#поволесудьбы25

10 Мая 1995 года. 09 часов 20 минут.

Майор Шпагин Сергей Сергеевич, любил эти дни, даже можно сказать не любил, а обожал. День призыва в армию, был для него самым красным в календаре, он мог даже поступиться своим днем рождения, во имя нахождения там, среди этого, как он называл «неотесанного стада». Ему была по душе эта атмосфера, даже воздух казалось был другим, ароматнее и сладостней, нравилось управлять и направлять, выслушивать мольбы заплаканных матерей, принимать всевозможные подарки, а взамен рисовать напуганным от неизвестности родственникам, призрачные перспективы прохождения службы новобранцами. Кабинет Шпагина  в этот день, стремительно заполнялся различными яствами и деликатесами, разнокалиберными бутылками, и безразмерными пакетами, да это был его день, и он был здесь хозяин. Небольшого роста, с плешью на макушке, перебитым еще в военном училище носом, напоминавшем недоделанную лепёшку на побитом оспой лице, он себя и не чувствовал красавцем, но знал, что пока он на этом кресле, отсутствие внешних эстетических данных, компенсируется с лихвой, его значимостью и нужностью.

Спрятав плешь под фуражку, закинув руки за спину отглаженного кителя увешанного всевозможными плашками и медалями за непонятные заслуги, он важно вышагивал своими начищенными до зеркального блеска туфлями, по покрытой трещинами асфальтированной площадке, рядом со зданием военкомата. Бросая надменные взгляды, из под блестевшего козырька фуражки, на неорганизованно выстроенный в две шеренги контингент, он мечтал о том моменте, когда будет потреблять вкусности, аккуратно уложенные в специально оборудованном отделе его шкафа. Смотря в задумчивые, а у некоторых и напуганные лица, выстроенных совсем не ровным строем новобранцев, он незаметно пряча улыбку за ладонью, упивался этим моментом, чувствуя, что все взоры, как уезжающих, так и провожающих устремлены на него. Справа от строя, только показавшееся из-за туч солнышко, весело играло, отражаясь в начищенных до блеска, духовых инструментах, военного оркестра, специально приглашенного на это торжественное мероприятие, для поднятия духа, убывающих на военную службу ребят.

Придерживая на голове фуражку, в его направлении уже бежал сержант, держа в руке красную папку, с текстом патриотического монолога, который должен был разбудить в сердцах жующих, держащих руки в карманах, молодых воинов, чувство ответственности, долга перед Родиной, высокой чести, и оказанной страной, доверием. Сергей Сергеевич, давно уже для себя подметил, что с каждым годом моральный и физический дух защитника, становился, чуть ли не на порядок ниже, их предшественников. Не прошедшие без последствий годы перестройки, и взращенное на фоне этого климата поколение, слабо напоминало тех, о ком шла речь в листе машинописного текста, лежащей в красной папке. Лица призывников, пустым непонимающим взглядом, смотрящим на него, напоминали майору дебилов, отпущенных на выходные, а потом насильно, без предупреждения, собранных вместе. От тех бравых и веселых ребят, которых он видел еще лейтенантом, выстроенных на этом же плацу, не осталось и следа. Это в прямом смысле «стадо», было пародией на парней тех лет. – Даа, куда же мы катимся? – мелькнула у него мысль, - Кому же вы оружие доверите, господа генералы? – он с жалостью посмотрел на хилого, с больным взглядом, уже обритого наголо призывника, с руками – ниточками, в разодранных штанах и тапочках обутых на голые, грязные ноги. Не без труда отогнав от себя эти мысли, и вспомнив свою функцию на этом «параде абсурда», он все же раскрыл свою папку, и с выражением начал зачитывать, написанный в ней текст. С каждым новым абзацем, он сам проникался глубоким смыслом, заложенным автором, но подняв глаза увидел, полное безразличие построенных. Ему просто захотелось захлопнуть папку и запустить в эту «стену», с совершенно отсутствующими эмоциями. Дочитав до конца, он готов был добавить – Да храни вас бог, блаженные, - но поняв, что это будет слишком, дал отмашку руководителю оркестра.

Под звуки марша «Прощание славянки», кодла молодых новобранцев снова разбрелась, кто попрощаться, а кто и подлечиться припасенным спиртным, но сопровождающие только получив в руки списки, сразу встали у дверей старого разбитого с облезшей краской ПАЗа, и начали зачитывать фамилии.

Максим крепко обнял и поцеловал маму,  глаза её по-прежнему блестели от слез, пожал руку и обнял отца, который в напутствие похлопал сына по спине и прошептал – Держись сын, ты наша надежда и опора. – После, пожал Сане руку обняв по-братски, и услышав свою фамилию, схватил сумку с приготовленными мамой бутербродами. – Я вас всех люблю, не беспокойтесь за меня! – крикнув на ходу, он побежал к ожидавшим  его,  офицерам сопровождения. Войдя в убогий, салон автобуса, с разорванными креслами, и вырванным из них поролоном, он занял место в самом конце автобуса, рядом с пыльным, заляпанным грязью окном. Макс с грустью смотрел через окно на стоящих в стороне родителей, эта картина тронула его до глубины души, и он всем сердцем почувствовал к ним, безграничную любовь и благодарность, как много слов у него было, а он просто постеснялся им их сказать. Слезы предательски накатились на его глаза, размывая очертания, обнявшего маму отца, Саню, старательно выжимающего последние капли водки из баночки, двора залитого вышедшим солнцем и окрасившим своим блеском мокрый асфальт.

Взревевший двигатель автобуса, вернул его в реальность, он быстро, чтоб никто не увидел, вытер насухо следы кратковременной слабости, и быстрым взглядом осмотрел набившийся призывниками салон. Дух пота, вперемешку со стойким запахом перегара, заполнил все вокруг, Макс поморщившись, снова глянул в окно, и увиденное за окном, заставило его сердце биться, чуть ли не выпрыгивая из груди. В сторону автобуса, в бежевом сарафанчике, бежала Марина, подбежав к родителям Максима, что-то быстро спросила, и взглядом полным отчаянья смотрела на отъезжающий автобус. Макс резко вскочил с места, расталкивая на ходу, выброшенные в проход ноги, вальяжно развалившихся новобранцев, спотыкаясь, рвался на выход, крича водителю: – Остановите автобус, пожалуйста!- Но возникший перед ним высокий лейтенант, грубо ткнул его в грудь, от чего Максим завалился на спящего новобранца, - На место упал, быстро! – категоричный, грубый тон офицера, не оставил и капли надежды, понимая что началась другая жизнь, Максим молча, опустив свою голову, покорно побрел на свое место.