GrafoMMManus

-- Ишуас, я хотел бы тебе помочь… -- говорил Камил. – Могу ли я как-то облегчить твою участь?

-- Нет! – отвечал Ишуас. – Никто не сможет! Никогда! Даже после смерти… После неё наоборот – начнётся самое страшное. ХА-ХА-ХА-ХА!!!

Ишуас рассказывал, как отыскал в тёмном закутке библиотеки эту запылившуюся книгу. Как взял её в руки и удивился красивым рисункам, символам. Неизвестный ему язык, тем не менее, чем-то цеплял. Узоры продолжались, тянулись на следующие страницы. А он всё листал, листал. Когда пришло понимание, что началось нечто ему неподконтрольное – примерно на двадцатых страницах – Ишуас уже не мог оторваться от чтения, и всё листал, листал. Узоры переплелись с реальностью, потом и вовсе заменили её, унесли его в неизведанные пространства Изнанки, полные ужаса, полные Понимания… И картинки всех жизней, всех его перерождений, всех его проявлений – сыпались могучим оползнем, не останавливаясь, надрывая что-то в голове.

Истина.

Она была тем, что невозможно понять человеку. Но Книга Знания нашла способ передать это понимание. Истина была чужда человеческому разуму. Поэтому несла лишь ужас.

Ишуас ощущал нереальность мира, его нарисованность. И ничего не мог с этим поделать. Всё изменилось. Всё перевернулось.

Камил перепугался за друга. Книгу Знания он читать точно не собирался. А вот старец Готам напротив. Он жаждал в своей старости лишь одного -- истины. Больше ему не нужно было ничего.

-- Вы посмотрите, что сталось с Ишуасом, -- пытался его остановить Камил. – Книга Знания опасна…

-- Всю свою жизнь я стремился к Просветлению, -- ответил Готам. – Всю свою жизнь я жаждал Истины. Я практиковал сновидческие техники, дарованные нам далёким востоком… Но вот уже я стар. Скоро меня настигнет смерть. А я так и не достиг своей главной цели, ради которой жил. Поверь мне, Камил – Истина того стоит. Какой бы кошмарной она ни была.

Может, в словах старца и было рациональное зерно. Камил не стал его останавливать – всё-таки Готам и его цели были вне понимания. Философия принятия тьмы для Камила была чужда.

Готам осознавал весь ужас, с которым всем предстояло столкнуться после смерти. Поэтому Книги он не боялся.

-- Вы не ведаете, что творите… -- лишь сказал Ишуас.

Готам открыл первую страницу. И принялся листать Книгу Знания.

Вскоре его всецело поглотило чтение. Восторженная улыбка предвкушения сменилась на взволнованную пустоту лица. А потом – на выражение ужаса. Ужас нарастал с каждой страницей. Очевидно, Готам хотел бросить книгу. Или хотя бы её отложить. Но не мог этого сделать. Потом каморку пронзили истошные крики, и Камил надеялся, что никто не наведается в гости...

Однако старик взял себя в руки. Ужас не исчез с его лица. Но Готам, видно, набрался смелости, не утерял среди вселенского кошмара главное своё намерение – прикоснуться к Истине. Он весь дрожал, сердце его колотилось, ноги подкашивались. Но Готам открывался Истине. Пытался её принять…

Через некоторое время старик добрался до последней страницы и захлопнул Книгу Знания. А потом посмотрел на ребят. И расхохотался. Монах прилёг на лежанку. И попытался осмыслить всё, что ему довелось узреть, но потом понял, что это осмысление -- не дело для обычного человеческого разума и тут же прекратил эти попытки, доверяясь лишь ощущению.

А потом он сочувственно глянул на страдающего Ишуаса. И сказал ему:

-- Тебе не хватило самоотречения, Ишуас. Не хватило, чтобы прочесть Книгу до конца. Она не раскрылась перед тобой потому, что ты не подготовился перед чтением. Книга набросилась на тебя спонтанно. И единственный способ прекратить твои страдания, Ишуас – прочитать Книгу Знания снова. Но сделать это, набравшись смелости, приняв то, что мир полон Тьмы. Что всё есть страдание. Не гнаться за счастьем. Иначе Палач не пропустит тебя к Истине! И тогда ты обретёшь полную Истину. А не лишь её половину.

-- Ни за что! – ужаснулся Ишуас. – Ни за что я не стану…

-- Станешь, -- сказал Готам. – Я видел. Видел, кем ты сделаешься. После повторного прочтения Книги Знания. Видел, как ты будешь читать эту книгу сотни, тысячи раз! Видел, как ты станешь её лучшим другом. Как ты подружишься с Изнанкой и сделаешься её союзником. Другом… Нет… Сыном! О, Ишуас! Я видел…

Готам обладал достаточной степенью самоотречения, чтобы его рассудок не растрескался от контакта с Изнанкой. Всё-таки, он являлся великолепным сновидцем… Ишуас, однако, не стал читать Книгу Знания повторно. Он ещё не был готов. И тогда Готам принялся его подготавливать, помогать бедному парнишке своим словом.

Камила пугали изменения, которым подверглись оба его друга после чтения. Что-то изменилось в них. Он не мог понять, что именно, но эта чуждость и отстранённость от реального мира задевали древний страх…

Наступила весна. Душа снова наполнилась красками и предвкушениями. И не у одного Камила.

В один светлый апрельский день он узнал, что громила Маркус вызвал на дуэль Толстого Имнара. Вызвал, как бы в насмешку, издеваясь над толстяком. Однако Имнар согласился -- в тот момент его девушка оказалась поблизости. Имнар всегда страдал от своей трусости. И опозориться перед возлюбленной не хотел.

Теперь он закалился в тренировках Ларса. Теперь он помужел. Имнар принял вызов. И выбрал в качестве оружия -- топоры и щиты, которыми владел лучше всего.

Камил, разумеется, взволновался.

-- Топоры – опасны, -- сказал Камил. – Раны нанесённые ими – куда смертельней, чем меч.

-- Это смотря куда ранить, -- ответил Имнар. – Убить можно и мечом. Тут как повезёт. Я неплохо научился бою на топорах. Конечно, мне тревожно. Но я хочу разделаться с Маркусом. Раз и навсегда. Отомстить ему за те годы мучений…

Толстый Имнар сильно волновался перед боем. В Свидетеля выбрали Ларса – по старой традиции, уже сложившейся в Башнях Знания. Дружиннику доверяли, дружинник чтил кодекс. Хотя и не слишком-то горел желанием участвовать в разборках малолеток, но думал, что лучше дело контролировать будет он, чем кто-либо ещё. Тем более, сверху наседал ректор Аппий, стремившийся хотя бы как-то взять дуэли под контроль.

Поэтому все эти полгода горячие головы Башен обращались к Ларсу.

Поединок назначили на вечер, после занятий. Во дворе снова собралась толпа – побольше, чем собралось на дуэль Нойманна и Миробоича. Много народу приобщилось к этим «гладиаторским боям».

Зачастую, участники боёв не были столь милосердны, как Вальдемар, пощадивший Камила, и расправлялись с обидчиками с особой жестокостью. Кодекс это не запрещал – победитель волен делать всё, что угодно с проигравшим, главное, чтобы он при этом не менял оружия, которым условились биться.

Девушка Имнара, пухлая, маленькая, широкая, как бочка, но всё равно миловидная, сильно волновалась за своего будущего мужа, который принесёт ей обеспеченность. И всё картавила без умолку, что следовало отказаться от дуэли, пока она не началась – после начала дуэли отказываться было бы уже поздно и отказавшийся тогда оказывался во власти победителя.

Камил задумался – а ведь действительно. Лишь бы Имнару хватило духу не сдаться во время боя. Он ведь может передумать. Биться на смерть – это не то же самое, что и размышлять о том, как ты будешь биться насмерть. В своих глазах все люди – атланты, способные на подвиги. Камил помнил тот холодный страх, когда Вальдемар перешёл в атаку. Только тогда пришло осознание всей серьёзности предприятия.

Имнар и Маркус вышли в круг. Ларс проверил топоры – не подпилены, не затуплены ли… Потом сказал им поприветствовать друг друга, скрестив оружие. Поинтересовался, не хотят ли те сказать что-либо перед дуэлью.

-- Жирная рожа, я выпущу тебе кишки! – выпалил Маркус. – На твоём сале с боков крестьяне целой деревни смогут пережить голодную зиму!

Толпа зашлась в хохоте. Имнар не нашёлся, что ответить – остроумием он не блистал, тем более, когда нужно было что-то сказать в ответ. Камил подумал, что Маркус и сам был жирен. Правда, от Имнара он отличался тем, что под его жиром скрывалась ещё и гора мускулов.

-- Бой! – объявил Ларс. И Маркус тут же набросился на Имнара.

Толстяк умело прикрывался щитом. Он даже контратаковал. Тренировки Ларса пошли ему на пользу. Однако, что оказалось удивительно, Маркус тоже где-то научился владению топором и щитом. Он хорошо чувствовал дистанцию, он парировал атаки, и удары его были быстры и сокрушительны – щит Имнара очень скоро превратился в лохмотья.

-- Ну, Толстяк! – рычал Маркус. – Давай! Покажи людям зрелищ! Перед своей смертью!

В тот момент Имнар особенно сильно растерялся, испугался. От слова «смерть». На одну секунду он взглянул на толпу, на Камила, как бы по привычке надеясь на помощь со стороны. В эту же секунду Маркус врезался в него своим щитом, ударил топором, Имнар кое-как защитился, но Маркус быстро завёл свою ногу за колено Толстому, сделал шаг вперёд и толкнул, опрокинув Имнара подсечкой.

Толпа улюлюкала в напряжении. А Маркус замахивался топором с особым остервенением, кровавые брызги окропляли его лицо, крики Имнара били по ушам. Маркус рубил плечи, обездвижив руки Толстяка, глубоко прорубил ключицы. Потом откинул лохмотья щита Имнара в сторону. Прорубил тому пузо, приговаривая о том, что жир прорубить не так-то и легко. И только потом, когда Имнар обмочился от ужаса на потеху толпе, прорубил ему голову. Помнится, как от давления глаза Имнара слегка высочили из черепа, уставившись в разные стороны.

Девица Имнара визжала, как свинья на бойне, Камил пытался её успокоить, хотя и самого его разрывала ненависть и душевная боль.

Ларс оттолкнул Маркуса от своего погибшего ученика, чтобы не допустить глумления над трупом.

И Маркус поднял окровавленный топор. Прошёлся по кругу, наслаждаясь победой.

-- Я вызываю тебя на дуэль!!! – разразился чей-то голос, похожий на гром.

Взбешённый и раскрасневшийся от ярости дылда Грег вышел из толпы. Он жаждал расправы над Маркусом. Он жаждал мести.

Маркус обернулся на зов. И в его лице не оказалось и тени сомнения. Даже показалось, что он на то и рассчитывал. На ярость Грега. Чтобы потом…

-- Будем биться на мечах! – крикнул тогда Маркус.

-- Согласен! – ответил дылда Грег, который знал только топоры. – Дай мне неделю на подготовку для справедливости – и я отрублю твою голову!

-- Будь по-твоему! – ответил Маркус.

Всю неделю Грег упорно тренировался с Ларсом бою на мечах. Камил помогал ему, выступая на тренировках оппонентом. Грег показался ему врагом пострашнее Нойманна. Удары Дылды были столь сильны, что отбивались ладони – блокировать атаки оказалось тяжело.

Порой, тренировочный меч выскакивал из рук.

Имнара похоронили на городском кладбище. Его богатый отец пытался вмешаться в дела Башен Знания, пытался найти управу на Маркуса, но закон не запрещал убийства во время дуэлей. Да и у семьи Маркуса в Долине Ветра имелось куда больше влияния, чем у какого-то купца…

Тогда отец Имнара узнал о том, что дылда Грег собирается мстить. И подарил тому самый лучший меч, который только смог отыскать в Ветрограде. Как сын кузнеца, Грег восхитился качеством подарка. Преклонил колено и пообещал, что будет сражаться отважно и что непременно отомстит за Имнара.

Камил предлагал Грегу изведать снадобье, улучшающее реакцию и скорость движений, и снадобье, увеличивающее силу и снадобье, приглушающее боль. Грег отмахнулся от всего этого.

-- Я буду биться честно! Камил, неужели ты думаешь, что мне нужно ещё больше сил, чем у меня уже имеется?

И когда настал день дуэли – до Камила донёсся слух, гуляющий по толпе, что Маркус многие годы тайно тренировался владению многими видами оружия специально для того, чтобы стать великим дуэлянтом. И отомстить всем своим врагам. И что учителем его был какой-то именитый боец из Дельты – далёкой столицы Империи.

И когда Грег сошёлся с Маркусом на мечах, то не мог попасть в него. Маркус хоть и был таким же гигантом, как Грег, всё же осознавал, какие мощные удары способен совершать Дылда. Он уходил от яростных атак, выжидал самый выгодный момент для удара. У Грега было куда меньше опыта. Окажись в его руках двуручный топор – Маркус не продержался бы и минуты. Но расклад был не в пользу Грега…

И вот Маркус совершил выпад. И вот Грег отскочил в сторону, отступил. Маркус продолжил искусную атаку. Грег не успел отбиться – он был талантливым бойцом. Он быстро учился. Но Маркус владел мечом потрясающе виртуозно. Он ранил Грега в руку. Потом ранил в ноги. Дылда хромал и бросался в бесполезные атаки, словно загнанный в угол зверь. Маркус глумился, насмехался. Он ловко передвигался и рассекал своего противника. Вскоре ручьи крови покрыли тело Грега водопадами.

-- Чего? – говорил Маркус. – Час расплаты наступил? А? Выбрал не ту сторону?... Помнишь ту ночь? Как сладка бывает месть!…

Грег истекал кровью. Ему осталось жить недолго. И тогда он, собрав всю свою оставшуюся ярость, всю свою силу – бросился в свою последнюю атаку. Маркус парировал, замахнулся, рассёк Грегу бедро, откуда тут же хлынула, пульсируя, кровь. Грег рухнул на колени, больше не в силах держаться на ногах.

-- Попрощайся с жизнью! – радостно воскликнул Маркус и занёс окровавленный меч для фатального удара в шею, намереваясь одним ударом отсечь горолу. И тогда их мечи ударились со страшной силой.

Меч Маркуса сломался пополам. Лезвие со свистом отлетело и воткнулось в песок.

Грег тут же набросился на Маркуса, но Ларс оказался быстрее. Он растолкнул дуэлянтов подальше друг от друга, Грег рухнул в песок, на спину, тяжело дыша. А Маркус разочарованно фыркнул.

-- Оружие сломлено! – выкрикнул он разочарованной толпе. – А значит поединок окончен ничьёй по воле Бога! Дуэлянты ещё нужны миру – так решил Господь! И да позабудут они ссоры, ненависть друг к другу. И, согласно кодексу, не имеют права сражаться ещё до тех пор, пока природа не совершит круг, умерев и затем вновь ожив, возможно сменив и намерения всевышнего…

Маркус вдруг попытался оттолкнуть дружинника и расправиться с Грегом. Целый год он ждать не хотел – у него не было столько времени. В Башнях Знания он закончит своё обучение к началу этого лета. Но Ларс взглянул верзиле в глаза как-то особенно злобно.

-- Так. Решил. Господь. Такова его воля. Или ты хочешь, чтобы я свершил правосудие, пресекая твою попытку пойти против воли Бога? Я сделаю это с удовольствием, щенок.

Маркус остановился. Может, он был уже сильнее и крупнее Ларса, может и прекрасно владел оружием… Но взгляд дружинника заставил попятиться похлеще, чем атаки Грега.

Впрочем, Грег всё равно умрёт от полученных ран, рассудил Маркус. Дылда извивался от боли.

Камил и Инга тут же бросились к нему. Останавливать кровотечение нужно было всюду. Раны глубокие. Судя по насыщенному цвету льющейся крови, оказались задеты артерии.

Маркус поднял обрубок своего меча, подразумевая, что победа на его стороне. Взглянул в толпу, свирепым взглядом выискивая оставшихся в живых врагов.

-- Вальдемар фон Нойманн! – крикнул он громко. – Сын потаскухи! Я вызываю тебя на дуэль! Выбирай оружие! И готовься к смерти!

***

Спасибо за дон!)

Андрей К. 200р «пили почаще)»

*
Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

А чтобы оно прошло – нужно было что-то делать в ответ, а не просто лишь уносить ноги в неведомо куда – всюду царил Морок.

-- Это иллюзии, -- говорил он. – Этот ужас – иллюзии…

А бойцы неслись в панике. И паника эта была заразной, особенно когда паниковал даже дед Захар. Опытный боец кричал от ужаса и молился Богу, но молитвы были здесь бессильны – в этом царстве ада. Кажется, они уже и не принадлежали реальному миру, угодив куда-то в пространства Изнанки. Может, они уже и погибли вовсе.

Олег первым обернулся назад и, преодолевая ужас от вида лица Смерти – это точно была Смерть, Олег это понял одним лишь ощущением – Олег отправил в черепообразный фрактальный лик весь рожок, всадил выстрел из подствольника. И всё без толку. Дальше бежать. Оно не воспринимало пули. Даже с метками Изнанки. Ему было наплевать.

Пули поглотились бесконечностью тёмных пространств, коими Смерть и являлась…

А потом Смерть забрала Артёма. Кто-то из ребят бросил своего товарища, не выдержав ужаса. Олег не успел подхватить бойца – всё случилось слишком быстро. Когда он заметил пропажу Артёма и обернулся, было поздно. Артём упал на колени, глядя на командира потерянным взглядом, полным мольбы и ужаса. А потом огромный клыкастый рот с бесконечными рядами зубов сомкнулся над ним, разрывая на части.

Бойцы почувствовали, как Артём умер. Восприятие их обострилось в этих пространствах. Артём сделался частью этих пространств. Остальных ждала та же кошмарная участь.

-- Всё пройдёт! – говорил себе Олег, пытаясь преодолеть неконтролируемую панику. Он вспоминал, что делали сновидцы, когда попали на границу с Изнанкой, столкнувшись с Королём Падали. Вот только Смерть была куда глубже. Она была не на границе с Изнанкой. Она сама была Изнанкой. А Олег – не был сновидцем. И Ясным Светом не владел.

Но он помнил слова Хамидуллы.

Те столкнулись со страхом лицом к лицу. С самой сутью страха. А затем полностью ему отдались.

И Олег пытался сделать то же самое.

Чтобы вспыхнул нимб просветления.

Чтобы страдания привели к неуязвимой святости.

Но ничего не получалось. Он пытался полностью отдаться ужасу с намерением от этого ужаса избавиться, а, значит, неискренне. А по другому не получалось. Для этого нужно было сдаться, а сдаваться Олег не умел.

Олег перезарядился и снова выпустил в чудовище полный рожок. Швырнул гранату. Но что было толку?..

Смерть щёлкнула своей пастью, едва не задев Олега.

Их уносило всё дальше в чудовищные фрактальные миры, чья структура разительно отличалась от привычного мозгу трёхмерного мира. Они точно были теперь не в Загорске. И не только клыки были опасны. Олег чувствовал, как постепенно растворяется в бесконечности, как сам постепенно становится чем-то фрактальным – голова закипала, вместе с мыслями, с личностью. Но что были «мысли»! Они оказались лишь верхушкой айсберга. И что-то в Олеге истёрлось, некая внутренняя граница исчезла. И тогда из глубин психики, из подсознания хлынули все ужасы, которыми Олег успел обзавестись за жизнь, но которые усердно блокировались до этого момента защитными механизмами.

И не только Алтайские горы привиделись ему. Не только выбрасывающаяся из окна больницы искажённая и поломанная Алиса. Не только ампутация руки Бануша, ужасающая вина за то, что Олег перетянул смертельно раненному пастуху руку жгутом… Светлана со своим сыном, изгрызенная в канаве. Фермер Виктор, терзаемый «метаморфозой» на куски. Наружу хлынули все ужасы жизни – одновременно, сразу. Жизнь была полна ужасов. Жизнь была полна тьмы. Каждое событие несло в себе страдание. Даже каждый вздох, совершенно неосознаваемый, нёс в себе неутолимую жажду, а значит и страдание. Любой момент, любая секунда жизни – это борьба. Между Жизнью и Изнанкой. Борьба бессмысленная и вечная.

Даже моменты счастья были насквозь пронизаны страданием, страхом упустить это самое счастье. Ворох желаний. Ворох мыслей. Всё это разбивалось на чёрные фракталы.

Все они окажутся там. И будут вариться в собственных переживаниях целую вечность, пока не растворятся окончательно, пока не «излечатся» от жизни…

Смерть пыталась убедить Олега в том, что жизнь недостойна того, чтобы её жить. Смерть пыталась утянуть его в пространства Изнанки. Однако, в этих самых пространствах было ещё холоднее, чем в самом страшном сне подсознания. Там не было счастья, любви, света. Изнанка – пространства вне всякого понимания. Сознание оказалось бессильно осознать правила игры, для человеческого сознания просторы Изнанки несли ещё больший ужас. Только отделавшись от своей жизненности можно было стать частью Изнанки, только умерев до конца…

Витя впал в истерику. Он принялся палить по остальным из автомата.

-- Это вы во всем виноваты! – вопил он.

На него тут же набросился Захар, схватил его за автомат вовремя. Пули просвистели рядом с Олегом, едва не задели. Захар и Витя вступили в борьбу.

-- Очнись, дурень! – пытался его образумить Захар. Они остановились. И клыкастая фрактальная пасть приближалась к ним, ощетинившись. – Очнись и бежим!!!

-- Я УБЬЮ ТЕБЯ! И ТОГДА ВСЁ ЗАКОНЧИТСЯ!

Витя зажал спусковой крючок, пытаясь одновременно наставить дуло на Захара. Хоть дед был крепок и опытен, но на стороне Вити оказалась молодость.

Они упали и покатились, в попытках угробить друг друга.

В ту секунду Олег осознал, что все они умрут здесь.

Он набросился на фрактальный череп, преграждая путь к ребятам. Это ведь по его вине они угодили в мрак смерти. Нужно было отступать с остальными. Нужно было отходить… И пусть он теперь умрёт. Но хотя бы кто-то из ребят спасётся. Пусть хотя бы у кого-то появится шанс выжить, выбраться из этого ада живым.

Кинжал с символами Изнанки пронзил фракталы, отчего те расступились в стороны. Пасть щёлкнула прямо перед ним, но Олег увернулся и нанёс удар снова. И снова. Рассекая фракталы, не позволяя им собраться воедино. Пасть распадалась на множество составляющих, смыкалась прямо над ним, но ранить не могла, потому что расходилась на части, расползалась.

Ужасы, хлынувшие на Олега в тот момент, сделались совсем уж вне всякой размерности. Он ощущал, как сходит с ума. Как ломается всё, чем он был. Как распадается сама личность, все идеи, все ценности.

Захар повалил Витю, оказался сверху. Малец, конечно, был крупнее и сильнее. Но он не умел убивать людей так же хорошо и хладнокровно, как это делал старый волк. Захар на мгновение отпустил Витю, за что тут же поплатился выбитыми зубами – Витя заехал прикладом с размаху. В это мгновение Захар выхватил свой нож.

И с размаху обрушился на Витю, вонзая лезвие тому в горло, раз за разом. Парень захрипел кровью, забулькал, но продолжал замахиваться прикладом, разбивая деду лицо. Надолго его, однако, не хватило. Захар вогнал острие ножа Вите в глазницу. И безумец обмяк.

Витя был мёртв.

Тогда окровавленный Захар оглянулся, предвкушая скорую смерть. Но увидел, как командир рассекал фрактальное чудовище на части. И расхохотался беззубым ртом. Страх развеивался. Ужас ослабевал. Захар чувствовал, как чудовище теряет свою силу.

А ещё он чувствовал, как приближаются сновидцы.

Он чувствовал, как проясняется в голове. Но что же сталось с Олегом? Командир рубился отчаянно, с неведомым напором, позабыв о себе.

Из тьмы выскочили насекомообразные твари и Захар схватил автомат, принялся прикрывать своего командира.

-- Силами Господа! И да одолеем Тьму!! Лишь дай нам сил! Дай сил разглядеть добро и свет! В долине смертной тени…

Тьма Смерти порождала новых тварей.

Когда из отчаявшейся слабеющей черноты вырвался новорождённый Плачущий, Захар схватил брошенный пулемёт своего командира и преградил собой дорогу к Олегу…

Калуев бросил в атаку всю колонну, когда сновидцы сказали, что Мара, вырвавшаяся из глубин шахты слабеет. Сначала он хотел ударить по твари артиллерией, но потом осознал, что обычное оружие против неё бесполезно. И отменил запрос на артудар.

Штурмгруппы даже сделали залп из «Лучей», но без успеха.

Благо, армия перебросила к Загорску самолёты радиоэлектронной борьбы. Их операторы засекли помехи. Радиосвязь заглохла, испортилась, едва чудовище приблизилось к колонне. Мара влияла на материальный мир очень своеобразно, порождая широкий спектр радиоволн. Она не могла полноценно проявиться в этом мире. И, кажется, сама отчасти являлась волной.

Тогда Калуев отошёл подальше от Мары, связался с самолётами РЭБ и приказал глушить тварь всеми возможными способами.

Самолёты направили мощные установки. Наземные комплексы, так же дежурившие поблизости, ринулись поближе к Черноте, чтобы обрушить на неё мощь своих антенн.

Колонна Калуева бросилась в отчаянную атаку. Нужно было прикрывать сновидцев. Мара порождала тварей. Мара могла сделать всю предыдущую зачистку бессмысленной, если они не одолеют её прямо сейчас.

Насекомообразных тварей, Плачущих нужно было уничтожать, пока сновидцы занялись бы самой Марой.

Связь с штурмгруппами оказалась потеряна. Калуев со своим БТР стоял поодаль, с ужасом наблюдая бой издалека – как руководителю операции, ему нельзя было рисковать и собой…

Связь потеряна, но были слышны выстрелы.

Ясный Свет сновидцев пронзал тьму. Средства РЭБ тоже, казалось, ослабляли Мару.

Из Черноты доносились и крики бойцов. Потери оценить было невозможно. Калуев беспокоился, что из мрака и вовсе не вернётся никто.

Но скоро чернота принялась стремительно рассеиваться. За минуту мрак растворился полностью. Штурмгруппы резко вышли на связь. Операторы радиоэлектронной борьбы доложили, что источник странных радиоволн куда-то исчез.

-- Доложите обстановку, -- тут же сказал Калуев в рацию. Ему ответил Захар. Старый везунчик. Удивительно, Калуев не надеялся, что кто-то из штурмгруппы Олега выживет – они скрылись в черноте Мары одними из первых. Захара действительно хранил сам Господь.

-- Мы уничтожили главного демонюгу, -- сказал он. – И побывали в самом эпицентре ада. Спасибо за помощь, Калуев. Без сновидцев нам была бы крышка… Вряд ли Олег бы смог зарубить эту чертовщину своим кинжалом до конца и при этом выжить. Пули Изнанки не работали. Но, видать, на его кинжале символы другие, мощнее. Ваш подарок пришёлся в самую пору.

Калуев некоторое время потратил на осмысление слов старого вояки.

Кинжал этот был изготовлен по образцу древней находки, которую удалось раскопать португальским археологам. Лишь материал при изготовлении применили другой, не как в средневековом оригинале -- заменили на более современные сплавы, да заточили по особенному. А символы его покрывали те же самые. Что за символы – никто не знал, даже «ботаны». Только было ясно – символы эти помогали уничтожать тварей. Но чтобы ими можно было уничтожить одно из божеств Изнанки – этого не знал никто...

***

Из боя вернулась только половина. Когда колонна вошла в черноту, то потерялась в необычайном мороке. Штурмовики рассказывали, как угодили в самый страшный кошмар в своей жизни, как едва не поддались ему.

Многие погибли от дружественного огня. Бронетехника, в попытках прикрыть сновидцев от тварей, которых Ясный Свет не брал, по ошибке подавляла своих. Фургончики не были способны выдержать обстрел из крупнокалиберных пулемётов. И бойцы внутри разлетались на части, выжившие выбрасывались наружу, ложились на землю, отстреливались от чудовищ. Не всем удавалось пережить мрак, оказавшись вне фургончиков…

Сновидцы при атаке выбрали правильное направление. И по косвенным признакам они определили, что Мара слабеет. Кто-то подтачивал её силы. Самые опытные сновидцы узнавали холод Изнанки и ужасались ему…  

Они добрались до сердца зла вовремя. Промедли на минуту – и тогда бы из мрака не вернулся никто, включая и самих сновидцев.

Калуев осматривал уцелевшие войска. Требовалась реорганизация. Штурмгруппы сильно проредились. Нужно было объединить некоторые, а это сулило тем, что бойцам придётся на ходу привыкать друг к другу, учиться слаженной работе. Получилось так, что из шести штурмгрупп людей осталось только на три…

Калуев отыскал Олега посреди руин, сидящего на обломках. Рядом стоял особенно хмурый Захар. И бойцы Ярослава, которые что-то Олегу говорили, как-то утешали, но тот их не особо слушал, погружённый внутрь себя.

Олег за время этой кошмарной операции по зачистке Загорска потерял почти всех своих бойцов – у него остался только Захар. И Серёга, которого Калуев запер в больнице от греха подальше – боров, когда узнал, что началась заварушка, встал с кровати и пытался прорваться к выходу. Ему было невыносимо осознавать, что где-то там без него могут погибнуть друзья, а за себя Серёга не боялся…

-- Как ты, Олег? – спросил тогда Калуев. Командир ответил невпопад. Он был не в себе. Захар сказал, что в голову к Олегу в последнее время пробирались слишком часто. А Мара и вовсе что-то внутри него перевернула, сломала. Безвозвратно ли?…

-- Собирайся, Олег, -- сказал Калуев. – Сейчас прибудут снабженцы, с ними и уедешь на большую землю.

Тут Олег и пришёл в себя, ожил.

-- Нет, -- ответил он. – Я никуда не поеду. Я останусь здесь… До конца.

Калуев хотел бы возразить, но Олег оказался слишком серьёзен.

-- Захар, -- сказал Калуев. – Ручаешься за него? Я слышал, у вас «качок» тронулся умом. И на тебя набросился от паники. Не поступит ли Олег так же?

-- Ручаюсь за него, -- ответил Захар. – У Олега голова покрепше, чем у Вити…

-- Ладно, -- сказал Калуев. – Вы двое вливаетесь в штурмгруппу Ярослава. И полностью ему подчиняетесь. Пока что. Олег, не обессудь. Я оставляю тебя здесь, но командовать в таком состоянии я тебе не позволю.

-- Хорошо, -- кивнул Олег.

-- Крепитесь, мужики, -- сказал Калуев остальным. – Мрак сильно развеялся. Мы зачистили свою часть города и переходим к временной обороне южной переправы через реку на «подкову». Там спрятались культисты. Нельзя позволить им прорваться оттуда. А потом дождёмся подхода нескольких рот ВДВ – своими силами Организация уже не справится, поэтому пришлось запрашивать помощь у федералов. Оно нам как раз на руку. Всех десантников, кто выживет в грядущем штурме, мы завербуем к себе... Дождёмся десантуру и тогда войдём в «подкову» с трёх сторон. Грядёт штурм. Готовьтесь, мужики.

____________

Спасибо за доны!) Посылаю вам лучи обнимашек) Благодаря вам, ребята, я могу творить регулярно и часто, полностью отдавшись творческому процессу. Эта неделька была в разъездах и делах, сорян, но на следующей недельке же я возьмусь за писательство поплотнее!

Данил Александрович 6700р "Пиши ещё! Читаю даже на работе) Кайф!" Ответ: Вам спасибо!

Данил Александрович 3000р "Нужны самолёты, артой до весны ровнять:)"

Nlb.Artem 1000 р

______

Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez

Спасители. Глава 53. "Шахта, полная Зла"

Мрак рассеялся над большой областью. В том числе и над ближайшими рядами девятиэтаг. По большей части дома выдержали артудары – только верхние этажи разорвало взрывами. Где-то обрушилась лишь половина здания, обнажив комнаты, кухни, спальни и гостиные, порой окровавленные учинившейся там резнёй. Лишь четверть зданий в районах обрушилась полностью.

От вида одного из домов содрогнулись даже самые опытные бойцы. Из многочисленных окон высовывались мерзкие длинные паучьи ножки, свисающие вниз. Иногда ножки вздрагивали, заматывая очередную едва живую жертву в кокон. В доме не было пауков. Дом будто сам стал пауком. Нечто заразило его – огромный окровавленный символ Изнанки был нанесён на стену здания. И обрёк всех его жильцов на невыносимые мучения внутри коконов, где они переваривались заживо. Коконы вздувались на стенах, пульсировали, высовывались с балконов. Приглушённые крики доносились изнутри. Но вырваться было невозможно…

Штурмовать эту высотку было бы безрассудно. Мурашки шли по коже лишь от одной мысли забрести в этот ад арахнофоба. Поэтому Калуев запросил огонь артиллерийского дивизиона, передав координаты. Снаряды обрушились на логово, разламывая бетонные плиты, словно сухари. Мощные взрывы разворошили дом. Твари не выбегали оттуда. Их там не было. Паучьи ножки, жвала, мешанина из вздувшихся паучьих тел -- всё это принадлежало одному целому. Поэтому когда дом обрушился, то бетонные плиты и панели сложились, похоронив под собой это огромное чудовище.

«Чёрная Акула» снова вернулась к колонне – её отправляли к «подкове», отражать перешедших в наступление мертвых бойцов Организации. Сектанты отправили их в атаку, чтобы добить остатки «центровиков». Вертушке удалось подбить большую часть бронетехники противника. Встретив мощное сопротивление, мертвецы отступили, снова скрывшись во мраке.

В небе кружили самолёты радиоэлектронной борьбы – армия отправила их, чтобы Организация могла перехватывать переговоры культистов, засевших в городе, а так же глушить их связь. Эти самые средства засекли и источник странных радиоволн, доносящихся из мрака высотных кварталов. Достаточно мощный источник… По выявленным координатам нанесли артудар, но источник не иссяк.

Перед заходом в кварталы обрушили все дома, которые можно было разглядеть. А потом ударили и по скрытым в черноте зданиям – после пристрелки огонь артиллерии сделался куда точнее, чем был в момент, когда весь город покрывал мрак.

Рушились здания. Белая пыль разносилась ветрами по округе.
Нойманн говорил, что высотки нужно зачистить до наступления темноты. И что боеприпасов у дивизии осталось мало. Артиллеристы истратили целый ЖД-состав, чтобы сравнять город с землёй и пока логисты заняты налаживанием поставок с более далёких складов, что может и затянуться на неопределённый срок. Поэтому совет Штабов решил экономить боезапас, сковывая передвижения культистов и их отряда мертвецов.

Колонна вошла в районы, расстреливая нечисть. Ехали аккуратно, ожидая, что из подвалов могут вылезти сектанты с гранатомётами. Хотя районы разбомбили уже совсем вдребезги. Морока не было, поэтому не жались, а шли на расстоянии друг от друга.

-- Как же прекрасно жить, -- говорил измотанный постоянным страхом Артём. -- Как же хорошо – просто жить. И как вообще я раньше был несчастный? По какой-то херне загонялся. Жил ведь. Это самое главное. Это уже – кайф.
-- Заткнись, -- снова буркнул на него Захар. – Что значит «жил». Не говори в прошлом, пока в бою, дебил. Плохая примета.
-- Да я не то имел ввиду. Оговорился просто…

Артём сначала замолчал. А потом снова заговорил.
-- А ты так много прожил в рядах Организации потому, что приметы соблюдал?
-- И это тоже, -- ответил Захар.
-- Наверное, тоже нужно взять на вооружение… И сколько у тебя было всего выездов?
-- Думаешь, я считал?
-- Есть же негласная статистика длительности жизни штурмовиков Организации. Пятнадцать серьёзных выездов. Не считая простых выездов за Одержимыми и ложных выездов, конечно… А потом уже в гроб. Пятнадцать выездов живёт штурмовик.
-- Херня статистика, -- сказал Захар.
-- Ну, с тобой-то понятно, она не работает.
-- Кто-то погибает в первом же своём выезде. Как Стас, -- напомнил Захар. – А кто-то уходит на пенсию. И между этими двумя сделали среднестатистическое. Я свои штурмы «истратил» ещё в Грозном. Никогда не знаешь, сколько проживёшь. Это зависит только от твоей судьбы.

Артём хитро прищурился.
-- А если судьба есть, то сглазить, значит, невозможно. Или я чего-то не понимаю в ваших «магиях»?
-- Заткнись, -- как-то устало вздохнул Захар и поправил повязку на пустой глазнице.
-- Жалко Абдуллу… -- ахнул Артём. – Зря мы так с ним общались. Как-то не доверительно. Хоть и не русский, но что-то в нём было такое. Наше, что ли…

Послышался грохот. Николаич тут же затормозил, сматерившись.
Это не снаряды. Это звук падающего здания.
Олег повернулся в сторону грохота, направил туда пулемёт, потому-что уловил некое движение вдалеке. Клубы пыли выходили из черноты.
Топот. Гулкий топот. Тяжёлый топот.
-- Твою мать, -- ругнулся Калуев и тут же сообщил по каналу связи. – Колонна, стоп. «Чёрная Акула»! Нужна поддержка огнём! Нужна срочно поддержка огнём! Приём!
-- Захожу на манёвр, -- ответил лётчик.

Из черноты вдалеке выплыла гигантская фигура. Огромное чудовище из трупов, ростом немного выше девятиэтажек. Чудовище врезалось в здание и теперь из огромного плеча его хлестали ручьи крови из раздавленных при столкновении с бетоном тел. Люди вопили и кричали и шум этот, мольбы их было невозможно различить – все они слились в единый гул. В голос ада.
Теперь понятно, почему вокруг так мало трупов. Их собрали в одном месте. Настолько большого гиганта они ещё не встречали…
-- АГС, к бою! – скомандовал Олег. Группа тут же спешилась по отработанной схеме. Расчистили снег, установили станок, водрузили тело гранатомёта.
Загудели пулемёты «Ильи Муромца», «бэтров». Вылетела единственная оставшаяся ракета, разбившая трупы в кровавые облака. Гигант сделал несколько шагов. Тогда заработал Олег, целясь по ногам, стараясь укладывать гранаты в одно и то же место, разбивая трупы, подтачивая ноги…
А потом, в ста метрах от первого гиганта, вышло ещё два колосса. Такие же большие, на двух ногах.
-- Охренеть! – только и сказал Артём.
Калуев тут же приказал отступать.
-- Отходим! Кружим как мухи, не даём себя поймать. Стреляем, методично наваливаем. Тогда гиганты и закончатся.

Олег увлёкся стрельбой. Нужно было поломать ноги хотя бы первому гиганту. Мужики поблизости отстреливались из автоматов, но что этим колоссам пули…
-- Начальник, давай валить, они уже рядом! – запаниковал Артём, когда Захар принялся заряжать вторую улитку, а Олег схватился за дрон-камикадзе. Действительно, было жаль, что Абдулла погиб – не хватало ещё одного оператора…

Калуев повторил приказ, персонально для Олега. Но обычными пулями они будут подтачивать гигантов – целую вечность. Время ещё имелось для второй улитки… Бронетехника и фургончики уносились прочь.
Первый гигант подошёл очень близко, на опасное расстояние, когда Захар пробил тому коленный изгиб. Гигант тут же споткнулся. И полетел прямо на них.
-- Валим!! – проорал Артём. Бойцы бросились в разные стороны. Олег едва успел поднять в воздух дрон, едва успел убежать. Чудовище рухнуло, тряхнув землю и подняв пыль с руин.
Бойцы штурмгруппы оказались разделены, оказались с двух сторон от упавшего монстра. Гигант упал прямо на фургончик, смяв его, как консервную банку. Из кабины доносились истошные крики Николаича, зажатого металлом.
-- Чёрт возьми! – ругнулся Олег, как-то слишком культурно – не по ситуации.
-- Крюков!! – проорал Калуев в общий канал. – Какого хрена самовольничаешь! Я же сказал – отступать!! Ярослав! Подберите мужиков Олега, они встряли и лишились своей машины! Приём!
-- Плюс! – ответил Ярослав.
-- Ща отступим, как отстреляемся! – ответил Олег. – Тащите сюда, нахрен, «Коготь», пока гигант лежит на земле! И поднимайте ФПВ-дроны, мужики!! Цельте в ноги оставшимся двум! Сафари ещё успеем устроить, но мы тогда будем их стрелять неделю, нашими пукалками! Нехуй ссать, биться надо!

Калуев проорал что-то в ответ, но Олег уже не слушал, управлял дроном, натянув FPV-очки на глаза. Гигант в земле совершал неуклюжие попытки подняться.
С этой стороны вместе с Олегом оказался Захар.
-- Витя и Артём – там! – сказал он.
-- Витя и Артём, в обход бегите! – сказал в рацию Олег.

Он направил на подступающих гигантов дрон-камикадзе. Остановился прямо перед их ногами, как оса перед ульем, высматривая место послабей. И лишь потом пикировал. Разразился мощный взрыв. Во все стороны полетели оторванные человеческие ноги, руки, головы и потроха. Взрыв не перебил гиганту ногу полностью. Но момент взрыва Олег подгадал так, чтобы вся масса гиганта оказалась именно на этой ноге. Силы, сцепляющей тела воедино, оказалось недостаточно. Люди затрещали, разрываемые на части, хлынула кровь. А потом бедро оторвалось, соскользнуло – оторванная икроножная часть гиганта так и продолжила стоять – а само чудовище с размаху ударилось об землю.
На ребят полетели обломки.

-- «Коготь»!!! – орал Олег в рацию. – Сюда!!! Пока не поздно, блять!! Пока гиганты лежат!!
Калуев, наблюдавший ситуацию с беспилотников, решил всё-таки повернуть колонну обратно. Он отдал ровно те же самые приказы, что посоветовал Олег. В небо поднялись дроны-камикадзе. «Коготь» ринулся к первому упавшему гиганту.

Лежащее чудовище громко стонало тысячью голосов, тысячью агоний. Это внушало какой-то особенный ужас.
АГС оказался безнадёжно погнут. РПГ тоже остался в раздавленном фургончике. И огнемёт. Отстрелялись. Теперь нужно было валить, иначе третий гигант скоро нагонит их.
Олег бросил взгляд на разбитую кабину, внутри которой бился от сумасшедшей боли Николаич. Водила стучал по зажавшему его металлу, лупил ладонями и орал. От осознания того, что Николаичу уже не помочь, сделалось как-то пусто на душе. Гигант упёрся руками в землю. И теперь пытался встать.
Олег увидел, как натягивались люди, словно мышцы, в руках гиганта. И выстрелил по этим напрягающимся местам из подствольника. Затем швырнул гранату. Гигант снова провалился, но ненадолго.

С другой стороны от гиганта доносились выстрелы.
-- Ребята, вы где, блять? – спросил Олег. – Доложите обстановку.

На связь вышел только Витя.
-- Тут жуки, отстреливаюсь! Артём убежал!
-- Куда убежал?!
-- Да он же вечно на панике! – ответил Витя. – Не вижу его. Сбежал к тем развалинам в три этажа, а я занят, нахрен, отстреливаюсь…
-- Нахрена он туда… Ай, блять, как же он меня заебал! Побежали ребят выручать! – сказал Олег Захару и ринулся бежать в обход гиганта.

«Коготь» подоспел быстро. Огненный столб обрушился на чудовище, опалил горючей смесью. Голоса завыли ещё сильней и отчаянней.
-- Дохрена большой! – говорил Богданович. – На всех великанов огня не хватит!
Над головами просвистели снаряды с вертушки, оставив в небе белые полосы. Лётчик бил по ноге оставшегося колосса. Трассеры вонзались в тела.
Потом над головами прожужжали дроны-камикадзе. Ринулись вперёд. Последовал мощный взрыв. Затем второй. Третий гигант тоже рухнул.
-- «Акула», не давай им встать! – сказал Калуев лётчику. Вертолёт теперь отстреливал великанам руки.

Олег и Захар встретили Витю по дороге. Качок отстреливался от насекомообразных чудовищ, выбежавших из тьмы, со стороны, откуда пришли великаны.
-- Где Артём?! – спросил Олег.
-- Там! – показал Витя совсем в другую сторону, откуда отступал. Местность у трёхэтажных руин кишела тварями.
-- Нам нужны сновидцы, -- сказал Олег в рацию. – Нашего выручить! Астральные твари его окружили, сами мы вряд ли пробьёмся туда.

Калуев заворчал, но сновидцев отправил. Пока бойцы шли к трёхэтажным руинам, отстреливая тварей, «дефендер» сновидцев прибыл, и те в миг расчистили Ясным Светом всю пустошь. А потом приехала бронетехника и занялась великанами.
-- Я истратил боезапас, --сказал лётчик. – Ухожу на пополнение.
-- Ёбаный насос, чё же так хреново всё, -- ругнулся Калуев. – Хорошо, улетай.

Олег, Захар и Витя пробрались к трёхэтажным руинам. И там, на дороге, они встретили израненного Артёма. Твари, видать, окружили его со всех сторон и хорошо искусали, но загрызть не успели. Боец озирался по сторонам, ничего не соображая. Кажется, тяжёлых ран он не получил, но зато обрёл взгляд в две тысячи миль.
Захар тут же отобрал у паникёра автомат от греха подальше. Артёма подхватили под руки. И потащили к колонне.

Фургончик Ярослава подоспевал к ребятам по кочкам, виляя по снегу между завалами.
-- Отсту..аем! Зап…ваю артиллер…! Они согласились, что это к…йний случай! – сказал Калуев. – Валим, только без самовольничества, н…уй!

Связь чего-то сильно забарахлила, голос Калуева с трудом различался сквозь помехи.
-- Принял, мы своего выручили, -- сказал Олег, а потом заметил, что его сердце бьётся куда сильнее обычного, что руки слабеют, а ноги наливаются свинцом. Воздуха не хватает.
-- Какого… -- запыхался Захар, тоже испытывая нечто необычное. Ощущение походило на паническую атаку. Неужели из Тьмы снова выбралось нечто, влезающее в мозги?
Олег перевёл взгляд обратно, в направлении приближающегося фургончика Ярослава. И не увидел ничего. Кроме вездесущих узоров.
Всё пространство охватили чёрные фракталы, состоящие из Черноты.
А потом Олег увидел нечто невообразимо кошмарное, надвигающееся на них. Невыносимый страх, ужас, безнадёга и отчаяние.
Они бежали вперёд, практически утеряв способность мыслить.
А за ними неслось словно само пространство-время, щёлкая клыками и переливаясь узорами, зловещее чёрное фрактальное чудовище.
_____
Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez

-- Не просто увёл, -- Вальдемар решил выпендриться перед своими знакомыми. – Я оказался у неё первым. Ручейки крови на её белых ляжках тому свидетельство! Можешь даже посмотреть. Если она их ещё не отмыла водицей…

Толпа засмеялась. Камил выхватил кинжал и тогда Нойманн вскочил, ушёл в сторону. Знакомые тут же с опаской расступились.

-- Будь по-твоему, сын бульона, -- бросил Вальдемар, так же вытянув из ножен свой кинжал. В глазах его мелькнул азарт. – Дуэль, так дуэль. Не будем превращать сий фарс в резню идиотов, верно? Тем более в Башнях Знания. Согласен?

-- Я убью тебя! – рявкнул Камил. – На дуэли, так и быть! Не здесь!

-- Тогда я пользуюсь своим правом выбора оружия, -- сказал Нойманн. – Раз уж ты позвал меня на дуэль. Таков кодекс.

-- Давай быстрей! – согласился Камил.

-- А драться мы будем, друг мой, на мечах, -- ухмыльнулся Вальдемар.

Это значило одно. Камил практически обречён. Ведь всю свою жизнь он обучался бою на топорах. Владению мечом Ларс их обучал совсем немного.

– Если ты не трус, конечно, -- добавил Вальдемар.

-- Ты знаешь, что я владею только топорами. При этом ты хорошо владеешь мечом не хуже, чем топором. Справедливо было бы сразиться на топорах.

-- Я так и думал, -- сказал Вальдемар и приготовился. – Ты такой же трус, как и вся твоя семейка. Но право выбирать оружие принадлежит тому, кого вызывают на дуэль. Таков кодекс. Или ты хочешь отозвать вызов? Признать своё позорное поражение? Ну хорошо, так и быть. Я принимаю твоё поражение, Камил. Расскажу о нём Лизе сегодня вечером. Тогда она будет хихикать не только от моих поцелуев.

Камил вспыхнул и бросился в атаку. Нойманн тут же контратаковал, слегка порезав Камила, но сам при этом оказался вне зоны досягаемости.

-- Брось, Камил, -- сказал Вальдемар. – Если ты собрался умирать, то умри хотя бы с честью. А не как убийца.

Камил остановился. Из пореза сочилась кровь. Если он даже убьёт сейчас Вальдемара, то его упрячут в темницу. Возможно, могущественная семья фон Нойманнов поспособствует, чтобы Камилу отрубили какую-нибудь часть тела, сделав его в отместку бесполезным калекой. Не лучший расклад. Дуэль на мечах тоже не была хорошим подарком судьбы. Но она была лучшим решением в этой ситуации. Это будет вполне законным основанием прирезать его.

-- Хорошо, -- согласился Камил. – Будет дуэль. На мечах. Где возьмём их?

-- У меня и у Карла есть, -- ответил Вальдемар. – Можешь выбрать любой. Кто будет свидетелем?

-- Ларс, -- сказал Камил, недолго думая.

-- Согласен, -- кивнул Вальдемар. – Тогда встретимся на тренировочном дворе вечером. Я принесу мечи. Ты договорись с Ларсом. Ну и зевак пригласим побольше.

Знакомые Нойманна тут же одобрительно загудели.

Камил шёл по коридорам. Ярость постепенно стихала. Конечно, она всё ещё полыхала в груди. Но уже не так, как в тот самый момент, когда он только узнал об измене Лизы.

А можно ли считать это изменой? Ведь он, оказывается, был просто «другом». Она ему ничего не обещала. Она не признавалась ему в любви. А правду ли сказал Вальдемар?.. Наверняка. Ведь зачем иначе Лизе было ложиться под него?

Камил вообще ничего не понимал. Зачем они так поступили с ним? Он в одночасье лишился и друга и своей возлюбленной. А скоро мог лишиться и жизни. Чем больше он размышлял о ходе грядущей дуэли, тем сильнее отчаивался. Ему не победить. Ни за что.

-- А я говорил, нужно было в таверну, -- Ларс не обрадовался новости о предстоящей дуэли. – А почему ты не позвал на дуэль свою ненаглядную? Ведь она же тебе изменила, а не Вальд.

-- Вальдемар тоже меня предал! Он знал, что Лиза – моя! – ответил Камил.

-- Ну, теперь это всё неважно. Тебе нужно подготовиться до вечера. Времени не так уж и много.

-- Это невозможно, -- сказал Камил. – Нойманн упражнялся мечом несколько лет.

-- Он уже давно им не пользовался, -- сказал Ларс.

-- А я не пользовался им никогда.

-- Справедливо, -- согласился Ларс. – Вальд выдвинул не самое честное условие. Поэтому и ты должен научиться кое-чему. Знаю я один грязный приёмчик, который однажды выучил в юности, чтобы уметь в случае чего компенсировать недостаток умения владеть мечом.

Тренировка продлилась не больше часа. Потом Ларс сказал, что достаточно – перед дуэлью нельзя переутомляться.

-- Только не вмешивайся в дуэль, -- попросил Камил. – Я хочу, чтобы всё было честно. И к чёрту, что ты обещал Есению меня защищать!

-- Не буду, -- ответил Ларс. – Кодекс – это святое. У меня нет причин вмешиваться в дуэль. Тем более, тебе нужно учиться отвечать за свои поступки и слова.

-- Вот и славно.

Началось тревожное ожидание дуэли. Сердце раздиралось на части от боли. Мир потерял все свои краски. Сделался ещё черней и мрачней, чем был до знакомства с Лизой. Стало совсем уж невыносимо жить. Он рассудил, что лучше тогда умрёт в отчаянной схватке, чем будет жить в позоре, и с такой болью на душе.

Ларс рассказывал свои старые истории, чтобы отвлечь мальца от переживаний, но Камил пропускал всё мимо ушей.

Потом на тренировочную площадку пришёл дылда Грег.

-- Камил, -- пробасил он и встал столбом, пытаясь найти нужные слова. – Вальдемар не прав. Он поступил, как урод. Как последний урод. Если бы он сделал это с моей Ингой… Я бы его зарубил без дуэли.

-- Спасибо, Грег, -- грустно ответил Камил. – Я бы тоже его прибил…

Грег постоял ещё, не находя слов.

-- Вальд хвалится, что в бое на мечах ему здесь нет равных, -- сказал он. – И что вы будете биться на мечах. И что его победа будет лёгкой… Зачем ты согласился биться на мечах?

-- Я позвал его на дуэль. Значит за ним – право выбора оружия.

-- Дурацкое правило, -- пробубнил Грег. – Удачи тебе, Камил. Я надеюсь, что ты победишь этого гада… Вальд мне никогда не нравился. Все эти аристократишки одинаковые. Так и хочется сломать им нос.

-- Я тоже аристократ, Грег, -- напомнил Камил.

-- Ну ты это… ты нормальный аристократ. И хороший друг.

-- Спасибо, Грег, за добрые слова…

Потом на полянку прибежал Карл Нойманн. Он был особенно взволнован.

-- Камил, не нужно, -- говорил он. – Зачем вам драться? Тем более насмерть? Я, конечно, понимаю, любовь и всё такое… И что Вальд поступил неправильно. Но, Камил! Это нужно остановить. Я не хочу, чтобы вы бились между собой!

-- А я хочу, -- коротко буркнул Камил. Карл замер.

-- Я понимаю, -- сказал он. – Но, Камил!... Отзови дуэль. Не нужно ссориться. Нужно всем помириться. Решить как-то по-другому.

-- Вальд не хочет ничего решать, -- сказал Камил. – Он сделал это специально. Чтобы растоптать меня. Я ему этого не позволю. Кто-то из нас двоих сегодня умрёт. И я надеюсь, что это будет он.

Карл снова замер, что-то взвешивая.

-- Камил, -- снова сказал Карл. – То, что сделал Вальд – ужасно. Я бы сам такое никогда не простил. Но из-за какой-то девки… Камил, извини меня за последующие слова, я никак не хочу задеть тебя ими, но ведь Лиза – ненадёжная девка! Биться ради неё…

-- А Вальд, значит, оказал мне услугу! – вспыхнул Камил. – Он, значит, как мой лучший друг показал мне, что Лиза – шлюха? И что она недостойна меня? Карл! Уйди! Не хочу говорить с тобой!

На душе сделалось ещё хуже. Его предал друг. Его предала любовь. Его семью перебили разбойники. А князь Искро норовит сгнобить и брата. За что ему такая жизнь?

К моменту дуэли Камил снова полыхал в ярости.

К тренировочной поляне сбежались зеваки. Довольные рожи, голодные до зрелищ. Камил ненавидел их всех. Когда-то давно он отстоял их спокойствие, набросившись на «старшаков» и на Маркуса. А теперь эти ублюдки стояли чуть поодаль и обсуждали предстоящий смертельный поединок.

На дуэль явился даже Маркус. Наверное, наблюдать, как два врага пытаются убить друг друга – очень приятно.

А ещё пришла она. Лиза. Сердце заколотилось. От волнения. От надежды. И от испепеляющей ненависти. Она не подошла к Камилу. Не пожелала победы. Она разговаривала со своими подругами и не обращала на него никакого внимания. Только однажды их взгляды пересеклись. И взгляд Лизы был ужасно холоден и безразличен, он ранил страшнее, чем лезвие меча.

А потом толпа загалдела. Вальдемар спускался по ступенькам к поляне, в компании своих новых друзей.

Ох, как и разозлился же Камил, когда Вальдемар поцеловался с Лизой! Демонстративно. Одарив его насмешливым взглядом.

А что мог поделать Камил? Только стоять и смотреть. Надеяться, что боги в этой дуэли будут к нему благосклонны. И что ему получится отомстить. Как же Камил хотел разрезать Вальдемара на мелкие кусочки!

Вальд передал Ларсу мечи. Ларс проверил оружие. Не затуплённое. Оба меча были хороши.

Когда Камил взял в руки меч, то осознал, что сглупил. Нужно было найти какой-нибудь способ. Нужно было стравить на Нойманна Бродягу. Или найти способ наслать проклятье. Или найти способ при помощи Изнанки облегчить себе битву. Усилить себя. Все эти идеи пришли к нему в самый последний момент. Слишком он оказался убит горем. Если Вальд не искал справедливого боя, то почему Камил должен был стремиться к честному поединку? Как баран, верно идущий на бойню…

-- Сейчас начнётся… -- донеслось из толпы, окружившей ребят.

-- Поприветствуйте друг друга, -- сказал Ларс. Дуэлянты скрестили мечи. Потом немного разошлись.

-- Хотите что-то сказать перед дуэлью?

Оппоненты помотали головами.

-- Тогда… -- Ларс тревожно вздохнул. – Бой!

Бывшие друзья подошли чуть ближе. Но никто не атаковал сразу. Некоторое время они напряжённо кружили, выгадывали подходящий момент. Но этот момент всё не наступал. Нойманн осторожничал. Камил – тем более.

Нужно было сделать ложное движение, вынудить Вальда атаковать в пустоту, а потом стремительно перейти в контратаку, пока тот не успел замахнуться снова. В этом и был весь успех поединков насмерть. Кто первый бил, тот скорее терял равновесие.

Все смертельные удары совершаются внезапно, неожиданно, в самый неподходящий для противника момент. Этот момент нужно было как-то создать. И оба это понимали. Учил их Ларс.

Нойманн был уверен в своей победе. Но парень понимал, что зазнайство – кратчайший путь к поражению. Поэтому не рисковал. Он надеялся, что Камил, движимый ненавистью, набросится первым. Он для этого сделал всё возможное.

Но Камил не бросался...

-- Так и будешь сто… -- не успел договорить Вальд, Камил тут же атаковал быстрым взмахом. Нойманн отступил на шаг – к контратаке он не был готов. Лезвие меча не достигло цели. А Камил не продолжил атаку, потому что думал, что оппонент тут же ударит в ответ.

Снова напряжённое молчание. Выжидание.

Следующим атаковал Вальдемар. Сердце Камила заколотилось. Он отбил взмах, сделал колющий выпад и едва увернулся от обратного замаха Нойманна – острие клинка едва ли не вспороло шею.

Вальдемар снова бросился в атаку. Камил растерялся и сделал два шага назад. Но Вальдемар лишь набрал скорости и теперь нёсся на него, прижимая к толпе, в угол. Камил юркнул в сторону, заходя под пустую руку Нойманна, с неудобной для него стороны. Вальд замешкался, этого хватило, чтобы Камил выиграл долю секунды для немедленного выпада.

Нойманн развернулся слишком быстро, он отбил удар Камила. Он завращал лезвием, словно жонглёр, сбивая с толку, вдруг резко нагнулся и атаковал размашистым ударом в ноги.

Боль пронзила бедро. Камил зарычал, но со злобой замахнулся на провалившегося в атаке Нойманна и рассёк ему лоб. Лиза взвизгнула.

На большее дотянуться не успел, лишь рассёк кожу, а кость не пробил…

Вальдемар фыркнул и снова сделал выпад.

Камил отошёл чуть назад, прихрамывая. Рана неглубокая, но всё равно сковывала движения. А вот у Вальдемара кровь стекала на глаза ручьём. Отвлекала. Камил решил немного потянуть. Пусть сначала кровь зальёт глаза ублюдку. А потом он использует приём, которому его научил Ларс. Это точно станет неожиданностью для зазнайки!

Вальдемар снова сделал выпад, но Камил отшагнул.

Вальдемар сделал короткую паузу, вытер кровь и тут же бросился в атаку. В стремительную атаку!

Отойти назад не получилось, Нойманн, видимо разгадав задумку, атаковал с куда большим напором, обретя наконец смелость. Его осторожность куда-то испарилась. На её месте осталось только желание победить.

Больше ничто не сдерживало его потомственное мастерство.

От первого взмаха Камил увернулся, второй заблокировал, а третий… Меч Вальдемара описал дугу и слишком неожиданно поменял траекторию. Обманное движение. Колющий удар. Камил сбил меч свободной рукой, отвёл от живота, схватил лезвие ладонью, обезоружив противника, попытался тут же уколоть в ответ... Вальдемар резко дёрнул лезвие назад...  Жгучая боль пронзила ладонь, Камил рявкнул, отпрянул. А потом с колоссальной злобой замахнулся, вложил в  удар всю свою ярость. Звякнули лезвия, высеклись искры.

Нойманн парировал.

И проткнул Камила.

Острие врезалось между рёбер. Глубоко. Тут же перехватило дыхание.

Камил замахнулся ещё раз. Но боль пронзила его настолько сильно, что меч вылетел из рук.

Вальдемар отшагнул назад. Смахнул с острия меча капли крови.

Камил не смог устоять на ногах. Он рухнул на колени. Но и на них продержаться долго не сумел – тело отказывалось слушаться. От боли Камил свалился на спину, судорожно втягивая воздух и поскуливая.

Ларс нахмурился. Ему хотелось броситься на помощь. Но нельзя.

Вальдемар с насмешкой уставился на Камила.

-- Ты же не думал, что всё закончится иначе? – спросил он.

-- Убей его! – крикнул кто-то из толпы. Интересно, кто? Но в ответ ему сказали заткнуть свой грязный рот. И тот голос принадлежал Грегу.

-- Скажи спасибо Карлу, -- бросил Вальдемар. – У моего брата добрая душа. Я пощажу тебя. Сам бы я тебя прикончил с удовольствием. Надеюсь, теперь предмет нашего спора исчерпан. Лиза – моя. А ты теряешь на неё притязания. И вражда между нами закончена. Как, впрочем, и дружба. Если ты не подохнешь, конечно, от такой раны…

-- Поединок окончен, -- сказал Ларс толпе, едва услышав слова Нойманна. – Победой Вальдемара фон Нойманна! Предмет спора исчерпан. Расходитесь. Нечего теперь толпиться…

Вальдемар убрал меч в ножны. Подобрал второй меч. И скрылся из виду.

Ларс тут же оказался рядом и принялся разрезать Камилу одежду на груди.

-- Терпи, -- говорил он, прикладывая заранее приготовленные тряпки. – Терпи. Первое боевое ранение.

-- Как ты, Камил?! – прибежал Ишуас. Он прибыл на дуэль уже после её начала и с ужасом наблюдал за происходившим. – С ним всё будет хорошо?

-- Рана не смертельная? – пробасил подоспевший Грег.

-- Любая рана смертельная, -- был честен Ларс. – И многое зависит от настроя раненного. Унылый дохнет от царапины. А тот, у кого имеются незаконченные дела – тому и голову снеси – пройдёт пятнадцать вёрст… Да, Камил? У тебя же ещё есть незаконченные дела?

Всего этого Камил не хотел и слышать. В один день он лишился любви, друга. А теперь ещё и чести.

-- Про честь ты зря, -- возразил Грег. – Проиграть в дуэли – это поступок, никак не влияющий на честь. Тем более ты не умел биться на мечах. Это Нойманн потерял бы честь, если бы тебя убил. Ладно ещё – сыграл в великодушие, кусок дерьма…

-- Что эта «честь»! -- воскликнул Ишуас. – Мнение других о твоем достоинстве! И твой страх перед этим мнением! А перед чьим мнением? Перед мнением этих ублюдков?

Ишуас бросил злобный взгляд на довольных зевак. Толпа принялась расходиться…

-- Лучше помогите протащить его на ложе, говоруны, -- сказал Ларс.

Камил увидел, как Лиза уходит в обнимку с Вальдемаром, изредка оглядываясь назад – не умер ли «друг». И тогда Камил потерял сознание, провалившись в черноту…

***

Спасибо за жирный дон!) Посылаю лучи добра)

Александра Владимировна 2000р «Спасибо за творчество!»

Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez

-- Будто это облегчает дело, -- буркнул Захар.

-- А в чём разница? – не понял Артём.

-- Не сказать, что она большая, -- ответил Захар. – Призывали не кого-то конкретного. А всех, кто голодный.

-- То есть, вообще всех? – сделал вывод Артём. – Есть ли вообще сытые твари Изнанки?

-- Я бы поостерёгся другого, -- сказал Нойманн. – Тех, кто их нарисовал. Культисты могут быть в здании, поэтому двигайтесь осторожно.

Группа продвигалась вперёд тихо, аккуратно заглядывая за углы. Впереди всех шёл наиболее опытный в штурмах зданий Захар. За ним двигался бесстрашный Абдулла.

За первым же поворотом они увидели странных тварей. Почти в человеческий рост, сутулые, понурившие голову, жалкие. Они были скорее милыми, чем страшными. Твари действительно оказались беззащитными – Захар быстро расправился с передними.

Твари шли и шли, не ведая страха. А когда их убивали – они жалобно стонали. «Грустные» -- так их про себя назвал Олег.

-- Это личинки Плачущего? – посмеялся Артём. – Чё это они все такие грустные? Совсем нет никакого веселья в Изнанке?

Но веселье появилось из тьмы очень скоро. На следующем повороте бойцам повстречалась стайка шаров на тонких острых ножках, по пояс ростом. Глаз у них не имелось. Зато растягивались огромные губы в улыбках.

-- А ты говорил веселья нет, -- сказал Олег. Шары тоже оказались какими-то безобидными. На каждого было достаточно по пуле.

-- Какие-то у них похотливые улыбки, -- заметил Витя.

-- Мерзость! – поморщился Артём.

Олег решил угробить парочку «грустных» при помощи кинжала. Для эксперимента. Он кромсал бедняг на части, рассекал их хилые животы, отсекал конечности. Убийство этих беззащитных существ доставляло Олегу какое-то странное удовольствие. Оказалось непросто остановиться. И это было больше похоже на наваждение.

-- Кукуха едет? – спросил Захар, обративший внимание на излишнюю жестокость командира. – С тобой точно всё в порядке?

-- Мне кажется, здесь есть что-то , влияющее на разум, -- ответил Олег, убирая кинжал. – По крайней мере, мне хочется верить, что я не свихнулся самостоятельно…

-- Я тоже чувствую что-то подобное, -- согласился Артём. – Небольшое безумие.

-- Контролируйте себя, -- напомнил Захар. – И будьте бдительны…

Воздух в коридоре содрогнулся. Полетели щепки, штукатурка. Сделалось пыльно. Наушники сработали хорошо – никто не оглох.

-- Граната! – запоздало оповестил всех Витя. Граната взорвалась в коридоре за углом, не долетев до их укрытия. Витя попытался отбежать назад, но его остановил Абдулла.

-- Куда!? Они того и ждут… Держись.

Никого, кажется, не задело. Неподалёку упала вторая граната, метрах в трёх. Олег, Артём и Витя прижались к стенке. Абдулла и Захар, казалось, гранаты игнорировали, хотя стояли к углу ближе всех

-- Да не ссыте вы так, -- сказал Захар и включился в работу. Он метнул за угол свою гранату и отправил туда же длинную очередь, не высовываясь.

Абдулла в это время перебежал на другой угол.

-- Олег, нам нужен твой пулемёт, блять! – сказал Захар, когда патроны в магазине подходили к концу. Олег тут же подменил Захара, подавляя противника в коридоре. Артём выбежал из-за угла, в сторону Абдуллы. Ребята продвинулись ещё дальше, поближе к притаившимся культистам. Теперь они видели тех, кто спрятался в темноте.

Культисты не стреляли в ответ – испугались огня, гранат и прижались за угол, совершая рваные и бесполезные попытки в панике отстреляться... Поэтому ребята действовали так уверенно, не прошло и минуты, как Абдулла пристрелил двоих. Третий – удрал, скрывшись в темноте коридоров.

-- Все целы? – спросил Олег, когда огонь утих. Никого не задело. Только Артём показал царапину на бронике – осколок всё-таки долетел, но мелкий и не такой опасный.

-- Не бойся ты так гранат, -- подошёл к Вите Захар. – Ниче с тобой не будет.

-- В смысле? Осколки же херачат.

-- И? Много в тебя осколков прилетело? – Захар демонстративно «осмотрел» Витю.

Витя пожал плечами.

-- Прилетит – и хуй с ним, -- сказал Захар. – Будешь перед бабами хвастаться. Не бери пример с тех культистов. Если бы они не спрятались от нашего «огня наугад», может, кого и подстрелили из наших. А так – всё равно ведь подохли. Только бесполезно.

-- Ну, блять, не все такие Рэмбо, -- возмутился Витя. – Зубами что ли гранаты ловить теперь?

Культисты, что удивительно, оказались без балахонов с глубокими капюшонами. Не так их себе Олег представлял. Двое в обычных куртках и обычных джинсах. Никогда ведь не поймёшь, кто нормальный человек, а кто лишь претворяется… Культисты были вооружены «калашами». Готовились, суки.

Группа двинулась дальше. За любым углом, в любой комнате мог прятаться культист. Хреново, конечно, что они его упустили. Но долго сновать по коридорам в напряжении не пришлось. На этот раз их встретили куда плотнее.

Пришлось немного откатиться назад. В коридоре сновали перебегающие фигуры. Наступали.

Так же внезапно сектанты оказались сзади.

Штурмгруппе пришлось биться на два направления. Судя по плотности огня, противников больше.

Однако, оснащены они были хуже. Из подствольных гранатомётов стреляли наугад, но с результатом.

Когда напор сбавился, Захар прикрепил к стене взрывпакет. Бабахнуло. Они прошли в палату, где сидели психи в углу, поджав под себя ноги. Психов тут же прикончили, без всякой жалости, хотя двое и прокричали что-то вполне связное и адекватное. Головы молодых парней лопнули, а группа взорвала следующую стену. И ударила культистам в тыл – такого хода они совершенно не ожидали. Поэтому понесли большие потери. С их рядах началась суматоха и паника.

Бойцы это уловили, поэтому надавили ещё сильнее, преследуя беглецов, внушая ещё больше страха.

Культисты визжали, кричали, молились своим тёмным богам. Бросали оружие. А бойцы, словно хищники, шли по их следу, жестоко расстреливая  в спины всех, в том числе и выживших психов. Хрипящим раненным они с удовольствием перерезали глотки. И бежали следом дальше, как бы соревнуясь, кто убьёт больше противников.

А когда бойцы осознали, что поддались наваждению, было уже поздно. Олег оказался в коридоре с пульсирующими гнойными венами на стенах, от запаха хотелось блевать.

-- Они идут! – кричал из темноты Абдулла. Он держал вход в палату и стрелял в темноту.

-- Где остальные? – спросил Олег.

-- Там! – ответил Абдулла. Олег глянул на часы с точками на карте. В Мороке и темноте, под странным бешенством они ушли слишком далеко от ребят.

-- Доложите обстановку! – сказал Олег в рацию, но никто ему не ответил. В коридорах разрывались гранаты и свистели пули. Кто-то истошно кричал. На душе сделалось безнадёжно и тоскливо. Слышались всхлипы и рыдания. По коридору, в их сторону, бежал огромный Плачущий.

-- Вот чёрт!

Они пытались отстреливаться, но гигантское чудовище пули не останавливали. Задор и смелость, боевая ярость сменились холодным страхом. Абдулла и Олег бежали в черноту, бежали, без оглядки. Смотреть на карту было бесполезно – на спутниковой карте внутренние коридоры здания никто не нарисовал… Иногда навстречу им вырывались улыбающиеся шары, а то и культисты, тоже перепуганные, тоже паникующие.

Свистели пули. За спинами взрывались гранаты.

А потом они вышли в светлый коридор.

Мрак отступил.

Кажется, кто-то убил Плачущего.

Олег тут же взял рацию.

-- Всё нормально, -- ответил ему Захар. – Здание зачистили. Убили Плачущего. Можешь расслабиться. И перестать убегать. Во, потеха!

-- Где вы?

-- За вон той дверью, -- ответил Захар. И тогда Олег увидел слегка приоткрытую дверь в конце коридора.

Он поменял магазин и направился к двери, наготове, в напряжении. В коридорах больницы сделалось подозрительно тихо. А ещё куда-то подевалась вездесущая ржавчина.

Олег распахнул дверь, заглянул в комнату. Вроде никого. Олёг прошёл вперёд.

Кухня. Густые запахи нарезанного лука и шкворчащего в раскалённой сковороде мяса. В кастрюле рядом булькали макароны, и от пара в комнате стало жарко, как в бане, что даже ревущая над плитой вытяжка не справлялась.

Телевизор на холодильнике показывал последствия авиакатастрофы в какой-то далёкой стране. Репортёр надсаживался, доказывая, что во всём были виноваты инопланетяне.

Ужин был готов. Олег достал макароны, перемешал их со стейками – по крайней мере, он так называл большие куски мяса. Аппетитней звучало. И залил тарелку сладким кетчупом. Отлично!

Вот и все кулинарные изыски – а больше ничего и не надо.

Олег ужинал, любуясь великолепными видами на горы из окна. Конечно, отсюда их плохо видно. Однако он так давно не видел эти горы... Высокие пики, белые, как мороженое…

Разобравшись с ужином, Олег первым делом сел за компьютер. Нужно было доделывать проект. На мониторе вырисовывались чертежи, расчётные таблицы заполнялись.

Эх, хорошо! В деревне. Среди гор. Спокойная размеренная жизнь. Он всегда стремился к такой жизни. Его давнишняя мечта сбылась.

А потом Олег обнаружил, что уже наступила темнота. За окном стоял густой мрак. Над горами совсем призрачно и тускло сияло небо, значит, солнце зашло уже давно. Настенные часы показывали пол одиннадцатого. А Алиса всё так и не вернулась из дома Леоновых. Из дома высоко в горах, где почтальон Темир увидел в окнах ужасающий силуэт Лилы.  

Раздался телефонный звонок. Олег замер. А телефон всё трещал и трещал.

Олег хотел позвонить Алисе, спросить, почему она не возвращается, ведь уже почти полночь.

Но Алиса звонила сама.

Она звонила, чтобы спросить.

-- Ты мертва, -- сказал Олег и на душе его сделалось нехорошо. Холодно. Безнадёжно.

-- Ты мертва, -- повторил он и вдруг осознал, что жизнь его потеряла всякий смысл.

-- Что? – раздался голос позади. Олег обернулся. И увидел Алису посреди гостиной. – С кем ты тут разговариваешь?

Спросила она, снимая рюкзак. Она вытащила из бокового кармана перцовый баллончик, который ей выдал Олег на случай нападения медведя.

-- Не пригодилось, -- улыбнулась она и отдала перцовку. Олег взял баллончик и покрутил в руках.

-- Приготовил ужин? – Алиса сняла крышку со сковороды. – Красота! Проголодалась ужасно...

Олег стоял посреди комнаты и сердце его колотилось.

Алиса разогревала на плите макароны с мясом. Снова посмотрела в комнату.

-- Олег? – удивилась она. – Ты чего?.. С тобой всё в порядке?

Алиса насторожилась и подошла к Олегу. Она всё не могла понять, почему Олег ведёт себя так странно.

-- Что случилось в доме Леоновых? – спросил Олег серьёзно. – Почему ты вернулась?

Алиса как-то тяжело вздохнула. Она подошла ближе, легко улыбнулась с неким сочувствием.

-- Потому что я люблю тебя, -- ответила она. И обняла. На сердце потеплело. Душу окутало спокойствие. Впервые за бесчисленные месяцы разлуки. Впервые сделалось по-настоящему спокойно и хорошо.

-- И я тебя, -- сказал Олег. – Тоже люблю.

-- Вот и славненько! Пойдём за стол. Нам столько нужно обсудить.

-- Извини, не могу, -- ответил Олег.

-- Что? – Алиса немного отстранилась, взглянула на Олега. – Почему?

-- С мёртвыми не ужинаю, -- сказал он и резко вонзил кинжал с символами Изнанки Алисе в подбородок так, что лезвие вышло через макушку. Девушка задрыгалась, принялась захлёбываться кровью, из непонимающих глаз её полились слёзы. Кажется, она действительно не понимала ничего. А Олег стоял посреди комнаты и жалел. Жалел, что так сделал…

Вонючая тварь, истекающая гноем, рухнула к ногам. И тогда Олег вернулся в реальность.

Абдулла валялся на полу. Жёлтые слизняки облепили его тело. Олег было бросился на помощь, но понял, что Абдулла уже не дышит. Он умер со счастливой улыбкой на лице. Сейчас он был, похоже, в кругу своей семьи. И тогда невыносимое сомнение одолело Олега. Почему он не остался ТАМ? Но боец отмахнулся от дурацких мыслей. Они сейчас были ни к чему. Нужно выбираться. Нужно зачищать город. Нужно бороться со злом – это его смысл жизни. Это то, что наполняет его сердце. А не мёртвая Алиса!

В коридорах слышалась стрельба. Олег связался с бойцами своей группы, а потом выдвинулся к ним навстречу, пытаясь осознавать каждую мысль, каждое своё действие, чтобы вновь не попасть под влияние гнойной твари...

Но наваждения больше не было. Мания жестокости растворилась вместе с гибелью чудища…

Наступило утро. Эта ночь была одной из самых длинных ночей в жизни Олега. Пожалуй, наконец свершилось то, что оказалось способно сравняться с событиями в горах Алтая. Личной драмы здесь не было, но зато её с лихвой перекрывала драма тысяч погибших ужасными смертями, тысяч обращённых в нечисть горожан.

Бойцы сидели на крыльце и жадно курили. Лица их посерели от усталости. Мрак развеялся над районом. Было видно чистое небо, светило солнышко. Погиб только Абдулла. Его труп сожгли из огнемёта, чтобы ничего не досталось тварям. Культистов тоже сожгли. Воевали сектанты хреново – при двухкратном численном превосходстве даже никого не ранили. Больше разговоров было об их опасности…

-- Как ты, Олег? – спросил Захар, заметивший перемену в поведении командира.

-- Оклематься нужно, -- признался Олег. – Ненавижу психические атаки, чёрт возьми…

Стрельба на севере необычайно усилилась. Разрывались снаряды артиллерии. Гремели крупнокалиберные пулемёты. А потом всё резко смолкло. И с ними связался Нойманн.

-- У меня есть хорошая новость. И есть плохая. Сказал бы – «как обычно». Но потом подумал, что хороших обычно я вам не приношу.

-- Поэтому начни с хорошей, -- сказал Калуев.

-- «Центровики» зачистили всю северную часть города за ночь. Они пронеслись по частным секторам, как торнадо. Мрак развеялся и теперь мы видим, как все дома сравняло с землёй. И уже начали подсчёт трупов гражданских…

-- Разве это хорошая? – спросил Калуев. – Мы свою южную часть города ещё не осилили. Конкуренты работают быстрее нас, хоть, конечно, у нас застройка высотная и это осложняет дело…

-- Поверь мне – это была хорошая новость, -- сказал Нойманн. – Потому что плохая новость… Город делится S-образной рекой на три части. Север, юг. И центр – огороженный от севера и юга – рекой. Получается этакая «подкова». «Центровики» после зачистки севера с ходу ворвались в «подкову». Решили не терять темпа наступления. Но сразу на мосту они внезапно столкнулись с отчаянным сопротивлением. Им удалось с боем пробиться на ту сторону, однако далеко они не продвинулись. Они потеряли много бойцов. Критически много. По ним били из гранатомётов, обстреливали из пулемётов. Били профессионально. Так, что вся их колонна едва ли не оказалась разгромлена. Их атаковали равные силы. Хорошо, что ребята тоже были сообразительные и вовремя отступили, запросив артподдержку, не допустили полного разгрома своей колонны.

-- Культисты атаковали? – спросил Калуев. – Всё-таки, среди культистов есть опытные бойцы?

-- Нет. Если бы там были только культисты… -- ответил Нойманн. – Сопротивление «центровикам» оказали бойцы уральского отдела Организации, которые вошли в эту самую подкову по центральной дороге два дня назад. Погибшие бойцы. Они теперь воюют на стороне Изнанки…

_____

Спасибо за дон!)

Анатолий Сергеевич 250р "На вишнёвый пуэр для продуктивности))"

______
Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez

Этого сейчас не выяснить. Да и были занятия поважней!

Первым делом раздобыли вёдра. Бандита подвесили к потолку вниз головой на верёвке, перекинутой через потолочную балку. Готам, поднаторевший в своё время в медицине, сделал надрезы на артериях. И теперь вся кровь стекала в ведро под трупом. С человеком обходились, как с барашком, а Камил больше думал о драгоценности его крови, чем о сожалениях. Он воспринимал эту смерть с радостью.

-- А тебе нужно отмыться, -- посоветовал старик и отправил Ишуаса за водой к колодцу…

Всю ночь они провели в той каморке, пока ждали, когда же кровь выйдет из бандита до последней капли. Бандита буквально выжали, как тряпку для мытья пола.

Крови набралось достаточно, чтобы «поднять» собаку. Когда решали, кто будет лить кровь на символы Изнанки, Камил сказал, что кровь бандита всецело принадлежит ему. А значит и поливать будет он. Спорить никто не стал.

Пса вытащили из бочки с солью, отряхнули. Он теперь сильно полегчал, сильно похудел. Влага из него вышла вся. Сухая кожа обтянула кости. Глазницы впали куда-то вглубь черепа.  

Над символом пришлось возиться особенно долго – до утра. Круг на этот раз был большой, под пса, тем сложнее оказалось не допустить отклонений в линиях и углах. Символ проверяли все трое, по нескольку раз. Права на ошибку не было. Пролить кровь бандита зазря было бы совсем ужасно…

Символ окропил кровью Камил, стараясь при этом не вылить лишнего. Когда круг засиял, в ведре осталось ещё на второго такого же пса.

Чёрный пёс поднялся на ноги. И замер, ожидая указаний. Красавец. Всё таки красавец! А какие хищные зубы… Камил приказал пёсику присесть, прилечь. Вывел во двор, проверил, насколько быстро тот бегает. А бегал он, господи, быстрее живого, даже страшно сделалось.

-- Кровью бродяги подняли бродягу, -- задумался Готам, когда пса снова спрятали в каморке. -- Мумификация не завершена. Нам нужно ещё обработать тело пса смолами. И замотать полосками льна. Тогда гниение окажется практически остановлено.

-- Сначала нам нужно срочно найти ещё собаку, -- сказал Камил. – Пока кровь не скисла. А Бродягой заняться мы ещё успеем…

Найти мёртвую собаку посреди города оказалось задачей не из лёгких. В подворотнях сновали только живые. Убивать их Камил не решался. Их было жалко, в отличие от бандита. Камил нашёл по пути мёртвого голубя – тогда ему пришла идея отправить брату письмо. Интересно, долетит?

Труп белой собаки Камил выкрал с кладбища животных, на окраине Ветрограда. На то кладбище народ стаскивал все трупики своих домашних питомцев. Где-то были зарыты и целые лошади – Камил пофантазировал, как однажды сделает себе мёртвого коня. Сейчас, конечно, крови не хватит.

В жертву Изнанке кровь принёс Ишуас. Он поднял своего свежего пёсика, а потом засунул в бочку с солью и приказал ждать. Нужно было иссушить питомца.

Кинжал разбойника Камил присвоил себе. Наёмник смыслил в хорошем оружии. Кинжал отлично скрывался под одеждой. Ещё в карманах разбойника они нашли кошелёк, набитый золотыми украшениями – наверное, украденными. Среди этих украшений Камил отыскал знакомую серьгу, принадлежавшую его матери. Осознание выбило мальчика из колеи. Но ненадолго – мать отомщена, да и дел свалилось прилично.

На украшения решили прикупить несколько бочек с солью. И доски с гвоздями, из которых сколотили короб-гроб. В который положили тело бандита и сверху присыпали солью, чтобы тоже высыхал.

-- Это опасно, -- говорил старик Готам. – Если кто-то узнает, что мы храним здесь человеческий труп, то нас всех ждёт костёр.

-- Не узнают, -- отвечал Камил. – Мы что-нибудь придумаем.

На случай, если кто-то сунется к ним в гости, он вырыл под съёмными досками пола в каморке глубокую ямку, в которою можно было быстро сбросить труп, накрыв сверху люком. А для нейтрализации запахов они покупали благовония. Впрочем, соль сама по себе поглощала все запахи. Только приходилось её часто менять.

Подумывали вместо гроба держать труп с солью в этой самой яме, но в ней становилось сыро после каждого дождя, поэтому приходилось держать трупы наверху. Замок на двери сменили, чтобы хозяин не наведался – однако он приходил раз в месяц, чтобы принять оплату и не особо интересовался её состоянием. Каморка – что с неё взять... А чтобы он приходил ещё реже – они заплатили ему на год вперёд.

Чёрным псом занялись чуть позже. Натёрли, пропитали его смолами. А сверху плотно замотали полосками льна, однако, постаравшись, чтобы полоски не сковывали движения.

И всё же душа Камила страдала от одиночества, от жажды любви. Но у него не было роскошных одеяний, не было смазливого личика, не было и умения вести себя правильно, поэтому все его потуги заканчивались ехидными насмешками со стороны девиц. Нойманны к тому времени уже дважды сменили подружек. Дылда Грег нашёл себе возлюбленную и теперь часто пропускал тренировки. Даже Толстый Имнар! Нашёл себе такую же толстенькую, но всё же!

Камил же хмурой тенью проскальзывал мимо садов, побыстрее, стараясь не видеть обнимающиеся парочки. Тошно. Камил погружался в чтение книг и занятия некромантией.

Чтобы поднять бандита – нужно было где-то найти целого человека. И принести всю его кровь в жертву.

Камил гулял по городу, выискивая бродяг со шрамом от клейма на лбу. Этих гадов можно было убивать без сожаления. Но больше таких в Ветрограде не встречалось. Да и не нападал никто – сколько бы Камил не странствовал по тёмным местам. Там его, видать, принимали за своего, ощущали некую угрозу от мальца, который к тому времени сильно подрос за одно лето. Пятнадцать лет стукнуло…

Скоро и белый пёс просушился. Его тут же мумифицировали. И теперь у них имелось два проворных пса. Которых ещё попробуй одолей!.. Ребята не знали, как их использовать – не стравливать же на прохожих. И практиковали сновидения, чтобы научиться управлять телами мёртвых, вселяясь в них, подобно Готаму. Старик же не мог управлять их псами, потому что кровь в жертву приносил не он…

Но сновидческие практики давались куда тяжелей, чем искусство некромантии. Иногда удавалось проснуться внутри сна, но заходить глубже, туда, где можно было повстречать сущностей, не получалось. «Выйти из тела» вовсе казалось чем-то невозможным.

-- А мне интересно, -- однажды спросил Ишуас у старца. – Не выгодно ли Изнанке продавать нам целые армии мёртвых за бесценок? Ведь её цель – вернуть всю жизнь к себе. То есть, уничтожить. Почему тогда Изнанка требует с нас такую большую плату? Почему бы ей не отдать нам мёртвых за бесценок, чтобы те поубивали живых?

-- В символах учтено, чтобы изнаночные твари не разодрали своего же призывателя, -- ответил Готам. -- Этакие печати, ограничивающие деяния тварей. Это сделка. Если начертить другой символ, опасный, то можно призвать тварей, которые ворвутся в этот мир и станут убивать всех на своём пути. Некромантам долго приходилось искать подходящие символы, чтобы мёртвые подчинялись им беспрекословно… Так что Изнанка, взамен на союзничество, требует столько крови, что иногда приходится убивать. Изнанка пользуется человеческой жадностью.

Камил отправлял засушенного воскрешённого голубя в родовое имение с приветом Есению.

Птица, что удивительно, правильно восприняла намерение, отыскала и поместье и брата. Голуби ведь славились своим умением находить дорогу… В ответ брат прислал рисунок. Он нарисовал что-то странное. Пришлось вглядеться, чтобы различить сшитого из различных частей тел чудовища. В этой химере виднелись не только части животных, но и части людей. На что брат намекает? На то, что это его творение?

Рисунок Камил сжёг, чтобы никто не нашёл и не заподозрил чего.

Когда Ишуас сильно приболел и отлёживался в спальнях, Камил в одиночестве засиживался в библиотеках. Тогда-то к нему за столик подсела девушка с золотистыми волосами и хитрым взглядом. Она читала что-то своё. Или делала вид.

Потому что Камил улавливал по движениям, что она следит за ним. Но каждый раз, когда он поднимал глаза – она свой взгляд прятала. Золотистые волосы отражали огни свечей, девушка закусывала пышные губы. А когда их взгляды неловко пересеклись, Камил потерял дар речи.

-- Ты так часто читаешь книги! -- воскликнула она. -- Давно тебя заметила! Неужели ты ничего больше не делаешь? А как же -- жить настоящую жизнь?

Камил совсем растерялся. Но вспомнил свой старый приëмчик -- представил, будто он командир Орманд. Наверняка тот свирепый вояка среди женщин пользовался успехом. Хоть Камил и не помнил такого...

Грубоватая манера разговора, какую предпочёл Камил, очевидно, заинтриговала девицу. Завязался разговор. Лиза – красивое имя. Простая, непосредственная, не аристократка -- дочь ремесленника. Не такая, как иные надменные девицы из женского корпуса Башен Знания. Она не смотрела на Камила свысока хищным взглядом. Она не пыталась подколоть или обвинить в чëм-то. Еë заинтересованный взгляд был мягок и игрив. Камил вдруг осознал, что смотрит на эти хлопающие реснички, на голубые глаза, на косую хитрую ухмылку, и не может оторваться. Никого красивей он в жизни не видел. Будто ангел спустился с неба...В груди разгоралось что-то яркое, полыхающее, очень приятное и новое.

Они проговорили о книгах весь вечер. Лиза тоже обожала читать, правда, не так сильно -- и в основном книжки о любви. Но всё же! А ещё она обожала гулять по саду посреди ночи и смотреть на звезды. Она не боялась стражников и спросила, не боится ли их Камил. Тот, естественно, храбрился. Договорились встретиться в полночь.

Ту звëздную ночь Камил никогда не забудет. Они встретились у фонтана, куда добрались, скрываясь от патрулей стражи и от монахов, страдавших бессонницей.

Волнительно, даже в животе похолодело. Лиза взяла Камила за руку и тот едва не обжёгся. Неужели он может быть кому-то симпатичен?.. А как же «странность» и «трупная вонь»?

Вместе они смотрели на далëкие звëзды, молчали. И, изредка, разговаривали о различных глупостях, навроде, кто живëт на Луне и почему звëзды решают вдруг свалиться с небосклона.

На следующий день бодрость и необычайные силы охватили Камила. Всë ему было по плечу и даже по колено. И это не осталось незамеченным. На тренировке он особенно резво передвигался, с задором, а с лица его всё не сходила улыбка. Жестокий и серый мир, наполненный кровью и страданиями, вдруг сделался светлым, разноцветным, как радуга, сделался сияющий, будто золотом, как волосы Лизы. Мальчик не стал отпираться и рассказал друзьям о своей подруге. Теперь он не один! А нашёл себе любовь. Да не простую -- а лучше, чем у всех остальных вместе взятых -- он нашёл Лизу!

По вечерам они пропадали в библиотеке, читая книги вместе, плечом к плечу. Она понимала его, им было о чём поговорить, будто на равных -- разве может такое быть, чтобы девчонка понимала парня! Про Изнанку он рассказывать ещё опасался, но был уверен, что девицу живые трупы не испугают.

А по ночам они ходили по цветущему саду, взявшись за руки, смотрели на звезды и улыбались друг другу. Садились на неприметную скамейку неподалёку от цветущих лилий и загадывали желания на каждую падающую звезду.

Камил загадывал, чтобы они с Лизой любили друг друга всегда, чтобы прожили до самой старости, поженились и жили счастливо. На вопросы девицы, что же он загадал, отвечал, что если расскажет, то не сбудется. Лиза улавливала что-то мечтательное во влюблённом голосе Камила. И тогда, на скамейке под падающими звëздами, поцеловала его в щёчку и обняла. Никогда ещё Камил не был настолько счастлив. Лучи света били из его сердца ключом. Он был готов сдвинуть все горы Хребта, сбросив их в океаны; расколоть Луну на десять частей; завоевать Империю в одиночку... Пьянящая нега накатывала, как морской прибой, темнота ночи казалась ярче полудня, хотелось кричать от счастья.

Тогда он и признался Лизе, что любит еë больше всего на свете. Она не ответила -- лишь прижалась сильней и улыбнулась. Но разве не так выглядит ответное признание?

Этого было достаточно...

Энергия жизни переполняла Камила. Он оказался настолько окрылён, что делал успехи в фехтовании, сравнявшись с братьями Нойманнами, в учёбе – учителя удивлялись, насколько малец легко вникает в суть предмета. И даже в сновидческих практиках ему удалось опередить Ишуаса – одним тихим утром ему удалось «выкатиться» из тела, едва проснувшись. Жаль, пса в тот момент поблизости не было. Камил пролетел над кроватями спальни, заглядывая в лица спящих, поражаясь, что ему удалось сделать. А потом его затянуло обратно в тело, быстро, стремительно – не хватало навыков концентрации.

Однажды они отправились гулять все вместе: Грег, братья Нойманны, Толстый Имнар -- все со своими девицами. И Камил с Лизой. Большая весëлая и шумная компания. Почти уже семья. Они шли по городу, смеялись над хмурыми прохожими, задирали попрошаек и стражников, убегали, весело хохоча. Казалось, наступила идиллия. Камил осматривал своих счастливых друзей, любовался своей Лизой. И хотел позабыть о войнах, о бунтах, о кровавой Изнанке... Всего этого он знать не хотел. Какой во всём этом зле имелся смысл, когда у тебя есть хорошие друзья, когда у тебя есть великая любовь? Вздор! Тем, кто воюет, неведомы любовь. Неведома дружба. Воюют и мстят -- пропащие души. Воюют и мстят лишь несчастные и обездоленные.

Он смотрел на закат, на могучие розовые облака над горизонтом, слушал морской прибой на берегу моря в порту, смеялся над нелепыми шутками братьев и обменивался с Грегом и Имнаром своими планами на жизнь после окончания учëбы в Ветрограде. Впереди был целый мир, полный приключений, полный новых открытий... Счастливее он уже никогда не будет, мелькнуло в голове. Потому что куда ещё счастливей? А ведь могло быть и ещё лучше! Оно и будет лучше! В это не верилось...

В тот вечер, когда солнце зашло за горизонт, когда ветры принесли воздух с моря, и сделалось прохладно, Вальдемар внезапно поссорился со своей девушкой. Камил уже не помнил причины -- он не вслушивался в разговоры, размышляя о своём. Помнил лишь, что девица сильно обиделась и ушла от компании. Перепалка немного омрачила прогулку. Вальдемар замкнулся. А остальные не знали, что и сказать. Тогда Камил попытался всех развеселить, опасаясь, что такой великолепный вечер окажется испорчен какой-то дурацкой глупостью. И этой весёлостью он задел Лизу.

-- Что за цирк? -- сказала она тогда. Впервые Лиза упрекнула Камила. Ей не понравилось, что тот не замечает страданий своего лучшего друга, предлагая веселиться дальше.

Камила это очень ранило, задело. Вечер, всё-таки, был испорчен. Камил испугался собственной злобы. Поэтому встал и пошёл к Башням Знания, чтобы остыть и не дать гневу натворить бед.  

От гнева Камил отошёл быстро, на следующее утро от него ничего не осталось. Но когда Камил отыскал Лизу в библиотеке, та ответила ему холодностью. Холодней её внезапного равнодушия, казалось, не было ничего в этом мире. Не понимая, в чем же причина – Лиза не хотела с ним ничего обсуждать – Камил впал в уныние.

И лишь потом узнал, что в ту ночь после ссоры, после прогулки, Вальдемар проводил Лизу до девичьих корпусов, через цветущий сад. И посреди этого сада, около той самой лавочки, эти двое поцеловались. И, как рассказывала подружка Грега, платье у Лизы на следующий день было в земле и лепестках лилий, растущих в том саду между кустами.

Лучший друг увëл у Камила любовь всей его жизни...

________

Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez