KostaGrass

На войне все остро ощущали отсутствие табака. Курильщики просто сходили с ума, и все мучительно думали, где достать хотя бы на одну самокрутку. Жалели о том, как нерасчетливо курили в мирное время. И я вспомнил, как до войны наши ребята курили около столовой, сидя на двух скамеечках. Перед нами стояла врытая в землю бочка с водой, в которую все кидали окурки — толстые «бычки» недокуренных самокруток.

Кто-то из разведчиков предложил:

— А что, если старую бочку отрыть, отогреть, вода из нее вся уйдет, а табак, подсушив, можно будет использовать.

Идея всем понравилась. Мы пришли на то место, где раньше курили, сразу нашли бочку, доверху наполненную льдом, сквозь который виднелись вмерзшие окурки.

Два дня мы вырубали бочку из замерзшей земли. Слабыми были. Вся батарея приходила и интересовалась, как идут дела. Многие заранее просили:

— Ребята, потом дадите на затяжечку?

— Ну конечно, — отвечали мы. — Какой может быть разговор!

Наконец бочку отрыли, вытащили, разожгли около нее костер и стали вытапливать воду.

Вода вытекала через маленькие дырочки. Табак оседал на дно.

Затем тщательно отделяли его от мусора. Потом положили табак на лист железа и стали сушить около печки.

Поднимался пар. Все, как загипнотизированные, смотрели, как выпаривается вода.

Наконец, когда все просохло, мы просеяли табак и сделали первую самокрутку. Первый человек торжественно сделал затяжку… Все приготовились увидеть у него на лице улыбку блаженства. А он скривился, сплюнул и спокойно передал самокрутку другому…

Оказывается, никотин-то весь ушел в воду. Наш табак стал хуже травы. Просто дымил — и все, а вкуса никакого. С таким же успехом мы могли курить сено или сухие листья.

Тем не менее, когда к нам пришли прибористы, жившие недалеко от нашей землянки, то мы все делали вид, будто курим наслаждаясь, и этим немного их помучили. А когда они узнали, в чем дело, то все смеялись. Смеяться смеялись, но разочарование все-таки испытали огромное.

Лига Памяти на Пикабу: http://pikabu.ru/community/pobeda

Роберт Русаков (автор рассказа)

Во-первых, из-за горящего моря, во-вторых, не исключалась возможность взрыва боеприпасов: на палубе фрегата буквально штабелями были уложены глубинные бомбы. Командир принял решение спасать тех, кто находился на спасательных плотах вне зоны огня. Риск был тоже велик, но без риска войны не бывает. С плотов снимали замерзающих ослабевших раненых. Некоторые моряки были одеты в куртки, свитера, но многие имели на себе лишь нательное бельё. Вода в Баренцевом море весной около + 4 градуса по Цельсию. Надо быть очень сильным, чтобы не замёрзнуть в этих условиях.

Тех, кто покрепче, разместили в кубриках, ослабевших от холода – в машинном отделении. Всего с двух плотов приняли на борт 22 человека. Всех как могли одели, дали спирта, согрели, напоили горячим чаем. Благо случилась штилевая погода, что облегчало спасательные работы. Когда они были закончены, мы направились в Полярное – главную базу Северного флота, где на причале нас ожидали медицинские работники. Выполнив свой долг, катер вновь возвратился в район бедствия. Пожар продолжался, поэтому было принято решение расстрелять фрегат из орудий. В любую минуту могли взорваться боеприпасы. Фактически вход в Кольский залив и выход из него были заблокированы. Вместе с другим американским фрегатом, подошедшим к погибавшему собрату, мы открыли стрельбу из пушек. Под утро 1-го мая сильнейший взрыв потряс округу. Сняв с головы бескозырки, в молчании прощались мы с американскими моряками и погибшим кораблём.