MadTillDead

Вообще непонятно зачем Лизка этот дурацкий стикер налепила. "Ты сегодня прекрасно выглядишь" на зеркале в ванной. Сразу понятно, что зеркало врёт, ведь по утрам я выгляжу как Сквидвард. Серый, опухший, с мешками под глазами. Главная задача найти рот и засунуть в него зубную щётку. И не потерять его потом, чтобы туда же кофе залить.

Намазываю пасту, засовываю щётку в рот, включаю, молчит. Села, сволочь такая, и не дернется даже. Что делать, ищу зарядку, включаю в сеть, ставлю на раковину и нащупываю странное.

В углу раковины лежит серая коробочка с двумя кнопками. Под правой написано "слух", под левой "голос" и записка на весёлом жёлтом стикере "нажми, чтобы отключить". Понятное дело, опять Лизка балуется. Но штука занятная, на ощупь приятный дорогой силикон. В первый раз вижу, чтобы из него проколюхи делали. Вместо чистки ополаскиваю рот, выкидываю стикер, а прибор сую в карман джинсов. Надо будет у Лизки спросить, где покупала.

В вагоне метро народу валом, будто сейчас последний шанс уехать. Стою, в телефон пытаюсь залипнуть, но не могу. С одной стороны в мозг винтом вкручивается истошный детский плач. Кто додумался только в час пик ребенка в метро везти? С другой стороны какому-то старичку приспичило молодежь поучить. Стоит, распинается: "Вот мы, в ваши годы.." Тот, конечно, в наушниках, ничего не замечает, а мне прям физически больно.

На этапе громкого: "До чего страну довели своими играми", ребенок переходит на совсем уж ультразвук. А не заткнуться бы вам всем? - думаю. Руки со злости в карманы пихаю и нащупываю прибор. И такое задорное веселье охватывает, такая лихая сила, что я ухмыляюсь в кулачок и сразмаху нажимаю кнопку "голос". Так тебе, дедуля!

- Станция "Рязанский проспект". Осторожно, двери закрываются, следующая станция "Кузьминки", - говорит металлический голос из репродуктора, а больше почему-то никто не говорит. Дедуля вышел, наверное, ребенка, должно быть, унесли. Красота. Блаженно закрываю глаза, надеюсь, больше никто громкий не зайдёт. И угадываю! Аж до моей станции все вокруг дисциплинировано молчат.

На Кузнецком мосту поднимаюсь наверх и набираю Лизку, чтобы похвастаться приколом. Телефон гудит пару раз, соединение установлено, но Лизка молчит.

- Лиииз! - пытаюсь позвать я, но понимаю, что не могу. Голосовые связки дрыгаются, мышцы ходят, язык шлёпает, а звука нет.

Нажимаю отбой, пытаюсь ещё раз набрать Лизу. То же самое. Соединение и тишина. При этом я слышу машины, шаги, далёкий звон колоколов и.. ни одного голоса. Вот что напрягало меня в этой ситуации. Все молчат.

Открываю новости. В интернете тысяча и один ролик о том, как у людей исчезли голоса. Вот ведущая новостей рассказывает об открытии фестиваля и в следующий момент, она впустую кашляет и не может ничего сказать. Вот стример проходит игру и матерится, в следующий момент остаётся только звук игры. На новостных порталах крупными буквами написано предупреждение: "Без паники! Голос исчез у всех. Создана экстренная государственная комиссия по расследованию изчезновения голосов".

Я сглатываю. По всему выходит, что мой прибор как-то лишил голоса всё человечество. Надо спросить у Лизки, где она его взяла.

Закрываю поисковик и вижу от неё миллион сообщений:

Эй.

Чего молчишь?

В смысле, я тоже молчу?

Какая-то странная хрень.

Я не слышу своего голоса, а звуки слышу.

Люди из соседних кабинетов тоже не могут говорить.

Что делать?!

Зачем ты звонил?

Похоже, в других офисах так же.

Что делать?!

Перезвони мне!!!!

Ты тоже не можешь говорить?!

Тогда напиши!

Получается, не Лизка эту штуку притащила, тогда кто?

Достаю приборчик, осматриваю со всех сторон, но ни одной зацепки там нет. Штука новая, без потёртостей и трещин, на корпусе всего две кнопки с надписями. Втягиваю шею, нажимаю ту, что подписана "голос" и жду. Секунда, две, три, ничего не происходит. Мимо ходят люди, но никто не говорит.

Ладно, - думаю, - а если тебя зажать?

Серия опытов с кнопкой результатов не принесла. Ни зажатие в три секунды, ни зажатие в пять. Нажать на вторую кнопку я, если честно, хотел, но не решился. А взгляд упал на часы, я ж на работу опаздываю.

В редакции было подозрительно тихо. Секретарша Леночка и Денис Анатольевич со своими вечными результатами матчей сегодня на удивление молчали. Гудели системники, клацали кнопки клавиатуры, скрипели подошвы кед о линолеум, а вот голосов не было.

Сперва я поймал себя на мысли, как же тут хорошо, когда тихо. Потом этой же мысли устыдился. С одной стороны мне нравилась безлюдная тишина, с другой было стыдновато, что из-за меня человечество лишилось речи. Я посидел минут десять на рабочем месте, решительно хлопнул себя по коленкам и встал.

Леночка с удивлением посмотрела на мой неожиданный побег, в качестве ответа я написал ей: "Есть информация о том, куда делась речь, веду выездное расследование". И вот честно, не понимаю, как ее удовлетворило это объяснение, я ведь спортивный журналист, а не новостник, но вслед за мной никто не пошёл.

На улице я зашёл в режим инкогнито, отключил определение местоположения и загуглил адрес приёмной ФСБ. Оказалось, что тут недалеко, можно пешком дойти, так что потел я недолго.

Сперва хотел вручить прибор какому-нибудь сотруднику лично, но, каюсь, зассал. Поэтому когда увидел специальный бокс для анонимной передачи улик, дико обрадовался. Дрожащими мокрыми руками и стараясь не дышать лишний раз, я очень аккуратно поставил прибор в бронированный бокс и закрыл крышку.

Вышел, выдохнул и только тут сообразил, что забыл отпечатки стереть, но возвращаться не стал. Ну не могут же у них быть мои отпечатки пальцев, я же ничего не нарушал.

От здания ФСБ я сразу же написал Лизке, что скоро всё будет в порядке, а сам поехал домой. Всю дорогу мне казалось, что за мной следят и только дома получилось расслабиться. Это теперь не моя проблема, специальные люди прекрасно во всем разберутся.

До самого вечера я играл по сети в любимый шутер. Так тихо в голосовом чате не было никогда, слышно было только кряхтение, глотки и жевание. И никаких посылов по матушке, шик!

Лизку с работы я так и не дождался, уснул, а проснулся от мощной лампы, выжигающей глаза.

- Вставай давай, лицом в пол!

Звуки! - обрадовался я, больно царапая щеку о ковёр. - Голоса!

Черная ткань мешка пахла пылью. Интересно, они его стирают хотя бы иногда? Стул, на который меня кинули после долгой дороги на заднем сидении между двумя очень аккуратными сотрудниками безопасности, был жёстким. Когда мешок наконец сняли, передо мной обнаружился стол с тем самым прибором и седой опер.

- Откуда это у вас, товарищ Иванов?

Отпираться было бессмысленно, они, судя по всему, всё знали.

- Нашел утром в ванной. Нажал на кнопку "голос", дальше вы сами знаете. Не выдержал груза ответственности и принес профессионалам. Что я сделал не так?

- То есть просто так в ванной нашёл?

- Да.

- И просто так нажал?

- Ну да.

Опер взял в руки коробочку, покрутил в руках, поднес к глазам и спросил, глядя прямо в глаза:

- Вот эту кнопочку?

- Ну да..

Опер попытался что-то спросить, но только разевал рот, как рыба. Допрос пришлось закончить, с меня взяли письменные показания, да и там фактов было - кот наплакал. На всякий случай меня посадили в небольшую камеру с окном под потолком. Я думал, что от нервов не усну, а на деле вырубился прямо на лавке как только за охраной закрылась дверь.

- Иванов!

Прямо сквозь сон я обрадовался тому, что снова слышу людские голоса и от радости сел, а только потом начал просыпаться.

- Ты тут пишешь, что несколько раз на кнопку нажимал и по несколько секунд держал, когда пытался вернуть всем голоса. Это правда?

- Ну да.

- Ну ты, Иванов.. Слов у меня не хватает. Свободен!

- А сколько сейчас времени?

- Пара часов с допроса прошло. Тебе на работу пора, тут близко, пешком дойдешь как раз.

Родная редакция встретила мерным гудением: Леночка болтала по телефону с подружкой, Денис Анатольевич оповещал всех непричастных о результатах вчерашнего матча. Я написал Лизке, что всё в порядке, а сам зашёл новости почитать. И чуть не застонал в голос:

"Президент грозит врагам новым оружием. Всемирное молчание было только первым шагом! Подробности всё ещё неизвестны, но мы следим за развитием событий".

Во дела! - подумал я, почесал затылок и пошел наливать кофе.

Кофеварка в офисной кухне долго плевалась, но всё-таки выдала нужную жидкость, а вот сахарница куда-то делась. В поисках сахара я распахивал разные дверцы шкафов, но находил только тарелки, пока в одном из нижних ящиков взгляд не наткнулся на знакомый прибор с весёлым жёлтым стикером.

Приятная на ощупь поверхность снова делилась на две кнопки: "Зрение" и "Осязание", а на стикере надпись "Нажми, чтобы усилить в 10 раз".

Я огляделся по сторонам, спрятал прибор в карман и пошёл на рабочее место пить кофе.

- Как же ты хорош! Нет, ты просто бог! Как ты подпрыгнул и снес башку этой твари, - Тони скакал на месте и размахивал руками, показывая как именно всё произошло. - Брат, ты бог.

Отточенным движением головы Дени откинул фиолетовую челку и подмигнул крошечному Тони с высоты своего двухметрового роста. Он знал, что в игре он хорош и наслаждался моментом славы. Все его позы были тщательно выверены, чтобы остальные без подсказок видели: перед ними - победитель.

Битва сегодня вечером не была особенной, обычное прохождение на сто процентов, обычные смертельно опасные враги, которые другим головы откусывают, а Дени могут только поцарапать и то, если доберутся. Просто в этот раз он вышел в игру с друзьями. Собирались они редко, поэтому каждый раз Дени впечатлял всех. В игре он резал, кромсал, попадал прямо в цель с первого раза и обязательно спасал команду, без зрителей не было бы фурора.

Дени коротко глянул на прогресс-бар. Ещё никому не удалось обойти его по очкам. Он удовлетворённо кивнул и стёр бирюзовую кровь с лезвия топора.

- Ребята, был очень рад повидаться. Тони, ты просто красавчик, так пожертвовать собой, это ж надо. Да, команде очков это не принесло, но все равно было красиво. Маякните, если будете собираться. Удачи!

Когда переходник металлически отщелкнул от тела, Дени застонал. Как обычно, первым звуком возвращения к реальности всегда был истошный детский плач.

- Наконец-то! - Ксю оказывается стояла над ним, уперев руки в боки. Под неодобрительным взглядом жены, он выбрался из имитационной игровой капсулы и вытерся полотенцем. Этот гель был крайне неприятным наощупь, к тому же уже использованным, но денег на новый не было. Он и этот-то приволок со свалки отходов для богатеньких. - Я же просила с детьми посидеть, пока я на работе.

- Парни наконец смогли собраться, Ксю. Ты знаешь, они все семейные и нам так редко удается пересечься по времени.

- Ты тоже семейный! Но почему-то постоянно об этом забываешь

- Не забываю.

- Где Ру?

Дени сначала вспомнил как утром провожал дочь в школу, а потом посмотрел на время.

- Чёрт.

- Дени, это не шутки. В районе бродят толпы крыс с чипами, которые воруют детей. Нам нужно провожать Ру. Я забрала её после смены потому что знала, что ты не придёшь.

- Прости?

- Так не бывает, Дени. Тебе нужно либо найти работу либо уйти. Я единственная, кто работает в этой семье и я так больше не могу.

Ночью Дени не мог сомкнуть глаз, он раз за разом перемалывал в себе вчерашний разговор с Ксю, раз за разом пробовал разные ответы и оправдания, но ни одно из них не было внушительным. Он сам себе не верил и от этого становилось невыносимо.

В потоке тяжёлых мыслей он встал из постели и принялся бродить по дому. Ну и конечно сразу зашёл в игровую. Капсула была выключена для экономии, светился только гель внутри.

В мягком жёлтом свете он увидел профиль дочери, та склонилась над проводом переходника. Дени осторожно пробрался впепед и застыл от ужаса. Его маленькая Ру, его крошка, которую он укачивал на руках в детстве сидела с ножом и держала провод так, чтобы легко его перерезать.

Внутри себя Дени выл от ужаса, переходник был по сути главной и самой дорогой частью игровой капсулы, в нём собралось всё самое лучшее, что было способно передать физику игры в человеческое тело. И как назло просто спаять проводки обратно не получится. Сложные даже для понимания технологии делали переходник уникальным.

- Ру, детка, что ты делаешь?

Она подняла голову на Дени и слабо улыбнулась.

- Папочка, я хочу, чтобы тебе стало лучше.

"Положи переходник, тварь, и мне станет лучше," - думал Дени, но говорил иначе.

- Папе уже хорошо, а с ножами играться плохо.

- Папочка, я хочу, чтобы ты был для нас с мамой.

- Я буду, детка, обещаю. Только вот нож у тебя возьму.

Дени с облегчением взял переходник у дочери и убаюкал на руках. Пронесло. Потом поднял дочь на руки, и отнес в спальню, а сам вернулся в игровую.

Капсула спала и светилась надёжным жёлто-зеленоватым светом. Он с нежностью погладил её прохладный бок и с тоской подумал о завтрашнем дне. Он пообещал жене устроиться на работу. Для этого ему придется идти, разговаривать с людьми, что-то у них просить и унижаться. Если он устроится на работу, не сможет больше столько играть. Он не будет самым крутым бойцом во вселенной, его результаты немедленно побьют.

Руки сами активировали загрузку капсулы, он лёг внутрь, вставил переходник и в предвкушении закрыл глаза.

Удаленка меня расхолаживает, расслабляет. Как можно работать в трусах, когда холодильник со всякими вкусностями под боком, а кот Васька всем своим видом показывает, как именно следует проводить день и все время сладко и глубоко зевает?

Вот и я не могу. То встану налить себе кофе, то тереблю телефон в руках и бесконечно ленту листаю. Всё вокруг отвлекает и не даёт сосредоточиться, а сконцентрироваться надо. Поэтому я игнорирую ленивые потягушки кота и бреду в ванную, умываться ледяным. Клацаю выключателем и застываю на месте. Чувствую мгновенно, что спина холодеет. Из-под душевой кабины очень отчётливо тянется мусорный след. Как будто кто-то вылез оттуда, отряхнулся и пошел бродить по дому. Всю сонливость, как рукой сдувает.

- Дорогая, - подпрыгивая от нервного смеха, пишу я супруге в чат. - Кажется, у нас крысы.

- Дорогой, - прилетает мне в ответ. - В этой квартире мусоропровод заварен, им неоткуда взяться. Я знаю, что ты их очень боишься, но крыс у нас в квартире нет.

Ага, нет только в квартире, значит в доме есть! - распаляюсь я, но в чат не пишу. Надо самому справиться.

Прежде всего медленно выхожу из ванной и беру на кухне большой нож. В этот момент я проигрываю в голове драку с крысой на ножах, причем, и у нее нож тоже. На моменте, когда моё лезвие прорезает живот гигантской серой лоснящейся крысе, и её кишки щедрым каскадом валятся на пол, а кровища заливает комнату до потолка, я вздрагиваю. Не хотелось бы доводить до такого, поэтому я иду в коридор.

Я беру из шкафа молоток, оглушающие удары предпочтительнее режущих, к тому же гораздо чище, и взвешиваю его тяжесть в руке. В этот момент в голове я проигрываю драку с гигантской крысой на молотках. Почему с каждой новой фантазией крыса становится больше? Мясистый хвост упирается в пол, мощная задняя лапа вскидывается вверх и выбивает молоток у меня из рук. Кровавые глаза впиваются в моё лицо, выжидая, что я буду делать дальше. И я иду на балкон.

На балконе есть топор. В прошлом году тесть отвозил его на дачу и по этому случаю хорошенько затачивал. Остриё лезвия блестит на солнце, а в голове я заношу топор над громадной крысиной башкой, которая лежит на деревянной чурке. Я вижу каждый торчащий волос, я вижу как большие уши прорезают капилляры, я вижу как из-под верхней губы торчат острые зубищи. Руки сами взлетают наверх, надо рубить как можно резче, чтобы исполинская тварь умерла сразу. Хоть бы хватило духу, хоть бы хватило!

Я замахиваюсь ещё сильнее, хотя, кажется, уже некогда и топор уже почти срывается вниз, как в замочной скважине начинает шуршать ключ. Они явились ко мне, они собираются напасть. Я осторожно скидываю тапки, чтобы идти бесшумнее и медленно плыву с топором в сторону входной двери.

- Дорогой, ты дома?

Решимость слетает с меня моментально, крыса перед казнью испаряется, а топор безвольно опускается вниз.

- Да?! - у меня получился скорее вопрос, к тому же каким-то позорным фальцетом.

- Ах, вот ты где. Где ты видел крысу?

- В ванной.

- Пойду проверю.

Жена скрывается в ванной, а я начинаю жалеть, что не курю. Секунда медленно тянется за секундой, а её все нет. Хорошо, что у меня с собой топор. В случае чего,можно ворваться в ванную и отбить жену. Надо только услышать, что там происходит, приготовиться.

И я обращаюсь в слух. Весь вытягиваюсь в вопросительный знак в сторону двери ванной и пытаюсь уловить хоть малейшее колебание воздуха. Тишина гнетёт, сердце начинает биться чаще, перед мысленным взором полчища крыс нападают на мою бедную жену, не давая ей опомниться. В отчаянии я врываюсь в ванную, размахивая топором.

- Застрял, представляешь? - супруга лежит на кафеле и почему-то улыбается. Одна рука ее скрыта под душевой кабиной, но она не выглядит, как человек, руку которого отгрызают прямо сейчас. - Смотри, кто здесь.

Она достает из-под кабины маленького плюшевого жирафа Йосю, любимую игрушку нашего кота. Йося в пыли, но на крысу он не похож.

- Но коту ведь нельзя в ванную?- слабо выдавливаю я.

- Конечно, нельзя. Но Йосе, видимо, можно, - улыбается жена. - Давай я тебе чаю заварю.

Супруга уходит обратно на работу, а остаток дня пролетает незаметно и бодро. Я не разговариваю с котом, Вася со мной не разговаривает тоже. Он не понимает, почему его любимую игрушку хамским образом постирали.

- Алло. Аллооо! Перезвоните, вас не слышно.

Каждый вечер в моем номере звонил телефон. Я поднимал трубку, но там была тишина. Я не настаивал, ждал половину минуты и после попыток заговорить вешал трубку.

Лили выставила меня за дверь месяц назад. Поначалу я верил, что все наладится. Верил, что моя жена одумается. Скажет, что всё это шутка. И рассмеется своим звонким голосом, и я тоже засмеюсь. Ведь не может быть всерьёз человеку стать всё равно.

Мы были вместе с восемнадцати, долгих десять лет. Десять лет она говорила, что любит меня, я говорил это реже, но чувствовалось именно так. Я любил ее и не собирался сдаваться. Поэтому взял чемодан и принес в соседнюю гостиницу. Я сказал, что не знаю, сколько буду здесь жить, и девушка с ресепшен хоть и скривила губы, но протянула ключ. Бездушную карточку для безликой двери. Одной из дверей в бесконечном коридоре с одинаковыми дверями. Я добрался до номера, поставил чемодан в угол и сел думать.

На работу я ходил также исправно, но после офиса не спешил домой, а приходил в холодный номер с абсолютно пресной обстановкой. С простынями, которые пахнут отбеливателем, вместо тех, которые пахнут семьёй. Это действовало угнетающе и к концу недели я начал приносить с собой алкоголь.

Примерно тогда и начались звонки. Кто-то звонил вечером, когда я прихожу, и молчал в трубку. Я даже думал, что это Лили, но в трубке было слишком тихо. Моя жена не отличалась молчаливостью.

Звонки бесили. Они отрывали меня от самоуничижительных мыслей, от наказания.

- Алло! Алло! - кричал я. - Я вас не слышу! Вы нормальный, звонить и молчать? Это преследование. Я буду жаловаться в полицию. Перезвоните, вас не слышно.

Я продолжал ходить на работу и улыбаться коллегам. Я продолжал пытаться написать жене, но она заблокировала меня везде. Сьюзан заблокировала тоже и это было ещё более тягостно. Я понимал, в чем моя вина, но ни с кем не мог поговорить об этом.

- Алло! Алло, вас не слышно. Хотя не думаю, что вы молчите. Вы вряд ли стали бы молчать, вы наверняка сказали бы мне пару ласковых. Я и сам себе кучу всего сказал. Нет такого ругательства, которое я бы к себе ещё не применил. Вас не слышно, перезвоните.

С каждым днём надежда таяла. Я не мог связаться с женой, я не мог поговорить со Сьюзан. Все мои друзья были также друзьями этих прекрасных женщин и отгородились от меня вместе с ними.

Я лежал ночи напролет и смотрел в потолок. Я шел на работу, я возвращался с работы. И больше всего на свете мне хотелось умереть, но каждый раз на железнодорожном мосту, когда под моими подошвами оказывалась прозрачная железная сетка, под которой далеко внизу было видно реку, я одергивал себя. Заходил в номер, стягивал куртку и послушно шел к телефону ещё до того, как он начнет звонить. А после первой трели мгновенно срывал трубку.

-Алло, алло. Вас не слышно. Перезвоните.

Я не знаю, кто это был и зачем он звонил мне каждый вечер, но надеюсь, эти звонки нужны были нам обоим.

С каждым шагом лёгкие Майка обжигало все больше, но он упрямо бежал вперёд. Хватался за воздух, в котором только что бы мягкий жёлтый бок, а сейчас только пустота и шлейф из запаха гнилого мяса.

Он раз за разом выкидывал руки вперёд, когда казалось, что он уже настиг жёлтого, но каждый раз в руках ничего не оставалось, а аморфная масса с удивительной скоростью неслась вдаль. Он раз за разом группировался и кидал себя вперёд, как змея, ведь именно сегодня ему должно было повезти.

Он думал об этом каждый вечер. Каждый вечер примерно с двенадцати лет, когда милашка Юми рассказала про японских духов на ночных посиделках.

В тот вечер бабушка даже ушла из дома, чтобы не мешать детям веселится. А они поставили палатку посреди комнаты, забрались внутрь с фонариками и рассказывали друг другу в темноте истории страшными голосами.

Юми в их класс перевели недавно. Майку нравилась хорошенькая азиатка, поэтому в палатке он лег совсем рядом с ней и слышал каждый вдох, каждый нюанс её голоса.

- Дома много духов, гораздо больше, чем у вас. - Юми замолчала и торжественно обвела окружающих взглядом, выдерживая эффектную паузу. - У нас есть ёкаи, и их легко встретить. Все они очень разные, но редко злые, только шалят иногда. То что-нибудь испортится в саду или в доме, то у человека порезы появятся, хотя он ничего острого в руках не держал. В этом случае говорят: во всем виноват ёкаи. Есть ёкаи, которые приходят по ночам лижут грязь в ванной. Они тоже не злые, просто страшные.

Майк смотрел на лукавые глаза девочки, подсвеченные фонариком под подбородком, любовался и думал о чем-то своём. Очнулся на очередном рассказе и очень пожалел, что не слушал более внимательно.

- Иногда рядом с кладбищами и заброшенными домами можно встретить большого жёлтого ёкая, который идёт куда-то по своим делам, - Юми уже привычно выдержала паузу, чтобы слушатели прониклись важностью сказанного и затрепетали. - У него могучее грузное тело, нет головы и шеи, а в складках его большого живота, если присмотреться, можно увидеть лицо. Нуппеппо безобидные и не делают людям зла, просто ходят по своим делам. А ещё можно стать бессмертным, если откусить немного его плоти.

Последний слова Юми прокричала, шутливо нападая на девочку, лежащую рядом. Та завизжала, остальные рассмеялась, а Майк подумал тогда, что это судьба даёт ему реальный шанс. Он очень боялся умереть в один день, как это было с мамой и папой, и давно размышлял о возможности избежать смерти. И вот судьба дала ему ответ устами этой маленькой девочки. Но нужно было всё обдумать.

Юми не врала, судя по записям на форумах, ёкаев действительно часто видели в Японии, но нигде больше. И Майк задался целью поехать туда, поймать и съесть одного.

Он пропускал вечеринки, не заводил друзей, чтобы очень хорошо учиться. Он устроился на приличную работу, но не отвечал на предложения коллег сходить в бар, чтобы копить деньги.

Когда его ноги после долгого перелета коснулись наконец земли, он почувствовал близость победы, но радоваться не торопился.

Сперва его ждала долгая дорога из аэропорта на нескольких автобусах в небольшой город, где по сообщениям с форумов нуппэппо видели совсем недавно. Ёкаи не любили запруженых туристами улиц, и Майк мог их понять. Потом заселение в крошечную провинциальную гостиницу с очень вежливым персоналом, Майк готов был поклясться, что у хозяина стальной пресс, столько тот кланялся путешественнику.

Самым сложным оказалось дождаться вечера, Майк аж подпрыгивал от нетерпения. И когда наконец стемнело, ринулся на улицу. Но ни в первый вечер, ни в пять последующих, никого не встретил.

Днём он беспокойно спал, ему снилась ничуть не повзрослевшая Юми в пижамке с подсвеченным подбородком. Он жаловался, что всё зря, а она смеялась над ним, а в конце напрыгивала, чтобы защекотать. Тогда он просыпался в поту, и если за окном была ночь, наспех одевался и бежал к очередному заброшенному дому или на кладбище. Он выучил наизусть все тихие уголки города, но ни разу не встречал жёлтого духа. Других духов, впрочем, тоже, но это можно было списать на экологию и излишне расплодившееся человечество. Духам просто не осталось места среди смартфонов и кондиционеров.

Кто угодно на его месте бы отчаялся, но не Майк. Он привык добиваться цели любыми средствами. Ночь за ночью он просыпался от липкого кошмара и шёл искать ёкая.

Через неделю безуспешных попыток найти судьбу самому, Майк написал свидетельнице с форума и напросился к ней в гости. Чтобы сделать это, ему пришлось не ложиться утром, так что к дому пожилой японки он приехал зевая, а за чаем и вовсе клевал носом, рискуя уронить печенье на уютно свернувшегося на коленях кота.

Майк открыл глаза и сначала не понял, где находится. Он лежал на покрывале с рюшками, окна были задернуты шторами в цветочек, а на прикроватной тумбочке стояла рамка с фото маленькой девочки. При этом у лицо ребенка было хорошо знакомо Майку.

Юми. Со старого фото на него смотрела Юми.

Майк встал и побрел искать старушку, преодолевая странные головокружение и тошноту. В доме никого не было, он вообще выглядел довольно заброшенным, все вокруг было густо покрыто пылью.

Майк со страхом нажал на ручку двери, он боялся, что та окажется закрытой, но ручка легко поддалась и Майк с большим удовольствием вывалился на свежий воздух. Реальность перестала раздваиваться, но Майк обнаружил, что проспал здесь до самых сумерек.

Он ещё позвал старушку по имени, бродя неподалёку, но никто не отзывался и Майк решил уйти. В последний раз он оглянулся на странный домик и увидел, как что-то большое и жёлтое неспешно бредёт прочь от него.

Ёкай. Нуппеппо.

Майк не успел ничего подумать, ноги сами понесли его по направлению к духу. Ёкаи плыл по дороге неспешно и важно, Майку казалось, что он сейчас врежется в жёлтую плоть, так быстро он бежал. Но дух был быстрее. Когда Майк оказался на расстоянии вытянутой руки, а в нос ему ударил запах тухлого мяса, дух перегруппировался и ускользнул из объятий человека. Скорости не увеличил, но и обнять себя не дал.

Майк удивился и рванул сильнее, но как бы не пытался достать, жёлтые бока ловко ускользали из теплых объятий. Майку казалось, что он в самом дурном сне. Его мечта почти исполнилась, вот же она, его пальцы почти скользят по влажной жёлтой поверхности, его ладони почти утопают в бесчисленных блестящих складках духа, но, как бы он ни старался, поймать всё равно не мог. Ёкай не уносился вперёд, но и не тормозил. Парил перед человеком на расстоянии неукушенного локтя.

Тогда он решил схитрить. Погоня наконец достигла той части города, которую Майк уже знал. Он сделал пару обманных маневров и дух повёлся, они медленно но верно приближались к подворотне, из которой нет выхода. Майк торжествовал, он даже специально притопил вперёд, чтобы дух не заподозрил неладное. Майк был готов поклясться, что когда перед ними выросла каменная стена до неба, морда на пузе у ёкая выглядела ошеломлённой. Но и деться дух никуда не мог, так и стоял в недоумении.

Майк же ловко подскочил к нему, дёрнулся пару раз в разные стороны, как бы запугивая и играя с жертвой, а потом кинулся вперёд и впился зубами в скользкое жёлтое пузо.

Мир вокруг померк и выцвел. Майк начал отплевываться от резкой горечи во рту и почувствовал что-то неладное. Он начал заходиться кашлем и давиться, пытаясь втянуть как можно больше воздуха, но быстро перестал. Он больше не чувствовал голову, но и воздух был ему больше не нужен.

В голове сначала появился гул, а потом отдельные отчётливые мысли.

- Я же предупреждала тебя, Майк. Я тебя предупреждала.

Он посмотрел перед собой и в оплывшем лице из жира узнал старушку.

- Кем вам приходится Юми? - громко подумал он и мысли сами собой растеклись вокруг.

- Она моя дочь.

- Что теперь со мной будет? - Майк хотел бы кричать но не мог, а мысли не передавали всю степень его отчаяния.

- То, что ты хотел.

Майк вытянул перед собой руку и обнаружил, что стал ниже ростом, но рука как будто осталась на месте. Он махнул перед собой влажной жёлтой рукой и снова посмотрел на нуппеппо.

- Как мне вернуться обратно?

- Никак, - докатились до него волны чужих мыслей и зазвенело в голове. - Теперь ты бессмертен, а мне, наконец, можно уходить.

Майк остался на темной улице совсем один.

Сегодня Альберту надо было отправить конверт службой DHL. Серьезные буквы, обстоятельные такие, не каждый с ними справится.

Я по этому поводу прислала ему инструкцию. Красивую. С картинками. И элементарную. Там буквально в смайлах и иллюстрациях показан процесс создания накладной.

На пальцах.

Для детей дошкольного возраста с отставанием в развитии.

Альберт затаился. Альберт разволновался. Альберт начал звонить всем, кому ни попадя. Я стала прислушиваться к его разговору по телефону в момент, когда он начал говорить, что я заставляю его сделать невозможное.

Ещё через пару фраз о том, что он ничего не понимает я подошла и потребовала адрес. Дети не должны страдать.

Альберт посмотрел на меня возмущённо и продолжил жаловаться трубке, что все очень сложно.

Я стояла над душой и требовала адрес. И он сломался. Сквозь зубы он пробурчал фамилию сотрудницы, которой нужно отправить письмо и немедленно закатил глаза. Остальное я должна была сама понять. Чай не маленькая.

Через полчаса Альберт ко мне пришел аж присвистывая от возмущения.

- Я знаешь что тебе хочу сказать?! Знаешь что?

- Что?

- Ты тут работаешь пять лет и поэтому инструкцию читаешь иначе. Я работаю тут три месяца, поэтому я не могу во всем также разбираться как и ты.

- Окей, -говорю я, - справедливое замечание. А ты инструкцию читал?

- Я только глазами пробежался. Но там двадцать листов. Двадцать!! Двадцать листов. Да и инструкция мне не нужна потому что это инструкция по вызову курьера, а мне курьер не нужен.

- Это инструкция по оформлению накладной. Там в первой строчке написано, а остальное картинками.

- Но двадцать страниц! Мне некогда столько читать.

А вот мне есть когда, а ещё писать и даже инструкции, чем я и занимаюсь. Но дети все равно страдают.