Asklepias

Но больше всего времени по утрам уделялось снам.

Сны всегда казались ей чем-то большим. Много большим, чем просто ночные образы. Нет, она не верила в толкование снов, и даже считала это занятие достаточно бесполезным, чтобы тратить на него свободное время. Её отношения со снами были сложнее и глубже. Она жила в них, чувствовала боль и радость тех, кого видела. Разгадывала возможные концовки сюжетов, оборвавшихся под гнётом утренних лучей. Сбегала туда. Сбегала из своей серой, унылой реальности, где до неё никому не было дела.

Отец всегда занят делами бизнеса, мать играет с ней, как с куклой, планируя всё наперёд так, как хотела бы жить сама, жёстко пресекая любые попытки к самостоятельности. Тётя, мамина сестра, вечно поддакивает ей и подливает масла в огонь представлений о непутевости своей племянницы. И ещё целая куча родни со своими представлениями правильного о жизни безразличного им человека.

Она старалась отгородиться от внешнего мира, лёжа с закрытыми глазами и дожидаясь звонка будильника. Очень уж не хотелось оказаться в этом «реальном» мире раньше необходимого, даже если от этого необходимого отделяли лишь опущенные веки.

Но, несмотря на все усилия, реальность прорывалась к ней. Звон посуды с кухни, крики детей, регулярно пробегавших мимо едва прикрытой двери комнаты, шумные разговоры взрослых.

Девушка свернулась в клубок, натянув одеяло до подбородка. Ночная прохлада цеплялась за кожу, пробиралась под него, заставляя поёжиться. Тёплый комочек, потревоженный движением, встрепенулся, в несколько мягких шагов подошёл ближе. Передние лапки оказались у неё на ухе, задние уютно устроились под щекой и Мира оказалась заключена в мягких утренних объятиях.

Кот мурчал, а она вдыхала запах — мягкий, немного тёплый. Это был запах только что вылизанной, пушистой шерсти. Он всегда напоминал сырую от снега варежку, которую положили сушиться на батарею после зимней прогулки, и неизменно возвращал её мысли в детство.

Как и аромат горячего чая, который уже наполнял квартиру, вытесняя запах мокрой осени обратно в оконные щели.

— Похоже гости пришли… — Проговорила она в очень пушистый живот, щекотавший ей нос.

Звонок будильника ударил в уши.

— Чёртова машина, как тебя ни жди, всё равно заиграешь в самый неожиданный момент. — Мира вздрогнула, спугнув кота. — Так от страха и имя собственное забыть можно. И куда я без него?

Мира поднялась на кровати, зябко поёжилась и проводила взглядом задранный серый, полосатый хвост, бодро трусивший к двери.

— Мирочка, ты проснулась? — Голос матери ворвался в комнату, как только звук будильника затих.

— Да, мам. — Рефлекторно ответила девушка.

Стараясь не касаться холодного пола, она нащупала ногами тапки и влезла в них, скривив лицо.

«Такие мягкие, но такие холодные…» — Подумала она, шаркая в сторону ванной.

Зеркало запотело после утреннего душа кого-то из родителей. Она отыскала на полке стакан с зубными щётками, затерявшийся среди огромного количества самых разных маминых баночек, пузырьков, склянок и тюбиков. Заодно нашла единственный, принадлежащий ей бутыль — шампунь для непослушных подростков и их волос. Перевела взгляд на только что протёртое зеркало и оценила состояние причёски.

«Вполне сносно…» — Вынесла она вердикт, заканчивая чистить зубы.

— Хотя знаешь, Тигрус, — подмигнула она коту, запрыгнувшему на край раковины, — пока что без будильника хуже, чем без имени. Вот такая она — жизнь человечья.

Тигрус любил проводить утро с Мирой и терпеливо ждал, когда она проведёт мокрыми руками по его мордочке, после того как умоется сама.

— Да кому я рассказываю, — пробормотала девушка поднеся к его морде мокрую ладонь. — Ты куда человечнее многих людей. — Кот довольно тёрся о пальцы, исполняя их маленький утренний ритуал.

По сути, в этой семье только кот её и понимал. Тигрус никогда не задавал лишних вопросов, не диктовал, как ей жить. Всегда был готов выслушать и поддержать дружеским «Мяу», а порой и ласковым «Мур» — знаком высшей кошачьей заботы и сочувствия. А чего стоила возможность уткнуться лицом в пушистый полосатый бок…

В остальном вся жизнь Миры была уже распланирована до мельчайших подробностей. Даже имя её гипотетического первого ребёнка уже выбрано, не говоря уже о специальности в институте и предстоящей карьере. Каждый её день был наполнен чужими делами, направленными на осуществление чужих планов, во благо чужих амбиций и ради закрытия чужих гештальтов. Какое-то время она пыталась сопротивляться, но после нескольких многочасовых скандалов решила, что сохранить здравый рассудок куда важнее, и заняла выжидательную позицию.

Она ждала шанса сбежать. Бродяжничество отмела сразу. Не было у неё таланта к выживанию во враждебной среде. Но план поднакопить денег с подработок, уехать в соседний город и оставить на память о себе неработающий телефон, грел душу в самые тяжёлые моменты жизни. Ну, а пока приходится проживать жизнь в чужих ожиданиях изо дня в день. Только вот день ждать не станет. Сдалась ему замухрышка, застрявшая в заботах. Так он и проходит мимо, а ты стоишь, смотришь ему вслед из сумерек, думая, что ещё один день упущен из-за пустой и ненужной суеты.

С самого утра на кухне царил хаос. Родители всегда были очень общительны и любили принимать гостей. Гости же в свою очередь очень любили, когда их принимали в любое время и не упускали шанса заскочить на чашечку чая.

Чайник шумно кипел, а чашки и ложки звенели, играя симфонию утренней суеты. Младший из детей уже умудрился пролить сладкий чай. Несмотря на все усилия родителей чада исправить ситуацию, клеёнчатая скатерть продолжала прилипать к ладоням малыша и весело чавкала каждый раз, когда он отрывал их от стола.

В гостиной бегали дети постарше. Мира узнала своих племянников, когда они, пробегая мимо, бросили в неё кусок яблока.

«И почему, собираясь в гости, бесчисленные дяди и тёти считают своей обязанностью взять с собой как можно больше детей? Может они думают, что мне нравится возиться с мелкими?» — Мира собиралась в институт и не переставала следить за обстановкой через приоткрытую дверь. — «Это объяснило бы, почему их постоянно пытаются сбагрить на меня. Они вообще уверены, что это действительно их дети? Кажется, вон того, под столом, я раньше не видела. Нужно будет на досуге глянуть сводки пропавших.»

Такие смелые высказывания Мира позволяла себе только в мыслях и то лишь для того, чтобы не так тяжело было смотреть на весь этот балаган. И не думать о том кусочке банана, на который она только что наступила.

Несмотря на то, что лично Мире всё это не нравилось, она была рада за родителей и за то, что они хорошо проводят время в компании друзей и родственников. Если бы все они ещё и к ней не лезли по любому поводу, то жизнь была бы не так уж и плоха.

— Это очень престижная профессия в наше время! Знала бы ты во сколько она нам обходится! Мирочка будет востребованным специалистом! — Мама Миры нарочито громко беседовала с сестрой, явно стараясь, чтобы остальные тоже осознали важность сказанного.

«Опять эта мантра.» — Подумала Мира. — «Обязательна к прослушиванию в любой удобной ситуации. Особенно в моменты нарушения строго установленных и всегда непостоянных рамок приличия. Эта удушливая забота способна затушить любую искру.»

— Мы уже присмотрели ей рабочее место в госаппарате. — Сказал высокий мужчина в деловом костюме. — У меня там хорошие знакомые, они пообещали всё устроить, как только будет диплом. — Эта фраза застала Миру врасплох.

— Вот это здорово! — Оживился отец. — Экономика – за этим словом будущее! В такой сфере нам свои люди пригодятся.

«Ага, и тут уже всё решено? Кто сказал? Дядя Женя? Вот, значит, перед кем в ближайшее время нужно будет разыгрывать спектакль безмерной благодарности. Хоть бы для приличия спросили о моих планах.»

После этих слов настроение Миры стремительно поползло вниз. Наплевав на планы выбрать что-нибудь из гардероба, она решила натянуть первое, что выпало из шкафа.

«Мда…» — Она критически осмотрела ком одежды. — «Ну, зато оно теперь не кинется на маму… Пожалуй, стоит тут как-нибудь прибраться.»

Голоса с кухни слились в монотонный гул, из которого то и дело выбивались звонкие детские крики. Натягивая выпавшую из шкафа одежду, девушка осматривала комнату на предмет ценных вещей, которые стоило бы забрать с собой на случай нашествия маленького ига.

Ещё свежи были воспоминания о том, когда она лишилась доброй части своих блокнотов и тетрадей, после того как малолетние бандиты нашли фломастеры и, в очередной раз, пробрались в её комнату. Именно поэтому все важные и дорогие вещи она всегда носила в рюкзаке.

Расправившись с одеждой, Мира заметила, что кот уже устроился на её рюкзаке.

— Нет, Тигрус, это моё, — хмыкнула она, вытаскивая рюкзак из-под пушистого бездельника.

«Странно когда вся твоя жизнь умещается в один рюкзак.» — Думала Мира, закидывая в него случайно забытую на столе книгу. — «Тем лучше — будет проще свалить ко всем чертям.»

С компьютером в такие дни она всегда прощалась навсегда. Уже бывало, что племянники, не знающие слова «нет», ловили на просторах интернета особо заразный вирус, после чего все данные безвозвратно пропадали при переустановке системы. Прилетало за это, конечно же, ей самой, ведь «эти маленькие ангелы не могли ничего такого сделать, они просто играли».

Мира надеялась успеть выскочить из дома, пока её не погнали за стол. Нет ничего более опасного с утра, чем сидеть рядом с уплетающим торт карапузом и рисковать получить по волосам и одежде маленькими грязными ручками. Снова вытащив рюкзак из-под кота, она юркнула в коридор.

«Когда-нибудь я соберусь силами и начну жить здесь и сейчас! По своим правилам! В своём мире!» — Нарастающие злость и обиду, переполнявшие девушку, можно было легко считать только взглянув на то, как завязывались шнурки. Если бы кому-то было до этого дело. — «А пока нужно спешить в институт, сегодня раздают учебники по новому предмету. Главное не опоздать…»

Эта мысль пронеслась почти незаметно, уже на выходе из квартиры. Хотя в душе успел появиться интерес: к чему же относились последние слова, к учёбе или всё-таки к жизни?

Но как ни крути, последнее слово осталось за дверью.

Как и все люди, стремившиеся вручить как можно больше своих пожеланий и напутствий на этот день.

«Как же хочется вырваться из всего этого! Чтобы произошло что-нибудь эдакое, из ряда вон! Ну хоть что-то…» — Думала девушка, спускаясь по подъездной лестнице.

Атмосфера в подъезде была привычной: влажный бетон, гул шагов и табачный дым. Лампочка под потолком пару раз неуверенно мигнула, но всё же удержала слабый свет. В воздухе витала вековая пыль, а перила были холодными и чуть липкими. Лучше не знать, отчего.

Подъездная дверь заскрипела, негромко хлопнула. Мира замерла на мгновение, будто решаясь сделать шаг, и вдохнула утренний воздух. В нём смешались запахи дождя, размокшей листвы и холода, оставшиеся от прошедшей ночи. Солнце только-только начинало всходить, поэтому освещение уличных фонарей всё ещё преобладало, бросая жёлтый свет на мокрые улицы. Тротуар равномерно покрывали опавшие листья, лужи и дождевые черви, которые выползли за ночь. Большая их часть уже встретила свою погибель под ногами не особо внимательных пешеходов, но тех, кто ещё подавал признаки жизни, Мира аккуратно перекидывала на газон.

Она внимательно глядела под ноги, кутаясь в широкий шарф. Тонкая осенняя курточка была слишком модной, чтобы быть тёплой, и продувалась холодным ветром. Её, как и все остальные вещи в гардеробе девушки, купила мама. Исключением была только пара старых толстовок, которые девушка берегла, так как выбирала их сама. Мама очень гордилась, что урвала такую классную курточку на распродаже, и уже третий год не видела необходимости брать что-то новое, ведь эта была «ещё хоть куда».

Люди вокруг были с головой погружены в свою утреннюю рутину. Сложенные зонты, забрызганные ботинки, сонные и иногда недовольные лица проплывали мимо Миры. Одни торопливо шли, огибая всех встречных, другие медленно плелись со стаканом горячего кофе из ближайшей кофейни и дико раздражали первых.

«Кофейные зомби…» — Подметила девушка бросившийся в глаза контраст. — «Скорей бы к ним присоединиться.»

Старый, скрипучий автобус притормозил у остановки и выпустил толпу пассажиров, слегка помятых и распаренных от влажного, спёртого воздуха. Новые жертвы забрались внутрь. Двери с грохотом протолкнули не успевших подняться с последних ступеней дальше в салон, и они вместе укатили по маршруту, неизменному, как и всё этим утром.

Несмотря на холод, Мира предпочитала ходить пешком, когда это было возможно. В такие моменты, чтобы согреться хотя бы в душе, она часто мечтала, что вот-вот в жизнь ворвётся что-нибудь, что перевернёт всё и спасёт её от гнёта суровой реальности. Сначала, когда Мира была совсем маленькой, это были мечты о принце на белом коне, который примчится и заберёт с собой в сказочную страну. Потом она подросла и стала согласна хотя бы на коня, пусть даже горбатого, но непременно волшебного. Чем старше становилась Мира, тем меньше требований к чуду предъявляла. А в моменты сильного упадка была согласна даже подработать у какой-нибудь злой колдуньи на побегушках. Да хоть бы и за свой счёт.

Она всегда любила книги. Особенно те, где самые обычные люди оказывались втянутыми в невероятные приключения. В конце концов, она тоже жила обычной жизнью. Типовая панельная пятиэтажка, заурядный двор, небольшой провинциальный город, жизнь, расписанная чужими решениями. И такие же бытовые проблемы, как у всех.

Город постепенно просыпался: улицы оживали и наполнялись всё более осязаемым гулом. Рассвет постепенно становился заметнее, хоть и прятался за пеленой серых туч, затянувших всё небо. Фонари погасли, забрав с собой уютное жёлтое освещение. Улицы окрасились в серый.

Только из газетного киоска, через приоткрытое окошко, всё ещё струился этот уютный, согревающий что-то в глубине души кусочек искусственного солнца. Пожилой мужчина как раз стоял у него, закутавшись в потёртый плащ. Он внимательно пересчитывал мелочь на ладони, а продавщица терпеливо ждала, лениво поправляя обогреватель ногой.

На перекрёстке уже собралась небольшая толпа. Кто-то дёргано проверял телефон, кто-то тёр ладони и кутался в воротник пальто. Двое мальчишек у светофора нагруженные огромными рюкзаками и мешками со сменкой, пересказывали друг другу серию утреннего мультфильма. Конечно же, оба её видели, но никак не могли удержаться от того, чтобы не поделиться впечатлениями.

Мира медленно перешла дорогу, ловя запахи, которые приносил утренний ветер. Навстречу ей шла молодая женщина, неуклюже жонглируя пакетом с продуктами и зонтом. Сложенные, но не застёгнутые спицы цеплялись то за пакет, то за плащ проходящего мимо мужчины, то за её собственный. Плечом она прижимала к уху телефон и напряжённо вслушивалась в чей-то голос. Девушка инстинктивно отступила, пропуская её вперёд, но краем глаза уловила, как из надорванного пакета выскользнул лимон и покатился прямо к луже.

Мира сделала два быстрых шага, нагнулась и поймала его, прежде чем тот успел плюхнуться в воду.

— Вы уронили, — коротко сказала она, догнав женщину и протянув находку.

Женщина отвлеклась от разговора и с лёгким удивлением посмотрела на неё.

— Спасибо… — Отозвалась она и забрала фрукт. — Представляешь, только утро, а всё буквально из рук валится… — Казалось, женщина тут же забыла о существовании Миры и вернулась к своему собеседнику.

«И вам хорошего дня…» — Мира посмотрела ей вслед и невольно усмехнулась. — Забавно, учитывая, что время уже рабочее, откуда на улицах столько народу?»

Этот вопрос, как и многие другие в её голове, был риторическим и не требовал к себе много внимания. Мира очень любила наблюдать за всем вокруг. Как поживают дворовые коты, как одеваются люди, какие цветы стоят на окнах, о чём говорят дети... Так она отвлекалась от тяжёлых мыслей, встречавших её каждое утро по команде будильника.

Уже некоторое время что-то назойливо скреблось на краю её сознания. Какая-то мысль не давала покоя и вызывала зудящее чувство тревоги. Что-то не так, что-то неправильно. Мира обернулась, но ничего необычного не заметила. Всё та же серая улица, шагающие быстро и не очень люди, среди которых бросалась в глаза только странная парочка в белой одежде.

— Очередные жертвы моды. — Заключила Мира — Все в белом в такую погоду… Дождь нагрянет в любой момент и от ваших белоснежных брючек останется только воспоминание.

В последнее время Мира всё чаще замечала людей в белом. Она не следила за модными тенденциями, но всегда подмечала, когда люди вокруг начинали подражать новым веяниям. Забавно было наблюдать, как очередной «последний писк» всё никак не умирающей моды, распространялся словно болезнь. И то тут, то там расцветал в немыслимых вариациях.

— Видимо, пришла пора подзаработать химчисткам. — Рассмеялась она, представляя, каково держать в постоянной чистоте такую одежду. — Наверное, это ненадолго.

Раньше осень нравилась Мире. Осенью было много вкусных овощей, фруктов и ягод. Город преображался благодаря яркой листве, радующей глаз и приятно шуршащей под ногами. Было много того, за что можно любить осень. Об этом маленькая девочка Мира могла рассуждать часами.

Теперь же осень была грязной, сырой и холодной. Других описаний для неё в голове не находилось. Да и особо некогда было их искать. Пары в институте уже начинались, нужно было спешить.

— Да-а... Математический анализ, статистика и экономическое лидерство в ком угодно убьют способность мыслить позитивно и искать яркие краски осени.

Она плотнее натянула шарф и ускорила шаг, приближаясь к институту.

Здание уже виднелось впереди, возвышаясь серым силуэтом среди деревьев, потерявших почти всю листву. Порыв ветра оторвал от веток и поднял в воздух несколько последних жёлтых листьев. Закружил их в медленном танце, а потом бросил на мокрый асфальт. Прямо под ноги, спешащих по своим важным делам, многочисленным прохожим.

«Надеюсь, пока я буду стоять в очереди за методичками, на это грешное здание рухнет небо…» — Промелькнуло в голове девушки. — «Но нет. Вряд ли.»

Она пересекла двор, поднялась по ступеням и толкнула тяжёлую дверь института, растворяясь в гуле коридоров.

Даже Хранитель знаний Драгун и Псы, добрались сюда одной из последних троп. Старик всё сетовал, что скоро такие путешествия станут невозможными и, кажется, именно поэтому он принёс Лизе множество книг из Старого Света — «на вырост», как он выразился. Толстые тома с потрёпанными страницами лежали стопкой на скамье, пахли пылью и старой, очень старой бумагой.

Но основной хаос в этот размеренный вечер вносили Псы. Несмотря на плотный график караванов, они нашли время навестить старых друзей и теперь валяли дурака с Лизой. Они носились по комнате, временами принимая облик огромных пустынных собак, на которых Лиза беззастенчиво каталась, вцепившись в их редкий мех, или, изображая дворняг, игриво отбирали у неё прихватки. Одна такая прихватка сейчас болталась в зубах у чёрного, лохматого пса, который лениво мотал головой, не позволяя девочке отобрать её обратно.

В стороне один из Псов что-то оживлённо рассказывал Мируку, демонстрируя небольшой пузырёк.

— Что это? — Следопыт разглядывал стеклянную ёмкость, осторожно поворачивая её в пальцах.

— Порошок красного мухомора. — Самодовольно сообщил Хвост. — Не имеет ни запаха, ни вкуса. Смешай с алкоголем — и это развяжет язык кому угодно!

Мирук посмотрел на него так, словно впервые видел.

— Ни запаха, ни вкуса? Ты правда думаешь, что никто в рюмке этот грибной суп не заметит? — Следопыт рассмеялся. — Хвост, уж мне-то можешь не заливать, будто я в лесу первый день живу. У вас в пустыне, может, и принято любую жидкость, не глядя, сразу в желудок лить, но тут такое не прокатит.

Хвост фыркнул, отобрал склянку и, нахохлившись, отправился к столу, пробираясь между гомонящими связными и работниками постоялого двора.

— Не хочешь — не надо, чего издеваться-то сразу…

В этот момент кто-то хлопнул дверью, впуская в комнату полоску прохладного ночного воздуха. Лиза поёжилась, а Псы настороженно подняли головы, втягивая носом запах. Где-то в глубине дома, среди смеха и голосов звякнула ложка о глиняную кружку. Жизнь продолжалась и вечер был в самом разгаре.

Многочисленные гости активно помогали накрывать на стол. Кто-то расставлял деревянные тарелки, кто-то приносил с кухни горячие блюда, источавшие густые ароматы жареного мяса, душистой зелени, тушёных и свежих овощей. На столе уже стояли миски с тушёной чечевицей, медовые лепёшки, кувшины с пряным вином и терпким чаем, рассыпались горстки орехов и сушёных фруктов.

Лиза как заводная металась туда-сюда, разрываясь между новыми книжками, шумной компанией и тасканием посуды. В одной руке она сжимала столовые приборы, в другой — медовый пряник, который никак не успевала доесть. Время от времени она обиженно фыркала, когда кто-то из взрослых перехватывал её, загружая новыми поручениями.

Праздник намечался большой, и праздновать действительно было что.

— Ну ты и зверь! Руку-то мне зачем ломать было? Теперь столько времени ходить в люди с повязкой! — Возмущался Армир, помахивая целёхонькой рукой в облике Гизо перед приятелем. Голос его звучал жалобно, но выражение лица было явно довольное. Он наслаждался собственной игрой. — Кон, ну хоть ты ему скажи! — Он перевёл взгляд на друга в надежде на поддержку.

Кон только усмехнулся, разливая из кувшина горячий чай, и не спешил отвечать.

— Зато какой спектакль добротный вышел! — Парировал Аад, откусывая кусочек яблока. — Пусть думают, что ты тут страдаешь за свои деяния. Люди же в тебе души не чаяли, они бы на месте тебя забили, если бы мы не вступились. Да что я тебе рассказываю, сам всё на прощании видел. Теперь пусть увидят, что смерть для такого поганца была бы подарком.

— Ага… посмотришь, конечно, из костра-то. — Армир недовольно повёл плечами, но Аад уже продолжал, жестом показывая на его новое лицо.

— И не привередничай. Шанс-то какой выпал, что этот дальше только озлобился и козни стал строить. Если бы он, как его дружок, признал ошибку, исправляться начал, куковать бы тебе в лесу, ожидая нового облика. Сам знаешь, чужаков сейчас не очень-то любят пускать жить в города. А так — сразу вернулся в родной дом, ещё и с полной подноготной. Чем не красота?

— Так себе подноготная… — Проворчал Армир, картинно разглядывая отражение в бокале с вином. — Но шанс действительно хороший… Вот только больно мне от того, что люди на меня зверем глядят…

— Ничего, мы из тебя быстро человека сделаем! — Бросил Аад отвлёкшись на толкнувшую его Лизу, с важным видом пробегавшую мимо.

— Год походишь с опущенной головой, несколько раз с синяками, месяцок ещё похромаешь. Потом дела добрые делать начнёшь, — загибал пальцы Кон, хитро улыбаясь, — там глядишь, и нормально всё станет. Ты будто первый раз, честное слово!

— Говорили тебе, заигрался в старика, — сказал Аад, переставляя большое блюдо с запечённым индюком. — Так и заснуть недолго, ты не думай тут.

— А может, в разбойники податься? — Мечтательно протянул Армир, подперев щёку кулаком.

— Ага, ты и в разбойники! — Расхохотался Ирвон, хлопая ладонью по столу. — Нет, ну ты можешь, конечно, эту личину на пару лет в разбой пустить, но ты же людей любишь без ума!

Он отставил в сторону кружку, выпятил грудь, упёр руки в бока и нарочито театрально продолжил.

— Представляю, как ты выскакиваешь на дорогу и начинаешь: «Я сейчас вас грабить буду, не могли бы вы не сопротивляться?», «Извините, вы не сильно ушиблись? У меня это первый раз, я в разбой только вчера подался…»

Дружный хохот прокатился по комнате, вызывая интерес у тех, кто не слышал, в чём была суть.

Так завершилась история Армира для людей, не знавших всей правды. Старика провожали всем городом. Он даже устал в погребальном костре сидеть, пока все разойдутся. Благо, на такой случай драконы давно запустили легенду, что нельзя смотреть, как тухнет погребальный огонь, иначе душа человека не сможет уйти. И строго следили за соблюдением этого ритуала.

А иначе пришлось бы объяснять, почему на пепелище лежит не тронутый огнём покойник. Или, ещё веселее, — почему покойник куда-то собрался идти.

Драконы, конечно, умели прятаться на виду у всех и отводить глаза, но лучше, чтобы этих глаз было как можно меньше.

— Дракон пал! — Крикнул один из компании, поднимая бокал.

— Да здравствует Дракон! — Хором ответили остальные.

Комнату наполнил ровный шум голосов. Обсуждали всё на свете: работу лавок, дела города, новости из леса, последние слухи из других поселений, прекрасную готовку. Кто-то бурно возмущался ценами на шерсть, кто-то рассказывал, как в этом году необычно рано зацвели дикие розы. Кто-то даже достал странный музыкальный инструмент и наигрывал что-то, подхватывая разговоры весёлым перебором струн.

Все строили планы: кто — по реабилитации «нового» члена общества, кто — о том, какие книги пойдут в работу после возвращения в хранилище. Обсуждали расписание караванов, закупки, посадки, новые культуры и саженцы. Прикидывали, как должен «искупать» дела свои провинившийся на глазах у людей. Ирвон не упускал шанса подшутить над новым обликом Армира, а тот, в свою очередь, грозился вычеркнуть его из семейного альбома.

Лиза сидела рядом, играя ложкой в кружке, вылавливая сладкие кусочки из отвара сухих фруктов. Задумчивая моська говорила о том, что в голове сейчас вертятся очень важные и тревожные мысли.

— Армир, — наконец выдохнула она, — а мы, получается, больше не будем так гулять по городу?..

— Пока придётся наши прогулки отложить, будем дома болтать, — добродушно улыбнулся Армир, поправляя ворот своего нового наряда. — Можешь пока с Аадом походить или Мируне помочь в магазине. Да, учёба твоя никуда не делась. И привыкай не называть меня Армиром.

Лиза нахмурила брови.

— Мне не нравится имя Гизо! — Скуксилась девчушка. — Оно тебе не подходит!

— Тогда можешь звать меня по истинному имени. — Он хитро подмигнул девочке и заулыбался. — Меня зовут Бобба, что на одном из ныне умерших языков означает «Свет семьи». Приятно познакомиться, юная Леди.

Лиза широко раскрыла глаза, а Ирвон, наблюдавший за разговором с явным интересом, тут же встрял:

— Раз пошла такая пляска, — он облокотился на стол, небрежно крутя в пальцах ложку, — меня зовут Кнуд — узел. Это потому, что я почти сразу смог организовать Гнездо и создать центр для всех драконов, откуда уже расходятся нити по всему миру.

— Ой, не ври! — Не удержался от комментария Аад, разливая из кувшина густой травяной отвар. — Это из-за того, что угомонить тебя можно только связав в Гордиев узел!

Все засмеялись, и даже Кнуд, прищурившись, не удержался от улыбки.

Лиза сидела совершенно поражённая. Только подумаешь, что всё ясно и понятно, как тут на тебе — всё с ног на голову переворачивается!

— Бобба? Истинное имя? А как это? А у меня какое истинное имя?

Бобба рассмеялся и взъерошил её волосы.

— Ты в своём репертуаре: море вопросов и ни секунды на ответы. — Он допил чай и поставил кружку на стол. — У тебя истинного имени пока нету, оно даётся с глубоким смыслом, описывая то, как ты себя проявишь. Если дать истинное имя заранее, можно сбить молодого дракона с пути.

Лиза нахмурилась.

— А зачем оно тогда вообще даётся?

— Чтобы дракон помнил о своей сущности. Помнил, кто он и что несёт этому миру. Кто забывает своё истинное имя, может уснуть навсегда.

Девочка осмысливала услышанное, задумчиво кусая губу, и тут же перевела взгляд через стол, будто нашла новую цель:

— Мирт! — окликнула она одного из Псов. — А у тебя какое истинное имя?

Молодой на вид парень, возившийся с жареным мясом, поднял глаза и хитро улыбнулся.

— Малышка Ану, у нас имена на морде написаны. Как есть, так и зовёмся.

Лиза удивлённо нахмурилась:

— Как так?

— Это драконы привыкли заморачиваться со смыслами и именами, а нам по природе и призванию нужны имена короткие и простые, чтобы в бою или в буре понять, кто от кого и чего хочет. Чем проще имя, тем легче.

— Ну не скажи! — Засмеялась Мируна. — И у вас имена со смыслом бывают.

— Это у кого? — Задумался Мирт.

— Взять Хвоста, например, вы же сами так его назвали, из-за того, что он в вашей стае единственный без хвоста ходил.

— Ну ты и вспомнила! — Рассмеялся Мирт. — Это ж когда было? Когда мы в том странном городе обитали?

— Ага, в нём самом. — Женщина хитро прищурилась, передавая миску с салатом на другой конец стола. — И когда вы ещё нашу компашку по крышам гоняли и съесть пытались.

— Не было такого, — весело фыркнул парень.

Лиза попеременно смотрела то на Мируну, то на Мирта, ловя каждое слово. Не часто взрослые говорили при ней о старых временах. Она вдруг что-то вспомнила и нахмурилась.

— Кстати, — обратилась она к Мирту, — а почему вы все, в смысле Псы, зовёте меня «Ану»?

Мирт загадочно улыбнулся.

— Считай, что это дружеское прозвище.

— И оно тоже ничего не значит?

— Ну что ты, как мы могли подарить дракону прозвище без смысла? Обижаешь. — Он наклонился чуть ближе, будто выдавал страшную тайну. — Это сокращение от имени одного из древних.

Глаза Лизы вспыхнули от восторга.

— Аад, ты слышал?! — Она захлопала в ладоши. — У меня теперь тоже есть прозвище со смыслом!

— Слышал, слышал, — Аад отпил вина и улыбнулся девочке. Затем посмотрел на Мирта с лёгкой нотой неодобрения. Мирт поймал его взгляд, легкомысленно пожал плечами и вернулся к мясу, которое предательски быстро остывало.

— А у тебя какое имя? — Не унималась девчушка, теребя Аада.

Он помолчал, словно взвешивая что-то в себе, а затем тихо, почти задумчиво произнёс:

— Аад — это и есть моё истинное имя, — он слегка покрутил кружку в пальцах. — Первенец. Я очень горжусь им, не скрываю, поэтому и не занимаю чужих жизней, как многие. Хотя чаще, конечно, меня называют просто Первым.

— А почему?

Аад прищурился, но, прежде чем он успел ответить, в разговор вмешалась Мируна, убирая с края стола пустые тарелки.

— Это всё из-за того, — сказала она, улыбаясь, — что он самый первый дракон, появившийся на этой земле.

Лиза замерла.

— Самый первый? — У неё даже дыхание перехватило. — Самый, самый? Это же сколько тебе лет?!

— А кто его знает, — Аад развёл руками. — Я перестал считать где-то после сорока.

Ирвон громко рассмеялся.

— Ну ты даёшь! А меня только до тридцати хватило!

— А как ты появился? — не унималась девочка, ёрзая на месте от любопытства.

Аад чуть качнул головой и кивнул в сторону Мируны.

— Она лучше меня это расскажет.

— Ну уж не знаю, лучше ли. — Кокетливо улыбнулась женщина.

Мируна села, задумчиво поправила волосы и, налила себе вина.

— Но я не против рассказать. Это было тогда, когда и меня звали совсем иначе.

В комнате воцарилась тишина. Даже те, кто не участвовал в разговоре, замолчали, прислушиваясь. Только пламя в камине потрескивало, да кто-то осторожно переставил кружку. Одно дело — читать историю в архивах. Совсем другое — услышать её из первых уст.

— Сейчас я Мируна Дагмар, хозяйка ремесленного магазина и постоялого двора. А тогда я была просто девушкой Мирой. — Она на мгновение замолчала, будто что-то всколыхнуло в ней это старое имя. — Кузнецовой Мирой Петровной.

Лиза тихонько хихикнула.

— Как забавно звучит…

Кто-то подкинул в камин полено, и огонь вспыхнул теплее, заплясав по стенам мягкими отсветами. История только начиналась.

Толпа загудела, зашепталась. Кто-то выругался сквозь зубы, сплюнул под ноги. Вскоре люди бросили разбойника там, где он лежал, и не немного отступили назад.

— И что ты предлагаешь? — Спросил грузный мужчина в лёгкой одежде и палкой в руках.

— Будет в чёрном теле отрабатывать вину свою! — Сурово сказал Аад, складывая руки на груди.

Жители переглянулись и снова зашептались.

— Всё отработаю! — Гизо приподнялся, с трудом сел прямо на дороге. Он с трудом выговаривал слова, размазывая по лицу кровь и слёзы. — Обещаю! Жизнь положу, чтобы всё исправить!

Но едва он заговорил, как из толпы раздался гневный голос:

— Закрой свой поганый рот!

Камень, запущенный чьей-то твёрдой рукой, со свистом рассёк воздух и глухо ударил в скулу. Гизо вздрогнул, пошатнулся, но не упал. За спиной Аада показалась высокая женщина в строгом длинном платье и чёрными волосами, собранными в пучок. Гизо узнал её, именно на эту женщину работал Аад и её слово было не последнее в сложившейся ситуации.

Собрав остатки сил, он подался вперёд и подполз на коленях к сурово глядящей на него женщине.

— Госпожа… Госпожа Дагмар, я всё сделаю. Всё, что скажете, любую работу! Позвольте искупить… — Его рука дрожала, пока тянулась к подолу платья, но даже не успела коснуться ткани, как что-то треснуло, и его рука резко дёрнулась в сторону.

Гизо вскрикнул, схватился за запястье и прижал руку к себе. Боль пронизывала всю руку, но он не осмеливался поднять взгляд.

— Даже пальцем не смей прикасаться! Иначе следующим будет не мой сапог, а клеймо изгнанника! — Голос Аада был холоден и спокоен, но в нём звучала угроза.

Толпа вздрогнула, женщины у лавки переглянулись, а кто-то даже тихо хмыкнул, видимо, довольный таким исходом. Вечернее солнце клонилось к крышам, бросая длинные тени. В воздухе пахло пылью, разогретыми за день камнями и далёким дымком печных труб.

Гизо молчал, сгорбившись на земле, а его плечи сотрясались от лихорадочной дрожи.

Аад не спеша отошёл от него, отряхивая рубаху от поднявшейся пыли. Он встал рядом с высокой брюнеткой, чей подол только что спас от окровавленных рук. Мируна крепко сжала губы и посмотрела на него так, что даже железо не жгло бы сильнее.

Но Гизо терпел — альтернатива была страшнее. Если на лбу выжгут знак гнилой души, то смерть станет лишь вопросом времени. В города его больше не пустят, а на большой дороге первый встречный сможет перерезать ему горло — никто и слова не скажет.

— Но он прав, Мируна. — Голос Аада был ровным. — Последнее слово за вами.

Толпа одобрительно загудела, впечатлённая происходящим.

Эти люди, жившие по учениям Армира, выросшие у него на руках, воспитанные на его историях и любившие его как родного, сейчас сдерживали ярость в сердцах и камни в руках. Они ждали.

Мируна молчала, глядя в лица людей. Её взгляд двигался медленно, цеплялся за выражение глаз, за сжатые кулаки, за лица, изрезанные морщинами забот и прожитых лет. Она будто вслушивалась в напряжение, пропитывавшее воздух.

Наконец, её голос разнёсся над толпой, ровно, уверенно, не терпя возражений:

— Армир был нашим хорошим другом, — каждое слово звучало чётко, будто отсечённое ножом. — Верным товарищем. Тем, кого можно без прикрас назвать душой этого города.

В толпе кто-то с шумом втянул воздух. Кто-то за спиной у Аада тяжело вздохнул.

— Он верил, что в каждом из нас есть частичка этой души, — продолжила она. — Город получил рану, и её нужно исцелить.

Она шагнула вперёд. Гизо затрясся сильнее.

— Сейчас на твоих руках не твоя, а его кровь. В твоём теле — не твоя, а его жизнь. Люди правы. Твоей души не хватит, чтобы перекрыть потерю.

Тишина сгустилась. Где-то на крыше каркнула ворона.

Мируна позволила паузе затянуться.

— Но ты будешь взращивать её до конца своих дней. — В голосе не было ни жалости, ни милосердия. — Через кровь, пот и слёзы.

Гизо вцепился здоровой рукой в ворот рубахи, лицо его было искажено болью и страхом, по щекам стекали слёзы, а тело била мелкая дрожь.

— Благодарю… Благодарю… — Он всхлипывал, не смея поднять взгляд.

Аад молча шагнул вперёд, ухватил его за шиворот и без особого усилия поднял, показывая толпе. Гизо всхлипнул, но не сопротивлялся.

— Отныне он под нашим началом искупает свои грехи перед городом. — Его голос был твёрд.

Толпа забурлила.

— Так и надо!

— Чтоб каждый день кровью платил!

— Да мало ему!

— А если сбежит?!

Крики смешивались, сливались в единый ропот. Кто-то снова сплюнул, теперь под ноги Гизо, но уже без былой злобы.

Как ни возмущались, люди всё же расходились с чувством удовлетворения. Они знали: если Аад сказал, что искупление будет, значит, так оно и будет. Он не позволит разбойнику выйти сухим из воды.

Мируна осталась на месте, наблюдая, как город возвращается к привычной жизни. Как поодиночке и группами жители покидают центральную улицу, возвращаясь к своим домам и вечерним хлопотам. Кто-то остановился у колодца, зачерпнул ведро воды, а кто-то направился в сторону лавки пекаря, где уже горели первые огни и пахло вечерним хлебом. Пекарь вынырнул из толпы и поспешил в свою лавку, но, как ни старался, не успел опередить своих клиентов.

Улицы задышали.

Мируна подняла руку и жестом подозвала пару мальчишек, что вертелись недалеко, с интересом наблюдая за сценой.

— Бегите по домам, скажите всем, что прощание с Армиром будет на рассвете, — спокойно сказала она. Затем достала из кармана несколько монет и протянула детям. Глаза ребят мгновенно загорелись. Они закивали и сорвались с места, растворившись в улочках.

Мируна задержалась ещё на мгновение, закрыла глаза и глубоко вдохнула запах свежего вечернего хлеба, уходящего дня. Постояла так немного, а затем последовала за Аадом, который уже шёл к магазинчику уверенной поступью и как ни в чём не бывало тащил за собой рыдающего хулигана.

Настроение у неё было на зависть хорошим. Предстояла подготовка к большому празднику, а дома уже начинали собираться гости и близкие. Столько всего предстояло сделать и обсудить, что голова начинала идти кругом.

— Не особо, — тихо ответила Лиза, вздохнув. — Армир, а как я там появилась?

Старик тяжело вздохнул и поднял взгляд к небу.

— Мы и сами до сих пор понять не можем. И это настораживает…

Тишину внезапно нарушил пьяный смех и шаркающие шаги. Неожиданный толчок заставил Армира споткнуться и рухнуть на землю.

Лиза резко обернулась, чувствуя, как кровь прилила к лицу, а сердце заколотилось словно боевой барабан.

Два молодых парня, явно под хмелём, остановились, уставившись на упавшего старика. Один из них снова гнусно хихикнул, будто увидел что-то невероятно смешное.

— Ребята, зачем же так? — Прохрипел старик пытаясь подняться. — Вы же и так наворотили дел в городе, для чего до старика руки распускать?

— Поговори мне ещё тут. — Ответил один из задир, обыскивая карманы Армира. — Бесят твои нравоучения. Засунь их себе в…

Не раздумывая, Лиза шагнула вперёд, крепко сжав кулаки. Гнев захлестнул, а сама мысль о том, что кто-то смеет причинять боль её близким, распаляла в груди ярость. Она было бросилась вперёд, но хулиган, стоявший рядом и озирающийся по сторонам, легко оттолкнул девчушку в сторону.

Вскипавшая ярость рвалась наружу. Если бы не наказы Мируны и Армира… Вечно твердят: «Веди себя как местная ребятня». С какой стати вообще, для чего?! Эти двое — на один укус… ну, может, на два. И всё же! Она справится с ними в два счёта! Но…

Взгляд Армира обжёг, и Лиза застыла на месте. Старик ничего не говорил, но сразу стало ясно, что за любую глупость нагоняй дома ей обеспечен. Нет. Это не её путь.

Подавив бушующий внутри гнев, Лиза шумно всхлипнула, картинно плюхнулась попой на дорогу и жалобно вскрикнула:

— Не трогайте дедушку!

— Заткнись, малявка, а то и тебе достанется! — Огрызнулся один из хулиганов. — Что там у него? Есть что в кошельке?

— Совсем пусто, — раздосадованный хулиган пнул Армира несколько раз, не особо задумываясь о последствиях. — Старый пердун…

— Эй! Вы что творите?! — Раздался чей-то голос с одного из дворов.

Один из задир настороженно оглянулся.

— Брось его, пошли лучше у таверны кого подкараулим! Там можно поживиться получше. — Негромко сказал он своему приятелю.

Разозлённые неудачей хулиганы поспешно скрылись за поворотом.

Лиза тут же бросилась к старику.

— Почему ты не защитил себя?! — Прошипела она, помогая ему подняться. — Тебе же их удары нипочём! Мы бы с тобой их в два мига успокоили, даже не меняя облик!

Армир медленно поднялся, отряхнул одежду и хмыкнул.

— Этому человеку, — указал на себя, кряхтя, — уже девяносто шесть лет. А по местным меркам это очень и очень много.

— И?.. — Лиза нахмурилась, непонимающе глядя на него.

— Я глубоко уважаю того, кто дал мне жизнь в этом облике.

Он поправил пояс, слегка выпрямился и продолжил:

— Если я покараю обидчика, люди станут смотреть на меня иначе. Они могут начать меня бояться. Или провоцировать. Тогда мне придётся уйти с позором, и история оборвётся без завершения.

— Но… — Лицо Лизы стало мрачнее.

Армир снова картинно прокряхтел и украдкой кивнул в сторону улицы.

— Видишь их?

Девочка повернула голову. К ним уже спешили молодой парень и две женщины средних лет. На их лицах читалась явная обеспокоенность и испуг. Не за себя, за другого.

— Они спешат помочь нам. А теперь смотри на тех, — Армир указал на двух крепких работяг.

Лиза узнала их: местные кузнецы, суровые ребята. Они удалялись в след за хулиганами, и, судя по тому, как мужчины разминали руки, те вряд ли легко отделаются.

— Они собираются защитить нас. — Он картинно покашлял и скривился, словно от боли. — Верно, всё произошло слишком быстро, чтобы они могли помочь сразу. Но сомневаюсь, что после беседы с этими добрыми людьми у тех оборванцев останется желание продолжать себя так вести.

Старик всё опирался на плечо девочки и отряхивал одежду, недоуменно глядя то на спешащих к нему горожан, то на переулок, в котором скрылись хулиганы.

— Теперь понимаешь? — Тихо продолжил Армир. — Если я буду соответствовать своей роли, люди сами сделают то, что должно. Но если я сделаю что-то не так… Они начнут шептаться. Начнут придумывать всякое, и я растеряю те драгоценности, что собирал всю эту жизнь.

Он лучезарно улыбнулся, когда к нему подбежали обеспокоенные горожане.

— Да что вы, родные мои, чего так разволновались? Не переживайте, со мной всё в порядке!

— Дедушка Армир, пойдёмте, пойдёмте, мы вас до скамеечки проводим, знахаря позовём! — Хлопотала полненькая дама, поддерживая старика под локоть. Её щёки пылали от волнения, а губы дрожали от негодования. — Мои братья сейчас этим поганцам все кости пересчитают! Долго все терпели, пока они детвору да скотину гоняли. Всё, хватит уже. Пойдёмте, дедушка Армир.

— Ох, деточка… — протянул старик дрожащим голосом.

Женщины осторожно подхватили его под руки и довели до ближайшей скамьи, усадив так, будто старик был хрупче стекла. Парень, что недавно стоял рядом, уже во всю прыть бежал за знахарем, подняв немного пыли на дороге.

— Ох, ох… — причитал Армир, потирая поясницу с таким видом, будто едва держится на этом свете. — Что ещё старику нужно для счастья… благодарен, благодарен… крепкая семья дороже каменьев… ох, вы мои золотые… хе-хе-хе…

— Так, ты — за водой! — Неожиданно громко скомандовала та, что выглядела старше, моментально беря всё в свои руки. — А ты… — она указала на Лизу. — Дедушку не упускай ни на шаг! А то дедушка Армир у нас прыткий, того и гляди, опять уйдёт куда! А я пойду скотину заведу, не то разбредётся…

Лиза серьёзно кивнула и крепко вцепилась в дедушкину рубаху.

— Вот видишь, — Армир улыбнулся, провожая взглядом удаляющихся женщин, — они и сами всё правильно делают, если дать им шанс. — Он облегчённо выдохнул и облокотился на спинку скамьи. — Я – не просто человек. Я – часть их истории, а они — моё сокровище. Этому старику уже давно пора на покой, но каждый год я смотрю на них и говорю себе: «Ещё один год. Хочу побыть с ними ещё лишь один год…»

Когда женщины скрылись из виду, Лиза расслабилась и уселась рядом, глядя на Армира в задумчивости.

— А как ты стал Армиром?

Старик посмотрел на неё с хитрой улыбкой.

— Эту историю я тебе обязательно как-нибудь расскажу, — пообещал он. — Это долгая и добрая история…

В этот момент улицу заполнил детский крик.

— Дедушка! Дедушка Армир!

Из-за поворота, за которым скрылся убежавший за лекарем, парень, бежала целая ватага малышей, чьи босые пятки топали по мостовой быстрее, чем за ними могли поспеть взрослые.

— Дедушка Армир! Сильно болит?

— Мой папка сейчас этим как даст!

— Мама говорит, мне яблоки кушать, чтобы я большим и здоровым был, вот… я тебе, дедушка, принёс!

Маленький парнишка, не останавливаясь, с разбегу вывалил перед Армиром несколько небольших яблок прямо с листьями. Видимо, нарвал как было, даже не отряхивая.

Старик рассмеялся, поднял одно яблоко, покрутил в руках и с притворным сомнением спросил:

— Это точно мне, а не тебе на потом?

Парнишка моментально покраснел и затряс головой.

— Нет, правда-правда тебе!

— Ну раз так… — Армир хитро подмигнул и смачно откусил кусочек. — Вот что я скажу, юный даритель… это самое вкусное яблоко за сегодня!

Детвора радостно загалдела, а Лиза, наблюдая за всем этим, вдруг поняла, насколько важен для этих людей Армир. Он был не просто стариком, он был частью их семьи, их истории. И они все, даже самые маленькие, оберегали его так же, как он оберегал их.

Малышей разогнала вернувшаяся женщина. Покачав головой, она поставила кувшин с водой на скамью и всплеснула руками, словно пыталась отогнать кур во дворе.

— Давайте, давайте, по домам! — Отрывисто, но с улыбкой сказала она.

Дети нехотя разбежались, но на прощание ещё раз глянули на Армира, словно проверяя, точно ли с ним всё хорошо.

Женщины склонились к старику, заговорщически перешёптываясь, пока одна из них с лёгким ворчанием поправляла его одежду и расспрашивала про самочувствие.

Чуть погодя, на конце улицы показался тот самый парень, который убежал за знахарем. Теперь он торопливо шагал рядом с пожилым мужчиной.

Армир прищурился, улыбаясь.

— Все вы — моё сокровище… — Еле слышно повторил он.

— А ничего, что мы оставили его в стогу на улице? — Как бы между делом спросил Мирук.

Ирвон ухмыльнулся, не сбавляя темпа.

— Всё будет нормально. Район тот тихий, ночи пока тёплые. Тем более, сено за день прогрелось, да и защищает от ночной прохлады лучше, чем мог бы он сам, завалившись под забором. А полный кошелёк не оставит ему времени думать, что же ночью случилось. Тем более после такой попойки…

Он не успел договорить, как зацепился за корень массивного дерева, спускавшийся с груды бетонных обломков прямо на их пути.

— Чёрт бы побрал эту дикую природу! — Ирвон споткнулся, больно ударившись ногой, но тут же выпрямился, размял ушибленное место и догнал товарища. — Какая-то она слишком дикая!

Лес вокруг был почти безмолвным. Время от времени вдалеке раздавался ночной крик птицы, потревоженной движением. Луна нависала над их головами огромным диском, холодным, равнодушным, освещая каждый изгиб рельефа.

— Эх, знать бы, насколько успел вымахать этот одичалый, — пробормотал Ирвон, пробираясь сквозь ночные заросли, стараясь не отставать от следопыта. — Было бы неприятно узнать, что он тут местной горой прикидывается в свободное от пугания пьяных охотников время.

— Сколько живёшь, а дальше носа смотреть не научился, — с усмешкой отозвался Мирук. В его голосе не было злобы, скорее лёгкое, дружеское сочувствие.

— На опушке, где мы разошлись, пень стоял, — продолжил он. — Опалённый с одной стороны, трава клочьями вздёрнута. Это, скорее всего, наш одичалый наследил. Отметины небольшие, опалины поверхностные. Если бы не яркая луна, можно было бы и проглядеть. Совсем ещё малыш. Полыхнул и сам же испугался.

— Сколько, сколько… — Ирвон отмахнулся, бросая взгляд через плечо. — Сколько живу, а всё больше по городам да сёлам обитаю. Там моя вотчина. Это вы из лесов почти не вылезаете.

— У страха глаза велики. — Мирук слегка склонил голову набок, не забывая осматривать местность.

— С одной стороны, хорошо, — Ирвон слегка замедлил шаг, ему что-то показалось в зарослях. — А с другой…

— А с другой, — Мирук кивнул, утвердительно заканчивая мысль за него, — тут где-то в панике бегает установка по организации пожарищ.

Ирвон тихо выругался.

— Лето и правда засушливое выдалось, — продолжил следопыт. — Действительно, нужно торопиться, пока не лишились урожая… или деревни какой.

Тишина между ними стала гнетущей. Вдалеке послышался крик ночной птицы, и Ирвон бросил короткий взгляд вверх, но ничего, кроме ветвей, медленно раскачивающихся под лунным светом, не увидел.

— Слушай, Ирвон… — Вдруг неуверенно начал Мирук.

— М?

— Чего Армир так за развитие радеет? Я слышал, он и Драгуна часто навещает, чтобы книги какие-то переписывать.

Ирвон на ходу пригладил волосы и чуть замедлил шаг.

— Ты замечал, — начал он немного издалека после короткой паузы, — что в наших рядах поэтов почти не осталось?

— Угу…

— А ты не задумывался, почему?

— Да как-то не до этого было, — признался следопыт, перепрыгивая корень, уходящий в грунт.

— Дело в том, что у наших поэтов очень популярна одна вещь. Они окунаются в самые разные жизни и рассказывают о них, пережив все сложности, так сказать, на своей собственной шкуре.

Мирук поморщился.

— Ёлки-палки… — протянул он, понимая, к чему ведёт разговор. — Засыпают?

— Засыпают… — Ирвон коротко кивнул. — И не только они. То, что одичалых становится больше, ты точно должен был заметить.

— Есть такое дело, — неохотно признал Мирук. — Но я думал, это связано с тем, что многие родились ещё в начале войны, а лет-то уже прошло сколько…

— Может, конечно, и с этим связано тоже…

Ирвон не успел договорить — сверху, словно камень, с шумом рухнул тёмный комок, приземлившись прямо перед ними.

Мирук инстинктивно остановился, а Ирвон, не ожидая такого поворота, налетел ему на спину, едва не сбив с ног.

Короткий выдох — и вот перед ними уже стоял один из связных, чёрный силуэт с едва различимыми чертами лица. Он быстро заговорил, указывая в сторону. Ирвон уловил лишь несколько ключевых слов, прежде чем связной, выслушав ответ, молча взмыл вверх, скрываясь за кронами деревьев.

— Меняем курс, не отставай, — бросил Мирук, уже набирая скорость.

Они взяли немного левее, ускоряясь. Лес шептал, цеплял одежду ветками, но их это не замедляло. Несмотря на спешку, они внимательно осматривали округу.

Вскоре впереди показались ещё двое — следопыт и молодая девушка-связная. Их тени двигались синхронно, почти беззвучно, будто они были частью самого леса.

Обменявшись с ними короткими кивками, Ирвон спросил:

— Мирук, что-то случилось?

— Сверху видели тусклую вспышку, — не сбавляя шага, махнул рукой вперёд Мирук. — Пара километров отсюда. Так что начинаем прочёсывать внимательнее.

— Наверху остаются трое. — уточнил следопыт. — А остальные присоединились к нам.

— Кольцом идут. — Пояснила девушка связная.

— Отлично, — Мирук кивнул. — Пока делаем ставку на поляну. Там выход породы, а среди камней виднеется пещера. До неё рукой подать.

Лес начал редеть, между деревьями мелькали каменные выступы, покрытые мхом.

И действительно, через несколько минут впереди появилась поляна. Лунный свет заливал её, делая контуры валунов чётче. Среди них виднелось углубление, уходящее под скалистый выступ.

Тут уже были Армир и Кон.

Армир, в своём привычном обличии пожилого мужчины, стоял в стороне, задумчиво осматривая следы на земле. Кон, присев на корточки, внимательно рассматривал что-то в руках.

— А вот и наше гнёздышко… — Кон приподнял небольшой, мерцающий на свету осколок скорлупы.

Он выпрямился, ухмыляясь.

— Не так давно вылупился.

Армир выглянул из-за плеча следопыта.

— Вот так чудеса… — протянул он, прищурившись. — И как только попал сюда?..

— Новости одна другой хуже, — пробормотал Кон, смахнув пальцем с осколка налипшую грязь. — Кто-то действительно промышляет воровством из гнезда.

— А это не мог быть забвенец? — Армир нахмурился.

— Нет. — Кон покачал головой. — Стаи забвенцев и одиночек мы отслеживаем, в этих широтах гнёзд они не создавали. А там, в логове, тряпья натаскано и… кости человеческие лежат. Такое сложно пропустить.

На мгновение повисла тишина. Вдалеке, в лесу, тревожно ухнула птица, будто подтверждая его слова.

— Но больше, чем воровство, меня беспокоит другое, — Кон сжал осколок в ладони. — Подселение. Мирук, — он поднял взгляд, — что у нас по неучтённым одичалым?

— Только двое. И те довольно давно. — Следопыт говорил ровно, но напряжение в его голосе было ощутимо. — Оба ничего не помнят, сейчас при гнезде, под присмотром Шары. Это третий.

— Дела… — Ирвон протянул слово, словно пробуя его на вкус.

— Армир, берегись!

Все обернулись, но не успели среагировать — Армир уже катился кубарем по склону, сцепившись с тёмной, шипящей массой.

Спуск был коротким, но насыщенным. Камни и трава летели в стороны, мелькали крылья, хвост, острые когти царапали землю. На несколько мгновений это выглядело как схватка, но когда они достигли подножия холма, клубок распался, и стало ясно, что это вовсе не битва.

Один из драконов — маленький, чуть больше человеческого роста — с шипением отпрянул в сторону, обнажив клыки. Второй, в десять раз больше, остался лежать на земле, прижимаясь к траве. Он утробно урчал, щуря глаза, всем видом показывая, что не собирается нападать.

Склон затрещал под тяжёлыми шагами. Ещё четверо драконов, совсем недавно ходившие в облике людей, осторожно спускались вниз, стараясь не спугнуть малыша.

Армир медленно прижал морду к земле и с приглушённым рокотом выпустил из ноздрей тонкую струю пламени. Едва заметную, почти дружескую.

Малыш резко вытянул передние лапы, как будто хотел встать на цыпочки. Он наклонял голову то так, то эдак, словно не мог поверить в происходящее. Неужели он такой не один.

Четверо спускавшихся драконов поняли, что малыш не собирается убегать, и расселись полукругом, наблюдая за происходящим.

И тут над поляной пробежала огромная тень.

На миг всё словно замерло — лунный свет померк, скрытый за массивными силуэтами существ в небе.

Малыш поднял голову. Его зрачки расширились, когти вонзились в землю, а хвост дёрнулся от возбуждения.

Над ними, паря в воздухе, кружил ещё десяток таких же существ, как он сам.

От переизбытка чувств малыш попытался что-то рыкнуть, но вместо этого из пасти вырвалась маленькая, но яркая вспышка пламени. Он тут же отскочил в сторону, испуганно раздувая ноздри.

Его поймал Армир.

Он прижал малыша к себе, всё так же утробно урча, и, совсем неосознанно, вспомнил себя маленьким.

Когда он сам только вылупился.

Тогда мир пах не хвоей, не землёй, а бензином и горящим каменным углём.

Тогда воздух звенел от выстрелов, белый был цветом смерти, а изнуряющие тренировки и бои заменяли игры.

Тогда, в прошлом.

Но сейчас... Сейчас он здесь.

Он крепче прижал малыша, ощущая его дрожь, и мягко, чуть громче, чем шёпотом, произнёс:

— Всё хорошо. Не бойся. Мы поможем тебе…

— Пускай заливает, но в себя, а не нам в уши! — Подмигнул трактирщику ещё один коренастый бородач.

Громкий смех пронёсся по залу, вгоняя охотника в краску. Его всё ещё потряхивало от увиденного. Но сейчас, после кружки пива и шуточек со стороны посетителей таверны, он и сам уже начал сомневаться в своих словах. Он стоял у стойки трактирщика, всё ещё держа пустую кружку и глядя, как расходится публика, занимая свободные столы. За одним из столов вернулись к игре в кости, и, как ни странно, отсутствие игроков не помешало игре — победитель был определён. Двое лесорубов стали кичиться топорами и демонстрировать, как лучше валить деревья. Девушка с подносом едва успела увернуться от опасной демонстрации навыков подвыпивших господ.

— Держи, это за счёт заведения. — Трактирщик, высокий мужчина с грозной внешностью, поставил на стойку ещё одну кружку пива. Он вытер руки о передник и кивнул в сторону зала. — Доро, хоть и простой как дубовая монета, но он прав, тебе сейчас нужно запить пережитое и отвлечься.

Охотник задумчиво посмотрел на новую порцию пенного.

— Да как они могут не верить-то, все легенды же… Все же знают… — Он растерянно провёл рукой по волосам, словно пытаясь привести мысли в порядок.

— Суеверия… — Протянул трактирщик, попутно показывая девушке с подносом, кто заказывал похлёбку. Та кивнула, ловко лавируя между столами и обходя лесорубов дальней дорогой. — Порой это помогает оставаться в живых. Ты это, не принимай на свой счёт, они любого, кто начинает разговоры про «Хозяев леса» заводить, на смех поднимают и любые обсуждения пресекают.

— А чего так? — Спросил охотник. Теперь, когда первая волна напряжения и страха схлынула, на смену ей приходила глухая хандра.

Трактирщик пожал плечами, протирая стойку.

— Да кто ж знает. Спроси кого из них – не скажут, отчего так себя ведут, только и слышу: «Не гоже поминать», «Беду накличешь», «Зверь и так опасен стал, ещё мистики в лесах не хватало». Со всех сил стараются не верить.

Охотник покачал головой, понимая, что ничего он тут не добьётся. Да и нужно ли. Может, и впрямь привиделось?

Он оплатил ещё пару кружек. Глубоко вдохнул запах жареного мяса, заманчивый аромат которого просачивался с кухни. Жирные, пряные, пропитанные дымком ароматы заставили желудок сжаться от голода.

Охотник тяжело вздохнул, погрузившись в свои мысли, и побрёл в дальний угол таверны, где никто ещё не успел занять стол.

По пути он вытерпел ещё несколько насмешек и издевательски-приятельских похлопываний по спине. Кто-то подмигнул, кто-то махнул кружкой, но никто уже не подначивал всерьёз — разговор о драконе был завершён, а уставший народ возвращался к своим делам. Он уселся на скамейку и погрузился в себя, обдумывая случившееся.

За столом, в другом конце таверны, отдыхал старик. Он облокотился спиной о стену и вытянул ноги на грубо сколоченной скамье. Трактирщик явно экономил на мебели, предпочитая длинные лавки, которые не жаль потерять в одной из пьяных потасовок.

Местные уже привыкли и даже считали это удобным. Если за столом становилось тесно, можно было просто подвинуться.

Старик прикрыл глаза и вслушивался в шум таверны. Временами его губы шевелились, будто он комментировал услышанное или пытался что-то запомнить. Единственное, что выделяло его — возраст, в таких заведениях старики бывали редко. А в остальном — обычный, глубоко пожилой мужчина в скромной хлопковой одежде, с короткой, густой бородой и совершенно седыми волосами.

Трактир жил своей жизнью. Деревянные кружки стучали о столы, кто-то громко скрёб ложкой по миске, доедая похлёбку. Кухня работала без устали, наполняя воздух ароматами жареного мяса, чеснока и печёного хлеба. Работяги у стойки затеяли небольшую перепалку, азартно размахивая руками, но быстро ретировались в глубь таверны под грозным взглядом трактирщика.

Огибая их, в сторону старика двигался молодой человек. Он ловко проскользнул мимо спорящих, не привлекая к себе внимания, и, казалось, растворился в общей суете. Его длинная плащ-накидка болотного цвета была запрокинута за одно плечо, открывая походный костюм из плотной, но лёгкой ткани, отлично подогнанный по фигуре, с удобными карманами и кожаными вставками на локтях и плечах. В этом городе такой одеждой мог похвастаться не каждый.

Вкупе с тёмно-русыми волосами, растрёпанными так, будто их трепали часа два перед зеркалом, он создавал впечатление знатного господина, которому такие заведения не пристали. Однако никто даже мельком не обратил внимания на нового посетителя.

Старик открыл глаза и кивнул молодому человеку, приветливо улыбаясь.

— Слыхал? Нашего брата поминают, — пробормотал он, глядя в сторону шумной компании.

Юноша в ответ лишь слегка повёл бровью. Он, не торопясь, стянул плащ, уселся напротив и потянулся, разминая уставшую спину.

— Да, глазастые стали. — Негромко ответил он. — Месяц назад в соседнем городке один бегал, выпучив глаза, народ россказнями пугал.

Старик внимательно посмотрел на собеседника.

— Гляди-ка, какую молодую личину нацепил, — усмехнулся старик. — Кто там? Одичалый или кто-то из наших со скуки мается?

— Пришлый, точно не с наших широт. Как бы отношения в гнезде ни складывались, а забвенцев мы всех на перечёт знаем. Все спят.

Лёгкая тень скользнула по лицу старика, но прежде чем он успел что-то сказать, к их столу подоспели заказанные ранее напитки и еда. Пышная девушка с подносом улыбнулась молодому человеку чуть шире, чем требовали приличия, и, нарочито медленно, начала разгружать заказ.

Старик с интересом и весёлым прищуром наблюдал, как она ставит перед ним кружку, затем ещё одну — перед его собеседником, кувшин с напитком, и, наконец, дело дошло до тарелок. Одна, вторая, третья… Она задержалась дольше, чем следовало, будто надеясь, что молодой человек обратит на неё внимание.

Тот невозмутимо подвинул к себе кружку и, как ни в чём не бывало, взял ломоть хлеба.

Девушка, так и не найдя повода задержаться, бросила на него ещё один короткий взгляд, сжала губы, развернулась, чтобы уйти.

— Вот ведь, теперь и не поговорить толком, вон как на тебя глаз положила, того и гляди весь вечер рядом будет виться.

— А ты, я смотрю, растерял всю сноровку и со старости забыл, как людям глаза отводить? — Усмехнулся парень, лениво крутя ложку в руке. — Говорил я тебе, не увлекайся всей этой стариковщиной!

И действительно, как только девушка направилась в сторону кухни, она больше не обернулась, даже мельком. Образы этих двоих мгновенно стёрлись из её памяти, оставив лишь смутное удивление: отчего же она вдруг расстроилась?

Её фигурка исчезла в полумраке таверны, смешавшись с другими посетителями, словно её и не было.

Не выдерживав напряжённой паузы, они рассмеялись. Но смех быстро сошёл на нет. Как ни глянь, ситуация складывалась серьёзная.

— Нужно разобраться скорее с этим ребусом, — нахмурился старик и провёл пальцем по краю кружки, вытирая пену. — Того гляди, если люди поймут, что к чему, начнутся гонения. Кто-то ещё готов идти или мы вдвоём?

— «Ребус»… — Задумчиво протянул парень. — Слово-то какое вспомнил. Давненько я его не слышал, как-никак веков пятнадцать минуло, когда оно было в ходу.

— А я люблю старые словечки. — Старик наклонился вперёд, подперев подбородок рукой. — Напоминают о расцвете прежнего человечества. Хорошие были времена! Не то, что сейчас. Мы ведь о таком средневековье только в книгах читали, а теперь что? — Он картинно вскинул руки. — На те, распишитесь — полное погружение в реконструкцию! Где тут кнопка «Выход»?!

Он мгновенно потух, снова облокотился о стену и задумчиво уставился в угол таверны, где мерцали свечи.

— Скучная игра. — Закончил он. — Так, что там по компании?

— Трое следопытов уже подъезжают, спецы по забвенцам. С ними ещё десяток молодняка, будут связными. — Парень налегал на кусочки мяса, дополняя их зеленью и свежим хлебом. Усмехнулся. — А вам, старикам, только и причитать, что «раньше было лучше».

— Ах так?! — Старик насупился, и воздух вокруг него задрожал, словно натянутая струна.

Треск раздался еле слышно. Он скорее ощущался, нежели прозвучал. Пространство вокруг пожилого мужчины вдруг треснуло, будто стеклянный кокон разбился на множество мельчайших частей.

Многочисленные осколки искрились всевозможными цветами, преломляясь неестественными гранями света. Они перемещались, переворачивались, крутились и переливались, пока не сложились в новый, удивительный узор.

Трещины пространства начали зарастать, буйство красок и искр тускнеть. Мгновение спустя, вместо старика на скамейке сидела молодая рыжая девушка с пышной короткой стрижкой, одетая в охотничий костюм.

— Я понимаю, — продолжила она мысль звонким голоском, пришедшим на смену старческой хрипотце, — если бы мы двигались от тьмы в развитии и знаниях к свету прогресса и эволюции, тогда да, «Раньше было лучше» звучало бы как бред сивой кобылы. — Она взяла в руки деревянную кружку и демонстративно покрутила в воздухе. — Но когда мы от дронов и виртуальной реальности пришли к глиняным табличкам, деревянной посуде и поголовной безграмотности, тут уж извиняйте!

Парень расхохотался так, что закашлялся, прикрыв рот рукой. За соседним столом кто-то бросил косой взгляд, но быстро отвернулся — какие только компании в таверне не собираются.

Когда приступ кашля отступил, напротив уже сидела пожилая дама с аккуратно собранными волосами. Она грациозно расправила плечи и менторским тоном произнесла:

— Юная леди, никакие века вас не изменят, вам лишь бы зрелищности побольше, что в технологиях, что в смене облика! Эх, молодёжь… Не понимаете вы счастья! Раньше, что: камеры на каждом углу, у каждого человека куча гаджетов, готовых раскрыть миру всю правду в считанные секунды. Ни крылья не размять, ни о насущном поговорить, а сейчас…

— Ага, и попутно создать таких «правд» десятка два и это только до обеда. Зато сейчас вот таких затосковавших отлавливаем по лесам и болотам. — Насупилась рыженькая.

В таверне стало спокойнее. Выпивохи разошлись по своим компаниям, изредка навещая трактирщика за стойкой с просьбой долить пива или браги. Несколько человек и вовсе отправились по своим делам.

День был будничным, середина недели, а значит ни музыкантов, ни танцоров не ожидалось. Даже свечей горело от силы треть от обычного, трактирщик предпочитал экономить на освещении, когда людей приходило немного.

Полумрак делал помещение более тесным, стены будто подбирались ближе, а углы уходили во тьму. Из кухни доносился слабый запах углей, оставшихся от догорающего очага, смешиваясь с ароматом жареного мяса и пряных трав.

В этот момент трое мужчин, не привлекая внимания, вошли в таверну и прошли мимо стойки. Они выглядели, будто их вылепили одному шаблону: высокие, строгие, закутанные в тёмные плащи, скрывающие фигуры. Всем на вид было не меньше сорока, и различить их с первого взгляда казалось невозможным.

Они подошли к огненно-рыжей девушке и пожилой даме.

— Что вы тут устроили? Мы с ног сбиваемся, по лесам одичалого ищем, а они у людей под носом фокусы показывают. — Ворчливо бросил, сидевшим за столом, один из троицы.

Мужчины бесцеремонно уселись, сдвинувшись чуть ближе друг к другу и потеснили уже сидевшую за столом пару.

Его спутники молчали, но времени не теряли: один уже отрезал кусок мяса, другой потянулся к кувшину, наливая себе пива в реквизированную кружку. Пожилая дама за столом лишь грустно проводила взглядом зажаренный кусок, который исчез во рту одного из новоприбывших.

Заметив это, мужчина усмехнулся:

— Не ври, ты не голодный, мы видели в окно, как ты брюхо набивал.

— Ну, а что вы хотели, молодой организм потребляет много энергии, — проговорил парень, прямо на глазах сбрасывая облик пожилой женщины. — Да и к тому же мало ли с чем столкнёмся — может жару поддать придётся. А запасы штука такая, не быстро восстанавливаются. — Он похлопал себя по животу.

— Ирвон, твоей «молодостью» только крыс отпугивать, настолько она не первой свежести. — Скуксилась девчушка, приглаживая назад волосы. Они стремительно меняли огненно-рыжий цвет на каштановый, становясь послушнее, без торчащих во все стороны безумных кудряшек. — Но по поводу второго ты прав, мало ли что нас там ждёт. Только лучше до такого не доводить. Лето было сухим и масштабный пожар нам ни к чему, сбор урожая только через неделю, а голод не тётка. Человеки нам нужны сытые и счастливые, чтобы меньше по лесам шастали, да побольше развитием занимались…

Один из мужчин усмехнулся, склонив голову набок:

— Армир, ты сам себе противоречишь. — Он аккуратно поставил кружку на стол, чуть сдвинув её ближе к себе. — Сытость и счастье тормозят развитие, разве нет? Да и сдалось оно тебе? Ты лучше покажи, кто тут распинался, что дракона видел.

Девушка ткнула пальцем в хмурого мужика в углу таверны, который допивал, кажется, уже десятую кружку браги…

— Вон сидит, не понятно, то ли пережитый страх запивает, то ли публичное высмеивание…

— Ты глянь, — один из троицы толкнул локтем соседа, качнув головой в сторону пьющего, — клиент сам до нужной кондиции дошёл.

Он потянулся, разминая затёкшие мышцы, и весело добавил:

— Кон, иди обработай. А мне тут надо молодое поколение объедать, как видишь, дел невпроворот…

— Только смотри, — Армир дал напутствие следопыту, — его тут так прокатили, что добровольно о драконах он вряд ли заговорит.

Кон понимающе кивнул и под возмущённую возню между своим приятелем и делано обиженным парнем поднялся из-за стола. Пока он шёл до стойки трактирщика его облик начал меняться: высокий, крепкий мужчина словно сдулся, сжимаясь в плечах и округляясь в боках. Кожа приобрела рыхлость, а волосы, до этого просто беспорядочно торчавшие в стороны, рассыпались тонкими прядями вокруг внушительной лысины.

Когда он подошёл к трактирщику, тот даже бровью не повёл — таких мужичков тут было не счесть. Толстоватые, приземистые, с лохматой бородой, что служит гордостью и иногда салфеткой, они были привычной частью местного антуража.

Он быстро взял две кружки браги и, слегка пошатываясь, направился к хмурому охотнику. Тот сидел в углу, тяжело опершись на стол и угрюмо глядел в темноту таверны. Он уже почти окончательно уверил себя, что ему просто показалось, что никакого дракона не видел, и что шумные завсегдатаи были правы, выставив его дураком.

— Дружище! — Кон плюхнулся на скамью рядом с охотником, с трудом удерживая кружки. — А я тебе верю! Вот как человек человеку… Ик… Верю!

Охотник слегка поморщился, но новый собеседник успел вылить на него поток пьяного откровения.

— А они-и… — Кон театрально обвёл трактир мутным взглядом. — Ещё пожалеют! Что не… ик… что не слушали нас!

— Нас? — Охотник сдвинул брови. Не то чтобы ему хотелось компании, но в словах этого человека проскользнуло нечто, что зацепило его, не дав прогнать наглеца с ходу.

— А кого ещё?! — Возмутился Кон, протягивая собеседнику одну из кружек. — Только мы с тобой правду знаем!

Он сделал большой глоток, будто набираясь сил перед исповедью, а затем понизил голос:

— Недавно… недавно. — Он перевёл дух, изображая, что слова ему даются с трудом, будто мешает выпитое. — Я охотился около прибрежного города, ну знаешь, он тут недалеко… На берегу…

Охотник кивнул и следопыт продолжил.

— Так там и увидел… Уф… Это чудище! — Мужчина развёл руки в стороны. — Крылья - во! А пасть такая, что еле ноги унёс! Хотел всех предупредить, а меня на смех подняли! Представляешь?!

Он сделал ещё один жадный глоток, шумно выдыхая.

— Вот теперь к вам прибился… А как он скот начнёт по ночам драть?.. А если легенды не врут, ещё и посевы жечь?! Не, пусть они там сами справляются.

— Так и я о том же! — Глаза охотника оживились. — Я же его недалеко от пастбищ и видел! Ты думаешь он и скот может?

— Волки могут, он чем хуже?! — Следопыт подавил усмешку, но в голосе его звучало явное негодование. — Та же кровожадная тварь! Ты думаешь почему их в легендах «Хозяевами леса» зовут? А потому, что не было зверя страшнее! Всех поели, вот и сдохли!

Охотник задумчиво хмыкнул, сжимая кружку в руках.

— А если они опять там всех поедят, то что?! — Кон снова опрокинул в себя ещё глоток, давая собеседнику время додумать мысль.

Охотник нахмурился. Он был человеком простым, без привычки размышлять долго, но в его взгляде мелькнуло беспокойство.

— Думаешь, они в город полезут? — Озадаченно спросил охотник.

— В город? — Он вздохнул, изобразив тяжкие размышления. — Не… Уф… не думаю… А вот пригороду может достаться…

Охотник скользнул взглядом по таверне, будто проверяя, не подслушивает ли кто.

— А если так… — пробормотал он, потирая бороду.

Кон внимательно следил за ним, отмечая всё: осанку, выражение лица, движение пальцев. Охотник явно жил где-то на окраине — иначе бы не ходил в эту таверну, куда заглядывали в основном местные. Чтобы на пьяную голову домой было не далеко добираться, а то после пары бочонков хмельного пойла даже самая короткая дорога может стать полной невероятных приключений и опасностей. И пил он не от богатства, а, скорее всего, от желания забыться. Одежда тоже. Хоть и крепкая, но была изрядно поношенной.

Однако важнее всего был брачный амулет, висящий у него на шее: три бусины, нанизанные на кожаный шнур. Три — значит, дома ждут. Жена, дети. И если угроза и правда реальна…

— А что, если мы с тобой его того… поймаем?! — Охотника охватил странный азарт.

Кон сделал вид, что раздумывает. Ради приличия закатил глаза, нахмурил лоб, поиграл с кружкой в руках, будто оценивая вес возможных решений.

— Ну, может и поймаем… — сказал он тоном человека, который уже давно об этом размышлял и которого, наконец, уговорили.

— Да ты подумай сам! — Охотник, как и рассчитывал Кон, уже проникся идеей и теперь сам был уверен, что именно он уговаривает собеседника начать действовать. — Мало того, что дело благое сделаем, так и остальным покажем, что зря они над нами зубоскалили!

От поднявшегося настроения охотник залпом выпил половину кружки, шумно выдохнул и с грохотом поставил её на стол.

— А давай! — Кон махнул рукой. — Сначала тут его покажем, а потом в мой город отвезём, чтоб они все там узнали, чего Грог стоит! — Выпалил он первое имя, что пришло в голову. — А за просмотр ещё и монету брать будем! Заживём не хуже знати!

— Грог! Да о нас будут песни слагать! — Охотник быстро допил кружку и отодвинул её в сторону. — Ты только представь… Вот проспимся и всем покажем!

— Да ты что-о! Какой «проспимся»? — Слегка возмутился следопыт. — Эта зверюга за ночь и удрать может, потом ищи его по всему лесу! Нужно брать железо, пока горячо и ковать быка за рога!

— Что делать? — Взгляд охотника начал опасно осмысливаться.

Кон понял, что увлёкся и поспешил направить разговор в нужное русло. Он дружески хлопнул собеседника по плечу и, с лёгкой усмешкой, чуть склонился к нему:

— Говорю, по горячим следам нужно идти, а то не найдём его потом… Где ты, говоришь, видел его? У пастбищ?

— Да! Ты прав дружище! Нужно прямо сейчас… — Уже изрядно выпивший охотник начал было вставать, но его ощутимо повело в сторону. — Только боец из меня сейчас…

— Самый лучший! — Перебил охотника Кон, надевая на него его шапку. — В тебе ни капли страха и бочонок решимости! Только с таким настроем и нужно идти на Хо… — Он будто спохватился и, заговорщически понизив голос, перешёл на шёпот. — На Хозяина леса!

Мир вокруг охотника поплыл и начал плавно ускользать. Голоса становились глухими, будто на голову надели не шапку, а мешок с овечьей шерстью. Он чувствовал весёлый смех, дружеские хлопки по спине, видел мелькающие огни таверны, но всё это с каждой секундой удалялось. Ноги слушались всё меньше, калейдоскоп образов ускользал в тёплый, обволакивающий туман.

Где-то на краю сознания промелькнула ночная прохлада, запах сена, ощущение мягкости и обволакивающего тепла…

***

Очнулся он далеко за полдень от пения кузнечика. Это ужасное насекомое стрекотало так, будто забралось прямиков в его голову.

Раздражение сменилось осознанием: он лежит. Не на жёстком полу, не в грязной канаве, а в небольшом стогу сена, которое противно покалывало кожу сквозь одежду.

Охотник моргнул, перевёл взгляд на небо. Там лениво плыли редкие облака, а вдалеке протяжно зевала какая-то корова. Всё вокруг было странно умиротворённым.

Он резко сел и тут же пожалел об этом. Голова отозвалась тупой болью.

Провёл рукой по лицу, стряхивая остатки сна. В голове зияла пустота. Помнилось, как он решительно выходил из таверны, с кем-то распевая походные песни… Но вот с кем? И куда они шли?

Этого он вспомнить уже не мог.

Быстро ощупал себя — топор на месте. Снаряжение тоже. Кошель, который обычно больше всех страдал после ночных посиделок, ощущался тяжёлым, будто даже… тяжелее, чем был до захода в таверну.

Он нахмурился.

— Дела-а…

Ну и текст отдельно для похвалиться)))

Струны в кровь режут озябшие пальцы,

Музыка ядом льётся из ран.

В душе, глубоко, где нежность рождалась,

Поле выжженной скорби осталось.

Глаза выжигают слёзы печали,

Тьма пожирает всех, кого знали.

Голос, дрожащий застыл в пустоте,

Эхо надежды тает во мне.

Дух мой беспечный в пепел сгорает,

Но сердце упрямо жить продолжает.

Забытые лица танцуют во тьме,

Так хочется сдаться в этой вечной борьбе.

Мы лишь отблеск огня в разбитом стекле,

Бьёмся о стены в наступающей мгле.

В кровь струны режут озябшие пальцы,

В этом тлеющем мире мы просто скитальцы.

Осколки мечтаний, как звёзды, мерцают,

Слёз не удержат, они это знают.

Ветры забвенья, не приносят покой,

Унося всё что грело, в даль за собой.

Но даже во тьме мы не станем молчать,

Пусть мир обречён, он должен звучать.

Струны в кровь режут озябшие пальцы,

Музыка ядом льётся из ран.

Чтобы согреться, себя мы сжигаем,

Скитальцы во мраке, но всё же мечтаем.

Да, слишком пафосно, но мне и было совсем немного лет.

Для тех, кто решит потыкать сей инструмент заранее оговорю, что хороший результат получается далеко не сразу. Ударения, артефакты, неподходящий стиль будут преследовать, но за несколько итераций можно выбить отличный экземпляр. Благо в сутки даётся 5 бесплатных запросов по 2 генерации.

Я до сих пор вздрагиваю, вспоминая вариации этой песни из вселенной ласкового мая и Круга.

Подытожу тем, что хоть я и агностик, но хочу сказать, что пусть будут благословенны люди, создающие такие сложные и удивительные вещи!

В общем, делитесь тем, что получилось у вас!))) Да откроются врата музыкального ада! Муаххахаха!!!