Шел второй час ночи, когда Лиза проснулась и поняла – случилось страшное.
Девочка всегда плохо спала в полнолуние. И в тихие ясные ночи, когда луна заливает мир своим студенистым светом, и в такие, как сегодняшняя. За окном ужасный ветер, дождь, далекие раскаты грома, не видно ни одной звезды. Но где-то далеко в небе она – полная луна. Смотрит на землю со своих невообразимых высот и от ощущения этого взгляда становится не по себе. Лиза, как и всегда долго ворочалась, прежде чем уснула, подглядывая из-под одеяла, как старая бабушка, при свете керосинки, штопает их с сестренкой вещи. Сгорбленный силуэт казался ей то очень далеким, крошечным, то просто огромным, занимающим всю комнату. На душе неприятно саднило, как и любой лунной ночью. Так было всегда, сколько Лиза себя помнила.
Но не только маленькую девочка звала луна. За окнами отчетливо слышался то ли собачий, то ли волчий вой, какие-то сдавленные крики, напоминающие визгливый хохот, иногда снаружи что-то стучало по стенам. Это был не ветер, Лиза знала точно.
Когда-то давно, рассказывала ей бабушка, все было совсем по-другому, не то, что сейчас. Каждый мог спокойно выйти ночью на улицу и ничего страшного бы не случилось.
«Мы собирались все вместе - и парни, и девушки, - говорила бабуля, не отрывая слезящихся глаз от рукоделия, — И могли гулять хоть всю ночь, до самого рассвета. Родители, бывало, ругались, что поздно приходим, что с утра нас не поднять. Ну, ничего, днем если урвешь пару часов сна – уже легче. А всех этих ведьм и чертей, и прочей пакости не было никогда…»
Лиза тогда пыталась представить, как это – ходить по ночам. Выйдешь – а тебя тут же утащат и съедят, хоть ты один, хоть нет. Только священников черти не трогают. Папа Лизы был помощником священника и сейчас проходил службу далеко от дома, с той стороны, где синеют горы. А мама работала в богатом доме, и Лиза с сестренкой тоже очень редко ее видели. Хорошо хоть бабушка всегда была рядом…
Но когда Лиза проснулась – резко, словно ее толкнули, бабушки не было.
Лиза лежала в полудреме, прислушиваясь. Керосинка почти догорела, за окном шумел дождь и раздавалось уханье нечисти. Девочка посмотрела на кроватку сестренки – и словно ножом по животу провели. Пусто. В кроватке – пусто.
Никому нельзя выходить ночью на улицу. Нужно плотно закрывать ставни. Нужно вешать обереги и иконки. Бабушка каждый вечер заговаривала все двери. А еще был тяжелый засов. И все нехитрые нужды можно было справить за ширмой, где стояло специальное ведро. Нельзя выходить…
Лиза вскочила, чувствуя, как внутренности сворачивает узлом. Это невозможно, так не бывает. Может…
Но нет. Не может. Обыскать их маленький домик было легко – все на ладони. Бабушки и сестренки нигде не было. А прямо под окнами, словно насмехаясь, кто-то протяжно завыл, а потом – рассмеялся.
Лиза стояла посреди комнаты, чувствуя, как глаза страшно защипало, заболело стянутое рвущимся криком горло. Мигнув напоследок, погасла лампа и девочка оказалась в густой темноте. Не осталось сил сдерживаться, и девочка закричала, страшно, с надрывом, как не должны кричать дети. Никто не сможет описать тот ужас и ту боль, рвавшие ребенка на части.
Если бабушка и сестра вышли на улицу, значит их уже съели.
Лиза вдруг резко замолчала, сжимая в кулаки трясущиеся руки. Если их выманили на улицу, значит сейчас придет и ее черед. От этой мысли волна страха и без того невозможная, усилилась до резкой боли в груди. Ее съедят, съедят… Как… Бабушку… Как… Сестричку…
Лиза осела на пол и неизвестно сколько просидела, просто воя, как щенок с перебитой лапой. «Ну, давайте, ешьте, - думала она, - жрите скорее…».
Но ничего не происходило. Никто за ней не пришел, никто ее не звал, не выманивал.
Лиза только сейчас догадалась подползти к двери и попробовать – закрыт ли засов. От толчка дверь скрипнула и открылась, в лицо ударил ветер и запах дождя. Царила непроглядная тьма.
***
Никогда до этого девочка не видела улицы ночью. Страшное горе словно убило ее чувства и она, встав с колен, сделала шаг на крыльцо. Постояла немного, привыкая. Дождь почти прекратился, но было очень холодно. Лиза вдруг крикнула:
— Бабушка!!! Леля!!!
Но ответа, конечно, не было.
— Зачем вы это сделали?.. – шепотом спросила Лиза, сама не зная кого.
Было тихо. Ни смеха, ни завываний, словно нечистые чего-то ждали.
Возле крыльца всегда стояла бабушкина уличная клюка. Лиза наощупь взяла ее. Если уж за ней сейчас придут, пусть получат. Эта палка им поперек горла встанет.
Из-за туч вдруг выглянула луна, залив двор своим тусклым светом. Прямо перед Лизой стояла фигура – невысокая, чуть больше самой девочки. Но не бывает таких людей – с огромными ветвящимися рогами, в горящими углями глаз и страшными когтями на лапах-руках. И оказывается, от ужаса можно онеметь, горло просто не выпустит животный крик.
Почти полминуты, девочка вообще не могла пошевелиться. В голове звенело, отнялись руки. Вдруг сквозняк резко захлопнул дверь за спиной и, от стука, девочка словно очнулась. Громко закричав, она бросилась на черта, целясь бабушкиной клюкой ему в голову. Первые два шага дались легко, дальше все стало как под водой. Каждое движение – очень вязкое, нужно было страшно напрячься, чтобы его сделать. Но злость, страшная ярость удесятерили силы девочки. Уничтожить рогатого – вот все, чего хотелось. Размозжить ему голову палкой. Медленно, очень медленно, она размахнулась и ударила. Клюка словно наткнулась на каменную стену, но голова черта слегка отклонилась от удара, Лиза это видела. Тогда она размахнулась еще раз. И еще заорала слова старой молитвы.
Мир словно задрожал, выталкивая инородное. Черт исчез. Девочка стояла посреди двора и, тяжело дыша, продолжала читать молитву. Папа говорил – священники прогоняют чертей молитвой. Только всех прогнать никак не могут.
— Подожди, - сзади раздался гулкий голос.
Лиза резко обернулась – движения снова стали обычными.
Перед ней стояло существо. Без рогов, но точно не человек. Весь покрыт шерстью, на голове – стоячие уши.
— Гадалки не врали, - невпопад сказал оборотень, - Все идет к своему началу.
Лизу накрыло новой волной жгучей ненависти, и она снова кинулась в бой. Но оборотень поймал клюку своей когтистой и при этом почти человеческой рукой.
— Подожди, - повторил он, - Я могу тебе помочь. Я верну тебе сестру и бабушку.
Лиза замерла, пораженная. Не может быть. Нечистый врет.
— Взамен ты просто должна повторить несколько слов. И все.
Девочка попыталась продолжить молитву, но звуки застряли в горле.
— Нет, не эти слова, - покачал головой оборотень, сверкнув звериными глазами, - Совсем не эти. Просто скажи три раза: клянусь служить тьме. И я отдам тебе потерянных.
Всплыло перед глазами яркое воспоминание - бабушка качает на коленях сестренку, Лиза сидит рядом, с куклой. И на улице светло, поют птицы. Весна…
— Клянусь служить тьме, - сами прошептали губы, - клянусь служить тьме. Клянусь. Служить. Тьме.
Мир вдруг поехал вниз и налево. Лиза ударилась головой о землю и… Проснулась.
Мирно светила керосинка. Бабушка стояла возле стола, разминая спину от долгого сидения.
— Бабуля! – Лиза вскочила с кровати, с громким плачем, прижалась лицом к бабушкиной груди.
— Ну что ты, дитятко… Что ты… Сон дурной?
— Мне приснилось, что вы с Лелей пропали… Что вы пошли на улицу…
— Что ты, Лизонька. Кто ж ночью ходит. Мы дома, никто сюда не зайдет, ты же знаешь. Попей молочка и ложись спать… Все хорошо.
— Бабушка, почему к нас водятся только черти и нет ангелов? – сдавлено спросила девочка, не желая размыкать рук, отпускать бабушку.
— Видно мы далеко от рая, они не долетают. Ложись дитятко. Куда ночь пройдет – туда и сон. Я здесь, Леля здесь. Папа писал недавно, скоро на побывку вернется. Все хорошо. Ложись.
Лиза легла в кровать и прислушалась к шумам на улице. Смеялись и визжали, но далеко. Едва закрыв глаза, девочка уснула и спала без снов.
Ангелы и правда к ним не долетали. Они рождались в человеческих семьях. В этот раз, тьма забрала себе одного.
