Вторая Мировая

«От нечестивого органиста — гимн ненависти»

Самое громкое информационное событие 1938 года произошло 29 сентября, когда четыре государственных деятеля встретились в мюнхенском доме Фюрера, чтобы перекроить карту Европы. Тремя государственными деятелями, посетившими эту историческую конференцию, были премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, премьер-министр Франции Эдуард Даладье и диктатор Италии Бенито Муссолини. Но, несмотря ни на что, доминирующей фигурой в Мюнхене был немецкий хозяин, Адольф Гитлер.

Фюрер немецкого народа, главнокомандующий немецкой армией, военно-морским флотом и военно-воздушными силами, канцлер Третьего рейха, герр Гитлер в тот день в Мюнхене собрал плоды смелой, вызывающей, безжалостной внешней политики, которую он проводил в течение пяти с половиной лет. Он разорвал Версальский мирный договор в клочья. Он перевооружил Германию до зубов - или настолько, насколько это было возможно. Он украл Австрию на глазах у охваченного ужасом и, по-видимому, бессильного мира.

Все эти события были шокирующими для стран, которые всего 20 лет назад победили Германию на поле боя, но ничто так не напугало мир, как безжалостные, методичные, управляемыми нацистами события, которые в конце лета и начале осени угрожали развязать мировую войну из-за Чехословакии. Когда он без кровопролития превратил Чехословакию в марионеточное государство Германии, вынудил к радикальному пересмотру оборонительных союзов Европы и получил свободу действий в Восточной Европе, получив обещание “развязать руки” от могущественной Великобритании (а затем и Франции), Адольф Гитлер, без сомнения, стал человеком 1938 года года.

Большинство других мировых деятелей 1938 года утратили свою значимость по мере того, как год подходил к концу. Казалось, что “почётный мир” премьер-министра Чемберлена, как никогда ранее, не принес ни того, ни другого. Все большее число британцев высмеивало его политику умиротворения диктаторов, считая, что ничто, кроме унизительной капитуляции, не может удовлетворить амбиции диктаторов.

Среди многих французов возникло ощущение, что премьер-министр Даладье несколькими росчерками пера в Мюнхене превратил Францию во второразрядную державу. Подражая Муссолини в своих жестах и копируя кричащий комплекс триумфатора Гитлера, некогда либеральный Даладье в конце года был вынужден прибегать к парламентским уловкам, чтобы сохранить свой пост.

В 1938 году диктатор Муссолини был всего лишь младшим партнером в фирме "Гитлер и Муссолини Инкорпорейтед". Его шумная агитация за то, чтобы отторгнуть Корсику и Тунис от Франции, была расценена как слабый блеф, непосредственными целями которого были не более чем снижение платы за проезд итальянских судов по Суэцкому каналу и контроль над железной дорогой Джибути - Аддис-Абеба.

Ушел с международной арены Эдуард Бенеш, в течение 20 лет считавшийся “Самым умным маленьким государственным деятелем Европы”. Последний президент свободной Чехословакии, теперь он был больным изгнанником страны, которую помог основать.

Благочестивый китайский генералиссимус Чан Кайши, "Человек года" 1937 года, был вынужден отступить в “Новый” Западный Китай, где он столкнулся с возможностью стать всего лишь респектабельным номинальным главой всеохватывающего коммунистического движения.

Если бы Франсиско Франко выиграл гражданскую войну в Испании после своего великого весеннего похода, он вполне мог бы стать лучшим материалом для "Человека года". Но победа все еще ускользала от генералиссимуса, а усталость от войны и недовольство правых сделали его будущее сомнительным.

На американской арене 1938 год не был годом одного человека. Конечно, это был не год Франклина Рузвельта: его чистка потерпела поражение, а его партия потеряла значительную часть своего влияния в Конгрессе. Госсекретарь Халл запомнит добрососедский 1938 год как год, когда он увенчал свои усилия по заключению торгового договора британским соглашением, но история не будет связывать мистера Халла конкретно с 1938 годом. В конце года в Лиме его план континентальной солидарности двух Америк потерпел крах.

Но фигура Адольфа Гитлера шествовала по съежившейся Европе со всей развязностью завоевателя. Не тот простой факт, что фюрер подчинил своей абсолютной власти еще 10 500 000 человек (7 000 000 австрийцев, 3 500 000 судетцев), сделал его Человеком 1938 года. Япония в то же время пополнила свою империю десятками миллионов китайцев. Более значительным был тот факт, что в 1938 году Гитлер стал самой большой угрозой, с которой сталкивается сегодня демократический, свободолюбивый мир.

Его тень простиралась далеко за пределы Германии. Небольшие соседние государства (Дания, Норвегия, Чехословакия, Литва, Балканы, Люксембург, Нидерланды) боялись обидеть его. Во Франции нацистское давление было отчасти причиной некоторых антидемократических указов, принятых после Мюнхена. Фашизм открыто вторгся в Испанию, спровоцировал восстание в Бразилии, тайно помогал революционным движениям в Румынии, Венгрии, Польше, Литве. В Финляндии министру иностранных дел пришлось уйти в отставку под давлением нацистов. После Мюнхена во всей Восточной Европе наметилась тенденция к уменьшению свободы и усилению диктатуры. Только в США демократия к концу года почувствовала себя достаточно сильной, чтобы одержать верх над Гитлером.

ФашИнтерн, во главе которого стоял Гитлер, а за ним - Муссолини, Франко и японская военная клика, возник в 1938 году как международное революционное движение. Сколько бы он ни разглагольствовал о махинациях международного коммунизма и международного еврейства, сколько бы ни твердил, что он всего лишь пангерманец, пытающийся объединить всех немцев в единую нацию, фюрер Гитлер сам стал №1 в интернациональной революции - настолько, что если сейчас и произойдет часто предсказываемая борьба между фашизмом и коммунизмом, то только из-за двух диктаторов-революционеров. Гитлер и Сталин слишком велики, чтобы позволить друг другу жить в одном мире.

Но фюрер Гитлер не считает себя революционером; он стал им только в силу обстоятельств. Фашизм обнаружил, что свобода прессы, слова, собраний представляет потенциальную угрозу его собственной безопасности. В фашистской фразеологии демократия часто ассоциируется с коммунизмом. Фашистская борьба против свободы часто ведется под ложным лозунгом “Долой коммунизм!” Прошлым летом одна из главных претензий Германии к демократической Чехословакии заключалась в том, что она была “форпостом коммунизма”.

Поколение назад западная цивилизация, по-видимому, переросла основные пороки варварства, за исключением войн между нациями. Коммунистическая революция в России способствовала распространению классовой войны. Гитлер довершил ее другой, межрасовой войной. Фашизм и коммунизм возродили религиозную войну. Эти многочисленные формы варварства привели в 1938 году к проблеме, из-за которой люди, возможно, скоро снова будут проливать кровь: проблема цивилизованной свободы против варварского авторитаризма.

Более мелкие люди года казались ничтожными по сравнению с фюрером. Бесспорным жуликом года стал покойный Фрэнк Дональд Костер ("Мошенник года"), а Ричард Уитни, который сейчас находится в тюрьме Синг-Синг, занял второе место.

Спортсменом года стал теннисист Дональд Бадж, чемпион США, Англии, Франции, Австралии.

Авиатором года стал 33-летний Говард Робард Хьюз, неуверенный в себе миллионер, который трезво, точно и безошибочно пролетел 14 716 миль вокруг вершины мира за три дня, 19 часов и восемь минут.

Человеком года на радио был признан молодой Орсон Уэллс, который в своей знаменитой передаче "Война миров" напугал людей меньше, чем Гитлер, но больше, чем когда-либо пугало радио, продемонстрировав, что радио может быть огромной силой в разжигании массовых эмоций.

Драматургом года стал Торнтон Уайлдер, ранее известный литератор, чья первая пьеса на Бродвее "Наш город" была не только остроумной и трогательной, но и имела большой успех.

Габриэль Паскаль, продюсер "Пигмалиона", первой полнометражной картины, снятой по мотивам многословных драм Джорджа Бернарда Шоу, был удостоен звания "Кинематографист года" за то, что обнаружил богатый драматический материал, когда другие знаменитые продюсеры потеряли всякую надежду когда-либо его использовать.

"Людьми года", выдающимися в области всесторонней науки, были признаны три исследователя-медика, которые обнаружили, что никотиновая кислота является лекарством от пеллагры у человека: доктора Дж. Том Дуглас Спайс из больницы общего профиля Цинциннати, Марион Артур Бланкенхорн из Университета Цинциннати, Кларк Нил Купер из Ватерлоо, штат Айова.

В религиозном отношении две выдающиеся фигуры 1938 года резко отличались друг от друга, за исключением своей оппозиции Адольфу Гитлеру. Один из них, 81-летний папа Пий XI, с “горькой грустью” рассказал об антисемитских законах Италии, преследовании итальянских католических инициативных групп, приеме, который Муссолини оказал Гитлеру в мае прошлого года, и с грустью заявил: “Мы пожертвовали своей прежней жизнью ради мира и процветания народов”. Проведя большую часть года в концентрационном лагере, протестантский пастор Мартин Нимоллер мужественно свидетельствовал о своей вере. Примечательно, что лишь немногие из этих людей года могли бы свободно реализовать свои достижения в нацистской Германии. Гении свободной воли были настолько подавлены гнетом диктатуры, что выпуск поэзии, прозы, музыки, философии и искусства в Германии был действительно скудным.

Человек, который несет наибольшую ответственность за эту мировую трагедию, - угрюмый, задумчивый, невзрачный 49-летний аскет австрийского происхождения с усами Чарли Чаплина. Адольф Гитлер, сын мелкого австрийского таможенного чиновника, был воспитан любящей матерью как избалованный ребенок. Постоянно проваливая даже самые элементарные занятия, он вырос полуобразованным молодым человеком, не подготовленным ни к какому ремеслу или профессии и, казалось бы, обречен на провал. Блестящую, очаровательную, космополитичную Вену он научился ненавидеть за то, что называл ее "семитской"; ему больше нравился однородный Мюнхен, его настоящий дом после 1912 года. Для этого человека без профессии и с ограниченными интересами Великая война была долгожданным событием, которое дало ему какую-то цель в жизни. Ефрейтор Гитлер участвовал в 48 боях, был награжден немецким железным крестом первого класса, один раз был ранен и один раз отравлен газом, находился в госпитале, когда было объявлено перемирие 11 ноября 1918 года.

Его политическая карьера началась в 1919 году, когда он стал партийцем № 7 малочисленной немецкой рабочей партии. Обнаружив свои ораторские способности, Гитлер вскоре стал лидером партии, изменил ее название на Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и написал антисемитскую, антидемократическую и авторитарную программу. Первый массовый митинг партии состоялся в Мюнхене в феврале 1920 года. Месяцем позже вождь намеревался принять участие в попытке монархистов захватить власть, но для этого неудавшегося путча фюрер Гитлер прибыл слишком поздно. Еще менее успешная попытка национал-социалистов - знаменитый Мюнхенский пивной путч 1923 года - привела к гибели части "мучеников", а герра Гитлера посадили в тюрьму. Заключение в Ландсбергской крепости дало ему время написать первый том “Майн кампф”, который теперь стоит "обязательно" на каждой немецкой книжной полке.

Объявленная вне закона во многих округах Германии, Национал-социалистическая партия, тем не менее, неуклонно увеличивала число своих членов. Проверенные временем методы Таммани-Холла по оказанию множества мелких услуг сочетались с шумным терроризмом и кричащей патриотической пропагандой. Усердно культивировался образ мистического, воздержанного, харизматичного фюрера.

Только в 1929 году национал-социализм впервые получил абсолютное большинство на городских выборах (в Кобурге) и впервые продемонстрировал свои значительные результаты на выборах в провинции (в Тюрингии). Но с 1928 года партия почти постоянно набирала силу на выборах. На выборах в рейхстаг в 1928 году она набрала 809 000 голосов. Два года спустя за национал-социалистских депутатов проголосовали 6 401 016 немцев, в то время как в 1932 году число проголосовавших составило 13 732 779. Несмотря на то, что ему все еще не хватало большинства голосов, голосование, тем не менее, стало впечатляющим доказательством силы этого человека и его движения.

Ситуация, породившая это демагогическое, невежественное, отчаянное движение, была присуща зарождению Германской республики и стремлению значительной части политически незрелого немецкого народа к сильному, властному руководству. Демократия в Германии была зачата в условиях военного поражения. Именно Республика поставила свою подпись (неохотно) под унизительным Версальским договором, и это позорное клеймо никогда не изгладилось из памяти немцев.

Ни для кого не секрет, что немецкий народ любит униформу, парады, воинские формирования и легко подчиняется властям. Фридрих Великий - герой самого фюрера Гитлера. Это восхищение, несомненно, проистекает из военной доблести Фридриха и его автократического правления, а не из любви к французской культуре и ненависти к прусскому хамству. Но, в отличие от утонченного Фридриха, фюрер Гитлер, начитанность которого всегда была очень ограничена, приглашает в гости немногих великих умов, и фюрер Гитлер не согласился бы с утверждением Фридриха о том, что он “устал править рабами”.

В плохих условиях, не смотря на хорошую погоду, Германская республика рухнула под тяжестью депрессии 1929-1934 годов, во время которой безработица в Германии возросла до 7 000 000 человек, несмотря на общенациональный поток банкротств и неудач. Призванный к власти в качестве канцлера Третьего рейха 30 января 1933 года престарелым президентом-маразматиком Паулем фон Гинденбургом, канцлер Гитлер начал выворачивать рейх наизнанку. Проблема безработицы была решена с помощью:

• 1) широкомасштабной программы общественных работ;

• 2) интенсивной программы перевооружения, включая создание огромной постоянной армии;

• 3) принудительного труда на государственной службе (немецкий трудовой корпус).;

• 4) заключение политических врагов и работников-евреев, коммунистов и социалистов в концентрационные лагеря.

То, что Адольф Гитлер и компания сделали с Германией менее чем за шесть лет, вызвало бурные и восторженные аплодисменты большинства немцев. Он избавил нацию от послевоенного пораженчества. Под знаменем свастики Германия была объединена. Это была не обычная диктатура, а скорее диктатура огромной энергии и великолепного планирования. “Социалистическая” часть национал-социализма могла вызывать насмешки у ярых марксистов, но нацистское движение, тем не менее, имело массовую основу. Построенные 1500 миль великолепных автомагистралей, программы по продаже дешевых автомобилей и простых пособий для рабочих, грандиозные планы по восстановлению немецких городов вызывали у немцев чувство гордости. Немцы могли есть много продуктов-заменителей или носить эрзац-одежду, но они ели. То, что Адольф Гитлер и компания сделали с немецким народом за это время, повергло цивилизованных мужчин и женщин в ужас. Гражданские права и свободы исчезли. Противодействие нацистскому режиму стало равносильно самоубийству или еще худшему. Свобода слова и собраний - это анахронизмы. Репутация некогда прославленных немецких учебных центров исчезла бесследно. Образование было сведено к национал-социалистическому катехизису.

Темп ускорился. 700 000 евреев Германии подверглись физическим пыткам, у них отняли дома и имущество, лишили возможности зарабатывать на жизнь, прогнали с улиц. Теперь их удерживают ради “выкупа” - гангстерский трюк, который использовался веками. Но пострадали не только евреи. Из Германии прибывает постоянный, постоянно увеличивающийся поток беженцев, евреев и неевреев, либералов и консерваторов, католиков и протестантов, которые больше не могли терпеть нацизм. На обложке журнала TIME органист Адольф Гитлер исполняет свой гимн ненависти в оскверненном соборе, в то время как жертвы висят на колесе Св. Екатерины под взглядами нацистских иерархов были нарисованы бароном Рудольфом Чарльзом фон Риппером, католиком, который считал Германию невыносимой страной. Тем временем Германия превратилась в нацию униформистов, шагающих гусиным шагом под дудку Гитлера, где десятилетних мальчиков учат бросать ручные гранаты, где к женщинам относятся как к машинам для размножения. Однако самую жестокую шутку Гитлер и компания сыграли с теми немецкими капиталистами и мелкими бизнесменами, которые когда-то поддерживали национал-социализм как средство спасения буржуазной экономической структуры Германии от радикализма. Нацистское кредо о том, что человек принадлежит государству, распространяется и на бизнес. Некоторые предприятия были полностью конфискованы, с других был взят налог на капитал. Прибыль строго контролировалась. Некоторое представление об усилении государственного контроля и вмешательства в бизнес можно получить из того факта, что в прошлом году 80% всех строительных и 50% всех промышленных заказов в Германии были получены от правительства. Испытывая острую нехватку продовольствия и финансовых средств, нацистский режим захватил крупные поместья и во многих случаях коллективизировал сельское хозяйство - процедура, в корне схожая с русским коммунизмом.

Когда Германия захватила Австрию, она взяла на себя заботу о 7 000 000 бедных родственников и их пропитании. Когда поглотили 3 500 000 судетцев, нужно было кормить гораздо больше ртов. К концу 1938 года появилось много признаков того, что нацистская экономика валютного контроля, бартерной торговли, пониженного уровня жизни, “самодостаточности” давала трещину. Не было недостатка и в признаках того, что многим немцам не нравились жестокости их правительства, но они боялись протестовать против них. Испытывая трудности с обеспечением населения хлебом, фюрер Гитлер был вынужден устроить для немецкого народа еще один развлекательный цирк. Пресса, контролируемая нацистами, прыгала через скакалку по приказу министра пропаганды Пауля Йозефа Геббельса, выкрикивая оскорбления в адрес реальных и воображаемых врагов. И темпы становления немецкой диктатуры ускорялись по мере того, как с заводов сходило все больше и больше оружия, а сливочного масла производилось все меньше и меньше.

За пять лет, проведенных под руководством президента 1938 года, Германия превратилась в одну из крупнейших военных держав мира. Британский военно-морской флот по-прежнему лидирует на море. Большинство военных считают французскую армию несравненной. Наибольший вопрос вызывает численность авиации, которая меняется день ото дня, но большинство наблюдателей считают, что Германия превосходит их в военной авиации. Несмотря на нехватку подготовленных офицеров и материальных средств, армия Германии превратилась в грозную машину, победить которую, вероятно, можно только объединением противоборствующих армий. Как свидетельство могущества своей нации, фюрер Гитлер мог оглянуться на прошедший год и вспомнить, что, помимо приема бесчисленных государственных деятелей (например, трижды мистера Чемберлена), он лично засвидетельствовал свое почтение трем королям (шведскому Густаву, датскому Кристиану, итальянскому Витторио Эмануэле) и принимал двоих (Борис 3 из Болгарии, Кароль 2 из Румынии, не считая регента Венгрии Хорти).

Тем временем примерно 1133 улицы и площади, в частности Ратушная площадь в Вене, получили имя Адольфа Гитлера. Он произнес 96 публичных речей, посетил одиннадцать оперных спектаклей, победил двух соперников (Бенеша и Курта фон Шушнига, последнего канцлера Австрии), продал 900 000 новых экземпляров "Майн кампф" в Германии, а также широко продал ее в Италии и мятежной Испании. Единственной его потерей было зрение: ему пришлось начать носить очки на работе. На прошлой неделе герр Гитлер принимал на рождественской вечеринке 7000 рабочих, которые сейчас строят новое гигантское здание Берлинской канцелярии, и сказал им: “Следующее десятилетие покажет странам с их патентованной демократией, где можно найти истинную культуру”.

Но другие страны решительно присоединились к гонке вооружений, и среди военных возникает вопрос: “Будет ли Гитлер сражаться, когда станет окончательно ясно, что он проигрывает эту гонку?” Динамика диктатуры такова, что немногие, кто изучал фашизм и его лидеров, могут представить себе бесполого, неугомонного, инстинктивного Адольфа Гитлера, доживающего свой зрелый возраст в своем горном шале в Берхтесгадене, в то время как довольный немецкий народ пьет пиво и поет народные песни. Нет никакой гарантии, что неимущие нации уснут, когда они получат то, что им сейчас нужно от имущих. Тем, кто наблюдал за заключительными событиями года, казалось более чем вероятным, что Человек 1938 года может сделать 1939 год запоминающимся.

https://time.com/archive/6598257/adolf-hitler-man-of-the-yea...

Зачем мы вспоминаем такие истории? В нашем мире, стремительно теряющем духовность, память о том, какими были те, кто ковал Победу, как они бесстрашно воевали, как искренне любили, помогает сохранить уважение к своей истории, да просто - сохранить себя.

Всего однажды мне довелось увидеть их вместе. С Героем Советского Союза Надеждой Васильевной Поповой мы возвращались из Пскова со слета юных историков. Кружила февральская метель. Когда наш поезд подошел к московскому вокзалу, из снежной круговерти показался генерал с букетом красных роз. Надежду Васильевну встречал ее муж Герой Советского Союза Семен Ильич Харламов. А историю их необычайной встречи на войне я узнала много позже.

***

Тот день, 2 августа 1942 года, вместил столько событий, что Надежда Попова запомнила его до мельчайших подробностей. На рассвете на своем У-2 Надежда вылетела на воздушную разведку. Летчица уже повернула машину к аэродрому, когда пулеметные очереди достали их тихоходный У-2. Последними усилиями она смогла посадить самолет в степи. С штурманом они чуть успели отбежать в сторону, и самолет взорвался. Теперь они брели по степи, надеясь на попутную машину. Вдруг впереди различили дорогу, по которой ехали грузовики, шли пехотинцы.

- Мы добрались до дороги и примостились в кузове грузовой машины. Бойцы тут же поделились с нами пайком, - вспоминала Надежда Васильевна Попова.

В этих же местах несколько дней назад летчик-истребитель Семен Харламов, вылетев на боевое задание, в воздушном бою сбил немецкий самолет. Но и его сбили. Кровь заливала лицо. Раненый летчик смог посадить изрешеченный самолет. В медсанбате хирург осмотрел его: осколок пробил скулу, надорван нос, осколки осыпали тело. После операции Семена Харламова вместе с другими ранеными направили в госпиталь. Он ехал на санитарной машине по той же степной дороге, на которую случайно набрели Надя Попова со своим штурманом.

- Мы часто останавливались, - рассказывала Надежда Васильевна. – И я увидела проходившую между машинами медсестру. Спросила ее – нет ли здесь какого-нибудь из летчиков - нам же надо было разобраться в обстановке. Сестра ответила: «Есть один, раненый. Пойдем со мной!».

Марлевые повязки закрывали всю его голову и лицо. Из-под бинтов видны были только глаза и губы - таким я впервые увидела Семена Харламова. Конечно, жалко его стало.

Я села рядом. Завязался разговор. Семен спросил: «На каком самолете вы летаете?» «А вы угадайте!» Он перечислил все виды военных самолетов. А я посмеивалась: «Не угадали!» Когда сказала, что летаем на У-2, он удивился: «Да это же учебный самолет. Как же на нем можно воевать?» Я рассказала ему, что на У-2 в нашем полку летают женские экипажи. По ночам мы бомбим вражеские объекты.

Это было тяжелое время войны. Наши войска отступали. Вдоль дороги – разбитые танки, орудия. Пехота шла в облаках пыли.

- Между нами будто протянулась какая-то нежная, волшебная нить, - рассказывала Надежда Васильевна. – Но почему-то мы не решились перейти на «ты». Вспоминаю и сама удивляюсь. Была тревожная обстановка. А мы с Семеном стали читать друг другу стихи. Оказалось, что и вкусы у нас совпадают. Мы ехали вместе несколько дней. И я, чтобы помочь Семену переносить тяжелые перевязки, стала напевать ему свои любимые песни, романсы. В Донецке был замечательный Дворец культуры. Я занималась в вокальной студии. Выступала на сцене. Слушая мои песни, Семен только повторял: «Спойте еще…»

«Как это было! Как совпало – война, беда, мечта и юность!» - написал поэт-фронтовик Давид Самойлов, – это про нас.

На войне так много смертельного страха и тяжелой, опасной работы, что можно потерять в себе человеческое, а тут двое, еще накануне чудом избежавшие смерти, читают друг другу стихи. И никто из них не мог знать – сколько им осталось жить.

- Казалось, что мы уже давно знаем друг друга, - вспоминала Надежда Васильевна. – Говорили и не могли наговориться. Но надо было прощаться. Я смогла сообщить в штаб полка, где мы находимся. За нами прислали самолет. Семена везли дальше в госпиталь, адреса которого он не знал. У меня душа разрывалась – так было жаль уходить от него. Мы расстались на степной дороге без всякой надежды на встречу.

Надежде Поповой исполнилось 20, но она была уже опытным летчиком. В Донецке прошла обучение в аэроклубе, успешно окончила Херсонскую летную школу. Вернувшись в Донецк, поступила в Донецкое военное авиационное училище. Когда началась война, вместе с училищем ее эвакуировали в Самаркандскую область. Здесь, как инструктор, она стала обучать летчиков-курсантов. Осенью 1941 года Надежда узнала, что знаменитая летчица Герой Советского Союза М.М. Раскова набирает в Москве девушек в военную авиацию. Попова пишет один рапорт за другим. Направляет письмо М.М. Расковой с просьбой зачислить ее в женскую летную часть.

Октябрь 1941 года. Немецкие генералы уже через подзорные трубы рассматривают Москву, паника на московских вокзалах, а в здании ЦК ВЛКСМ Марина Раскова беседует с каждой девушкой, принявшей решение вступить в военную авиационную часть. Их были сотни, юных добровольцев – студентки и сотрудники вузов, работницы заводов. В здании образовались очереди. Комиссия, которую возглавляла Марина Раскова, отбирала, прежде всего, инструкторов и курсантов аэроклубов. Но принимали и тех, кто по уровню знаний мог в сжатые сроки освоить летные специальности. Среди них были и те, чьи имена войдут потом в историю Великой Отечественной. Евгения Руднева и Руфина Гашева – студентки мехмата МГУ, Марина Чечнева, инструктор Центрального аэроклуба, Наталья Меклин, студентка МАИ, Мария Смирнова, педагог…

Юные прекрасные, отважные девушки. В те трагические дни самоотверженность казалась им естественным делом. Общая для всех судьба страны - стала для них важнее собственной жизни.

Со своими однополчанами Надежда Попова встретилась уже в Энгельсе, где началась подготовка к боевой работе. Ее зачислили в женский ночной бомбардировочный полк. Обучение, которое до войны проходило за три года, девушкам предстояло освоить всего за полгода. Занимались по 12 часов. А порой и более.

Чтобы представить всю степень риска, с которым были связаны полеты на машинах, не зря названными «небесными тихоходами», скажем о том, что представлял собой У-2. Это был самолет деревянной конструкции, с перкалевой обшивкой, открытыми кабинами. На нем не было радиосвязи. Мощность мотора 100-120 километров в час. Проходя обучение, девушки заранее знали, что вылетать на боевые задания им придется по ночам. Потому что днем их самолет станет легкой добычей для немецких летчиков.

В мае 1942 года женский бомбардировочный полк вылетел на фронт.

- Наши полеты были не только опасными, но и трудными, - говорила Надежда Васильевна. – На У-2 не было приборов, которые помогали бы нам ночью различать объекты на земле. Мы должны были сами разглядеть сверху цель, на которую надо сбросить бомбы. А для этого приходилось максимально снижаться. В это время, заметив нас, немецкие зенитчики тут же включали прожектора и открывали огонь. Приходилось сжать себя в комок, чтобы точно сбросить бомбы, а еще хуже - не свернуть в сторону. Мы бомбили переправы, военные склады, немецкие эшелоны. Вернувшись на аэродром, ждали, когда подвесят бомбы, заправят горючее, - и снова в небо. Совершали по 5-6 вылетов за ночь.

Этот авиационный полк стал единственным, в котором воевали только женщины. Из девушек-добровольцев вышли и техники, которые обслуживали самолеты, нередко всего за день восстанавливающие пробитый осколками корпус.

Даже этих тихоходных самолетов тогда не хватало, надо было беречь каждый. И девочки-вооруженцы, надрываясь от непосильной ноши, подвешивали бомбы. Каждый вылет – как последний.

И вот в этой круговерти боев в жизни Нади Поповой происходит событие, которое иначе как чудом не назовешь.

- Наши самолеты стояли в станице Ассиновской: днем мы укрывали свои машины под кронами деревьев, - рассказывала она, –а вечером выводили самолеты на небольшую площадку и взлетали. Запаса горючего нам хватало только, чтобы долететь до фронтового аэродрома, где приземлялись истребители. Там мы снова заправлялись, нам подвешивали бомбы, и мы улетали на задания. В тот день я уже сидела в кабине самолета, ждала команды – на взлет. Вдруг ко мне подбегает техник: «Надя! Тебя тут кто-то спрашивает». Подходит к самолету летчик. «Здравствуйте, Надя! Я – Семен Харламов. Помните меня?» Тут я впервые увидела его лицо. Ведь когда мы ехали по степной дороге, оно было в бинтах. Семен узнал, что по ночам на их аэродроме приземляются женские экипажи, и у него появилась надежда найти меня. От радости, что мы встретились, я чмокнула его в щеку, достала из кабины яблоко и протянула ему. И тут мне сигнал – вылетать на задание. Семен так разволновался, что ушел в сторону от аэродрома. Потом он мне об этом рассказывал. На другой вечер я прилетела на этот аэродром радостная. Думаю, сейчас увижу Семена. Но его не было. Летчики рассказали мне, что днем его подбили в воздушном бою. Он снова ранен, его увезли в госпиталь.

Она и сама не могла надеяться остаться в живых... Слишком часто в небе казалось – улетают последние мгновения жизни. Однажды она получила задание – доставить боеприпасы и продукты морским пехотинцам, которые десантировались в район Новороссийска.

- Веду самолет, - рассказывала Надежда Васильевна. – С одной стороны – гористый берег, с другой штормовое море. Подо мной прошла огненная полоса фронта. Черные коробки разрушенных городских кварталов. Мне надо снизиться над руинами так, чтобы разглядеть условный сигнал, который подадут моряки: они захватили плацдарм и отбивали вражеские атаки. Мне пришлось вести самолет так низко, что чуть заводские трубы не задевала. И вдруг вижу – мелькает свет фонаря. Это моряки. Сбрасываю контейнеры.

Тут меня обнаруживают немецкие зенитчики. Ураганный огонь. Осколки ударили по крылу самолета. У меня одна мысль – если погибнуть, то в море.

Больше всего мы боялись попасть в плен к врагу. Я поворачиваю машину, чтобы лететь над штормовыми волнами. Мне казалось, что сейчас зачахнет мотор. И самолет врежется в море. Но каким-то чудом мотор тянул. И мы летели к своему аэродрому. Когда приземлились и вышли из кабины, то самой не верилось – неужели все позади, и мы остались живы? Техники осмотрели самолет – на нем оказалось сорок две пробоины. Самолет залатали, и мы снова вылетели на боевое задание.

И опять судьба делает неожиданный вираж. Надю отправляют в командировку в Баку. Она идет в гостиницу, навстречу – пятеро летчиков. И среди них – Семен Харламов… «Здравствуйте, Надя!» Как потом она узнала, в их полку были большие потери. Началось новое формирование полка.

- Вечером Семен пригласил меня на танцы, - рассказывала Надежда Васильевна. – Мы пришли в зал. Вокруг девушки в красивых платьях, в туфельках на каблучках. Я стою среди них в сапогах. Играет оркестр, смех, улыбки. А у меня – ком в горле. Разве могла я забыть, что в эти самые минуты мои подруги – красивые, молодые, поднимают самолеты в воздух, чтобы лететь к фронту. Невесело мне было на этом танцевальном вечере. Меня пригласили на вальс. Прошли один круг. Я сказала: «Что-то не танцуется»… Мы с Семеном вышли из клуба. Он говорит мне: «Разрешите вам что-нибудь подарить?» Снимает с себя белый шелковый шарфик – их выдавали летчикам-истребителям. И еще дает мне платочек с вышивкой, который достался ему по жребию из шефской посылки. «Возьмите на память». В тот вечер мы с Семеном договорились писать друг другу...

Эта неожиданная встреча принесла им столько радости! Нежное чувство согревало обоих. Но вместо счастливых свиданий их ждало небо войны.

А потому Надежда Васильевна больше всего рассказывает о своих подругах, с которыми вместе вылетала на боевые задания.

- Я вспоминаю их лица. Мне казалось, они словно светились изнутри. Каждая была яркой личностью. Когда-то, еще в аэроклубах, нас позвала в небо романтика. Но даже на войне, несмотря на все ужасы, мои подруги смогли сохранить высокий настрой души. Мы любили читать стихи, пели песни. И это после опасных, изнуряющих полетов, когда под утро казалось, что нет сил вылезти из кабины. Но молодость брала свое. Особенно если выдавались дни без полетов. Мы стали даже выпускать свой рукописный журнал. В нем были наши рассказы, рисунки, карикатуры. Но больше всего было стихов. Кому-то наши стихи сейчас могли бы показаться слишком пафосными. Но мы знали – они были искренними. Наташа Меклин, ставшая Героем Советского Союза, написала строки, которые нам очень нравились: «Мы завоюем радость, солнце, свет!» Стихи помогали нам выходить из тех потрясений, которые мы переживали каждый день в бою.

В огненном небе Наде пришлось увидеть самое страшное: на ее глазах погибали подруги – они заживо горели в деревянных самолетах.

- Не забуду трагическую ночь 1-го августа 1943 года. Я заходила на бомбежку, снизившись над землей. Сбросив бомбы над целью, ушла в сторону. И вдруг немецкие прожекторы стали схватывать один за другим наши самолеты. Их расстреливали в упор. Горящими факелами они неслись к земле. Сердце разрывалось, но помочь подругам мы не могли. В эту ночь погибли четыре наших экипажа. В вещевых мешках остались дневники, неотправленные письма погибших девушек… В апреле 1944 года в боях под Керчью сгорела в самолете Женя Руднева, штурман полка. Она была необычайно одаренная, добрая, отважная. Мечтала стать астрономом. Наши вооруженцы потом писали на бомбах: «За Женю». В каждом полете – смерть была рядом. Помню, в Польше мы уже возвращались на аэродром. Вдруг в мгновение – над моим самолетом промелькнул огненный шар. И в ту же секунду загорелся самолет, на котором летели Таня Макарова и Вера Белик. Пехотинцы потом рассказали нам – они слышали, как кричали девушки в горящем самолете. Их останки опознали только по орденам. Холмики над могилами наших девчат остались на всем пути полка. А где-то и холмиков нет, жива только наша память о погибших.

В дни войны Надежда Попова совершила 852 боевых вылета.

Среди страданий и тягот войны в судьбе Нади Поповой произошло и радостное событие.

- Это было в феврале 1945 года. Я вернулась из полета. Подруги бегут ко мне с газетой. В ней Указ – мне присвоено звание Героя Советского Союза. Я читаю строки Указа, и вдруг вижу – в нем фамилия и Семена Харламова. Ему тоже присвоено звание Героя Советского Союза. Это же надо – мы в одном Указе. Я написала Семену: «Поздравляю Вас! Желаю дожить до Победы!»

Еще в 1943 году за боевые успехи женская авиачасть получила наименование – 46-й гвардейский Таманский ночной бомбардировочный полк. За годы войны совсем юные летчицы совершили 23 672 боевых вылета. Полк участвовал в боевых операциях на Северном Кавказе, Кубани, Тамани, в Крыму, Белоруссии, Польше, Германии.

23 летчицы получили звание Героя Советского Союза.

Надя и Семен встретились после Победы.

- Семен на машине появился в нашей части. Мы поехали в Берлин. Подошли к рейхстагу, на котором наши бойцы писали свои фамилии. Мы тоже нашли обломок кирпича и начертали: «Надя Попова из Донбасса. Семен Харламов. Саратов».

Потом приехали в парк. Семен сорвал ветку сирени и подарил мне. Непривычная тишина кружила голову. И вдруг Семен сказал: «Надя, давайте будем всю жизнь вместе». Так решилась наша судьба.

В тот счастливый день они сидели среди опустевших окопов и траншей. Запах сирени смешивался с дымом. А они мечтали о будущем.

Впереди у них будет сорок пять лет счастливой жизни. Семен Ильич останется в военной авиации. Через годы получит звание генерал-полковника. Ныне его нет в живых. Их сын Александр – тоже в военной авиации. Он в генеральском звании. Надежда Васильевна стала известным общественным деятелем. Более сорока лет она возглавляет комиссию по работе с молодежью в Российском Комитете ветеранов войны.

Осталась и на экране память об их молодости. Известный актер и режиссер Леонид Быков готовился к съемкам фильма «В бой идут одни старики». Он пригласил Семена Ильича Харламова консультантом на фильм. Леонид Быков, приезжая в Москву, бывал в их гостеприимном доме. Как-то за столом он услышал необычайный рассказ о встрече Надежды и Семена на войне. Может быть, эта история тоже помогла режиссеру выразить в фильме пронзительную лирическую тему. В этом фильме звучит украинская песня про «очи девочьи», одна из тех, что пела когда-то Надя раненому лейтенанту…

Автор: Людмила Овчинникова

Источник: http://www.pomnivoinu.ru/home/reports/1634/

Это история о солдате из Новосибирска, ушедшем на фронт в 1941 году. Борис Ручьёв родился 10 июня 1922 года и был единственным сыном своих родителей. В детстве, как и многие его сверстники того времени, он увлекался спортом и авиамоделированием. Вот фотография его класса, где он учился мальчиком (из этого класса после войны в живых осталось четверо):

В старших классах Борис переводится в другую школу. В это время он уже хорошо играет на гитаре, пишет шутливые стихи и дружит с девушкой Олей. Для Бориса и его одноклассников Великая Отечественная Война началась сразу после школьного выпускного вечера. С этого времени он вместе с другими ребятами учится на военных курсах телеграфистов. На этом снимке — Борис с одноклассниками: Володей Козаченко и Женей Мантуровым (Женя погиб на фронте в 1944 году).

10 ноября 1941 года в 19 лет Борис едет на фронт и пишет своё первое письмо родным: «Дорогие Папа и Мама! Уезжаем сегодня, 10 ноября 1941 года, неизвестно куда. С дороги писать не разрешается, если долго не будет письма, не беспокойтесь. Напишу при первой возможности. Всё хорошо. Передайте всем привет».

С 1941 по 1945 год Борис Ручьёв пишет родным 99 писем с фронта. Из письма от 16 июля 1942 года: «А немец ведь рвётся туда, к нефти нашей. Но недолго. Скоро всё должно измениться».

С 1942 по 1944 год Борис служит связистом в Заполярье, с 1943 года — в звании сержанта. На фронте в свободное время он порой ещё пишет стихи:

«Может, завтрашней ночью прибудет приказ Управленья,

И, с тобой не простившись, рюкзак я поспешно сниму.

От ночлега к ночлегу лишь только дорога оленья

Да в мерцании сполохов берег, бегущий во тьму».

Во время войны погибает отец Бориса и мать Варвара Сигизмундовна остаётся в тылу одна. Теперь Борис пишет матери как можно чаще: «Милая моя Мама, главное — веселее смотрите. Поднялась буря, Вы и голову опустили. Ведь не скроют тучи солнца...»

С 1944 года Борис служит в войсках, освобождающих западные рубежи нашей Родины. К этому времени он награждён Медалью за оборону Заполярья и Орденом Отечественной Войны II степени. На сайте «Подвиг народа» в деле сержанта Ручьёва Бориса Владимировича 1922 г.р., призванного в РККА из г. Новосибирск содержится пока только такая запись:

Из письма от 2 мая 1944 года: «Первый раз приходится отмечать Первое мая в такой суровой обстановке. Вчера, конечно, выпивали, вспоминали свою Родину. Каждый хвалил своё место. Сейчас утро. Сидим в землянке. Принесли виктролу, крутят пластинки, музыка навевает грусть».

В 1945 году он пишет матери письма из Польши и Чехословакии. Из письма от 12 февраля 1945 года: «С интересом наблюдаем обычаи поляков, беседуем с ними. Они очень приветливо встречают нас. Сильное впечатление произвёл на всех Киев. Он так разрушен, что сердце кровью обливается. Много видел разрушенных городов, которые стоят, как раскопки Помпей».

Из письма от 7 марта 1945 года: «Недалеко от места, где мы стоим, расположен лагерь. Лагерь уничтожения. Ты, наверное, читала в газетах о лагере на Майданске. Так этот лагерь в несколько раз превосходит майданский. Шесть миллионов человек было уничтожено там. <...> Камеры, в которых людей душили газом; печи для сожжения трупов; рвы, в которые сбрасывались трупы, вернее, укладывались с немецкой аккуратностью — один ряд головами в одну сторону, другой — в другую. Рвы, доверху наполненные кровью. И во всём и везде эта дьявольская немецкая аккуратность.

Может быть, в тылу не все верят описаниям этих бесчисленных ужасов. Да и в самом деле, трудно поверить, что люди, похожие внешне на нас, могли дойти до такой нечеловеческой жестокости. Но когда видишь всё это, задаёшь себе вопрос: кто они, эти существа, захотевшие истребить человечество? Люди ли это? Конечно, это не люди! Скоро настанет конец этим ужасам, будет расплата».

В одном из следующих писем Борис пишет: «Но если изверги фашистского стана Гитлера попытались уничтожить славянский род, стереть с лица земли его культуру, то Советская Армия, Армия освободителей, спасла многие памятники мирового искусства и среди них неповторимую Дрезденскую галерею».

К тому времени Борису 24 года, и он всё ещё пишет стихи:

«И если это будет в нашей власти,

Мы вновь домой вернуться все должны

Расскажут нам о радости, о счастье

А мы с тобой — об ужасах войны».

17 апреля 1945 года Борис пишет матери 99-е письмо: «У меня ничего нового нет. Живу, как живут на фронте. Нынче здесь, завтра там. Пересекли германскую границу, р. Одер. Теперь мы в Германии».

Сотое письмо матери Бориса написала с фронта девушка Катя:

«Дорогая Мамаша! Я — боевой друг Вашего любимого сына Бори. Мы с ним в одной части. Вместе прошли весь север, часть Финляндии. Прошли на юге всю Польшу, часть проклятой Германии и Чехословакию. В боях и походах мы делили пополам и радость, и горе. Читали вместе письма с Родины. <...>

...В этом месяце нам пришлось воевать на 10-15 км друг от друга. Но когда было у Бори свободное время, он приезжал ко мне велосипедом. А когда у меня было свободное время, я ездила к нему. Он как-то мне говорил, что любит молочный кисель. Я постаралась приготовить ему кисель, напекла пирожков с маком и повезла 27-го апреля. Боже мой, какой он довольный был. Он благодарил меня и вспоминал Вас. Боря говорил: «Ты напомнила мне дом, Маму. Только она могла так побеспокоиться за мной». Мы так долго с ним беседовали, и он просил написать Вам письмо.

Но это было вчера. А сегодня, 28 апреля, Ваш сын и мой незаменимый друг по фронту убит вражеским снарядом. Боже мой, какое это неизмеримое горе. О его смерти мне сообщили только через 5 часов. Сообщили мне запиской, которую я высылаю Вам. <...>

...Дорогая Мамаша, я плакала и плачу над могилой его и за Вас, и за себя. Плачу о том, что он у Вас единственный сын, о том, что Вы не видели его. Я стараюсь отдать дорогому Боричке последнюю почесть и за Вас, и за себя. Но боже мой, этим ничего не исправишь. Борички уже нету. Что ж сделаешь, война. И хорошие люди долго не живут...»

Война закончилась через 12 дней. Катя Синепольская и Варвара Сигизмундовна Ручьёва переписывались ещё долго: и когда Катя служила в войсках после окончания войны, и когда она вернулась домой в город Днепропетровск. С тех пор мать Бориса жила с письмами от сына, словно с самим сыном. В каком-то смысле, в этих 99 письмах для неё он продолжал жить. После войны школьники приходили к ней в гости, просили дать прочитать письма с фронта.

Павел Александрович Шавенков, учитель истории, вспоминает: «Когда я учился в этой школе, наш отряд боролся за право называться именем Бориса Ручьёва. Мы ходили в гости к его матери Варваре Сигизмундовне, и письма тогда хранились у неё. Я вспоминаю, как бережно она разворачивала их, чтобы показать нам. Она гладила эти письма, как живого человека. Я помню это очень хорошо».

Незадолго до своей смерти Варвара Сигизмундовна отдала письма сына и часть его фотографий в солдатский музей «Землянка», расположенный в новосибирской школе №121. С тех пор они хранятся в музее.

Осенью прошлого года мы с несколькими детьми и простенькой видеокамерой пришли в этот музей познакомиться с письмами и документами военных лет. Там мы впервые узнали историю Бориса Ручьёва.

Руководитель музея «Землянка», полковник в отставке, ныне — преподаватель школы, Виталий Андреевич Перков предоставил бесценные экспонаты музея — архивные документы и письма — для Сибирского совещания клуба «Суть времени» в секции «Связь времён», в ноябре прошлого года. Сам музей «Землянка», история его создания, а также люди, которые поддерживают его работу — это тема для отдельной заметки. А пока что закончу рассказ про советского солдата последней цитатой из его письма:

«Оказывается, как ни зажимай в себе любовь к живому, она прорвётся обязательно! Ведь, чтобы победить, вовсе не требовалось окаменеть сердцем, напротив. Это у врагов сердца были каменные, мы же побеждали их потому, что несли на наших знамёнах... »

Продолжение этого письма не сохранилось. А рука тянется дописать тут что-то самим. От себя.

Автор: kotka

Источник:  http://www.pomnivoinu.ru/home/reports/1430/

Может крамолу скажу,но по-моему,деятельность отряда 731 не стоит рассматривать как чисто сатанистско-бесполезное подразделение,созданное для самодурства Хирохито и Широ Исии.Несмотря,на жуткие и зверские методы исследования,они добились высоких результатов в области противодействия чуме,коклюшу и прочим ужасающим в то время,болезням.Да и если подумать бактериологическое оружие создавалось как средство защиты от американской или советской экспансии.Методы ужасающие,но все же польза от их результатов есть.Благодаря, им медицина продвинулась на множество шагов вперёд,так-что это были ужасающие жертвы на алтарь науки.
Повторюсь,я ярый противник нацизма и милитаризма

75 лет назад – 18-го июля 1944 года – польский райцентр Сандомир был взят войсками Первого Украинского фронта под командованием маршала Конева.

В своё время я рассказывал о взятии ими же (но тогда ещё под командованием генерала Ватутина) станции Шепетовки: «последнего города Земли, о который разбиваются волны океана», поскольку в годы Ильфа и Петрова за Шепетовкой уже начиналась территория Польши. Так вот, Сандомир – это место, где в течение ста лет, с 1815 года и до Первой мировой войны, «заканчивалась граница России» (говоря языком её нынешнего Верховного Главнокомандующего): сам Сандомир был ещё на российской территории, а дальше уже – Австро-Венгерская Империя и Германия (Польши тогда не было, примерно как в современном анекдоте о финско-китайской границе).

А сейчас, в 1944-м, это был финальный рубеж Львовско-Сандомирской наступательной стратегической операции, где перед Первым Украинским фронтом стояла боевая задача: стартовать с линии Ковель – Броды – Тернополь – Коломыя, пройти в 200-километровый естественный коридор между Карпатскими горами и Припятскими болотами, и занять участки на противоположном берегу реки Висла – они будут стартовыми площадками для последующего рывка на Берлин (до него от Сандомира оставалось 600 километров).

В ходе этой операции, начавшейся 13-го июля, на первых этапах были разгромлены крупные группировки противника в районе Бродов и Львова, взяты областные центры Львов и Ивано-Франковск, райцентры Владимир-Волынский и Рава-Русская, а также – на польской стороне – Перемышль и Ярослав. Немецкая группа армий "Северная Украина" (оставшаяся от бывшей группы армий «Юг», разгромленной весной 44-го), оказалась расколотой на две части. Одна из них откатывалась к Висле, вторая к Карпатам, поскольку пути, ведущие на запад от Львова через Перемышль, были отрезаны частями 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко. В немецких боевых порядках образовался разрыв шириной до 100 км, прикрытый лишь отдельными соединениями (один запасной полк охранения, рабочие батальоны и другие небольшие подразделения).

Этот «коридор» был использован советским командованием для прорыва к Висле. Ещё во время боев за Львов, с 25 июля, мобильная группа генерала Соколова по приказу маршала Конева выдвигалась в этот разрыв в район Красника, в тыл красноставской группировки противника. Сюда же наступали соединения 3-й гвардейской общевойсковой армии Гордова.

27-го июля Верховный Главнокомандующий маршал И.В.Сталин уточнил боевую задачу Первого Украинского фронта: главные усилия сосредоточить на северном фланге, стремительно выйти к Висле, форсировать ее с ходу и захватить плацдармы на западном берегу, на участке от города Сандомир до устья реки Вислоки; центром фронта овладеть рубежом Долина – Дрогобыч – Санок (Польша), а южным флангом захватить и прочно удерживать перевалы через Карпаты.

Исходя из этого, маршал Конев основные силы своего фронта отправил в прорыв к Висле:

- 3-я гвардейская общевойсковая армия генерала Гордова получила задачу в ночь на 29 июля форсировать Вислу, захватить плацдарм на западном берегу и овладеть Сандомиром. В её же полосе должна была форсировать Вислу в районе Аннополя мобильная группа генерала Соколова. Выполняя приказ, соединения Гордова и Соколова разгромили группировку противника в районе Аннополя (в 20 км севернее Сандомира) и передовыми частями на отдельных участках переправились на западный берег Вислы, захватив три небольших плацдарма. Но из-за недостаточной организованности переправа войск и техники на эти плацдармы проходила медленно. В первые же дни боев на Висле, 13-я армия потеряла около четырех переправочных парков, что явилось основной причиной недостаточно успешных ее действий. Большие потери в личном составе понесли и инженерные войска. Вследствие неудовлетворительной организации работ на переправе и слабого управления войсками плацдармы не удалось расширить. Более того, части 76-го стрелкового корпуса были отброшены с плацдармов обратно на восточный берег.

- 13-й общевойсковой армии генерала Пухова предстояло к утру 29 июля правым флангом выйти к Висле от Сандомира до устья Вислоки и к утру следующего дня захватить плацдармы, а соединениями левого фланга овладеть городом Жешув.

- 1-й гвардейской танковой армии генерала Катукова ставилась задача с утра 29 июля нанести удар на направлении на Майдан – Баранув, с ходу форсировать Вислу и к утру 1 августа захватить плацдарм;

- 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко 29 июля получила приказ: «… наступать с утра 29.07 авангардами и с утра 30.07 — главными силами в направлении севернее Жешув – Кольбушова – Мелец, во взаимодействии с 1-й танковой и 13-й армиями форсировать Вислу на участке Баранув – устье реки Вислока, и к исходу 2.08 овладеть плацдармом Сташув – Быдлова – Будзиска – Плисковоля. Вести разведку на Шидлув, Стопница, Новы Карчин».

Выход 1-й танковой и 13-й армий к рубежу Вислы прошел успешно, в высоких темпах и организованно. Армии подошли к реке на широком фронте и с ходу начали ее форсировать с использованием табельных и подручных переправочных средств. Висла является неглубокой рекой с медленным течением и отмелями, но её ширина здесь – как Днепр в районе Киева, от 600 до 1000 километров, есть и до 2000 метров. Вообще Висла – вторая по размерам река, из впадающих в Балтийское море (после Невы). Но для людей, переправлявшихся через Днепр на Лютежском плацдарме в середине осени 43-го, Висла при августовской температуре не могла считаться за водную преграду. Быстрый подход армейских и фронтовых понтонно-мостовых парков обеспечил переправу артиллерии и танков одновременно с пехотой.

30-го июля 350-я стрелковая дивизия 13-й армии, вместе с передовым отрядом 1-й танковой армии с ходу форсировала Вислу севернее Баранува. Расширяя плацдарм, командующий 13-й армией к 4 августа переправил на западный берег ещё четыре дивизии.

Развернулось возведение моста через Вислу. В этом помогли местные жители: они указали место, где еще до войны польскими инженерами была изыскана трасса для строительства будущего моста.

1 августа начали форсировать Вислу главные силы 1-й танковой армии генерала Катукова, которая действовала смело и организованно. К исходу 4 августа все ее соединения переправились на западный берег реки. Затем стали переправляться на плацдарм в районе Баранува и войска 3-й гвардейской танковой армии. Однако её переправа затянулась, и поставленные задачи не выполнялись в срок. Маршал Конев сетует в своих мемуарах, что он в очередной раз вынужден был давать, скажем так, «импульс» командующему этой армией генералу Рыбалко:

"а) Вам было приказано наступать через м. Кольбушова, м. Мелец и далее на переправы р. Висла в районе Баранув; б) после переправы было необходимо тотчас же расширять плацдарм и выходить в свой район, однако Вы этого не делаете, а с утра 1.8.44, 7-й танковый корпус стоит на западном берегу р. Вислы и бездействует. Между тем обстановка на западном берегу р. Висла благоприятная: у противника мелкие группы. Катуков беспрепятственно занял свой плацдарм. Вы утрачиваете выгодную обстановку…» и так далее. Как и ранее, Рыбалко после получения грозных распоряжений командующего фронтом, нормализовал свою работу: 3-я гвардейская танковая армия форсировала Вислу южнее Баранува и, расширяя захваченный плацдарм, 3 августа продвинулась на 20—25 км.

Есть ещё один интересный момент в мемуарах Конева. 2-го августа он лично выехал на переправу для изучения обстановки; и тут: «… На переправу через Вислу мне был подан прямой провод подвижной станции высокочастотной связи. Из Баранува я доложил И. В. Сталину обстановку, которая сложилась в связи с захватом плацдарма на западном берегу Вислы, а также с выходом и переправой на западный берег частей 13-й, 1-й танковой армии и с переправой 3-й гвардейской танковой армии. Причем я доложил И. В. Сталину, что в западном направлении на Краков особого сопротивления передовой отряд 3-й гвардейской танковой армии не встречает.

И. В. Сталин задал мне вопрос: — Не собираетесь ли вы 3-ю гвардейскую танковую армию двинуть на Краков?

Я сказал, что сейчас войска фронта ведут бои за расширение плацдарма на Висле. Соседи 1-го Белорусского фронта дальше не продвинулись и тоже ведут бои за захват плацдарма на Висле. Что касается левого фланга 4-го Украинского фронта, то он далеко отстал. Далее я сказал, что в таких условиях я не считаю целесообразным начинать действовать на краковском направлении и посылать танковую армию на Краков. Танковая армия сейчас главным образом имеет задачу расширить и закрепить сандомирский плацдарм и отразить танковые атаки врага.

Это удовлетворило И. В. Сталина. Разговор был закончен…».

Действительно, Краков находится на берегу Вислы, выше Баранува по течению, всего 100 километров по прибрежному шоссе (три перехода «Т-34»). Но Конев воевал не первый год, зато впервые командовал таким большим фронтом, и опасался наломать дров, занимаясь «наступлением огульного характера» (этот термин Сталин ранее неоднократно применял в адрес предыдущего командующего этим фронтом – генерала Ватутина). Осторожность Конева, Сталин оценил, и не стал «гнать заградотрядами в спину». Дальнейшее развитие наступления (и на Краков, и на Берлин) с плацдармов за Вислой началось только через полгода – зимой 1945-го. А сейчас предстояло удержать и расширить эти плацдармы.

Бои на Сандомирском плацдарме продолжались до конца августа и отличались грандиозными масштабами, интенсивностью и ожесточённостью. Многие участники в своих воспоминаниях сравнивают их с Курской Дугой, но больше склоняются к тому: под Сандомиром было тяжелее. Противник, подтянув дополнительные войска из Германии, а также из группы армий «Южная Украина» (чем ослабил эту группу, облегчив её разгром в конце августа, как мы увидим далее) – пытался мощными контрударами сбросить советские войска с западного берега Вислы.

Конев ответил переброской на плацдарм дополнительных соединений: 4-й танковой армии генерала Лелюшенко, 1-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва (в составе которой и мой дед – Пётр Прокофьевич Лисичкин), но главное: 5-й гвардейской общевойсковой армии генерала Жадова. Он берёг её (как пишет в мемуарах) с самого начала операции, держа во фронтовом резерве и отказываясь пускать в дело даже в самые критические моменты битвы за Львов и ликвидации Бродовского «котла» (как ни тяжело приходилось войскам первого эшелона). Зато теперь, в финальном эпизоде, у него была свежая армия, с опытом Сталинграда и Курской Дуги (конкретно – Прохоровки), которая и решила исход сражения за Сандомирский плацдарм.

Собственно взятие города Сандомир было лишь одним из эпизодов этой великой битвы. Конев решил, одновременно с отражением крупного немецкого контрудара в районе Стопниц, провести наступление с целью окружения и уничтожения немецкого 42-го армейского корпуса, нависавшего над плацдармом с севера – в районе Сандомира и северо-западнее его. В операции участвовали соединения 13-й общевойсковой и 1-й танковой армий, и часть сил 3-й гвардейской общевойсковой армии. После полуторачасовой артиллерийской подготовки и ударов авиации, войска ударной группировки прорвали оборону противника и, развивая наступление, 18-го августа 18 августа овладели Сандомиром (силами 13-й армии), что придало правому флангу плацдарма большую устойчивость. В тот же день Маршал Сталин подписал приказ № 167:

«… Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта, форсировав реку Висла в районе Сандомира, в результате упорных боев продвинулись вперед до 50 километров, расширили захваченный плацдарм на западном берегу Вислы до 120 километров по фронту и сегодня, 18 августа, штурмом овладели городом Сандомир – важным опорным пунктом обороны немцев на левом берегу Вислы.

… В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях при форсировании Вислы и за овладение сандомирским плацдармом, представить к присвоению наименований “Сандомирских” и “Висленских” и к награждению орденами.

Сегодня, 18 августа, в 23 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, форсировавшим реку Висла и овладевшим сандомирским плацдармом, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, форсировавшим Вислу и освободившим Сандомир.

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

18 августа 1944 года».

Один из участников описанных событий – поэт Евгений Винокуров – после войны посвятил им песню «Москвичи». Кстати, ещё один участник – мой дед Пётр Прокофьевич Лисичкин – призван на войну Орехово-Зуевским военкоматом Московской области. Исполнял эту песню Марк Бернес:

В полях за Вислой сонной

Лежат в земле сырой

Серёжка с Малой Бронной

И Витька с Моховой.

А сверху, в людном мире,

Который год подряд,

Одни в пустой квартире

Их матери не спят.

Свет лампы раскалённой

Сияет над Москвой

В окне на Малой Бронной,

В окне на Моховой.

Друзья лежат... В округе

Без них идет кино.

Девчонки, их подруги,

Все замужем давно.

Пылает свод бездонный,

А ночь шуршит листвой

Над тихой Малой Бронной,

Над шумной Моховой.

И помнит мир спасённый,

Мир вечный, мир живой

Серёжку с Малой Бронной

И Витьку с Моховой.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3Aeb3552d9fdbec602c52...

Герой Советского Союза Меклин, Наталья Фёдоровна