Полвека без Ефремова. "Впереди не гибель, а большая борьба"
Обложка журнала «Техника — молодёжи», в котором печатался роман И.А. Ефремова «Туманность Андромеды». Роман стал открытием для советской молодёжи 1950-х годов. Юрий Гагарин читал его ещё до своего полёта в космос
5 октября исполнилось 50 лет со дня смерти Ивана Антоновича Ефремова (1908—1972). Значение писателя не в том, конечно, что он был прав во всём (это, разумеется, не так), а в том, что Ефремов был одним из немногих, редких мыслителей позднего СССР, которые не скатывались к прославлению и отбеливанию прошлого (а сейчас мы понимаем, что именно этот образ мысли был мейнстримом и господствовал в СССР не только 1980-х, но и 1970-х годов), а упрямо, вопреки течению продолжали думать и искать в координатах марксизма и исторического прогресса. Именно поэтому его мысль остаётся живой, актуальной в наши дни.
Вот, например, известные слова экс-министра образования (!) постсоветской России Андрея Фурсенко: «Недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других» (2007). Как будто слыша эту реакционную ахинею заранее, прежде, чем она была произнесена, Иван Антонович отвечает на неё: «Дать подростку 12-14 лет представление о самом себе, как о творце нового, исследователе неизвестного вместо формируемого уже к этому моменту стереотипа «успешного обывателя», который заполонил всю западную ноосферу и прочно укоренился в нашей».
Шуточный «паспорт землянина», выданный писателю друзьями. 1957 год
А вот его ответ на излюбленный мем современных апологетов святого рыночка и Невидимой Руки о «дворах, заставленных иномарками»:
«Тогда почему-то строили очень много машин, способных перевозить на своих мягких сиденьях лишь нескольких людей. Конструкция машин достигла изящества, механизм управления и движения были остроумными, но в остальном такие машины являлись вопиющей бессмыслицей. Сотнями тысяч они крутились по улицам городов и дорогам, перевозя взад и вперёд людей, почему-то работавших вдали от своего жилья и каждый день торопившихся попасть на работу и вернуться обратно. Эти машины были опасны в управлении, убили огромное количество людей, сожгли миллиарды тонн драгоценных запасов органических веществ, накопленных в геологическом прошлом планеты, отравив атмосферу углекислотой. Археологи эпохи Кольца испытали разочарование, увидев, что этим странным экипажам отведено так много места в пещере».
О том же Главном Мифе эпохи перестройки (точнее, контрреволюции) более глобально: «Думать, что можно построить экономику, которая удовлетворит любые потребности человека, тенденция к чему пронизывает всю западную (e.g. американскую), да и нашу, в вульгарном и буквальном понимании «каждому по потребностям», фантастику – это непозволительная утопия, сродни утопии о вечном двигателе и т.п.»
«Три кита современной нашей общественной жизни: зависть, болтовня во всех её видах и покупка бесчисленных вещей».
Иван Антонович совершенно чётко и очень прозорливо видел предстоящую миру эпоху огромного провала в прошлое с колоссальными войнами, хотя и замечал с облегчением, что он сам до неё не доживёт: «Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдёт величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах, и даже в Китае, Индонезии и Африке...» (написано в 1969-м).
Кстати, девяностые годы (до которых он не дожил почти 20 лет) Ефремов заранее называл не «святыми» и не «лихими», а «беспутными». Что ж, довольно меткое попадание...
Но в его книгах можно найти и источники для оптимизма:
«Мир раздираем великим множеством великих и малых противоречий, решение которых не под силу человеку, некоммунистически воспитанному... Если человечество не поймёт этого и не станет бесповоротно на путь создания высшего коммунистического общества, не сумеет решительно перевоспитать себя — тогда оно будет ввергнуто в такие пучины голода и истребления, о которых мир ещё не слыхивал... Для меня вопрос стоит так: либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо не будет никого, а будут песок и пыль на мёртвой планете».
«Впереди не гибель — а большая борьба».
