Я понял, что сопротивление бесполезно. Рассмеялся. Вошёл в сад. Поднялся на крыльцо и остановился у двери, чтобы пропустить его вперёд.

— Вы гость. Идите первым, — сказал Чуковский.

— Только после вас.

— Идите первым.

— Не смею.

— Идите первым.

— Ни за что!

— Ну, это, знаете ли, просто банально. Нечто подобное уже описано в литературе. Кстати, вы не помните кем?

— А вы что же, меня проверяете?

— Помилуйте. Зачем мне вас проверять? Просто я сам не помню.

— Ну, Гоголем описано. В «Мёртвых душах».

— Гоголем, стало быть? Неужто? Это вы, стало быть, эрудицию свою хотите показать? Нашли перед кем похваляться. Идите первым.

— Ни за какие коврижки!

— Пожалуйста, перестаньте спорить. Я не люблю, когда со мной спорят. Это, в конце концов, невежливо — спорить со старшими. Я, между прочим, вдвое старше вас.

— Вот потому-то, Корней Иванович, только после вас и войду.

— Почему это «потому»? Вы что, хотите сказать, что вы моложе меня? Какая неделикатность!

— Я младше. Корней Иванович. Младше.

— Что значит «младше»? По званию младше? И откуда в вас такое чинопочитание?! У нас все равны. Это я вам как старший говорю. А со старших надо брать пример.

— Так подайте же пример, Корней Иванович. Входите. А я уж за вами следом.

— Вот так вы, молодые, всегда поступаете. Следом да следом. А чтобы первым наследить — кишка тонка?!

После чего он с неожиданной ловкостью встал на одно колено и произнёс театральным голосом:

— Сэр! Я вас уважаю.

Я встал на два колена:

— Сир! Преклоняюсь перед вами.

Он пал ниц. То же самое проделал и я. Он кричал:

— Умоляю вас, сударь!

Я кричал ещё громче. Можно сказать, верещал:

— Батюшка, родимый, не мучайте себя!

Он шептал, хрипел:

— Сынок! Сынок! Не погуби отца родного!

Надо заметить, дело происходило поздней осенью, и дощатое крыльцо, на котором мы лежали и, как могло показаться со стороны, бились в конвульсиях, было холодным. Но уступать никто из нас не хотел.

Из дома выбежала домработница Корнея Ивановича, всплеснула руками. Она была ко всему привычна, но, кажется, на сей раз не на шутку испугалась. Попыталась нас поднять. Чуковский заорал на неё:

— У нас здесь свои дела!

Бедную женщину как ветром сдуло. Но через мгновение она появилась в окне:

— Может, хоть подстелете себе что-нибудь?

Чуковский, лёжа, испепелил её взглядом, и она уже больше не возникала. А он продолжал, вновь обращаясь ко мне:

— Вам так удобно?

— Да, благодарю вас. А вам?

— Мне удобно, если гостю удобно.

Всё это продолжалось как минимум четверть часа, в течение которых мне несколько раз переставало казаться, что мы играем. То есть я, конечно, понимал, что это игра. Да и что же другое, если не игра?! Но… как бы это сказать… некоторые его интонации смущали меня, сбивали с толку.

— Всё правильно, — сказал он, наконец поднявшись и как бы давая понять, что игра закончилась в мою пользу. — Всё правильно. Я действительно старше вас вдвое. А потому… — Я вздохнул с облегчением и тоже встал на ноги. — …а потому… потому… — И вдруг как рявкнет:

— Идите первым!

— Хорошо, — махнул я рукой. И вошёл в дом.

Я устал. Я чувствовал себя опустошённым. Мне как-то сразу стало всё равно.

— Давно бы так, — удовлетворённо приговаривал Чуковский, следуя за мной. — Давно бы так. Стоило столько препираться-то!

На сей раз это уж был финал. Не ложный, а настоящий.

Так я думал. Но ошибся опять.

— Всё-таки на вашем месте я бы уступил дорогу старику, — сказал Корней Иванович, потирая руки…

©️ Аркадий Райкин «Воспоминания».

Успехи горных восхождений на вершины типа Эльбруса, Казбека или даже Пика Ленина – альпинистов, не состоящих ни в каких спортивных секциях или презрительно называемых «любителями», связано с развитием туристических технологий: новых лёгких материалов, а также еды. Уже сейчас можно купить в какое-нибудь коммерческое восхождение пакет обезвоженного питания. Это смесь сухих овощей, мяса и специй, которые просто надо залить кипятком. Правда, цена набора высока: за 7-8 дней «сухого питания» просят 10-15 тысяч. Но есть определённая доля умельцев, которые сушат продукты сами, чтобы быть уверенными в качестве или подобрать свой рецепт. Меню может быть любым. Берите продукты в сушеном виде и смешивайте в любых пропорциях. Правда, стоит сказать, что мясо и сушеные овощи лучше хранить отдельно. Даже самое диетическое мясо вроде куриных грудок, всё равно содержит немного жира. Жир сохнет плохо и в будущем, именно он становится «центром», откуда начинает портиться продукт.

Так что же нужно, чтобы взять мяса побольше в поход? Если вы ещё не слышали про сушеное мясо, то самое время услышать. Отмечу, что в походах на 1-3 дня, сушить мясо – излишне. Выигрыш по массе будет тем значительнее, чем дольше будет поход. Я признаюсь. В первых походах, когда дегидратация не применялась совсем, мясо было в стекле, хлеб брался только свежий, количество продуктов на человека в день составляло около килограмма! То есть, на 8-дневный поход, количество еды было 8 килограмм, а вместе с палатками, специальным снаряжением и личными вещами, рюкзак приближался к 30 килограммам. Даже просто стоять на месте с таким рюкзаком утомительно. Я не говорю уже о том, как с таким мешком шагать куда-то в гору. Выход нашёлся, но не сразу: свежий хлеб был заменён сухариками, крупы выбирались по энергетической ценности, от свежих овощей и вовсе пришлось отказаться – участникам выдавались витамины. Мы также варили супы из «подножного корма»: крапивы. В ней много витамина С.

Рецептов сушки великое множество. Начиная от варианта сушки сырого фарша со специями (этот вариант больше подходит для закуски к пиву) до варианта сушки уже отваренного в солёной воде мяса. Второй вариант, по моему мнению, лучше и вкуснее. Готовое мясо становится легче исходного сырья в 3 раза. Из килограмма мяса получается примерно 300 грамм «сушенки». Посчитаем: примерно 1 банка тушенки (325 г) в день на 3 человека (50-60 грамм мяса в день). То же самое сухое мясо выйдет в 60 грамм по массе. На 10 дней надо примерно 4 килограмма консерв (про массу банки не забыли?) или 600 грамм «сушенки». При этом, сушеное мясо при себестоимости производства выходит около 500 рублей за килограмм, против 1750 рублей за килограмм мяса из банки. Очевидно, при наличии опробованного и хорошего рецепта преимущество будет не на стороне тушенки.

А вы, что делаете? Сушите мясо или покупаете тушенку? Поделитесь своим опытом в комментариях.

И вот эта вот девочка при первом относительно «серьёзном» конфликте, почему то решила перевести этот самый конфликт именно в физическую площадь взаимодействия. То есть, полезла таки драться. Для меня это стало шоком. Лишь позже я узнал, что драки в семье у неё случались, и для неё это нормальный уровень взаимодействия. И там, где я испытал первобытный подсознательный ужас и неприятие, для неё опыт её родителей стал нормой. Её папенька — бывший полицейский. Крепкий, широкоплечий любитель группы «Сектор Газа» и прочей «реально мужыцкой музыки — делай козу!». И её маменька в свои 35 лет весом меньше дочери, но с волей, как у Йенифер (про то, как я в свои 25-27 попал в вилку выбора между чудесной миниатюрной замужней милфой тридцати пяти лет и её дочерью 17 лет отроду, ныне жырный я до сих пор люблю периодически вспоминать, но это абсолютно отдельная история).

Именно тогда я впервые ответил на физическое насилие физическим насилием и схватил тапок. Этим же тапком, обычным мягким китайским, который чтоб носить дома, (без попыток что-то сфотографировать) я показал свои намерения, пару раз хлопнув исток конфликта по лицу. С моей точки зрения, это вот всяко было лучше же, чем отвечать на конфликт в полную силу. Ибо осознавал, что противостояние различных весовых категорий приведет к неприятным травмам. Да и вообще, бить девочек — плохо. (Да. С детского сада мне внушали, что девочки-женщины-бабушки существа суть неприкосновенные в силу своей ущербности. А уж бить маленьких, глупеньких, ебанутых девочек, так вообще никак нельзя — их и так жизнь треплет. Мне ж, однако, расцарапали и без того некрасивое лицо. И уехали к маме. Маменька девушки ( та самая милфа) сразу же позвонила мне. И принялась рассказывать о том, что я негодяй и избиваю женщин. На что я рекомендовал им таки попробовать снять побои (после двух хлёстких ударов по рыжей наглой морде тапочком) и писать таки на меня заявление. А уж я в свою очередь, тоже пойду и сниму в травме свою расцарапанную за день до конфликта спину, потом расцарапанное лицо и, таки ничтоже сумняшеся, напишу встречное заявление. Это как бы смех, но мне это ваше мнение незнакомых людей в погонах глубоко безразлично. Да и реально лучше тюрьмы.

Вот, кстати, после этого случая моё взаимодействие с её родителями постепенно сошло на нет (что не могло меня не радовать). На семейные праздники меня, как домашнего тирана, звать перестали. Писать в мессенджерах и скидывать устаревшие мемы тоже. Ещё некоторое время мы с этой несомненно прекрасной и со всех сторон (кроме нужных мне) девушкой поиспытывали болезненную привязанность, регулярно сходясь-расходясь. Но мне таки удалось разорвать этот несомненно порочный круг привязанности — абсолютно мудаческим поведением и утверждениями, которые гарантированно отвадят даже самую красивую и не очень умную особь от меня. Что-то на вроде «Я тебя, и таких, как ты ненавижу» и «Держись, корыстная шлюховатая мразь, от меня подальше».


Тем не менее, несмотря на негативный опыт, я до сих пор уверен, что любимых мною девочек (как и любых других существ в своём окружении), бить нельзя (тем паче существует множество способов психологического насилия - хе-хе «ирония, блядь, честное слово это всё неосознанно или ирофнично, клянусь-клянусь»). И я искренне надеюсь, что никогда больше у меня не возникнет желания взять и нанести физический урон женщине, если она об этом не попросит своим прекрасным ртом прямым текстом.

Да. Я осознаю, что мы живём не в моём воображаемом мире, а в реальном, а уж тут отклонений от общепризнанной нормы куда больше, чем может показаться. Но любые особенности можно обратить в удовольствие и понимание. Если, блядь, открыть свой рот и СКАЗАТЬ прямым текстом.

Любите друг друга, пожалуйста. И говорите друг с другом, пожалуйста. А не как я. И уж, тем более, не как те самые мы.