Мне нравятся умные и красивые люди. Я их просто нежно люблю всей душой.
Мой муж очень умный и образованный, и очень-очень красивый. Объективно. Не потому, что я его люблю. Он правда красивый, спокойной уверенной красотой зрелого мужчины. Он из тех, кому возраст и седина к лицу. Я у него просто какая-то дурнушка с мышиным цветом волос и бледными глазами. И это, увы, тоже объективно. И разница в десять лет, которая так настораживала моих родителей на заре нашего брака вдогонку, сейчас почти незаметна. Дети — его копия. Радуюсь.
Мы долго спорили, как назвать близнецов. Под отчество чтобы. Родионовны они у нас. Ну не Аринами же обеих, честное слово! Решили в честь наших мам — Любовь и Анастасия. Буся и Тася. Две мои черноглазые умницы заканчивают школу. Радуюсь.
Бабуля говаривала: «Красивый муж — чужой муж». Никогда не задумывалась, что это значит. Как-то причины не было.
Моя работа всегда была связана с постоянными командировками. Когда наша золотая Ольга Николаевна, которая просто спасла нас от безумия с этими двумя вечно вопящими детьми, уехала в деревню, отец справлялся с девчонками лучше любой няни со стажем и родословной. Он манную кашу варит — целую кастрюлю можно слопать и не заметить! Сейчас ему гораздо проще: дочери и с работы встретят, и накормят, еще и словечкам модным научат.
Перед сном мы все обязательно созваниваемся по видеовызову, хоть на минутку увидеться.
— Мам, всё нормально. Папа только капризничает.
— Светка! Они меня третий день жареной картошкой и пирогами на ужин кормят. Портки не сходятся уже!
— Всё выдумки! Папа красивый.
— Девочки, вы рецепт пирога где нашли?
— В твоей же тетрадке, мам.
— Это в который пачку масла и яблоки карамелизовать?
— Да! Так быстро получается, мы сразу после школы в четыре руки чистим, жарим, замешиваем.
— Мои умницы, радуюсь с вами!
— Радуется она! Я скоро стану идеальной формы, шарообразной…
Смеемся. Отец так потешно возмущается. А девочкам ещё уроки учить, пора прощаться. Скучаю ужасающе. Хорошо, что скоро домой.
— Светка, у тебя муж такой красивый! Как он с тобой живёт? Ты же какая-то серая.
— Ага. Ты права. Мучается и страдает.
— Ой, ну ты сразу обижаешься. Я же правду сказала.
Нет, я не обижаюсь, дорогая заклятая подруга. Странно как-то — приписывать другим эмоции, которые проще объяснить. Я не обиделась, мне просто неинтересно. Доказывать и объяснять очевидное, защищаться от нападок, не испытывать стыд от того, что мы с мужем такие разные. Это мы внешне разные, а душа у нас как будто одна на двоих. Мы видим мир одинаково, мы хором говорим вслух то, что вместе же и думали. Это такое единение, которое сильнее всего.
Телефон замигал, я же звук на ночь отключила, чтобы выспаться перед перелетом. Муж.
— Да, мой хороший. Что такое?
— Да тут такое. У меня теперь новая девушка…
Понимаю, что внезапно перестала дышать. Воздух какой-то густой. Голос сразу сел:
— Кккакая девушка? Ты уходишь от меня?
— Светка! Ты что ж творишь?!? Сейчас я начну ржать на весь спящий шестиэтажный дом и разбужу соседей. И тогда они мне не только над дверью матом напишут, но и наложат проклятье на придверный коврик. Новая девушка, стажер в офисе! Соберись, мать. Послушай. Говорю, девушку новенькую взяли в офис. Понимаешь?
— Вот. У неё мелкий в садик только пошел. Ну, и вечные больничные. Няню ищут вот. Может, предложим нашей? Ты телефон Ольги Николаевны скинь мне, пожалуйста.
— Родь. Я тут немного ополоумела. Ты когда начнешь выражаться яснее?!
— Выражаться я завсегда рад, не совсем яснее, но витиевато — точно! Что ты смеешься? Похрюкиваешь даже.
— Это я так. От радости. Просто я радуюсь. Всегда.
