ComradeCrazy

Пикабушник
Дата рождения: 7 сентября
11К рейтинг 54 подписчика 47 подписок 82 поста 20 в горячем
Награды:
5 лет на Пикабу

В бой идут одни "старики"

Пять лет младшенькому. Вчера вечером попросил включить ему что-нибудь про самолёты. Ютуб подкинул "В бой идут одни старики". А почему бы и нет, подумал я. Ни одного полнометражного фильма, даже мультика, сына ещё не высиживал. Современные дети. Им мультики подинамичнее, да покрасочнее. Чтоб громко, быстро и ярко-вырви-глаз... Короче, посмотрим минут двадцать-тридцать, да и разбежимся. Опять же, надо знакомить потихоньку ребёнка с советской классикой.


Включили, в общем, на большой экран, сын ко мне под бок на диване пристроился, смотрим. Я с глазами на мокром месте, сын - с интересом.


- Кто сказал, что надо бросить песни на войне?

- После боя сердце просит музыки вдвойне!


- Папа, а зачем они занимаются музыкой?


Вопрос внезапен. Как объяснить дошкольнику происходящее?


- Ну, понимаешь, на войне же тяжело, надо отвлекаться...

- Им просто нужна разрядка, - неожиданно и как-то совсем не по-детски то ли спрашивает, то ли утверждает сын. К такому повороту я не готов, поэтому отвечаю односложно: "Да". Но этого вполне достаточно. Смотрим дальше.


Обычно непоседливый пацан, смотрит кино на удивление спокойно. Нет, комментарии и вопросы проскакивают, но они как-то все по делу:


- Папа, а это командир?

- А почему горит самолёт?

- А почему они старики?


- Что с тобой, Серёжа? Ты же истребитель!

- Всё, что ты скажешь, Лёшка, знаю. Кончился истребитель, Лёшка...


- Он что, трус? - этот вопрос звучит ещё более внезапно, чем в первый раз. Особенно, учитывая, что задан он до того, как старший лейтенант Скворцов сказал: "Я трус, командир!" И пока я судорожно думал, как ёмко и понятно объяснить ребёнку про нервный срыв и выгорание, про то, что старший лейтенант Скворцов никакой не трус, а очень даже замечательный и смелый человек, момент ушёл, и отвечать в итоге я не стал. Только ответ, похоже, и не требовался.


- Папа, а почему девочки к ним прилетели?

- Им самолёт подбили?

- А почему у него кровь на лице?

- А почему на этой штуке фотографии девочек?


Через подступивший к горлу ком, на фоне закусившего губу Макарыча, украдкой вытирая слёзы с глаз, отвечаю:

- Это могилка, сынок.

- Могилка, - задумчиво говорит мой маленький сына.


И всё, никаких больше вопросов до конца фильма. Неожиданно до конца. Первая полнометражка в жизни человека. И всё ему понятно. Не всё, конечно, но всё основное. Моему так неожиданно повзрослевшему младшему ребёнку.

Ответ на пост «Indesit контора петухов»9

Семь лет назад получили вместе с купленной квартирой стиралку Канди, оставленную прежними владельцами вместе с некоторой мебелью. Машинка почему-то останавливалась при переходе на режим отжима, выдавая ошибку. И продавцы сочли более простым купить себе новую.

У нас же денег на новую в тот момент было не особо, поэтому я, вооружившись интернетом и мультиметром, принялся за дело.

Вопрос оказался банальным: сгорел тэн. Цена вопроса что-то рублей пятьсот-шестьсот на тот момент. После чего машинка бойко продолжила свою трудовую деятельность.

Спустя примерно полгода появилась новая ошибка. В этот раз кончились щётки. Вопрос по банальности не сильно ушёл от первого, и был решён аналогичным способом.

Спустя ещё где-то полгода машинка начала уж сильно громко отжимать.

"Откройте люк, и покачайте корзину. Небольшой люфт говорит об износе подшипников", - было сказано в Гугле. Корзиной зовётся железная штука, которая крутится внутри пластмассового барабана. Собственно барабаном они называли узел, состоящий из пластиковой бочки и железной штуки в сборе.

Я открыл люк, и покачал корзину. Небольшим этот "люфт" назвать было сложно. Скорее, это называется свободным ходом. Корзина болталась вокруг продольной оси с амплитудой плюс-минус полтора сантиметра.

Начитавшись информации по замене подшипников, я разобрал машинку. И с ужасом обнаружил, что барабан неразборный.

Новый барабан, который продавался узлом с корзиной, стоил тогда почти как новая машинка. Пусть не такая понтовая, как наша Канди, но тем не менее. А денег на новую, пусть даже не такую понтовую, тогда всё ещё не было. Грязное бельишко в семье из пяти человек копилось при этом с невероятной скоростью. А ведь его нужно было не только стирать, но и сушить...

Машинка стремительно рвалась в мир иной.

– Не в мою смену! – решительно заявил я, чувствуя себя некромантом, – Буду резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонитов!

Полотном от ножовки по металлу я располовинил барабабан примерно за час. Затем ещё некоторое время ушло на замену подшипников и сальника. Затем герметик, и огромное количество саморезов. Ещё сутки на отверждение герметоса, и в путь.

Восставшая из мёртвых машинка зажужжала с новой силой. Барабан капал, но не сильно.

Через неделю снова отхлебнули относительно свежие щётки, на которые попадали брызги от капель.

Я заменил их на новые, и скорячил из полторашки лоток, по которому вода, подтекающая из барабана, отводилась в сторону.

Недели через три отрыгнул барабан. Проушина, за которую он держался, протёрлась насквозь.

– Врешь! Не уйдёшь! – объявил я машинке, и засверлил новое отверстие рядом. Заодно выправил согнутый спрыгнувшим барабаном шток амортизатора, на тот момент амортизатором как таковым уже не являющимся.

Машинка заработала лучше новой. Тихо и без проблем. Но ненадолго. Спустя какое-то время вылетела ошибка по мозгам.

С электронной у меня дружба не очень. Но я упорно взялся за мультиметр...

Ничего по итогу не натыкав, я погуглил стоимость новой платы. И убедившись, что новая плата недалеко ушла по цене от нового барабана, я поддался на уговоры жены (которые, кстати, начались ещё на этапе распила барабана). Мы, как говорится, поднапряглись, и купили в кредит новую машинку. Не такую понтовую, как наша Канди, но вполне современную. Тихую, и шуструю.

На тот момент Канди отработала в общей сложности лет пятнадцать.

Мораль сей басни такова: вечного ничего нет. Да, я согласен, что потреблядство всё больше захватывает наши умы. А рукастых домашних мастеров становится всё меньше. Но существует всё-таки, ресурс. И когда время стачивает ударный механизм, иногда проще не заниматься оживлением мертвецов, а отпустить с миром дорогую сердцу железку, и заменить её новой.

Показать полностью

Особенности национальной культуры

Довелось нам с другом как-то работать на стройке с узбеками. По-русски среди них говорили только двое:  Кудрат - он бригадиром был, и Бекзот (прошу пардону, если имена написал с ошибками). Оба нормальные парни, вполне адекватные. Бекзоту на тот момент было что-то около двадцати.


И вот как-то режу я болгаркой арматуру. А один узбек, имени которого я не знаю, в паре с Бекзотом мне её подтаскивает. А в нагрудном кармане у того узбека лежит телефон и из него, надрываясь, орёт какая-то их национальная музыка. Ну, музыка как музыка. Но стало мне интересно, о чём там поётся, ибо если бы понимал, то наверняка бы плакал. Спрашиваю Бекзота:


- Бекзот, а про что поют?


- Не знаю, - отвечает Бекзот.


- Не понял, они на вашем языке же поют?


- На нашем, - кивает Бекзот.


- А почему не знаешь?


- А, непонятно поют?


На мой удивлённый взгляд Бекзот поясняет:


- Ну вот, опера знаешь? Вот, вроде, по-русске поют, а ничего не понятно.


- Я понял, - отвечаю. - А ты сам-то что слушаешь?


Бекзот делает важный вид и горделиво заявляет:


- Я репчик люблю. Ну, Баста там, Каспийский груз...


- Н-да, - говорю, - взял ты из русской культуры, безусловно, самое лучшее.


И из чистого любопытства спрашиваю:


- Слушай, Бекзот, а бывает узбекский рэп?


Бекзот на этот вопрос делает крайне оскорблённый вид и снисходительно отвечает:


- Ну ты что думаещ, мы там совсем, в горах, дикие щто ли?


И больше вопросов на тему национальной узбекской культуры в разрезе новейшего времени я не задавал.

Школьные истории, или за что мне стыдно. Несколько.

Про деда.


Однажды сестра подарила деду мобильный телефон. Это была эпоха, когда мобильники уже не считались роскошью, но многим по-прежнему доступны не были. Дед сильно хотел телефон и был рад подарку. И, конечно, он с удовольствием пользовался возможностью почаще общаться со всеми.

Как-то раз он позвонил мне вечером. Просто так, без дела, узнать, как дела. А я был занят игрой на компьютере и поговорил с ним неохотно и коротко. А ночью его не стало.

Про стыд перед вещами.


С детства обладаю импульсивным характером. Могу распсиховаться на ровном месте. В детстве был точно такой же. И когда я, будучи дошкольником, психовал, то мог стукнуть кулачком по, например, холодильнику. И тогда мама говорила: «Холодильнику больно. Он уже старенький. Разве тебе его не жалко?» И мне сразу становилось так жалко холодильник, что весь гнев как рукой снимало и наступало раскаяние.

Этот метод мама, кстати, время от времени применяла и когда я уже учился в средних классах. Вполне, кстати, небезуспешно.

Про инженерную мысль.


Однажды папа принёс домой компьютер. И всего через пару лет я уже превратился в большого любителя компьютерных игр. Традиционно играть нам разрешали по времени. Тридцать или сорок минут. Иногда час, за какие-либо заслуги. Это шло ещё с тех времён, когда у нас была приставка. С компьютером было так же. Но этого времени катастрофически не хватало. И поэтому, когда надзора в течение дня за мной не было, я играл. Много.

Когда мама поняла, что есть все основания не доверять мне контроль за игровым временем, она стала придумывать, как сделать так, чтоб я не играл в отсутствие родителей. И придумала.

Каждый раз, возвращаясь домой, мама первым делом щупала заднюю стенку монитора. Следует заметить, что кинескопные мониторы остывают очень долго. И если монитор работал хотя бы час назад, его задняя стенка была тёплой.

Это было легко. Я просто стал выключать компьютер более, чем за час. Но однажды не выдержал временной интервал и спалился.

Тогда мама придумала, что похлеще. Она стала забирать шнур. Шнур питания от монитора. Я, конечно, очень расстроился. Однако, не зря же меня воспитывало столько технарей. В общем, както раз, придя домой со школы, я подобрал соответствующий провод. Это был провод питания от радиолы «Вега». Вся его прелесть была в разъёме. Разъём всего-навсего нужно было аккуратно разобрать и изъять из него контакты. Контакты легко надевались на концы питания в разъёме монитора. Для гарантированной изоляции оголённых контактов, на контакт заземления я цеплял обычную пластмассовую прищепку. Всё собиралось идеально. При этом провод от «Веги» в любой момент можно было запросто вернуть в исходное.

И я продолжал играть, не забывая, впрочем, о временных рамках.

Один раз только я снова заигрался и мама снова уловила чуть более высокую температуру задней стенки монитора. Я тогда делал круглые глаза и клялся, что на мониторе спал кот. А между тем, кот спал только на телевизоре. Но мне поверили. Или сделали вид.

Моему однокласснику повезло меньше. У него мамка конфисковывала мышь. Изготовить мышь из подручных средств ни мне, ни ему не представлялось возможным. Поэтому он украл из родительской заначки денег и купил вторую, секретную мышь. Но это уже другая история.


* * *


Во времена, когда мобильных телефонов не было даже у зажиточных граждан, большое значение играло наличие городского телефона в квартире. Страшно подумать, но когда во всём цивилизованном мире вовсю развивался Интернет, в провинциальных городах России телефон дома был далеко не у каждого. Нормальным делом было сходить позвонить по телефону к соседям.

Городской телефон был крайне важен. Большого труда стоило провести телефон в квартиру. Настолько сложно, что я прекрасно помню спаренные телефоны. Это когда на одном номере было два абонента. И если разговаривал один, линия была занята и второй ждал. Напомню, на дворе стоял конец двадцатого века. Зато стоимость телефона была чисто символической. Не считая, конечно, межгорода.

С другой стороны, люди были гораздо ответственнее. Я мог спокойно договориться с товарищем о встрече на три недели вперёд и больше не иметь с ним контактов до этой самой встречи. И я при этом был абсолютно уверен, что он придёт. Потому что договорились. Впрочем, я что-то отвлёкся.

У нас городской телефон был. Но до нас решительно было невозможно дозвониться. Каждый день, придя домой после школы и сделав свои дела, сестра садилась за телефон и занимала его намертво.

Папа всегда ругался на неё за это. А я подхватывал. Это же такой повод уколоть любимую сестрицу!

Любимым аргументом папы и, конечно, моим была фраза, что телефон — средство связи, а не развлечение. И так повелось, что если мне надо было срочно позвонить, я заявлял об этом ей и она, скрипя зубами, нехотя завершала разговор, давая мне возможность решить свои дела.

Однажды сестру познакомили с мальчиком Славой. Они очень подолгу разговаривали по телефону. И мне всегда было интересно, чего же такого они там обсуждают (конечно же меня, а кого же ЕЩЁ?!).

Так получилось, что рядом с компьютерным столом находилась параллельная телефонная розетка. Она не была занята ввиду отсутствия необходимости. А ещё у нас валялся старый дисковый телефонный аппарат. И ещё у нас были советские наушники для радиоточки. Говоря «у нас», я подразумеваю «у меня». Всё это находилось в моём хозяйстве.

В общем, решил я сделать прослушку. Да так, чтоб незаметно.

Просто подключить телефон и слушать было слишком палевным занятием. Во-первых, это пришлось бы постоянно держать трубку у уха. Во-вторых, старый аппарат непременно давал бы в эфир трески и шорохи, нарушая качество связи и демаскируя присутствие несанкционированного слушателя.

Поэтому для начала я разобрал телефон и отсоединил трубку. Потом я подключил вместо трубки провода от наушников. Советская унификация сделала своё дело: в трубке телефона и наушниках были идентичные динамики. После я собрал всё, как было. Если не вникать, со стороны выглядело, как телефон, который стоит на тумбе у стола и рядом валяются наушники.

Попутно я немного усовершенствовал и основную розетку для телефона. Установил под своим столом обычный электрический выключатель, который в положении «Выкл.» прерывал цепь телефонной линии, отрубая, собственно, в квартире всю связь.

Как это выглядело. Звонил телефон. Я ждал, пока сестра снимет трубку (долго ждать не приходилось). Когда сестра начинала разговор по телефону, который находился в коридоре, она закрывала дверь в мою комнату, каждый раз заглядывая и убеждаясь, что я не занимаюсь ничем противозаконным. Я, дождавшись, пока дверь закроется, снимал трубку со своего телефона и надевал наушники. Мой телефон был замаскирован и она его не видела.

Как оказалось, сестра разговаривала со своим Славой обо всякой малоинтересной ерунде. Она разговаривала очень подолгу. Она соблюдала конспирацию: говорила очень тихо, прикрыв трубку рукой и иногда заглядывая, чтобы убедиться, что я не подслушиваю. А я в это время, как правило, играл на компьютере, сидя в наушниках. Когда в наушниках раздавалось: «Это, подожди сек», а в мониторе отражалась открывающаяся дверь, я начинал кивать головой, типа в такт музыке. На самом деле, я слушал всё, что говорит сестра.

Если честно, слушать там было абсолютно нечего. В основном, говорила она километровыми монологами, пересказывая события дня. Слава лишь изредка поддакивал. Я начинал скучать. И чтобы придать ситуации немного динамичности, я воспользовался своим любимым приёмом: «Мне нужно позвонить! Заканчивай трепаться!» Это было, конечно, враньём. Никому мне звонить не надо было.

В наушниках на секунду затихло, потом Слава спросил: «Это кто?» А сестра ответила: «Брат. Такое убожество!»

Я чуть не поперхнулся слюнями. Ах, убожество? Ну, получай!

Спокойным движением я опустил руку под стол и клацнул выключателем. В наушниках наступила тишина. А из коридора ещё несколько минут слышался монолог, разобрать который мне было не под силу. Через какое-то время я услышал из коридора: «Алло! Алло!» Затем трубка легла на аппарат. Я клацнул выключателем обратно. Телефон загудел. Сестра сообщила, что я могу совершить свой такой необходимый звонок. Я пошёл звонить кому-то из своих товарищей почти наугад. Потом ситуация с телефоном повторялась. Когда мне надоедало, что сестра долго треплется по телефону, я просто выключал его.

Так продолжалось не менее двух дней. Меня распирала гордость за изобретение. А сгубило всё моё тщеславное желание поделиться с кем-нибудь своими достижениями. Не в силах бороться с ним, я рассказал о конструкции деду. Тот не одобрил и заставил рассказать отцу в контексте, что если тот разрешит, тогда и слушай.

Папа, конечно, не разрешил и мгновенно заставил разобрать схему. Но и не ругался. За изобретение ставлю «пять», а по предмету - «неуд». Приём...

Показать полностью

Бабушка

Я в гостях у своей бабушки. За окном – промозглый сентябрьский вечер. Комнату, создавая уютный полумрак, освещает единственное бра. Я сижу на диване и бездумно смотрю в телевизор. Там, в половину громкости, усыпляюще бормоча, идёт какая-то антинаучная ахинея про экстрасенсов. Бабушка на кухне заваривает чай. Верная кошка Муська, конечно же, с ней. Трётся, небось, о ноги, подняв трубой свой рыжий хвост. Сейчас они закончат свои хлопоты и бабушка как обычно позовёт с кухни: «Внучек!» Я закрываю глаза и отчётливо представляю себе это слово. Как оно будет сказано, с какой интонацией…


Внезапно моё сознание как будто проваливается в яму. Так бывает, когда вот-вот уже почти крепко заснул, успел увидеть первые кадры невероятно реалистичного сна, как вдруг, по какой-то причине резко вздрогнул и проснулся. Как ошарашенный, смотрю по сторонам. Сознание медленно возвращается. Я по-прежнему сижу на диване, только за окном ярко светит солнце. Что случилось? Я действительно заснул? Обстановка, которую, как мне кажется, я видел всего несколько секунд назад, неумолимо тает в памяти. Бабушка сидит рядом и вяжет. Солнечный свет, играя в накинутой на плечи шали, явно молодит бабушку. Кошка Муська спит рыжим калачиком возле неё. По телевизору ведущий по-прежнему что-то бухтит про пришельцев. До слуха долетает обрывок фразы: «…проверять я его, конечно, не буду». Что-то не так. Не пойму, что. Всё вокруг такое родное и знакомое. Но что-то колет взгляд. Не могу уловить, что именно. Решаю сходить умыться. Некоторое время в ванной тру лицо холодной водой. Вроде, полегчало, но…


– Внучек! – слышу я с кухни.


Я захожу на кухню, чуть не споткнувшись о кошку, и не могу понять, когда бабушка успела переодеться. Отлично помню, что она была в домашнем платье с листьями… Листья! Точно! Вот, что мне кололо взгляд! Я точно помню, листья на деревьях были жёлтые! Вчера, когда я ехал к бабушке, я залюбовался золотом берёзовых рощ и отчётливо запомнил этот момент! А сейчас за окном листья маленькие и нежно-зелёные. Такие могут быть только в мае!


– Внучек, ты руки не вытер, – говорит мне бабушка, и вокруг её глаз сгущаются улыбающиеся морщинки.


Действительно, занятый своими мыслями, я забыл вытереть руки. Я иду в ванную и, пытаясь найти оправдание смене пейзажа за окном, задумчиво вытираю руки полотенцем. Раньше полотенец было три: бабушкино, дедово и общее, для рук. Теперь их только два.


– Внучек! Ты куда там пропал? – слышу я бабушкин голос на этот раз из комнаты. Наверное, она не дождалась не в меру задумчивого нынче внука и принесла чай в комнату.


Я захожу в комнату и застываю, как вкопанный. Бабушка и Муська находятся в тех же позах, что я их оставил, когда пошёл умываться. И на бабушке снова платье с листьями.


– Ты чего такой напуганный? – подняв на меня глаза, серьёзно спрашивает бабушка.


– Внучек, – слышу я голос с кухни, – Ты куда там пропал?


Меня пронзает, словно молнией. Я медленно перевожу взгляд на бабушку, но по её виду ясно, что ничего странного она не замечает.


– Ты сейчас что-нибудь слышала? – спрашиваю я её.


– Что? Дед, что ли, пришёл? – отвечает бабушка, сидящая на диване.


– Что ты говоришь? – отвечает бабушка из кухни, – Я не слышу.


Из кухни слышатся приближающиеся шаги. Вперёд бабушки в комнату забегает Муська. Бабушка останавливается в двери и смотрит на меня. Бабушка, сидящая на диване, тоже смотрит на меня. Абсолютно точно бабушки не видят друг друга. Зато теперь я отчётливо вижу, разницу в возрасте между ними.


Громкое угрожающее шипение вдруг разрывает повисшую было тишину. Одна и вторая кошки, дико выгнув спины, смотрят друг на друга.


Муська, цыть! – одновременно и с совершенно одинаково сдвинув брови, произносят бабушки, после чего смотрят друг на друга и их лица не менее одинаково вытягиваются от удивления. В моих глазах начинает плыть и темнеть. Я, переставая контролировать своё тело, безвольно сажусь на корточки, и, кажется, теряю сознание…


На улице светит солнце. Я лежу на диване и через окно смотрю на высокое осеннее небо, на золото верхушек берёзовой рощи. Видимо, я вчера уснул прямо тут, на диване.


– Просновался, внучек? – ласково спрашивает бабушка.


Она только что зашла в комнату и теперь нежно улыбается, вытирая руки о фартук. Непременная Муська тоже тут, сидит и с довольным видом вылизывает лапу.


– А я тебе пирожков напекла с капустой, как ты в детстве любил. Мне сон приснился сегодня такой необычный. Будто я себя молодую повстречала, во время деда ещё. И ты там тоже был. Только маленький.

Ответ на пост «Почему в России так много рецидивистов и кто помогает заключенным не совершить преступление повторно»1

Было дело. Занесла меня полиграфическая судьба на закрытые просторы одной сибирской колонии особо строгого режима. Для понимания ситуации: я был, как это там называлось, вольнонаёмным специалистом - технологом по литографии; а среди контингента первоходок не было, строго рецидивисты. Причём, самые ходовые статьи - наркота, разбои с убийствами и без, кража. Именно в таком порядке. И сроки соответствующие. Было очень увлекательно (и поучительно) изучать лежавший под куском плексигласа на столе учётчика список сотрудников ОООшки, в которой вместе со мной работали и осужденные. В этом списке, помимо прочего, были указаны и даты выхода. 2025-й год. 2028-й год. 2032-й год. А дело было в пятнадцатом. Вот и думайте.


А колония полностью "красная". Это значит, что даже самые отпетые при прочих равных отморозки, вели себя как шёлковые. В противном случае, осужденный просто не получал возможность находиться на производстве. А те, кто получал, формировали вполне себе обычный рабочий коллектив, просто осуществлявший свою деятельность в не совсем обычных условиях.


Редкий член того коллектива обладал ясным, живым выражением на лице. Основная масса - отсутствующий взгляд. Выполнение работы не для результата, а для процесса. Из таких все, или почти все, стремились попасть в промышленную часть зоны за одним - убить время. Однотипная механическая работа здесь, а душа - далеко. Прямо как в песне.


Другое дело - профессионалы. Без преувеличения. Неважно, в чём. Токарь. Сварщик. Электрик. Вор. Эти граждане, обладая своей профессиональной гордостью и, зачастую, незаурядным умом - просто клондайк для интересующихся. Они жизнь в зоне не убивают, они её вполне себе проживают, выполняя, насколько это возможно, работу по душе. Хороший специалист всегда на вес золота. И не важно, что раньше он прыгал как белка по балконам, зато теперь он очень аккуратно и чётко ведёт учёт всего, что только можно учесть. И будьте уверены, дело будет сделано на совесть.


- Скажи, пожалуйста, Андрей Викторович, - обращаюсь я между делом к осужденному Гомонову, - а вот откуда пошло жаргонное слово кóтлы?


Вопрос задан от нечего делать, из чистого любопытства. Мы гоняем крепкий чай, обстановка располагает к непринуждённой беседе ни о чём. Лицо Гомона внезапно принимает исключительно интеллигентный вид, его брови назидательно поднимаются вверх, губы собираются куриной гузкой:


- Ты знаешь, Камрад, доподлинно я не знаю этимологию этого слова, однако...


Далее следует грамотное, без лишней воды и довольно хорошо поставленным голосом, повествование об одной из теорий происхождения фени от идиша, и далее, со всеми остановками.


Гомон заканчивает своё выступление и, не меняя менторского выражения лица, явно довольный произведённым впечатлением, совершенно по-простецкому шваркает чаем.


- Андрей, я просто поражён. Откуда такие познания?

- У меня незаконченное высшее. Педагогический.

- А здесь-то ты чего делаешь?

- Вообще-то, - Гомон делает короткую, но очень значительную паузу, - я профессиональный квартирный вор.

"Видимо, не очень-то профессиональный, раз ты тут ошиваешься, - думаю я про себя, а вслух добавляю, - А тут ты как оказался?"


Гомон снова становится собой - весёлым раздолбаем. Он очень увлекательно (а местами и смешно), так, что приятно слушать, с долей самоиронии, рассказывает, как пошёл на дело, как что-то пошло на так, как он, спасаясь, прыгал по балконам, как неверно сгруппировался, подвернул ногу и, в итоге, был взят. И совершенно неважно, сколько в рассказе правды. Он забавный и интересный, а больше и не надо.


Колёк - полная противоположность неунывающему по жизни Гомону. Колёк вполне незамкнутый парень, только более угрюмый. И отношение у него к происходящему совсем иное. Он яро ненавидит всё, что его окружает, и не скрывает этого. Он работает с нами на линии. Работает добросовестно, но презирает и эту работу, и эту линию, и продукцию, которую эта линия производит. Он старательно изучает всё, находящееся в рамках его производственных обязанностей, и наглухо игнорирует всё, что находится за этими рамками. Он умный парень, и запросто мог стать бы, например, печатником на офсете. Времени у него для этого просто вагон. А освоив "гражданскую", да при этом вполне уважаемую и оплачиваемую профессию, он мог бы спокойно завязать с криминальным прошлым. Во всяком случае, так считаю я. Но он сидит на приёмке, в пятнадцати метрах от печатных секций, и они его совершенно не интересуют. Мне интересно с ним работать, и я пытаюсь увлечь его.


- Коль, а чем ты занимался до того, как попал сюда?

- А я, как в анекдоте, кроликов в Москве разводил.

- Это как?

- Ну вот приезжает какой-нибудь чувак с бабками, ну ты знаешь, таких сразу видно, в Москву. Прикид там, туда-сюда-меха... Кролик, одним словом. На Казанке к нему подплывает чикса. Ну, нормальная такая. Типа надо ей там помочь, или ещё чего. И ведёт его ну... за угол, - Колёк жестами рук дополняет свой рассказ, уточняя, за какой угол и зачем отводят кролика. - А там мы.


- Коль, а ты какой раз сидишь?

- Второй.

- А завязать не хотел бы?

- А чё я делать буду?

- Ну, смотри, вот печатник. Нормальная профессия. Хорошего печатника с руками...

- А сколько получает печатник?

- Ну, по разному. И до полтинника может доходить, - я умышленно, надеясь "ослепить" крупной суммой, немного завышаю ценник, по региону зарплаты несколько ниже. Но мой заход имеет совершенно внезапный эффект. С невероятным презрением Колёк отвечает мне:


- А я такие бабки мог за один раз поднять!


Вот это поворот! Крыть мне нечем. То есть, я понимаю, что, полтос - это ровно на сорок девять тысяч триста рублей в месяц больше, чем он зарабатывает сейчас (зарплаты у осужденных, работающих в промке копеечные, буквально. Но и, напомню, стремятся туда не за тем). Только это для обычных людей. Для тех, кто там такой способ заработка абсолютно не вписывается в парадигму существования.


Колёк и Гомон очень разные по натуре люди. Они сидят по разным статьям и по-разному относятся к жизни. Объединяет их одно. То же, что объединяет, пожалуй всех клиентов этой колонии: когда в конце того разговора я задал Гомону вопрос, собирается ли он завязать с прежней деятельностью, он ответил: "Хрен знает".

Ванечка

Ванечке почти три годика. Как звёзды на небе засветят ярко, вылезает Ванечка из-под своего укрытия и приходит в деревню, к дому. Ходит Ванечка вдоль палисадника, заглядывает в окна. Хочется ему зайти домой, да не зовёт никто.

Сначала его много звали. Много народу понаехало, все не местные. И все его звали. И ближе звали, и подальше. Одна женщина совсем рядом, что рукой дотянуться можно было, нежно так звала, сладко, почти как мама. Ванечке тогда сильно хотелось откликнуться. Он, вроде, уже и собрался с духом, да не смог почему-то…

Потом ещё мама приходила на мостик и звала его. Ласково звала, вернуться просила. И плакала тихо. Ванечка и тогда рад бы вылезти, обнять маму, сказать, что, мол, не плачь, мама, вот он я. Но не получается ничего. Открывает рот Ванечка, кричит. А крика не выходит. И на свет вылезти не может – не принимает его солнце летнее, отталкивает. Ванечка тогда от обиды тоже плакал. Тихо плакал, неслышно.

А однажды Ванечка увидел, как плачет папа. Никогда раньше не видал он, чтоб папа плакал. А в тот раз папа с соседскими мужиками нёс на плечах небольшой ящик. Ванечка тогда через щёлочку в досках смотрел. Слёзы текли по отцовским щекам и громко капали на доски мостика. За папой и мужиками шло много людей. И все плакали, кто громче, а кто тихонечко. Ванечка тогда и маму видел. Она одна из всех не плакала, шла тихонько с тёткой под руку, и смотрела куда-то в пустоту, как ослепла.

Мама потом ещё раз приходила. Долго молча стояла на мостике, с того края, где ограждения нет. Как раз недалеко от того места, где Ванечка мальков увидал, когда к тётке в гости бежал. Мальки такие смешные были, что не мог Ванечка не остановиться и не полюбоваться на них. Низко наклонился, к самой воде. Мама, наверное, тоже мальков увидела. И, чтоб получше разглядеть, потихоньку, по полшажочку, всё ближе и ближе к краю подходит, с воды глаз не спуская. Тут маму Ванечкина сестрёнка с берега окликнула. Вздрогнула мама, как очнулась, посмотрела на дочку и попятилась от края. Ушли они тогда, а Ванечка один остался.

Ванечка потом долго один сидел. Никто не задерживался на мостике, и никто не звал его больше. Грустно ему одному в воде сидеть. И чтоб не скучно было, стал Ванечка вспоминать, как его мама цифрам учила. Подобрался он ближе к берегу, где не глубоко, нашёл гвоздик, что едва держался в столбе мостика. И стал этим гвоздиком палочки на столбе рисовать, сколько дней прошло. Сначала три, потом одна – это когда мама приходила, затем… Трухлявый от воды столб совсем, легко палочки рисуются. Жаль, до десяти только он считать научился.

В ночь, когда девятая палочка появилась, когда звёзды ярко высыпали на небе, понял вдруг Ванечка, что может он теперь выйти.

Выбрался Ванечка из-под мостика и побежал домой со всех ног. Прибежал Ванечка к своему дому, а в калитку зайти не может. Закрыта она как будто. И замка на ней никакого, вроде нет. Да и не было никогда. Ванечка и посмотрел уж со всех сторон. Но не открывается калитка.

Побежал тогда Ванечка к палисаднику, где окна поближе. А в окнах свет. В доме и маму увидел Ванечка, и папу. И ещё соседей. Праздник у них какой-то, стол накрыт. Только странный праздник. Обычно на праздник весело должно быть. На новый год зимой всю ночь праздновали, шумели и смеялись. И дед Мороз приходил. Мама рассказывала. И подарки передала. Ванечка и сам хотел на него посмотреть, но устал сильно и случайно уснул. А в этот раз тихо в доме, не смеются. Поздно уже, наверное, скоро расходиться будут. Попробовал Ванечка калитку ещё раз. Закрыта. И побежал тогда Ванечка через мостик к тётке. Может быть, там сможет он в дом попасть.

А в тёткином доме окна и вовсе тёмные. Наверное, спит уже тётка. И калитка тоже закрыта оказалась. Расстроился Ванечка, присел на лавку и сидел долго, на звёзды глядя. А когда заря показалась, понял он, что пора под мостик возвращаться. И пошёл, вздохнув.

С тех пор почти каждую ночь приходил Ванечка и к своему дому, и к тёткиному. Но так ни разу не смог попасть в дом. Знает он каким-то знанием, что, вроде как позвать его должны. Да кто же его будет звать-то, когда столько дней уже не зовёт никто.

И не видит никто Ванечку. Наверное, темно потому что. Однажды только сестрёнка маленькая в окошко его увидела. Удивилась сначала, затем обрадовалась. Видел Ванечка, как она побежала в родительскую комнату и рассказать попыталась. Да только маленькая она ещё, плохо говорит. Один только Ванечка её и понимал.

Да ещё Шарик косматый во дворе всегда лаял радостно, когда Ванечка приходил. Но он каждую ночь лает, на это и внимания не обращает никто. Мало ли, чего брешет старый пёс. Но Ванечка точно знает, что Шарик ему радуется…

В ночь, когда на столбике палочек получилось четыре раза по десять, встретил Ванечка на мостике доброго дедушку в белом. Взял дедушка Ванечку за руку и пошли вместе к его дому. В доме снова отмечали что-то. И снова тихонько. Дедушка велел тогда посмотреть внимательно на всех, кто за столом сидит, на дом родной, и попрощаться с ними мысленно.

Грустно Ванечке с родным домом прощаться. И с мамой грустно, и с папой, и с сестрёнкой, и даже со старым Шариком. Плачет Ванечка. А дедушка его успокаивает: «Не переживай, Ванечка, будет вам ещё встреча, в другом месте только». И позвал: «Пойдём со мной, Ванечка, ждут нас».

И Ванечка пошёл, вытирая рукой слёзы. А на столбе под старым мостом через протоку остались сорок небольших, аккуратно начертанных палочек.

P.S.

Летом 2017-го в одной пустеющей деревне Саратовской области маленький Ванечка сбежал со двора, пока мать отвернулась по хозяйству, и пропал. Мы узнали об этом из паблика Лиза Алерт в ВК и в ночь погнали из Саратова волонтёрами. Искали долго, заглядывая в каждую щель, в каждый брошенный дом. Мы уехали ближе к обеду следующего дня, а поиски продолжались. Спустя несколько часов сообщили, что водолазы нашли Ванечку в протоке, делящей деревню пополам. Новость сильно отразилась на мне. Я очень долго планировал написать что-то подобное, но никак не решался. Вчера внезапно родилось.

Жизнь, особенно маленькая - очень хрупкая штука. Берегите себя и своих близких.

Про Кубу и Шуру. Именно про них.

Про Кубу и Шуру. Именно про них. Собака, Кот, Длиннопост

Итак, я захожу в квартиру. В руках – переноска с кошкой, и пакет с кошачьими ништяками: лотком, мисками, кормом и наполнителем. Куба встречает меня, как обычно, громко и решительно гавкнув два раза из другого конца коридора, и третий раз, уже гораздо более тихо – это после моего традиционного: «Фу!» Этой командой я как бы выключаю сработавшую сигнализацию. Затем Куба, радостно мотыляя хвостом от самых лопаток, подбегает ко мне. В этот момент из переноски раздаётся тоненькое: «Мяу!» Куба останавливается так, будто она врезалась в стену. На морде читается искреннее удивление: уши торчком, голова слегка наклонена на бок, губы почти сложились трубочкой. В следующий миг любопытный нос уже лезет к переноске. И тут же отпрыгивает на полтора метра под злобное шипение. И снова на полусогнутых тянется обратно.


Я разуваюсь и прохожу в комнату. Попутно отправляю Кубу на место. Куба добросовестно выполняет команду, но лишь на секунду. Она добегает до своей подстилки, плюхается на неё, и незамедлительно бежит обратно.


Я ставлю переноску на диван и открываю дверцу. На меня смотрят два испуганных жёлтых глаза. И периодически шипят. Я повторно отправляю собаку на место, и пока она снова, чисто для галочки, выполняет команду, достаю кошку.


Теперь нужно определить ареал её обитания на ближайшее время.


Диван у нас устроен таким образом, что в разложенном виде под ним образуется достаточное пространство, куда может поместиться кошка со всеми её сопутствующими товарами, а вот собака наоборот, залезть не сможет. Я раскладываю диван и запускаю под него кошку. Она с радостью скрывается в поддиванном полумраке.


Лоток с насыпанным наполнителем, а также миски с кормом и водой отправляются к кошке. Собака беснуется. Она отчаянно жарко дышит. Она заметила, что я, пока она бегала на место, держал кошку на руках, гладил её и разговаривал ласково.


– ХОЗЯИН БОЛЬШЕ НЕ ЛЮБИТ НАС! – читается в её ошалелом взгляде. – ОН ПРИВЁЛ ДОМОЙ НОВУЮ ПРЕЛЕСТЬ!


Она суетится вокруг меня, встаёт на задние лапы, активно виляет хвостом, демонстрируя, насколько она хорошая. И при этом решительно не даёт мне ступить ни шагу. Я рассержено снова отправляю её на место. Куба уходит на подстилку, лежит на ней несколько секунд. Затем встаёт, уходит в коридор и, демонстративно повернувшись ко мне задом, укладывается на коврик около входной двери. Она – больше не любимая жена. Она расстроена, огорчена и готова, если так будет угодно, навсегда уйти из дома.


Я подхожу к ней, глажу по голове и максимально ласково говорю, что Куба хорошая и просто теперь у неё будет подружка. В ответ Куба вяло стукает хвостом по полу, тяжко вздыхает и продолжает лежать на коврике.


Тем временем кошка сходила в свой лоток и теперь хрустит кормом. Не знаю, кто её приучил к туалету, но ходит она строго в него с первого дня. Лоток был абсолютно новым, как, разумеется, и наполнитель – я купил их по пути домой. Думаю, это дело рук того самого продавца, который подобрал её.


Понимая, что кошке нужно немного покоя очухаться, я переодеваюсь, беру собаку, и мы едем встречать с работы мою супругу.


Вечер проходит буднично, благо дети в деревне. Кошка себя особо не проявляет, лишь изредка издаёт звуки из-под дивана. Куба возбуждена чуть более чем обычно. На следующее утро мы, уходя на работу, оставляем их одних.


Вечером следующего дня я еду с работы домой с некоторой тревогой. Перед входной дверью делаю глубокий вдох и захожу в квартиру.


Как ни странно, всё целое. Ничего не разбросано. Нигде не валяются оставленные в панике кучки (Куба впервые оставалась дома одна, будучи уже взрослой, и пару раз бывали сюрпризы).


А вот вокруг дивана разбросана щепа. И уголок немного порван. Так-так, всё понятно, собака пыталась прорваться к кошке (или к её миске с кормом?), у неё не получалось и она в отчаянии пыталась прогрызть деревянную часть дивана. Я без злобы высказываю Кубе за диван. Она, демонстрируя покорность, смотрит на меня, слегка опустив нос и прижав уши. Я навожу порядок, вокруг дивана и под ним.


Вечером, используя проверенную схему с конкурсом, мы нарекаем кошку Шуркой.

Следующие несколько дней Шура живёт под диваном. Она немного освоилась и осмелела, делает коротки вылазки.


Ещё через пару дней Куба полностью успокаивается и теряет к Шуре первоначальный интерес. Теперь она воспринимает кошку как ребёнка и всячески опекает её: пытается брать за шкирку, приструнить и вылизать. В связи с этим кошка то и дело появляется в засусленном виде. Её такой расклад явно не устраивает. Ей, видимо, скучно, и она совершает короткие дерзкие набеги из засад на собачий хвост. Она хватает его передними лапами, вгрызается и бьёт задними. Куба реагирует, но она слишком медлительна, серой молнией кошка успевает скрыться. И так повторяется раз за разом.


Это были дни зарождения большой звериной дружбы.

Про Кубу и Шуру. Именно про них. Собака, Кот, Длиннопост

Постепенно Куба и Шура стали жить душа в душу. Когда им скучно, они играют. В основном, манеру игры задаёт кошка. Она может, широко расставив в полёте передние лапы, внезапно выпрыгнуть на собаку из-за угла и спровоцировать погоню за собой. Или начинает бить собаку лапами по носу, а Куба кусает её не по-настоящему. Или они могут, например, спокойно дремать рядом друг с другом.


По вечерам, когда мы укладываем младшего спать, Куба залезает под детскую кроватку, занимая место на ночёвку. Кошка в это время ещё полна энергии. Она лезет к собаке, пытаясь расшевелить её поиграть. Куба делает вид, что спит и не реагирует. Кошка увеличивает напор. Становится шумно, сын никак не заснёт. Тогда мне приходится выпроводить Кубу из комнаты (с кошкой-то не договоришься, да и ловить её не вариант) и она, тяжко вздохнув о своей нелёгкой судьбе, выскребается из-под кроватки и идёт развлекать кошку.


Что поделать, такова её тяжкая собачья доля.

Отличная работа, все прочитано!