ВОПРОС: Как началась Ваша совместная работа с Виктором Цоем?
ОТВЕТ: Да она не началась и не заканчивалась. Это такой образ, понимаете, даже легенда такая, что как бы мы там чего-то работали на фильмом «Асса» ... что я там хорошо знаю Цоя. Нет, я его знаю очень мало, и плохо знаю. И вообще, Виктор был человеком очень закрытым. И в общем, это была, как ни странно, его сила. Потому что было очень ограниченное количество людей, которые могли бы называться его друзьями, - с ними он общался, с ними он говорил, с ними он проводил свободные воскресенья, понимаете, которые у него тоже были. А со всеми остальными он очень мало говорил и очень мало обращал внимания на то, что они ему говорят. Поэтому Виктор ... поэтому настолько важны песни Виктора, понимаете. Потому что самое главное, что он хотел сказать всем остальным, в том числе и мне, - он сказал в песнях. А так – нет.
ВОПРОС: Как он все-таки пришел на съемки?
ОТВЕТ: Да никак он не пришел. У вас такой образ - куда-то там он пришел. Какой кастинг?! С ума Вы сошли! Какой кастинг?! Если бы ему сказали: «Витя, нужно пройти кастинг» - он бы удушил и того, кто сказал, и у которого какой-то кастинг. Витя был человек гордый, никаких кастингов он не проходил, - он плевал на все кастинги и правильно делал. Он никуда не приходил. Я сказал Африке (Сергею Бугаеву - исполнителю главной роли в х/ф "Асса"): «Африка, мне нужно вот собрать хорошую такую группу, которая играла бы в картине - рок-группу». Он говорит: «Ну, я такого приведу – самую крутую, которая есть. Группа эта - «Кино». Это на меня это не произвело никакого впечатления, потому что я не знал, что такое «Кино» и кто такой Цой. Ну, пришли люди какие-то в черном пальто, сели у меня в кабинете. Я говорю: «Вот они, да?». Африка говорит: «Да-да. Это они». Я говорю: «Ребят, вы не обижайтесь, потому что я не артистов беру, - мне нужно ощущение просто рок-группы. И первое, что я сделал – я сказал: «Вот, извините, пожалуйста, вот Вы, молодой человек». А молодой человек был как раз Цой. Я говорю: «Вы как-то очень сильно отличаетесь обликом от всех. Можно вот я попробую?» Он говорит: «Да делайте, что хотите».
Короче говоря, я просто, если говорить грубо, я просто выгнал Витю из этого самого.
Говорю: «Без тебя как-то». Потом мы как-то наладили взаимоотношения, можно даже сказать, подружились. Но мы не дружили, мы были просто людьми, которые хорошо относятся друг к другу. Но никуда никто не приходил, никто ни над чем не работал. У него было, по-моему, три или четыре съемочных дня.
ВОПРОС: Как он критику воспринимал?
ОТВЕТ: Да он никогда, что ж я сумасшедший что ль, говорить ему: «Немножко так и немножко сяк»? Я же понимаю, с чем я имею дело. Что я ему скажу: «Немножко сяк» - он просто повернется, уйдет и никогда не придет. Ну, он никакой не киноартист у меня... Он, кстати, у Рашида Нугманова потрясающе снялся в «Игле», потрясающе, - серьезно. А я ему ничего и не говорил.
ВОПРОС: То есть, Вы не знали группу «Кино», когда начинали работу?
ОТВЕТ: Ну, конечно, я не знал. Ну, конечно, я никого не знал. И я Гребенщикова не знал, - я был, мне было 42 года, по-моему, я был абсолютно самодостаточный такой, нагловатый успешный кинорежиссер. Зачем они мне все нужны были? Из каких-то темных подвалов странные люди.
ВОПРОС: Цой создавал образ звезды?
ОТВЕТ: Да ничего он не создавал. Витя был совершенно закрытый человек. Вот Вы сейчас пытаетесь вот тут вот в кустах за две минуты открыть Витю. Нет, не откроете, не откроете. Никакой он звездой не был, - он просто ухитрялся во всех ситуациях, в которые его ставила жизнь, поступать так, как он считает нужным.
ВОПРОС: Как Вы считаете, в дальнейшем фанаты ходили на «Ассу», чтобы посмотреть на Цоя?
ОТВЕТ: Нет, ну почему ж на Цоя, - там столько было кроме Цоя народу. Ну, в том числе, конечно, почитатели Цоя ходили смотреть на Цоя. Цой обладал колоссальнейшей магической силой. Это никакого отношения к звездам не имеет. Он чего-то знал про белый свет такое, чего остальные не знают. И поэтому многих его товарищей, многих его таких подельников по тем временам уже и забыли, как звали. А Цой еще только набирает силу за счёт чего – за счет того, что он знал что-то такое, чего никто не знает. Ни Вы, ни я, ни подельники.
Я делал картину «Одноклассники» и случайно совершенно открыл «Черный альбом», - стал слушать Виктора. Думаю: я даже не слышал, - я, то есть, я знаю эту песню, но я не понимаю ее, не понимал ее. То есть, еще только-только еще начинают Витю понимать за счет того, что он знал что-то такое, чего мы не знаем.
Потом я Вам могу сказать: в моей жизни так все вроде как весело шло: перестройка, застройка, надстройка, подстройка – все вроде ура-ура. И мы снимали такую картину «Дом под звездным небом», - и все вокруг было так тухловато. И мы сидели обедали в автобусе на Николиной горе и работал у водителя приемник, - и вдруг я что-то такое услышал, говорю: «Сделай громче!» И там говорят: «Вот на повороте не вписался в поворот, врезался в это самое». И у меня это… Не от того, что я … звезда, которую я знал перевернулась.
У меня вдруг было чувство, что произошло что-то такое, после чего жизнь переменится. Почему? Все мы живем в крайне ненадежном мире, - каждый человек может вот так не вписаться куда-то. И чего страшного? А вот когда это произошло с Витей, у меня вдруг получилось такое странное чувство, что чего-то с нами со всеми произойдет. И произошло. То есть все вот с этого момента, с момента Витиной гибели, все, в общем, пошло прахом, на глазах. И идет до сих пор.
ВОПРОС: Вы не считаете, что Виктор Цой объединяет поколения?
ОТВЕТ: Ничего не объединяет. Я Вас прошу: по отношению к Виктору нельзя пользоваться такими стертыми выражениями. Объединяет поколения! Какие поколения? Я какое-то вообще поколение, Бог знает откуда, понимаете. Чего нас объединяет? Нас объединяет нормальная жизнь, понимаете, которой мы все живем. А он… Ведь это комсомольские деятели объединяли поколения, ему не нужно все это. Ни слава этого объединителя поколений ему не нужна, ему не нужны никакие наши пошлости.
