stegozavrik

Я повернулся на спину и уставился в пустой потолок. Жёлтой полосой на нём был узкий луч света от уличного фонаря. От этого в комнате вместо темноты всегда было чуть-чуть светло. Было жарко и тоскливо. В голове с левой стороны, пока еще хилым червячком, начала пульсировать слабая боль. Завтра это выльется в мою давнюю знакомую, в полноценную мигрень, которую никакими таблетками не заглушить. Пройдёт она только лишь через сутки, сполна насытившись моими страданиями. А ведь завтра всего лишь четверг. Еще два дня до выходных. Не хочу на работу. За окном проехал какой-то тарантас с прямотоком и гулкими басами. Я с психу сбросил с себя одеяло и перевернулся на другой бок. Ненавижу свою работу. Ненавижу своего босса. Ненавижу своего слащавого, вечно улыбающегося коллегу. Как же хочется взять молоток и по проламывать черепушки всем кто меня достал. Начал бы пожалуй с алкашей, орущих под окнами каждый летний вечер. Вместе с ними прикончил и всех ночных ездоков. Потом, скорее всего, забил бы насмерть соседа сверху. После этого затолкал ему в одно место те металлические шары, которые он и днём и ночью катает по своему полу. Я улыбнулся представив эту картину. Затем, наверное, я расколошматил голову своему толстому, лысому боссу, а затем и этому уроду, пять дней в неделю сидящему в офисе напротив меня. Как же бесит его улыбка. Закончил бы, возможно тёщей, уже седьмой год настраивающей мою жену против меня и вечно ноющей что ей нужна помощь на даче. Вот тогда, наверняка мир стал бы гораздо лучше. Добрее. Жаль только что я никогда этого не сделаю. Не потому что я такой добрый. Просто сидеть в тюрьме у меня нет никакого желания. Наверное это единственная причина по которой я держу себя в руках… И терплю. Терплю каждый день. И буду терпеть до самой смерти. Я снова лёг на спину, укрыв одну ногу одеялом, наконец найдя идеальный баланс между жарой и прохладой. Закинув руки за голову, я к счастью смог провалиться в сон.

Я неожиданно проснулся и с трудом открыл глаза. Было тяжело. По ощущениям,  на моей груди словно лежала тяжелая гранитная плита. Давило очень сильно. Звуки, доносящиеся с улицы были как будто сквозь толстый слой синтепона. Дышать было очень тяжело. А все тело было покрыто холодным липким потом. Я попытался повернуть голову в сторону, но получилось только скосить глаза. В дверном проёме комнаты я увидел какое-то высокое косматое худое существо, неподвижно пялящееся на меня огромными пустыми глазами. Носа у твари не было. Зато были длинные худые лапы. Какой пол у ночного гостя, на глаз определить не получалось. В темноте эта бабайка казалась белой, с длинными чёрными волосами на голове. Оно было настолько высоким, что ему приходилось сутулиться, чтобы не упираться головой в потолок. Я попытался пошевелиться, но понял, что не могу толком пошевелиться. Существо заметило, что я не сплю и стало медленно заходить с коридора в комнату. Двигалось оно очень необычно, неестественно колыхаясь, будто бы у него было гораздо больше суставов, чем казалось со стороны. Я страшно испугался, шокированный больше своим состоянием полной беспомощности, чем наличием у меня в квартире какой-то барабашки. Существо сделало шаг и я увидел, что с его ног, на полу остаются какие-то лужи слизи. Это меня уже разозлило. Ламинат! Мать твою! Его же вспучит от твоей слизи. Сколько мы носились с тряпками, как только что-то пролили или когда сын еще только привыкал к горшку. Почему мне не хватило в своё время сил переубедить жену и постелить линолеум!? От злости я смог немного пошевелить правой рукой и нащупал рядом с собой спинку детского стульчика. В ярости за ламинат, я нашёл в себе силы и швырнул стульчик в существо. Непонятная бабайка видимо не ожидала такого поворота, и пропустила удар. Одна ножка стула врезалась ей прямо в глаз, вторая в клыкастую рожу. Я удовлетворённо заметил, что как минимум один клык ему выбило. Существо открыло свою пасть и завыло, сопровождая свой вопль низкими частотами. Совсем как те идиоты на старых развалюхах, катающиеся у меня под окнами и шумящие басами. Это взбесило меня еще больше. Еще чего соседка снизу припрётся и скажет, что я шумлю и мешаю ей спать. Карга старая. Тяжесть с груди немного ушла, и я перекатившись, упал с дивана на пол. В бок стукнул утюг, который жена опять забыла убрать. Бесит! Я схватил утюг за шнур и швырнул в существо. Тот врезался страхолюдине в центр впалой груди. Оно прекратило свой вопль и растопырив длинные худые руки бросилось на меня. Больше в него ничем было кинуть тяжёлым, поэтому я запустил в него диванную подушку, которую вечером положил рядом с собой, вместо жены. Существо поймало её своими лапами, я же оступившись на детской игрушке, упал на колено и не придумал ничего лучше, кроме как ударить страхолюдину в то место, где у него должен был бы быть пах. Барабашка снова взревел и порвал подушку на две части, раскидав по всей квартире наполнитель. После этого он сложился от боли, пополам. Тварь! Мне же теперь это все подметать потом! Я встал, судорожно оглядел комнату и на журнальном столике заметил клубок шерсти с вязанием моей жены. Сколько раз я просил убирать свои спицы подальше, чтобы никто на них не сел! Я вытащил спицу, прекрасно понимая, что за это мне гарантированно будет еще один скандал, так как у детской кофточки теперь точно все петли перепутаются, и ткнул спицей в огромный глаз существа. В тот, которому не досталось от стула. Бабайка взмахнула лапой с когтями. Я отпрыгнул назад. Удар прошёлся мимо, но когтистая лапа пропорола компьютерное кресло и повалила мой новый монитор. По экрану побежала трещина. Ааа!!! Мне же его жена всего полгода назад подарила! Ну все, тварь, вот теперь ты точно огребёшь!!! Я схватил монитор и вырвав из него провода, наотмашь стукнул тварь по голове. Оно упало и попыталось заслониться своими уродливыми лапами. Поздно! Ты меня достал! Все достало!

- Что? Ты то заяву на меня не напишешь! - фыркнул я и приложил его монитором по лапам. - И менты меня за твоё убийство не арестуют. - Я истерично хихикнул и пнул его между ног. - Ты же тварь инфернальная, а не человек. - Я нанёс еще пару ударов в пах. - Тебя можно безнаказанно мочить! - Я добавил удар монитором, целясь узкой его частью так, чтобы прилетело именно по голове. - В уголовном кодексе нет статьи за жестокое обращение с ночными монстрами!

Я отшвырнул монитор в сторону и схватил тварь за переднюю лапу. Оно было мерзко горячее и сухое наощупь. Видимо слизь была у него только на ногах. Существо пыталось сопротивляться, схватив меня за левое предплечье, но я нанес страхолюдине несколько прямых ударов в челюсть, выбивая торчащие клыки и сильно оцарапав о свой кулак. Да твою то мать! Я этой рукой как завтра на работе мышку буду держать!? Мой взгляд упал на часы. Было четыре часа утра. Спать мне оставалось меньше трёх  часов. Точно не высплюсь... Это разозлило меня еще сильнее. Хотя казалось бы куда уж больше? Я поднял с пола утюг и начал им бить тварь по голове, постепенно пачкая всё вокруг его кровью и мозгами. Обои все равно надо будет переклеивать. Пару недель назад сынок постарался и успел их разрисовать .

Утро встретило меня всего заляпанным чёрной кровью существа. Немного было и моей крови, но это только с поцарапанного кулака и пары глубоких царапин, которые я сам не помню как успел получить. Я конечно немного перестарался… Солнце выглянуло из-за угла дома напротив, освещая картину истерзанной твари и полнейшего бардака в комнате. На телефоне прозвенел утренний будильник. Пора вставать на работу… Бабайке конечно повезло, что я не нашёл у него задницы, иначе я бы ему что-нибудь точно туда запихал. Например его же ногу. Но я и так переусердствовал. Наверное не надо было ему отрывать лапы. Да и потрошить не следовало. Солнечный луч коснулся оторванной головы чудища, точнее того, что от неё осталось, и в воздухе стал появляться белый дым.

Я поспешно открыл окно на балкон, боясь, что дым от существа может быть ядовитым. В голове засела глупая шутка про выборы папы Римского. Пока я возился с заедающей ручкой двери, тело барабашки на половину растворилось в воздухе. Фух! Одной проблемой меньше. Не надо будет от тела избавляться. Всего за пару минут, существо полностью растворилось в лучах утреннего Солнца. Я придирчиво осмотрел ламинат. Тот к счастью нигде не вспучило. А в тех местах, где кровь попадала на обои, она и вовсе растворила детские рисунки.

Голова не болела. Чувство раздражения прошло. Настроение было вполне себе нормальным. То что предстоит глобальная уборка, сильно не пугало. На душе было даже немного радостно. Наконец то в моей жизни случилось хоть что-то хорошее.