Первая часть - Василий и конфликт поколений (Часть 1)

II

Мужчины уехали, а жизнь продолжалась. Распищалась голодная Василиса, запыхтела кофеварка, делая очередную порцию ароматного напитка. На вкусный запах, выползла из спальни мама. Вечерами, в приглушенном свете ночных клубов, она может и выглядела на свои твердые 35, но сегодняшним утром Лизе явилась робкая руинка. На дочь она старалась не смотреть. Кажется вчера не один тесть понял, как далеко они забрались в своих попытках что-то друг другу доказать. Оба четко ощутили всю глубину пропасти, над которой оказались, балансируя на хлипком мостике, раскачиваемого и продуваемого ветром недоверия и что от неминуемого падения может спасти лишь осторожное движение назад. Сначала к тому месту, где появляются перила расположения, затем к твердой ограде взаимопонимания, откуда уже рукой подать до крепкой уютной гавани согласия и любви. Отъезд тестя был первым шагом назад. Теперь свой выбор должна была сделать супруга. Этим утром она была непривычно задумчивой. Не обращала внимания на звонки, а в последнее время ее телефон звонил часто, беззаботная жизнь обязывает быть всегда готовой. Допив кофе, зябко запахнула халат, посетовав на холодную пустоту. Где пустота: внутри или снаружи, она не уточняла, а Лизе было не до того. Стоило отвернуться к плите, чтобы снять молоко, нагретое до нужной температуры, как Василиса тут же принялась старательно размазывать яблочное пюре по своей довольной физиономии.

*Да и так все было понятно. Трудно ценить в полной мере то, что имеем и к чему привыкли, как к самому себе. Иногда только потеряв, начинаешь понимать сколь много места занимал тот или иной человек в твоей жизни. А иногда ничего не понимаешь, лишь вдруг осознаешь, что только сейчас начал дышать. Но это уже другая история. Так птицы из клеток вылетают. От тех, с кем приходится жить, каждый день обрезая крылья. Но это не про наш птичник.*

Без мужа ей стало так... странно? Будто накрыло вязким туманом, в котором даже воздух загустевал, сковывая движения и пряча привычные очертания улиц, стоя среди которых, растерянно оглядываешься, не зная куда пойти. Маячит там где-то, чуть более светлым пятном, на фоне общей серости, солнце. "Точно. Кремом забыла кожу увлажнить", - внучкины проделки вернули в утро, она направилась к туалетному столику, но по дороге опять задумалась, полезла в шкаф, достала альбом с семейными фотографиями и забралась обратно под одеяло.

Наблюдая за этими неуклюжими метаниями, Лиза только вздыхала. Родители сами заварили эту кашу, сами пусть теперь и расхлебывают. Никто кроме них самих здесь ничем помочь не сможет. Одев потеплее дочь, она отправилась на прогулку, оставив маму наедине с прошлым, в котором, в отличие от последнего месяца, она теперь видела не минусы совместной жизни, а почему-то одни плюсы. Так бывает.

А Вася с тестем в это время занимались тем же - спасали семейные ценности на свой лад, в скупой, мужской манере.

Прошелестев по шоссе, машина свернула на проселочную дорогу и тут же принялась раскачиваться на ухабах, как бравый матрос в увольнении. Глухо рокотала под колесами щебенка. Тесть, который поначалу только молча смотрел вперед, стал постепенно расслабляться. Машина неслась маленьким катерком, вдарив по разгильдяйству и бездорожью среднерусской возвышенности. Ласково пригревало осеннее солнце, в приспущенное стекло врывался ветерок, выдувая последнюю дурь из головы и он начал понемногу осваиваться в этой новой для него роли вольного казака. С удивлением обратил внимание на то, что всю дорогу ехал, крепко сжав кулаки, будто боялся, что руки, помимо его воли, выхватят у Васьки руль, требуя повернуть то ли назад, то ли в кювет и разом покончить со всеми проблемами. Расцепив побелевшие от напряжения пальцы, расстегнул воротник, закинул руки за голову и глубоко вздохнул. Жить, кажется, можно. Дело было еще вот в чем. За последнее время тесть перемерял множество масок: от борца и атлета - до творца и эстета, но как он не убеждал себя, что все это есть отражения его многогранной натуры, тестю все время было неуютно. Будто ходишь в чужом костюме, пусть и хорошем, ладно сшитом, но не твой это костюмчик. Говоришь чужие фразы, смеешься шуткам чужих людей, смотришь в чужие окна. И лишь теперь тесть снова стал собой. Пусть и скандал, пусть жена колобродит, но как же хорошо вновь очутиться среди своих. Людей, мыслей, лиц. "Поооле, русское поле", - запел он дребезжащим тенорком, сам от себя не ожидая и, сконфузившись, покосился на Васю. Вася улыбался. И тестю захотелось выскочить из машины и побежать вперед, не разбирая дороги, сквозь кусты, пашни, озера, выкрикивая что-то бесконечно счастливое, радостное, махая небу и ощущая, как растут за спиной крылья. "Твою-ж мать", - крякнул он одобрительно. Нашарив сигареты, со вкусом закурил, подставив довольное лицо солнцу, кивая в такт какой-то, ему одному слышной мелодии. И Васька понял все, что хотел сказать тесть.

Впереди уже показались дома их деревеньки, свернув с проселочной дороги на грунтовую, машина почти ползла. Приехали.

Выскочив первым, тесть юркнул в калитку и, пыхтя, принялся сражаться с тяжелыми створками, разбухших от влаги ворот. Раньше может и скис бы, но месяц тренажерки, это вам не семинар филологов, ворота были повержены, тесть победительно утвердился рядом и Вася въехал во двор. Дача была не совсем чтобы дача, а, пожалуй что, небольшое загородное поместье. При слове дача нам обычно представляется хлипкий фанерный сарайчик, который зиждется на большом, нарезанном квадратными лоскутами поле, отделенный от соседских сараев дырявой сеткой забора. Дача - это законное хобби любого жителя мегаполиса. Тут можно спасаться от суеты, дышать свежим воздухом, возделывать огород и высаживать все, что только душе угодно, чтобы потом, зимой, пить чай с вареньем из собственной малины. В сараях обычно держат садовую утварь и прочие инструменты. Ночевать остаются редко, потому как негде и не на чем. Являясь добровольной плантацией, за что и была в 90-е годы прозвана "фазендой", дача служит подтверждением того, что лучший отдых - это смена труда и, вдобавок, чертовски приятно, доставая во время застолья в городской квартире компот с антресолей, прихвастнуть перед гостями, что яблочки то свои, вот этими вот руками выращенные.

Те, кто в советское время стеснялся своей кулацкой биографии, ввиду наличия среди предков зажиточных крестьян, подходят к участку земли, отвоеванному у государства, основательнее. Они хотят видеть там не только обрамленный помидорами сарай. Им хочется противопоставить квартире со всеми удобствами небольшой, обычно двухэтажный особнячок, где можно проводить летние месяцы, да и вообще, мало ли что там в городе может случиться. Прикинув на семейном совете свои возможности и ужаснувшись дороговизне стройматериалов, семейство увязает в долгострое. Все упирается в финансы, потому средний класс и тот, кто хочет таким казаться, заканчивает стройку аккурат к тому моменту, когда подросшие дети получают свои школьный аттестат и первый паспорт. И все довольны. Погрузневшие родители теперь вновь начинают ценить блага городского комфорта, а дети, отлично понимая возможность дачных просторов, осваивают шумными компаниями не только оба этажа, но даже чердак и крышу.

Среди всей этой дачной иерархии, Васина семья могла рассчитывать как минимум на столбовое дворянство. Потому что обладала домом в деревне, доставшемся им в наследство от родителей тещи. А дом в подмосковье - это сейчас что-то вроде непременного атрибута любого, пусть и самого захудалого олигарха. Так что Васька при желании мог величать себя князем и менять фамилию на Голицын. Но Васю все и так устраивало. Близость к городу и любовь к труду, позволили двум поколениям не только содержать в порядке дом и хозяйство, но и много чего еще пристроить и понастроить. Так что дачи дачам рознь.

Въехав во двор, Василий заглушил двигатель, выбрался из машины и посмотрел на дом. Дом был рад гостям. Стоя в окружении яблонь, с желтеющей, начинающей облетать листвой, дом подмигивал чистыми стеклами окон и был он такой невообразимо хороший и домашний, что сразу приходило понимание, что все образуется. Плохие мысли в доме как-то не приживались. "Пойдем, Павел Петрович, - Васька достал ключи, - осмотрим хозяйство и обустроим тебя".

В доме было чисто и прибрано. Тесть, занятый страданием, на такие мелочи внимания не обращал и стало понятно, что с его заселением чистоты поубавится, но это временно. Чисто было, потому что обитал тут давний Васин знакомый, домовой Пафнутий, вместе со своей домовитой семьей. Вася с домовым дружил, помогал по мере возможности и домовой платил ему тем же. Присматривал за хозяйством, осуществлял мелкий ремонт и смотрел с супругой мелодрамы по маленькому кухонному телевизору, предварительно плотно задернув шторы. А то одно время по деревне поползли слухи, что живет в доме нечистая сила. Но с нечистью домовые ничего общего не имели. А вот до чистоты наоборот - были большие любители. Правда, дом уже неделю стоял пустой, осенью они всей семьей отправились погостить к какому-то родственнику, обитавшему на мельнице и бывшем среди домовых кем-то типа старосты. Обо всем этом Пафнутий загодя сообщил Васе - во избежание неурядиц, связанных с внезапными визитами, Вася еще в прошлом году купил тому мобильный телефон и регулярно пополнял счет. Глядя на тестя, который таскался по дому, врезаясь в косяки и уже уронившим на пол большое корыто, висевшее на стене кухни, Вася вздохнул про себя. По приезду, семейству Пафнутия предстояла большая генеральная уборка. Сделав себе пометку, позвонить домовым вечером, вышел вместе с тестем обратно во двор.

Постояли так некоторое время, просто слушая. После городского шума, незаметная сельская тишина казалось одной из самых чудных и красивых мелодий, существовавших когда-то. Наверное потому что лучше всего такая тишина воспринимается сердцем. Мычали на лугу коровы, проскрипел за воротами велосипед, шумно пыхтя процокала лошадка, таща телегу, полную сена. Бренчало, притороченное к задку телеги, пустое жестяное ведро. Ругались соседские куры, сорвавшись с дерева, прошелестев спелой тяжестью, шлепнулось на влажную землю яблоко. Подняв и обтерев рукавом, Вася протянул его тестю: "Первый трофей. Справишься тут сам, Павел Петрович?" Тот молча вертел в руках яблоко, поворачивая к солнцу то красным, то желтым боком, потом решительно вгрызся, лопнула нагретая кожица, брызнул сок и сказал, с трудом выговаривая набитым ртом:"Лучшее, что случалось за последние годы. Теперь точно знаю: Все, что не делается - все к лучшему". И выглядел он таким растерянно юным, что Васька опять невольно стал улыбаться.

Однако лирики должно быть в меру. Взяв на буксир, хрупающего яблоком и капающего соком Павла Петровича, Вася начал инспекционный обход владений.

Что имелось на даче кроме осени, мужчины с моторчиком (тестя) и яблок.

Огород. Совсем недавно они закончили собирать урожай, прекратив, совершаемое каждые выходные, паломничество из города и обратно. В подполе, на стеллажах стройными шеренгами стояли компоты, варенья, соки. В ящиках независимо лежала картошка.

Сарай. Такое магическое, многофункциональное строение. Изначально задумывалось, что в сарае будет храниться, все нужное и полезное, но со временем возможности сарая значительно расширились. Теперь он напоминал склад скупого рыцаря, мастерскую рукастого гнома и походную машину времени. Теща и тесть волокли в сарай все, что ломалось, чему не находилось места в городской квартире и даже то, что плохо и ничейно лежало на улице. По залежам и разной степени полезности наслоениям можно было писать историю становления московского купечества и, делая археологические срезы, снимать интересные документальные передачи под девизами: "А помните..." и "70-90. Блеск и падение империи". Иногда Васька просто сатанел, видя, как они затаскивают в сарай очередное, на хрен никому ненужное барахло, типа треснувшей тележной оси, рассказывая, что не могли пройти мимо "этой прелести", смотревшей на них из канавы, что ось эта непременно пригодится в хозяйстве и Вася с Лизой еще должны спасибо сказать, что повезло им с такими рачительными и хозяйственными родителями.

Зайдя в сарай, мужчины значительно постояли, глядя на груду растопыренного во все стороны хлама. Тесть покрутил колесико Лизкиного трехколесного велосипеда, на котором Лиза уже лет двадцать как не каталась и сказал задумчиво : "Дааа...". Все было ясно и так. Не проронив больше ни слова, развернулись и вышли.

Баня. Храм духовного и телесного здоровья. Париться в их семье любили все. В аккуратном предбаннике висели душистые березовые веники, возле печки лежали заранее наколотые и сложенные аккуратной поленницей дрова. Несколько газет и стопка лучины. Гладкие, намытые водой камни. Все было готово, хоть бери и растапливай прямо сейчас.

- А что, - потер ладони тесть, - погреем кости? Давненько не парились. А то все времени не было, то одно, то другое..., - опять погрустнел он, вспомнив свои последние месяцы.

- Нет, - с сожалением сказал Вася. - В этот раз без меня. Дела в городе ждут. Утро уже прошло, надо возвращаться. А ты парься, дело хорошее.

Выйдя, вернулись по дорожке, шедшей вдоль кустов смородины и крыжовника обратно к крыльцу.

- В общем так, - Вася решил в дом уже не заходить. - Все необходимое мы привезли. Остальное, если нужно, купишь в сельпо. Нормальный у них тут выбор, не тундра. Через пару дней приеду, посмотрю как устроился. Звони в любое время. И, - развел он напоследок руками, - возвращайся, когда сам сочтешь нужным, тебя никто не прогонял.

Обняв напоследок тестя, сел в машину, завел ровно зафырчавший мотор и, выруливая за ворота, оглянулся напоследок. Тесть растерянно маячил на крыльце. Он еще не знал, что делать с этой внезапно свалившейся свободой.

"Ничего, привыкнет", - усмехнулся Васька, доставая телефон - надо было позвонить и рассказать Пафнутию последние дачные новости. Чтобы не вышло конфуза.

Велоподставка для Лиги Лени.

Понимаю, что вряд ли открою сейчас Америку, но на том же Алиэкспрессе можно купить за небольшие деньги велотренажер под заднее колесо. За свои деньги вряд ли он будет хорош как тренажер, но как подставка для велика просто идеален.

Выглядит он примерно так:

Гуглится запросом "bike trainer", вот пример, на мой взгляд, хорошего варианта: https://aliexpress.ru/item/32834423779.html?spm=a2g0o.cart.0...

Охрененным плюсом по сравнению с самодельными подставками является жесткость крепления, это позволит не только опереть на него велик, но и опрокинуть его назад, а это сэкономит дополнительное место в доме.

То есть вот так:

А за счет того, что велосипед можно свободно вращать вокруг задней оси, удобным становится и его обслуживание (особенно удобно менять тросики, это даже удобнее, чем на профессиональных стойках, которые используют в веломастерских)

И, раз все это вылилось в целый пост, бонусом выложу зимний вариант хранения, который я использую.

Крепления печатались на 3D-принтере, вот похожая модель: https://www.thingiverse.com/thing:2879289, вот ссылка для Лиги Лени: https://aliexpress.ru/item/4000617788892.html?spm=a2g0s.8937...

моим подписчикам:

Глава 16

Я ушел ранним утром, было почти шесть. Мне надо было собраться. Все заботы о похоронах взял на себя Кьюман. Было мучительно больно одевать черный костюм. Я привел в порядок лицо, но лучше выглядеть не стал. Да и это не имело сейчас никакого значения. Раздался звонок. Мама:

«Как ты сынок?» - голос ее дрожал и срывался. Ее горе было безутешно, я на секунду увидел мисс Браун сидевшую рядом с мамой. Она постарела на двадцать лет и осунулась. В таких случаях говорят: «Убита горем».

«В порядке, держусь насколько можно. Ты рядом с миссис Браун?»

«Я рядом, мы приедем через час. Секунду» - было слышно, как на вышла в другую комнату – «Я не позволила ей съездить в морг, полицейский сказал, что у него не было возможности выжить при таких травмах» - она заплакала, я почувствовал, как по ее щекам потекли слезы – «Почему так случилось, Алекс? Почему?» - я так хотел ответить на этот вопрос, но не мог. Никто не мог.

«Мама увидимся позже, береги себя» - слова застряли в горле. Я положил трубку и произнес в никуда – «Я, обязательно найду тебя, Гарольд, где бы ты ни был, кем бы ты ни был. Пускай мне придется потратить на это всю свою жизнь, но я найду тебя и это будет последний день твоего черного существования. Стэн, слышишь меня, я, я клянусь тебе, я найду его!» -я взял в себя в руки. Больше не осталось слез, никто их больше не увидит, у меня появилась цель. Я никогда не отступлюсь от нее.

На похороны приехали все Вдохновители континента, даже те, которых я не видел несколько лет. Мама пришла с отцом, они остановились на противоположном конце. Я все никак не мог поверить, что это место станет отныне домом Стэна. Миссис Браун увезли в больницу, отец Стэна один принимал соболезнования, позади него стояли тетушки в черных одеяниях, мужчины, молодые парни и девушки. В этой толпе, в черном платье с горловиной, одетая в широкую черную шляпу стояла Майя. Я поймал ее взгляд на себе, как только появился, она боялась меня. Я чувствовал ее страх. Мне пришлось солгать отцу Стэна, я представил всех Вдохновителей как друзей Стэна, с которыми он познакомился, работая журналистом. По его лицу то и дело стекали скупые мужские слезы:

«Спасибо Алекс, что вы все так быстро организовали, мы растеряны» - люди все приходили и приходили. Появился шеф редакции, парни и девушки из отдела окончательной верстки и цветной печати. Пришли все кто был знаком со Стэном. Его все любили, его молодость и готовность всегда прийти на помощь. Кое-кто подходил и ко мне, те кто знал, что мы были близкими друзьями. Я принимал соболезнования, а сам был так далеко, что не достать никакими словами, я все слушал и слушал, о чем думала Майя. Как сильно я напугал ее своей правдой, она протягивала руку и не отвечала на сухие поцелуи и объятия, а сама смотрела на меня. Вот к ней подходит Верховный и уводит в сторону. Я напряг слух:

«Дитя мое не бойся так. Меня зовут Филипп, я был наставником и близким другом Стэна. Мы никому не позволим причинить тебе вреда» - она молчала. Они отошли на расстояние больше пятидесяти метров и Верховный продолжил – «Все, что тебе рассказал Алекс правда» - именно ему она поверила, его теплый голос успокоил ее душу. Я услышал, как ее сердце забилось более спокойно. – «Позволь нам быть всегда рядом?» - Майя не ответила, повернулась, взглянула на меня. – «Это Ник Кьюман, с Алексом Спрингфилдом ты уже знакома. Как только тебе станет страшно или тревожно просто позови, и они тут же придут. Можешь обращаться ко мне в любое время» - он поцеловал ее в лоб – «Ступай, ты нужна своей семья» и она вернулась на свое место. Появился кортеж с гробом, все замолчали, четыре грузчика спустили гроб из машины и водрузили на спускной механизм. Девушка во втором ряду упала в обморок и ее быстро увели. Появился священник. На крышке была фотография улыбающегося Стэна, все хотели запомнить его именно таким, только не я. Я не хотел прощаться с ним, я не хотел забывать его. Священник откашлялся и начал:

«Друзья мои, дети Всевышнего, Отца нашего милосердного. Мы собрались сегодня здесь, чтобы проводить в последний путь нашего сына, друга, брата - Стэна Брауна. Он был так молод, чтобы умереть и совсем еще не успел ничего сделать. Я хочу, что бы все мы запомнили его как доброго, светлого человека» - как он был прав – «Чтобы этот образ, именно этот образ остался в нашей памяти. Никогда не знаешь, чем обернется для вас новый день, но я молю вас, будьте милосердны и отпустите его душу туда где ему место. И пусть упокоится его душа и воспарится над землей. Аминь» - священник закончил очень быстро. Он был Вдохновиетлем, таким же как я или Бредли. Он не мог принять мысль о смерти одного из нас. Именно поэтому он согласился выступить с поминальной речью. Ни один другой священник не согласился бы на это. Ведь официальная версия смерти Стэна была самоубийство. Какое ужасное слово: самоубийца и как оно не вписывалось в образ моего друга. Я снова начинал замкнутый круг. Я сожалел, злился на себя, ругал себя, я звал Стэна, просил у него прощения и снова звал. Мне никто не отвечал. Несколько Вдохновителей произнесли речь, шеф редакции выдавил несколько слов. Он был совсем не готов к такому повороту событий. Девушки и женщины плакали, стараясь сохранять тишину. Наконец церемония прощания закончилась, и гроб опустили в землю. Мне показалось, что земля поглотила его и теперь ему не будет возврата, моему другу не будет возврата. Пульс бился в виске.

Все начали расходиться, мужчины помогали женщинам дойти до выхода с кладбища, я отстал от процессии. Меня окликнул знакомый голос

«Алекс стой» - это была Майя.

«Я..» - я замолчал

«Не надо слов» - голос Майя срывался.

«Прими мои соболезнования. Мне жаль, мне до боли, до невозможности жаль, что так случилось»

«Не надо слов» - она снова перебила меня – «Просто уходи и больше никогда не появляйся в моей жизни. Слышишь, никогда!» - она зарыдала – «Это не поддается мне, я не могу принять этого» - она еле подбирала слова, настолько ей было тяжело говорить – «Просто больше никогда не появляйся в моей жизни!» - она ушла. Быстро убежала от меня далеко-далеко. А я так и остался стоять на пыльной дорожке. Один.

продолжение следует...

via IMGUR

https://www.instagram.com/p/CBJwQSAFOdE/