GrafoMMManus

Так оно и было. Вальдемар рассказал Камилу, как великолепно прошло их свидание. Ревнивый Миробоич едва удержался не вспороть Вальду брюхо своим кинжалом.

-- Всё, Лиза теперь не твоя, -- сказал Камил. – Забудь о ней. И не вздумай ходить с ней под ручку, целоваться и прочее. Иначе – никакого снадобья!

Вальдемар, видно, опешил. Что-то высокородное в нём ещё не умерло до конца. Что-то в нём иногда восставало. Но Камил протянул ему обещанные три колбочки. И Нойманн позабыл обо всех своих благородных придурковатостях. Что «честь», что «любовь», что «имя»? Когда есть «слёзы радости»? Конечно, Камил теперь вертит им, как захочет. Но у Камила в руках – ключик от эдемского сада, а что тогда вообще имеет больше смысла, чем служение ему?

Вальдемар взвизгнул от радости и тут же влил все три колбочки в рот. А потом слизал остатки. Сначала он надумывал растянуть это удовольствие. Но вдруг стало интересно, каково же выпить сразу три слезы? Насколько далеко может завести полёт сумасшедшей эйфории?

-- Ты заслужил своё блаженство, -- ухмыльнулся Камил, наблюдая, как Нойманн присаживается к стенке и хнычет от распирающего счастья. – Ты заслужил, Вальд. Хороший пёсик. Ты молодец.

-- Камил! – отвечал Нойманн. – Я отдам за тебя свою жизнь! Ты – лучший друг!.. Ты – лучше Бога!!

-- Ну-ну… Только не застуди спину на холодных камнях, -- Камил проявлял заботу к своему драгоценному прихвостню. – Доберись до спален. Или хотя бы до конюшни – там найдёшь тёплый и уютный навоз.

-- Да…до конюшни… -- Вальдемар послушно поднялся и направился, куда сказал господин.

Камил всё не мог нахохотаться, даже заболел живот, потекли слёзы. Настроение было великолепное. И предвкушение. Блаженное предвкушение.

Камил всё так же занимался фехтованием с Ларсом. Алебарда – отличная идея. Никто не бьётся на дуэлях алебардой. У Камила будет преимущество перед всеми, кто решит бросить ему вызов. А чтобы никто не знал об этих тренировках – упражнялись вне Башен, на пустыре за окраиной.

-- Это правда? – спросил Ларс. – Что после лечения Нойманн теперь бегает за тобой, как привороженный?

Камил сначала подумал, что ответить.

-- Правда, -- ответил он. – Бегает, как верный пёсик.

-- Что ты с ним сделал? – спросил Ларс.

-- Проучил, -- сказал Камил. Ларс посмеялся.

-- Мне кажется, когда Маркус отрезал ему причиндалы – дальше мстить было уже некуда.

-- Это не считалось. Ведь это не я ему их отрезал.

-- Будь аккуратен, Камил, -- сказал Ларс. – Хотя Это у вас в роду…

-- В роду? – удивился Камил. – Что в роду? Рассказывай, Ларс, о чём знаешь.

-- Не сильно больше, чем все остальные, -- ответил дружинник. – Но поместье окутано старыми сказками. И прошлое Миробоичей – покрыто мраком… Ведагор, с которого и пошёл род Миробоичей, я так считаю, что-то умел делать, необычное. Когда мы с Ормандом и Мямлей служили в дружине Святомира, твоего дедушки, тот часто упоминал Ведагора, великого воеводу, который разбил всех свирепых врагов Царства. И Святомир часто упоминал о неких тёмных силах, которые Ведагору в этом помогали. Но говорил аккуратно. Чтобы не привлекать внимания. Только своим верным друзьям. Сам знаешь – родство с тёмными силами ни чьему дому чести не сделает. Особенно после того, как зародилась традиция сжигать всех подряд на кострах…

Мурашки побежали по спине Камила от того самого предчувствия. Будто духи великих предков стояли где-то рядом.

-- Расскажи о Святомире, -- сказал Камил. – Что он умел необычного?

-- Святомир? Необычного? Он был смелым и воинственным. Он был человеком чести. Он не любил роскоши, предпочитал закалять дух воинским аскетизмом – спал в палатке, а то и под чистым небом, питался кониной, жареной на углях… Если он бился, то до конца. Он всегда заботился о своих дружинниках, не бросал их в пекло, если того не требовала война. Но при этом он поддерживал суровую дисциплину… Годы моей службы в его дружине – были лучшими годами жизни для меня. На войне всё становится ярче. На войне ты живёшь по-настоящему. Воинский аскетизм действительно возвеличивает дух. Но «необычного» он ничего не умел. Он был военный, а не… -- Ларс огляделся по сторонам. – …а не чернокнижник.

Ишуас учился с трудом. Он не приходил на тренировки уже очень давно. А большую часть времени проводил в новой каморке, распивая успокаивающие настойки. Книга Знания сильно осложнила его жизнь. Призрак Изнанки преследовал его всюду. Но перечитывать Книгу он боялся больше всего. Узнав о Нойманне и Лизе, Ишуас тут же осудил Камила за подлости.

-- А если прознают? Один Вальд – ещё ладно, хотя тоже ужасно! А если Лиза проговорится? Если она поймёт, в чём дело? А если остальные поймут, в чём дело? – беспокоился Ишуас. – Эти двое глупые, они из-за своей глупости нанесли тебе душевные раны. Но, Камил! Такое случается. Это часть жизни! Их нужно было простить…

-- Тебе не понять, -- сказал Камил. – Ты никогда не влюблялся. Ты всегда был один. Вот найдёшь свою любовь – посмотрим, как попляшешь.

-- Мне оно не нужно. Адам в раю наслаждался одиночеством – стало быть, это естественное состояние человека, к которому нужно стремиться. Когда Адам обзавёлся женщиной, то вскоре его выгнали из рая, вот в чём корень зла, вот в чём метафора, понимаешь?… А ты это зло творишь и остановиться не можешь.

-- Легко рассуждать о таких вещах, только начитавшись сказок. Измена и предательство – это невыносимые вещи. Такое нельзя прощать, Ишуас. Такое нужно наказывать. Особенно если ты мужчина. А не трус и дерьмо.

-- Не отрицаю, -- согласился Ишуас. – Я вообще избегаю всех этих… дел. Потому что своими глазами вижу, до чего они доводят людей. Это ужас. А ведь Готам был прав в своих рассуждениях о половой любви. Она несёт в этот мир куда больше страдания, чем счастья.

-- Быть может, -- сказал Камил. – Не советую тебе влюбляться. Но уж так получилось у меня. Эти девицы… их ведь специально воспитывают так, чтобы они интересовались только цветочками. Они все тупицы. За своей душой они не имеют ничего ценного. Только красивые глаза и стройный зад. Но ведь это обман. Как золотая обложка на дурной книге.

Сказал это Камил и не был до конца согласен с тем, что говорил. Лиза интересовалась не только цветочками. Помимо красоты, она обладала умом, рассудительностью и… кошачьей лаской, из-за которой можно было смириться с её незнанием высшей философии. Всё-таки, ум в женщинах не важен. Важно тепло, которое они дарят…

И Камил жаждал этого тепла. Как пресмыкающийся Вальдемар перед «слезами радости». Только Нойманну нужно было бороться за каждую колбочку.

А Лиза к Камилу пришла сама.

Через неделю.

Она рыдала, уже долго, просто не решалась прийти – её глаза распухли.

-- Камил! – слёзы катились по её щекам. – Я знаю, ты что-то сделал… Ты сделал со мной то же самое, что и с Вальдом… Я тебя… нет. Не ненавижу. Я хочу тебя ненавидеть…. Но не могу. Камил… Я не могу собой управлять. Что ты сделал со мной? Ведь я хотела рассказать всем, что ты сделал…Чтобы тебя убили!... Но я ужаснулась этой мысли! Ведь тогда бы ты исчез! И больше не смог мне подарить… подарить то счастье… Что ты сделал, Камил? Я не знаю! Но я почему-то уверена, что только ты можешь меня спасти! Мне плохо… мне плохо!...

Она внезапно охватила Камила объятиями. На душе сразу потеплело. Неожиданно. На что она способна ради снадобья… А ведь недавно – плевала в лицо!

Какое чудное сочетание любви и мести разгоралось внутри!

Камил провёл ладонью по её мягким, как шёлк, волосам.

-- Да, Лиза, -- сказал он. – Я могу тебя спасти. Но ты должна стать очень послушной девочкой. А я сомневаюсь, что ты сможешь. Я тебе не доверяю.

-- Но почему…

-- Ведь ты уже предавала меня. Поэтому, Лиза, уходи..

-- Но… Почему?

-- Я не хочу тебя видеть.

Лиза разрыдалась, её охватил страх нескончаемости грядущего ада. Камил был для неё последней соломинкой, которая могла спасти от утопления в океане боли. Она вцепилась в Камила. Боялась отпускать.

Она умоляла. Рыдала.

Целовала.

Её слёзы оказались особенно сладки на вкус. Лиза клялась, что будет с ним до самого конца жизни, лишь бы он помог ей избавиться от столь невыносимых страданий.

Она прижималась к нему. Пыталась, будто, поглотить объятиями, выжать из него счастье. Она касалась его своими упругими грудями. От её золотистых волос великолепно пахло. Как же приятно, как же опьяняюще… Камил не удержался и провёл ладонью по её спине. От чего тут же совершенно обезумел. На душе что-то вспыхнуло, зажглось.

Лиза уловила этот неуверенный порыв. И всё сразу поняла – весь путь к благосклонству Камила. Она улыбнулась, сквозь слёзы. Её ручки тут же потянулись вниз, не встречая никакого сопротивления.

-- Я тоже хочу… Хочу… Ведь Вальд теперь…

Камил грубо схватил Лизу и опрокинул через перила, кверху задом, задрал её лёгкое платьице, оголились бледные стройные бёдра. От восторга перехватило дыхание, голову вскружило, сердце колотилось так сильно, что удары было слышно, наверное, в соседнем коридоре.

Их могли заметить. Это было опасно. Но когда он услышал её первые стоны – звонкие, как изящный хрусталь – сделалось совершенно всё равно.

А потом натянутая струна расслабилась. Желание исчезло так же быстро и стремительно, как нахлынуло. Сделалось потрясающе легко, воздушно. В голове стало пусто, свободно. Камил вдруг осознал, что сделал, осознал, что случилось.

Это и было его величайшей мечтой?

Неужели это было его главной целью?

Обманчивая химера желаний, которая водила его за нос, вдруг исчезла.

Он вдруг увидел, что Лиза хнычет ещё сильней. Что стоны эти являлись вовсе не стонами удовольствия. Это демоны разрывали её душу на клочки. Она отдалась Камилу в надежде. И вовсе не из любви или, хотя бы даже, из желания. Она была ничем не лучше трактирной шлюхи – его величайшая любовь.

И от этого осознания на душе стало как-то особенно гадко.

Не хватало ещё, чтобы эта дрянь разродилась от него… Камил себя не контролировал.

После вспышки удовольствия, после финальной волны страсти, вся призрачность, всё сияние страстной любви развеялось. Обнажилась брезгливая реальность.

-- Проваливай, -- только и сказал Камил, отодвинувшись. И тогда Лиза прекратила рыдать.

Что-то в ней от этих слов резко надломилось. Последняя надежда.

-- Почему… -- не верила она своим ушам. – Почему… Я же… Я же...Была послушна…

Камил затягивал пояс.

-- Тебе не понравилось?... Я умру… Если… Я не вынесу…

-- Ладно. Я подумаю, -- добавил Камил, опасаясь, что девица наложит на себя руки раньше времени. – Сомневаюсь, конечно, что смогу тебя простить.

-- Камил… Я не вынесу ещё одной ночи… Я… Мне плохо… Сделай что ни будь…

-- Проваливай, потаскуха! – рявкнул Камил. Её рыдания были невыносимы. – Всё ты вынесешь. А у меня много дел… Проваливай!

Лиза была вынуждена уйти. Она не могла противиться воле Камила. От него зависело её счастье, её избавление от страданий.

Камил много размышлял о том, что произошло в безлюдных коридорах.

Со временем чары желания к нему вернулись. Из головы всё никак не могли уйти те бледные бёдра. Аромат тела. И тепло Лизы.

На следующий день Камил позвал Лизу прогуляться по саду. Девица за ночь посерела. Она была готова снова сделать что угодно – даже больше.

Но Камилу не нравилась эта серость и измученность. Поэтому он предварительно подарил Лизе колбочку.

-- Камил! – пела она, окрылённая искусственным счастьем. – Я тебя люблю больше всего на свете!

А Камил не слушал слов – это всё ложь. Зелье не приворотное. Если Лиза и испытывает к кому-либо любовь, то исключительно к «слезам счастья». Он не слушал и пользовался Лизиным счастьем с превеликим удовольствием. Постепенно он вошёл во вкус. И практически не отпускал от себя эту потаскуху, первое время. Потом, конечно, наскучило. Если каждый день питаться исключительно самым вкусным блюдом с кухни – даже оно надоест.

Помнится, как в первую неделю Вальдемар застал их в саду за этим делом. Этот взгляд! Кажется, в Нойманне что-то проснулось в тот раздирающий душу момент. Он рухнул и рыдал – тогда он как раз нуждался в порции снадобья. После трёх капель, после блаженства в раю, демоны одолевали его особенно рьяно, а теперь ещё и его девушка согнулась пополам, подставив зад «хозяину».

И Камил громко хохотал в восторге, будто сам отведал колбочку, лишь сильней ускорившись. Нет! Лучше любви может быть только одно. Месть!

Вальдемар не стал нападать. Он даже не задал лишних вопросов. Лишь дождался, пока «хозяин» освободится и потребовал снадобья. Камил швырнул ему колбочку. Лиза чуть глаза Вальду не выцарапала, когда попыталась отнять эту самую колбочку. А потом когда узнала, что Вальд пробовал целых три капли, набросилась на него снова, из зависти.

-- А мне? – просила она у Камила, заискивающе хлопая глазками. – Ну пожалуйста!

И Камил не знал, что бы такое придумать, какое бы испытание им назначить. Всё-таки, нужно было знать меру в количестве жестокостей. Он начал замечать, что становится слишком бесчеловечным, хоть и только лишь к своим врагам. Чем он тогда будет отличаться от таких же ублюдков, как, например, князь Искро?

Вот он и отомстил. Можно глумиться и дальше, терзая Вальда и Лизу – вернее то, что от них осталось. Но какой в этом прок?

-- Делай вид, что ты любишь меня. И проявляй ласку и тепло, -- сказал Камил. – На людях. Везде. Веди себя так, будто любишь меня так же сильно, как и «слёзы счастья». И веди себя прилично, как вела себя раньше. И тогда я увеличу количество капель. Ты будешь очень счастлива. Вальд, когда попробовал три сразу – унёсся в рай. Да, Вальд?

Вальдемар с радостью кивнул и принялся рассказывать, как ему было хорошо. Лиза, наслушавшись, тут же улыбнулась Камилу, почти что искренне, повисла на шее и поцеловала в щеку. Падаль.

Вальдемар тут же и сам подбежал, как щенок, которого обделили вниманием.

-- А чем могу быть полезен я?!

-- А ты просто не лезь. Делай то, что делал раньше. И перед Карлом не глупи. Он что-то подозревает. Смотри, как бы он тебя не схватил и не заточил в клетке на пару месяцев, чтобы ты разлюбил «слёзы радости»! Он ведь может… И если ты будешь вести себя хорошо, если исправишь ситуацию, то я и тебе назначу не одну, а две капли. Понял?

Вальдемар радостно откланялся. Конечно, он был согласен.

И тогда всё действительно утихло. Конечно, все шептались, почему это Лиза снова с Камилом. Но в целом прихвостни стали себя вести послушно. Они достаточно истерзались в своё время, чтобы как-то нарушать предписания оброненным не по месту словом или излишне эмоциональным поведением. Возвращения демонов они боялись больше смерти. Теперь они практически не вызывали подозрений. Карл, конечно, ещё не раз подходил со своими надоедливыми разговорами, но и он отметил, что Вальд «возвращается». Камил сказал, что занялся его братцем с особым усердием и постепенно уменьшает дозировку – скоро Вальд «вернётся» окончательно.

Камил, теперь полный энергии, был практически счастлив. Хоть любовь и искусственная, показная. Но он теперь не так одинок, как раньше. Его любовь к Лизе, его жажда обладания ею была столь велика, что Камил был согласен и на такой суррогат.

Начался последний год учёбы в Ветрограде. И всё шло хорошо до тех пор, пока Лиза, с виноватым и лицом, полным страха, не сообщила ему о том, что несёт в своём чреве его дитя.

***

Спасибо огромное за доны!) Обожаю вас, подписчики, за предоставленную возможность творить, не растрачивая время на подработки!

Юрий Сергеевич 1136р «а вот сокращать темнейшего не нужно» Ответ: да без проблем)

***

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Темнейший» на АТ: https://author.today/work/316450

-- Нет! Мир больше не имеет для меня значения! Он посерел! Я хочу всегда быть рядом с тобой, Камил! То время, когда ты лечил меня – с ним ничто не сравнится! Я был невыразимо счастлив! И горд за то, что я знаком с тобой! Рад потому, что ты меня простил! Проявил милосердие! И те снадобья… В них было дело! Они – ВЕЛИКОЛЕПНЫ!!! Они – лучшее, что сотворил Господь! Камил! Позволь мне служить тебе! Ради этих снадобий!... Ведь тогда я бы мог их пить каждый день! И каждый день – быть самым счастливым человеком в мире! Что тебе это стоит?! Тебе это не стоит ничего! Зато оба мы выиграем! Союз Нойманнов и Миробоичей! Как звучит, а? Это будет великолепно! Божественно! Как тебе такая затея?!

Камил показательно задумался.

-- Вальд, -- сказал он. – Ты же понимаешь, что это ненормально. Я, конечно, согласен, давать тебе эти снадобья. Мне не жалко. Но что скажут остальные? Они скажут, что я отравил тебя! Что продолжаю тебя травить снадобьями. И что? Меня же будет ждать виселица…

-- Это мой выбор! – воскликнул Вальдемар. – Я никому не расскажу! Никто и не поймёт!

-- Ладно, -- вздохнул Камил. – Но, Вальд, не бесплатно. Я не такой богатый, как ты…

Вальд тут же сорвал кошель с пояса и протянул Камилу.

-- Держи! Это всё – твоё!

-- Так много?.. А ты на что будешь жить?

-- Неважно! Я хочу проявить свою щедрость! Свою готовность служить тебе, прекраснейшему человеку на свете! Я хочу, чтобы ты снова обрёл доверие ко мне. И чтобы мы забыли старое…

Камил презрительно ухмыльнулся. Ещё бы. Доверие. Если трактат не врёт, Вальд теперь считал Камила кем-то вроде своей матери. Даже лучше.

Но никакого прощения тебе не будет, ублюдок, подумал Камил. Он забрал кошель. И протянул Нойманну колбочку с заранее разбавленной в воде каплей «слезы радости». Вальдемар тут же выпил снадобье.

И, почти сразу, с облегчением выдохнул. Он выпрямился, приосанился, лицо его посветлело. Он улыбался.

-- Я планирую всю жизнь так провести, -- сказал радостно Вальдемар. – Вот так! Эти снадобья. Да! Как же я раньше без них жил… Спасибо тебе, Камил, за то, что познакомил меня с ними! Ты гениален! О боже, как хорошо, как прекрасно. Мир чудесен! Мир чудесен…

Вальдемар оказался порабощён. Но Камил приказал ему держаться подальше. Не хотелось, чтобы эта «дружба» сильно бросалась в глаза окружающим. Но чтобы он отвязался, приходилось давать ему это снадобье регулярно – хотя бы раз в пять дней. Если дольше – Вальдемар ревел и себя не контролировал. Он не был опасен – на своего хозяина он замахнуться не смог бы ни за что, это теперь его главная любовь, в Камиле он видел свет, мать, Господа, освобождение... И раз в эти пять дней Камил был волен заставить его делать абсолютно всё, что угодно. Но пока особо рьяно не пользовался новой возможностью. Осторожничал. И дальше занимался науками.

Маркус шатался по корпусам Башен Знания. И тогда Камил повстречал его.

-- Маркус! – воскликнул он, чтобы и остальные слышали. – Как дела? Почему на дуэль не явился? У тебя же ещё осталась вторая рука!

Верзила злобно глянул на Камила.

-- Я найду на тебя управу! – только и ответил он. – И ты повиснешь на столбе. Или сгоришь.

-- Что это? Бессильные угрозы? Так и скажи, что ты струсил. Интересно, как же ты теперь будешь возглавлять дружину Лончей? Ты ведь трус.

-- Согласно дуэльному кодексу, раненный освобождается от поединка!

-- Но твои раны уже затягиваются. Когда же мы будем биться с тобой? На алебардах?

-- У меня одна рука…

-- Да! – сказал Камил и улыбнулся. – Я вижу. Интересно, а как ты теперь подтираешься? Мамашка прислала служанку с шершавыми ладошками?

Маркус набросился на Камила. Но что он мог поделать? С одной рукой? Камил быстро успокоил верзилу крепкими ударами. Испытал удовольствие от своей безнаказанности, от чужой боли.

-- Да, ты теперь действительно никудышный боец, -- сказал Камил. – Калека. Инвалид. Как же нелепо закончилась твоя жизнь, да? Это так ужасно, Маркус. Приношу свои соболезнования! Жаль, что многие дороги теперь для тебя закрыты. Ты ведь столько лет тренировался дуэльному мастерству. И что теперь? Бедняжка…

Камил купался в мести. Он был практически так же окрылён и счастлив, как и в дни первой любви…

Из родового имения так же приходили вести. Есений исправно платил Долг. В Горной Дали всё было спокойно и мирно. Докучали только разбойники на тропах – но к ним они уже привыкли. Баронства постепенно оживлялись. Старшего брата заинтересовали слухи о чернокнижнике, недавно сожжённом на костре в Ветрограде. Развёрнутый ответ Камил отправил мёртвым голубем – письмо никто бы не перехватил, а если бы и попытался – птичка склевала бы любопытному глаза.

В ответ Есений прислал сообщение о том, что в восторге от успехов Камила, что и сам проводит интереснейшие эксперименты, о которых, впрочем, не осмелится сообщить даже мёртвым голубем, но которые в будущем могут принести колоссальную пользу их роду. И что он ждёт Камила в родовом имении по завершению учёбы, где они вдвоём могли бы свернуть горы при помощи своих знаний. Камил, однако, не совсем разделял планов старшего брата. Библиотеки Ветрограда хранили в себе множество важнейших и непрочитанных книг, которые ещё следовало изучить, которые ещё следовало практиковать. Да и в городе имелось куда больше возможностей, чем в захудалом поместье, в сельской местности среди глупых смердов. Туда Камил, конечно, ещё вернётся. Но только когда посчитает нужным.

Инга всё не могла нарадоваться спасению Грега. Дылда снова держал в могучих руках свой топор. Он практиковался с Ларсом бою на мечах. Намеревался наверстать упущенное, чтобы не оплошать в грядущих дуэлях, ведь Грег надумал после завершения учёбы служить в княжеской дружине и уже грезил о битвах.

Дылда обещал отомстить за Толстого Имнара, но теперь не хотел бросать вызов калеке-Маркусу даже через год, когда истечёт божий срок. Это было для него бесчестно. Камил тоже посчитал, что лучше пусть Маркус живёт – больше намучается от злобы и позора.

Инга, чувствовавшая страдание одинокого Камила, пыталась в знак благодарности свести его со своими подружками. Первым делом она попыталась свести Камила с девицей Имнара – с этой миловидной румяной бочкой. Но Камила отпугнула её капризность и непомерные аппетиты. У той в голове были только шикарные платья, роскошные балы, домик на берегу южного моря и заморские украшения. В парнях девица искала только кошелёк потолще. Это она нашла в Имнаре, а теперь мыкалась по сынам купцов и баронов. А Камилу нужна была любовь сердечная, такая же, какая была с Лизой – как ему тогда казалось. Иной любви не желал. Даже в приступах одиночества он не был согласен на любовь продажную.

Поэтому когда Инга знакомила его со своими подружками, которые не были столь же хороши, как Лиза, ни лаской, ни красотой, ни умом – Камил впадал в тёмное отчаяние. Никто не мог вызвать в нём тех же светлых порывов души, того же огня, какой вызвала Лиза.

В конце весны Маркус и все «старшаки» покинули Башни Знания, так и не свершив никакого возмездия. Насилие породило лишь ещё больше насилия. Месть привела к ответной мести. Теперь Маркус лишился руки. А всему виной – его садистские склонности. На каждого хищника ведь найдётся хищник покрупней. Камилу повезло, что всё повернулось именно так, повезло, что удалось избежать костра. Но он так же осознавал – круговорот мести ещё не завершился, он себя не исчерпал. Маркус ещё что-нибудь выкинет. Его месть – тиха и терпелива. Хоть он и верзила, но не дурак.

-- Что ты сделал с Вальдемаром? – Карл спросил злобно.

-- Я? – наигранно удивился Камил. – Не знаю. Это побочные эффекты лечебных отваров. Временные. Скоро пройдут.

-- Ты же не поишь его этой дрянью снова?!

-- Он сам просит. Я говорил ему, что не нужно, что это вредно, убеждал его… Но он от меня не отставал!

-- Прекрати давать ему это снадобье! – сказал Карл.

-- Без проблем, -- Камил приложил руку к сердцу. – Только Вальдемар меня снова заставит это сделать. Проблема не во мне. Проблема в нём. Убеди его, что снадобья вредны. Меня он не слушает, так может послушает своего любимого родного брата…

Но Вальдемар не послушал. Ещё бы. Пути назад для него не существовало. Вальдемар больше никогда не сможет вернуться назад. Он продал свою душу вечному демоническому блаженству. И выход из этого порочного круга у него имелся только один – самоубийство.

Вальдемар оказался полезным и самоотверженным рабом. Он был готов исполнить любой приказ, лишь бы получить «слёзы радости». Камил заботился о том, чтобы старший Нойманн не забрасывал свои занятия фехтованием, чтобы продолжал учёбу, чтобы не ослабевал, а поддерживал организм в тонусе. Его умения ещё пригодятся. Хоть он утратил все свои интересы, кроме наслаждения «слёзами радости», но ещё был способен учиться по приказам Камила. У Миробоичей на защите имения появится отличный фехтовальщик, преданнейший телохранитель, который, к тому же, будет ещё и делиться благосостоянием своей великолепной семейки. По закону старшинства, Вальдемару доставалась главная часть наследства, основные титулы.

Прекрасный подарок судьбы.

Карл это понимал, он видел, во что превратился Вальдемар, но впадал в отчаяние, не понимая, что же делать с любимым братцем.

-- Хотя бы не трогай богатства нашей семьи! – говорил Карл. – Ты же понимаешь, в каком положении Вальдемар! Он над собой не властен!

-- Понимаю. Я тоже думал об этом. Но Вальд приносит дары… Отныне я буду от них отказываться… -- отвечал Камил и держал своё слово, чтобы не наживать себе лишних врагов. Карлу нужно было тщательно пудрить мозги.

-- Камил, найди способ вернуть Вальда… Должен быть способ! Ты же умный!

-- Нужно лишь переждать два месяца, -- отвечал Камил. – Я говорил Вальдемару… Но он не стал слушать. А другого способа нет.

Но и здесь он лукавил – никакие два месяца не помогут. Блаженство настолько велико, что вся дальнейшая жизнь однажды изведавшего «слёзы радости» становится серой, скучной и мучительной. Никакие былые радости, даже самые яркие, не способны подменить демоническое блаженство. Вальдемар был готов продать и Карла, и отца, и мать – ради заветной колбочки с крошкой счастья. У него теперь другая семья – мстительный Камил. Держатель колбочек с заветным зельем.

Иногда Камил подбрасывал колбочку на мраморные ступеньки. И наблюдал, как Вальдемар спотыкается и катится вниз, пытаясь спасти своё счастье, отшибая бока. Наблюдал, как потом, таки поймав колбочку, Вальд натянуто хохочет, трясёт пальцем и приговаривает:

-- Вот Камил! Мне всегда нравилось твоё чувство юмора! Ха-ха!

Да, Вальд сделает всё, что угодно. Непременно.

Лиза тоже ужаснулась перемене в своём возлюбленном. Если он и раньше относился к ней с пренебрежением, то после снадобья перестал на неё обращать внимание совсем. Теперь эта потаскуха носилась за Нойманном по пятам и рыдала от горя. После беседы с Карлом, когда она поняла в чём же заключался корень зла, Лиза тут же набросилась на Камила с обвинениями.

-- Верни Вальдемара! – вопила она, такая красивая, даже когда злая. – Верни его! Сделай всё, как было! Ублюдок! Ненавижу! Ты же всё это сделал со зла! Из мести! Чтобы мне стало плохо! Но своей отравой ты не компенсируешь своё уродство! Ты умрёшь в одиночестве! Ты никому никогда не будешь нужен! Ни одной женщине!

Слова больно порезали его и без того растоптанное сердце.

-- Почему ты ушла от меня? – спросил он, как-то жалобно. Голос невольно дрогнул.

-- Я люблю Вальдемара! А ты – урод!

-- Зачем же ты тогда водила меня за нос? Игралась со мной? А потом предала?

-- Предала? Я тебе ничего не обещала, под венец с тобой не ходила! Это ты себе выдумал всякое! Идиот!

-- Ты меня целовала. Обнимала…

-- Ну и что? Это ничего не значило!

-- Но ведь я урод. Зачем ты целовала урода?

Лиза не нашлась, что ответить. Лиза плюнула в лицо.

И Камил не смог ударить суку в ответ.

Хотя следовало бы.

-- Верни Вальдемара! Или ПОЖАЛЕЕШЬ!

И ушла.

А на душе у Камила завыла холодная вьюга. Он почувствовал себя самым одиноким человеком, самым ненужным. Сколько времени прошло, а он всё одинок. Грег, Карл, Маркус, Вальд – все они уже набрались опыта. Грег и вовсе собирался пожениться, Имнар тоже – если бы не погиб в дуэли... Камил же оказался обделён вниманием. Что в нём было не так? Что делало его недостойным любви?

Казалось, будто ему действительно суждено умереть в одиночестве, так и не изведав светлых чувств. Неужели он всю свою никчёмную жизнь только и будет делать, что питаться гневом и совершаемой местью?

Вечером Вальдемар припёрся к нему за очередной колбочкой. Страдания раба немного утихомирили полыхающее пламя ненависти. Поэтому Камил поигрался с ним особенно долго.

-- Ну и зачем ты снова нажаловался своему братцу? – спрашивал Камил. – Мы же как с тобой условились? Ни слова о снадобье. Тупая ты башка!.. Не дам я тебе ничего! Проваливай!

А когда Нойманн разразился в жалостных воплях, рухнув в ноги и целуя сапоги, Камил показал ему две колбочки. Но не отдал. А заговорил.

-- Вот тебе две капли. Одну выпей сам. А другую – подмешай Лизе. В еду. Или в вино. Главное, чтобы она не заметила... Всё понял?

Вальдемар тут же закивал.

-- Но если выпьешь обе сам, -- добавил Камил. – Тебе больше НИКОГДА не отдам снадобья. И потом не говори, что я тебя не предупреждал. Я дам тебе последний шанс искупить свою вину! Я проверяю тебя, действительно ли ты верен мне!

-- Но зачем Лизе…

-- Я так и знал, -- вздохнул Камил и едва не убрал колбочки обратно в карман, как Вальдемар завопил, расплакался.

-- Хорошо! Хорошо! Сделаю! Всё сделаю! Просто я хотел сказать… ничего не хотел сказать. Я дурак. Прости меня.

Камил скривился. Но колбочки протянул. Вальдемар тут же опрокинул свою, слизал все капельки языком до последней. А потом жадно взглянул на вторую. Но удержался. Не стал её глотать. Ему полегчало.

-- Если всё сделаешь, как надо – я дам тебе сразу три колбочки, -- сказал Камил. – Ты попадёшь в райский сад к своему любимому Боженьке. Держи это в голове, когда будут одолевать соблазны. А ещё помни, что если провалишься, то будешь обречён на адские мучения.

-- Спасибо, Камил! Будет сделано в лучшем виде! -- Вальдемар тут же посветлел, откланялся и ушёл, размышляя, как бы лучше всего провернуть назначенное господином дело…

***

Спасибо огромное за доны!) Обожаю вас, подписчики, за предоставленную возможность творить, не растрачивая время на подработки! Посылаю вам ЛУЧИ ДОБРА И ПОЗИТИВА, от самой души…

user8229230 2000 р «Спасибо за Ваше творчество»

SergeantRUS 2000 р

Кирилл 1000р «пиши темнейшего быстрее, текут слюни с каждой главы))»

Алексей Александрович 906р «ура, со стипы не слетел, держи половину» Ответ: ахах, спасибо большое, ты тока сам не голодай, ёпт!)

Неопознанное зачисление 404 р.

***

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Темнейший» на АТ: https://author.today/work/316450

-- Кто здесь увлекается чернокнижничеством?! – прокричал свирепо ректор Аппий, решившись играть в открытую. Камил и взглядом не дрогнул – растворял свои эмоции сновидческими приёмами. Лишь развёл руками, пожал плечами, сделав совершенно глупый вид. 

А потом их повели через тёмные коридоры.

Как они могут доказать его причастность? 

Камил размышлял над этим. Выйти на ту самую каморку. Но кто о ней знал? Только Готам, Ишуас и Камил. 

А потом их всех привели в лазарет, где лекари ухаживали за Вальдемаром. Нойманну было совсем плохо – он бредил, и уже второй день не приходил в ясное сознание. Вряд ли он был способен на месть.

Но Аппий всё-таки выяснил у лекарей, не заметили те что-либо странное в поведении Вальда? 

Потом в ту же комнату привели Карла. Вечером он, как обычно, гулял по саду с девицами. Хильдиньяры схватили его, сказали, что временно его арестуют, по приказу ректора. Полагали, что Карл мог нанять некроманта – не могли же наследники святых Нойманнов поднимать мёртвых сами. Но было видно, что Карл совсем ничего не понимает. Ректор Аппий быстро утратил интерес к нему. 

А потом в комнату привели безрукого побледневшего Маркуса. Жалкий обрубок его к тому времени уже подравняли и зашили. Красота. Камил едва сдерживал своё торжество – в одной комнате он одновременно наблюдал всех своих злейших врагов, превратившихся в болезненные куски мяса. Радость прыгала в груди. Эх, ещё бы в эту комнату запихать измученного Эрна и князя Искро…

-- Кто напал на тебя? – спросил ректор. – Как ты думаешь?

Маркус злобно вгляделся во всех, кого привели, и взгляд его остановился на Камиле. 

-- Миробоич, -- буркнул он. – Это он. Это точно он. Он всегда пропадает в библиотеках... Дерётся он неважно. Но на бой согласился сразу. Будто был готов… Будто и не собирался драться! Это Камил. Это точно – он, чернокнижник… Сжечь его на костре! Сожгите его! Этот ублюдок натравил на меня мёртвого пса!.. Моя рука… 

Маркус сильно распалился, расплакался от жалости к самому себе, у него закружилась голова – монахам пришлось увести его обратно, за ширму и дать испить маковую настойку. 

У Камила в горле пересохло от такого меткого заявления. Может, у них нет никаких доказательств, но ведь дом Лонч обладает большим влиянием. А правда обычно оказывается на стороне сильнейших.

-- Я… -- запнулся Камил. – Что за вздор…

-- Что ты можешь сказать в своё оправдание? – серьёзно спросил Аппий.

-- Чернокнижник? Я? – фыркнул Камил, стараясь врать убедительнее. – Какой мёртвый пёс?.. Что этот дурак несёт?

Ректор Аппий серьёзно глядел на Камила, словно что-то вдруг в нём разглядев. 

-- Знаешь, мальчик, -- сказал он, прищурившись. – Очень похоже на ложь… 

Аппий схватил Камила за руку. Закатал рукава. Но не увидел порезов. Даже намёков. Тогда он потребовал раздеться догола. Но и тогда ректор не разглядел никаких шрамов. Он сильно задумался. Глаза его заметили отчаянную ложь, увидели волнение. Но они не могли заметить главное доказательство занятий некромантией – шрамов и порезов. 

Но и у остальных подозреваемых не было подходящих порезов. 

Зарубленный пёс был старый, его подняли не вчера. Способы мумификации известны с давних времён – и все они требуют времени. Вряд ли кто-то сделал этого пса недавно. Значит, кто-то долгое время готовился. Значит, ещё с того самого досмотра три года назад в Башнях Знания находился чернокнижник. Просто лишь затаился. И этим «кем-то» был, скорее всего – Камил. Зазнайка, постоянно роющийся в библиотеках. Что-то ему удалось откопать. И воняло от него трупами. Однако явных доказательств не имелось никаких.

А потом в комнату прибежали учителя. Вовремя.

-- Готам сбежал! – выпалили они. – Он собрал свои вещи и в спешке покинул Башни! 

– Он учуял неладное. Мы сразу заподозрили, что он ведёт себя странно, узнав о случае у поленниц! А теперь он несётся верхом на украденном коне в сторону городских ворот! Он – чернокнижник! Он и натравил на Маркуса мёртвого пса!

Ректор Аппий тут же забыл о Камиле. Он бросил Хильдиньяров на преследование. Готам не мог уйти быстро – он слишком стар, чтобы скакать во весь опор. 

Поэтому гвардейцы нагнали его быстро. Да и не хотел он сбежать по-настоящему. Камилу думалось, что если бы Готам хотел удрать – он бы сделал это куда незаметней. 

Старика побили и бросили в темницу. Ректор Аппий устроил допрос, выяснил всё, что хотел. А потом отпустил всех остальных подозреваемых. 

Готам изрезал свои руки. Готам начертил на них символы Изнанки. Для виду. 

Он вёл себя так, будто действительно испугался. А ещё говорил, что совершил покушение из-за того, что устал смотреть на жестокие расправы, учиняемые Маркусом. В этом они с ректором Аппием оказались солидарны. Однако некромантия – это ужасное и опаснейшее богохульство, способное навлечь на всех них кару божью. Такие вещи нельзя было прощать. 

Готама приговорили к сожжению на костре. 

Встревоженные Камил и Ишуас встретились в спальнях, но не могли обсуждать такие вещи открыто, не навлекая подозрений. 

Ночью Готам явился к ним. Старец вышел из своего тела и проник в их сны.

-- Прости… -- сказал Камил. – Я не хотел вас подставлять. Уж лучше бы они сожгли меня.

-- Нет. За вами двумя я вижу будущее властителей Изнанки. А я своё отжил, -- ответил Готам. – Мне скоро всё равно на покой. А разницы в том, какой смертью умереть – нет никакой. За смертью нас ждёт Изнанка… Жизнь свою я считаю завершённой. Я достиг Истины. При вашей помощи, друзья мои. Без вас я бы ни за что не отыскал Книгу Знания. И умер бы в неведении. 

-- Но зачем вы это сделали? – спросил у него Камил. – У монахов всё равно не было никаких доказательств…

-- Они бы их нашли, -- возразил Готам. – В этот раз они бы не остановились в своих поисках, ни за что. Лонч пострадал. Агрессивный некромант – большая опасность для всех. А я переключил всё их внимание на себя. Пусть считают, что нашли чернокнижника. Аппий как раз вспомнил, что это ведь я участвовал в первом досмотре. У него после этого всё в голове и сложилось. Вас он искать не станет. Только впредь будьте осторожнее. И приберитесь в нашей каморке. Туда наведаются. Заберите Книги. Иначе их сожгут вместе со мной.

-- Спасибо вам… -- не нашёлся, что ответить Камил.

— Обусловленности накапливаются, — сказал Готам. — И твоя обусловленность, твоя совокупность — меня пугают, мальчик. 

-- Что это значит?

-- Будущее твоё, -- сказал Готам. – Будет очень необычным… А ты, Ишуас, храни Книгу Знания. И обязательно её прочитай второй раз. Ты уже достаточно посвящён. Ты справишься.

-- Да, учитель… 

-- Мы можем помочь, -- сказал Камил. -- Мы можем убить стражников. Воскресить их. А потом отправить трупы биться с Хильдиньярами, которых тоже потом поднимем. Мы вызволим вас из темницы и выйдем из города с мёртвой дружиной…

-- Не вздумай, Камил! – отмахнулся Готам. – Даже если вам удастся бежать из Ветрограда – Святой Престол явится по ваши души с закованными в толстую броню богатырями Блумегира, с одарёнными «божьей благодатью» монахами-рыцарями. И тогда вам точно не справиться. Вам придётся жить в бегах. Но вас всё равно поймают… Поэтому смиритесь. И не делайте глупостей. Прощайте…

На утро Камил и Ишуас тут же наведались в каморку, делая круги, запутывая след, опасаясь, что Аппий мог назначить слежку. Пришлось быстро прятать тело высушенного разбойника в ту самую вырытую заранее яму. Туда же сбросили всю имевшуюся соль и все предметы, которые они использовали для «поднятий». Но Книги забрали с собой. 

Задвинули нижний люк, присыпанный сверху землёй, заложили пол досками. Удалось убежать до прихода гвардейцев. Дверь вышибли. Первый же вошедший Хильдиньяр вспыхнул ярким пламенем, завизжал, закричал, обуглился. Камил нарисовал символ пламени, который активировался, едва воитель зашёл в круг. От пламени начался серьёзный пожар. Вспыхнула вся каморка. О люке можно было не беспокоиться – на нём Камил нарисовал защиту. Остальная же постройка обратилась в пепел.

Хозяин оказался крайне обеспокоен и всячески открещивался, говорил, что знать не знал старца-чернокнижника, и что видел того лишь пару-тройку раз за всё время, что было правдой. Его трогать не стали, но припугнули – будь здоров.

Весть о чернокнижнике встрепенула Ветроград. Уже сто лет народ не видел настоящих властителей Изнанки, сжигаемых на костре. Чернокнижников считали скорее за героев сказок, чем за то, что существовало на самом деле. Поэтому на главную площадь стеклось много народа, толпа зевак – не протолкнуться. У костра присутствовал даже какой-то случайно проезжавший мимо города виконт из Святого Престола – весь в бархатных одеждах, в жемчуге, в кружевах, как баба. На ногах блестели туфли – под стать по дерьмо в канавах Ветрограда распинывать. На лице виконта усы и бородка напоминали крест, а голову украшала странного вида шляпа с пером. Виконт Генри Литвеншнауэр, как услышал Камил. Всем своим видом он вызвал отвращение – неужели они там все такие мерзкие?

Генри руководил казнью, как представитель Святого Престола, ведь, как известно, во всём мире никто лучше них на костре сжигать не умеет.

Готама привязали к столбу. И принялись обкладывать сухой древесиной. Получился большой шатёр, высокий. Сердце билось, обливалось кровью. 

-- Именем Господа, -- объявил виконт, подняв к небу распятие. – За твои совершённые грехи, за примыкание к дьяволу, за союз с Тьмой, приговариваю тебя к сожжению в пламени. И да низвергнешься ты в глубины ада, ибо грехи твои боле ничто не очистит. Господь отвернулся от тебя…

И вспыхнуло пламя. Костёр разгорелся. Горячие языки облизывали старца. Готам закрыл глаза и не шевелился. Даже когда кожа пошла пузырями по всему телу старца, когда принялась лопаться до самого мяса, сначала в ногах, где было жарче всего, а потом и выше. Ни один мускул на лице Готама не дрогнул – настолько была безупречна его концентрация внимания. Старец сосредоточился на чём-то внутри себя настолько сильно, что не чувствовал боли. Она была вне поля его могучего внимания. 

И виконт, помнится, возмутился этому. Он хотел слышать крик, полный страданий. Но старец лишил его этого удовольствия. 

А потом Изнанка забрала своё… 

Казнь нанесла ещё одну душевную рану. Прибавила ненависти к духовенству, теперь Камил не мог смотреть на священников без неприязни. Но так же эта казнь показала Камилу, на что способны сновидческие практики на самом деле. Что это не просто праздный контроль сновидений, выход из тела или контроль эмоций. Эти практики могли провести и через языки пламени и через глубины ада. Эти практики делали человеческую волю несокрушимой…

Камил с Ишуасом арендовали другую хибару. А задубевший труп разбойника они перевезли туда в тележке под видом хвороста одной из ночей. Друзья не думали прекращать свои эксперименты с Изнанкой – особенно после такого. Слишком большую цену они заплатили, чтобы поворачивать назад. Но теперь приходилось вести себя очень осторожно – ректор Аппий мог следить за ними.

Нойманн был при смерти. Лекари не справлялись, были неспособны остановить заражение ран, которое с каждым часом охватывало весь организм всё сильней. 

-- Помоги, пожалуйста, я прошу тебя, -- обратился тогда Карл за помощью к Камилу. – Ходят слухи, что ты излечил Грега достаточно быстро, хотя он был безнадёжен. 

-- Лекари не могут его спасти, а как тогда смогу это сделать я? – Камил набивал себе цену. Да и опасно было лечить Изнанкой. Особенно своего врага.

-- Прошу, -- взмолился Карл. – Если ты спасёшь Вальдемара – мой род будет тебе превелико благодарен! Род Нойманнов помнит тех, кто им помогает… Что тебе нужно? Золото?... Книги?... Может, ты хочешь хорошие рыцарские доспехи? Я бы мог подарить их тебе, Ларсу… Может, даже Ишуасу. На большее моих сбережений не хватит, но… Камил, я знаю, ты талантливый и самый умный в Башнях Знания. Ты настолько много изучил книг, что ни один лекарь не сравнится с тобой, пусть ты и моложе их… Камил, спаси моего брата…

Камил согласился. Но помощь эта требовала предварительной подготовки. Он быстро приготовил все необходимые снадобья. А потом пришёл в лазарет.

Лиза встретила его холодным взглядом, полным какой-то злобной надежды.

А лекари встретили его с насмешками.

-- Ничего у тебя не выйдет! У нас не вышло! У тебя – тем более! Вальдемар – мертвец. И ничего ты с этим не поделаешь. Только продлишь его муки…

Но они наблюдали за каждым его действием. Проверяли каждую колбочку. Опасно. Чертовски опасно. Но Камил умело замаскировал зелья, выдал их за совсем другие, всем известные – где-то переписал название колбочки, где-то добавил пряностей, чтобы сбить нехарактерный запах. Камил принимал умный вид – и показывал старым лекарям, как нужно лечить тяжело раненных

-- Воля! – говорил он, ехидно усмехаясь. – Воля к жизни – самое главное! Если человек хочет жить – он будет жить! Вы не давали ему воли! Не вдохновляли его! Поэтому вы – шарлатаны!

С виду Камил не делал ничего особенного. Он лечил обычными методами. И лекари удивлённо чесали свои затылки, когда Вальдемар вышел из бреда, впервые заговорил, когда жар сильно сбавился, а раны перестали гноиться. Лиза была рада – её возлюбленный будет жить!

-- Спасибо тебе, Камил, -- говорил Вальдемар, как-то смущаясь. Он был невыразимо счастлив. – Я никогда не забуду твоего милосердия… Это очень неожиданно, что ты помогаешь… Конечно, золото, может, даже земли… Всего этого не жалко. Но всем этим не выразить моей благодарности тебе… За спасение… Ты спас мою жизнь. И я – твой вечный должник. 

-- Да, Вальд, должник, -- соглашался во всём Камил, едва сдерживая кровожадные ухмылки. – Отдыхай и набирайся сил… 

И, когда монахи отворачивались, подмешивал в кружку ещё пару капель коварной настойки «слезы радости». Вальдемар пил все подаваемые ему отвары, сильнейшее счастье охватывало его, он плакал с улыбкой на лице, разражался в благодарностях. И даже отсутствие члена не могло его огорчить. Он поправлялся на глазах. А когда лекари попытались критиковать Камила при нём – пришёл в ярость и выгнал их прочь. 

-- Спасибо тебе, Камил, -- говорил Вальдемар. – Я не ценил твоей дружбы тогда… Я идиот! 

-- Да, Вальдемар. Ты идиот. Спи. Отдыхай. Осталось совсем немного.

А потом Вальдемар выздоровел. Все раны его зажили. К нему вернулась бодрость. Тогда Камил собрал чемоданчики со снадобьями и ушёл.

Карл хотел подарить доспехи, но Камил предпочёл взять золотом. Вышло очень много. От семейства Нойманнов пришли благодарственные письма. А лекари кусали локти.

Вальдемар приполз к Камилу на коленях – не прошло и недели. Посеревший, с жалким взглядом, со сломленной волей. Его душу терзали демоны – брали плату за принесённое блаженство. 

 Теперь Камил был волен делать с ним всё, что угодно. Нойманн принадлежал ему. Полностью.

***

Спасибо огромное за доны!) Обожаю вас, подписчики, за предоставленную возможность творить, не растрачивая время на подработки!

AlyssaUnk задонатил вам 1000 р «На вдохновение! Пусть Спасители и дальше борются!»

pepepaela 500 р

Данила Алексеевич 200 р «На темнейшего»

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

Спасители. Глава 53. "Шахта, полная Зла"

Спасители. Глава 54. "Шахта, полная Зла"

Спасители. Глава 55 "Шахта, полная Зла"

Дорога из разбомбленного девятиэтажного района проходила через небольшой частный сектор и вела на другой берег – к «подкове». Калуев подвёл свои штурмгруппы поближе к берегу, занял позиции на окраине частного сектора, чтобы никого не выпустить, чтобы никто не убежал.
Секту прижали к стенке. Им было некуда деваться. Но попыток выползти они уже не предпринимали. Даже уцелевшие твари спрятались. Чернота над «подковой» не была такой же густой, как раньше, но всё ещё не позволяла вести разведку с воздуха. А биться вслепую, пусть и с численно меньшим противником, было очень опасно.
-- Сколько у них там? – курил Данилыч и рассуждал. – Допустим, «уральцы» имели тоже шестьдесят человек в штате. Кого-то порвали твари. Допустим, сектанты оживили пятьдесят – в лучшем случае, мне кажется. Потом «центровики» въехали на мост. Конечно, они пососали. Но кого-то, да уложили. Потом мертвецы попытались пробиться за мост, но их накрыла вертушка. Тоже кого-то разъебали, значит. Мне кажется, там в лучшем случае – человек тридцать осталось. В лучшем. Плюс культисты…. Не так уж и много, если задуматься. Но на стороне противника – темнота.
-- Да хрен ли загадывать, ёпт, -- сказал Юра. – Работать будем аккуратно. Десантура всех завалит, нахрен, а мы войдём уже на добитое. Я считаю, справедливо. Наших и так дохрена легло… Захар, есть сиги? А то у меня кончились давно, трясёт пиздец, Данилыч жмотит…
-- Так ты куришь, как волк из «ну-погоди» -- целую пачку в пасть суёшь и поджигаешь, -- сказал Данилыч. – Тебе одной мало будет, а у меня и так немного осталось. Тем более это вообще вредно для здоровья. Импотенцию вызывает.
-- А тебя импотенция не пугает, нахрен? У тебя вроде баба есть.
-- После Загорска у меня полгода стоять не будет.
-- У меня тоже. Так что давай сюда сиги.
Данилыч вздохнул, но всё-таки поделился. У самого – последние.
-- Ща с боем до десантов доберёмся, -- размышлял Юра, со смаком закуривая. – У них запасов сижек дохрена, ещё скурить не успели. Вот тогда заживу, ёпта!

Олег сидел и у него до сих пор колотилось сердце. Страх не исчез в момент, когда Мара сдохла. Страх остался внутри. И пожирал душу. Чтобы отвлечься, он старался не сидеть на месте. Отвлечься получалось неважно. Однако, сидеть сложа руки он не мог.
Когда это кончится? И кончится ли? Безграничный кошмар… Он выбрался из ада. Но теперь завидовал мёртвым.
Олег хотел, чтобы эти странные неземные мучения закончились. Страдание теперь лилось наружу из неконтролируемого подсознания. Он испытывал и горе и тоску, и гнев и страх – всё одновременно. А впереди ещё был бой…

Лидер сектантов вышел на связь из бомбоубежища на территории завода в «подкове». Он сообщил переговорщикам, что согласен обменять заложников взамен на их отход из города. Но никто с ним торговаться уже не собирался. Предложили лишь сдаться. Обещали сектантам жизнь, правда, в тюрьме.
Лидер понимал, их там ждут тяжёлые допросы, пытки, одиночные камеры. Поэтому предпочёл смерть.
Завод этот располагался у северного моста, по которому пытались войти «центровики». Теперь было понятно, почему им это не удалось – в крепких цехах расположились основные силы сектантов, которые тут же и отбили вторжение. А ещё сектанты заметили, что артиллеристы жалеют промышленные предприятия, видать, олигархи давят сверху… Поэтому и спрятались там.
Позиции культистов легко раскрывались средствами РЭБ. Основная масса этих позиций была уничтожена огнём артиллерии ещё до прибытия армии. Потом сектанты, видимо, что-то поняли. И затаились.

А потом роты ВДВ вошли в город. Сначала сообщалось, что они наткнулись на чудовищ, зародившихся на городской свалке у выезда из Загорска. Чуть позднее сообщили, что столкнулись с толпами мертвецом. Сектанты, кажется, разворошили всё городское кладбище.
Когда десантники с боем пробились в руины города, они столкнулись с мёртвыми бойцами Организации. И тут же понесли первые потери. Мёртвые бойцы Организации бились почти так же умело, как и живые.
Десантников предупреждали, что им придётся биться с необычным противником. Но солдаты всё равно охреневали от происходящего.

«Центровики» и отдел Варшавского ринулись к мостам, когда ВДВ отвлекли на себя основные силы противника, основное внимание. У сектантов не было достаточно сил, чтобы достойно ответить по всем фронтам.

Противоположный берег был пологий, но высокий. Ожидалось, что на нём устроят целый укрепрайон, который задаст жару вошедшим. С него культисты могли пожечь всю колонну. По крайней мере, так размышляли ветераны боевых действий. Они бы так и поступили…
Первая линия частных домов располагалась на выгодной высоте, но оказалась сожжена полностью разразившимися пожарами. Окопов рыть сектанты не умели. Или не хотели. Поэтому этот выгодный берег они не заняли. Повезло.

На всякий случай перед заходом вперёд бросили парочку лёгких автомобилей, чтобы во мраке обнаружить огневые точки. И не успели машины преодолеть мост – по ним тут же ударили из Черноты. Водителям удалось прорваться на тот берег и увидеть, откуда вёлся огонь.
На высоте среди заснеженного картофельного поля стояла нетронутая баня. В которой противник организовал пулемётное гнездо, прорубив бойницы в стенах. Из этой же бани свистели снаряды РПГ – прямо из дырок в стенах. Культисты думали, что этой одной позиции окажется достаточно для защиты моста. Может, если бы Калуев отправил по мосту всю колонну сразу, так оно бы и вышло. Но координаты обнаруженной бани передали в Штаб и через пару минут на неё спикировало что-то белое и крылатое, разорвав позицию в клочья мощным взрывом. Десантники притащили с собой «ланцеты»…
-- Какое расточительство, -- заметил Данилыч.
-- Зато надёжно, нахрен, -- ответил Юра. – Результат хороший. Вон как разлетелись брёвна.

Колонна быстро прорвалась за мост и уже на дороге разрежилась в боевой строй. Дорога шла вдоль берега – и на этой дороге колонна была отличной мишенью. Мчались быстро, хорошо, что мин у культистов не имелось.
Твари сжигались огнём сновидцев. Пушками старались лишний раз не шуметь.

Потом дорога повернула на холм. Всё-таки на берегу больше никого не оказалось, кроме тех двух мёртвых уральцев в бане.
Колонна ворвалась в разбомбленный частный сектор, так и не встретив врагов, кроме вездесущих насекомообразных существ.
На западной части города шёл бой. Стрельба и взрывы постепенно приближались. Значит десантники имели успех.
«Центровики» так и не смогли пробиться через мост. Слишком плотно его контролировали сектанты. Поэтому их штурмгруппы остались на том берегу и принялись обстреливать территорию завода издалека, чтобы хотя бы как-то сковать действия врага.

Первые мертвецы повстречались колонне Калуева в руинах церквушки посреди разрушенной «подковы». Уральцы обстреляли колонну, мимо просвистели снаряды РПГ. Промазали.
В этот момент очень бы пригодился АГС. Но вместо этого в бой отправили дрон-камикадзе, потом под прикрытием огнём «бэтров» сблизились с руинами и добили уцелевших. Всего пять мертвецов. До завода было совсем недалеко.
Десантники же ещё не подошли достаточно близко, поэтому Калуев решил пока подождать. Штурм завода мог дорого обойтись.
Решили начать охоту на оставшихся Плачущих, оставив неподалёку от завода штурмгруппу Ярослава с пулемётами и с БТРом.

Группа заняла позиции в рощице на высоте у дороги – завод находился в низине у реки. Поэтому никто бы не смог без потерь вырваться с территории.
Мрак сделался прозрачным, как дым.
Кажется, победа уже рядом. Остались только культисты. Демон, зародившийся в глубинах шахты, порождавший и тварей – уничтожен. Плачущие – почти истреблены.
Они провели здесь практически вечность.
Это был один из самых худших кошмаров в жизни Олега. Встреча с Марой с лихвой переплюнула «метаморфозу». Это приходилось признать.

Бойцы держали завод на контроле и отстреливали всех, кто высовывался. Если кого-то видели, то запрашивали огонь артиллерии. Снаряды обрушивались на позиции, уничтожая врагов.
Потом мрак совсем развеялся. Видимо, Плачущие подохли окончательно.
-- Наконец-то, бля! – обрадовался Юра. – На душе даже легче сделалось, ёп! Никто теперь не пилит. Заебись.

Десантники подходили всё ближе. Можно было наконец рассмотреть руины города.
Вдалеке вздымались столбы дыма от подбитой бронетехники – похоже ВДВшники понесли потери.
Едва Чернота развеялась – вертушка тут же вычислила оставшиеся «бэтры» уральцев и быстро их уничтожила.

-- А вообще, что достаётся таким как ты ветеранам Организации? Просто деньги? – спросил тогда Олег, обратившись к Захару. Хотелось занять свой беспокойный разум хоть чем-то – бой как-то сбавил обороты и опасности не ощущалось.
-- У меня обеспечена семья, -- ответил Захар. – На многие поколения вперёд. Лучшее образование, преподаватели оказываются благосклонны ко всем моим детям. Никаких проблем с получением лечения… Квартиры. И здесь и за бугром. Устройство в государственные заведения – откуда-то вдруг всем выпадают блатные места, куда бы они не ткнули. Семья вообще не испытывает никаких проблем. Её, будто, ведут за руку. Кто-то невидимый. Может, Господь. А может – спонсоры Организации. Официально от Организации я получаю только денежки. Но Спонсоры о своих заботятся, не показываясь в открытую. Со временем я понял. Спонсоры – щедрые люди. Хоть со стороны может казаться, что им лишь бы результат и на бойцов им срать. Это не так…
-- А твои вообще подозревают, что ты занимаешься чем-то… странным?
-- Они думают, что я в службе по борьбе с наркошами работаю, -- как-то скривился Захар. – Поэтому и денег варится много. И выколотый глаз – это вполне себе объясняло.
-- Понятно, -- кивнул Олег, размышляя, чего бы ещё спросить.

А потом он увидел, как Захар падает на землю замертво. Вот так – совершенно неожиданно и никчёмно. Захар упал и Олег увидел его лицо, превращённое пулей в кровавое месиво.
-- Стреляют, блять! – крикнул Олег, в приступе злобы. Он глядел по сторонам, не заботясь о том, чтобы спрятаться. Кто стрелял и откуда – непонятно. Со стороны завода. Стрелка засекли после второй вспышки – на этот раз стреляли в Олега, но промахнулись – пуля отскочила от фургончика, за которым они прятались.
-- Убью, сука!! – крикнул Олег и отправил длинную очередь по окну из которого вёлся огонь.
Потом по окну отработал «бэтр». И снайпер больше не высовывался.
-- С-сука! – ругался Юра.—Захарыча, нахуй! Захара убили! Как так?! Самого Захара?! Я думал, этот хрен совсем не убиваем! Тем более – так глупо. Высунулся просто. Да японский… Как-то это неправильно всё...

Калуев, узнав о гибели самого старого бойца Организации, разочаровался особенно сильно. Такого опытного бойца потерять – слишком дорого.
Вертушка отработала по заводу. Потом на завод отправили дроны-камикадзе. Дроны жужжали, вычисляли позиции противника – и тут же обрушивались на них.
-- Получайте, суки! – радовался Юра.
«Бэтр» Ярослава выкашивал пытавшихся перебегать по открытой местности культистов, которые меняли позиции, пытаясь спастись от дронов. Бойцы, можно сказать, перешли в атаку. Пытались отомстить за Захара.
Но этим они лишь излишне засветились. Нужно было перебраться в другое место. Недооценили противника, считали, что это не опасней, чем сафари на львов. Как сектанты могут ответить? На стороне Организации арта, вертушки и, скоро, будут и танки ВДВшников, которые от завода всего в двух кварталах, судя по докладам…
Сверху на группу упала граната. Многих посекло осколками. Олега ранило в бедро. В ушах звенело. В небе мелькала точка. Квадрокоптер, который штурмовики приняли за коптер кого-то из их отдела.
-- Ур-роды, нахрен!!

Но на этом ничего не закончилось. Ошарашенные внезапной атакой, они не заметили, как к ним приближалось нечто гораздо более опасное. Дрон-камикадзе, видимо, некогда принадлежавший уральцам, а теперь управляемый кем-то из сектантов.
Это было страшно. От дрона никуда не деться. Он летит быстрее, чем ты можешь бежать. И взрывчатки в нём столько, что разорвёт на части. Бойцы бросились врассыпную, едва завидев аппарат.
Дрон на секунду завис. А затем врезался в «бэтр».
Почти сразу сдетонировал боезапас. Люк распахнулся. Но оттуда вырвалось лишь высокое пламя.
Изнутри доносились сумасшедшие крики мехвода, наводчика и Ярослава... Они не успели выбраться.

_____

Спасибо огромное за доны!) Обожаю вас, подписчики, за предоставленную возможность творить, не растрачивая время на подработки!

Кирилл 1000р

Виктория Олеговна 500р "На вдохновение"

Сергей Михайлович 200р "Твори, Друг!"

Артём В. 250р

_____

Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez