falltemp

Всем привет. Продолжаем рубрику добрый четверг. Заранее извиняюсь, в этой миниатюре будет много мата. Обычно я не злоупотребляю обсценной лексикой в своих произведениях, но, по моему мнению, здесь она совершенно необходима, потому что иначе сложно было бы раскрыть персонажа.

Бабка Астрея

Когда случилась эта встреча на дворе стоял романтичный и таинственный май. В теплом воздухе едва ощущался тонкий и сладкий запах цветов, а ветер, будто обнимал тебя. Я всегда обожал это время года. Разве можно усидеть дома в такой момент? Но сегодня мне было не до прогулок. Мы поругались с Ксюшей и, вперив свой невидящий взгляд в ветви сирени, я сидел на лавочке, смоля одну сигарету за другой и думая свою тяжелую думу. Я даже не повернул головы, когда скамейка жалобно скрипнула от веса человека, севшего рядом.

– Слышь, соколик, угости даму сигаретой.

Я повернулся на голос и протянул пачку. Рядом со мной с кривой усмешкой сидела женщина внушительной комплекции. Нет, она не была толстой. Она из тех, про кого как раз можно сказать кость широкая. Выше меня наверно на две головы, мощные ноги, широкие, почти мужские плечи и грудь почти пятого размера. Впрочем, при ее комплекции такая грудь была скорее естественной. Присмотревшись к её лицу, я понял, что она уже не молода. Сколько ей? Пятьдесят? Шестьдесят? Семьдесят?

Женщина вытянула сигарету и с той же кривой усмешкой спросила:

– Чего пялишься? Понравилась что ли? Ну, извини. Я не для тебя. Педофилией не промышляю. Ну, ты, думаю, и без меня девками не обижен. Так что не убивайся по ней. Расстались и расстались. Другую встретишь.

Я, раскрыв рот, пялился на неё. Но последняя реплика вывела меня из ступора.

– Мы не расстались. Просто поругались.

– Не расстались? Странно. А выглядел ты так, как будто расстались. Ну молодо-зелено. Еще помиритесь. Ты только презервативы носи на случай примирения. Бабка Астрея плохого не посоветует.

– Астрея? Но это же…

– Богиня. Знаю. Да не смотри ты на меня как на умалишенную. Нинка я. А кличут меня все Астреей. Васька – гад. Интеллигент чертов. Обозвал меня Астреей, а оно и прилипло. Вон даже та саранча не иначе как этим именем меня зовет.

С этими словами она кивнула на соседнюю скамейку, где пытались греться на зашедшем солнышке вполне обычные бабушки. Астрея пошарила в своем платье и вытащила зажигалку. Зажигалка была какая-то модная. Она выстреливала синим треугольником газового пламени, от которого бабка и прикурила. Надо признать, что сигарета в ее руках смотрелась очень органично.

– Выгуляешь бабушку? Да и тебе бы не мешало пройтись. А то тебя так скоро ветром мотать будет.

Она цепанула меня под руку так неожиданно, что я чуть не выронил сигарету. Хочешь не хочешь, а пришлось подниматься. Мы шли и Астрея рассказывала мне о своей жизни. Как они еще в университете познакомились с мужем. Как он подрался за нее на дискотеке. Ну, точнее попытался подраться, но закончилось все тем, что он получил в нос от соперника, а соперник получил в нос от Нинки. Причем от этого удара он прилег поспать. Рассказывала она, как они ездили в Ессентуки в медовый месяц, где Валерка ее спас, когда у нее свело ногу в воде. Рассказывала, как они узнали, что у них не будет детей. Рассказывала, как после долгой и тяжелой болезни умер её муж и как она осталась одна.

В её голосе не было печали. Она говорила о муже так словно он на минуту отошел, и они скоро увидятся. А я подумал, что может и увидятся.

Когда мы вошли в парк, то чуть поодаль увидели компанию гоповатого вида. Я по привычке попытался свернуть и обойти их, но не тут-то было. Моя спутница, не замечая моего слабого сопротивления, двинулась прямо в их сторону. Парни нас заметили, поскольку от веселого гогота не осталось и следа. Ребята смотрели на мою спутницу как-то насторожено и, мне показалось, даже с опаской.

– Коль, ну-ка тащи сюда свою задницу.

Один из парней, нехотя, отделился от группы и подошел к нам. Я на автомате заметил, что в отличие от остальных, он был очень молод. Лет пятнадцать не больше. Кроме того, на ногах были не порванные кеды как у обычных гопарей, а вполне приличные ботинки.

– Ну-ка выдели бабке сигарету от щедрот. И не делай невинное лицо! Мамке будешь врать, что не куришь.

Она закурила и оценивающе оглядела парня.

– Не надоело в шестерках бегать. Принеси, подай, иди нахуй, не мешай. Нахуй ты вообще здесь ошиваешься? Не нравится выбор родителей? Так ты скажи им. Впрочем, похуй. Твоя жизнь, твой выбор. Костика жалко.

– А что с ним?

Она посмотрела на него с сочувствием, как на идиота и передразнила:

– А что с ним? Много у него друзей? Ты один и был. Теперь ты вот с этими обезьянами связался, а он в своих компутерах закопался. А раньше… Ты у него мозгов набирался, а он с людьми общаться хоть немного начал. Давно ты с ним встречался? Я Верку на днях видела. Она говорит, что он совсем из дома выходить перестал.

– Не маленький уже. Я себе компанию нашел. Да и он говорил, что вроде с кем-то в интернете общается.

– А мне Васька говорил, что я Богиня, но вот чет по воде я не хожу и людей взглядом не испепеляю, а то у нас бы куда чище было.

С этими словами она взглянула на гоп-компанию. Те старательно делали вид, что нас не существует. Да и сам Колька как-то побледнел.

– Короче некогда мне с вами сопляками возится. Своей башки Бог не дал, так и чужую не приделаешь. Хочешь шестерить? Шестери. Костику и вправду взрослеть нужно. Хватит ему в рот тебе глядеть.

С этими словами она, обогнув офигевшего Кольку, двинулась дальше. Гопота продолжала усиленно нас игнорировать. Некоторое время мы шли молча. Но моя спутница не выдержала молчания:

– Вот ведь собака сутулая. Росли они вместе – Колька с Костиком. Не разлей вода были. Во всех проделках вместе участвовали и если и получали по жопе, то только вместе. А тут понимаешь Костик компутерами увлекся. Ну и Колька с ним. Куда ж без этого. Только если Костик реально заинтересовался, то Колька через компутер на какое-то ахуе подсел.

– АУЕ, – Поправил я машинально.

– Да похуй, – Согласилась моя новая знакомая.

Она немного подумала, будто переваривая какую-то мысль, и с досадой отправила щелчком окурок в ближайшую урну. Тот пролетел три метра по пологой дуге, ударился о край урны, и, разлетевшись веером огненных брызг, канул в недрах. Я как завороженный проследил за этим полетом. Астрея продолжила, как ни в чем не бывало.

– Теперь вот с этими гнидами тусуется. Суки. По урнам бы их как бычки распихала. Недавно вон Настюху гопнули. До слез обидно. Пыталась я с их родителями поговорить. Но тем похуй. Вот так вот. Если растить детей, то дети и вырастут. А не растить детей, то и вырастут бревна.

– А чего вы их не выгоните? Они явно вас боятся.

Она посмотрела на меня с жалостью, будто я ляпнул несусветную глупость. И тут же словами это подтвердила.

– Ну, я понимаю старики от страха за детей верещат бывает, но ты то чего башку отключил? Ну выгоню я их. По правде сказать, дурное дело – нехитрое. Так они исчезнут что ли? В другое место уйдут. Тут они хоть слишком гадить опасаются. Или ты думаешь Колька от них отлипнет если они свалят?

– Но они же тут промышляют? Вон девочку, вы говорите, ограбили.

– Ну, и промышляют. А в другом месте думаешь перестанут? Да только ты пойми: думаешь не знает окрестный люд, где они обитают? Знают прекрасно. Это Настюха дура малолетняя поперлась через парк. Задумалась она! А то не знаю я, о чем она задумалась. И чего? Девчонка одна в темном парке среди кучи полупьяных мужиков. Думаешь случилось с ней чего? Деньги, мобилу и цепочку золотую, конечно отжали, а вот саму не тронули. И на том спасибо. Свои они все тут. И гадить опасаются. А в другом районе всякое может случиться. Мобилу и деньги они ясно дело пропили, а цепочку на следующий день мать Виталика Настюхе сама принесла.

Баба Нина осеклась. Она увидела мужика, валяющегося на скамейке. Отпустив моя руку, она почти строевым шагом двинулась к мужику. Резким движением скинула его ноги со скамейки и села на освободившееся место. Пьянчужка недовольно закряхтел и тоже сел. Я увидел довольно субтильного мужчину лет сорока. Одет он был прилично и на бомжа явно не походил. Хороший серый костюм был сейчас слегка мят, но в целом выглядел он нормально. Мужчина недовольно взглянул на бесцеремонную соседку. Узнал и тут же опустил глаза в землю. Бабка Астрея повернулась к нему и раздраженно спросила:

– Покурим, Василий?

Тот пошебуршил по карманам, достал слегка мятую пачку и протянул собеседнице. Немного помолчали закуривая, и Василий сказал:

– Тебя однажды рак погубит.

– А тебя цирроз, – Отрезала бабка.

– Воспитывать будешь?

В голосе мужика чувствовался вызов и легкие отголоски злости. Но баба Нина лишь сказала устало:

– Да заебали вы меня. Воспитывать вас… У каждого из вас своя башка имеется, а в твоей еще и высшее образование помещается. Только вот думаю за вас почему-то я. Нахуй! Я тебе тыщу раз говорила. Толку нет. Завтра же Галке скажу, чтобы вещи собирала. С таким мужиком это не жизнь. Скоро ли вещи из дома выносить начнешь? Я уж про Настюху не говорю. Знаешь, что ее недавно чуть не изнасиловали? Ну правильно. Девчонку же встретить некому.

Чем больше бабка Астрея говорила тем он ниже опускал голову. Забытая сигарета тлела у него в руке. Его руки таки сильно сжимали планки скамейки, что пальцы уже побелели. Когда она заговорила про Настю, мужчина резко вскинул голову. Может быть мне конечно и показалось, но я на мгновение увидел слезы в его глазах. Он отбросил сигарету и обхватил голову руками. Раскачиваясь, он сказал Астрее:

– Думаешь не понимаю? Все понимаю. И то что жизнь в унитаз смываю, и то что Галку теряю, и то что Настюхе лучше такого отца не видеть. Все понимаю, а ничего поделать не могу. Я же даже зашивался раз. Ничего не помогает. Думаешь от хорошей жизни пью? У меня сегодня парень на столе умер. Лет на восемь старше Настюхи. Ему бы жить да жить. Я его тащил. Как мог тащил. А он умер.

– И что? Умер и умер. Не он первый, не он последний. Все там будем. А те, кого ты каждый день спасаешь, они не в счет? А вот что я тебе скажу, Васька. Этого парня ты не спас. Может все что мог сделал, а может и нет. А вот если бухать продолжишь, то сколько умрет без твоей помощи или от того, что у тебя руки дрожать будут? Десять? Сотня? Три сотни? Ты, мать твою, не просто доктор! Хирург! Ебать тебя пробором! Ты за них отвечаешь. Нет у тебя времени в себе копаться и бухать. Ты людей спасать должен!

Василий поднял голову и с яростью в голосе сказал:

– Я человек, а не супермен и…

Но бабка не стала его слушать. Она с не меньшей яростью спросила:

– И что? Можешь быть слабым? Можешь бухать по ночам, положив хуй и на семью, и на призвание? Не люблю громких слов, но разве спасать жизни – это не призвание? Прекращай пиздеть, бери свою жопу в руки и вали к Галке. Она заждалась. И научись сам себе лечебные пиздюли выдавать, когда нужно. Сапожник без сапог, бля!

Василий посмотрел на злое лицо Нинки, открыл рот, но передумал и закрыл. Тяжело поднялся со скамьи и, слегка пошатываясь побрел на выход из парка. Едва он ушел жесткое лицо Астреи расслабилось, а на глаза навернулись слезы. Она опять щелкнула пальцами, отправляя бычок точно в урну и сказала:

– Хороший мужик. Жалко мне его. И почему он пьет понимаю, и почему Галка его терпит тоже знаю. Но сделать ничего не могу. Ну, не могу я его ношу на себя принять. Только и приходится, что выбешивать его периодически, чтобы он в себя приходил.

– Так вы это специально?

Баба Нина усмехнулась:

– Ясно дело, что не случайно. Но это и не значит, что врала. Не может хирург раскисать. Его настроение людям жизни может стоить. А это вначале они думают, что дома можно расслабиться. И не знают, что потом свою слабость на работу тащат. Прости. Невеселый у тебя вечер выдался. Пойдем Агнию навестим.

– Подруга?

Бабка Астрея с улыбкой посмотрела на меня и с хитринкой сказала:

– Почти. Но я бы скорее сказала – коллега.

Мы шли минут сорок до дома Агнии, хотя по моим подсчетам, идти там было не больше десяти минут. Просто по дороге бабе Нине постоянно попадались знакомые, с которыми она то перебрасывалась парой слов, то заводила разговор и расспрашивала. Потом давала мне пояснения. Она не сплетничала, а будто выдавала мне анкеты на людей и их семью. Каждому она старалась помочь словом или делом. У некоторых стреляла сигареты, бычки которых потом метким щелчком отправлялись в ближайшую урну.

Поднявшись на второй этаж по неожиданно чистой лестнице бабка Астрея позвонила в дверь. Ей открыла полная противоположность – маленькая сухонькая старушка, по самый нос завернутая в шаль. В отличие от моей спутницы, изъяснялась она исключительно интеллигентно. Агния даже не спрашивала просто налила всем троим чаю и положила малиновое варенье. Астрея сделала гигантский глоток горячего чая и сказала:

– Ну, рассказывай.

Старушка лишь улыбнулась, но ничего не сказала. Баба Нина раздраженно поморщилась и сказала:

– Вот карга! Никогда первой не начнет. Кольку встретила. Из гопоты он вряд ли уйдет, но Костика навестит. Может бабу ему поможет найти. Васька опять набухался. Этому мозги прочистила так что он пару недель пить не будет. Вот еще: Катьку видела, она мне пожаловалась. Говорит, что чуйка у нее. Мол у Антошки кто-то появился.

Агния как собачка на приборной панели кивала на слова подруги и лишь на последней новости среагировала.

– Нет у него никого. Работает просто много в последнее время, чтобы ипотеку закрыть. Скажу Катьке, чтобы скандал устроила. Она пар выпустит, на пару месяцев хватит, а там Антошка ей все расскажет. Про Ваську так и думала. Галку успокоила. И вот еще. Поговорила с Николаичем. Он обещал Виталика «гнилого» в армию забрать. Без него их гоп компания развалится.

Я, открыв рот, слушал их откровения. Ну чисто штаб управления кварталом. Они обсуждали каких-то незнакомых мне людей. Пытались свести подходящие пары, не давали разваливаться семьям, иногда грубо иногда мягко направляли детей, чтобы те не отбивались от рук. Кажется, я начал понимать, почему Васька назвал её Астреей. А еще я кажется стал понимать, что за Васька это был. Не выдержав, я спросил их:

– Зачем вы это делаете? Какой вам от этого прок?

Бабка Нинка сердито посмотрела на меня и вышла на балкон покурить. Агния же глядела на меня по-доброму. Она положила свою сухонькую ладошку на мою руку и легонько похлопала:

– Они все наши дети и внуки. Своих не завели. Ну и что? Позаботимся о чужих. Ты вот тоже наш внук теперь. Расскажешь, чем живешь и с кем тебя помирить нужно?

Я выдернул руку и, чтобы сгладить грубость глотнул чая. Вот как? Внук. Только мне помощь не нужна. Это я и озвучил:

– Мне помощь не нужна. Я сам справлюсь.

Агния улыбнулась своей замечательной улыбкой, тоже отхлебнула чаю и сказала:

– Хорошо если сам. Приглянулся ты чем-то нашей Астрее. Может потому что думать можешь, а может потому что на мужа ее покойного похож. Так что она с тебя теперь не слезет. Будешь гулять с ней.

И мы гуляли. По парку, по тротуарам, заходили в гости к разным людям. Везде ее принимали как свою. Мы расстались с Ксюшей. Удивительно, но общение с Астреей сильно повлияло на меня. Нет, мне не стали нравиться женщины постарше, и меня по-прежнему коробило, когда она материлась. Но я стал замечать некоторые вещи, которые раньше не замечал. Как мной пытались манипулировать. Как многие люди ищут тех, кто ими будет командовать. Как другие просто плывут по течению. Опираясь на уроки бабки Астреи, я стал и сам подталкивать людей к счастью.

А под новый год случилось несчастье. Во время прогулки бабка Астрея потеряла сознание и упала. Я тут же вызвал скорую и поехал вместе с ней в больницу, назвавшись внуком. В больнице через несколько часов мне сказали, что у бабки Астреи рак легких. Неоперабельный. И жить ей осталось пару месяцев от силы. Я навещал её так часто, как только мог надеясь, что она очнется и нам удастся поговорить. Но она так и не пришла в сознание.

На похоронах я плакал, не стесняясь. На поминки не пошел. Нечего мне там было делать. Агния тоже не пошла. Вместо этого затащила меня к себе на чай. Мы долго молчали. Да и чего тут скажешь? Бабку Астрею все любили. Она материлась, она ругалась, она орала на людей, но ее все любили. Такой вот парадокс. Вдруг Агния заговорила.

– Я тоже скоро уйду. Только она и держала меня на этом свете. А теперь… Одного жалко. Детей и внуков не на кого оставить.

Она тяжело вздохнула и посмотрела на меня. Но я давно на такие вздохи не попадался. Поэтому твердо посмотрел на неё и спросил.

– Бабушка Агния, не морочь мне голову. Говори, что тебе нужно прямо. Насмотрелся я на ваши трюки.

Теперь и старушка смотрела мне прямо в глаза. Своим мягким слегка дребезжащим голосом она попросила:

– Внучок, погуляй с бабкой Астреей.

– Но она…

И тут до меня дошло. Не могла бабка Астрея не знать, что умирает. Эти сигареты. И боль. Боль, которую она терпела каждую секунду, не давая прорваться наружу. Зря, что ли она каждый вечер со мной гуляла? Зря что ли она познакомила меня с Агнией? Она искала себе замену. Но как я смогу? Бабка Астрея одним своим видом внушала людям опаску и уважение. А я кто такой? Прыщ хилый. Такого кто хочешь зашибет. Нет. Бабка Астрея дурой не была. Раз она меня выбрала значит я справлюсь. Агния внимательно смотрела на меня и все мои терзания видать отражались у меня на лице. Видать! Тьфу, понабрался. Я улыбнулся ей и сказал, что попробую.

И я попробовал. С Агнией было попроще. Она исподволь перезнакомила меня со всем кварталом. По крайней мере, с теми, с кем я еще не был знаком. И что еще удивительнее как-то незаметно я стал для этих людей своим. Я теперь часто гулял с бабкой Астреей. Конечно, она не могла вернуться из мертвых, но я все равно ясно ощущал ее присутствие рядом. А в конце весны, не дожив пары дней до лета, умерла Агния. И снова я плакал на похоронах. На этот раз я пошел на поминки. Не ради стервятников, которые делили наследство, а ради моих «детей» и «внуков».

Не скажу, что у меня поучалось так же хорошо, как у Агнии и Астреи, но что-то получалось. Кольке помочь получилось, но странно. Он едва не сел по малолетке, но это с моей помощью испугало его достаточно, чтобы он завязал с АУЕ. Костик с помощью Кольки нашел себе девушку и перестал вести жизнь затворника. Конечно он все равно фрилансил, редко выползая из дома. Но теперь хотя бы выползал. Василий допрыгался. После очередной пьянки его вызвали на срочную операцию, где он напортачил. Крупно напортачил. Человека едва откачали. Поскольку он был на хорошем счету дело замяли, но вот Васька себе этого простить не смог. Он перестал пить. Совсем. Но и радоваться перестал. А я практически дневал и ночевал в его квартире, опасаясь, что он с собой что-то учинит. И оказался прав. Как я был зол, когда вытаскивал его из петли. Я, не стесняясь, орал на него и бил по щекам. Настюха, с которой мы тогда уже встречались несколько месяцев в шоке наблюдала это от двери. Я не помню, что кричал ему, но что-то из сказанного помогло. Настюха говорит, что я пообещал сам его повесить, если он не будет нянчиться со своими внуками.

Жизнь шла своим чередом. Я работал, обустраивал нашу с Настюхой квартиру и по вечерам гулял. Иногда с Настей, но чаще мы гуляли только вдвоем с бабкой Астреей.

Всем привет. Извиняюсь за долгое отсутствие. Схватил вирус, который дал осложнение на глаза, поэтому в последние несколько месяцев даже читал с трудом. Про писательство даже речи не шло. Продолжим рубрику добрый четверг.

Крокомоты и бегедилы.

В наше время есть стереотип, что все сантехники пьют и рано или поздно сопьются. Но Владимиру эта участь не грозила. Нет он не был закодирован и у него не было каких-то убеждений, которые не позволяли бы ему закладывать за воротник. Более того лет до тридцати он, как и все, употреблял пивко под телевизор, а в особых случаях, когда праздник или просто футбол, мог и беленькой хряпнуть.

Но в какой-то момент, будто отрезало. Ему просто не хотелось. Сначала он даже начал подозревать, что жена ему что-то подсыпала, но это вряд ли. Потому что, если уж на него очень наседали мужики на работе, то он легко мог выпить, но удовольствия от этого не получал.

Думается, с этого момента его семейная жизнь и пошла наперекосяк. Они с женой все откладывали появление ребенка пока не выплатят ипотеку. А потом в нем случилась эта перемена и Светка как-то сильно к нему после этого охладела. Началась ругань на пустом месте, какие-то нелепые обвинения, а потом все вновь успокоилось. Светка больше не кричала на него и не ругалась, но все чаще по ночам у неё болела голова.

Несложно было догадаться, что это значит. Они честно и откровенно поговорили. Оказывается, Светке больше нравился пьяный и агрессивный Вовка, чем тихий и интеллигентный Владимир. Любовника она нашла себе под стать. Владимир не стал ни ругаться, ни оскорблять её. Более того, он считал, что она достаточно накажет себя сама. Ему даже не хотелось ругаться с ней из-за квартиры. Он просто молча собрал вещи и уехал к родителям.

Даже разрушение семьи не стало для него поводом снова взять в руки стакан. Бухать по-прежнему не хотелось. Но вечера без Светки стали на удивление пусты. Поэтому Володя начал гулять и думать. И с удивлением осознал, что оказывается все тридцать с лишним лет жил по инерции. Не задумывался чего он хочет, о чем мечтает. Просто пошел в шарагу после школы, просто помог другу с парой заказов по сантехнике, просто организовали с другом свое ИП, просто познакомился и женился на Светке, а теперь еще и просто с ней развелся. Так можно просто прожить всю жизнь и не заметить. Об этом ли он мечтал? Точно нет. В детстве он мечтал, что станет адвокатом и будет выступать перед присяжными. Бороться за жизнь невиновных людей. Став постарше, у него на грани разума возникла мечта организовать маленький семейный ресторан. Где он будет общаться с интересными людьми. По сути путешествовать, оставаясь на одном месте. Да и про путешествовать, не оставаясь на одном месте, тоже неплохая идея.

Но быт стер эту мечту. Были более насущные вопросы. Купить одежду, собрать шкаф из Икеи, внести очередной вклад за ипотеку. Он жил правильной размеренной жизнью. Не пил, не курил, даже религия никогда его не манила. Все что в нем было от религии это странная фраза, которую он употреблял от случая к случаю: «Святые бегемоты и крокодилы». Которая в последствии и вовсе превратились в непонятное: «Святые крокомоты и бегедилы».

И он решил начать все с нуля. Уехать в другую страну. Почему-то думал, что Америка в этом смысле идеальный вариант – страна возможностей. Благо мать – учитель английского в свое время хорошо поработала над тем, чтобы он мог говорить на этом языке. Довольно много времени заняла и подготовка к переезду и сам переезд. За какие-то жалкие двадцать тысяч долларов он продал свою долю в квартире Светке с условием, что она переоформит ипотеку на себя и вот в свои тридцать пять он перебивался случайными заработками в Филадельфии. По его прикидкам, чтобы организовать свой ресторан нужно было тысяч пятьдесят долларов, а у него было лишь двадцать, которые к тому же пришлось частично потратить при переезде. Наверное, ему пришлось бы проститься с мечтой если бы не вмешался случай.

В этот день у него был заказ в Ситизен-банке на пересечении Маркет-стрит и бульвара Джона Кеннеди. В таких внешне благопристойных банках люди часто пытались смыть в унитаз всякую херню что приводило к возникновению засоров. В этот раз в туалете видимо был эмо, потому что трубу надежно склеило полметра бумажных полотенец.

Задумавшись о том какие все-таки раздолбаи зачастую работают в банках, он не сразу обратил внимание на какую подозрительную суету впереди, а когда обратил, остолбенел от безумия происходящего. На тротуаре лежал мужчина примерно его возраста недвусмысленно держась за грудь. Люди вокруг просто пялились, даже не пытаясь ему помочь.

Он подбежал к лежащему и, хлопая по его карманам, спрашивал лежащего где его таблетки. Но тут до него дошло, что мужик в глубокой отключке. Таблетки не находились. Кто-то положил руку ему на плечо и спросил по-английски:

– Мужик, ты чего делаешь. Тут куча свидетелей, чтобы грабить его.

Владимир краем глаза действительно заметил, что многие снимают его на мобилы. Но было не до того. Он рявкнул на доброхота на том же языке:

– Отъебись! Вы – идиоты, даже человеку помочь не можете.

Парень, который положил руку ему на плечо отшатнулся, пробурчав что-то про скорую, которую уже вызвали. Но Владимир кивнул головой в сторону Маркет-стрит и с сарказмом ответил:

– Он у вас тут сдохнет пока скорую будет ждать. Больница же через дорогу.

Он не стал слушать ответа парня. Взвалил бесчувственное тело на плечо и бросился с ним через дорогу. Повезло что машины стояли на светофоре. Поэтому, ловко лавируя между стоящими машинами, он несся к зданию с крестом на вывеске. Теперь людей снимающих на телефоны было куда больше. Кроме того, он обратил внимание, как из полицейской патрульной машины метрах в пятидесяти от него выбирается чернокожий коп.

Наверно девочка в приемном отделении имела полное право не просто растеряться, но еще и испугаться, когда он ворвался с безумным взглядом в клинику. Он подскочил к ее стойке, по-прежнему неся бесчувственное тело на плече и дернув головой в его сторону скороговоркой произнес:

– Помогите, человеку плохо! По-моему, у него что-то с сердцем.

Девочка испуганно посмотрела на задницу мужика торчащую перед её лицом и проблеяла:

– Пожалуйста, заполните анкету и присядьте.

– Дура! Человек умирает! А ты предлагаешь ему заполнять анкету? Позови доктора!

Девочка взвизгнула:

– Не смейте меня оскорблять! Иначе я вызову охрану. Заполните анкету и присядьте.

Владимир хотел ей предложить все-таки вызвать охрану. Вдруг у них окажется побольше мозгов, но вдруг сзади раздался спокойный властный голос.

– Кэрол? Вас же Кэрол зовут? Будьте любезны, немедленно позовите врача.

Владимир резко обернулся и увидел того чернокожего полицейского, которого он видел, когда бежал сюда. Тот говорил спокойно, но что-то в его голосе и лице говорило, что ей лучше послушаться. Иначе у неё будут большие проблемы.

Девочка взяла трубку и вызвала кого-то в приемный покой. Сразу же как по волшебству появились какие-то люди, которые приняли у него бесчувственное тело и куда-то увезли на каталке.

Володя посмотрел вслед сердечнику и двинулся к выходу, но на пол пути его перехватил за руку уже знакомый полицейский. И чего сегодня все пытаются его потрогать?

– Кем вы приходитесь больному?

– Никем. Я увидел, что человеку плохо и помог.

– Как вас зовут? И как с вами можно связаться в случае если потребуется ваша помощь?

Но помощь не потребовалась. Ни на следующий день, ни через месяц, ни через год с ним никто так и не связался. Дней через пять его вызвали в HSBC банк, где перестал работать бачок. Этот банк находился в тоже здании, что и тот, в котором в прошлый раз случился засор. Выйдя на улицу Владимир решил узнать, как дела у его подопечного. В приемном покое теперь было две медсестры. Одна из них – старая знакомая Кэрол, а вторая монументальная женщина с каким-то бульдожьим лицом.

Он все-таки рискнул к ним подойти и спросить, как здоровье того мужчины. Кэрол сморщила носик и с каким-то мстительным удовольствием сообщила ему, что они не разглашают данные являющиеся врачебной тайной. Даже, если он сам притащил им пациента. Но тут вступила вторая женщина, которую судя по бейджику звали Хелен. Она отправила Кэрол попить кофе и доверительно сообщила Володе, что пациент в порядке. И что, если бы не он, то его вряд ли бы вытащили с того света. Она протянула ему обычный стикер с телефонным номером и сказала, что сюда звонили из полиции и просили его перезвонить им, если он объявится. При этом Хелен как-то хитро смотрела на него. Впрочем, Володю занимало другое. Зачем просить его перезвонить если у них есть его номер? Тот полицейский, что его потерял?

Но когда Володя позвонил, то выяснилось, что это не полиция, а спасенный пациент. Раздраженному Владимиру он пояснил, что если бы не соврал, то спаситель бы никогда сам не позвонил, потому что люди обычно стыдятся принимать благодарность за спасение. Поэтому пришлось так поступить. Слово за слово и Владимир согласился пообедать с этим человеком. Даже по телефону этот человек обладал могучей харизмой и явно умел добиваться своего.

Сейчас Владимир понимал, что ему следовало быть осторожней с человеком, который так начал их знакомство. Но тогда он просто согласился на ланч, на котором кроме обычного спасибо не было и речи о какой либо другой благодарности. Просто двое приятелей, которые мило беседуют за обедом.

Джерри по его же собственным словам оказался «одним из двух типов ненастоящих врачей». Самые ненастоящие, по его мнению, были дантисты. Он же был частным психотерапевтом. И судя по всему очень хорошим, потому что незаметно для Владимира выудил из него все его жизнь. Они встречались еще пару раз и болтали ни о чем. Когда как-то субботним днем не позвал его на тихую улочку, заполненную солнечным светом и запахом кленов. Джерри показал ему симпатичное двухэтажное здание с витриной на первом этаже и сообщил ему, что арендовал его на полгода. Согласится Владимир или откажется этих денег уже не вернуть. Более того он выбил разрешение для него организовать ресторан по этому адресу. Так что лучше бы тому побыстрее начать искать персонал.

У Володи было сильное искушение послать «психа» лесом. Но разве он не об этом мечтал. Да его пугают трудности, но он преодолеет все. Наверное, Джерри заранее все просчитал. Поэтому и сейчас с усмешкой смотрел за терзаниями друга.

Это было нелегко. На то чтобы купить все необходимое у Володи денег не хватило, но ему одолжил Джерри. Именно одолжил. Владимир наотрез отказался брать эти деньги просто так. Единственным результатом уговоров Джерри стало то, что этот «кредит» был беспроцентным.

Для оформления ресторана Джерри предлагал пригласить дизайнера, но тут русский друг смог его удивить. Он попросил Джерри съездить с ним на своем пикапе на гаражные распродажи, где за бесценок начал скупать не просто хлам, а откровенный мусор, вроде непонятных деревяшек, сломанного колеса и ржавого чайника. Но, как оказалось, это было половиной сюрприза, преподнесенного ему сумасшедшим русским. Когда Джерри по приглашению Владимира пришел в ресторан, он знатно удивился. На стенах, обшитых обычной вагонкой, висел и стоял на полках тот самый мусор, который беспощадный русский закидывал в его нежно любимый пикап. По правде сказать, здесь он совсем не выглядел мусором. Наоборот складывалось впечатление что ты в старинном доме.

Владимир, решив проблему с интерьером, долго думал, что делать с поваром. Сам он готовить умел и неплохо, но один бы он такое дело не потянул. Плюс он осознавал, что одно дело готовить изредка для себя и жены и другое дело работать поваром в ресторане. Разные масштабы. И он придумал гениальный ход. Поскольку он мечтал именно о ресторане русской кухни ему требовался русский повар. Поэтому он подал объявление в газете на русском языке. Его не хотели печатать, но он объяснил девушке на приемке объявлений зачем это нужно. Девушка рассмеялась и сказала, что сделает все возможное, чтобы объявление попало на страницы газеты.

Звонки пошли через пару дней. Пара человек отвалилась, узнав где территориально находится ресторан. Несколько человек позвонили специально, чтобы на английском языке рассказать Володе, что они думают об объявлениях, которые не понимают. Приходило и пару человек на «собеседование». Первый мужчина обкуренно похихикал, наблевал в раковину и, извинившись перед холодильником, степенно удалился. Вторая женщина, как выяснилось была мексиканкой, которую соседка от нечего делать выучила русскому языку, но не русской кухне. Третьей пришла необъятных размеров женщина, которая, как выяснилось считала, что суп — это пересоленые макароны с овощами, мясом и минимумом воды.

Владимир уже начал отчаиваться, когда позвонила Алина. Он сначала отнесся скептически к её звонку, потому что даже по телефону её голос звучал очень молодо. Но девушка сказала, что ищет работу для тети. Дескать, та сама стесняется позвонить. Запахло каким-то разводом. Но Владимир находился в состоянии близком к отчаянию, поэтому пригласил её тетю на «собеседование».

В назначенное время перед его рестораном появилась низенькая плотная женщина лет пятидесяти и высокая рыжая девушка с тонкими аристократическими чертами лица. Владимир не смог признать в ней свою телефонную знакомую. Уж больно высокомерно она выглядела. Но это впечатление разрушилось, едва она ему улыбнулась. Её движения и слова были наполнены той энергией, что не дает людям сидеть на одном месте.

Тетушка неодобрительно посмотрела на Алину потом так же неодобрительно на Владимира и, поздоровавшись кивком головы, потопала на кухню. Сложно было представить более разных людей чем живую и улыбчивую девушку и скупую на движения и слова женщину.

Галина Павловна оказалась настоящим умельцем. Её скупые точные движения оказались профессиональной деформацией. Казалось, что она не тратила ни одной лишней секунды. Её руки постоянно мелькали, то над разделочной доской, то над кастрюлей, то над раковиной. И блюда, которые она сотворила, были сделаны с любовью и немалым мастерством.

Пока она готовила, Владимир разговорился с Алиной. Оказывается, она только поступила в колледж с прицелом получить стипендию в университете и стать ветеринаром. Девушка искала себе подработку, когда наткнулась на странное русское объявление в американской газете. Тетушка уже две недели искала себе работу. Вот только с ее неуживчивым характером устроиться куда-либо было сложновато.

Галина Павловна приготовила оливье и пожарила картошку. При этом постоянно ворчала, что нет того что надо. Владимир так и не услышал, чего ей не хватает. Да и не знал зачем. Блюда хоть и простые получились выше всяких похвал. Конечно, стоило бы посмотреть, как она готовит более сложные блюда, но Владимир решил положиться на удачу.

Женщина и сама его смогла удивить. Она поставила ему условия, что он не суется к ней по рецептуре и без споров докупает ей все что нужно. Со вторым Володя согласился, но вот не соваться в рецептуру наотрез отказался. Но заявил, что соваться будет не он, а клиенты. Если всем все будет нравиться, то проблем не будет. Но если какое-то блюдо не будут брать, то он вмешается. Галина было нахмурилась, но видимо уверенности в себе ей было не занимать, поскольку уже в следующую секунду она улыбнулась и протянула сильную мозолистую руку.

С Галиной он не прогадал. Владимир не только нашел повара, но и двух официанток и помощника по кухне. Алина и одна из дочерей Галины обслуживали гостей сама же женщина вместе с другой дочерью хозяйничали на кухне. Девчонки же и убирались за малую надбавку к зарплате.

Нельзя сказать, что ресторан сразу же обрел бешеный успех. Все-таки место было не самое проходное. Да и не каждый рисковал зайти в ресторан со странным названием «Крокомоты и бегедилы». Но клиенты были. Самое удивительное, что русских было немного. Большинство постоянных клиентов было американцы. Заходили и другие люди. Испанец Марио, китаец с непроизносимым именем, который просил, чтобы его все звали Кевин, румынская девушка Роксана.

Владимир пахал. Договаривался с поставщиками, заморачивался с рекламой, решал проблемы с инспекторами, занимался мелким ремонтом. Дел хватало. Только через год у него появилось время подменять девчонок в баре. Дочери Галины со временем уволились. На их место Володя взял мексиканца Рауля, которого Галина гоняла на кухне и чернокожую девочку Сару, которая вечерами пугала гостей своей белоснежной улыбкой.

В конце концов, его заведение набрало постоянных клиентов и начало приносить небольшой, но постоянный доход. Володя смог осуществить свою мечту. Он даже смотался в Китай летом, когда наплыв клиентов был небольшим.

Постоянное общение с людьми незаметно изменило его. Раньше он не особо стремился сближаться с другими. Видел в них серую безликую массу. Что интересного они могли ему дать?

Но сейчас… Грустная грузинская девушка Тамара, которая приходила каждую пятницу брала бутылку водки, малосольные огурчики, квашенную капусту и в течении вечера методично заливала свое горе. Сначала она не хотела ни с кем говорить. Отвергала немногочисленные попытки познакомиться или просто поболтать. А потом в один день вывалила Тому свою историю. Да Володю с легкой руки Джерри все звали Томом. Тамара вышла замуж за американца. По любви. Она вынашивала их ребенка, когда мужа убили. От нервных переживаний у неё случился выкидыш. И вишенкой на торте, виня ее в случившемся, родители мужа выкинули ее из квартиры. И теперь она заливала свое горе как умела. Володя видел её, как груз висящий на тонкой ниточке и делал все, чтобы эта нить не оборвалась.

По вторникам и пятницам заходил старый немец Клаус и рассказывал про свою Танечку. При этом он наливал ей стопку водки, по русской традиции накрывая куском черного хлеба. Они с женой познакомились еще когда были молодыми и прожили вместе почти пятьдесят лет. Старик рассказывал Тому смешные и милые истории из их жизни, но при этом у него на глазах стояли слезы. Володя видел его, как радужный мыльный пузырь, наполненный светом и делал все, чтобы этот пузырь не лопнул.

По воскресеньям заходил индийский парень Сандип. Этот не пил, но почему-то обожал холодец, который варила Галина с хреном и чесноком. Говорил, что никогда такого не пробовал и это безумно вкусно. Все окружающие кроме русских обычно посматривали на него как на опасного сумасшедшего. Сандип в перерывах между поглощениями желеобразной массы рассказывал Тому, что его родители постоянно сравнивают его с соседским сыном, у которого частная практика. И пофиг, что эта частная практика по сути была куплена его отцом. А еще у него индийская жена, а не еврейская девочка непонятно откуда. Кстати, еврейской девочке непонятно откуда её родители говорили то же самое про её индийского парня. Сандип работал практикантом в клинике и готовился стать хирургом. С каким воодушевлением он рассказывал об операциях, в которых принимал участие. Володя видел его, как птицу, которая зацепилась лапой за ветки гнезда и никак не может оторваться. Он старался аккуратно помочь ему отцепить лапу.

Десятки людей. Десятки живых интересных миров, которые открывались перед ним. Как он мог считать их серой массой раньше. Неправда, что мир наполнен удивительными людьми. Мир состоит исключительно из удивительных людей. И трудяга китаец, лицо которого озаряется внутренним светом, когда он говорит о своей дочке, и молодожены Настя с Лешей, которые щедро делятся со всеми своим счастьем. Каждый человек дарил ему что-то новое, если приоткрывал себя. А если не приоткрывал… Что ж на них Володя тоже не был в обиде. Он будто обрел спокойствие, которого ему не хватало.

Это изменение подметил в нем и Джерри. Не даром он был психотерапевтом. Джерри частенько заходил в ресторан и употреблял жареную картошку с грибами. К последним он относился с недоверием, поскольку где-то слышал, что грибы бывают ядовитыми, но все равно ел. На улице уже стемнело. Галина с Раулем ушли. Сара сегодня отпросилась пораньше. В ресторане остались только Джерри, Володя и Алина. Володя пытался отпустить и Алину, но та не пошла. Сказала, что ей нужно убираться. И даже заварила ему зеленый чай, который он привез из Китая. Володя удивленно взглянул на неё, когда она поставила чайник и спросил по русски:

– Я же не просил? Но спасибо тебе. Приятно, когда о тебе заботятся.

– Вы тоже обо мне заботитесь, Владимир Аркадьевич.

– Будешь называть меня по отчеству отшлепаю.

– Вы все обещаете.

Девушка улыбнулась ему и упорхнула на улицу выносить мусор. Владимир проводил взглядом её ладную фигурку и сказал Джерри:

– Хорошая девушка. Кому-то очень повезет.

Но Джерри, не прекращая орудовать вилкой, задал совершенно неожиданный вопрос:

– Скажи, а русские все такие идиоты? Или это твоя индивидуальная особенность?

Володя удивленно уставился на него:

– О чем ты?

– Когда не знаешь языка обращаешь внимания на интонации. А они могут рассказать очень много. Есть множество людей, которые недооценивают интонации. Другие пользуются ими настолько умело, что могут превратить скучную лекцию в захватывающее приключение. Был у меня один клиент…

Джерри, что называется понесло. Не сказать, что его истории не были интересными, но Володе показалось, что за словоблудием его друг решил, что-то скрыть. Они проболтали еще где-то час, после чего Владимир отправился мыть посуду, а Джерри поехал домой, захватив Алину, которой было по пути.

Когда он стоял у раковины, то вспомнил что через пару месяцев у Алины начнется практика в ветеринарной клинике, и она уволится из ресторана. От этого стало грустно. Все-таки они стали его семьей. В последнее время он стал ненавидеть ночь. Его друзья, его работа и его семья были здесь, а дома его ждали лишь пустота и одиночество. Не сказать, что у него совсем никого не было. Он встречался с некоторыми женщинами, но они почему-то быстро сбегали от него. И все как один винили в расставании Володю, говоря, что он слишком далеко.

В зале скрипнула дверь, которую он третий день собирался смазать. Володя выключил воду и прислушался. Из зала раздавались приглушенные шаги. Видимо Джерри что-то забыл и вернулся. Он вышел туда, чтобы закрыть за другом, но никого не увидел. В этот момент его бок пронзила резкая боль. Его толкнули, и он мешком грохнулся на пол. Никак не получалось встать, кроме того, что-то горячее текло по его пояснице. На секунду Владимир отключился и, когда вновь открыл глаза, то увидел, как из ресторана наружу выбегает человек в черном.

Владимир повел рукой по боку и взглянул на ладонь. Кровь. Похоже его пырнули ножом. Надо позвать на помощь. Телефон! Владимир пошарил по карманам, но телефона там не оказалось. Черт! Вот идиот! Он же оставил телефон на столе, где они с Джерри ужинали. Встать он по-прежнему не мог. В ногах ощущалась какая-то мерзкая дрожь. Плюс по спине все еще текла кровь и с каждым толчком он чувствовал, что времени у него осталось все меньше и меньше. У стола он снял с себя передник и попытался зацепить им телефон. С третьего раза у него получилось. Позвонить Джерри оказалось плевым делом, благо у него было не так много людей на быстром доступе, но вот поговорить у них не получилось – Владимир потерял сознание на втором гудке.

В машине была тяжелая тишина. Джерри искоса посматривал на Алину, думая, как бы помочь Тому снова. Алина же ничего не замечала вокруг. Она смотрела в окно и размышляла о чем-то своем. В этот момент раздался звонок телефона.

Джерри мельком взглянул на экран. Странно, Том звонит. Они же вроде только расстались. Проведя пальцем по экрану, он спросил:

– Hello?

Но Владимир не ответил. Джерри некоторое время вслушивался в тишину. Сжав зубы, он резко развернул машину, едва не врезавшись в форд на встречке, Алина, про которую он уже забыл, вдруг выхватила у него телефон и стала кричать в трубку:

– Володя! Володя!

Но и она не дождалась ответа.

– Видимо с ним что-то случилось. Гони быстрее.

Говорила он на русском, но перевод не требовался. И так все было понятно.

Пробуждение было тяжелым. Ему казалось, что кто-то засунул маленьких человечков в его бок и те тыкают изнутри горящими факелами. Открыв глаза, он сначала подумал, что сходит с ума и его бок действительно горит вместе с кроватью. Но быстро понял, что это рыжие волосы вокруг головы девушки, спящей наполовину на стуле, наполовину на его кровати.

– Алина?

Девушка подняла голову и некоторое время непонимающе смотрела на него. Вдруг из глаз у нее брызнули слезы, и она бросилась ему на шею. В глазах у Владимира потемнело от боли, поэтому он не сразу понял, что она целует его лицо. Он удивленно взял её за плечи и спросил:

– Что ты делаешь?

– Идиот! Сколько мне еще нужно намекать, чтобы ты пригласил меня на свидание?

– Но я тебе в отцы гожусь?

– И что? Из-за этого я стала хуже? Или ты перестал мне нравиться?

Владимир пробормотал себе под нос:

– Надо сказать Джерри, что это моя индивидуальная особенность.

Продолжаем серию миниатюр - добрый четверг.

Когда Надя вышла на улице моросил мелкий противный осенний дождик. Настроение было под стать. Казалось, что девушка вызвала этот дождик своей депрессией. Умные люди говорили, что у каждого человека должны быть самоуважение и любовь к себе. Но есть и маленький червячок, который подтачивает их, заставляет сомневаться. А правильно ли ты поступила? А не станут ли на тебя показывать пальцем? У Нади не было этого червячка. Там был целый дракон, который давно сожрал уважение к себе и уже доедал остатки самолюбия.

Порой ей казалось, будто её не существует. Что её жизнь, её работа, её дружба с Олей — миражи, самообман. Нет. Надо гнать такие мысли. Иначе так можно дойти до психушки. Она попыталась взбодриться и, как в детстве, представить, что находится в другом месте. Удивительно, но в этот слякотный вечер это оказалось сделать проще чем обычно. Мокрый асфальт в свете фонарей казался лужами расплавленного золота, в которых плавали черные листья. Рядом по дороге огромными сказочными тварями проплывали автобусы и рогатые троллейбусы. Вокруг них нетерпеливо носились легковушки, бросая свой слепящий взгляд на людей, бредущих по тротуару. Люди и сами не казались уже обычными существами. Они двигались, будто тени в подземном царстве Аида. Лишь свет фонарей давал им плоть, чтобы снова отнять, едва они сделают шаг вне золотого круга.

Чуть дальше у кирпичной стенки стояла одинокая тонкая фигура девушки. Она стояла без зонта и кого-то ждала. Наде стало тоскливо, глядя на неё. Опять накатила осенняя грусть. Почему она такая неудачница? И спускаясь в душные недра метро, и трясясь в вагоне с десятками других людей, она думала о том, что люди не слишком стремятся быть счастливыми. Иначе с чего бы вокруг было столько несчастных. Ей вдруг ужасно не хотелось ехать домой, где ее никто не ждал. Она достала телефон и позвонила Оле. Та долго не отвечала, и Надя уже подумала, что и не ответит, но, наконец, в трубке раздался знакомый голос:

– Привет, родная. Как ты?

– Оль, я приеду?

Голос подруги стал серьезным:

– Что-то случилось?

– Нет. Просто…

Надя не могла высказать, что её волнует, но подруга на то и подруга, чтобы все понять без слов.

– Просто осенняя тоска и томление духа. Конечно приезжай. Владика до ночи не будет. А у меня есть бутылочка Саперави.

На душе потеплело. Приятно, когда есть на кого положиться и кому поплакаться. Но и тут грыз червячок – Оле рано или поздно надоест, и она уйдет. Надя до ужаса боялась её потерять. Последнего близкого ей человека, но и не могла перестать ей плакаться о своих несчастьях – боялась сойти с ума от переполняющих её эмоций.

На кухне у Оли было чисто и светло. Её еще при входе окутал даже не запах, а густое облако домашнего тепла и уюта. От этого стало и хорошо, и тоскливо. Потому что это не её уют. Она, будто украла его у подруги. Сама хозяйка в бордовом халате с усмешкой смотрела на Надю.

– Ну проходи, работница. Сейчас мы превратим тебя в человека. Мой руки, а я тебе пока супа положу.

– Да, я…

– Знаю, знаю. Не голодна. Но ты все-таки поешь. Считай, это платой за вход.

Надя с Олей были знакомы с университета. И с университета Надя ей восхищалась. Все у этой девушки получалось легко и без усилий. Учеба, работа, личная жизнь. Она будто несла с собой свет, которым щедро одаривала окружающих людей. Может это только кажется со стороны, а на самом деле жизнь Оли такая же трудная, как и у неё, но Надя все равно завидовала.

Они сидели на кухне, и Оля ни о чем не спрашивала. Просто, подперев щеку, смотрела, как Надя ест. Так, бывало, смотрела на неё мать, до того, как умерла год назад. Надя даже поежилась настолько было похоже.

Налив вина, Оля посмотрела на неё пристальным взглядом и сказала:

– Ну, рассказывай.

– Да не о чем рассказывать. Все по-старому. Я же просто так забежала – в гости.

Оля ничего не ответила. Просто смотрела своим светлым пронизывающим взглядом. И, конечно, Надя начала рассказывать. О том, как скучает по матери. О том, что чувствует себя никому не нужной. Особенно в такие мрачные дни. О том, как ревнует всех подряд к Мише. Мишей звали парня у неё на работе, по которому вздыхала вся незамужняя часть коллектива. Да и половина замужней тоже. Он был красив, но это полбеды. Мало ли красивых парней на свете? Он был дико, безумно уверен в себе, чем и покорял женщин. Удивительно, но он был уверен, что может покорить любую и именно этой уверенностью их и покорял. Надя тоже вздыхала о нем, но не думала, что у неё с ним что-то выйдет. Надя слушал, кивая, и вдруг сказала:

– Конечно, не выйдет. Пока ты будешь считать, что ты самый ничтожный человек на Земле, у тебя ни с кем ничего не выйдет. Полюби себя! Много ты за последний год приглашений на свидания получила? Вот и я о том. Возьми себя в руки и пригласи его сама. А то он так и уйдет!

– Он увольняется через две недели.

– Вот, и отлично.

Надя удивленно посмотрела на подругу. То, что ей самой казалось крушением всех надежд, почему-то радовало Олю. Та усмехнулась, видя недоумение на лице подруги, и пояснила:

– Теперь у тебя есть две недели, чтобы его куда-нибудь пригласить. Ну, либо превратиться в сталкера и преследовать его теперь повсюду.

Надя раздраженно дернула головой, когда услышала про сталкерство. Но, надо признать в словах Оли резон был. Вздыхать по нему, ровным счетом ничего не предпринимая, уже порядком надоело. Но и сделать первый шаг – страшно. А вдруг он рассмеется ей в лицо и скажет, что никогда в жизни никуда не пойдет с такой как она? Это её убьёт. Но и терпеть дальше одиночество и свою ненужность дальше – невозможно.

С духом она собиралась все две недели. Лишь увидев Мишу с обходным листом, она решилась. Под пристальным взглядом секретарши Леночки и бухгалтерши Клавы она подошла к нему и спросила?

– Уже уходишь?

– Привет, Надюш. Нет еще. Надо железо сдать. А что? Ты уже скучаешь?

– Я слышала куда ты уходишь. Крутая контора. Отпразднуем вечером?

Миша, удивленно приподнял бровь и оценивающе взглянул на нее. Взгляд был настолько откровенным, что Надя едва не покраснела. Наконец, он сказал:

– Давай в семь? Мы с коллегами посидеть хотели. Да и ты как раз к этому времени освободишься.

Когда Надя уходила к себе Лена с Клавой о чем-то шушукались.

На улице сегодня было очень тепло и хорошо, будто не осень на дворе. Отличное врем для прогулок. Миша оказался интересным собеседником. Она шла рядом с ним позабыв обо всем на свете. Она не помнила, ни как они дошли до кафе, ни что она там ела, ни как они добрались до её дома. Она помнила, как, целуясь, они упали в постель. Она помнила и волшебство, которое случилось потом. Она запомнила, как она заснула на его плече.

Когда она проснулась, Миши рядом не было, но в ванной шумела вода. С удовольствием потянувшись она улыбнулось солнцу, которое светило за окном. Впрочем, валяться некогда. Нужно приготовить своему мужчине завтрак. Своему мужчине. Неужели закончилась эта черная полоса последних пары лет? В это очень хотелось верить. И она верила. Даже природа улыбалась ей. За окном не было ни тучки, а яркое солнце говорило о том, что бабье лето заявило свои права.

Миша вышел из душа, когда яичница уже весело скворчала на сковородке, а по кухне разнесся восхитительный запах свежесваренного кофе. Он обнял её сзади, и девушка немедленно откинула голову назад, подставляя губы для поцелуя.

– Солнце, мне скоро убегать. Мы с друзьями договорились встретиться в одиннадцать.

Надя расстроилась. И тут же удивилась этому чувству. Неужели она надеялась, что они будут сегодня вместе целый день? И поняла – да, надеялась. Сегодня, завтра, всю жизнь. Но останавливать его было бы глупо. А уж тем более высказывать такие мысли вслух. Поэтому она лишь спросила:

– Может завтра в кино сходим? Я видела там интересный фильм идёт.

Он улыбнулся так, что у неё едва сердце из груди не выпрыгнуло и ответил:

– Конечно. Давай в четыре у скверика рядом с работой встретимся?

Пока он ел она смотрела на него и молчала. Он же быстрыми нервными движениями писал что-то в телефоне и сосредоточенно хмурился. Она поразилась какие у него тонкие и длинные пальцы. Как у пианиста. Она вспомнила как эти пальцы ласкали её прошлой ночью и покраснела.

Миша в раздражении убрал телефон в карман джинсов. Надя глотнула кофе и спросила:

– Что-то случилось?

Миша зло взглянул на неё. Захотелось отпрянуть от этого взгляда. Но он тут же изменился. Миша даже улыбнулся.

– Извини, милая. Нет. Все в порядке. Просто друзья мозг выносят. Спасибо за завтрак. Мне правда надо бежать, а то они меня и здесь достанут,

Едва закрыв за Мишей дверь, она бросилась на кровать и, как маленькая девочка обняла подушку. С её лица не сходила глупая улыбка. Подумала, что надо позвонить Оле и все рассказать, но не хотелось. Перед её глазами вставали кадры прошлой ночи. Его прикосновения, его запах, его крепкие объятия.

Весь день она ходила, как во сне. Время тянулось ужасно медленно. Она постоянно бросала взгляд на циферблат, считая часы до встречи с ним. Несколько раз хваталась за телефон. Не позвонить, но хотя бы написать смску. И каждый раз откладывала его. Нет, она не будет навязываться.

Делать ничего не хотелось. Ни читать, ни смотреть сериалы. Вдруг она подумала, что после кино они наверняка пойдут к ней, а у нее дома шаром покати. Дура! Повезло, что, хотя бы вчера, они в кафе ужинали. Так срочно в магазин, а потом приготовим что-нибудь вкусненькое. Надо же удивить своего мужчину. Своего мужчину.

На следующий день на назначенное место она пришла минут за сорок. Не могла усидеть дома. На улице сегодня было очень тепло, и Надя одела легкий сарафан. Она не хотела быть похожа на его предыдущих девушек, поэтому нанесла самый минимум косметики.

В скверике оказалось славно. Несмотря на то что на дворе была уже осень, но и в ней можно найти свое очарование. Под ногой расстилался мягкий пружинистый ковёр из опавших листьев. Ветер шуршал ими, перегоняя с места на место. Перед нею возвышались деревья по случаю одевшиеся в красно желтые одежды. А запах! Надя любила два запаха. Этот тяжелый пробирающийся в каждую клеточку твоего тела запах осени и тонкий едва уловимый аромат весны. Теперь наверно три запаха. После прошлой ночи его запах преследовал её. Она вновь улыбнулась. невысокий парень в наушниках-капельках и почему-то широкополой шляпе, сидящий напротив, взглянул на неё, и Надя отвернулось, чтобы он не подумал, будто, улыбка назначалась ему.

Она вновь взглянула на часы на черном чугунном столбе. Без трех минут четыре. Всего какие-то три минуты. Как это мало и как же это все-таки долго! Вдруг от ближайшего торгового центра послышалась музыка. Какой-то тупой шлягер, из тех что включают на свадьбах, когда гости уже напились, вроде Верки Сердючки.

Но разве это могло испортить ей настроение? Главное, чтобы Миша не опоздал. Но время шло, а он не появлялся. Пять минут пятого. Десять. Когда минутная стрелка переползла за цифру три она достала телефон и разблокировала его. Но звонить не стала. Ей понадобилось ещё пять минут, чтобы набраться смелости и позвонить. Она слушала длинные гудки, но никто не брал трубку.

На глазах выступили слезы, но она не дала им воли. Она вновь набрала его телефон. На этот раз после пятого гудка трубку взяли. Только вот ответил ей женский голос. Захотелось сбросить звонок, но она нашла в себе сил спросить:

– Кто это?

– Вы звоните. Значит знаете кому?

– Я звоню Михаилу.

– Его нет. Он в душе.

– А вы кто?

– Я его девушка.

– Бывшая? Теперь я его девушка.

– Единственная. А вот потаскушек, таких как ты, у него вагон и маленькая тележка. Не звони больше.

В трубке раздались гудки. Удивительно, но слез не было, хотя ощущение было такое, будто под её ногами провалился пол. Она убрала телефон в сумочку и откинулась назад, опершись на руки. В этот момент упали первые крупные капли дождя. Не прошло и нескольких секунд, как в небе будто включили душ. С небо полил такой ливень, что вмиг вымочил её одежду, а люди, прогуливающиеся в скверике, бросились прочь, прикрывая голову чем попало.

Надя расхохоталась. С неба лил проливной дождь, вокруг пробегали люди, глядя на неё, как на полоумную, а она не могла перестать смеяться. Все беды, которые преследовали её последние два года, она пыталась выплеснуть в этом смехе. Злоба коллег и других людей, одиночество, смерть матери, Мишин обман. Она чувствовала, как эти беды отпускают её. Конечно, дождь и смех не могут полностью справится с болью, но могут облегчить. Смех начал утихать, когда в том же торговом центре заиграла какая-то зажигательная латинская мелодия.

А она дура хотела на танцы записаться, чтобы соответствовать своему мужчине. Своему мужчине! Оля была права. Ей нужно полюбить себя, а не других. Что ж никогда не поздно начать танцевать. Еще хихикая, она встала, бросила сумочку на скамейку и стала танцевать. Ей было плевать, что редкие пробегающие мимо прохожие смотрели на неё как на сумасшедшую. Ей было плевать, что дождь промочил сарафан насквозь и все вокруг могут видеть её нижнее белье. Ей было плевать, что под дождем потек макияж. Ей было плевать, что она не умеет танцевать.

Вдруг её взгляд упал на скамейку, где сидел парень в шляпе. Удивительно, но он так никуда и не ушел. Сидел и смотрел, как она танцует. Джинсы и рубашка на нем давно промокли, а по шляпе вода стекала куда-то за спину. Он улыбнулся ей и вот тут боль догнала её. Она остановилась и из глаз хлынули слезы. Будто увидев это, музыка сменилась на какой-то медленный тягучий мотив. Сквозь слезы она увидела, как парень встал и пошел к ней.

Он нежно обнял девушку. Наде было все равно. Она уткнулась ему в плечо и дала волю слезам. В его объятиях стало теплее. Она вдруг обнаружила, что они давно не стоят, а покачиваются в медленном танце. Ей стало так уютно. Она тоже обняла его и положила голову ему на плечо. Этот танец Наде нравился куда больше, чем тот, что подарил ей Миша – одинокий танец под проливным дождем.

Тёма пришел в скверик просто почитать, но книгу так и не достал. Вскоре после него пришла девушка и уселась на лавочку неподалеку. Он сразу понял, что ждёт она парня. Влюбленные люди видны сразу. От них исходит какой-то внутренний свет, а на лице периодически вспыхивает беспричинная улыбка.

Но чем больше проходило времени, тем больше гасла её улыбка. В начале пятого девушка начала чаще обычного посматривать на часы, а еще через пять минут уже начала нервничать. Тёма, подумал, что парень у неё не очень если заставляет такую красивую девушку ждать. Она достала телефон, но сразу звонить не стала. И это было странно. Чего-то боится? Ох, уж эти условности, когда мы боимся показать свою заинтересованность.

Она долго держала трубку у уха, затем расстроенная набрала еще раз. Её выразительное лицо не способно было скрыть, что происходит у неё в душе. Удивление, недоумение, боль. Все эти эмоции ясно отражались на её лице во время короткого разговора. Тёме показалось, что она даже не заметила, как сунула телефон в сумочку. Девушка откинулась назад и небо, будто дожидавшееся этого пролилось дождем. Тёма зачем-то посмотрел вверх, налив воды с шляпы себе за шиворот и вздрогнул, когда со стороны девушки раздался безумный хохот. Она смеялась, обняв себя руками, а мимо проходящие прохожие оглядывались на неё. Тёма понимал, что это не обычный смех. Скорее истерика. Именно после такого смеха можно смело оказаться в стенах психушки. Что же пережила эта девушка, если обычный, пусть и не самый приятный телефонный звонок, привёл её в такое состояние?

Внезапно из динамиков ближайшего торгового центра, которые до этого крутили исключительно попсу, раздались звуки испанского фламенко. Девушка подняла невидящий взор на Тёму и приняла какое-то решение. Она бросила сумочку на скамейку и начала танцевать. Тёма не назвал бы этот танец красивым, но он безумно завораживал. И дело было не в том, что мокрое платье облепило её тело. А в том, что человек открылся у всех на виду. Это могут сделать либо очень уверенные в себе люди, либо доведенные до крайности. Но в любом случае это требует немалой смелости. Даже с потекшей косметикой и мокрыми волосами, она была самой прекрасной женщиной в этот момент. Он наслаждался, впитывал её танец.

Она посмотрела на Тёму, и он улыбнулся. Эта улыбка видимо смутила её, потому что она остановилась. Говорят, что дождь прячет слезы. Вранье. Даже под таким дождем он видел, как она плачет. И он не выдержал. Подошёл и обнял её. Больше не нужно танцевать под дождем одной. Возможно завтра магия рассеется и окажется, что её нужно было только утешение здесь и сейчас, но пока они танцевали под дождем и дарили друг другу тепло. А еще он подумал, что если бы она просто заплакала и ушла, то не было бы никогда этого момента.

Спустя два месяца, Надя вновь сидела у Оли на кухни. Хозяйка опять улыбалась с хитринкой, но по-дружески, как умеет только она. А Надя вновь не знала, что ей рассказать. Она кажется ей все уши про Тёму прожужжала. Оле наверняка надоели все эти разговоры. Но она спросила сама.

– Что на Новый год делать думаете?

– Мы собирались в Чехию поехать. Может возьмешь Влада и с нами махнете?

– А смысл? Вы все равно из номера вылазить не будете. Зачем вам куда-то ехать? Нет, голубки, езжайте без нас. Да и рано с Машкой летать. Может в следующем году.

Услышав про «не вылазить из номера» Надя покраснела. Но ей было приятно. Оля тем временем продолжила:

– Когда съезжаться думаете?

– Да, он и так у меня живет. Половину вещей перевез.

– Шляпу не забыл? Хотя он, пожалуй, забудет. Он наверно даже в душ с ней ходит. Может тебе тоже начать носить такую? Будете два дурачка, как мы с Владом.

Надя подумала, что Оля права. Но только ей не нужно носить шляпу. Они уже и так два дурачка, как Оля с Владом.

Это последняя часть и содержит разные коротенькие истории из детства. Местами забавные, местами жесткие, местами милые. Начиная со следующего четверга, я буду постить здесь, только миниатюры «добрый четверг» раз в 2 недели. Возможно, в скором времени у меня появится страничка на литнете, на которой я буду публиковать и другие вещи. Не такие добрые и не такие короткие.

Топор

В деревне почти всегда найдется работа. Принести воды, наколоть дрова, помочь с готовкой и огород, который отнимал безумное количество времени. Было мне тогда лет 12. После мелкого штатного ремонта осталось некоторое количество штакетин, которые нужно было порубить и забросить на поленницу. Бабушкой мне был выдан топор и указан фронт работ. Фронт работ был мал и воспринимался мной смешно после промышленных заготовок дров, которые обычно проводились в деревне. Сама же бабушка, удовлетворенно хмыкнув, отправилась поливать огурцы в парник.

По началу все было просто. Кладешь штакетину на чурбачок, посильнее размахиваешься и вот у тебя уже две штакетины, а не одна. Но одну особо упрямую единицу я с первого раза не одолел, и мне пришла в голову гениальная идея. Я положил упрямицу одним концом на землю другим на бревно и попытался сломать обухом топора. Проблема была только в том, что топор я держал слишком низко, а наточен он был на славу. Ну, думаю вы уже догадались, что случилось. Самое интересное что больно не было. Зато я до сих пор помню удивленный и испуганный взгляд бабушки, когда я вошел в теплицу с окровавленным лицом. Правда, за все нужно платить. И рану я почувствовал, когда мне на голову начали лить перекись.

Необычные гоночки

Зимой у детворы развлечений хватает, но было у нас одно особенное, которое нигде я больше не встречал. В Нижнем Новгороде, где я рос, были очень снежные зимы, и забор, который летом торчал на метр из снега, бывает был вровень с тропинкой зимой. Снеговики лепить можно, но это банально. Мы нашли другое применение снегу. Мы нагребали снег в большую горку, примерно до высоты взрослого человека. С одной стороны горку ровняли, а с другой делали ступени. Если вы думаете, что ничего необычного в этой горке нет, то вы сильно ошибаетесь. Дальше на ровной поверхности мы делали три жёлоба от самого верха до самого низа диаметром сантиметров 10. Жёлобы постоянно изгибались и во множестве мест взаимно пересекались.

Дальше мы ходили по окрестностям и собирали бутылки. Любые. Запрещены были только бутылки из-под шампанского по понятным причинам. Дальше мы забирались наверх и одновременно пускали свои бутылки по дорожкам. Побеждал тот чья бутылка доедет до самого низа целая. Осколки естественно аккуратно убирались. Это было в первую очередь в наших интересах. Практика показывает, что бутылки с длинным горлышком, вроде водки «Столичная» полный отстой, ибо это самое горлышко легко откалывается. Наибольшую устойчивость показывали пивные бутылки. Особенно мы ржали, когда один из друзей нашел где-то редкую тогда квадратную бутылку. Он думал, что нашел, наконец, то что порвет нас сейчас в клочки, но по факту, она не преодолела и первое пересечение.

Горки

С горок мы тоже катались. Точнее не с горок, а с ГОРКИ. Потому что обычные горки для слабаков. Недалеко от нашего дома начинался откос, который спускался вниз под углом примерно 45 градусов и останавливался в глубоком распадке. Длинной эта горка была метров 50, так что скорость мы успевали набрать приличную. Метров через 10 от того места где мы останавливались находилась яма глубиной метра три на дне которой находилось что-то вроде большого крана для системы отопления. Сама яма была диаметром метра два. Мы до нее не докатывались, но, как страховку навалили перед ней снега, чтобы точно в неё не свалиться.

И вот как-то, когда мы находились на этой горе, пришел Макс. И принес собственноручно сделанные сани. По сути сани представляли из себя грубо сколоченный деревянный щит, к которому снизу присобачили пластиковые ручки от перил. Силой трения они слабо отличались ото льда. От полированного льда. От полированного льда, смазанного маслом. Со словами «Учитесь, салаги. Я вам покажу как надо» он поехал вниз. Поехал? Кажется, мы в первый раз увидели Флеша еще до этого вашего Голливуда. Честно говоря, про яму мы вспомнили первые и метнулись вниз, но догнать его болид не смогли. Зато в красках увидели что произошло. Вдруг Макс начал дергаться в попытках притормозить. Но скорость он набрал такую, что боязно было даже завалиться набок. В какой-то момент дергаться он перестал. Видимо смирился с неизбежным. Не проехал, а проскочил место, на котором обычно мы останавливались, преодолел 10 метров до насыпи перед ямой и влетел на неё. Здесь, должен сказать, что насыпь мы изначально делали вертикальной как отбойник, но потом за ней не следили из-за чего она оплыла и превратилась в обычный снежный холмик, просто чуть плотнее чем другие. Макс влетел на нее, как на трамплин. И вот уже Супермен несется по воздуху, а впереди летят его супер-санки. Оба вполне успешно преодолели пропасть, а санки еще метров тридцать. Макс пропахал носом снег и некоторое время лежал ничком. После такого представления желающих прокатиться на этих санках было дофига. Но естественно мы, как ответственные дети, помнили техника безопасности прежде всего, поэтому уплотнили горку. Удивительно, но никто ни разу в эту яму так и не упал.

Спустя годы, я вспомнил эту историю уже в Турции. Вы, наверное, спросите, что может быть общего между снежными зимами и жаркой Турцией? Правильно, горки. Только в Турции горка была аквапарковская. На которую я полез после массажа. Да, после массажа с маслом. Но и в этом ничего страшного не было. Проблема только была в том, что я не дождался пока скатится предыдущий человек. Моего терпения хватило где-то на половину горки. Ну, не догоню же я его, подумал я. Догнал. Когда уже догонял, понял, что моя пятка сейчас пристыкуется к макушке парня передо мной. Поэтому я сдвинул ноги в сторону и скользкой рыбкой пролетел мимо него. На горке, не предназначенной для катания вдвоем. Когда проскальзывал увидел глаза этого парня. Такого изумленного и испуганного взгляда я давно не видел. Он мне кстати отомстил. Упал четко мне на голову, едва не сломав шею.

Море

Когда нам было лет по 12 (мы с соседом ровесники) Мои родители вместе с соседями поехали на черное море. В Геленджик даже не заходили. Прошли по пляжу подальше и встали с палатками на берегу моря. Приехали поздно вечером поэтому пляж был пуст. Разложились, поужинали и легли спать. А на утро выяснилось, что данная часть пляжа была давно облюбована нудистами, о чем мы не знали. Если вы думаете «Во, повезло!», то вы ошибаетесь. До приезда одной молодой компании на излете нашего отдыха, контингент этого пляжа полностью состоял из голых пенсионеров. Которые, кстати, проявили удивительный такт и за десять дней ни один из них не сказал нам, чтобы мы разделили их убеждения.

Там помню две забавные истории. Первая связана с тем что ездили мы с брезентовыми палатками и вместо подушки я использовал брезентовый же чехол от палатки набитый опавшими еловыми иголками. Соответственно моя голова с ночи сильно напоминала встопорщившегося ежа. И вот как-то мы сидим и в полном молчании завтракаем манную кашу. Говорить с утра не слишком хочется, поэтому на поляне и царит тишина. В этой тишине все наблюдают как медленно и даже торжественно на голову моему брату планирует одинокая иголка с ближайшей ели. Едва она приземлилась, я не сдержался и крикнул: «А у дурака на голове иголка!». Брат посмотрел на меня и у него из носа вдруг полезла манная каша. Так-то смеялись все, но брат просто в этот момент засунул ложку в рот, поэтому каша лезла только у него.

В последний день нашего отдыха на море случился шторм. Шторм сильный. Как мы узнали потом, этот шторм выкинул корабль на берег. Так вот мы пошли купаться в самый разгар. Вы скажете: «Да, ну! Котолампа! Как вам родители позволили купаться в шторм?». И вы знаете, я задаю себе тот же вопрос. Правда отец сидел на берегу и контролировал, но все равно... Правда волны были не очень высокие. Так, около метра. И это было офигенно (Трюк выполняется тупыми детьми, поэтому, пожалуйста, не повторяйте это дома). Правда Данила чуть не сломал шею, когда волна шарахнула его о камни. Из моря мы выходили раненые. Вся грудь что у меня, что у друга была исцарапана, ибо волна нехило прикладывала нас о каменистое дно. А ночью, когда мы легли спать, я спросил друга:

– У тебя тоже земля качается?

– Ага.

На самом деле странное ощущение. Ты лежишь на ровной земле, но тело помнит морскую качку и у тебя полное ощущение как будто ты качаешься на земляном море.

Была еще куча забавных историй, когда друг увидел на дне красивый камень и попытался его поднять, но плавучести ему катастрофически не хватало, поэтому он сидел на дне обнявшись с ним. Как брат уронил часы в море, а Данила боялся за ними спрыгнуть, потому что мелко, хоть сам вызвался. Но когда решился, то ушел с головой. Детство прекрасное время, когда чувство самосохранения вступает в схватку с желанием приключений подкрепленным шилом в заднице.

Продолжаем добрый четверг. Новые тэги злые модераторы мне добавлять не дают, поэтому рассказы я буду помечать в заглавии, как «Добрый четверг».

Капитан

У каждого человека есть мечта. У некоторых она похожа просто на отдаленную цель, вроде: жениться, купить квартиру, переехать в Америку. У детей тоже есть мечты. Но они более эфемерные. Мечта о том, чтобы им подарили мотоцикл. Мечта о том, чтобы стать космонавтом, когда вырастешь. Мечта о том, чтобы Надька из второго подъезда считала тебя самым крутым.

У Виталика мечты были и такие, и не такие, как у другой ребятни. Его манило море. Два года назад, когда он был еще десятилетним сопляком, они с родителями выехали в Геленджик. Два дня они тряслись в душном и вонючем вагоне в компании таких же несчастных отдыхающих, слушали по ночам крики о пирожках, курицах и почему-то хрустале, скучные разговоры «под пивко» родителей и попутчиков, о вещах непонятных и неинтересных Виталику. Но оно того стоило. Неделя! Целых семь дней на теплом море. Даже спустя два года Виталик ощущал запах соли и водорослей, слышал шипение и шелест накатывающих на гальку волн, чувствовал ласковые объятия моря. Моря, в котором он забывал, что у него нет левой ноги.

Ногу он потерял давно. Родители говорят, что попали в аварию на машине, когда ему было шесть лет, но Виталик не помнил этого. Самое интересное что у него было пара воспоминаний из детского сада, где он свободно разгуливает и даже бегает на двух ногах. По идее он должен был запомнить и аварию, но не помнил. Помнил, как перед первым классом учился ходить с костылями, помнил, как первый раз пошел в школу без родителей, помнил, как на него смотрели дети в классе. А вот аварию не помнил.

Своим в классе он так и не стал. Его никто не унижал и не бил, но и дружить с ним не хотели. Одноклассники словно боялись, что заразятся от него и тоже потеряют ногу. Сначала Виталик бесился и пытался сблизиться с ними, но теперь оставил попытки. Барьер, в который он бился, был очень тонким и очень прочным. Да и он уже не был уверен, что ему нужны друзья. Он, словно в пучину, погружался в книги. «Робинзон Крузо», «Путешествие на «Кон-Тики», «Моби Дик, или белый кит», «Старик и море» и другие. В этих книгах море представало перед ним могучим опасным противником, который может стать ласковым и добрым для твердых и удачливых капитанов. Ему хотелось оказаться там на палубе, взглянуть на бескрайние водные просторы и полной грудью вдохнуть соленый воздух. К сожалению, он понимал, что это несбыточные мечты. Только в сказках на кораблях были одноногие матросы, а тем более капитаны.

Большинство детей с радостью ожидали летних каникул. Наконец, можно будет отдохнуть от учёбы. Три месяца ничегонеделания! Но Виталику было наплевать. Уроки его не напрягали, а математику он и вовсе любил. Еще у него почему-то всегда получалось на литературе. Хотя тут он был почти уверен, что виновато его увлечение книгами. Обычно родители отправляли его на лето к бабушке в деревню, снабдив солидным набором книг и привозя новые. Но в этот год все изменилось. Бабушка под предлогом, что «тяжко уже в огороде копаться стало», дачу продала и в этом году осталась в городе. Родители запаниковали и даже начали думать про летний лагерь. Хотя Виталик решительно не понимал, чем лето отличалось от, например, осени, когда он так же проводил время дома один за книгой, пока не вернутся родители. Только то, что дома он проводил не пол дня, а целый? Какая разница? Но для них разница видимо существовала. Посему они отправили его к бабушке.

Бабушка жила не так далеко от их двора, для обычного человека. Но для Виталика на костылях это препятствие пешком пришлось бы преодолевать очень долго. Поэтому его туда отвез отец перед работой. Бабушка была не слишком рада. Ее губы сложились как горлышко рюкзака, когда кто-то дергает за веревочку. Но вслух возмущаться она не стала. Пока Виталик читал на диване, она курсировала между кухней и своей комнатой, пытаясь видимо одновременно и принарядиться, и приготовить обед. Естественно, что ни то ни другое у неё не получалось и она нервничала. Но на Виталике надо отдать ей должное не срывалась. Наконец, она позвала его обедать.

Тот было сел в свою любимую позу: в одной руке ложка в другой книга, но книгу изъяли. Пришлось есть в скукоте и под пристальным взглядом бабушки. Почему-то представилось, что он пленник пиратов и надсмотрщик ждет пока он доест, чтобы приковать его к веслу. Но приковывать бабушка его не стала. Она, едва дождавшись пока он подцепит остатки картошки на вилку, выдернула тарелку и коброй бросилась к раковине и сказала через плечо:

– Иди погуляй. Чего дома сидишь?

Сказано это было таким тоном, что Виталик понял – хочешь, не хочешь, а надо идти. Он подхватил книгу, костыли и двинулся к выходу, пока бабушка гремела посудой на кухне. С четвертого этажа спускался он долго. Дома он ездил на лифте, поэтому ходить по лестницам ему приходилось только в школе. Если уроки были на разных этажах, то он бывало тратил большую часть перемены, просто чтобы добраться в класс. Сейчас ему спешить было некуда поэтому он полностью сосредоточился на том чтобы не упасть. Когда Виталик был уже на втором этаже его обогнала бабушка. Она мельком взглянула на него, и не останавливаясь бросила:

– Молодец! Тренируйся. А то все дома с книжками сидит.

Спускаться было трудно не только из-за ноги, но и из-за книжки подмышкой, которая норовила выскользнуть. Не удивительно, что от него валил пар, когда он вышел из подъезда. Но бабушка оказалась права – на улице действительно было здорово. Это был один из старых дворов, где росли могучие деревья, сквозь крону которых с трудом пробивались лучи солнца. Удивительно, но такое сочетание тени и солнца было удивительно приятно. По двору гулял теплый легкий ветерок, остужая разгоряченное тело.

Виталий доковылял до доски одним концом положенной на перевернутое ведро, а другим на кирпичи и уселся на неё. Прежде чем достать книжку он осмотрелся. Через весь двор змеёй закованной в жесть шла труба отопления. В одном месте металл содрали и обнажили две ржавые трубы. Чуть дальше была самодельная волейбольная площадка, в которой сетка почему-то была сплетена из проволоки. И никого. Нет ни вездесущих бабушек на лавочках, ни пьяных, ни школьников, которых в честь летних каникул должно быть много. Должно быть за компьютерами сидят. Виталик раскрыл книгу и продолжил чтение. Хотя, вопреки обыкновению книга не увлекала его. По литературе им задали ряд книг на лето, и, конечно, он начал с той, которая хоть как-то касалось морской тематики – Алые паруса. Но книга оказалась не такой интересной. Розовые сопли как он охарактеризовал ее про себя.

Поэтому, когда он услышал голоса, то легко оторвался от книги. На волейбольной площадке появились парни чуть постарше его. Они собирались поиграть, но у них было пятеро игроков, та что они ожесточенно спорили кто будет сидеть в сторонке и вести счет. Вдруг один из парней показал пальцем на Виталика, и ребята всей гурьбой двинулись к нему. Но не доходя метров пятнадцати остановились, будто натолкнувшись на прозрачную стену и стали шушукаться. Виталик был не удивлен. Эта стена преследовала его с первого класса.

Один из парней провел рукой по короткому ёжику волос и направился к сидящему. Тот удивился. Никто и никогда не проходил еще этот невидимый барьер отделявший его от остального мира. Но парень шёл уверенно, будто так и надо. Подойдя, он протянул руку и сказал:

– Привет. Меня Леха зовут. А тебя?

– Виталик.

Он от всей души пожал протянутую руку. Воцарилось неловкое молчание. Леха снова зачем-то провел рукой по волосам и спросил:

– Пойдешь с нами играть?

Не дожидаясь возражений, он мотнул головой, будто отгонял муху, и продолжил:

– Да, вижу, что у тебя ноги нет, но стоять то ты можешь. А тут такие игроки собрались что ты их и с одной ногой обыграешь. Игорек вон вообще инвалид – у него руки из жопы растут.

Все засмеялись, включая Игорька. Более того щуплый парнишка названый Игорьком и сам не остался в долгу:

– Зато я двигаюсь быстрее чем метр в час и не расчесываю репу в надежде, что там вырастет мозг.

Компания снова зашлась в смехе и Виталик понял, что произошло чудо – его приняли в компанию. Честно говоря, поверить в чудо оказалось тяжелее чем смириться с тем, что чуда не произойдет. И Виталик дал им еще шанс «слиться»:

– Только я с костылем буду играть.

Но Леха не стал «сливаться». Махнув рукой, он произнёс:

– Да хоть с двумя! Руки удлинишь, и мы с большим счетом обыграем этих оболтусов.

Все снова засмеялись и на душе у Виталика потеплело. Наверно, бабушка от подобных шуток снова наморщила бы губы, но Виталик видел в них не оскорбление и не насмешку, а билет к друзьям.

Поиграли они здорово. Виталик очень давно столько не двигался. Бегать он, конечно, не мог, зато обнаружил, что может довольно ловко крутиться, используя здоровую ногу и костыль. В скором времени, он внял Лехиному совету и стал использовать второй костыль, как ракетку. Полноватый парень из противоположной команды немедленно возмутился такому «читерству», но к удивлению Виталика, его осадил Игорек, а не Леха, сказав, что он тоже может играть с костылем, но для этого они ему сначала отпилят ногу. Все засмеялись. Полный парень, которого звали Ильей, тоже было насупился, но уже через секунду смеялся вместе со всеми.

Где-то через час, когда они отдыхали на трубах, Виталик заметил, что его книгу крутит высокий молчаливый парень – Аркаша, который был третьим игроком в команде Игорька. Захотелось выхватить книгу и спрятать, но естественно он даже не шелохнулся. Зато подал голос третий игрок из их команды – Лёлик. Как пояснил ему во время игры Леха, у них в компании было два Алексея, поэтому они поделились кого и как будут называть. Лёлик был невысоким, но в отличие от Игорька обладал внушающей уважение мускулатурой. Лёлик не производил впечатление интеллектуала, но Виталик уже успел понять, что это впечатление – фигня полная. Лёлик мельком взглянул на книгу и спросил:

– В школе задали? Блин нам тоже. Я гляжу ты дочитал почти уже. Расскажешь, о чем там? А то влом самому читать.

Виталик пожал плечами. Почему нет? Благо память у него была хорошая, а книга еще даже не дочитана. И он начал рассказывать. Ребята слушали внимательно, не прерывая. А Илья погрузился в историю настолько, что даже приоткрыл рот. Виталик вдруг понял, что ему нравится рассказывать. Конечно, он не читал книгу, а пересказывал своими словами, но очень старался держаться ближе к тексту. Все-таки парни потом будут рассказывать это учительнице. За час он смог пересказать только четверть книги и остановился только потому, что в горле пересохло. Некоторое время все молчали, пока Леха не сказал:

– Это было круто, чувак. А ты сам ничего не пишешь? Я бы почитал. Блин не верю, что я это говорю.

Странно, но никто не засмеялся, а Игорек и Аркаша даже кивнули. Виталику сделалось удивительно приятно. Немного поколебавшись, он решился выдать свою страшную тайну. Почему-то он был уверен, что ребята не будут смеяться. И все же он стеснялся, поэтому стал на удивление косноязычен.

– Вообще-то я тоже… Но там про море в основном.

Впервые голос подал Аркаша:

– Почитай нам.

– В горле пересохло. И тетрадка дома осталась. А я сейчас у бабушки.

Леха деловито спросил:

– Далеко родители живут? – И после объяснений начал раздавать команды. – Так, Игорек, как самый быстрый сгоняешь к нему домой принесешь тетрадь. Он объяснит, где она лежит. Ключи у тебя с собой? Отлично. Аркаш, сходи за водой. Купи две полторашки. Я тоже пить хочу. Хотя нет. Денег нету, поэтому сгоняй домой и принеси оттуда. Илья, ты ведь наверняка у себя жратвы в торбе припрятал? Вот и поедим. Не бурчи. Не помнишь кого я вчера беляшами кормил. А ты между прочим пять штук схавал.

Как ни странно, но первым вернулся Игорек. Видимо, он действительно был быстрым. До Виталика с запозданием дошло, что он отдал ключи от квартиры незнакомому человеку и более того дал ему ключи от ящика стола, куда не лазили даже родители. Но он почему-то был уверен, что Игорек не станет воровать и копаться в его записях. Еще через десять минут вернулся Аркаша. Он тащил пятилитровку воды. Когда Леха стал возмущаться «таре», Аркаша невозмутимо протянул ему старую советскую алюминиевую кружку. Илья достал из своей торбы пирожки и три плавленых сырка, которые разделили поровну. Некоторое время все сосредоточено жевали, запивая еду водой из алюминиевой кружки.

Когда развалившийся на трубах Игорек закинул в рот последний кусочек сырка, а полуголодный Илья убрал пакеты в торбу, все уставились на Виталика. Тот аккуратно разложил тетрадку на коленях пролистнул первые несколько зарисовок и начал читать ту, что ему нравилась больше всего. Хотя, когда он начал читать, она вдруг показалась жалкой и недостойной внимания. Но прерываться было вдвойне глупо, поэтому он продолжил. История была не нова. Он написал маленький рассказик о человеке оказавшимся в лодке без еды и воды посреди океана. У него был только пистолет с одной пулей по старому пиратскому обычаю, чтобы прервать свои страдания. Он писал этот рассказ после Робинзона Крузо. Хотел написать свою версию того, на что способен человек, когда он обладает безграничной волей к жизни.

Парни молчали, пока он читал. Молчали они и после того как он закончил. Наконец, Илья сказал:

– Слог, конечно, хромает, но все равно это круто.

Немедленно отозвался Игорек:

– Заткнулся бы ты. Ты и так не сможешь.

Но Илья оставался спокоен.

– Не смогу. Что не мешает мне видеть косяки. Но с косяками или без это было круто.

Рот открыл Леха. Удивительно, но он, будто видел Виталика насквозь:

– А ты только о море пишешь? Блин, мне прям на шхуне захотелось оказаться мчаться на встречу ветру. А ты никогда не думал…

Он осекся, глянув на ногу. И продолжил покаянно:

Блин, извини, чувак. У меня дед моряк. Он мне рассказывал… Так вот ваши рассказы похожи. Я все не мог допереть, что же в них такого похожего. А сейчас вкурил. Просто вы оба любите море.

В тот вечер они болтали сыграли еще в волейбол, потом Виталик им еще почитал. Леха казался необычайно задумчив. Не сразу реагировал и иногда отвечал невпопад. Они продолжили играть и читать и во вторник, и в среду. А в четверг Леха пришел к Виталику с самого утра и сказал, что им с ребятами нужно кое-что сделать, поэтому до субботы они не увидятся. Виталик обиделся, что они что-то затеяли без него, но виду не подал. Только кивнул: «понял, мол». А у самого в голове засела гаденькая мысль: «Надоело с калекой возиться». Он старался не думать так о ребятах, но выгнать из головы идею, что барьер не преодолеть не получалось.

Он промучился эти два дня. Не хотелось даже читать. Такого с ним еще не бывало. Время тянулось ужасно медленно. Бабушка так же выгоняла его на улицу, но без ребят двор казался пустым, поэтому он просто ложился на скамейку и смотрел на небо сквозь листву, ощущая, как его обтекает время.

В субботу бабушка осталась дома и выгонять его на улицу не планировала. Но ему было тошно. Он пошел сам. Правда, на улице было пусто. Парни так и не пришли. Виталик достал книжку и попытался дочитать её, но прочитанные слова проплывали мимо разума, не оставляя там ни крупицы смысла. Он прислушивался к звукам улицы, ожидая знакомого топота и криков. И он их дождался. Ребят он услышал ближе часам к четырем еще до того, как увидел. Судя по голосам, они были чем-то возбуждены. Выскочив из-за угла, они почти сразу же заметили его и притормозили от неожиданности. До боли знакомая сцена. На одно мгновение Виталику показалось, что они развернуться и уйдут, но, напротив, они радостной гурьбой двинулись к нему навстречу.

Поручкавшись, Леха сел рядом. Импровизированная скамейка жалобно скрипнула, но он не обратил на это внимания. Вопросы, которые он задал, привели Виталика в замешательство:

– Тебя надолго выпустили? Бабушка не бдит, чтобы ты со двора ушел?

После заверения, что все нормально он сказал:

– Тогда пойдем. Нет, костыли оставь. Их Аркаша дотащит. А мы с Лёликом тебя дотащим, иначе мы и до утра не доберемся. Закидывай руки. Вот так.

Шли они долго. Пожалуй, что Леха был прав. Не до утра, но часа 4 бы у них эта дорога заняла, если бы они его не тащили на себе. Несколько раз менялись. На место Лехи и Лелика вставали Илья и Игорек. И только Аркаша невозмутимо шагал, закинув костыли себе на плечи. Люди, конечно, оборачивались на них, но по большому счету им было все равно.

Виталик допытывался, куда они идут, но ребята хранили таинственное молчание, отделываясь фразами вроде «увидишь» и «это сюрприз». Понимание пришло только когда впереди забрезжила голубая полоска реки. И он расслабился, поскольку был твердо уверен, что все что связано с водой не может быть плохим. Пробравшись через кусты, они вышли к реке, и Виталик ахнул. У самого берега стоял плот. Настоящий плот. А на нем лежало грубо сделанное весло. И пусть плот был небольшой – на одного человека, но Виталик был восторге. Он не находил слов. Казалось, что он светился от счастья. Переведя глаза на друзей, он понял, что светится не он один. Ребята смотрели на него и на их лицах застыла такая же глупая улыбка. Леха подошёл и положил руку ему на плечо.

– Это тебе, Виталь. Спасибо за книгу и рассказы. Раздевайся, парни, будем капитана катать Виталик раздеваться не стал. Да, даже если бы его сбросили сейчас в воду, он не стал бы от этого ни на каплю грустнее. Ребята мигом забросили его на плот и сами залезли в воду.

Прошли годы. Ребята выросли. Виталик женился, нашел работу по душе. Он все-таки стал капитаном на настоящей яхте. Ведь одноногие капитаны бывают только в сказках. Но кто говорит, что ты не можешь стать этой сказкой для детей? Аркаша, Илья, Леха, Лёлик и Игорек разъехались в разные уголки страны, встречаясь лишь изредка. Но каждый из них помнил этот день и момент счастья, когда солнце заливает не только их тела, но и их души. И пусть у их ног лишь стоит убогий детский плот в маленькой речке. Для них всех это величественная шхуна, готовая к бесстрашному путешествию через океан.

Взрывотехники

Правду говорят, что мужчины это выжившие мальчики. Посему я яростно призываю никого не повторять, то что описано ниже. Нам повезло. Но остальным может и не повезти.

В середине девяностых, когда люди с мобильниками в автобусах и троллейбусах были дикостью, а интернет был далеко не у все и мог подгружать картинки попиксельно, все пацаны почему-то были экспертами в подрывном деле. Каждый мальчуган в деревне и городе знал, зачем нужна селитра, что делать с алюминием и марганцовкой и каким образом использовать карбид. Селитру было достать сложно. Был доступ к аммиачной селитре, но в деле взрывотехники она была практически бесполезна. Из нее можно было только дымовые шашки делать но это скучно. Марганцовка и алюминий были более доступны, но тоже надоело. А карбид в нашей деревне было достать негде. До одного случая.

Кроме нас – пятнадцатилетних оболтусов были ребята и постарше. Это сейчас разница в 2-3 года ничего не значит, а тогда это была бездонная пропасть. Они тусовались своей компанией, бухали, слушали музыку и образовывали парочки в ближайших полях. Тусовались они обычно у кого-то дома, но в тот вечер видимо везде был облом, поэтому они двинулись в сторону колхоза пугать коров Аленой Апиной. Правда кассетник у них был не на батарейках, поэтому эти лбы посетила офигенная идея. Они каким-то образом удлинили провода и забросили их на ЛЭП. Пуф – сказал кассетник и злобно хохоча голосом Алены Апиной исчез в синем пламени. ПУФ сказал и рядом стоящий трансформатор, но исчезать в синем пламени не стал. Он презрительно плюнул в долбоклюев искрами и вырубился, оставив деревню без света и половины воды, поскольку водокачка питалась от него же.

На следующий день приехали электрики, почему-то на ЗИЛе и мы, конечно же, пошли смотреть. Электрики оказались веселыми ребятами и даже дали нам залезть в кузов. Именно там мы увидели это сокровище: Ведро карбида. Ведро, Карл! С горкой. Мы даже не договаривались кто, что будет делать. Колян, под видом посмотреть, что они там ковыряют в трансформаторе, спрыгнул на землю. Женька начал отвлекать электриков, а я стал выкидывать куски карбида под ноги Кольке, которые он с непринужденным видом отпинывал в ближайшие кусты. Операция чуть не сорвалась из-за одного куска, который упал в лужу и начал шипеть как обиженная змея, но Колька, не побоявшись запачкаться подцепил ее носком и отправил к остальным в кустах. Наглеть не стали. Просто до нас карбида в ведре было с горкой, а после нас без горки. Ибо горка перекочевала в кусты.

Карбид мы потом использовали по его прямому назначению. У нас была десятилитровая алюминиевая кастрюля с алюминиевой же крышкой. В кастрюлю наливалась вода, бросался карбид, а дальше, примерно через минуту к крышке подносили зажжённую спичку. Кастрюля была старая и крышка неплотно прилегала к кастрюле поэтому газ делал хлоп и крышка исчезала. Дальше суть всей игры была увернуться от крышки, потому что падала она в самых непредсказуемых местах, а заметить ее ясным днем довольно сложно.

Так же у нас были безобидные развлечения вроде бросания в костер пустых или не очень пустых баллончиков от освежителя воздуха и шифера. Кстати, именно тогда я узнал, что от шифера в костре реально можно покалечиться. Нет все остались целы и невредимы, но когда осколки шифера свистят у тебя рядом с головой, потому что ты подумал, что ямы для костра и 10 метров будет достаточно для твоей безопасности, то фантазия работает на полную.

Из баллончиков мы делали ракеты. Ставили вертикально на металлическое основание баллончик из под освежителя воздуха и разводили под ним огонь. Рано или поздно пластик прогорал, и ракета взлетала, иногда делая хлопок на высоте метров 15, но чаще просто падала на землю.

Но однажды мой брат где-то надыбал строительные патроны. Ух как мы их взрывали. Особенную пикантность ситуации придавало то, что взрывали мы их в дренажной бетонной трубе и выходили оттуда немного оглохшие.

Настоятельно рекомендую не повторять наш опыт.

Приставка.

Был у нас в деревне парень лет 10 – Мишка. Он с нами не тусовался потому что: ну, мы ж взрослые. Но иногда заходили поиграть к нему в приставку. И вот однажды мы упросили его отдать нам эту приставку на ночь. С картриджами. Чтобы вы понимали, тогда приставка для нас была пределом мечтаний в деревне. Мы могли рубиться в нее сутками напролет и получить в личное пользование приставку на ночь это было как выиграть джек пот. Играли естественно у меня, поскольку как я упоминал жил я в деревне тогда один.

Проблема была только в том, что у меня был старый телевизор. Телевизор необычный и похож на современные компьютеры. Внизу было что-то вроде системного блока который питал и себя и монитор. На нем располагались кнопки переключения каналов, выход для антенны и порт для подключения экрана. Сам экран шел отдельно. Мы обычно ставили его сверху этого блока. Почему-то помнится, что телевизор назывался чайка, но это точно не тот что выдает гугл. Может олдфаги напомнят модель.

Так вот, единственное место куда можно было пихнуть приставку был собственно антенный выход. Проблемой было только то что выход имел порт типа «папа». И кабель от приставки тоже имел такой же порт. А папа с папой как вы знаете не очень, что бы не говорили на эту тему ЛГБТ сообщества. Но нам было наплевать. Мы хотели играть в приставку. И мы смогли поженить двух пап с помощью смекалки, гвоздя с откушенной шляпкой и медной проволоки. И оно работало. Правда звука не было, поскольку порт был один и его мы использовали для видео. Но что нам этот звук. Мы переключились на МТВ и играли под попсу. У нас был мортал комбат, Need for speed, червячки, может еще какие игры. Я помню эти. Полночи мы гоняли на машинках. Я настолько насобачился что давал друзьям фору в минуту и все равно приходил первым. Окна мы естественно закрыли плотными шорами, чтобы люди не знали о том какая вакханалия, тут творится. В какой-то момент Женька сказал, что хочет размять ноги и вышел на улицу. Через пять минут вернулся задумчивый. Мы естественно поинтересовались, что он там такого увидел. И он сообщил нам что пора закругляться, поскольку видел, как Мишкин дед пошел на рыбалку. Часов в девять утра, когда я спал сладким сном прискакал и сам Мишка за своей приставкой. Он чуть не обнимал и целовал её по получении и больше нам ее не одалживал, хотя мы периодически играли у него.

Конструкторы.

Это не совсем отрочество. Бабушка, тогда еще была жива, но уследить конечно за нами не могла. В 93ьем году случилось эпохальное для нашей деревни событие. У нас положили асфальт. Приехал камаз с двумя рабочими и разложили аккуратные кучки на уже подготовленный щебень и уехали. Кучи! Горячего! Асфальта! Именно тогда мы начали конструировать сои первые болас. Как оно происходило? Да очень просто. Берутся две небольшие, но толстые веточки и связываются полуметровой веревкой. Вокруг веточек лепится снежок из горячего асфальта, чем круглее, тем лучше. Дальше ждем пока остынет и вуаля! Болас готов. Правда расчет был хреновый, поскольку быстро выяснилось, что асфальт быстро крошится и раскалывается. Поэтому нужно было искать что-то более прочное. Через пару недель ко мне прикатил Женька и сказал, что на свалку выкинули пять аккумуляторов. Машу вать! Пять аккумуляторов! Какой идиот выкинул такое богатство?

Ноги в руки, седлаем велики и вперед. Как мы втроем тащили пять аккумуляторов это отдельная песня. Нет, в транспортировке они были не сложные. Главная проблема была закрепить их на багажнике. И вот с эти мы промучились долго. Но вот аккумуляторы наконец доставлены в наше логово, скрытое орешником, и Колька уже разводит костер пока мы с Женькой потрошили аккумуляторы и сливали кислоту. С формой решили особо не заморачиваться. Использовали глину, в которую поместили один из оставшихся асфальтовых шаров. Дальше все просто. Пластины аккумулятора освобождаются от шлака и кидаются в тигель, которым у нас служило старое ведро. В скором времени эти серо синие перфокарты превращаются в блестящий похожий на ртуть расплав, который льется в форму. Если вы думаете, что это просто, то вы ошибаетесь. Первый аккумулятор мы плавили три раза прежде чем форма перестала протекать.

Парни использовали ту же систему что и с асфальтом я же ее немного усовершенствовал. Вместо веточек я взял кусочки тонкой стальной трубы, а вместо веревки стальную же проволоку. Получилась не убиваемая и тяжелая хрень, которая плохо наматывалась на цель, но если уж наматывалась, то тонкие штакетины ломала влет. Слава богу у нас хватило ума не экспериментировать друг на друге. Выяснилось, что болас страшное оружие. Оно почти не требует умения, но при должной тяжести шара легко может сломать шею человеку.

Конечно были и луки. Но луки мастерить было скучно. Самый эпичный лук наверно сделал мне отец. Он был из толстой ветки, а в качестве тетивы служила стальная проволока. Лук был настолько могуч, что я мог натянуть его наполовину. А брат и вовсе на треть (я по комплекции был больше брата). Но даже натянутый наполовину он легко пускал стрелу метров на 50.

Но как я говорил луки —скучно. Хотелось чего-то помощнее. И мы достигли вершины инженерной мысли и сделали большой римский скорпион. Идея сделать его пришла, когда на свалке мы нашли рессору от трактора. Она так походила на плечи скорпиона, что идея родилась сама собой. С помощью топора мы продолбили выемку в бревне куда поместили рессору. Сверху положили широкую, но короткую пластиковую трубку и все это примотали стальной проволокой. До сих пор удивляюсь как оно работало. Дальше пока Колька с Женькой долбили ложе под снаряд, я занялся тетивой. Оценив мощность лука, я понял, что универсальная стальная проволока может не выдержать и стал плести косичку из трех нитей проволоки. Если вы думаете, что это просто, то я вас огорчу. Ребята справились раньше меня. Они даже успели сделать стрелу из старой швабры пока я возился. Дальше тетиву с матюками мы приладили к рессоре, и скорпион был готов. Взводили мы его, использую два долота – один цепляется за дерево под тетивой и, используя долото как рычаг оттягивает ее немного назад и держит пока эту операцию повторяет второй. Заняло это минут 20. Но оно того стоило. Первый же выстрел разрушил скорпион. Рессора вырвала себя из деревянного плена, но тетива выдержала, что наполнило потом меня гордостью. Правда на разрушение скорпиона нам было наплевать. Мы в тот момент мчались за улетевшей стрелой. 150 метров! 150 метров, Карл! Такое расстояние пролетела заточенная швабра. У нее не было ни оперения, ни наконечника. Тупо заточенная палка. Особенную пикантность данной ситуации добавило то, что стрела ушла наполовину в землю рядом с пасущейся коровой. Хорошо, что пастух спал и нам не влетело. Просто мы не ожидали такой мощности у нашего скорпиона и не обращали внимания, что где-то там вдали пасутся коровы. Так что хорошо, что никто не пострадал.

Вообще вспоминая детство, понимаешь, что ты тогда тратил огромное количество усилий на короткий, но яркий момент радости. Когда мы это потеряли?

Отложим пока деревню, вспомнил другую интересную историю. Но тоже летом.

Люди путаются, поэтому я буду всегда писать какие истории - правдивые, а какие - выдумки. Эта – правдивая.

Как мы в Казань ездили.

Часть первая: Ось зла

Я не слишком люблю отдыхать на море, поскольку терпеть не могу жару. Именно поэтому я предпочитаю для путешествий северные страны, либо северную часть не слишком южных стран. В частности, я с удовольствием отдохну на речке, или сгоняю в Карелию, или в Исландию. И что вдвойне приятно, есть у меня друзья, которые разделяют мои пристрастия. С одним таким другом и его семьей (Жена и две маленьких дочки) мы решили сгонять в июле в Казань, останавливаясь не в этих ваших гостиницах, а с палатками на берегу лесного озера, благо все к походам привычные.

Но началась эта история не в июле как можно было бы подумать, а в феврале. Леха по случаю приобрел по дешевке волгу. Волга была старше его, посему настойчиво требовала любви и заботы. Леха мужик рукастый и умеет практически из воздуха доставать нужные ему детали, поэтому должным уходом старушку обеспечил. На финальную часть его заботливого лечения я в феврале и попал. В один прекрасный вечер, когда влюбленные уже давно подарили друг другу подарки и вплотную занялись решением демографических проблем в России, мне позвонил Леха и сказал, что негоже двум благородным донам проводить субботний день в трезвости и тоске мерзопакостной. Посему, чтобы я брал ноги в руки и ехал к нему. Заодно и ось поставим.

Последняя фраза меня немного смутила, но не для того, чтобы отказаться от поездки. На месте разберемся, подумал я. Купил вкусную закусь, вкусное вино и поехал к друзьям. Леха хоть и не охотился ни разу перехватил меня на подлете, как профессионал и повел не к себе домой, а в подвал, в котором он устроил себе мастерскую и по случаю разводил кроликов. Там он мне и показал это чудовище. Нет не кролика. Оно было похоже на покрашенную в черный цвет корягу, к которой зачем-то присобачили по бокам два колеса.

– Красота? Это я сам сварил. Ща мы ее по-бырику поставим и пойдем пить пиво. Только переоденься.

Леха явно ожидал моих восторгов, поэтому я сделал лицо попроще и сделал вид, что всю жизнь мечтал в субботний вечер ставить ось на старую волгу. Кое-как протискиваясь в узких катакомбах, в которых сумрачный Леха изобретал черные коряги с колесами, мы вышли на улицу и, попеременно пиная колеса, покатили корягу к месту ее упокоения.

Ничего хорошего от ближайшего часа я не ждал, но вид машины, которая стоит на трех кирпичах «под мотор» вогнала меня в депрессию. Я ясно представил две лужи крови и 4 ноги, торчащие из-под машины. Ловко затолкав корягу под машину Леха аккуратненько расстелил нам шикарное рабочее место, представляющее собой две картонки и как заправский механик залез под машину. Я тяжело вздохнул, сказал себе, что я слишком падок на авантюры, в которых могу погибнуть и присоединился к нему.

Мы возились почти два часа. Проблема была в том, что нас было двое, и мы почему-то очень дорожили своими жизнями. Если бы нас было трое или мы были бы осевыми берсерками, то выполнили работу значительно быстрее. Ось нужно было посадить хотя бы на один болт. Я держал свою сторону, пытаясь поднять ее как можно выше, а Леха пытался сделать тоже самое одной рукой, и пытаясь воткнуть болт другой. Внимательный читатель наверняка спросит: почему вместо меня не использовался домкрат? Потому что ось нужно было поддерживать под ребро жесткости, а домкрат вряд ли бы справился с такой задачей, учитывая, что рядом эту ось дербанит человек. Промучившись час, мы нашли, как нам показалось, идеальный вариант. Я по-прежнему как Атлант держал свою сторону оси над собой. А Леха свою поставил на домкрат, одной рукой с силой прижимая ее к пластине. При этом, если бы выскользнул домкрат, то возможно у меня бы не стало друга, а если бы кирпичи, то двух потому, что я и сам себе тоже друг. Но слава котикам, все завершилось вполне успешно.

Часть вторая: Опасности аквапарка

Приехав в Казань, мы не стали сразу захватывать город, а расположили войска у озера в прямой видимости города. Но утром поняли, что расположились неудачно, потому что это озеро находилось слишком близко к трассе. Бегающие дети пугали лошадей, воровали кольчуги и мечи и прикармливали клещей. Короче, в этот же утро Лехина старшая дочка словила клеща, и мы вместо того чтобы ехать смотреть город, ехали смотреть клиники. Дело осложнялось тем, что вытащить клеща могла любая клиника, а вот сделать анализ на энцефалит, а потом прислать результаты в другой город не любая. Время перевалило за обед, когда мы смогли найти нужную клинику и разлучить эту сладкую парочку. Город было ехать смотреть поздно, кроме того дети хотели в аквапарк, поэтому поехали туда. Честно говоря, я никогда в аквапарке не был посему хотел туда не меньше.

Накатавшись на всех горках, я пошел на самую высоченную. Мне там дали подписать бумагу, что я в дальнейшем именующийся, как самоубийца не имею претензий если разобьюсь на их горке ко всем чертям. Поставив свой автограф я, ни секунды не раздумывая, поехал. Удивительно, но, в отличии от остальных, в этой горке я быстро начал набирать ход. Она, конечно, не была вертикальная, но по ощущениям что как раз была. В какой-то момент почти вертикальный спуск прекратился, и я скользил почти горизонтально на своей заднице. Но горизонтальная часть быстро прекратилась. Моя задняя часть ощупала пространство под собой и не обнаружила ничего. Так стоп. Рано паниковать. Надо перепроверить. Снова ощупала с тем же результатом и передала в мозг команду «Немедленно начать панику». Но мозг в ответном письме в любезнейших высказываниях сказал, что паниковать не может, ибо пока обдолбался эндорфинами и ему глубоко пофиг, что там у задницы происходит. Когда эндорфиновый приход немного отпустил, и мозг поинтересовался что там у задницы, та буркнула, что почти все нормально, не считая того что плавки чрезмерно натянулись, ибо мы уже приводнились обратно на горку. Тут правда разово паникнули глаза, ибо им показалось, что они увидели кровавое пятно на бетонной балке, под которой мы пролетали.

Дальше задница за чрезмерное паникерство получила несколько раз, пока я как «блинчик», запущенный уверенной рукой скакал по водной глади, пуская перед собой тонкую, но высокую волну. А затем свою долю наказания получил и мозг, когда я врезался мордой в бортик бассейна заботливо укутанный одеялом.

Захлебываясь от восторга, я рассказал о данном аттракционе для частей тела Лехе (друг) и Светке (жена друга). Они естественно тоже изъявили желание попробовать. Первым пошел Леха, ибо опасность надо опробовать, прежде чем пускать жену. С ним прошло все нормально, если не обращать внимания, на то что он чуть не промахнулся мимо одеяла. Дальше должна была лететь Светка. Она утопала наверх, а мы встали на зрительном бортике. Леха расчехлил камеру и начал снимать. Раздался какой-то непонятный шум, плеск и вот из трубы в туче брызг вылетает бородатый сто килограммовый мужик. Он, так же, как и мы до этого, «блинчиком» проскакал по воде, гоня перед собой волну. Я, следя за скачущим мужиком, перевел взгляд на Леху и увидел интересную картину. Видели, как в голливудских боевиках главный герой в последние секунды перед взрывом, ругаясь, прыгает за ближайшее укрытие? Вот так сделал и Леха, стараясь чтобы камеру не накрыло волной. Только врожденная интеллигентность не позволила ему ругаться, поэтому он сделал это со словами (вот не вру, так и было): «Это ж я совсем забыл».

Потом, конечно, прилетела Светка, но многоопытный Леха заранее стоял на позиции, прячась за колонной и готовясь в любой момент убрать камеру.

Часть 3: 3аблудившиеся.

Вечером мы приехали на другое озеро. Подальше от дороги. Ожидая, что людей там должно было быть поменьше. Впрочем, оказалось, что это озеро облюбовала молодежь, которая развлекалась дальше по берегу. Лес хорошо гласит звуки и нам их крики не мешали, поэтому остановились там.

Разложили палатки, поужинали и Леха со Светкой пошли укладывать детей спать. А я сидел и курил у костра. Надо сказать, что к нашему лагерю шли две дороги. Одна грунтовая начиналась кем-то выкопанным рвом. Люди там пройти могли, а вот машина проехать нет. Поэтому мы поехали в объезд, проехав лишних где-то полтора километра.

Так вот, сижу, курю, слушаю далекие пьяные вопли. И вдруг к костру выходит две девочки лет 19-20. Но офигел я не от того, что они вышли на меня. Все-таки рядом компания гуляет, а от того как они были одеты. Нет в одежде тоже ничего необычного не было, обычная клубная одежда: Топики, короткие юбки и высокие каблуки. Но они в этом разгуливали по лесу. Шут с ними с юбками и топиками. Хотя комары, конечно, очень рады. Но гулять по лесу на шпильках?

Девочки подошли ко мне и спросили, как выйти на асфальт. Да так и спросили, ибо их там сестра одной из девушек должна была подобрать. Я махнул рукой на грунтовку, которая позволила бы им срезать, и они ушли. Ушли, но через пять минут вернулись. Сказали, что дошли до какого-то рва, а через него машина не проедет. Я про себя ругнулся и про себя же подумал: «Машина не проедет, но вы то пройдете». Потом засомневался. Не могут же девочки совсем дурами быть, чтобы не увидеть за рвом асфальт, может там какие развилки были. Поэтому чтобы не плутать с девочками на шпильках по ночному незнакомому лесу, я повел их окружным путем. То есть дорогой, которую я знал наверняка. Через 10-15 минут мы вышли на асфальт. Девочки благодарили меня так, будто, я жизнь им спас. А я пошел искать ров. Нашел. Потом даже прошелся их первым путем. Не было там никаких развилок. Они дошли до рва, который можно обойти по обочине, развернулись и пошли обратно, а через метр ото рва начинался асфальт.

А утром, когда мы пошли купаться мы увидели картину достойную пера Пикассо. На грунтовой дороге стоит маленький опель и ни вперед, ни назад сдвинуться не может. Рядом стоит хозяйка и чуть не плачет. И я ее понимаю. С таким невезением можно в цирке выступать. Рядом с местом, на котором стоял опель, росло могучее дерево, которое пустило свои не менее могучие корни в разные стороны, в том числе и в сторону грунтовки. Именно между ними и встряла машина. Передние колеса попали между передней пары корней, а задние между задней пары корней. В результате, машина буксовала по скользкой коре дерева как по стеклу, дополнительно полируя ее. Естественно мы не оставили девушку в беде и помогли. Но память об этом случае осталась на всю жизнь.

Резюмируем: Не ходите в лес на каблуках, не вставайте в корнях, будьте осторожней с клещами и соблюдайте технику безопасности.