Привет, Пикабу.
Многие мои истории отрывочны. Они "приходят ниоткуда и уходят в никуда".
Но, как говорил античный философ, Лукреций: "De nihilo nihil fit". Ничто не происходит из ничего.
Поэтому, добро пожаловать. Ваши новые знакомцы приветствуют вас, жмут руку и исчезают в полумраке вагона.
-Аркаша! Аркашенька! Подойди сюда, мой мальчик!
-Прямо как в чёртовом романе, - проскрипел зубами молодой человек, поднимаясь из-за стола. Отрываться от кипы бумаг сейчас совершенно не хотелось. Идти по длинному коридору с вечно молчащей в темноте лампочкой - тоже. Лучше бы она трещала, как на старой квартире бабушки. Дёрнуло же его переехать сюда, к этой сердобольной тётушке.
Впрочем, злиться на родственницу то ли долго не получалось, то ли было напрасно. Она всё равно, казалось, не замечала его шипения, насмешек и каждый раз взирала на Аркадия с высоты своего ледяного кресла радушно. Иногда она даже сама выезжала на нём в коридор, вращая тихие колёса длинными пальцами, увитыми перстнями.
-Зачем вам столько побрякушек?, - в первую встречу, когда Аркадию сообщили только то, что женщина практически не может сама ходить, он был весьма впечатлён. Тётушка предстала перед ним загадочной и полной величия жрицей давно забытого культа. С каким благоговением он относился к ней первые месяцы, пока не понял, что вся эта таинственность связана с лёгким склерозом и чрезмерной заботой о нём.
Сейчас предстояло идти мимо запертой кладовой, в которой постоянно что-то скрипело и словно стонало, через пустующую комнату с завешанным зеркалом, в котором отражение шло настолько мутно, что левую часть стекло приподнимало выше правой. Наконец, открытая дверь, в которую видно украшенное вечерним платьем тело тётушки.
-Аркашенька. Дорогой мой. - лицо благодетельницы расплылось в добродушной улыбке, - Любушка сегодня не сможет, но вместо неё будет Сонечка. Поэтому можешь не волноваться, сегодня твоя помощь мне не потребуется. Я помню, что ты собирался провести вечер у друга.
-Но я не упоминал об этом...
-Ты же знаешь, иногда моя память совсем не та, что раньше. Я, например, не могу вспомнить, что сегодня ела. Но недельной давности разговоры всплывают здесь, - длинный, всё ещё изящный палец прикоснулся к виску.
Изумленному, пытающемуся вспомнить, что же он говорил неделю назад, Аркадию осталось только кивнуть и побрести обратно, мимо приоткрытой двери кладовой. Не замечая пристального взгляда из зеркала, он прошёл на кухню и плюхнулся за стол, уставившись на кипу бумаг.
-Что за дичь творится. Только сегодня решил испросить у неё разрешение уйти с ночевкой. И тут.
Пальцы погрузились в патлы и принялись дергать их, периодически закручивая. В голове стояла какая-то каша. Иногда, сквозь мысли пробивались тихие шаги по коридору. Звуки застывали у кухни, но когда парень поднимал голову, его взгляд утыкался в пустой порог. Наконец, решив положить этому конец, Аркадий спешно швырнул, сминая, бумагу в сумку и вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Остановившись, чтобы спрятать от вездесущего ветра огонёк спички, человек бросил взгляд на окно тётушкиной квартиры.
-Вечно закроется от всего мира своими занавесками. И сидит там, как в конуре.
Недовольно ворча, парень тряхнул головой, бросая на левый глаз чёрные волосы, и двинулся в сторону остановки.
-Вечно закроется от всего мира своими занавесками. И ходит так, как пёс.
Кривляющееся изображение застыло, когда мимо него проехало, поскрипывая колёсами, кресло. Повернувшись в сторону зеркала, женщина укоризненно приподняла левую бровь.
-А ведь говорили мне. Купи антиквариат, будет тебе манерность. А я что?
-А ты что?, - мордашка скорчилась, слепилась в женское лицо, страдальчески закатило глаза.
-А я взяла на распродаже. Подумала, зачем выкидывать деньги на чванство.
-Так и скажи, что стало жалко рублей. Ха-ха-ха!
-Ну, новое зеркало я могу себе позволить.
Пересмешник смолк, вытянувшись в полный рост. В тусклом свете стали видны его истинные черты, или те, которые он сам привык считать таковыми. Низенький, с легкой лысиной и аккуратной родинкой прямо на носу, он стоял, уперев руки в раму и пристально смотрел на женщину. В чёрных глазах сложно было что-то различить, даже своё отражение. Казалось, он готов наброситься на сидящую в кресле особу или просто устроить очередное представление. Однако на плавный жест рукой, он просто спрыгнул вниз, ударившись пятками об пол, и пошёл вперёд, засунув руки в карманы пиджака.
-Сколько тебе осталось здесь?
-Четыре сотни лет, тётя.
Женщина вздохнула и, внезапно приподнявшись, дотронулась до бледной щеки зеркальщика. Тот дёрнулся, норовя отпрянуть, но остался на месте. Только грудь внезапно поднялась и опустилась. Словно вспомнила, что значит функционировать в мире людей.
Обессилев от непривычного действия, женщина практически упала обратно на сидение, прикрыв глаза. В этот момент на лице пересмешника проскользнула гримаса, которую можно было бы принять за беспокойство.
-Каша над вами смеётся.
-Знаю.
Они двигались по коридору, миновав скрипящую кладовую, в которой несколько десятков лет назад повесился бывший хозяин квартиры. Первым делом, въехав сюда, тётушка отвязала и стёрла тень петли, расчищая душе путь к свободе. Правда, фантомные звуки остались. Но пугать они могли только детей.
-Он часто злится на вас.
-Нет, не злится. Просто разочарован.
-Чем?
-Молодой и романтичный представлял меня кем-то вроде старой дворянки. С магическими способностями. А на деле оказалась обычная тётка сорока или пятидесяти лет, с гипертрофированным материнским инстинктом. Спасибо хотя бы за то, что не контролирует возвращение родственничка домой. И то, только потому, что не может воплотить правило - "одна нога здесь, другая - там".
Женщина рассмеялась, приглаживая встопорщившееся платье. Зеркальщик молчал, шумно дыша за спиной.
-Ну и что за паровоз меня в кухоньку привёз? Кайся, о чем думаешь, тоскоглазый.
-Какой?
-Глаза у тебя тоскливые.
-Ничего подобного. Я в зеркале видел. Они - черные, насмешливые.
Кресло остановилось. Попытавшийся было толкать его, пересмешник с холодком понял, что колёса держат женские пальцы. Он отошёл на пару шагов и сглотнул.
-Тётя?
-Ты называешь меня тётей, но сомневаешься, что я вижу тебя? Я не ходящая, но зрячая, мальчик мой.
-Тётя, -в тихом голосе послышалась горькая усмешка, - я живу уже...
-И всё равно называешь меня тёткой. Думаешь, просто передразниваешь парнишку? Ты в этом уверен?
Женщина смотрела в стену, но зеркальному жителю казалось, что её глаза проедают камень и уходят дальше, в небо. А может, и его проедают, скользя по космосу. Раздвигают его бесконечные складки и движутся, движутся, движутся. Глухой голос не ждал ответа. Да и сказать ему было нечего. Перед этой женщиной останавливался даже батарейщик, когда-то гремевший в их доме всякой утварью, а особливо - белой гармошкой теплотруб.
-Ты читал Мастера и Маргариту?, - вопрос вытащил зависшего в раздумьях собеседника на кухню.
-Нет.
-Почитай. Тебе понадобится.
-Там о любви?
-Да. Между тьмой и светом. Или, если тебе угодно, - Тьмой и Светом.Только непонятно, кто - Свет, и есть ли Тьма. Смотри, он интересуется тобой.
Существо подошло ближе и заглянуло через плечо на оставшуюся на столе бумажку.
-Ух ты. "Демоны зеркал, призыв, использование, средства защиты". Весёлое будет время, когда он перейдёт от теории к практике.
-Не перепугай его до...мне не нужен писающийся по ночам дурачок.
Пересмешник залаял, запрокинув голову. Чернота в глазах рассеялась.
-Карие.
Смех утих, существо кивнуло. Он больше не пытался понять эту женщину, ему было наплевать, как она умудрилась различить цвет его глаз, сидя спиной к нему. Скорее всего, она просто знала.
-Почему вы не откроетесь Аркадию?
-Откроюсь? О чем ты?
-Он-то считает вас самой заурядной. Думает, что прекрасно узнал вас за пару месяцев, а на деле - ничерта!
Женщина с улыбкой сплюнула и постучала по деревянной столешнице.
-Для него я - такая. Для тебя - другая. Всё вместе - буду настоящая я. Хочет - пусть узнаёт.
-Вы чего-то боитесь?
Кресло неспешно повернулось в сторону собеседника. Тётушка сложила руки на груди, с улыбкой склонила голову набок.
-А вдруг я боюсь, что этот маленький дурачок влюбится?
И, глядя на опешившего соседа, прыснула.
-Иди лучше открой дверь. Там Любовь и Соня.
-Что, шабаш нынче?
-Свой, собственный. Могут у трёх девушек быть свои даты? Ступай.
-Готов биться об заклад, что для того, чтобы открыть дверь, вам не нужно даже вставать с кресла.
Проводив взглядом лысоватого любителя пиджаков, женщина улыбнулась и потёрла шею рукой.
-Конечно, но надо же тебя сплавить, чтобы передохнуть.
