f1l1m0n0v

Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике… Ну не так уж давно. Лет 40 тому назад в ВС СССР обьявили соревнования между армейскими подразделениями по лыжным гонкам со стрельбой. 20 километров. На приз газеты «Красная звезда». Газета по прежнему существует. Соревнования проходили так. Предположим, в роте 100 человек. Бегут все из них, кто может. Кто не бежит из за участия в соревнованиях, получает лучший результат. То есть условный Иванов пробежал лучше всех за час, его результат спортсмены и получат. Все, кто стоит в наряде, лежит в санчасти или госпитале, просто сошёл с дистанции, получают худший результат. Условный Абдрахманов пробежал за два часа, получите. Потом стрельба. Каждый делает три выстрела. Пробоин не 300, а 200. Каждый промах из полученных умножается на 20 секунд. Всё складываем, делим на сто (количество участников). Voilà. Получите.
Извините за долгое вступление.
И вот настал день D. Все в шинелях, на груди номер, за спиной автомат АКМ. На ногах армейские лыжи. Перед стартом комбат произносит речь.
Ещё одно отступление.
Комбат был настоящий мужик. Спортсмен великолепный, замечательный лыжник. И очень старался в разных соревнованиях стать первым, и чтобы мы стали первыми. У нас лыжи под кроватями лежали. Вставали на полчаса раньше подъёма и с утра успевали пробежать километров 10. Были конечно у него свои тараканы, но уж слово своё держал. И вот он говорит: «Бежим, как последний раз в жизни. Кто сломает лыжу или крепление, тому п@здец».
Старт со стрельбища. Комбат бежит с первым взводом, а я то в пятом. Жду. Ну вот и до нас очередь дошла. Бежим. Дистанция похожа на кочергу. Короткий конец, метров 500, от стрельбища до трассы. Затем длинный, 4500, вдоль трассы. Затем маленький завиток и назад на стрельбище, и так два раза. К завитку ещё вернёмся.
В общем, отбежал я от старта метров 300. Хрясть! И отлетает крепление.
П@здец вполне реален. Что делать? И вот я хватаю лыжи под мышку и бегу на трассу. Самое трудное было преодолеть снежную целину. Снега было по пояс. Но всё же вышел я на трассу и торможу автобус. Рейсовый автобус останавливается, я с автоматом за плечами, с лыжами подмышкой, весь в снегу захожу в него. Поехали. Все с интересом на меня смотрят. А я смотрю на лыжню, идущую вдоль трассы. Вот он завиток, где мы разворачиваемся. Стоп. Выхожу и опять бегу по целине. На завитке сидят ребята-срочники с узла связи. А батя мой был в нашем славном училище не только старшим преподавателем, но и начальником связи. А я то, конечно, на узел связи захаживал, то мамину вкусняшку съесть, то просто с батей поговорить. В общем, один спрашивает, ты не f1l1m0n0v? Я говорю, да. А они передавали по рации номера тех, кто вокруг них обежал. И он мне говорит, мы твой номер второй раз передадим, можешь не бежать на второй круг. Но теперь надо вернуться на стрельбище. И снова я по целине бегу на трассу. И в этот раз проблемы не возникло.
Водитель остановил автобус, я вошёл, пассажиры смотрели на меня с любопытством, но без страха. Снова смотрю в окно. Вижу как первый взвод идёт на второй круг. Впереди комбат. Опережает всех метров на 400. Такое ощущение, словно альбатрос летит. Взмах палками, и плавное скольжение…
Опять бегом по целине. И вот я снова на старте. Меняю лыжу и до ближайшей лесопосадки. Ждать свой взвод была та ещё проблема. Замёрз как цуцик. Встроился в середину, добежал до стрельбища, пострелял по мишени и на этом всё.
Первыми мы не стали.
P. S. Комбата не стало в прошлом году. Убило током. Здоровый, крепкий мужик. Берегите себя.

Было это уже давно. Пришла пора экзаменационной сессии и сдачи экзамена по философии. Накануне экзамена, когда мозги были уже немного набекрень, я задаю вопрос моему другу Мише: «Михаил, мир познаваем?». Конечно познаваем, говорит он с точки зрения коммунистического материализма.
Но ведь он бесконечен? Да.
Значит, мы можем познать какую-то его конечную часть? Да.
Обозначим её как С. А весь мир как бесконечность. Хорошо.
Ну а теперь , с точки зрения математики разделим С на бесконечность. Что получим? Ноль.
Так что, Миша, мир непознаваем.
Миша призадумался.
Следующим утром встречаемся своего преподавателя, доцента по фамилии Штефан.
Дедушка своеобразный, экзамены принимал в домашних тапочках, на столе у него обязательно стоял термос с зелёным чаем. Ну что, говорит дед, берите билеты, кто первый без подготовки - на балл выше. Берём билеты. Па-бам! Мише достаётся вопрос про познаваемость мира. Он первым выходит к доске и давай шпарить Штефану мою математическую догадку.
Тот грустно посмотрел на него и говорит: «Да вы агностик! Оценка - удовлетворительно!»
Занавес.
P. S. Агностик- это человек, который отрицает познаваемость мира. С точки зрения советской философии - нехороший человек

Позвольте и я напишу про своего кота. Сколько уж лет прошло, а до сих пор помню.
Его принесла с улицы моя младшая сестра. Худющий, в чем душа держится… Она его заносит на кухню, у отца от удивления кусочек соленого огурца с вилки на пол упал. Он к нему подошёл и съел. Покормили, помыли… Про прививки мы и не знали тогда. Стали думать, как назвать. В орфографическом словаре тогда в конце был список мужских имён. Мы выбрали несколько, написали на бумажках, и в шапку. Тянула жребий сестра. Так у нас стал жить кот Гордей. Подрастал потихоньку, очень любил лежать у меня на коленях, когда я читал, сидя в кресле. А как подрос стал на улицу шастать. Решал он это просто. Мы жили на первом этаже в полуторке. Вот Гордей из коридорчика разгоняется, прыжок на табуретку, с неё на стол у окна, и вот он лежит на форточке. Цепляется задними лапами за форточку, и вытягивается вниз в струнку. Отцепляется от форточки, толчок от карниза и вот она, воля. Нагулявшись, мяукал у двери. Или сами услышим или соседи позвонят. Ответственный котик. Когда семью завёл, поселил у нас в подвале. Заходим с отцом за картошкой - сидят. Он, мадам его, и потомство. Что ж и этих подкармливали, пока не разбежались. И ещё очень любопытный. Как то пришли к нам слесари, два здоровых дядьки в кирзовых сапогах, он все вертелся между ними. Один из них и наступил ему на хвост. Хвост и сломался. Вот бежит Гордей, сам весь аж блестит, а хвост тусклый, грязный, в репьях и прочей бяке. Как-то смотрю, Гордей спит. Развалился на солнышке, от шерстки блеск, а вот хвост… В общем, пошёл я на кухне, взял нож, наточил его и хвост отрезал. На месте среза лишь немного жидкости выступило, а Гордей даже не проснулся. И стал потом бегать бесхвостым.
А потом пришлось нам переехать в другой город. В поезде везли его в коробке, благо, недалеко и недолго. От вокзала к дому на автобусе. Были такие старые икарусы с пневматическим открыванием дверей. Гордей лежал у меня на коленях и сильно дрожал, когда двери со звуком открывались, я всё гладил его, гладил…
Квартира нам досталась на девятом этаже. Мы по старой привычке выпускали Гордея погулять, и тот стал делать свои дела напротив двери соседа с восьмого этажа. Тот предъявил и мы Гордея выпускать перестали. Но как то не уследили. Нам позвонила соседка, сказала, ваш котик кричит. Я спустился вниз. Гордей ещё был жив. Хвоста не было, и он ударился об пол головой. Умер у меня на руках. Сосед потом хвастался среди своих, что подманил его и скинул вниз за былые грехи.
Весь дисплей в слезах.
Помню тебя, Гордей, и люблю