Педиатрический университет

В Педиатрическом университете специалисты науки и практики в области неонатологии публично разобрали серьезную проблему родового травматизма, кефалогематому.

Кефалогематома - это кровоизлияние, которое возникает между костями черепа и надкостницей у новорожденных. Обычно она появляется после родов и выглядит как припухлость на голове, чаще в области теменной или затылочной костей. Кефалогематома может рассасываться самостоятельно, но в некоторых случаях может потребоваться лечение.

С докладом «Кефалогематома при родовой травме» первым выступил профессор Александр Пальчик. Он напомнил, что факторы риска возникновения кефалогематомы бывают материнские, родовые и плодовые, отдельно указав на важность высокой квалификации акушерского персонала для сохранения плода.

- «Частота развития кефалогематомы связана с квалификацией и навыками медицинского персонала, оказывающей пособие в родах». Вот ссылки на экране. Обратите внимание, против этой формулировки очень возмущаются акушеры, они очень боятся этой фразы, но она, по всей видимости, будет в клинических рекомендациях. Эта фраза есть во всех рекомендациях во всем мире. И когда акушеры требуют убрать эту фразу, хочется сказать, как в анекдоте – не дождетесь. Инструментальные роды повышают вероятность кефалогематомы при применении щипцов до 9,5%, при вакуум экстракции до 10%. Использование вакуумной экстракции или акушерских щипцов приводит к увеличению риска развития кефалогематомы в 3-4 раза, как вы видите, поэтому не случайно и была сформулирована первая фраза, - обратил внимание на коллизию профессор Пальчик.

Другой важнейший вопрос, по мнению докладчика – обоснованность клинических рекомендаций по кефалогематомам, в частности, необходимость удаления или сохранения кефалогематом. При этом известно, что их инфицирование может приводить к тяжелым последствиям вплоть до сепсиса.

- Обратите внимание, что в номенклатуре медицинских услуг у нас нет слова «удаление». А есть «дренирование флегмона» или «абсцесса». «Нагноившиеся кефалагематомы» – где это абсцесс, флегмоны, что это, в каком случае? И что в итоге мы должны писать? Неясно, ведь этого нет в номенклатуре медицинских услуг, - заметил профессор, обратив внимание на крайне энергичные обсуждения этой проблемы в Рунете.

Профессор назвал эти обсуждения так: «остервенелое обсуждение кефалогематомы».

Были заслушаны также еще два доклада: «Родовой травматизм – кефалгематома» доцента Ларисы Романовой и «Кефалгематома – взгляд гемостазиолога» профессора Галины Чумаковой. Затем состоялась дискуссия между врачами перинатального центра СПбГПМУ и специалистами других медицинских учреждений города.

Один из интереснейших выводов дискуссии, по крайней мере, для стороннего наблюдателя, заключался в необходимости широкого применения ультразвуковой диагностики кефалогематомы.

- Наши зарубежные коллеги прекрасно стали понимать, что нельзя делать всем подряд МРТ, а тем более КТ. Они стараются компьютерную томографию маленьким детям вообще не делать. Почему? Потому что это очень высокая лучевая нагрузка, и риск последующей онкологии через 10-15 лет у таких детей очень высок. Поэтому нужно использовать МРТ. Но МРТ сопряжено с чем? Обязательно нужен наркоз. Всё-таки это более длительная процедура. Если ребёнок находится на искусственной вентиляции, тоже проблема. И поэтому они сейчас всё больше уделяют внимание именно нейросонографии.

Опять же, почему? Потому что современные аппараты, возможность использования нескольких зон и разные датчики для сканирования позволяют нам при хорошей подготовленности специалиста видеть мозг как при МРТ. Да, какие-то нюансы, миеллинизацию мы никогда не увидим, но если у тебя хороший опыт, ты прекрасно увидишь. Я, например, могу сказать, что в нашем Перинатальном центре был ребёнок, у которого я заподозрила проблему, и потом, как оказалось, там был тромбоз нижнего сагитального синуса. Хотя нейрохирурги смотрели, и КТ сделали, и думали на другую патологию. Так что я за нейросонографию, - рассказала Ирина Солодкова, доцент кафедры госпитальной педиатрии СПбГМПУ.

Заметим, доклады и дискуссия «Родовой травматизм: кефалогематома» прошли на площадке «Университета неонатолога», созданного кафедрой неонатологии с курсами неврологии и акушерства-гинекологии ФП и ДПО СПбГПМУ.

В Перинатальном центре Педиатрического университета родилась Людмила - шестой ребёнок в семье Шемякиных из города Пестово Новгородской области.

Вес - 3600, рост 53 сантиметра.

- Люда немножко «засиделась» - если старших детей я рожала на 38-й неделе, то эта беременность длилась больше 40 недель. У нас роддом не оснащён такими суперсовременными технологиями как этот перинатальный центр, и, учитывая, что я уже перехаживала, я очень обрадовалась, когда нас направили в Санкт-Петербург. Всё прошло хорошо - и отношение врачей, и их профессионализм на высшем уровне, - рассказала журналистам молодая мама, Наталья Шемякина.

Как отметил ректор СПбГПМУ Дмитрий Иванов, в Перинатальном центре Педиатрического университета часто рожают многодетные мамы.

- Многодетные семьи – это пока, скорее, исключение, но у нас бывают мамы, у которых 11 детей и больше. Такие мамы обычно очень ответственные, очень заботливые и мудрые. Мы к многодетным семьям относимся с огромной теплотой, в них царит любовь. Дети — главное сокровище нашей страны, и весь наш коллектив работает для того, чтобы дети росли здоровыми и счастливыми, - подчеркнул Дмитрий Иванов.

Вирус COVID-19 не проявляет прямой цитопатический эффект, то есть не оказывает прямое деструктивное воздействие на все клетки органов человека, он поражает прежде всего клетки эндотелия, стенки микрососудов в легких. Это приводит к тромбозу, закупориванию микрососудов, формированию гипоксии, ишемии, и далее вплоть до инфаркта, и именно это уже приводит к поражению человеческих органов. Этот вывод – результат многолетних исследований профессора Руслана Насырова, выполненных, в том числе, на кафедре патологической анатомии Педиатрического университета.

Профессор Руслан Насыров рассказал об этапах этих исследований на брифинге в стенах кафедры патологической анатомии с курсом судебной медицины СПбГПМУ.

- Я очень давно занимаюсь исследованиями вирусных инфекций, моя докторская работа 1995 года была посвящена герпетической инфекции у детей. И уже тогда я обратил внимание на показательный факт: дети погибали от тяжелого некротического поражения.

Их головной мозг буквально подвергался разрушению, это был тотальный некроз. При этом основной мишенью вируса был эндотелий микрососудов головного мозга, что приводит к тромбозу этих сосудов, а в тканях мозга мы не находили следов инфекционного агента. Это было парадоксально, потому что доминирующей тогда точкой зрения была такая: вирус вызывает прямой цитопатический эффект, прямо атакуя клетки-мишени и вызывая их гибель. Но я снова и снова проводил исследования, в том числе на животных, и убедился в том, что генез инфекционных заболеваний иной – поражаются клетки микрососудов, а уже это поражение впоследствии приводит к гибели других органов, включая мозг.

- Как встретили это открытие коллеги?

- На мой взгляд, эти результаты были недооценены, потому что когда началась эпидемия COVID-19, в научных дискуссия снова и снова я слышал заявления про прямой цитопатический эффект. При этом, исследуя ткани пациентов, погибших от COVID-19, я снова наблюдал знакомый мне парадокс – инфекционный агент обнаруживается в легких, но в тканях мозга мы его не находим. При этом мозг тоже разрушался. Тогда мной была опубликована работа, в которой последовательно обосновывался сосудистый генез инфекционных заболеваний.

- Каков же механизм поражения человека в этом случае?

- Инфекционный агент атакует эндотелиальные клетки микрососудов. Иммунные клетки организма в ответ продуцируют и выпускают в кровь цитокины. Задача цитокина - обезвредить - элиминировать - вирус. Контактируя с клеткой, цитокин обнаруживает вирус. Что делают цитокины? Они связываются с инфицированной клеткой и запускают процесс апоптоза, это процесс, индуцирующий смерть клетки. Мы нашли молекулу белка, которая является маркером этого процесса, апоптоза. И мы выявили этот белок в клетках бронхиального эпителия и эндотелия сосудов. Результатом апоптоза является гибель эндотелиальных клеток, а это одна из основных причин образования тромбов. И уже тромбы приводят к гипоксии, ишемии, вплоть до инфаркта.

- На этот раз на ваши исследования обратили внимание?

- Да, моя научная статья на эту тему была опубликована в Швейцарии, но я до сих пор вижу в специальной литературе утверждения про «прямой цитопатический эффект вирусных инфекций», эта фраза есть даже в некоторых учебниках.

- Каков практический результат ваших исследований для обывателя?

- Понимая механизмы развития заболевания, вы можете обосновать его терапию. В нашем случае мы должны, во-первых, предотвращать развитие апоптоза. Во-вторых - нужно разрабатывать группу эндотелийпротективных, т.е. защищающих эндотелий препаратов. И третье, очевидное – антикоагулянтная терапия.

- Если бы на заре эпидемии COVID-19 специалисты применяли бы все эти три способа терапии, смертей было бы меньше?

- Конечно. Я сам в свое время очень тяжело заболел COVID-19, и на себе испытал свою методику лечения, используя биологический препарат, который связал цитокин у меня. И еще мне помог обыкновенный аспирин. Аспирин не является антикоагулянтом, но он относится к группе антиагрегантов, которые предотвращают слипание тромбоцитов и, таким образом, препятствуют образованию тромбов.

- То есть вместо безумно дорогих препаратов, которые во время эпидемии предлагались как панацея, больным достаточно было принять обыкновенный аспирин?

- В принципе, да. Ну, конечно нужно помнить о противопоказаниях, сочетание аспирина с антикоагулянтами может повышать риск кровотечений, но если им не злоупотреблять, аспирин прекрасное средство для профилактики тромбозов. Я и сейчас его принимаю, когда чувствую недомогание.

- Какие еще исследования нам ждать от вас?

- В Педиатрическом университете готовится еще одна большая работа, расширенное исследование, которое покажет, что сосудистый генез важен не только в контексте инфекционных заболеваний, но и имеет общебиологическое значение.

Отдельный конкурс с большими шансами на поступление в вуз, приоритетный этап зачисления, бесплатное обучение и гарантированное место работы после получения диплома – вот преимущества так называемого целевого обучения, которое с 2024 года действует в России по новым, более прозрачным и удобным правилам, как для абитуриентов, так и для заказчиков.

Начальник Центра содействия трудоустройству выпускников Педиатрического университета Оксана Жук рассказала нам о новых правилах, актуальных датах, нетривиальных проблемах и цифровых решениях системы целевого обучения.

- В 2025 году в России на целевое обучение выделено около 145 тысяч мест по 838 направлениям, из них значительная часть — в медицинских вузах. Наиболее крупные квоты: «лечебное дело» — 70% бюджетных мест, «педиатрия» — 75% бюджетных мест.

В ряде специальностей ординатуры (например, акушерство и гинекология, детская хирургия, анестезиология-реаниматология) — 100% мест предназначено для целевиков.

- Когда я вошел к вам в кабинет, вы кого-то по телефону настойчиво уговаривали переопубликовать какие-то предложения.

- Да, наша задача – работать с потенциальными заказчиками из регионов, медицинскими учреждениями, которые нуждаются в наших подготовленных кадрах. Вот я звоню одному из таких заказчиков, потому что не вижу их предложения на портале специального сервиса «Работа России». А заказчик объясняет, что заявка отправлена на модерацию, но модерация зависла. Совместными усилиями мы эту проблему быстро решаем. Быстро – потому что финальный срок подачи заявок заказчиками – вторник, 10 июня, то есть остались считанные дни. Если не будут опубликованы предложения, абитуриенты не смогут подать заявку на целевое обучение.

- А кто более недисциплинирован, абитуриенты или заказчики? У вас я вижу список, зеленым помечены ответственные организации?

- Да, а красным те, кто опаздывает. Как видите, и тех, и других примерно поровну.

- Можете описать дорожную карту для абитуриентов, как им следует действовать, чтобы поступить?

- В этом году для абитуриентов все сделано очень удобно, им даже ножками ходить никуда не нужно, все делается в Сети. Достаточно зарегистрироваться на «Госуслугах», затем зайти на портал «Работа в России» и можно выбирать профессию и учебное заведение, место работы после окончания обучения: настраивать фильтр либо по учебному заведению, либо по заказчику, либо по субъекту трудоустройства. Вот абитуриент нашел подходящее предложение, кликнул на заявку, и видит регион, работодателя и все условия. Если его все устраивает, он кликает кнопку «подать заявку», эта заявка перекидывает его на «Госуслуги». И через «Госуслуги» он дальше заполняет заявление о приеме с указанием номера предложения на портале «Работа в России», заполняет эту заявку, и отправляет в вуз. Мы проводим проверку соответствия заявления о приеме предложению, размещенному на цифровой платформе «Работа в России», понимаем, что заявлении о приеме, соответствует предложению и отправляем абитуриента в список поступающих в пределах целевой квоты, который публикуем на официальном сайте университета. Абитуриент у себя дома видит себя в списке поступающих в квоте, значит, все отлично. Дальше ждем результатов конкурса целевиков, публикуем конкурсные списки 27 июля. Если в конкурсном списке условно 30 мест, а абитуриент по результатам ЕГЭ занял 10-е место, очевидно, что он проходит, тогда он подает согласие о зачислении до 1 августа (12:00 по Москве), то есть на «Госуслугах» ставит галочку. Никаких бумажных оригиналов в этом году не требуется, приёмная комиссия его оформляет приказом о зачислении 2-3 августа и публикует сведения о зачислении на сайте университета и на «Госуслугах». Дальше абитуриент связывается с заказчиком, либо заказчик связывается с ним, и между ними заключается электронный договор до 1 сентября, в «Госуслугах» приходит форма этого договора, абитуриент подписывает и все, договор готов можно учиться.

- Трудно поверить, что новая система у нас сразу без проблем заработала, так даже в кино не бывает.

- Да, случаются накладки на портале trudvsem.ru, всем участникам понадобится терпение и аккуратность. Надеемся, что в этом году заказчики и абитуриенты смогут заключить договор в электронном виде, в прошлом году договор выгружался некорректно, и пришлось заключать договора в бумажном виде, что осложнило подписание договоров всеми участниками.

- А если абитуриент хитренький – поступил, а договор заключать не стал?

- Мы можем предложить ему платное образование, если есть свободные места. Если нет, то такой абитуриент отчисляется.

- А если студент-целевик не тянет – поступил, учится, но однажды заваливает сессию?

- Бывает и такое, конечно. Тогда он обязан будет выплатить стоимость обучения за весь период фактического обучения все семестры и вернуть заказчику выплаты, которые тот делал в процессе учебы.

- Почему выбирают Педиатрический?

- Потому что это единственный педиатрический вуз в России с педиатрическим профилем. Потому что у нас на педиатрию в этом году 585 бюджетных мест, из них 436 – целевые места, ежегодно бюджетные места увеличиваются. Потому что у нас своя клиника и множество клинических баз в городе, где можно совершенствоваться в выбранной профессии. Потому что мы находимся в Санкт-Петербурге, самом красивом городе мира. Потому что Педиатрический университет в принципе идеальное место для начала медицинской карьеры и он лучший вариант для этой цели.

- Какие меры поддержки могут оказывать заказчики целевику?

- Целевое обучение – это бюджетная форма обучения и финансирование осуществляется за счет бюджетных ассигнований федерального бюджета. Заказчик не оплачивает обучение, если абитуриент поступает в рамках целевой квоты, но меры поддержки он обязан оказывать. Это, в первую очередь, материальная помощь, дополнительная стипендия, возможность стажировки или практики, оплата проезда, питания, жилья, оплата профессионального обучения и дополнительного образования за рамками образовательной программы, которую осваивает целевик.

- Да на таких условиях я бы только и учился, это же сказка.

- Увы, даже на таких условиях студенты могут вести себя, мягко говоря, необычно. Например, у нас училась девушка из Петербурга, которая поступила как целевик, отличница, но в первую же сессию у нее начались проблемы – ей казалось, что она учится не идеально, и она вдруг решает отчислиться. Я с ней разговаривала, убеждала не делать глупостей, но она заявила, что должна учиться только «на отлично», а не выходит. Приезжала ее мама, она выплатила стоимость семестра, а это, на минуточку, примерно 150 тысяч рублей. Каково же было мое удивление, когда в следующем году я снова увидела эту девушку в списках на поступление в наш университет, и снова по целевому договору!

- Кажется, я догадываюсь, что было дальше.

- Дальше все повторилось – она опять завалила первую же сессию, снова приехала ее мама, слезы, страдания и все такое. Мама снова оплатила семестр, но потом мы вместе нашли решение дальнейшей судьбы девушки – она отправилась учиться в «Санкт-Петербургский государственный университет ветеринарной медицины» и там у нее все получается, насколько мне известно.

- Кстати, как вам нынешнее поколение? Лоботрясы, неучи, меркантильные?

- Вовсе нет. Те, кто говорит, что они, дескать, не такие умные, как были мы, пусть попробуют сдать ЕГЭ по химии или по биологии хотя бы на 80 баллов, я на них, умных, посмотрю. А что касается меркантильности, вот только недавно был случай, наша выпускница, целевик, ушла с хорошей зарплаты в поликлинике на меньшую, в больницу, чтобы, как она мне объяснила, совершенствоваться в своей специальности, а не бумажки перебирать. Вот такой профессиональный мотив был у нее, я даже не поверила сначала. Так что не нужно ругать современную молодежь, а давайте ей помогать. Чем, собственно, я всю жизнь на своем рабочем месте и занимаюсь, и очень рада этой возможности.

Наша справка

Целевое обучение - получение гражданином профессионального образования в соответствии с договором, предусматривающим трудоустройство гражданина по завершении им обучения и осуществление им трудовой деятельности в соответствии с полученной квалификацией.

С 2024 года заказчик обязан размещать предложения о заключении целевого договора на портале «Работа в России», эта информация является общедоступной, за исключением информации, доступ к которой ограничен федеральным законом.

При приеме на обучение договор о целевом обучении заключается после издания распорядительного акта о приеме гражданина на обучение с использованием «Госуслуг».

Дерзайте прямо сейчас и все у вас получится!

Шестого декабря 1984 года Ирина Качалова, воспитатель во втором детском хирургическом отделении клиники СПбГПМУ, вошла в хирургический корпус клиники университета, заступив на свое первое дежурство. Сегодня, накануне своего 70-летия, она вспоминает, как незаметно пролетели 40 с лишним лет работы в клинике.

- Вы, наверное, с детства мечтали работать в медицине?

- Вовсе нет, я хотела работать с детьми, но медицина – это точно не мое, я даже вида крови не переношу. Когда я первый раз пришла в клинику, один только вид страдающих от травм детишек меня очень расстраивал. Но старший воспитатель, Тамара Семеновна, сказала мне, чтоб я не переживала, дескать, привыкну. У меня у самой уже на тот момент ребенок был трехлетний, я смотрела на травмированных детишек и думала, о боже мой, а если так с моей дочкой случится, я же сразу умру от нервного потрясения. Но потом действительно смогла перебороть себя, стала помогать детишкам согласно своей специальности, и так незаметно пролетели эти 40 лет.

- А что у вас за специальность, что вы закончили?

- Институт имени Герцена в Ленинграде. Причем, с первого раза не поступила. Когда школу закончила, думала, я такая умная, знаю все, но при поступлении требовалось 20 баллов из четырех экзаменов, это четыре пятерки! Пошла в педагогическое училище, окончила его через год с красным дипломом и на второй год все ж таки поступила, окончила в итоге факультет педагогики и психологии.

- В чем заключается ваша работа здесь?

- Задач много, но главная моя задача – общаться с детьми так, чтобы помогать им. Мы с ними рисуем, читаем книжки, обсуждаем фильмы. Еще они делают уроки, ведь у многих травмы требуют длительного лечения, а значит, они будут много пропускать в школе, поэтому у нас в университете есть своя школа, откуда приходят учителя по русскому языку, математике и другим предметам. Некоторые дети, особенно те, что постарше, говорят, что не хотят учиться, приходится уговаривать их. И даже их родителей иногда тоже приходится уговаривать, потому что они начинают жалеть своих кровиночек, дескать, и так руку сломал, так пусть хотя бы отдохнет от школы. Тогда я вежливо, но твердо напоминаю им всем, что конец четверти не за горами, сами же потом будете мучиться, репетиторов нанимать. И вообще, нельзя идти на поводу у болезни! Как правило, соглашаются. Когда ребенок поступает к нам, мы заводим для него отдельный школьный дневничок, куда заносятся все его оценки, полученные в клинике. И никакого снисхождения я никому не позволяю – у нас все честно. Хотя, если ребенок учился в своей школе на отлично, он и здесь будет учиться отлично, а если двойки хватал, то и здесь будет двоечником.

- А сорок лет назад дети были другими?

- Конечно. Но они не хуже или лучше, просто эти дети другие. Они много знают благодаря интернету, достаточно самостоятельны во многих вопросах, которые были непосильны детям советской эпохи. Причем, раньше родителям нельзя было находиться на отделении, это только в новое время разрешили. Поэтому раньше я начинала свой рабочий день с приведения в порядок причесок у девочек и мальчиков, кого-то кормила, если сам не мог, одеваться-раздеваться, ну и вопросы дисциплины, конечно, они вечные, и их приходилось и приходится решать постоянно.

- Расскажите про свою семью.

- Мои родители выжили в блокаду, мать работала в Ленинграде, отец на минном тральщике защищал город от фашистов. Мой муж, Александр, был физиком, постоянно ездил в командировки на Байконур, решал там задачи космической программы. Он умер 12 лет назад. Две дочки у меня выросли, они большие уже. Одна в Москве архитектором работает, вторая айтишник здесь, в Петербурге.

Но я все равно чувствую себя мамой со всеми нашими детьми на отделении, у меня постоянное ощущение, что все эти наши пять десятков пациентов хирургического отделения №2 – мои дети. Наверное, так оно и есть, и пусть так оно уже и будет.