Rudakopsky

- Он жив и даже почти не пострадал. Легкая степень. Сейчас постельный режим, но скоро планируют выехать на дачу.

- Лена навещала?

- Никто не навещал, и теща твоя подчеркнула это трижды. С этого, собственно, и завязался худо-бедный диалог. Родные дети их забросили, пожаловаться некому, вот она в меня и вцепилась, чтобы выплеснуть.

Всяко лицо у нее при этом было надменно-скорбное, с кандибоберской спецификой. Тут уж ничего не меняется, одеяло во все времена надлежит тянуть исключительно на себя, и прознай тещенька, что я тусуюсь в машине неподалеку, выскочила бы и наложила на меня епитимью.

- Что-нибудь выдала конкретное?

- Она не знает, где твоя жена, если ты об этом. Но четко знает, что жена от тебя ушла.

- Стало быть, общаются?

- Я так поняла, что нет. Поначалу она все вызнавала, кто я, да что я. Видимо, прочухала, что никакая я не сослуживица, а засланный казачок. Пришла что-то разведать, типа насчет совместной собственности и обязательной доли при разводе. Обычно же эта тема во главе угла, когда люди разбегаются. Я держала оборону, как могла, и она вроде успокоилась. Я предположила, что у Лены могли быть проблемы с бухловатым, и я вроде как волнуюсь. Она вылупилась на меня и заверещала, что все это неправда, люди нагло врут. Так что насвистела твоя подружка.

- Катька? И зачем ей это?

- Судя по твоим откровениям, ей как раз было зачем.

- Блин!- Осененный новой мыслью, я хлопнул себя по колену.

- Что?

- Я только теперь подумал, что если бы Катька реально встретила тещу, всплыли бы все наши трагедии с детьми. Но Катька была не в курсе, когда я к ней приходил. Рассказывала про своего Ленчика так, словно ее невзгоды претендовали на мировой рекорд. Тогда я совсем ничего не понимаю.

Я уныло почесал в затылке, и мы неловко помолчали.

- В общем, не знает она, где твоя жена, и знать не горит желанием. У нее сейчас вся забота – мужа поставить на ноги. К твоим детям на кладбище ездит регулярно, это она тоже подчеркнула, чтобы я не подумала дурно. Про тебя слышать не хочет, ее даже перекосило от твоего имени. Я спросила: кто может еще знать, где Лена? Она сказала: мужа спрашивай. Муж, говорю, не в курсе. А я-то тем более, говорит, она мне не родная дочь, со мной знаться никогда не хотела, плохая я для нее. Я попыталась разговорить на философию. Аккуратно затронула, какая жуткая выпала Лене судьба, потерять двоих детей. Как будто проклятие над ней висело. Ханжи ведь любители мусолить всякие наветы, заговоры и сглазы. Я все подталкивала ее к теме Челябинска и родни, или чего-то в этом роде. Но она только пялились на меня и отмалчивалась.

- Чепатый мафон,- пробормотал я.- Непруха полная. Хотя Кандибоберу несомненно плюсик за сохранность тайн.

Алиска пожала плечами, демонстрируя ограниченность своих возможностей, и мы снова посидели молча. Вновь начала неметь левая щека и остро заныли сломанные зубы, которые я продолжал прятать, шамкая через губу.

- Что насчет других родственников?- спросила она.- Чего ты зациклился на теще? Есть еще родичи?

- Полна коробочка…- Я скривился, вспомнив рассадник на день рождения Кандибобера, когда оглушительно схлопнулась моя попытка №1.- Но они все меня ненавидят.

- Есть за что? Или ты весь непричастный?

- Да есть, конечно,- нехотя признал я.- Наверное, существуют менее радикальные способы справляться с нападками родичей.

- Но ты не человек полумер?- ухмыльнулась Алиска.

- Типа того. Одному салатом зашвырнул в морду.

Алиска коротко что-то обдумала, потирая шрам на щеке, в правду о котором я был теперь посвящен. Моей же собственной половине лица вернулась чувствительность, а зубы перестали ныть.

- Согласно программе АА, мы должны в определенный момент компенсировать вред, который причинили людям. Ну то есть в условиях реальности - тем людям, до которых сможем дотянуться, и если только это не окажет противоположного эффекта. Как бы тяжко при этом ни пришлось нам самим.

Я фыркнул и покачал головой.

- Боюсь, я не достиг таких высот в своем нравственном служении. Компенсировать – это как? Просить прощения? Или деньгами?

- Без денег. Душой. Добрыми поступками. Для начала достаточно простого покаяния.

- Не…- От одной мысли о том, что я буду просить прощения у великовозрастного лба-неудачника Антипа-Казантипа, меня передернуло. Тот будет взирать на меня при этом, как на вшивого бича с теплосетей. Или гнуть пардоны перед Денисюком, брательником Кандибобера? - Да ну нафиг, я же себя уважать перестану после этого. И не потому, что унизился. А потому, что предал семью. Предал память о них.

- А ты не думал, что именно поэтому ты крутишься на одном месте в своих поисках?- делано равнодушным тоном спросила Алиска, и я осекся.

- В смысле?- ожесточился я.

- Ну вот ты обнаружил какие-то нестыковки в своей трагедии. Тут даже объективно не придраться, они действительно есть. Моя история очень логичная от начала и до конца, даже поведение Андрона укладывается в схему, пусть извращенную. И поведение отца, кстати, тоже. В кого Андрон мог уродиться таким отшибленным на всю голову? То-то и оно. Отстраненность мамки также вписывается в картину. Мне кажется, она обо всем догадывалась, а может, знала куда больше, чем я, но абстрагировалась и ушла в сериалы и веганство. А твоя история полна противоречий, это заметил и Леха, и потому я сейчас тебе помогаю. Но именно Леха ткнул тебя в эти противоречия носом, ты их обнаружил не сам, - он тебя подвел за белы ручки. А Леха, на минуточку, тот человек, который смог изменить свое сознание.

- Чет по последним событиям я не заметил больших сдвигов в его сознании! - гундосо взъерепенился я и тут же вспыхнул в огне стыда.

Алиска нейтрально глядела перед собой сквозь ветровое стекло, и я мягко коснулся ее своей травмированной культяпкой.

- Прости,- сконфуженно проблеял я.- Я обычно не бываю таким мразотой. Наверное, меня бесит, что ты права, а я не прав.

- Уже хорошо!- бодро отозвалась Алиска, не планируя дуться до вечера.

- Тем не менее, этот козел Антип унижал меня и Лену в присутствии кучи людей, прикрываясь возрастом и пиететом. Денисюк откровенно быковал и хотел кинуть на деньги. Это они должны возмещать мне ущерб.

- Да чего ты цепляешься ко всяким гнидам? Обычные люди есть вокруг тебя? Средние? Ни то, ни се - как и мы все. Не такие ярко выраженные пидарасы? Ты ходишь кругами, потому что кругами работает твой мозг, и ты каждый раз выбираешь не тот путь, не тех людей, не те способы. Нахрен мы поперлись к твоему гребаному Кандибоберу, и я повелась, как дура? Может, следовало идти на бывшую работу к твоей жене и беседовать с настоящими сослуживцами? Ты думаешь штампами, как привык. Вы с Лешкой видите одну и ту же картину летящих птиц, но ты видишь птиц, а Леха видел надвигающуюся осень.

- Но речь не об Агопе. Речь обо мне!

- А ты думаешь, Леха сам по себе такой уродился? Да он приполз в АА на бровях и первое время приходил на собрания бухим! А когда протрезвел наконец, поначалу двух слов связать не мог.

- Он сам рассказывал?

- Рассказывал. Но это не важно. Так можно сказать про любого из наших. Про Лешку. Про меня. Мы все приходим сломленными, на надрыве, в депрессухе. А потом минует год-два – и человека не узнать! Анонимные алкоголики – это реальное чудо, без всяких допущений и оговорок, самое настоящее чудо из чудес, если не циклиться на мелочах, брать то, что тебе помогает, и отбрасывать все остальное. Сделай шаг в сторону. Не вперед, не назад, а - вбок. Что-то нетрадиционное. Ведь ты способен на поступок, я это поняла по твоим рассказам. И это качество настолько внутри, что не зависит от внешних факторов. Способность мужчин к поступкам не определяется ни бухловатым, ни алкогольным кодексом. Попробуй попросить прощения у кого-то из родичей, с кем ты не так собачился. Вдруг этот шаг что-то сдвинет в твоей голове?

Она еще только договаривала свой вдохновенный спич, а я уже знал, кто это будет. Еще пять минут назад я и сам сомневался, что способен на поступок. Но когда тебе такое говорит симпатичная девка, которая очень даже нравится, процессы запускаются произвольно. Параллельно я подумал о Лене. Сейчас в машине, неподалеку от дома тещеньки, куда мы раньше ходили всей семьей, когда наши дети были еще живы; сидя в чужой машине я впервые отчетливо признал, что у меня с Алиской не просто мелкая интрижка, не просто жест отчаяния, а нечто глубже.

Это ли не очередное предательство со стороны мелкого хорька вроде меня? Я не знал. Но вот про Римму Альбертовну Лентяйкину, в девичестве Усманову, сводную сестру Степана Антоновича, я точно знал – она всегда оставалась относительно нейтральной как к Лене, так и ко мне. Как минимум стоит попробовать, правда? Я не подозревал, что этот маленький шажок в сторону приведет меня к залежам сокровищ и тайн, границ которых невозможно определить человеческим кругозором.

Вернувшись домой, я наткнулся в подъезде на дядю Романа.

- О, привет!- возликовал старик.- Рад тебя видеть, сосед!

Я тоже был рад, и мы поручкались. Я почти не видел дядю Романа с тех самых пор, как он выскочил из квартиры в подъезд мне на выручку, когда к нам заявились потенциальные убийцы моего младшего сына с участковым придатком. Оказалось, что дядя Роман и Бабеха прикупили скромную дачу где-то под Ишимбаем и перебрались туда, а эту хату планируют сдавать. На мой нахальный вопрос, откуда барыши, дядя Роман со скромной улыбкой поведал, что получил наследство. Ну молодец, что тут добавить! Не пробухал состояние, вложил в недвижку. Я еще раз порадовался, что у старика все хорошо, и заторопился в свою пустую квартиру, чтобы избежать расспросов о Лене. Но не успел. Впрочем, вопрос дяди Романа был вовсе из иной области и заставил меня оторопело застыть с ключами в покалеченной руке.

- Ты извини, что спрошу. Ты случайно не увлекся этой ересью? А то ходят, выискивают сирых, кто в горести и сломлен.

Я вылупился на него, пораженный высоким слогом.

- В смысле? Кто ходит?

- Ну, сектанты эти! Иеговы! Мракобесы туевы и еретики! Ходят и затягивают. Обещают спасти душу. Но ладно – эти, а есть и другие – хуже! Типа контачат с умершими. Вызовем для вас духов и все такое. Заклинатели, в печень их гвоздем. Люди-то ведутся. Особенно, у кого горе. Платят деньги и продают квартиры. Потом колдуют и совсем с ума чокаются.

Я даже растерялся от его экспрессивного напора.

- Да с чего ты взял, дядя Роман?!

Он пригляделся ко мне и тут же дал заднюю.

- Да не, это я так. Ты не обижайся, я на всякий случай спросил. Помстилось чего-то.

- Хиромантия какая-то… Дядя Роман, чего темнишь? Что помстилось?

- Ну что вы свечи какие-то жжете по ночам. Огни какие-то там зажигаете у себя. Я как-то ночью выходил за пивком… Давно, правда, еще до дачи… Поздно уже было, на дворе темень. А у вас в доме кто-то свечи жжет или бумагу. Хрен знает, костры какие-то.

Я потряс головой, чтобы утрамбовать ворох бессвязных предложений «а-ля дядя Роман, собрат по стакану».

- Да ничего мы не думали жечь… И свечей у нас дома нет. Ты может видел, как монитор работает, дядя Роман?

Сосед насупился.

- Даешь! Думаешь, дядя Роман совсем деревня? Флешку от кирпича не отличит? Я что, не знаю, как мониторы и ноуты светятся? Или телек? Не то это было! Как будто свечи кто-то жег.

Я вдруг вспомнил оголтелую Бабеху, спасающуюся от цыцулек, и у меня в голове сложилось два и два. Кого я нахрен слушаю? То, что дядя Роман не прикупил на наследство пресловутый аквариум спирта с рыбками, вовсе не значит, что алкашка на нем не сказалась. Видел он… Глюки он видел, этот дядя Роман, выскакивающий по ночам за паленым бухичем.

- Дядя Роман, я тебе клянусь, никаких сект,- отрапортовал я.- Справляемся своими силами. Но спасибо тебе за участие.

- Да ради Бога!

Он махнул рукой, и на этом мы с ним расшаркались. Что-то слабо ворохнулось у меня в памяти… Что-то уже мелькало по поводу свечей, какая-то быстрая и верткая инфа. Я скомкал мозги в кучу, но ничего не выудил. Тогда вновь пожал плечами и сосредоточился на соцсетях и на поисках Риммы Альбертовны Лентяйкиной.

Продолжение следует...

Звали братца Андрон, что обнаруживало склонность предков к нетривиальным именам. Дворами и подвалами пацана кликали Дрюней, дома же именовали исключительно Андроном, иногда Андрошей. Андроша, блин, проказливый игоша. Самый лютый кошмар в том, что долгое время Алиска и не думала, что поведение братца содержит элементы неадекватности, а порой – зачатки душевной болезни, а потому экстраполировала домашние отношения на весь внешний мир. Когда Андроша-игоша лез к ней под платье и сосредотачивался на срамных местах, Алиса полагала, что у всех так.

Первые воспоминания датируются – ни много, ни мало – детсадовским возрастом. Алиске было пять-шесть лет, Андрон уже посещал второй класс школы и подтупливал с циркулем. Ни с какой стороны не гуманитарий, Андрон каждый вечер вдруг обнаруживал лютую тягу к художественным книжкам про сказки. Едва сестра готовилась ко сну, а братец уже летел через всю планету с книжкой наперевес, попердывая газами и опережая ночных фей, чтобы почитать сестренке на ночь про ведьму и медведей. Родоки, как водится, сферически умилялись, нравственно-воспитательные акценты считались расставленными,- таким образом закладывался фундамент для последующих Алискиных загулов и выходок.

Андрон забирался к сестре под одеяло и начинал декламировать на всю ивановскую про ведьмин беспредел, умиляя, помимо предков, всех соседей и подоконных голубей. Минут через десять Алиса, завороженная историей, вдруг обнаруживала на своем теле вовсе не завораживающие, а очень даже отталкивающие братцевы пачкули. Пакши елозили, ворохались, жамкали и липли. Но ничего строго предосудительного, тем не менее, не происходило. Андрон не делал ей больно, не щипал и не тыркал под ребра, продолжал читать с умно-отстраненным видом; по нему верилось, что нет в мире большей страсти, чем дочитать до пятой страницы или до конца главы. Прямого повода пожаловаться предкам не возникало, да и на что жаловаться-то? Пачкули ведь еще ничего не значат – может, ему так читать удобнее? Обаяние от сказок вкупе с подспудным чувством омерзения формировали в Алисе базовые дисфункции, подмену понятий и мысленную траекторию в сторону виноводочного.

Когда натиск усилился, и чтение перед сном заменили более маскулинные притязания, Алиска уже привыкла замалчивать. Внутри раз за разом вспыхивал недетский конфликт, брезгливость боролась с родственной признательностью; зло, в отличие от тех же сказок, всегда побеждало. Андрон запустил в производство серию импульсивных порывов. Заскакивал в комнату, когда Алиска переодевалась, делая вид, что это великая шутка юмора и надлежит угорать и продуцировать лулзы, однако липкий, озабоченный и шарящий взгляд вовсе не казался угарным. Часто походя задирал платье – опять же, для «гы-гы». Обманными путями пролазил в ванную во время интимных процедур. Любил приколы с Алискиными трусами – прятал и скалился. Но все-таки чувак не действовал напористо и крикливо. Как и всем психопатичным каздрюкам, ему была ведома стратегия постепенного завинчивания гаек: он приучал сестру к мысли, что такие отношения между братом и сестрой – норма, и все срастется.

Вскоре брателло придумал чепатую игру и вовлек в нее сестру на долгий год. Игра заключалась в том, что Андрон встречал Алису после школы, заводил по пути в какие-нибудь дебри и предлагал обмениваться ракурсами пиписек. Игра называлась «давай на «П». Так он ей и предлагал, когда у него начинало зудеть в одном месте: Алис, мол, давай-ка на «П», сестренка, не отлынивай. Что в переводе на совершеннолетний означало: закежь мне свой вареник, а я в ответ вывалю стручок. По неким шизоидным мотивам Андрон никогда не предпринимал «на «П» дома, хотя предки отсутствовали по работе, и квартира могла служить плацдармом для любых фантазий. Позже, повзрослев, Алиска предположила, что, вероятнее всего, в спокойной обстановке у Андрона никогда не зудело. Его привлекал риск, драйв, опасность быть застигнутым и отхлестанным чьей-нибудь клюкой. Так что он все больше шкерился по пыльным закоулкам и там уже начинал ковыряться в своей раздутой ширинке.

По сути, братец выбрал идеальный момент, когда в сознании девочек происходит половое разделение и одолевает интерес к мальчикам. Иных мотивов, кроме любопытства, Алиска не осознавала, да и то – лишь на первых порах. Тем более никакое возбуждение в ней не всколыхивалось, в отличие от братца, чей стручок высовывался из ширинки уже в боевом состоянии. Часто он просил сестру дать ему потрогать там и, не особо считаясь с ее желаниями, тут же начинал наглаживать девственный лобок, роняя ядовитые слюни. Иногда лез потыкаться своим игошей ей в пах, чего Алиске категорически не хотелось позволять, но уже не оставалось выбора: начав с малого, она сама увязла по уши в грехе.

Осознавать же, что кто-то явно не в ладах с головой в их протухшем королевстве, Алиска начала вовсе не на почве физических манипуляций. А по причине того, что у Андроши активировались дополнительные бзики. Охваченный зовом джунглей, он отчего-то ополчился на мелкий скот и занялся истреблением. Начало положил безымянный хомяк, которого Андрон выкупил у одноклассника, притащил домой и с наслаждением убил обычными канцелярскими ножницами. Однокласснику потом насвистел, что сдриснул хомяк по дороге. Алиска в тот момент учила уроки, а этот прилетел из школы, весь такой на взводе и загадочный, тут же метнулся в ванную и через минуту оттуда разнесся истошный писк. Алиска, всполошившись и не зная, что думать, ринулась в ванную проверить источник звука, и тут же ей навстречу выскочил братец с окровавленными руками и перекошенным от возбуждения портретом. Схватив сестру небезызвестными пачкулями, ставшими еще более отвратительными от кровавых разводов, Андрон затащил сестру в ванную и продемонстрировал живого еще хомячугу с проткнутым животом, пищавшего и сучившего лапками, разматывающего кишки по кафельной поверхности.

От ужаса и омерзения Алиска немедля блеванула, утопив хомяка в наполовину переваренном обеденном супе и придав тому дополнительное ускорение на тот свет. Андрон же вышел из себя и напугал ее до колик. Размахивал перед носом ножницами и орал, брызгая слюнями, обвинив сестру в ломке кайфа. Он рассчитывал насладиться зрелищем подольше, а тут она со своей блевотой. В запале Андрон даже выказал идею, что теперь Алиска должна полезть в ванну и заступить на место хомяка, как виновница произошедшего, но в своем полуобморочном состоянии она не придала этому значения.

К вечеру от шока у нее поднялась температура, и в школу назавтра Алиска не пошла. И, валяясь на больничном с градусниками и микстурами, она стала мысленно менять углы зрения относительно братца. Впервые она задалась вопросом: насколько вменяемый человек живет рядом с ней и делит с ней одну комнату?

Позже аккуратное расследование в среде школьных и дворовых подружек привело к удручающему выводу: никакими «П» их детская действительность не отмечена и не обещает еще ближайшие лет десять. Российские реалии и теснота жилых квадратов обязывали к гендерному сосуществованию на территории одной комнаты в восьми случаях из десяти. Иначе говоря, мальчики и девочки с детства приучались умерять аппетиты и делиться сладким. Но ничего, даже отдаленно напоминающего игры на «П», ни у кого не просвечивало. А напротив – имела место система четких регламентов и половая неприкосновенность в самом расширенном виде. Причем как в женскую, так и в мужскую стороны. Так что, понянчив какое-то время данное откровение и покумекав на позитиве, Алиска в ответ на очередное братское «давай на «П» скукожила принцессову мину и заявила, что порнокастинга больше не будет.

Андроша настолько осоловел от неожиданности, что даже забыл включить борзометр и только лишь придумал обиженно надуться. Алиса же, воодушевленная легкой победой, наклепала вечером предкам, вывалив правду-матку. Но только правду исключительно про «П». К теме с умерщвлением животных она вовсе не прикоснулась. Видимо, чутье ей подсказало, что такая правда покажется предкам слишком нереальной, больше надуманной, а ей для окончательной победы нужно было сохранить максимальное правдоподобие. Предки же по-любому ни о чем не знали и ни о чем не догадывались, подвисали в своем сферическом мире в абсолютной благости. Как не подозревают учителя, в чьих классах царит дедовщина. Как не подозревают работники детсада, когда к ним поутру приводят покоцанных детей. Как не подозревали соседи Димы Ваняткина, в том числе ваш покорный слуга-алкоголик.

Реакция предков оказалась до боли предсказуемой. Мать отхлестала по щекам, отец объявил недельный домашний арест. Оба вынесли дочери предупреждение, что если она и впредь посмеет возводить поклеп на брата и сочинять небылицы, то ее либо отправят жить к бабке, которую Алиска терпеть не могла, либо сдадут в детдом. В общем, каноническая ситуация в семье, где все дети равны и одинаково любимы, даже вон та младшая мандавошка.

Ввечеру ухмыляющийся и ликующий, как безумный шляпник в запое, Андрончик присовокупил наедине, что если Алиска еще раз посмеет разинуть свое мерзкое хлебало, он всем в школе раззвонит, как она задирала перед ним подол и стаскивала трусы. И числиться ей с той поры чмошницей и зачуханкой на веки веков. Тем не менее, игры на «П» Андрон вдруг оборвал – опять же, по своим шизофреническим мотивам. Сосредоточился на животных, вероятно, находя в истязаниях куда больший кайф, нежели в мацании незрелого детского лобка. Продолжал орудовать в ванной, тщательно прибираясь за собой к приходу предков.

Предсмертные вопли мелкой живности уничтожили остатки Алискиного стержня и превратили ее в размазню. Она часто плакала, затыкала уши, убегала на балкон, в подъезд, на улицу; она четко осознавала, что если уж ей не поверили про «П», ей ни за что не поверят про ножницы. Но куда бы она ни бежала, истошный визг хомяков, котят и щенков настигал ее всюду, даже во сне. Он настигает ее даже сейчас, спустя без малого тридцать лет. Большую часть зарабатываемых денег Алиска переводит в собачьи и кошачьи зооприюты. Часто сама затаривается кормом и везет в центры по содержанию животных. Однажды ей довелось заключить несколько крупных контрактов подряд, ей выплатили серьезные авансы, она могла купить собственное жилье… Однако в последний момент перевела половину средств вновь открывшемуся под Стерлитамаком питомнику.

Алиса М. – истинная зоозащитница, не чета Эльвирке с ее лазаньем по деревьям за кошками. Вся ее жизнь наполнена спасением попавших в беду животных. Она мониторит соцсети и, если видит объявление с просьбой приютить животину, то либо всеми силами способствует процессу, либо берет на вторую передержку и ищет хозяев самостоятельно. Но надолго у себя старается не задерживать и собственных питомцев не заводит, четко занеся себя в категорию граждан, дуркующих по пьяни и забывающих надеть трусы, не то что покормить вовремя братьев меньших. Бесчисленное количество башкирских бездомных собак и кошек, вытянувших счастливую кость и угодивших под прицел Алиски, оказывались сначала у нее дома, впоследствии находили собственный надежный кров.

Алиска до сих пор ненавидит водные процедуры и никогда не лежит в ванной, максимум принимает душ. В детстве ей приходилось заставлять себя заходить в ванную комнату, где совершались все эти пытки и экзекуции, а перед тем, как помыться, она часами начищала поверхность ванны, каждый раз сдерживая рвотные порывы. Зато она обожает бассейн и часто наяривает туда-сюда вдоль дорожки, а потом может час стоять в неуютном общественном душе, ловя неземной кайф.

В восьмом классе Андрон впервые ее изнасиловал. Произошло это буквально на пустом месте, без предисловий и прелюдий: он просто неожиданно завалил ее на кровать, быстро сломил коротко-ожесточенное сопротивление, стянул трусы и крайне неделикатно запихнул своего игошу куда надо. А когда закончил грязное дело и слил внутрь Алиски всю свою отраву, засобирался на улицу и был таков. Боль, ужас, стыд, истерика – Алиса пережила весь мученический спектр, потом отправилась на балкон с твердым желанием покончить с собой. Но почему-то не покончила, а вернулась в комнату и, заливаясь слезами, принялась оттирать с постели кровь. Чтобы не заметили предки и не надавали лещей, а то и похуже. К тому возрасту Алиса уже во всем считала виноватой по умолчанию себя.

В девятом она забеременела. От братца, от кого же еще. Ведь для таких, как Андрон, насилие никогда не ограничивается единичным случаем. В каждый последующий раз Алиса сопротивлялась все меньше и слабее, под конец лишь апатично лежала и глотала слезы. Когда случилась задержка месячных, она не придумала ничего лучше, кроме как сообщить об этом брату. А с кем ей еще было делиться подобной новостью? С феями? Стокгольмский синдром ведь не шутка, а вполне себе устойчивый психоз. Андрон покивал для солидности и заявил, что ему надо подумать. Какого-либо волнения, тем более страха, он не обнаружил.

А ночью Алиска проснулась в темноте, почувствовав рядом с собой чье-то тело, и ее первой мыслью было: игра на «П» выходит на новый уровень. Теперь Андрон будет шпилить ее по ночам, как заправский муж, пока предки сопят за стенкой. Или сами там шпилятся, если у них еще не усохло. Однако вместо приставаний Алиска заполучила чудовищную боль в области щеки, кровь хлынула по обе стороны – на подушку и в горло, - она поймала языком что-то металлическое во рту и в следующую секунду сообразила, что это лезвие от ножниц. Тех самых ножниц, которыми Андрон разделывал зверушек. Теперь же он проткнул лезвием ее щеку насквозь и одарил шрамом на долгую память, как по заветам совковых фотоальбомов.

Он прошипел ей в ухо, содрогающейся от боли и ужаса, что если она посмеет его сдать и наклепает родокам про залет, то в следующий раз он засунет ножницы ей в манду и собственноручно вырежет зародыш. Удостоверившись, что смысл послания дошел до разумения сестренки добре, Андрон извлек ножницы и завалился спать на свою койку. А мог бы в довесок устроить на «П», с него бы сталось, так что в какой-то мере Алиске еще повезло.

Весь остаток ночи она беззвучно ревела, прижимая раненую щеку к подушке и пытаясь остановить кровь. Кровь действительно перестала, но утром по пути в ванную Алиска потеряла сознание, рухнула на пол и попутно сломала нос. Ее отвезли в травматологию, где на щеку наложили пять швов, а нос вправили на место, но, видать, вправляли трясущимися с похмелюги руками, иначе как объяснить, что он у нее с тех пор с горбинкой. Родителям и в больнице Алиска сказала, что проткнула щеку во время обморока, выронив ножницы и неудачно упав на них же. Дополнительных вопросов не последовало. Вообще. В том числе о пропитанной кровью подушке, послужившей многочасовой шиной на рану.

Пришлось сочинять легенду на скорую руку. Алиска придумала малознакомого чувака, который ее соблазнил, обрюхатил и свалил за горизонт, о чем она и оповестила предков в аккурат после того, как зажил нос и сняли швы со щеки. Тем самым едва не заработала новые травмы, но на сей раз обошлось без жести. Выдержав стихию истерик, пощечин, оскорблений – все это на фоне затаенной ухмылки Андрона,- Алиска отправилась на аборт. Вырезали в обход всех медицинских карточек и официальных отметок, предки договаривались напрямую, в то время можно было решить все вопросы конвертами. А через пару недель после аборта Андрон вновь ее изнасиловал. Не найдя в себе достаточно храбрости, чтобы выпрыгнуть с балкона в тот первый раз, Алиса нашла в себе силы терпеть измывательства бесконечно и стать мученицей.

Однако, когда в десятом классе над ней нависла новая угроза, ценности резко поменяли минус на плюс, и терпимость переродилась в агрессию.

Оба мужчины чего-то вдруг сблизились - Андрон с отцом - прям не разлей вода, причем после Алискиного аборта. Андрон закончил школу, и батя впихнул его по блату в свой вуз, где преподавал. Теперь они вместе ходили в институт, вместе проводили вечера, как гребаные Тарапунька и Штепсель. О чем уж они там шушукались, и на какой почве зиждилась их близость – отцовско-сыновней, преподаватель-студенческой или иной, быть может, ножничной,- Алиса не знала. Мать давно перестала участвовать в жизни детей, смотрела мыльные оперы и сидела на веганских салатах; батя же успешно совмещал любовь к сыну с жестокосердием к дочери. А после аборта вообще смотрел на нее, как на гниду, и общался по той же мерке.

Однако нет-нет, да и ловила Алиска на себе его взгляды. Которые вовсе не вязались с привычными родительскими, а также не были с виду обусловлены строгостью к беспутной доченьке. А воскрешали в памяти другие, точно такие же взгляды, вспыхивающие в подворотнях во время «П»-церемоний, когда родной братец сосредотачивался ниже пояса. Некоторое время Алиска по инерции занималась самообманом, а потом, психанув и устав от противоречий, решила устроить серию провокаций. Спецом подстраивала так, чтобы ненароком задралась юбка, или распахнулся халатик, или приотворилась дверь в комнату во время переодеваний. И сомнений не осталось: взгляд отца в такие секунды выдавал все его потаенные намерения и пороки. Пришлось с горечью и страхом признать: вполне так может статься, что вскорости ее постель будет посещаться еще одним членом семьи, в буквальном и переносном смысле. После чего на дверце шкафа будет вывешен график, или как еще они предполагают чередовать ее тело.

Уже в старших классах Алиска вымахала не по годам развитой кобылой, и дома ей это вылилось боком, однако в слабости есть наша сила. Алкоголики знают! Органы правопорядка в тот кромешный период истории смотрели на связи с малолетками сквозь пальцы, так что отбою от кавалеров, намного старше ее, Алиска не знала. Редкий поход в магазин не сопровождался приторможенными тачками, клаксонами и уговорами поехать покататься. Даже с учетом домостроя Алиске не составило труда зацепить реального поцыка и находить время для шашней, а когда ей исполнилось шестнадцать, она взяла да и сделала финт ушами: бросила школу и смылась из дома, прихватив только самое необходимое. Первое время тусовалась у поцыка, а когда у того возникли проблемы на братоубийственной почве, с легкостью променяла его на другого, такого же, а на третьем этапе перешла к взрослому женатому мужику, который и снял ей первую отдельную хату.

- А потом я пошла к декану вуза и рассказала, как меня насиловал родной брат, их студент, и все это покрывал родной отец, их преподаватель.

- Да ладно?- Я даже привскочил.

- Угу.- Алиска хмыкнула, и я ее понял.- Стопятьсот раз. Но – только лишь в мыслях. В мыслях я также отгрызаю Андрону нос и отпиливаю ноги, а батины яйца засовываю в тиски. Только кишка у меня тонка. Я ведь могла отомстить чужими руками. Мужики ради меня натурально стрелялись, если что. Я могла приговорить всю семейку и даже остаться не при делах. Я раньше себя убеждала, что не хочу просто брать на душу грех, становиться, как они. Но программа АА учит нас честности. И если по чесноку: трухлявый я пень, нет у меня смелости даже на месть. Только и могу, что носить в себе и катать в голове раз за разом. До тридцати лет все, что я делала, это моталась по мужикам и бухала. Тот первый парень приучил меня к анаше, и я долго совмещала ее с бухловатым, но в конце концов бухло победило. Ближе к тридцати меня реально торкнуло. Жизнь идет, а ничего не меняется. Я умотала в Москву, жила на съеме недалеко от Тульской рядом с психушкой №1, в квартире наркомана Димы, там же выучилась на дизайнера. Но не прижилась, а в родной город возвратиться не смогла себя заставить, и тогда нашла компромисс в виде Салавата. Иногда я сама не понимаю своей логики. Мне почти сорок, у меня по-прежнему ничего нет. Эту хату я снимаю, а от предков мне вряд ли что-то перепадет.

- Они живы?

- Все живы-здоровы, даже мать со своими салатами. Андрону после учебы родоки подарили отдельную хату там же, в Черниковке, почти по соседству, но тот ее просрал. Подробностей не знаю, по слухам напортачил он где-то по-крупному, встрял по статье, и хату пришлось продать на взятки следователям. Он вернулся к предкам, там и живет. В той же самой комнате, где меня насиловал и где продырявил мне лицо. Год за годом я все ждала и ждала, все ждала и ждала, ждала, мать его, и ждала. Думала: ну вот еще чуток подождать, и начнется.

- Начнется – что?- тихо спросил я, но, конечно же, я и так знал ответ.

- Возмездие! Так же в фильмах показывают. Око за око, зуб за зуб, зло должно быть наказано. А еще есть некие фурии, богини мести, просто им недосуг пока, бухают они крепко, но как только одуплятся – непременно воздадут по заслугам. И отрыгнутся все мои слезы, детский ужас, поломанная судьба, одиночество, покромсанная матка и бездетность. Но год за годом ничего не происходит, да я уже и не жду. Жили – и живут себе, как будто так и надо. Никакого воздаяния за грехи, никакой справедливости. Пустота и безразличие. Быть может, алкоголизм – никакая не программа. Не подавленные эмоции, не боль, не раздутое эго. А элементарно безразличие. В незапамятные времена Бог разговаривал со своими творениями, а потом ему наскучило, и он умыл руки. Ему все равно, и мы живем в мире безразличия, настолько космического и холодного, что остается только бухать и выть на звезды по ночам.

Но этой ночью мы не выли. Голяком мы отправились на кухню, не стесняясь своих далеко уже не аполлоно-венеринских ракурсов, и подмели без остатка все съестное. После чего завалились спать – в обнимку, и не разлиплись до самого утра.

Но – лишь только в мыслях! На самом же деле каждый ютился на своем краешке и чутко просыпался как от ожога, стоило лишь нам прикоснуться друг к другу во сне. И мы вновь поспешно отползали к краям, словно боясь пересечь некую роковую черту и влипнуть в еще большую зависимость.

Продолжение следует...

Какая-то девчонка. Судя по голосу, малолетка. Вероятно, дочь.

- Здравствуйте, Сергей дома?

Короткая пауза.

- Его нет.

- А когда будет, можно узнать?

- Никогда. Он умер.

Домофон харкнул и замолк. Девчонка отключилась, а я еще несколько секунд пялился на домофон, бездумно изучая инструкцию и номер телефона для связи. Потом развернулся и двинул прочь, но после пары шагов развернулся и вновь набрал квартиру.

- Да, слушаю.

- Простите, а как он умер?

Снова короткая пауза.

- А вы кто?

Я на миг лихорадочно задумался, ища выход, и в голове родилось блестящее решение. Все-таки не до конца я разжижил свои извилины.

- Я брал у него деньги в долг. Тысячу рублей. Решил зайти, лично отдать. Могу вам отдать. Если можно.

Теперь пауза длилась куда дольше. Девчонка на том конце рассматривала мою легенду с точки зрения правдоподобия.

- Заходите.

В домофоне пиликнул характерно-разрешающий сигнал, и я нырнул в подъезд.

По пути на третий этаж, где и обитало семейство Жильцова, я в панике проверил свои карманы. Мой стиль и образ жизни никогда не подразумевал наличие кошелька или портмоне. Таскал карту в переднем кармане джинсов, а если приходилось брать наличку, то рассовывал по всем карманам, не ранжируя по номиналу, и потом тупил на кассах с охапкой банкнот. Хорош бы я выглядел, если бы не нашлось у меня штуки рублей. Но она, к счастью, нашлась. И еще какие-то стольники в придачу.

Дверь уже была открыта, и на пороге меня поджидала та самая особа из домофона. Девица лет 14-15, как сейчас говорят, весьма фапабельная, даже по моим великовозрастным меркам. Одета в короткие шорты и топик. Глаза намазаны жутко-черной гуашью, на голове – дреды. Очень похожа на Джека Воробья, а торчащая юная грудь придает изюминки.

- Входите.

Но входить я не стал. Она растворила дверь пошире, но я вдруг осознал, что ко всем моим бедам еще не хватало остаться наедине с малолеткой. Повесточка ныне довольно острая, так что я помотал головой, предпочтя топтаться на пороге, радуя соседей, плотоядно приникших к глазкам.

- Да нет, спасибо. Я просто деньги отдам и побегу.

Я протянул ей тысячу рублей, к которой добавил несколько стольников наобум.

- Там с процентами,- пояснил я.- Давно брал.

Девица молча забрала бабло и стиснула в кулаке.

- Как он все-таки умер?

Она вздохнула.

- Зайдите. На весь подъезд говорить не буду.

Я быстро прикинул риск нарваться на повестку и желание во что бы то ни стало найти хоть какую-то зацепку в тумане моих злоключений и решил рискнуть. В прихожей пахло пиццей и женскими духами. А дальше прихожей я не проходил, поэтому чем еще там пахло, мне неведомо. Трупами или нечистотами от рабов не пахло точно. Зато в прихожке висел небольшой портрет – никогда не догадаетесь! – французского кардинала и государственного деятеля Армана де Ришелье. Надо же, поклонник итальянской кухни и французских правителей, Серж де Жильцон.

- Его убили,- поведала мне девица без обиняков.

- Вот как!.. Нашли того, кто это сделал?

- Не-а. Не найдут, скорей всего. Папа поехал на дачу в Зирган, по дороге его остановили. Наверное, попросили о помощи, не знаю... Так нам с мамой следователь сказал. Но это было ограбление. Его избили, и он умер. Не приходя в сознание.

«Блин, он по каждому поводу что ли тормозил тачилу и высовывал свой любопытный шнобель на мороз, этот де Жильцон!», - чуть было не вскричал я, но вовремя прикусил язык. То бесхозный самокат его вдруг заинтересовал, то притертая в неположенном месте «Газель», теперь вот голосующие бандиты. Долюбопытствовался, блин, не ехалось ему спокойно. Передумав, я спросил:

- Что украли? Машину?

- Да нет…- Девица наморщила лобик.- Ничего, в общем-то, не украли.

- Какое же это тогда ограбление?- удивился я.

- Не знаю. Нам так следователь сказал.- И девица виновато развела руками.

Я не стал вовлекаться в расспросы, конфузливо расшаркался и был таков. На улице мне пришлось выкурить несколько сигарет друг за другом, прежде чем я упорядочил мысли.

Итак, очередная смерть. Беспричинная и нелепая. Я, блин, начинал чувствовать себя участником какого-то реально извращенного квеста. Еще мутных пришельцев не хватало до кучи, чтобы ощутить себя виртуальным Малдером в период посталкогольной ремиссии. Я верю в совпадения, они могут быть неожиданными и даже фантастическими. Две Алиски, например, обе блондинистые крали, примерно один типаж. Или знакомство с Леной после того, как накануне ночью попытался в грубоватой форме подцепить ее подругу. Приход «белочки», когда сам роешь алкогольную яму ближнему, невзирая на его покладистый нрав и самодельных солдатиков. Такое бывает, со мной по пьяни подобные парадоксы случались сплошь и рядом. А по трезвяку не случались, поскольку я и не был им, за исключением нескольких месяцев. Но теперь это прям какая-то чрезмерная клоунада, и если раньше я называл свою судьбу немного опереточной, то я еще не знал, что такое настоящий водевиль.

А может, все проще, и по законам детективного жанра надо рвать там, где тонко? Кто-то, некий обозленный и маниакальный персонаж, цокает за мной на сатанинских копытах и мочит всех свидетелей? А также обладателей нестандартных мировоззрений, способных прорвать блокаду демагогии и тумана? Леха Агопов, Ленчик Догадов, Серж де Жильцон – кто дальше?

Или же этот кто-то ходит впереди меня…

Лена??

Я порывисто отсек эту мысль. А то я любитель замешивать в голове дикие ингредиенты и циклиться на болевых фантазиях. А тут прям раздолье для больного извращенца, мечтающего выпить – нафантазировать сошедшую с ума от горя и пьянства жену, ушедшую в теневой мир, как какой-нибудь Бетмен. Бессмысленно все это, на кой черт мстить тому же Лехе Агопову, он к нашей истории причастен постольку-поскольку, только через АА и мои исповеди.

Тем не менее, воротившись домой, я засел за комп и в тысячный раз принялся злобно шерстить соцсети. Лена не появлялась, последний визит приходился на день накануне ее пропажи. Я преодолел очередное искушение написать ей пару слов в надежде на запоздалый ответ, а что конкретно меня остановило – подытожим в более благоприятной жизни. Вместо этого я в который раз стал разглядывать наши семейные фото у нее на странице. Все снимки, где фигурировал я, объединялись двумя категориями: я либо с дымящейся сигой меж пальцев, либо с маячившей в угловых секторах банкой пива. Иными словами – кирной. Лена же, хоть и курила в полтора раза больше меня, нигде не отметилась с цигаркой – привычка шифроваться укоренилась в ней прочно. Я разглядывал фото, напополам с меланхолией, напополам с острой болью, где мы пялились в объектив, по большей части с ухмыляющимися во весь рот детьми в охапку, и мы понятия не имели, что нас ожидает.

Потом я вспомнил, что под сукном имеются еще старые черно-белые фото, которые Лена приволокла в незапамятные времена вместе с прочим приданым, состоящим из сумки со шмотьем. Я полез по шкафам и в одном из них обнаружил фотоальбом в самом углу, под барахлом, о котором никто не вспоминает. Отпихнул в сторону старый зимний спортивный костюм, выковырял из угла парочку завалявшихся цыцулек дяди Романа и извлек альбом на свет. На картонной обложке празднично-клоунским манером было выведено «На долгую память».

Итак, полистаем, что же мы имеем на долгую память в нашем долгом ящике? Помимо фотографий юной Ленки, выглядящей такой греховно-прекрасной, что у меня заныло под ложечкой, ее детских фото на утренниках и на семейных торжествах, в обнимку с домашней кошкой, которую звали Заноза и которая сейчас в кошачьем раю упарывается «Вискасом», мы имеем кучу невзрачных типов и матрон. Степан Антонович ака Крякало в молодости, в брюках клеш – уже тогда франтоватый и степенно-равнодушный. Римма, сводная сеструха Степана Антоновича, еще относительно худая и не взвалившая на свои плечи никчемного Димарика Лентяйкина. Отсутствовала мама Лены: с целью устранения травмирующих флешбеков альбом был тщательно прооперирован и теперь зиял пустыми страницами с вырванными фотками.

Прочие незнакомые персонажи страны воспоминаний... Вот коротконогий мужик на пару с унылой теткой, оба не отягощенные стратегическим складом ума, на черно-белом истертом фото с виньеточной датой в углу – 1958 год. Раритет. Я вспомнил, как Лена показывала мне это фото, на нем ее дед с бабкой по материнской линии. Держатся так, словно их поймали по отдельности за руку на улице и попросили спозировать для фото, и теперь они изо всех сил наигрывают знакомцев, но тщетно. Я перевернул фото и узрел еще одну, почти выцветшую за давностью лет, надпись на обороте, сделанную шариковой ручкой: Челябинск-40. Что-то такое мелькнуло в памяти. О чем-то Лена мне кратко поведала в качестве комментариев к фото, но я был либо слишком озабочен ближайшим походом в магаз, либо уже нагрузился под завязку, чтобы запомнить.

Вместе с фото я вернулся к компу и погуглил, что за зверь. И, наконец, вспомнил! Челяба-40, иначе – Озерск, закрытый город, где случилась знаменитая Кыштымская техногенно-радиационная авария, прародительница всех последующих чернобылей. Название «кыштымская» она получила по причине отсутствия официального существования города Озерск, посему выбрали название ближайшего населенного пункта, – все по шпионским догматам «Операции Ы», чтобы никто не догадался. Громыхнуло в 57-м году, когда вышла из строя система охлаждения емкости хранения отходов. Последующий выброс и распространение радиации получили название Восточно-Уральского радиационного следа. Это когда ты живешь без задней мысли, строишь коммунизм, ходишь на работу и планируешь отпуск, покупаешь блесну для рыбалки и читаешь по утрам «Правду», но ты уже труп, только пока не в курсе этого. А твоя беременная жена на пятом месяце, чьи показатели и анализы на сто процентов положительные, обречена родить больного или мертвого ребенка. А рыба, которую ты наловишь из реки в ближайшие выходные, убьет не только твою семью, но и всех соседей по подъезду. Как-то так.

Пострадали Челябинская, Свердловская и Тюменская области, смертельному облучению подверглись сотни людей, в первую очередь сотрудники химкомбината «Маяк», где и случилась авария, в большинстве своем – военнослужащие или работники МВД. Полегло также бесчисленное множество безымянных зэков, оперативно стянутых для ликвидации аварии – но кто их вообще будет учитывать и вспоминать добрым словом? Еще тысячам советских товарищей пришлось в панике срываться с насиженных мест, чтобы начинать жизнь с чистого листа за много километров от родного дома. 23 населенных пункта просто перестали существовать – их элементарно зарыли в грунт, превратив в объекты раскопок для археологов будущего, причем с миной замедленного действия, поскольку радиация никуда не уходит. Сидит там веками, под землей, и ждет своего часа.

Кыштымская катастрофа имеет 6 баллов по шкале опасности из возможных семи. Озерск, Чернобыль и Фукусима – вот трехглавая радиационная гидра современности, сеющая напропалую смерть и увечья. Поначалу пытались замять, образовавшееся радиоактивное свечение, видимое аж в Челябинске, признали аномальным «полярным сиянием», а столб черного дыма от взрыва – мистификацией и происками врагов народа. Тем не менее, масштабы трагедии не позволили утаить произошедшее, к тому же шпионаж забугорных держав тоже не дремал. Повышенная секретность объекта и, как следствие, запоздалая эвакуация привели к непоправимым последствиям. Как для жителей, так и для биосферы.

Еще вспомнилось, как Лена говорила, что деду с бабкой на этом фото не больше 25-ти. Просто невероятно, поскольку выглядели эти двое как аксакалы, прошедшие революцию, голод и две войны. Какую функцию выполняли данные человеки в Озерске, были ли они прикрепленными жителями города или оказались там по служебной необходимости, как удалось вообще пронести оттуда фото, если город был засекречен под семью комиссарскими сургучами, - всех этих деталей Лена не знала. От родной же мамы к ней перешло крайне мало семейных историй и легенд и слишком много – алкогольного наследия и психологических ран. Я бесполезно покрутил фото в руке еще немного для приличия, улавливая флюиды, потом пожал плечами, убрал в альбом и заныкал альбом на место «на долгую память».

Мой топорный замысел, - если и существует некая логика в цепи несчастий, что перечеркнули развитие моего рода, то ее следует искать в династии Лены, - стал обрастать набросками. Что если эти люди на фото, выглядящие, как начинающие колхозные забулдыги, на самом деле – обладатели мощных способностей сливаться с толпой и скрывать свою истинную суть? Именно тех способностей, которые являются ключевыми для разного рода шпиков на гособеспечении. Иными словами, не являются ли Ленины дед с бабкой – секретными военными сотрудниками при должностях и положениях? А то, что молодой возраст, – времена были такие. Я ж глядел «Рожденная революцией», где тупо пацаны взвалили на себя ношу по очистке городов от бандюганов. 58-й год – это махровое время. Сталинизм еще в приоритете в умонастроениях народа, невзирая на хрущевскую оттепель. Полным ходом идет индустриализация, научные изыскания, каких-то три года остается до полета Гагарина, атомная энергетика цветет полным спектром, уже взлетел турбореактивный ТУ-104, уже открылась и работает станция «Мирный». Это вам не тик-токи в интернетах выкладывать; советские атланты, которых скромно именуют товарищами, рисовали будущее с помощью лопаты и транспортира, и целая страна зиждется на их наследии до сих пор. А значит – вопрос кадров насущен, как никогда. Даже в 58-м малолетний пацан вполне мог стать Гайдаром и войти в вековечные анналы. Возраст не имел никакого значения, к тому же человеки на фото явно повидали виды, 25 им или не 25.

Что если им были доступны тайны? Мы каждый раз, снова и снова, пытаемся мерить короткими сиюминутными хрониками, мы ищем ответы вокруг себя, в себе, в своей жизни, мы часто не учитываем такой весомый фактор, как груз поколений. Хотя я сам пенял Лехе Агопову, когда он пытался как-то ранжировать алкоголиков. Когда я был юным и не в пример куролесом, я никогда не понимал этой фразы: дети отвечают за грехи отцов. Мне это казалось дикостью и сущей кривдой. Какие-то церковно-зомбические веяния, в основе своей продуцирующие запои. Но теперь, пожив достаточно и не утратив способности находить логические связи, я вынужден признать, что доля правды в этой максиме есть. Почти все мудачье, которое я помню по детству - всякие неадекваты, бандосы, тираны, психи и абьюзеры, - получили в итоге равноценную судьбу, иными словами – не сложилось. А у кого сложилось – внезапно беды обрушились на их детей, и все вокруг качают головами и недоумевают, и всем невдомек, что причина в том, что батя этого терпилы когда-то в детстве годами травил одноклассника и сломал ему судьбу.

Причем сам об этом даже не помнит! А вот Боженька все помнит: на́ тебе штык в ребро, гнида!

Этот Озерск еще на дальних горизонтах… Какие грехи протянулись из 57-58-х годов вплоть до того дня, когда мы с моим Лешкой беззаботно шагали в сторону дома – он на самокате, я бухой и довольный после удачного примирения с Кандибобером? Искушение обвинить себя и списать все на алкашку оказалось самым легким способом не думать обзорно и зашорило мне мозги. Вообще, пострадали ли предки Лены в той далекой аварии или их обошло? Черт, а я ведь даже не в курсе, какой была девичья фамилия Лениной мамы!

Короче, я думал и думал, раскладывая в голове бессвязные пасьянсы, а потом от безысходности взял, да и позвонил Алиске.

Продолжение следует...

Его номер сохранился в телефонной книге, и я тут же ему набрал.

- Слушаю?

Я вмиг набросал в мыслях его недружелюбный портрет и длинные пеликаньи ноги в брюках хаки, втиснутые в кошмарные армейские боты. На дальних фронтах ничего нового, и Роберт остается таким же отстраненно-небратским, судя по тону.

Я назвал себя, и он меня узнал. Мне, видать, удалось отличиться в череде истеричных и сопливых родственников потеряшек.

- У меня нет новостей, мы свернули поиски еще два года назад,- буркнул Роберт, предупреждая любые мои начинания.- Все вопросы – к полиции. Дело еще не закрыто.

- Я не об этом, - поспешил вклиниться я, а то чего доброго бросит трубку.- Я хотел спросить… Ну, короче, не было ли в моем деле чего-то странного? Чего-то, что топорщилось? Вроде лезет в глаза, но не ухватить. Чего-то такого.

Я ожидал молчания или встречных дознавательных алгоритмов, но Роберт лишь вздохнул и пробурчал:

- Там все было шибко странным. Начиная со странного папаши, который пробухал сына. Вы уж не обессудьте, но говорю, как есть.

- А я и не в претензии. Я виноват, и спорить не собираюсь.

- Я готов принять потерю ребенка. Их теряют тут и там, как фантики, и трезвые родители теряют детей гораздо чаще, чем пьяные. Но то, что память отшибло до утра, - такое мне встречается впервые. Неужели никакого всплеска? Даже позже, со временем?

- Вообще ничего,- признал я.- Пустота.

- И почему ваша жена не позвонила вечером, чтобы проверить, как вы добрались? Она же видела, в каком вы состоянии…

Роберт помолчал, тяжело дыша. У меня создалось впечатление, что он либо тащит на загривке мешок, либо тягает гантели.

- Как правило, бесследно теряются дети в двух случаях,- продолжил он, перекинув мешок на другое плечо, или что у него там было, может, труп.- Их убивают родственники и закапывают хрен знает где. По большей части они все потом колятся, и тела находят, но уже ничего не исправить. Морально устойчивые люди, образованные, думающие - родных детей не убивают. Убивают и калечат их предки-маргиналы, соответственно, логики или умения скрывать улики у них ниже плинтуса. Исключение составляют психопаты. Они могут быть очень умными, их не расколешь никакими средствами. В этом случае улик не остается, дела висят годами, но мы все знаем – все, кто причастен к поиску,- мы знаем, кто виноват. Вырабатывается особое видение. Вот он стоит перед тобой, убитый горем родитель, в фетровом пальто и шляпе с полями, с тросточкой, профессор или общественный деятель, душа компании, любимец публики, непьющий, даже не рыбачивший. Но ты смотришь на него и тупо видишь: он! В их случаях тела детей не находят никогда. Но таких дел – один-два на миллион.

Вторая причина – ребенок сам забредает в какую-нибудь глушь и проваливается в яму, в колодец, в коллектор, под лед, на него нападают собаки или медведи и растаскивают по костям. Если поисковая группа не нашла тело по горячим следам, то можно ждать годами, пока на останки набредет какой-нибудь грибник. Или не дождаться вовсе.

У вас же – другая ситуация. Налицо явное похищение. Дело должно было стать бомбой, греметь во всех сводках годами, но как-то быстро задохнулось. Не исключено, конечно, что сыграло роль всеобщее головотяпство. Я был уверен, что двое подозреваемых – это уже 90% раскрытие. Но ошибся.

- Двое?- Я охренел и замер.- Откуда взялись двое, раньше не было ни одного? Забейворота мне ничего такого не говорил.

- Он и не мог говорить,- хмыкнул Роберт.- Дело о пропаже вел другой следак. Забейворота вел тебя.

- Точно…

- Пить меньше надо,- деловито заметил Роберт.

- Почему тот другой следак меня не вызвал?

- Во-первых, тайна следствия. Во-вторых, папаня нестабилен и может наворотить дел. Его, кстати, поперли недавно из органов – следователя этого. Говорят, за превышение. Но в реале какие-то местные чистки. Он уже не живет в нашем городе, куда-то переехал, так что концы в воду. Это, конечно, никак не связано с вашим делом.

- А то, что ваша организация тоже не сообщила мне про подозреваемых – не странно?- начал я психовать.

- Наша, как вы выразились, организация старается сохранять баланс,- миролюбиво заметил Роберт.- Тайну следствия никто нарушать не будет. К тому же лично я ожидал, что вы с женой поднимете вой до небес в соцсетях, чтобы Бастыркин возбудился. Но вы молчали, и я грешным делом подумал, что у вас самих рыльце в пушку. Либо вас запугали, и тут замешана какая-то серьезная третья сила.

Я решил не накалять в этом направлении и пару раз глубоко выдохнул.

- И что за подозреваемые?- спросил я.

- Тот парень, который нашел самокат вашего сына за городом, рассказывал. Он возвращался с дачи и приметил самокат. А позже он вспомнил, что по пути на дачу двумя часами ранее он видел примерно в том же месте фургон «Газель» и какого-то мужика. Говорит, запомнил, потому что место не стояночное, и он еще подумал, что-то стряслось с тачкой.

А еще там регулярно паркуются для потрахушек, подумал я. Причем в основном несвободные пары. Как по мне, припаркованная тачка на Малой Объездной не такое уж редкое явление, чтобы цепляться за память.

- И что в итоге? Что за мужик с «Газелью»?

- Хрен знает. Номер-то свидетель не запомнил. Так, мазнул взглядом да покатил дальше. Сколько у нас мужиков с «Газелями»? Видимо-невидимо.

- А кто второй подозреваемый?

- Типа он же,- буркнул Роберт.

- В смысле? Не понимаю…

- Вы много знаете людей, которые останавливаются на трассе из-за бесхозного самоката? Или кто запоминает всякие припаркованные «Газели»? А еще там вдоль Объездной гаражные ряды, и наличие на обочине самоката, как и припаркованной тачки, может быть вполне объяснимым. Тысяча человек проехали мимо, и вдруг находится один сознательный… Может, и не было никакой «Газели». Мы знаем о ней только со слов свидетеля, а свидетель сей довольно мутный.

- Погоди!- Я лихорадочно пытался увязать в голове информацию в кокон.- На кой черт ему тогда давать объявление о находке? Зачем привлекать внимание этим самокатом?

- Люди какой только дичи не творят, - охотно пояснил Роберт. - Тем более преступники. Один алкаш убил свою дочь и закопал в лесу. А когда набежали поисковики и менты, то испугался, что запрятал тело недостаточно хорошо. И вот этот гений преступного мира нажрался вечером и пошел перекапывать тело подальше в лес. Просто повел за собой оперов до места преступления и сдал сам себя с потрохами. А тут самокат. Может, чувак хотел перестраховаться с этим самокатом? Поднялся шум, он запаниковал, начал совершать ошибки. Умные преступники только в книгах бывают, в основном это долбени с парой кривых извилин, логики от них не жди. Тем не менее, следователи его пробили, этого наблюдательного водилу, он был чистым. Могли бы нажать посильнее, но тут уже не моя епархия.

Я вдруг впервые задался вопросом: а где самокат? Лешкин самокат? Я смутно помнил, как самокат приобщили к делу в качестве вещдока, но потом его вроде бы должны были нам вернуть. Или не возвращают, пока дело остается открытым? В каких хранилищах осел в результате многострадальный самокат моего сына и где пылится теперь?

- Вы ведь были там,- утвердительно насел я на Роберта.- Вы ездили к свидетелю в тот день, когда наткнулись на объявление. Знаете его адрес.

- Ты опять бухой, что ли?- недовольно огрызнулся мой неблагосклонный собеседник.

- Давно уже нет. Пролечился.

- Все равно, даже не мечтай. Он потом влегкую на меня в суд подаст и выиграет. А если ты ему еще и морду набьешь, мне хана как волонтеру. Меня выпнут из всех сообществ за такие выкрутасы.

- Ты помнишь пожар в детском доме пару лет назад?- спросил я его, тоже переходя на «ты» и стараясь сохранить нейтральный тон.

- Конечно… Все помнят.

- Мой второй сын был среди погибших. Его изъяли на время по глупости, по недоразумению. И тут как раз этот пожар. Поджог. Слушай, Роберт, я не уверен, но какая-то хрень происходит. Во что-то моя семья впуталась, во что-то серьезное и опасное. И у меня ни единого ответа, одни вопросы.

- Звездец!- выдохнул тот и надолго замолчал. Продолжал тяжело дышать в трубку, таща свой непомерный куль на загривке.

- Ты же сам сказал, что следак больше не работает,- взмолился я.- Никто и не свяжет мой интерес с тобой.

Роберт вздохнул.

- Поклянись, что меня не впутаешь.

Я сделал это. Роберт перезвонил мне через пять минут и продиктовал контакты нового персонажа моей истории, Сергея Жильцова. И так уж совпало, что был сей Жильцов жильцом дома по бульвару Космонавтов, где мы с Лешкой угодили в слепую зону и где, по предположению, произошел киднеппинг. И об этом Роберт и вся его команда тоже умолчали в свое время. Он даже сейчас не стал подчеркивать этот факт, предпочтя, чтобы я сам заметил и озадачился еще одним вопросом вдобавок к вороху имеющихся. Хотелось бы послушать умозаключения следаков по поводу данного совпадения, того же Забейвороты, раз уж прямой следователь отчалил по несоответствию, но я сомневался в возможности конструктивного диалога с представителями органов. Особенно теперь, по прошествии времени.

Продолжение следует...

- Да ладно!- Она театрально всплеснула руками.- Поздновато будет.

- В смысле?

- Умер Ленчик,- обрушила она на меня новость.- Нет больше Ленчика.

Она провела меня на кухню, которая обрастала все той же мебелью, что и ранее. Я понуро и подавленно влез за стол. Но помимо шока от известия меня едва не разобрал смех. Это уже реально смешно, все это моровое поветрие вокруг моей персоны. Театр бабки Шапокляк какой-то! Или же я проклятый навеки Медным богом?

Катюха разлила нам чай в замызганные, вовсе не агоповские, кружки, после чего отстраненно поведала мне детали произошедшего.

Деградация Ленчика развивалась по всем хрестоматийным канонам. Некогда оригинально мыслящий, подбухивающий абсент и любое пойло, слоняющийся между витринами в магазине бытовой техники, Ленчик в итоге скатился к законченному солевому наркоману. Начав путь с «травки», он постепенно экспериментировал с кучей всего. Названия ни о чем мне не говорили, я далек от темы наркоманства, за исключением периода, когда хоронили Артемку. А вот Леха Агопа, вероятно, оценил бы вовлеченность Ленчика по достоинству. В конце своего многотрудного поиска Ленчик уперся в «соли», на них и почил в бозе. За то время, пока мы не виделись, пока я одного за другим терял и хоронил своих любимых и родных людей, Ленчик угорал дома, не работая, ничем не занимаясь, прожигая Катькины заработки. Если же отказывала спонсировать, измывался изощренно.

- Однажды он меня связал, примотал голову скотчем к доске, чтобы я не рыпалась, опустил на спину,- равнодушно излагала Катька, а я покрывался мурашками от ее откровений.- Сказал мне, что любит и никогда не сможет ударить. Но если я не дам ему денег, он насрет мне на лицо.

- Ленчик?!- вскричал я. Мне вспомнилось, как у меня дома он ржал над каждой дебильной шуткой и бухался лицом в голые Катькины ляжки.- Да ладно!

- Было и хуже. Это уже был не тот Ленчик, которого ты помнишь. Но ты хоть можешь его помнить нормальным. А я уже нет. Каждый раз вижу только обдолбанную морду. Вспоминаю тот вечер, когда вы нас сняли. Я же не хотела идти никуда гулять, подружка уговорила. И могло вообще ничего не случиться. Слава богу, я хоть детей от него не родила.

Последние полгода жизни Ленчик, разгадав вселенский заговор, активно стремался спецслужб. Координаторов. Он называл их координаторами. Якобы есть группа надлюдей, контролирующая развитие цивилизации только в отмеренном русле. А координаторы – исполнители данного механизма. Раньше координаторы сплошь рядились под церковников, тем самым выведывая тайны людей и вкладывая народу в головы определенную программу развития. Убеждали, как следует себя вести, как думать и даже что чувствовать. Те, кто не велся,- погибали странным образом. Как Леха Агопов, к примеру.

Когда церковь начала терять позиции, встал вопрос о создании силы более могущественной. И такая сила была создана: Интернет. Где человек, как на ладони. Вся его жизнь, вся подноготная, все мысли и тенденции. Ленчик утверждал, что сумел взломать закрытый сайт, через который можно не только наблюдать, но и управлять определенным человеком. Сайт работает на уровне информационно-биологических технологий и связан с информационным полем земли по зашифрованному каналу. На следующий день Ленчика уже заблокировали, однако он успел взломать какой-то там хитрый код, после чего у него открылся третий глаз, как у гребаного ракшаса, или кто у них там сверкал глазом.

Ленчик засветился, и им заинтересовались координаторы. Дальнейшие подвиги Догадова напоминали крепко сбитый триллерок. Он втемяшил себе в голову, что воздействие на людей извне происходит на основании биометрических данных, собранных камерами мобильных телефонов, ноутов, компьютеров, уличными камерами, камерами банков и прочих учреждений. Он же в свое время бытовой техникой банчил, знал че-почем - хоккей с мячом. Сначала Ленчик начал заклеивать «око Саурона» у всех домашних устройств. Потом стал замазывать свои воинственные очечки какой-то дрянью, типа гуаши, оставляя крошечные щелочки для глаз. В аккурат, чтобы монитор помещался. И натыкался потом на углы и на Катьку, собирая и раздавая шишки. Зато ему удавалось исказить свой биометрический портрет и не поддаваться влиянию координаторов, пускай от постоянного прищура он и превратился в кривоватого подслепыша.

Однажды Катюха забурилась в ванную и застигла там Ленчика, глубокомысленно примеряющего лезвие ножа к своему лицу. Он сказал, что если сгладить черты лица физически, координаторы заманаются его зомбировать. А если срезать лицо, то он будет им неподвластен на веки вечные. По глобальному звездецу это явно перевешивало фекальное насилие, и Катька твердо уверилась, что нужно линять. Ленчик ведь не остановится на достигнутом, если покромсает себе морду. Обычно таким людям снисходит озарение и истовая потребность спасать других. Особенно тех, кто поближе.

Но осуществить исход Катюха не успела, потому как Ленчик вскорости исполнил свой собственный. Итоговый и загадочный. Так-то он почти не выходил из дома, только за дозой и в магаз за сладостями, которые составляли 80% его рациона. А потом – юрк! – и назад до хаты, пряча морду в капюшоне, чтобы координаторы не словили его по спутнику или через беспилотников. И вдруг канул. Вышел из дома в очередной раз по своим шпионским нуждам, и нет его. Нашли на следующий день за городской чертой, всего покромсанного ножом, при этом ни одной смертельной раны. Умер от потери крови. И ножа нигде нет! Характер ранений плюс Катькины показания свели дело к психозу и паранойе, вызванным злоупотреблением наркотиками, и как следствие – к помешательству и самоубийству. Отсутствие ножа объяснялось многочисленными поверхностными ранениями, после которых Ленчик мог вполне колобродить по местности, посеяв нож в дальнем овраге. Не объяснялось, каким макаром пугливый и догадливый Ленчик Догадов вообще оказался за городом и откуда взял нож, ведь все домашние ножи оставались в домашних же ножнах.

- Я, блин, поверить не могу! - искренне вскричал я, еще раз прокрутив в мыслях прежнего Догадова и его ироничные очечки.

- Предки его до сих пор меня терзают. Пытаются ответственность на меня повесить. Типа это я его довела. Тоже не верят. Я ж его прикрывала до поры до времени.

- Значит, ты теперь одна,- пресно прошамкал я, чтобы хоть чего-то прошамкать.

- Не засижусь!

- Так-то да, согласен. Ты молодая еще, все сложится. Всхуднуть только не мешало бы.

- Звездец ты галантный!- окрысилась Катюха.

- Ну, я так…- Я не стушевался, потому что витал в дальних областях. Если точнее, я думал о Лехе Агопове, который поначалу тоже вещал о программах и теориях заговора, а потом внезапно преставился.

- Ты вообще какими судьбами?- спросила Катька таким тоном, каким намекают на честь и нехватку времени.- Опять курнуть захотелось? У меня есть, кстати? Будешь? Помянем Ленчика его же зельем.

- Не…- Потребовалось мощнейшее усилие, чтобы преодолеть острую тягу накуриться с Катькой вдрыбаган. Но я точно знал, что любое изменение сознания снова приведет меня к рюмке. Мы уже проходили с Катькой этот этап, когда после туалетного секса я бесславно завершил мучительную попытку №2. Почему я продолжал держаться трезвым? Что в моей гребаной и ущербной жизни было такого, чтобы держаться за нее? Вероятно, подсознательно я надеялся, что вернется Лена. Когда мы выздоровеем и избавимся от демонов поодиночке.- Я к Ленчику по старой памяти.

- Ко мне не хотелось по старой памяти?- ехидно намекнула Катька, но я состряпал непонятки, и она надулась.- Как сам вообще?

- Я тоже теперь один. Лена ушла.

- Чепатый мафон! – произнесла Катька коронную фразу мужа, и меня резанула короткая ностальгическая боль.- Давно пора. Вы же с Ленчиком два сапога пара.

- Может, и пара,- не стал я возражать.

- Дети с кем?

Я напрягся. Так-то я уже допетрил, что Катька не в курсах о моей судьбе. И неудивительно, ей своей поломанной хватает.

- По-разному,- уклонился я от острой темы.

- Видела, кстати, на днях твою тещу. Она мне ничего про ваш развод не говорила. Тоже чет темнила и молола всякий бред.

- Кандибобер?!

- Угу…

- А ты откуда ее знаешь?

- Ну в смысле, родной? Мы ж на свадьбе у тебя были. Она мне в первую очередь посоветовала сиськи не выставлять, у меня платье с вырезом было. Но потом, когда ты начал тосты гонять и отплясывать по пьяни, все мелочи забылись, ты остался гвоздем программы на долгую память.

- Только не на мою,- буркнул я невпопад.

- Я так поняла, не любит Лену ее мачеха.

- С чего ты взяла?

- Говорю же, несла какую-то чушь. Типа Лена алкашка и всегда ею была. Но я-то помню, что она пила мало. Вы с Ленчиком ужирались в хлам, ну я могла иногда увлечься. Дело молодое. Я просто машинально начала ее защищать, и тут эта краля выдает: а ты знаешь, что мы даже ее в реабилитационный центр хотели поместить? Правда, что ли?

- Нет.- Я помолчал.- Не правда.

- Вообще дикость какая-то. Мне, почти незнакомому человеку, бренчать о таких вещах. И какой смысл ей мне врать?

А вот это вопрос номер один на повестке дня! Сместивший все прочие загадки, включая Леху Агопова и Леонида Догадова. Все-таки мозги у меня копченые, до проницательности Агопы мне как до Ибицы. С чего я вообще взял в своих аутомазохистских измышлениях, что причина моей злополучной судьбы во мне или в моих родичах? Что если червоточина именно в родне Лены? В Кандибобере, например? В Степане Антоновиче? В гребаном Димарике или в его жене Римме? В самой Лене? В ее родной матери, которая по пьяни могла натворить таких чудес, что хватит на десять поколений?

Продолжение следует...

Она говорит рублеными фразами: создается ощущение, что предложения изначально предполагались длиннее, но где-то на полпути маршрут перестроился.  Мы курим с ней возле шикарного кафе под названием «Филини» на Первомайской, в котором мы, члены группы, устроили поминки безо всяких спиртосодержащих основ. Поминальная трапеза ограничилась чаем и пиццей, но аппетит сегодня почти у всех отшибло напрочь. Это всегда боль и шок – потери в рядах. Смерть товарища по «АА» пробегает поминальным звоном по остальным, толпящимся в условно трезвой очереди ко Всевышнему. Многие ездили перед этим на кладбище, но я не ездил. В моей жизни хватало похорон.

Недавно прошел дождь, и теперь солнце активно выпаривало улицы. Народ тщательно обходил лужи, выделывая пируэты. На Алиске – черный кардиган и черные брюки. Ростом она немногим ниже меня, а когда на каблуках – почти вровень. Отметка настоящей дылды, ведь во мне так и осталось два метра; растворение в запоях многих килограммов на скелете не отразилось. У нее нос с горбинкой и на левой щеке – шрам. Она его особо не стремается, но ни разу на собраниях не упомянула, откуда он. Что ж, шрамы – излюбленные аксессуары нашего брата. Моя левая рука подтверждает реакцией на тот же дождь.

- Лешка говорил, вы с детства знакомы?

- Околачивались дворами.- Я пожал плечами, разглядывая вывеску ювелирного центра напротив. Я часто замечал этих двоих, Леху и Алиску, шушукающихся перед или после собраний. Поэтому спросил прямо:- Вы встречались?

- Мы не спали, если ты об этом. Так вышло, что моя спонсор забухала, когда я была на 4-м шаге Программы. Автоматом никого не нашлось, кто бы ее заменил. Прерываться на 4-м шаге чревато, так сам окажешься на стакане. Лешка довел меня до 10-го шага, хоть у нас и не приняты межполовые отношения. Но выбора не было. Сначала мы договорились, что поработаем временно, но потом втянулись и поняли, что у нас контакт, и нет смысла опять все переиначивать.

Она покосилась на меня и предложила:

- Пойдем в машину, там поговорим.

Ее тачка стояла неподалеку от кафе, старенький Логан с механической коробкой. Мы влезли внутрь, и я почувствовал себя уютно. Тут можно было курить, о чем уведомила Алиска, и я тут же сделал это, тщательно прикрывая при этом обломки зубов.

- Так о чем вы говорили?- спросила она.

- Леха делился со мной теориями про бухло,- уклончиво ответил я, не зная, насколько Алиска в теме.

- Он был уверен, что алкоголики – неизбежные отходы человечества,- заявила та.- Как с атомной промышленностью. Людям необходима атомная энергия, люди с удовольствием ею пользуются, но люди не хотят знать, куда деваются радиоактивные отходы. А мы ведь не в космос их отправляем, закапываем где-то тут, у себя под боком. С алкоголизмом – такая же петрушка. Люди не хотят париться по поводу забулдыг, не хотят смотреть в их сторону. Потому что по сути своей алкоголь необходим человечеству. Как свет или огонь. Лешка предполагал, что в основе алкоголя лежит некая программа на информационном уровне. Которая при правильном употреблении должна усиливать связь с Космосом. Почти нет на планете человека, который бы хоть раз не отведал бухловатого. С алкоголем устанавливаются некие внутренние настройки. Однако те, кто не знает меру, превышают порог полезности. И то, что должно помогать, убивает. Все настройки разом сбиваются, человек уже не в состоянии самостоятельно выпутаться. И только Программа АА создана таким образом, чтобы нейтрализовать негатив от бухла. Других объяснений чудесам, которые творит программа «12 шагов», просто быть не может.

- Получается, мы – спасители человечества,- без особой радости подытожил я. В памяти мелькнул самокат моего сына, и я испытал резкую боль в сердце.

Алиска не ответила, и какое-то время мы курили, созерцая зеленую аллею вдоль Первомайской, по которой мы в незапамятные времена так любили колобродить с Ленчиком. По исповедям на собраниях я был в общих чертах осведомлен, что она собой представляет. Алиска в смысле, а не аллея вдоль Первомайской. Ей под сорок, никогда не замужем, без детей. Ходит в спортзал, промышляет дизайном интерьеров, в основном специализируется на квартирах, работает на фрилансе со свободным графиком. В отличие от меня, кушающего водку наравне с хлебушком и возглавляющего когорту функционально-бытовых алкоголиков, Алискину функциональность периодически отшибало напрочь. Она принадлежит к тем алконавтам, которые теряют любое разумение и тормоза, даже если первая капля всего лишь упала им на нос, и чередуют периоды запоя с ожесточенной трезвостью. Ей довелось испытать все прелести безумия, которому подвержены чувствительные персоны.

Как и Леха Агопов, Алиска дважды попадала в автоаварии. Прежде чем она научилась не реагировать по телефону на служебные звонки, она похерила себе кучу перспективных заказов, а однажды даже по пьяни умудрилась набить заказчику морду! Редкий запой обходился без барагоза с ее стороны, однако положение риз ничуть не придавало ей сил и ловкости, а с точностью наоборот. Плюс ко всему в партнеры по рукопашной Алиска чаще выбирала мужиков, так что и отхватывала люлей по уставам домостроя, а потом шкерилась дворами и за черепашьими линзами. Дважды она подвергалась групповому избиению, однажды – групповому изнасилованию. А еще она перла алкашку из магазинов. Смысл платить за будущую мочу? Ни разу не попалась. Ей везло.

Очухавшись и проблевавшись, Алиска с сумасшедшей яростью начинала наверстывать упущенное. Перед кем могла преклонить голову – преклоняла, рассыпаясь в извинениях и клятвенно уверяя, что больше никогда так не будет. Шла в спортзал, быстро возвращала форму. Заключала договора, руководствуясь правилом: никогда не говорить «нет». Даже если работы и без того громадье. Сидела днями и ночами без сна за своим ноутом, вырисовывая шторы и светильники, всякие потолки и карнизы. Ныряла с головой в любовные романы с правильными кентами, обладателями позитивных характеристик и знаков отличия на лацканах. Подавляла при этом зевки и рисковала умереть со скуки, но упорно и истово верила в спасение именно через такие сердечные связи. В результате срывалась на какой-то истеричной ноте, перечеркивая все, чего достигла. Чтобы в следующий раз прыгнуть выше, а потом – еще выше. Долгое время Алиске удавалось сохранять ритм «два шага вперед, один назад». Ей по-прежнему везло.

Как и в моем случае, везение закончилось с треском. Во время очередной аварии погиб человек. Виноваты были оба, однако Алискино опьянение перевесило чашу весов, и она отправилась на долгие два года в колонию-поселение. Отделалась, впрочем, всего годом и вышла по УДО. Так что мы с ней оказались побратимами в плане уголовки, и стоять нам на одной ступеньке на Страшном Суде, отвечая за содеянное. Вернувшись из колонии, Алиска сделала выводы и ни разу больше не садилась за руль пьяной. Но если вы думаете, что она бросила пить, то вы ни хрена не поняли в этой жизни.

- Я поспрашивала соседей,- сообщила Алиска.- Лешкиных соседей. Менты никого не опрашивали, и вообще никакого дела не заводили. Перепив тут налицо, так что без уголовки. Но я потом пришла и порасспросила.

- А зачем?- удивился я.

Она нервно передернула плечами, и ее объемная грудь колыхнулась. Наверное, в прошлой жизни это показалось бы мне сексуальным. Но с некоторых пор большинство эмоций во мне претерпело дистилляцию.

- Он уже несколько лет не пил. Ты видел глянец у него дома? И к своей жизни он относился ровно так же. Зациклился на совершенстве, и любил себя такого, любил трезвого, даже вычурного. Возможно, между нами что-то могло проскочить, мы оба несемейные. Но Лешка не хотел отношений, избегал их. Он боялся, что в отношениях может потерять свое совершенство, сойти с пьедестала. И как результат снова присядет на бухловатого или схватится за шприц. Он тщательно отслеживал себя и не хотел возвращаться к прошлому. Он не мог просто так напиться, ни с того ни с сего. Если вдруг стряслось что-то серьезное, он мог позвонить любому из наших и каждый бы его поддержал. Но он никому не звонил. От всей истории тянет какой-то подставой.

- И что соседи?

- Говорят, видели его накануне. Два каких-то бородатых кренделя выгрузили Леху из машины возле подъезда. Он уже был бухим, шатался. В руках пакет, в котором знамо чего.

- Бородатые? Чеченцы что ли?

- Я хрен знает, чеченцы или таджики. Какие-то кавказцы. Но он не дружил с кавказцами, я бы знала. Или это случайная встреча? Или познакомились в баре? За каким чертом они его довозили, если просто малознакомые? По доброте душевной?

Она посмотрела на меня.

- Ты же знаешь, Леха продвигал разные странные темы. Он пытался откопать причины подавляющей лояльности к алкоголю во всем мире. Но он не просто бурчал на собраниях группы. Он встречался с наркологами, беседовал. И даже пытался пролезть в администрацию города со своими неудобными вопросами. Что если он залез в область, куда залезать не следовало?

- Заговор?- Я вдруг понял, что голос у меня охрип.

- Может, и не заговор. Может, дело вовсе не связано с алкоголем, а элементарное взяточничество и халатность. Я не знаю, какие вопросы он задавал. Но не могу избавиться от ощущения, что его как будто убрали с глаз долой.

Мы обменялись с Алиской номерами телефонов, после чего отправились каждый в свою сторону. Она предложила меня довезти, но я отказался, мне нужно было проветрить мозги.

- Своей машины нет?- спросила она.

Я ухмыльнулся.

- Даже прав нет. Не с моей жизнью колесить.

Она кивнула, а я лишь запоздало понял, что своим ответом мог дополнительно кольнуть ее в больное место, которое навеки воспалилось после аварии со смертельным исходом.

Я шагал домой по свежему, омытому недавним дождем городу, и размышлял над тем, что услышал. Я вновь думал о том, как опереточно сложилась моя судьба, что я претерпел такие психологические травмы и океан боли, подобающий Достоевскому. Я ведь был уверен, что это наказание за мое пьянство. Но бухариков вокруг – пруд пруди, а функциональных забулдыг – прорва. И у них не воруют детей, их сыновей не сжигают заживо в детских домах, и даже жены от них не уходят, терпят с крошащимися, сжатыми челюстями. Но если убрать «бухловатого», как любит выражаться Алиска,- где в моей жизни соразмерный грех? Или в жизни моих предков? Кроме как кражей меди с территорий обращавшихся в руины предприятий я ничем не могу порадовать уголовные хроники. А батя всего лишь подстрелил голубя…

Одна фраза Алиски свербила постоянно фоном. Леха Агопов по кличке Агопа полагал, что в алкоголе заложена некая информационная программа. А кто у нас впервые начал буркотеть о странных заложенностях и программах? Еще до всего, что на меня обрушилось? Верно, Ленчик Догадов.

Продолжение следует...