Собрались ехать в Киров на выходные. Посмотрела отзывы на кафе и рестораны, но хочется послушать самих кировчан, куда действительно стоит сходить поесть? Может есть что-то необычное, или просто заведение с хорошей кухней. Сами понимаете, не хочется потратить деньги впустую. Надеюсь на силу Пикабу)
Продолжаю выходить на городские пленэры, хоть лето в Нижнем Новгороде пока совсем не радует - холоное и сырое, с тучами всяких насекомых >_<
P.S. Попробую создать "серию." Функционал мобильного приложения сильно отличается от того, что в браузерной версии, как оказалось. Много чего нет, но выглядит все равно удобнее)
От мошенничества и краж с банковских счетов пострадало очень много людей. Людям звонили по мессенджерам, представлялись сотрудниками службы безопасности банка и полицейскими, заманивали на поддельные сайты и привлекали несуществующими скидками, выигрышами и призами. Казалось бы, схемы злоумышленников известны, однако люди продолжают попадаться на крючок.
Львиная доля мошенничеств с использованием мобильной связи совершается лицами, находящимися за пределами РФ, а похищенные деньги выводятся в сопредельные государства
Есть мнение, что жертвы телефонных мошенников - это в основном пенсионеры, жители сельской местности, люди, не имеющие хорошего образования.
На самом деле пострадавшими от IT-преступлений становятся люди абсолютно разного возраста, профессий, статуса и образования.
Среднестатистический портрет потерпевшего выглядит так: работающий мужчина или женщина в возрасте от 25 до 44 лет, проживающий в городе со средним уровнем дохода. (по данным ktozvonitvam.ru )
Ещё один распространённый способ мошенничества, это так называемые сайты-двойники - отелей, сервисов аренды жилья, покупки недвижимости и земельных участков. Пользователь заходит на портал, абсолютно идентичный по дизайну настоящему, и, допустим, бронирует номер в отеле, а на самом деле переводит деньги жуликам. Выясняется это уже по факту, когда с семьёй и чемоданами приезжает в гостиницу. Привлекают, как правило, такие сайты более низкой стоимостью проживания, нежели реальные цены, поэтому лучше позвонить в гостиницу и удостовериться, что не попали на фейковую страницу.
Ещё сейчас распространены мошенничества, связанные с информационными продуктами, в том числе подписками. Допустим, человек оформляет её на рубль, а у него потом списывают сумму в сотни раз больше».
Революция это стихия. Во время революции привычные законы общества и методы управления им просто перестают работать. Идя по спокойному морю, команда корабля может свободно выбирать направление и планировать проходимый путь. Во время шторма она пытается удержаться на плаву и ничего больше.
Управлять революцией, как и бурей, человечество не научилось даже близко.
В мирные времена правительство опирается во многом на привычку населения подчиняться, его инертность. Но политические группы, возносимые наверх, не имеют такого ресурса. И они вынуждены взаимодействовать с народом, который распробовал вкус свержения правительства.
Во время революции, как никогда, правительства становятся зависимы от общественного мнения.
Революция продолжается до тех пор, пока не будут решены проблемы, приведшие к революции и проблемы, возникшие в ходе нее. Пока большинство групп не получит то, чего хотели, или по крайней мере, не устанут от хаоса и насилия. А некоторые группы не будут ослаблены или истреблены.
Власть группировок во время революции, до ее пика, сдвигалась таким образом
Великий и ужасный 1793 год
Вечером, перед казнью короля, гвардеец-роялист заколол одного депутата Конвента, мстя за приговор монарху. Для остальных депутатов это было грозным предупреждением, что с ними случится, если вернется монархия. Наверняка они помнили, что после реставрации монархии в Англии Карл II казнил убийц своего отца, несмотря на обещание этого не делать. И приказал повесить уже мертвого Кромвеля.
Казнь Людовика сильно осложнила положение республиканских властей. Роялисты объявили королем малолетнего Луи-Шарля, сидящего с матерью в тюрьме и готовились к реваншу. Консервативно настроенные горожане, а что еще важнее, многие крестьяне, проклинали цареубийц.
Дворы Европы воспользовались казнью как предлогом объединиться против Франции. Хотя монархи лили крокодиловы слезы по Людовику, им было важнее пресечь плохой пример для собственных народов. Кроме того, европейские правительства хотели ослабить Францию, и поживиться территориально. Французских дипломатов оскорбляли, высылали и даже убивали по всей Европе. В ответ на это, Франция объявила войну Англии, Голландии и Испании. В итоге, почти вся Европа оказалась против Франции.
Жирондистское правительство как будто бы это не беспокоило. Оно находилось под впечатлением победной осени 1792 года. Многие жирондисты искренне верили, что будут воевать только против королей, но не народов. Как заявил аббат Грегуар, "все правительства наши враги, все народы-друзья". Главное, слишком многое для жирондистов зависело от этой войны.
Жирондисты были партией средней буржуазии. Им была нужна республика, монархия их не устраивала. Тем более, многие из новых предпринимателей получили состояние именно в ходе революции, и возврат назад был неиллюзорным риском прогадить все, что было нажито непосильным трудом.
Война должна была поднять авторитет правительства, отвлечь недовольные массы и, не в последнюю очередь, решить внутренние экономические проблемы за счет грабежа соседей. А проблем было немало.
Жирондисты были поклонниками очень популярной идеи того времени, рынка, свободного от любого вмешательства. Для них предложение какого либо регулирования экономики было как предложение правоверному иудею поесть сала в субботу. Рыночек должен был порешать все проблемы.
В рамках таких идей, кроме запрета цехов, которые действительно мешали, были запрещены еще в 1791 году профсоюзы. Рабочие были бессильны бороться против произвола хозяев. Для либералов того времени (впрочем, как и современных), работодатель имел право устанавливать любые условия найма. Как говорится, не хочешь, увольняйся, за забором очередь.
Но хуже всего было с хлебом. Еще до жирондистов была введена свободная хлеботорговля. Рыночек порешал, что большинству французов прописан курс принудительного лечебного голодания. Народ почему-то не оценил, и все больше злобно поглядывал на жирондистов. Санкюлоты требовали «максимума» - верхнего ограничения цен на хлеб и некоторые другие жизненно важные продукты. Эту мысль внушили им не коммунистические агитаторы, которых еще не было, а политика Старого режима. До революции ограничительные меры на торговлю хлебом позволяли массам как-то выживать.
Теперь отсутствие таких ограничений вместе с нежеланием крестьян везти хлеб в города и безработицей делали жизнь народа невыносимой. Жирондисты ничего не хотели с этим делать.
Ошибками жирондистов воспользовались для борьбы за власть якобинцы и другие, более левые группировки. Главные из них - эбертисты и "бешеные".
Жак Рене Эбер, сын ювелира, решивший стать журналистом. В молодости он голодал, привлекался за клевету и воровство. В 1790 году он нашел свою нишу в журналистике. Он основал газету «папаша Дюшен». Это французский фольклорный персонаж. Эбер стал писать простонародным языком, не стесняясь использовать ругательства. Он вел крайнюю пропаганду, поливал матом правительство, требовал перебить богачей. Подача его была очень оригинальной, статьи населены выдуманными персонажами. Санкюлоты рвали друг у друга газету Эбера. К лету 1792 года Эбер стал влиятельным политиком, председателем Клуба кордельеров. Иронично, что, призывая перебить богачей, на своей газете Эбер стал миллионером.
Папаша Дюшен
Еще левее находились «бешеные». Предсоциалисты, требующие радикальной борьбы с бедностью, уравнивания имуществ и централизованного хозяйства. Их лидером был священник Жак Ру.
Тем временем ситуация на границах Франции ухудшалась. Силы антифранцузской коалиции (первой, всего их будет семь) росли, а французская армия таяла.
Французская армия на тот момент состояла из двух слабо взаимодействующих частей. Старая рекрутская и добровольческая. Друг друга они не любили и называли по цвету формы «васильки» и «белые задницы».
Армия снабжалась плохо. В ее управление вмешивались сразу несколько госорганов, что мешало командующим и создавало неразбериху. Добровольцы стали массово уходить из армии.
В конце февраля было принято решение о слиянии добровольцев и рекрутов, выполненное лишь частично. А также было решено произвести новый набор, в буквальном смысле добровольно-принудительный. Если добровольных рекрутов не наберется достаточно, было решено набирать насильно.
Среди крестьян набор был очень непопулярен, а в Вандее имел роковые последствия.
Командовал северной армией тогда генерал Дюмурье, человек крайне примечательный. Военный с юности, безумно храбрый (в одном бою получил 22 раны) и вместе с этим, чистый авантюрист, двуличный и жадный. Был наемником и шпионом, сидел в Бастилии. Вовремя почуяв, куда дует ветер, перешел на сторону революции. Побывал министром, вернулся в армию. Внес весомый вклад в победу при Вальми.
Несмотря на плохое положение в армии, Дюмурье предложил начать наступление, Конвент согласился. Наступление закономерно провалилось. Дюмурье решил, что республика все и стал готовить поход своей армии на Париж, с целью свергнуть Конвент и восстановить монархию. Он начал переговоры с австрийцами.
В конце мая 1793 года он попытался поднять армию на мятеж, но она осталась верна правительству. Дюмурье пришлось бежать в Беларусь к австрийцам. Измена Дюмурье сильно подорвала авторитет жирондистов.
В городах от голода бузили пролетарии, коалиция наступала на территорию Франции, а на ее западе вспыхнуло восстание крестьян, которое долго держало Республику на волоске – Вандейское.
Вандея
Деревенские и городские жители всегда и везде не питали друг к другу пылкой любви. Для крестьянина городской житель - хитрожопый мудак, который напаривает его. "Известно, чем они там в городах занимаются. Сало деревенское жрут". А еще в этих ваших городах блядство, разврат и наркотики. Городские жители отвечают им тем же. Накопившаяся неприязнь между городом и деревней во время гражданской войны может рвануть почище, чем социальное неравенство.
Вандея в 1793 году была департаментом, частью бывшей провинции Пуату. И сама земля, и ее жители отличались крайним своеобразием уклада жизни и менталитета.
Территория частью болотистая, частью лесная, очень труднопроходимая. Экономически Вандея была отсталой, городов было мало. Население было не до конца ассимилированными кельтами, отличающимися диковатостью и независимостью.
В Вандее не было большого противоречия между священниками, дворянами и крестьянами. Жители области пользовались разными льготами, феодальный гнет был не особенно тяжелым. Вандейцы отличались большой религиозностью и монархизмом. Они очень плохо восприняли церковную реформу, делали пакости присягнувшим священникам, даже обстреливали по ночам их жилища.
Казнь короля вандейцы встретили еще хуже. Но последней каплей стал призыв. Вандейцы категорически не хотели защищать ненавистный конвент. Когда крестьяне стали сопротивляться призыву, местные власти не церемонясь, застрелили несколько человек.
10 марта по всему департаменту зазвучал набат. Крестьяне, вооружившись чем попало, цепами, штырями и охотничьими ружьями, повсюду свергали власти, уничтожали национальную гвардию и принимались истреблять лояльных правительству священников, буржуа и чиновников.
Нет страшнее ненависти, когда совпадают социальная, национальная и культурная рознь. Для крестьян революционная буржуазия департамента была презирающими их богачами и антихристами.
Именно с Вандеи пошло главное веселье в гражданских войнах - художественное выпиливание и выжигание человеков. Расправы толпы, а тем более, гильотина были так, цветочками. Крестьяне, расправляясь с «антихристами» отпиливали руки и изобрели оригинальный способ расстрела - "четки". Казнимых связывали в одну цепочку, а потом стреляли в каждого второго, затем зарывали в землю всех вместе.
Очень скоро крестьяне нашли вождей. Большинство из них были дворянами, имеющими военный опыт. Неприсягнувшие священники развернули агитацию. Хотя повстанцы были необученными и недисциплинированными, они искупали это фанатизмом, не боясь смерти за Бога и короля.
Всего в восстании участвовало около 100 тыс. ч., больше десяти процентов населения Вандеи. Восстание распространилось на весь департамент и часть прилегающих.
Барабан крутит следующий участник
Положение для Республики весной 1793 года
Вместо того чтобы засучив рукава, начать разгребать говно, которое они сами размазали, жирондисты начали нападать на якобинцев, те стали отвечать тем же.
Якобинцы начали предлагать чрезвычайные меры, жирондисты пытались их заблокировать. Но это у них получалось все хуже. Болото, то есть большая, нейтральная часть Конвента что-то сообразила и стала разворачивать диваны скамейки от жирондистов к якобинцам.
Был учрежден Чрезвычайный трибунал, который мог в упрощенном порядке судить политических преступников без права апелляций.
Затем был принят ряд законов против заговоров и мятежей, самым грозным из них был «Закон о наказании мятежников», подведший под гильотину большинство казненных в ходе Террора.
«Все те, кто принимают или примут участие в контрреволюционных мятежах или восстаниях, вспыхнувших или могущих вспыхнуть в различных департаментах республики во время рекрутского набора, а также и те, кто нацепили или нацепят белую кокарду или какой-либо другой знак восстания, — объявляются вне закона».
Если означенные лица будут взяты или арестованы с оружием в руках, «они в 24 часа будут переданы в руки палача и преданы смерти по установлении лишь самого факта военной комиссией»; если же те, кто принимал участие в восстании, будут взяты без оружия или после того, как они сложили оружие, то смертной казни из них подлежали: «священники, бывшие дворяне, бывшие сеньёры, их агенты и прислуга, иностранцы, те, кто занимал какие-либо должности или выполнял какие-либо общественные функции при-старом режиме или со времени революции, те, кто вызывали или поддерживали какие-либо мятежи, главари, подстрекатели, и те, кто виновны в убийстве, поджоге или грабеже».
Другими декретами предписывалось карать смертной казнью дворян-эмигрантов и неприсяжных священников, которые будут обнаружены на территории республики, и тех, кто укрывает их. Смертная казнь устанавливалась за измену, шпионаж, связь с врагом и за многое другое, включая мятежные речи, мятежные крики и пр. (Ревуненков)
В мае в Париже был набран корпус для подавления Вандейского восстания, и вооружался он на принудительный заем у богатых граждан.
Якобинцы же создали знаменитый Комитет общественного спасения, который должен был взять на себя диктаторскую власть. Самого слова диктатура и якобинцы, и другие крайние избегали. В эпоху классического образования оно имело крайне негативную коннотацию.
Жирондисты, однако, сопротивлялись. Они попытались очернить якобинцев как анархистов, осудить Марата, который, однако, сумел оправдаться и арестовали Эбера. Коммуна выразила протест. Председатель Конвента, жирондист Инар заявил 25 мая, что если Коммуна будет мешать Конвенту, то жирондисты поднимут департаменты, и они снесут Париж до основания. Это было очень похоже на то, что когда-то заявил герцог Брауншвейгский и вызвало массовое недовольство.
Наконец, к 30 мая накал борьбы достиг такой точки, что якобинцы, эбертисты и бешеные решили поднять восстание и устроить чистку Конвента.
31 мая произошло восстание, но депутатам удалось успокоить народ. Однако 2 июня восстание повторилось. Конвент был окружен войсками. Солдаты были готовы стрелять картечью по депутатам. Под угрозой насилия Конвент вынужден был изгнать 22 самых ненавистных жирондиста. Власть перешла к якобинцам.
Робеспьер
Их признанным лидером уже был Максимиллиан Робеспьер. Он был потомственным юристом, адвокатом. Робеспьер получил популярность у себя в Аррасе за то, что постоянно брался за защиту бедных. Популярность ему принес процесс, где он защищал человека, который установил у себя новинку, громоотвод, а соседи из суеверия пытались заставить его эту штуку убрать.
Он был выбран в Генеральные штаты от своего города. Поначалу никто не обращал внимания на маленького депутата, который не блистал красноречием и выступления готовил заранее. Правда, тогда уже Мирабо сказал про него: «Бойтесь этого человека, он верит в то, что говорит».
Робеспьер неуклонно защищал интересы народа и приобретал все большую популярность. Это внушило ему уверенность, что через него говорит общество. Позже, в 1794 году, он так и скажет: «Я и есть народ».
Маленький, бледный, всегда крайне аккуратно одетый, он был безупречно честен, и это в эпоху повальной коррупции, когда считалось нормальным, что политик пользуется властью для личного обогащения. Робеспьер до конца жизни не присвоит себе ни копейки из казны и будет жить в бедности. Он фанатично верил в свои идеалы.
В тридцать лет Робеспьер был никому не известен, в тридцать два его знала вся страна, в тридцать четыре он получит высшую власть, в тридцать пять будет казнен.
Сложный был год: бунты, изменения в алгоритмах Пикабу, волны сисек, перепостов и недобор авторского контента. С последним мириться было нельзя, и за дело принялся знающий человек. Он собрал все ущербные факты и идиотские байки про кардинала Ришелье. Даже историю про сарабанду определил в свой пересказ про интриги и котиков.
В общем, пошёл третий пост Ришелье-марафона, а мы ещё здесь и чудим. И в прошлом посте дочудились до того, что Арман дю Плесси таки стал кардиналом, потом ещё министром, а потом перестал пытаться усидеть на двух стульях и выбрал тот, где иглы шпиговальные (просто король Людовик очень любил шпиговать). И оттого нажил себе кучу врагов.
Про врагов
В сухом остатке получилось вот что. Король и кардинал вместе правят страной (притом король по поводу верности кардинала сильно сомневается, да и вообще, ну этого Ришелье, что-то рожа у него хитрая). Происпанская партия при дворе в гневе и в ужасе, потому что тот, кто недавно был вроде как за них – теперь их щемит.
Мария Медичи (глава происпанской партии) бегает и вопит: «И я ЭТО сама туда посадила!» И интригует по-испански, чтобы посадить на трон любимого сынка Гастона, а не этого Людовика, от него сплошь неприятности, фу-фу-фу, он же ещё ЭТОГО слушает!
Гастон, он же Месье наблюдает за гневом мамы уважительно, но из-за занавески. Гастону пока что всего шестнадцать, и интриги он очень даже любит, а заговоры уважает. И с юношеской охотой в них вляпывается, потому что – а ему-то кто и что сделает, с его титулом Дитя Франции (детей, как известно, бить ни-ни). Но по природной трусости Гастон при этом постоянно идёт с королем на примирение и сдаёт всех, решительно всех своих сторонников. Но потом опять вляпывается. Очень хочется трон.
Вельможи старого образца, вроде д'Эпернона, тоже все возмущены и обижены, ибо монарх хочет быть монархом и оспаривает их вольницу, а должно быть всё по-старому, когда каждый у себя в вотчине – король.
Дуэлянты орут, как опоссумы, и ненавидят Ришелье вдвойне за запрет дуэлей. Дело в том, что старшего брата Ришелье Анри как раз на дуэли и закололи (по слухам, противник как раз ляпнул что-то про Армана, Анри полез защищать честь братишки, вышло неудачно). Согласно логике, кардинал должен был отмстить противнику. Ришелье последовал своей логике и отмстил вообще всем дуэлянтам – ибо нечего тут, понимаешь, шпагами за косые взгляды друг друга тыкать и боеспособное дворянское население выкашивать. На войну воевать идите!
Как мы видели в «Трёх мушкетёрах», бравые дворяне к закону отнеслись как-то не очень: раньше, бывало, не так на тебя посмотрит кто – и ребятишки тут же идут самоубиваться на свежем воздухе, а теперь что делать, разговаривать, что ли? Сперва отношение было ещё и несерьёзным, но потом Ришелье парочку дуэлянтов попросту казнил, приговаривая «Да что ж вы себя не бережёте-то?» – и к закону отнеслись серьезнее, а кардинала не полюбили ещё больше.
Населению не нравится увеличение налогов. Риму не нравится, что Ришелье не жжёт гугенотов. Гугенотам не нравится, что у них мало вольностей. В общем, все вокруг Ришелье подражают капитану Смоллетту из советского мультфильма про остров сокровищ: «И вообще! Что? А! Да! Нет! Мне вообще ничего не нравится!»
Наконец, есть ещё Люинь, который помер и оставил вдову. Которая разом потеряла огромное состояние и оказалась удалена от милостей своей подруги, королевы Анны Австрийской. Вдова не растерялась, быстренько вышла замуж во второй раз и стала той самой герцогиней де Шеврез, которая вечная интриганка против короля и Франции, любовница половины Парижа и ещё книжного Арамиса в книге. Герцогиня люто, бешено ненавидела кардинала (почему бы это?), распускала о нём слухи и строила ему козни вместе с подругой Анной Австрийской.
Об этой, к слову, нужно сказать отдельно.
Про Анну Австрийскую
Жизнь у жены Людовика Справедливого как-то не задалась. Во-первых, её прозвали Анной Австрийской, хотя она была испанской инфантой. Но что тут поделаешь, если твоя династия происходит из Австрии, а мать – австрийская принцесса?
Во-вторых, замуж Анна вышла в 14 лет, исключительно из политических соображений и по обмену. Королева Мария Медичи решила создать союз с Испанией, Испания объявила «А давайте принцессами поменяемся!» – ну и поменялись, баш на баш.
Анна Австрийская
В-третьих, мужем Анны оказался Людовик, который был тем ещё сокровищем. Людовик заикался, постоянно чесался и излучал в окружающую среду целомудрие и скуку так же, как Ришелье – хитрость. Женщин король не любил в принципе и считал их сосудами греха. Мужчин он тоже не слишком-то любил, но хотя бы иногда относился к некоторым как к друзяшкам.
При виде юной и красивой жены Людовик так оробел, что непонятно, консумировал брак или нет, но четыре года после свадьбы он изредка захаживал к юной жене на «чашечку кофе», никаких поползновений при этом не предпринимая.
Впрочем, как-то раз состоялась всё-таки сцена из романтических романов – ну, знаете, где красавец-мужчина вносит в спальню на руках…
Исключение было в том, что красавцем-мужчиной был королевский фаворит Люинь. А на руках он внёс короля. В спальню королевы. Потому что «задолбал косить от супружеского долга, ваше величество».
Людовик, правда, из спальни всё равно убежал и не дал сорвать цветок своей невинности.
Ко всему этому у Анны Австрийской прилагалась сварливая итальянская свекровь и плохое знание французского языка. Неудивительно, что королева подружилась с герцогиней де Шеврез – с этой-то хоть было весело!
Понятное дело, сейчас будет история про сарабанду, которой пользовался Дюма при написании своего романа. Смотрит, мол, как-то кардинал Ришелье: а молодая королева ничего так, получше старой будет. А ну-ка пойду и уверю её в глубокой своей любви (заодно предложу сделать ей наследника, а то король чего-то не торопится). А королева договорилась с госпожой де Шеврез кардинала разыграть. И говорит ему: «Я, мил-друг, Арман, и не против бы вам отдаться, но хочется мне подвигов. Вот если бы вы показали, что цените меня больше своего имиджа и сплясали бы для меня испанский танец шутов в костюме с бубенцами! А то что-то ностальгия по родине одолела. Тут-то я и преисполнилась бы к вам горячей благодарностью со всеми вытекающими». А кардинал в святой уверенности в том, что никто не узнает и никто не расскажет (ну, он же влюблён, ему можно) – взял да и переоделся в шута, да и пошёл под скрипку притопывать и бубенцами позвякивать. Тут королева как засмеётся! И герцогиня де Шеврез из-под кровати как захохочет!! А придворные дамы, которые хоронились за ширмочкой в углу – как хором заржут!!!
В общем, Ришелье обиделся – он, мол, со всей душой, в зелёном бархате и с бубенцами. А они ржут, а это он так делает! И возненавидел королеву с того момента.
В этой стройной (кхм-кхм) небольшой истории есть несколько ма-а-а-леньких несостыковок. Во-первых, по салонам (откуда она и попала в книжку анекдотов Таллемана де Рео и откуда её взял Дюма) её разносила явно эта самая герцогиня де Шеврез. Которая, как мы помним, люто, бешено ненавидела кардинала, так что уж она-то не соврёт. Во-вторых, для Ришелье этакий финт был невозможен чисто психологически – ну, мы же помним, тетрадочка, мануальчик, как себя вести, до запятой. Ришелье НИКОГО не любил больше своего имиджа и никогда бы не пошёл на то, чтобы выставить себя смешным. Он буквально за всё время при дворе такого не делал. В-третьих, Ришелье одно время был духовником юной королевы и неплохо так знал – и сколько там у неё пядей во лбу, и насколько она умеет хранить секреты. И насколько она под влиянием госпожи де Шеврез – поскольку от этой самой госпожи де Шеврез не раз и не два пытался избавиться. И обустраивать действо в духе «Я приду к вам танцевать сарабанду, а вы никому не скажете, будет только скрипач, он же тоже никому не скажет…» –это уже не поглупеть от любви, а отупеть до уровня Гастона. Не говоря уж о предложении заделать королеве ребёнка – тут уже и уровней-то не хватает.
Наконец, Анна Австрийская была испанкой. Она состояла в происпанской партии при дворе и вместе со своей подругой интриговала против короля и Франции – и вот это, а не всякие там сарабанды, было причиной того, что кардинал относился к королеве не очень хорошо. Потому что сидит, понимаешь, дофина не рожает, ещё и интригует против моих стараний, я для кого это всё вообще делаю, а?! А?! Гррр, дурища испанская.
Под конец жизни Ришелье, правда, с Анной замирился, потому что она родила дофина и перестала интриговать. Он даже с широкого плеча подогнал ей будущего фаворита – Мазарини. По слухам, сопроводив церемонию подгона отличной рекомендацией – мол, смотрите, какой красава, на Бэкингема похож. Ну, как не взять, а?
И кстати, о Бэкингеме.
Про Бэкингема и подвески
Бэкингем – это такой английский Киркоров. Не в смысле нелюбви к розовым кофточкам, а в смысле гламура и пути на политическую сцену.
В международных соревнованиях фаворитов Бэкингем мог бы посостязаться с д’Эперноном. Даже последнему не удавалось быть фаворитом сразу у двух королей.
Сперва сын шерифа очаровал Якова I – который возвёл его в рыцари и задарил молодому человеку целую колоду титулов: виконта-графа-маркиза – и, козырной туз – герцога. На последнем титуле, которого в Британии не видали уже полвека, лорды-сэры-пэры возмутились в смысле: «А за какие это заслуги? А нельзя ли и нам?» Но король двусмысленно ухмылялся, напевал что-то про зайку, а в письмах именовал Бэкингема то жёнушкой, то мужем. И во время разлук рассчитывал на скорый брачный союз (но это наверняка был такой сложный дипломатический шифр!).
Когда почитал дипломатическую переписку короля и герцога
После смерти Якова I Бэкингем по наследству переплыл к его сыну Карлу I, и игра «зайка моя – я твой зайчик» продолжилась. С Карлом Бэкингем кутил весело и задорно – например, они с Карлом сгоняли в Испанию, причём, как уверяют – именно посмотреть на Анну Австрийскую, которую тогда прочили в невесты Карлу. Неизвестно, посмотрели или нет – но зато своими манерами ввели чопорных испанцев в шок и трепет и поссорились со всем испанским двором. А через несколько лет ситуация совсем обострилась, испанцы начали хвататься за кинжалы, а Бэкингем решил, что нужно срочно добыть союзников. И поехал добывать их во Францию.
А во Франции – опять же, несчастная Анна. У которой сокровище-муж весь в чёрном, чешется и варенье варит. А тут приезжает весь такой нарядный Бэкингем, ресничками хлоп-хлоп и жемчуга по залу рассыпает.
Бэкингем в жемчугах
Как истинный Киркоров, Бэкингем взял с собой во Францию восемьсот человек свиты (Людовик, глядя на эту толпень в окно, поинтересовался, не переезжает ли к ним английский двор, а потом задумался – может, самому переехать, что ли, чтобы в Лувре тесновато не стало). И двадцать семь костюмов (маловато, но при скромной жизни…). Неизвестно, сколько из них было с перьями, но с брюликами один был точно. А ко двору короля Бэкингем явился в костюме, украшенном жемчугом. Притом, жемчужины прикрепили к костюму некрепко, так что при каждом шаге Бэкингема с него, так сказать, немного сыпалось. Французские придворные честно просыпанное поднимали, но Бэкингем устроил аттракцион неслыханной щедрости и встал в позу: «Ах, оставьте, я себе ещё нарисую!»
В общем, первое появление Бэкингема перед двором Людовика – это тот ещё гала-концерт с завываниями «Вива ля дива! Вива Виктория! А-а-а-афродита!»
На роль Афродиты была скоропостижно назначена Анна Австрийская. Дальше началось искреннее и неподдельное шоу «Ой, мама, шика дам, шика дам!» – с поигрыванием бровями и намёками. На подтанцовке включилась госпожа де Шеврез, которая тоже начала нашептывать королеве, что вона какой красивый и щедрый – надо брать!
Да, выглядело всё как-то так.
Анна Австрийская томилась и вздыхала, Бэкингем изображал влюблённость в де Шеврез, но на самом деле явно увивался вокруг королевы, Ришелье увивался вокруг Бэкингема, но с другими целями: кардинала интересовало, можно ли вместе побить зарвавшуюся Испанию. Но Бэкингема явно Анна Австрийская интересовала куда больше всяких там государственных дел, так что кардинал махнул рукой, обозвал герцога шарлатаном и начал супить бровь. Людовику XIII тоже не слишком-то нравились повадки гостя, потому он решил его сплавить побыстрее и договорился о свадьбе своей сестры Генриетты с британским королём. Вот только невесту нужно было провожать, в свите провожания оказались сразу Анна и Бэкингем – и таки бахнуло.
В заповедных и дремучих странных амьенских садах Анна и Бэкингем остались наедине – и тут герцог воспылал и принялся хватать Анну за всякое. Дальше свидетели путаются, а показания разнятся. Судя по одним источникам, вопль великий подняла сам королева, а все прибежали, а только кусты колышутся, а нет никого! По другим сведениям – вопль из кустов поднял какой-то шпион кардинала (который увидел такое, что не мог не проораться). И когда все прибежали, Бэкингем обнимал ноги королевы. И эти же ноги ей расцарапал – потому что это же Бэкингем, у него повсюду брульянты, в самых неожиданных местах.
Шпион кардинала (примерная реконструкция)
Король про это дело узнал и так рассердился, что гастроли Бэкингема по Франции запретил. Но Бэкингем выдал, что он ещё «Бэк ин гэйм» (вернётся в игру, коряв. англ.).
Дальше источники ударяются в легенды и анекдоты, но не рассказать о том и другом нельзя. Говорят, например, что Бэкингем как-то посетил французский бал-маскарад. Просто попросил герцога де Гиза поменяться с ним пару раз костюмом: танцует с королевой Бэкингем, а маску снимает – а там оп – де Гиз! И никто не узнал, и никто не заговаривал, кто ж на балах-то заговаривает или приглядывается, ну что вы, в самом деле.
Вторая история ещё прекраснее, потому что она о приватном выступлении Киркингэма (Бэккорова?) прямо в Лувре. Мы же помним советский фильм о трёх мушкетёрах – ну, тот, где Бэкингема в Лувр тащит Бонасье, Д`артаньян выполняет роль бодигарда, а в Лувре потом королева и герцог поют про «не сказала да и не сказала нет»? Ага, сейчас.
– Хотите увидеть королеву – станьте местным привидением, – категорически заявила госпожа де Шеврез.
Бэкингем похлопал ресничками и заявил, что он, в принципе, готов на всё, но помирать обязательно?
– Нет, обязательно переодеться в костюм Белой Дамы, – отчеканила де Шеврез. – Вот грим, вот сорочка, вот чепчик, ничего не знаю, любовь требует жертв!
Как мы видим, герцогиню де Шеврез круассанами не корми – дай кого-то во что-то переодеть в своих фантазиях: то Ришелье в шута, то Бэкингема в чепчик. Герцог, конечно, немножко четыре часа попререкался (и сорочка без брульянтов, и чепец без алмазов, мне что, быть некрасивым?!) – но в конце концов в наряд полез. И поплыл себе по Лувру, как привидение, дикое, но симпатишное.
При виде такого немного хэллоуинского наряда королева утратила не просто волю к сопротивлению, но и сознание. Потому неудивительно, что при первых звуках тревоги она подарила Бэкингему ларец с последним подарком мужа – теми самыми подвесками. К тому времени она уже что угодно могла подарить – просто представив, как король собирается её навестить… а у неё в алькове, в некотором роде, Бэкингем в чепчике.
Герцог от подарка отнекиваться не стал, потому что «лучшие друзья бэкингемов – это бриллианты». Дальше последовала та самая распиаренная история с подвесками, которую Дюма пересказал из исторических анекдотов почти верно. Там действительно была бывшая любовница Бэкингема, которая пару подвесков срезала и отослала кардиналу. И гонка с доставкой была, но попроще – только с закрыванием портов. И никакого «Я вам верна, а вы – увы, увы, увы» – не было тоже во время Мерлезонского балета, поскольку подвески попали к королеве ещё до бала. И лет за десять до написания этого самого балета.
Ну и ещё Д`артаньяну в это время было лет двенадцать-пятнадцать, так что он в истории не участвовал.
А Бэкингем всё время вёл всякие бессмысленные войны и транжирил ресурсы, отчего народ считал его немножко демоном. Потому однажды лично обиженный герцогом фанатик Фельтон взял в руки мануал “Будущим Клеманам и Равальякам” и последовал инструкции. Обеспечив Бэкингему – “ля-ля-ля-ля-бум-бум”, а королю Карлу – “цвет настроения синий”. Что касается народа, то там экстренно придумывались анекдоты типа: “Хоронили Бэкингема – порвали три волынки”.
А никакой миледи там на самом деле не было, вот.
Но мы всё равно о ней расскажем.
Но потом.
____________________________________________________________
А пока автор немножечко передохнёт и даст читателям переварить, так сказать.
Ах да, ссылки на телеграмм. И-и-и-и их нет.
А на вторую часть - есть.
