Arnow25

Начало первой главы

Окончание первой главы

Выехав на дорожную развязку после Дели-Питера, от которой трассы уходили в 7 направлениях, я крутанул бутылку и помчал по тому, которое мне указало ее донышко.

Мне кажется, многих бед можно было бы избежать, если б люди умели правильно слушать бутылку. Не важно, полную или пустую.

Отъехав километров 100 от города, я остановился на заправке. Никаких погонь за мной вроде нет, так что можно и дозарядиться, пока есть возможность. Только я подсоединил кабель, как ко мне подошел какой-то здоровяк, очень сильно напоминавший лесоруба или охотника, пару часов назад выбравшегося из тайги за солью.

— Аверьянов, 39 лет, мастер кончиков пальцев – протянул он мне свою медвежью лапу.

«Чаво? Маникюрщик?» — пронеслось в голове.

— Ээмм, хммм… Похабыч… эммм, 25 лет, паломник.

— До Варки подбросишь? С меня ром!

Я, все еще пребывая в некоем подобии шока, просто кивнул головой. Городок Варки лежал в 180 километрах от текущего нашего положения как раз по тому направлению, куда я и ехал.

Пока машина заряжалась, Авер, сидел на газончике, вдумчиво крутил какой-то бумажный шарик в руках.

— Готово, поехали. – крикнул я ему, через час, отсоединив провода.

Бумажный шарик в мгновение ока звонко шмякнулся о край мусорки, подлетел и попал ровно в ее середину. Так это все слаженно и быстро получилось, что я даже зауважал своего нового попутчика.

Естественно, первым делом я хотел спросить его о работе. Что б такой бугай, да маникюром занимался – уму непостижимо.

— Наверное, ты хочешь спросить меня, о работе? – синхронно с моими мыслями задал вопрос Авер.

— Угу. — хмыкнул я стараясь смотреть только на дорогу.

— Разнообразия захотелось, и девчонки на шею вешаются.

— Что, серьезно? – нет, это не человек, это шок ходячий.

— А то. Еще как.

— То есть тебе тех, кто вешался раньше, не хватало?

— Контингент другой.

— Да вы батенька эстет.

Он иронии не заметил и начал рассказывать: Работал я раньше лесорубом, автослесарем, потом еще много кем. Но все это вкалывание не на себя, мне не нравилось. Денег много не срубишь, а ведь охота домик на море прикупить. Вот я и подался в мастера кончиков пальцев и произвел натуральный фурор. От клиенток отбоя не было. Ошибался поначалу много, но ты представь мужик – он повел плечами, и маникюр делает. Правда, когда клиентки стали драться перед салоном, я понял, что надо поменять все, а то дело добром не кончится. И поехал в другой город, а оттуда в третий. – рассказывал это Аверьянов с воодушевлением, а потом осекся и печалью в голосе закончил, — Но там история повторялась.

— И что ты придумал?

— Ничего. Просто переезжаю с места на место регулярно и все. Скоплю немного монет – осяду там где понравится и заживу спокойно.

— А почему автостопом перемещаешься, экономишь?

— Не, финансы позволяют и бизнес классом летать. Да только знаешь, вычислить меня тогда проще простого. Клиентки-то разные бывают. Некоторые и со связями. А как вычислят – так сразу мне и валить пора из этого места. Автостопом проще скрыться. И ты меня, не выдавай, кстати, если что.

— Не вопрос братан, не вопрос. Всех девушек себе отобью, кто за тобой придет, надеюсь, не в обиде будешь? – попытался перевести разговор в шутку я.

— Любую забирай, мне может легче будет – не заметив юмора, ответил он. Видать крепко его проблема клиентуры прижала. А может просто чувства юмора в него забыли налить перед рождением.

— А ты не евроиндей, случаем? – вдруг резко сменил тему Авер.

— А ви таки с какой целью интересуетесь? – вмешался в разговор бортовик.

— Ого, он что, еще и разговаривает?

— И не только разговариваю. Я все могу. – пробасил бортовик, подражая голосу стопщика.

— Ты антисемит что ли? – спросил я с легким раздражением, потому что никогда не признавал ненависти по расовому признаку.

— Да не. Книжку недавно читал одну про них. Хотел узнать, правда ли, что там написано. А то я книжкам не особо верю.

— Расскажи?

— Да, говорят, евроиндов, или индоевров, короче индоевреев раньше не любили.

— Ага, правильно, оно не удивительно. Это одна из немногих рас, которым официально разрешалось жрать чеснок, пусть и не голяком, но прибегая к помощи всех возможных блюд национальной кухни.

— Серьезно? Про такое я не читал. Я б тоже, наверное возненавидел бы этих индоевров, если б они хрустели чесноком возле меня и потом гуляли, как маленькие поломавшиеся драконы. – неожиданно блеснул остроумием Авер. И пояснил шутку. — Поломавшиеся, потому что запах есть, а защитное пламя Газпром отключил за неуплату.

— Кстати, может быть все было наоборот и евроинды стали массово истреблять запасы чеснока уже после начала всех гонений. Искали секретную формулу и пропорцию чеснока к кубическому метру воздуха, так чтобы в случае опасности даже беззащитная с виду девушка одним легким зефирным (тут имеется ввиду ветер, который дал название такой сладости как зефир), воздушным поцелуем свалить с ног и отрубить целую армию. – продолжил хохму я. — А если копнуть глубже… Наверняка же бывали в легендах такие Богини! Богиня Макина например, убивающая, да-да, точно, как раз убивающая недругов воздушным поцелуем. Я как–то жил возле ее церкви

— Так может это была еврейка. Так может ее адепты сейчас поклоняются прочесноченной еврейской девушке, почившей в бозе много лет назад? — понял мою мысль Авер.

— Точняк. Главное им о своих догадках не рассказывать, а не то побьют. Как католики в свое время побили одного археолога, который обнаружил, что в ранних версиях библии было написано не целебат (обет безбрачия), а селебрейт (празднуй). 2,5 тысячи лет и все коту под хвост!

Мы зашлись в дружном хохоте. А потом снова начали балагурить. В общем-то, неплохим мужиком оказался этот Авер. Даже жалко было немного, когда он вылез в Варки и передняя подвеска Джимлы вздохнула с облегчением.

Сам же я решил проехать до темноты, а когда закончились сумерки и наступила ночь, остановился поспать в паломническом хостеле. Такие встречаются редко, но всегда приходятся очень кстати, потому что бесплатны.

И снился мне в ту ночь старый – престарый режиссер Никита Михалков. В гости звал, тесным семейным кругом посидеть. Круг и правда, оказался тесный, человек 10 всего. Я так и не понял, какого черта я-то в нем забыл в этом кругу. В общем, сидел как на иголках и ни одного ернического вопроса по поводу фильмов и карьеры Никиты Сергеича так и не задал, неудобно как-то. А другие не придумывались. Не чист на руку, как говорят, он был.

Лучше б Тарковский приснился. Еще более древний режиссер. Хотя там бы я вообще сидел бы воды, в рот набрав и двух слов связать, не мог. Мне кажется, что гениальность рассыпана в воздухе и гениальные люди как пылесосы ходят ее, собирают, а потом назад исторгают в виде гениальных мыслей, а если в комнате с тобой супергениальный человек, то этот пылесос уже всю гениальность всосал и ты сидишь тупень тупнем, водишь хоботком -шланчиком в поисках хотя бы крупинки гениальности, но тщетно — все высосал супостат.

На выходе из второго дня, потому что закатом ту белиберду на небе назвать трудно. Я молотил колесами пространство по направлению вперед. А дворники расшвыривали дождевую воду, плотным потоком застилающую лобовое стекло. Дворники у меня бодрые, мощные, но даже они не справлялись.

Совершенно случайно, проезжая одну стоянку, из тех, что подешевле, где нет ничего, кроме мест под палатку, терминала по сбору денег за пользование этим раем и молитвомата (куда ж без него, мне кажется, они установлены даже в Аду), я увидел сутулую фигуру сгорбившуюся, будто не вода за окном лилась, а свинец как минимум.

Я сам был стопщиком в свое время, только под дождем ходил не сгорбившись, а гордо подняв голову. Но ситуации это принципиально не меняло, и поймать машину в такую погоду было нереально. Наверное, в первую очередь потому, что все боятся за свои кресла, которые (ужас-ужас) промокнут или хуже того будут заляпаны грязью (вообще, кошмар-кошмар).

Поэтому в свою Джимлу, я первым делом сиденья под такие случаи и установил: самоочищающиеся и с подогревом.

Вжав тормоз в пол, уж слишком большая скорость у меня была тогда, я остановился метров через 150 после автостопщика и начал медленно сдавать назад.

- Куда-нибудь, где сухо и тепло, — сформулировала свой запрос к Вселенной голова чуда дождевого, просунувшаяся в окно машины.

- Да не вопрос, падай, — весело отозвалась Вселенная, представителем, чьей воли был сейчас я.

Учитывая все обстоятельства, делать это, то есть брать незнамо кого на борт, в то время как твой друг недавно умер, возможно, из-за тебя, не стоило.

Черт его знает, на кой ляд этот стопщик выперся в такой ливень оттуда, откуда он выперся. Но с другой стороны, где бы мы были, если б всегда следовали правилам?

«В космосе и полном процветании» — ответил какой-то внутренний голос.

« В полном процветании, ага», — поддел я его, закончил спор решающим аргументом. — «Тем более, Авера-то я подвез», и представился стопщику:

— Похабыч, паломник, 25 лет

— Фиолент, ищущий, 31 год — ответил мой новый попутчик.

— Разные имена встречал, а вот с Фиолентом ни разу не общался, откуда имя такое чуднОе?

— Да тут такое дело. Пошла как-то раз моя будущая мама за укропом в магазин. Погода хорошая, солнышко, тепло, птички поют. Проходила она мимо дома одного, слышит ссора. Настоящая такая. Со звоном посуды, криками, орами. Она аж застыла на месте и думает,- «Как же хорошо! Раз они так ссорятся, значит, живут давно, отношения у них, может ребенок. Когда ж у меня такие отношения будут — то наконец»? — А тут один из супругов возьми и выкини ведро с водой в окно. Не знаю, что он хотел этим сказать, но засветил этот метеор прямо маме по голове. Она в обморок и грохнулась. Не знаю уж от чего. Или от неожиданности, или ведро так подействовало. Побочные эффекты от использования ведер нетрадиционными способами не изучены же и по сей день ведь. Попала мама в больницу, а там папа как раз в соседней палате лежал. Он в тот раз с паровоза грохнулся.

— С паровоза? В тот раз? – поперхнулся я дымом только раскуренной сигареты.

— Ага. Он и до того и после того не раз падал. Скалолаз неудачник. Лазать по всяким поверхностям труднодоступным любит, но падает постоянно. Сначала в гильдию скалолазов подался, но оттуда его быстро выперли, когда увидели его тотальное невезение в этом деле. Хотели еще штраф впаять, за невезучесть, но потом решили, что человек и так судьбой обижен.

Такая история…

Я помолчал немного, а потом, не дождавшись ответа на самый главный вопрос спросил, — Фиолент-то здесь причем?

— А, ну так это ведро называлось. Фабрика «Брахмапутра», модель «Фиолент». Мне еще повезло, что они меня не по имени фабрики назвали.

Я вежливо хрюкнул в кулак.

— Смейся-смейся, – обиженным тоном пробурчал Фиолент, но потом тут же улыбнулся и рассмеялся в полный голос, а я вместе с ним.

Улыбка у него была какая-то веселая, располагающая и я решил, что в кои-то веки мне стали встречаться нормальные веселые попутчики.

Сначала я хотел на ближайшей заправке поговорить об оплате, но сейчас решил, что юмор тоже отличная монета.

Пока мы ехали, Фиолент смешил меня своим жизнеописанием. Опыт у него был довольно внушителен. Он успел поработать в десятке мест, занимаясь всем чем угодно. Торговал запчастями для электромобилей, малевал рекламные афиши, подрабатывал экстрасенсом, был забросан камнями, когда решил освоить профессию диджея, строгал деревянные ручки для швабр на заводе – короче отрывался на полную катушку как умел. Кстати, главное правило Фиолента, которое пока его вроде не подводило: не знаешь куда идти – всегда иди налево или туда где вкусно пахнет.

— На стоянку как тебя на ту занесло? – решил перейти к современным событиям я.

— Меня высадили там из прошлой машины.

— Почему? Сам захотел?

— Неа, пинком под зад, – невесело усмехнулся Фиолент.

— Эт почему еще?

— Хозяин машины решил, что его молоденькая жена уж слишком заинтересованно на меня поглядывает.

— А почему ты безработный сейчас, ищущий то есть? И кем ты работал до увольнения?

— Нууу, тут долгая история – таким образом, начинался каждый рассказ Фиолента. — Короче, шел я как-то по городу. Голоден был как собака. Кармических монет ни копья, всю свободную наличку уже прожрал. Со старой работы ушел, хлопнув дверью, новую найти не смог. И тут чувствую, из-за двери одной такой запах вкусный, что аж челюсти сами собой задвигались, пережевывая фантомную еду. Я и зашел. Говорю «Здрасьте» и мнусь. А что говорить в таких случаях? Хаст ду сомсинг ту ит (Hast du – имеете вы (немецкий) something to eat чего-нибудь пожрать (английский)). Девушка секретарь мне улыбнулась, говорит: на собеседование? – Я головой закивал, — «Угу говорю, я именно тот, кто вам нужен». — Оказалось, что это частное отделение Гильдии путешествующих, турагентство то есть, и мои таланты пришлись им очень кстати.

— Ооо, знавал я одного турагента – вспомнил я историю про бывшего одноклассника. Он для увеличения продаж с брамином местным договорился, что б тот погоду портил. Продажи не увеличились, зато брамин по пьяной лавочке проговорился о свое контракте. Бить того турагента ходили всем городом. И потом, как дождик – так камень моему знакомому в окно. Он сначала объяснить пытался: так мол и так, завязал я с этим делом давно. Но ему все равно не верили, потому что после каждого камня дождик сразу же прекращался. Пришлось срочно менять место обитания. А в дом его, бывший, по сей день так и камнями кидаются. Местная достопримечательность, говорят, в 9 случаях из 10 погода и правда исправляется.

Фиолент посмеялся:

— У нас — чем хуже погода – тем меньше клиентов. Парадокс. В общем, проработал я там 4 года, даже там небольшую карьерку сделал.

— А чего ушел тогда?

— Что бы ни случилось, ищите женщину. Знаешь такое выражение? Влюбился я, в общем. Но тут, наверное, вышло как в рассказе: «Я встретил родственную душу, а она нет».

— Вы с ней работали, что ли вместе?

— Да нет, просто в одном городе жили. Говорю ж, крепко влюбился.

Бортовик в это время начал тихо-тихо, на грани слышимости, транслировать на колонки какую-то грустную лирическую мелодию.

«Издевается, сволочь» — подумал я про себя. Сам же в него чрезмерную иронию и сарказм закладывал.

А Фиолент тем временем изошелся тирадой «А я, да она». И по мере его рассказа, за первым впечатлением яркого интересного, пусть и раздолбая, но все-таки отличного человека стало проступать второе: нытика – зануды с мозгами пятилетнего ребенка.

— Прости, говорю, сволочь ревнивую. – в запале продолжал Фиолент. — Мы вот неделю не виделись с тобой, и я уже начал выводы свои делать. А так нельзя.

—То есть и я, по-твоему, сволочь, раз выводы делаю? — парировала она.

—Нет, тебе можно, ты женщина.

Я слабо понимал, о чем он говорит, но свои выводы тоже делал. Тоже, наверное, сволочь.

— Но мы все равно расстались. – подошел к концу своей плачевной саги Филя. — Я, правда, думал, что влюбится она, какое-то время с новым объектом обожания повстречается и покинет меня, как серебристая птица запасной аэродром. А оказалось, все не так. Как влюбилась в первый же день, так мне и объявила: звиняй мол, но ты не из моей истории. По тебе не скучаю, к тебе не тянет. Так что угадал я, да не совсем.

А я после тех слов в обморок бахнулся. Да так основательно головой приложился, что сознание потерял. Ну она, есессна, скорую вызвала, все дела, но в больнице меня не навещала. Может не до того было, новая влюбленность сильная все же, а может вместе с моим падением и ее мнение обо мне упало на уровень того же плинтуса о который голова моя приложилась. Так что еду теперь в свою Анжуну, где родился, автостопом, что б стало быть, век там свой и закончить, потому что тут мне делать больше нечего. И автостоп выбрал, потому что все накопления на врачей и ушли.

В общем, некрасиво получилось. Все то, интересное и необычное, что рассказывал мне Фиолент совсем недавно, превратилось в какую-то невкусную гадость.

Он еще какое-то время рассказывал про свои последние отношения. И про то, как какой-то там ее бывший ему палки в колеса ставил и еще кучу какой-то ереси. Понимаю, накипело, а случайным попутчикам порой можно рассказать больше, чем близким людям – все равно никогда снова не повстречаетесь. Но я слушал это все вполуха. Свое мнение об этом человеке я уже составил и распрощался на ближайшей заправке. Пока я дозаряжал авто, он все терся рядом. Противный тип. С виду приличный человек, а как разговорился на свою больную тему и сбежать охота. Только никуда из машины не сбежишь. А я думал, что это я самый несносный человек во всей Индии.

Правильно, что он уматывает в тот городишко, который его породил. Достал тут всех до печеночных колик, пусть там достает. Зануда. Несчастная любовь – это понятно, но из его рассказа выходило, что он же сам все поломал, а потом от этого расстроился и ничего не сделал, чтобы исправить. Мученик, блин.
Окончание съехало в комментарии = (

Начало главы
Еще одна классная особенность индийского рома в том, что после него не бывает похмелья. Но все равно, освежиться мне бы не помешало. За ночь ветер не утих и надул на небо густые облака, сквозь которые не просвечивал ни единый луч солнца. Там где облака – жди беды, гласила одна моя примета. Так что надо делать из этого города ноги, но сначала в душ!

Неподалеку порывы воздуха носили скомканный газетный лист, я изловчился, поймал его. Это была страничка объявлений – как раз то что нужно. Внизу на ней прилепился крошечный текст: «душ, баня, сауна, прачечная. Паломникам скидки» и адрес.

— Бортовик, бортовик, прием – подражая радистам проговорил я, упав на водительское кресло.

— Ты за все эти годы, так и не придумал мне приличного имени. Почему? – озадачил меня сразу вопросом компьютер. Голос для этого он использовал мужской, с легкой хрипотцой.

— Ээээммм, — призадумался я: Банально назвать тебя Сашей или Машей я не стану. А экзотических имен в нашей машине и так хватает.

— Пустые отговорки. Просто ты не принимаешь меня в серьез.

— Тэкс, ты или голос смени, или хватит разговаривать как ревнивая жена.

По всем динамикам раздался печальный вздох. Не знаю, откуда бортовик достал его. Я такой саунд в него точно не загружал.

— Все, не дуйся. Я тебе вчера планку памяти новую прикупил.

— Новую, то есть взамен испорченной тобой же, да?

— Да-да, кончай уже с этой ерундой и открывай доступ к оперативке.

— Паленая небось, — подозрительно осведомился компьютер, но нужную панельку в сторону сдвинул. Может самому хотелось новую планку попробовать, а может отвертки испугался.

Планка встала на место с легким щелчком. Боротовик изобразил на дисплее глубокую задумчивость, то есть отрисовав песочные часы, а потом заявил, что планка на 8 ГБ, но текущий слот позволяет использовать из них только 6.

— Видишь, как я тебя люблю?

Про то, что торговец уверял меня будто в планке только 4 ГБ я решил не уточнять.

— А теперь проложи мне маршрут до этого здания, — и назвал адрес рыльно-мыльного комбината со скидками для паломников: Да, кстати, могу назвать тебя Квазипутра.

В динамиках раздалось оглушительное хрюканье, которое можно было, наверное, принять за кашель поперхнувшегося человека. Этого звука тоже мне загружать не доводилось. И откуда что берется…

— Понял- понял, остаешься бортовиком. И скажи, где ты взял все эти вздохи и хрюканья?

Снова глубокий печальный вздох: «ты же сам научил меня взламывать Wi Fi сетки, вот я и накачал всего понемногу»

— Научил и автобновление отключил

— А я обратно включил. Делов-то.

«Мда, ближайшие пару недель будут полны незапланированного веселья и удивительных открытий». – грустно подумал я про себя, пнул кнопку зажигания и тронулся с места.

Рыльно-мыльное предприятие оказалось так себе. Маленькие, невзрачные душевые. В парилке не теплее чем на улице. Стиралка только добавила свежих пятен, что б старым было не скучно.

Зато денег с меня никто не взял. Сказали, что я настоящий паломник, раз приплелся в такую рань. Не то что остальные проходимцы-самозванцы, которые дрыхнут до обеда. И грех с такого святого человека монет брать.

Я и правда проснулся рано, потому что все тело затекло в сидячем положении, а разложить кресло в подобие кровати не позволил ром.

По возвращении в машине меня ждала новость.

— Ты вернулся! Это хорошо – деловито забасил бортовик. Тут тебе старый дружок звонил, Топтыгус.

— Чего хотел? – заинтересованно спросил я.

— Сказал приезжай, дело срочное есть. Голос встревоженный был.

— Прокрути ка мне запись

— Может тебе лучше картинки с котятами включить?

— Прокрути.

— Или вот, закачал вчера убойный видос со слониками.

— Я. Сказал. Прокрути.

— Не записал я сообщение. Забыл. Примерное содержание только запомнил и все.

У меня прямо руки опустились. Как компьютер мог забыть? Это ж не человек.

— Набери Топтыгусу. Номер-то ты его еще не удалил, надеюсь?

— Набирал уже, пока ты со мной тут спорил. Говорят: абонент не абонент.

Вот черт. Надо ехать. Топтыгус был мой старый друг. Кличку эту ему придумал я в детстве, поковеркав его фамилию. Общались мы когда придется, но всегда находили общие темы для интереснейших бесед, а уж о том, сколько раз он меня выручал и говорить не стоило – список выйдет долгий.

К счастью, Топтыгус в отличие от меня места жительства вроде не менял и я отлично знал дорогу к его дому в русском Дели, бывшем Питере.

«Облака – это к беде, облака – это к беде» повторял я невольно про себя, выжимая педаль акселератора.

К счастью, придя к власти индийцы отменили скоростные режимы на дорогах, решив, что все в воле всевышних богов и если уж суждено тебе разбиться, то ты сделаешь это в самом лучшем виде, хоть на скорости 100, хоть на скорости 200 километров в час. Правда и дороги они отстроили отменные, даже в России. Не иначе как без волшебства тут дело не обошлось. Так что у дома Топтыгыча я был уже через 5 часов. Даже устать, толком не успел. Взлетел на одном дыхании на его проклятый 15-й этаж (лифт в доме сломался еще до наступления Индии во всем мире) и пнул дверь, на которой стояла отметка, что хозяин дома, но та не открылась. Это было странно, потому что Топтыгыч воров не боялся, нечего у него было красть, и ключами бренчал только когда собирался уехать на месяц – два по делам. И то только в силу фобии, что кто-нибудь поселится в его жилище или нагадит в коридоре на коврике.

К счастью, у меня с собой был кусок скрепки, которым без труда можно было вскрыть эту неприступную крепость.

Из открытой двери пахнуло затхлостью. Пыль ровным слоем лежала на полу. А сам хозяин обнаружился в зале.

Мумифицированное нечто сидело в кресле сложив руки на груди. Желудок рванулся вверх, но исторгнуть наружу содержимое не смог – потому что был банально пуст.

Осторожно поглядывая в сторону покойника, я вышел из зала, заглянул в другие комнаты – там никого не было, а потом вернулся в зал. Перед креслом с мумией валялся разбитый телефон, вылетевшая от удара батарейка нашлась под кроватью. Только я соединил клеммы аппарата с аккумулятором, как из хриплого динамика раздался голос:

«Здоров, Похабыч!

Да-да, знаю, здоровее видали. Ты мне нужен, дело срочное. Не найдешь меня дома – глянь в тайник.»

Запись повторилась. Еще раз. И еще. Я выдернул батарейку зашвырнул ее обратно под кровать.

Тайник с Топтыгычем мы соорудили еще в детстве, светлые деньки которого были омрачены гневом родителей, что его, что моих. Предки свято полагали, будто кто-то из нас оказывает дурное влияние на другого, но никак не могли определится кто на кого. Мои полагали, будто Топтыгыч меня на путь преступлений толкает, а его наоборот, будто я во всем виноват.

Общаться нам запретили и даже устраивали слежки, но где наша не пропадала. Мы же были друзья не разлей вода. Так что, во избежание вечерней порки придумали целую систему тайников, секретных шифров, разных сигналов.

Почти все тайники родители так или иначе вычислили, а вот один не смогли. Им мы и продолжали пользоваться даже повзрослев.

«Не буду оригинальным и напишу: Если ты нашел это письмо, значит я мертв.» — гласило послание, зашифрованое нашим самым криптостойким кодом, найденное в тайнике.

«Хотя не факт! Совсем не факт. Даже если ты труп мой нашел – это еще ни о чем не говорит.

А теперь по делу. Если ты думаешь, что я верю в то будто ты крутой хакер и смог вымарать из всех компьютерных систем сведения о нашем с тобой общении – мое тебе громогласное и ироничное: «Ха!».

Недавно я узнал, что ты как никто другой близок к осуществлению своей мечты, какой бы абсурдной ты сам ее не считал.

Это может не понравится некоторым людям и они придут ко мне, попытаются что-нибудь разнюхать. Не знаю чем дело кончится, но:

1. если тебе стало везти в последние дни, пусть даже по мелочи

2. я пропал или со мной что-то приключилось

3. твои приметы (в них я верю больше, чем в твои хакерские способности, успел убедится в их действенности) говорят, будто грядет какая-то неприятность

Значит мои догадки верны. Что дальше делать – придумаешь сам.

Удачки!»

Странный ребус ты мне подкинул, Топтыгыч. Странный – думал я про себя.

Положим, везти мне и правда стало. Мусорщик не в счет, хотя если бы бортовик за сбоил – меня бы вместе с машиной этот стальной гигант расплющил и не подавился. Потом попутчики, не только накормившие по-царски, но еще и чаевых оставившие. Потом Великий Лжец и его 5 тысяч рупий, потом халява в душевой – прачечной. Все это мелочи, конечно, но обычно судьба выдает такой товар дозированно, по штуке в неделю или месяц. Притянуто за уши, но пока сойдет.

И вон сидит Топтыгыч. То что с ним что-то приключилось – очевидно, сами по себе люди не мумифицируются, не в их это обычаях. Ясен день, отсутствие циркуляции воздуха с ним такое сотворило, но до этого он должен был умереть. Живому такой фокус не под силу.

Относительно примет – облака на небе не сулят ничего хорошего, но это же Питер, черт побери, тут так и должно быть.

Может розыгрыш? Но тогда какой-то странный. Я бы не стал коньки отбрасывать, чтобы разыграть лучшего друга. Это как-то уж чересчур эксцентрично даже для Топтыгыча. Если вот только мумия резиновая, воздух затхлый из баллончика, купленного в магазине ужасов, а пыль…

— а пыль куплена в магазинчике «Все для сада, огорода и прочих нездоровых развлечений» — поддел я сам себя. Нет, это не розыгрыш. Так что прав был или нет Топтыгыч, но смерть его лучше уважить бодрым сверканием пяток. Он и так меня уже подставил, конспиратор чертов, тем, что зазвал в свою берлогу. Как меня прямо там, на месте, не грохнули, диву даюсь.

В то что мечта моя никогда не осуществиться сомневаться не приходится, но какой-нибудь психопат может иметь другую точку зрения на этот счет, так что нужно дать деру и побыстрее, а там разберемся.

Перед побегом я заскочил в ближайший комок (так по старинке и по сей день называли ларьки), прикупил всякой снеди, чтобы пореже останавливаться в дороге и через 10 минут мчался как угорелый к выезду из города. На беду, вскоре после того как я миновал городские окраины, меня приспичило сами знаете за чем. Я остановился на обочине, огляделся. Грейдеров и преследователей видно не было. Приспичило меня сильно, так что пришлось короткими перебежками, от укрытия к укрытию, пробираться к ближайшему леску. Очень я в этом деле стеснительный. И лишь я миновал опушку, как вдруг раздался громкий, нестерпимый для барабанных перепонок треск, а потом из воздуха материализовался бог.

Как я понял, что это бог и какой это бог был? Не знаю, что и ответить. Осознание божественной сущности фигуры передо мной пришло как-то само собой, а богов у нас 5 миллионов, поди разбери кто там ко мне заявился.

— Ты понимаешь, что ты сейчас наделал? – в гневе закричал я. «Свинота ты трехтомнохохляцкая» — это уже подумал про себя. Бог все-таки, еще испепелит.

— Сам ты свинота. Твоя мечта была увидеть бога. Вот он я, уверуй, собери паству и пару тройку жертв принеси. На том и сочтемся.

— Цель! Мечта! Она исполнилась, моя жизнь теперь лишена смысла. О чем мне теперь мечтать? Все, каюк, приплыли. Растоптал ты мою мечту! Лишил цели!

— Ну, давай представим, что ты меня не видел. Что я к тебе не приходил.

— Ага, счаз – я постарался вложить в эти слова максимум презрения и сарказма. – Может у вас там в вашем Эдемчике так дела и решаются. Представил себе холодильник с пивом и сиди себе в тенечке потягивай холодненькое. В этой клоаке, которую вы тут сочинили такие методы не работают.

— И что же теперь делать? – пригорюнился Бог.

— Повелевай, что уж тут. Дай мне цель.

— Какую?

— Ты это у меня спрашиваешь?! – снова взорвался я: Мечтал бога увидеть. Узрел! Что уж тут. Самого дефективного выкидыша Вселенной, который даже паствой повелевать не может.

— Но я, правда, пуст. Нет идей.

Повисло неловкое молчание. Бог был пристыжен. Да и я застеснялся своих слов. Это же бог все-таки, к тому же с добрыми намерениями. Судя по состоянию окружающего мира, таких сейчас днем с огнем не сыщешь, а я тут разошелся как воинствующая кухарка.

— А давай так – вдруг повеселел бог: Я сейчас сделаю так, что ты все забудешь!

— Нет уж, дудки в голову свою..

— Молчать! Ты кому перечишь смертный! – вспомнил когда-то разученные в учебниках Божественной Мудрости слова бог. И дал мне такую затрещину, что перед глазами все поплыло.

Похабыч! Похабыч! Очнись! – верещал бортовой компьютер. Я с силой долбанул кулаком по его сенсорной панели, но промахнулся, попал случайно в стальной кронштейн одного из димаников и от боли окончательно пришел в себя.

— Чего тебе? Что случилось?!

— Это я тебя должна.. должен спросить что случилось – женским истеричным голосом закричал в ответ бортовик! Ушел по нужде, вернулся в полуобморочном состоянии через 3 часа, упал в кресло и стал зачем-то замедлять пульс в теле!

— Правда? А что со мной было?

— Не знаю. Говорю ж, отошел по..

— Ладно, ладно. Я вроде в норме теперь. Спасибо. Ты, кажется, спас меня опять.

— Пожалуйста – буркнул бортовик и отключился.

А я.. я пнул кнопку зажигания, врубил первую и резко рванул с места. Что же со мной приключилось в том лесу? Хоть убей не помню. Может инопланетяне похитили? Или грабануть кто хотел и шокером оглушил? Не помню. И неважно это. Жив и слава богам.

В недалеком будущем в мире вся власть перешла к Индии. Миллионы богов, специфично-экзотический уклад жизни. Главный герой рассекает по дорогам страны на своем старенькой Джимле S25, общаясь с чокнутым бортовым компьютером и не менее чокнутыми попутчиками, которых подбирает то ради удовольствия, то ради еды и заправки. В итоге, получился неплохая road story, посмешившая много сотен читателей на других ресурсах.
Айда с нами, падайте на заднее, открывайте окна, закуривайте, бутылка рома валяется где-то на коврике.

- Похабыч! Очнись!  — отчаянно верещал бортовой компьютер.

Я спросонья пару раз вслепую долбанул кулаком по сенсорной его панели, а потом разлепил один глаз.

Черт, мне так хотелось затащить ту блондинку из сна к себе в номер, а дурацкий бортовик все обломал. Но паника его оказалась не беспричинна. Кинув взгляд в зеркало заднего вида, я увидел, что на меня со стороны кормы надвигается здоровенная махина грейдера из тех, что слепо управляются туповатой автоматикой и чистят обочины от снега, мусора и таких нарушителей как я.

Конечно, остановился поспать я в месте для того неположенном, но черт знает для чего вообще на автомагистралях оставили обочины. Ведь по правилам остановиться там можно только в одном случае: когда ты умер и тебе уже плевать на штрафы. Хотя до штрафов дело часто не доходит. Обычно все заканчивается тем, что тебя сметает в свою утробу бездушный мусорщик и там же прессует в лепешку.

— Ух, какая очешуительная фиготень! — воскликнул я восхищенно, залюбовавшись на пару секунд самоходной грудой металлолома высотой с пятиэтажный дом, пнул заедающую кнопку зажигания, воткнул первую и рванул с места.

— Вместо того чтобы драться, силу свою на путь созидательный направить стоило тебе — нравоучительно пробасил бортовик мужским голосом.

Я хмыкнул. Сколько времени мы уже с ним гоняем, а меня все равно забавляют эти переходы голоса. Визжал-то он по-девчоночьи. Но дешевое железо по-другому запрограммировать не удалось, да и стараться исправить этот глюк в общем-то особо не хотелось.

— Что ввиду имеешь ты? – ёрнически спросил я подражая его басу.

Искусственный интеллект иронии не заметил и уточнил, что мне надо было бы заночевать на специальной стоянке. А то что у меня нет монет на такую роскошь, так это потому что я лентяй и силы на драки с компьютером, мог бы потратить на работу. А потом нахальным голосом добавил: "заработай денег, короче, этими же руками, голодранец"

— Уууу, безмордая шелезяка, -  шутливо-зло взвыл по привычке я. Твое счастье, что у тебя нет лица, иначе я разукрасил его веселенькой фиолетовой краской! И кем ты мне предлагаешь поработать? Дворником-посудомойщиком?!

— Может и так.

— А, иди ты.. -  ответил я ему привычной мантрой.

Такие перепалки были нашей традицией и протекали по стандартному сценарию. Бортовой компьютер пытался учить меня жить, а я огрызался.

Конечно, доля истины в его словах была, но каждый раз, когда на горизонте вставала тень универсальной метлы или грязных тарелок в придорожной забегаловке, я вспоминал слова мамы, о том что, взяв высокий старт, нельзя опускаться ниже.

Она-то пыталась заложить в меня желание расти и развиваться в своей работе. И я отработавший три года программистом не хотел опускаться до менее престижных профессий, но и постоянной работой кабалить себя больше не хотел.

Так что теперь я, безденежный, несся на своей Джимле S25 навстречу мечте и цели. Добравшись до ближайшей заправки, я остановился и вышел из машины, чтобы покурить.

Нет, на самом деле остановился я потому что, хотел подобрать попутчиков, не бесплатно, конечно. Но закон строго запрещал брать пассажиров без специальной лицензии. Но если пассажир был твоим другом или знакомым – тут закон делал послабление. Профессиональные таксисты, которые продавили этот закон были не в восторге от такой мягкости, но ничего поделать не могли.

Не успел я затянуться сигаретой, облокотившись филейной частью о капот, как ко мне подошла парочка: парень и девушка, возраста неопределенного. Есть такая порода людей, не знаю, в каких инкубаторах их выращивают, но начиная с 18 и заканчивая 40 годами они выглядят одинаково. Одинаково на 25 с хвостиком. При этом общаясь с ними ты чувствуешь, что есть тут какой-то подвох, но врубится что к чему поначалу не можешь.

— Привет. Алекс. 32 года. Менеджер по обслуживанию клиентов в банке Индиан.

— Привет. Джули. 28 лет. Мастер застывших изображений. Фрилансер.

Как вы уже поняли, реплики эти принадлежали парню с девушкой. Теперь, если мы сговоримся о цене и направлении пути и нас вдруг остановит карма-полиция или еще кто, мы скажем что знаем друг друга уже сто лет, что вот это Алекс он работает там-то ну и так далее

— Ага, клерк и очередной фотограф, что ж я Серега, для друзей Похабыч. 24 года. Бывший проггер, теперь вольный паломник.

— Бродяга, то есть – скривилась девушка.

— Бродяга – не бродяга, но тачка из нас троих только у меня.

Я огляделся. В это раннее утро на стоянке не было никого, кроме нас троих. Грейдер скотина, поднял меня ни свет ни заря. Не мог приехать попозже что ли?

— Мы едем в Панаджи. Путешествуем. – вмешался Алекс, – подвезешь? — тут он замешкался – Похабыч?

— Хммм, — изобразил задумчивость я. Вообще-то ехать мне было без разницы куда. Но эти персонажи мне не нравились от слова совсем и я не знал, как долго смогу их вытерпеть – Алекс, я еду в Калькутту, так что могу докинуть вас до Нью-Моржима, а там сверну на север.

Джулия все это время разглядывала меня критическим взглядом, который не очень-то был похож на взгляд фотографа. Скорее такой бы подошел душеторговцу. Весь я от кончиков подошв пыльных башмаков, до соколиного пера до последней складки банданы оказался под пристальным рентгеновским излучением ее не очень красивых голубых глаз. Голубые глаза вообще редко людям идут. Часто они подводят владельца выпячивая наружу его внутреннюю пустоту. Понятное дело, почки там и сердце и прочая требуха в человеке с голубыми глазами на месте, но в душе есть только простой и настолько примитивный механизм, что как-то тоскливо становится.

— Он мне не нравится, - заявила Джулия Алексу, не сводя с меня взгляда и не очень-то и стараясь перейти на шепот.

Алекс сделал вид что, не заметил этой фразы и улыбнувшись вежливой улыбкой клерка кивнул. А я продолжил:

— Но у меня заканчивается топливо как в желудке так и в машине

— Мы согласны – поспешил еще раз кивнуть Алекс.

Я кинул истлевший бычок сигареты в урну хлопнул в ладоши и радостно провозгласил: По машинам! Радостно мне было не от этой парочки, а от того как легко в этот раз мне достался вкусный завтрак.

Пока мы с Алексом грузили их новенькие Самсонайты в багажник, Джулия ходила вокруг машины скрестив руки на груди и пинала песок. Наконец, все было готово. Джулия тут же устроилась на заднем сиденье, демонстративно хлопнув дверью перед носом Алекса. А тот не подав виду устроился на переднем. Мол не хочет Джулия делить с ним диван сзади, ну и Шива с ней.

За бортом бодренько проносились чахлые березовые леса и поля, поросшие высокой травой. Изредка мелькали коричневого цвета дорожные знаки на индийском и русском.

— А почему тебя называют Похабыч? – решился нарушить повисшую тишину Алекс.

Лучше б не решался. Мне куда приятнее было слушать свист ветра в не закрывающихся до конца окнах.

— Целую вечность, – начал я немного помедлив, — то есть примерно уже 3 – 4 года тому назад, довелось мне работать в одной конторе. Контора была крупной и занималась тем, что писала всякие вредоносные программы.

— Вирусы? – с недоверием уточнил Алекс.

— Вроде того. Вирусы для обычных работяг. Скрипты, коды, которые следили за тем, что там поделывает тот или иной сотрудник и не отлынивает ли он не дай Брама от своей ничтожной работки. А так как компания была большая, то дабы избежать путаницы, каждому в ней присваивали новое имя, кличку.

Дошла очередь и до меня. Выбрать сам себе прозвище я, ясен день не мог. Во-первых, примета плохая, а во-вторых не того полета птица я был тогда.

В общем, за длинную бороду и умение выполнять невыполнимое в самые кратчайшие сроки меня, и прозвали Старик Хоттабыч. Хотя, наверное, из-за бороды в первую очередь и из-за того, как я ее любил дергать в минуты задумчивости. А про выполнение невыполнимого уже потом для официальных документов приписали. Может, помнишь, кстати, как раз в то время фильм про этого джинна в Болливуде пересняли.

Хотели, правда, поначалу окрестить меня неуловимым Джо, за редкую способность проспать или уйти пить чай в тот самый момент, когда начальство устраивало очередной внеплановый визит. Но оказалось, что кличка эта уже принадлежит нашему коммерческому директору. Так я стал Хоттабычем.

А потом, по здравом размышлении, народ наш решил, что никакой я не Хоттабыч, а самый настоящий Похабыч. Потому что забывшись во время работы комментировал код свой всякими фразочками типа: «Да, детка, скопилириуй его весь!»

На этом этапе рассказа я посмотрел в зеркало заднего вида на Джулию. Та демонстративно смотрела в окно, хотя казалось, что она прислушивается к нашей беседе. Точнее моему монологу.

— А тебя за что Алексом прозвали? – решил пошутить я.

— Как ты догадался, что я не Алекс? – с удивлением посмотрел на меня мой пассажир.

Вот это чуйка, присвистнул я про себя. Надо было идти в школу браминов, все-таки.

— Да так, не похож ты на Алекса – уже вслух произнес я.

— Правда? А мне всегда казалось, что это МОЁ имя, а не.. – тут псевдоалекс смутился и тихо добавил: Квазипутра.

Пришлось сбросить скорость, потому что от хохота меня согнуло пополам и на дорогу смотреть я был в принципе не в состоянии.

— Хочешь, я поведу? – осведомился бортовой компьютер, вежливо помалкивавший весь предыдущий путь.

— Нет-нет, - сумел вытолкнуть я из себя в секундных перерывах между позывами смеха. – Все под контролем.

— Ню-ню, — ворчливо отозвался бортовик и замолк.

Алекс сидел красный как рак и пальцами сжимал ручку двери.

Джулия же с нескрываемым презрением смотрела на меня.

Кажется, они готовы были прямо сейчас потребовать, чтобы я остановил машину. Но, на мое счастье, закон запрещал высаживать пассажиров на трассе и в этот раз я был намерен следовать его, закона, извилистой с непонятными закорючками, букве.

До ближайшей заправочной станции мы доехали молча. Если честно, я так до конца и не понял, на что они обиделись. Подумаешь, посмеялся над забавным именем. Я вот не возражаю, когда народ при знакомстве ухмыляется, когда я представляюсь: Похабыч.

Понятно, что парню с родителями не повезло. Но лучше посмеяться над этим, чем плакать. Не понятно, в общем.

Но, видимо, Алекс за свою жизнь уже немало слышал смешков и огромных смехов над своим чудным именем, так что обида его и конфуз по мере приближения к заправке куда-то улетучились. Джулия тоже растратила весь свой ядовитый пыл и начала сжигать взглядом деревца за окном. Может быть, потому что вспомнила заветное правила: с водителем за рулем не спорь.

И так как от этих ребят зависел мой сегодняшний завтрак, я решил немного наладить отношения.

— Прости, Алекс. Я не хотел тебя обидеть.

— Проехали – буркнул он в ответ.

— По секрету тебе скажу. – сказал я перейдя на шепот: У меня с детства болезнь… — тут я изобразил смущение – приступы неконтролируемого смеха. Для людей не опасно, но хорошим знакомствам не способствует. Меня, программиста с сертификатом AAA Programing Master, на работу не берут из-за этого.

Кажется, сработало. Теперь из нас двоих большим неудачником стал казаться я.

— Потому и бродяжничаю на машине. Берусь за работу, какая подвернется. Но надолго нигде не задерживаюсь. Сам понимаешь.

— А к браминам обращаться пробовал? – строго спросила меня с заднего сиденья Джулия.

— Эй, я только Алексу по секрету свою тайну выведал – обиженно отозвался я.

— Ты обращался к браминам? – с усиливающимся холодом в голосе повторила свой вопрос Джулия.

— Пробовал, пробовал – раздраженно ответил я. – Всю месячную зарплату в молитвоматы спускал, всех браминов обошел. Они в один голос утверждают, что это мой кармический долг с прошлой жизни. Серьезный. И вмешиваться в дела такого уровня они не намерены. Все, мол, для моего же блага.

И кинув взгляд в зеркало заднего вида на Джулию, понял, что хороший обед мне сегодня обеспечен.

Судя по всему девушка относилась к той прослойке людей, которые свято верят в браминов, богов и прочую шелуху и очень радуются, когда находят подтверждение существованию этого всего в реальной жизни. Моя наспех сочиненная байка попала в цель. Раз брамины как один говорят, что мой смех не излечим, а врачи ничего не могут поделать, значит, я, живой человек из мяса костей и прочей органики суть есть живое подтверждения всей ее веры. А раз так, значит, я теперь отношусь к ее миру и со мной можно общаться на равных. Тем более бродягой я стал не по собственной прихоти и могу носить звание паломника по праву, а не как какой-то забулдыга-лентяй.

Алекс тоже проникся моей историей. Не знаю, во что верил он, но сочувствовал он весьма искренне.

Пока я все это осознавал, руки сами повернули руль вправо, а нога с газа плавно перешла на тормоз. Колеса захрустели по гравийной подъездной дорожке к заправочной станции.

Выйдя из машины я отправился цеплять провода электрической колонки к токоприемнику своей машины, а ребята отправились оплачивать зарядку и закупаться едой.

Полтора часа, пока шла зарядка я копался в своей Джимле. Точнее сначала перекусил снедью, принесенной моими пассажирами. Они, как и ожидалось, решили не скупиться на еду. Пакета с сэндвичами, банками саморазогревающимся кофе, пончиками и пирожными хватило мне, как потом оказалось, аж на три дня. Насытившись я полез под капот, поковырял проводки, проверил как затянуты гайки, проверил подвеску, попинал колеса. Откалибровал экран бортовика, протер салфеткой пыль с торпеды, протер стекла.

До Моржима ехали молча. Алекс пересел на заднее сиденье и пытался уснуть, прислонившись лицом к стеклу, а Джулия прикорнула, положив голову ему на колени. Я же жал педаль газа и довольно мурлыкая старый мотивчик, а когда окружающий ландшафт стал наводить скуку – передал управление бортовику и тоже задремал.

А по приезду мы распрощались как старые друзья. Не для отвода глаз полиции, нет, просто совместный сон укрепляет дружбу, порой, лучше, чем сотня передряг и две сотни кружек пива.

В Моржиме я с час побродил по улицам и поразглядывал вывески. Раньше город назывался Дмитров, но с приходом к власти во всем мире Новой Земной Индийской Республики в угоду новому правительству Дмитров переименовали в Моржим, в честь одноименной деревушки в Гоа, которую на тот момент населяли преимущественно русские эмигранты. На главной площади было многолюдно. Вокруг сновали торговцы всякой мелочевкой, девушки, преимущественно облаченные в сари спешили на рынок. Коровы с длиннющими рогами улеглись в тени палатки с реповым соком.

Следуя за потоком людей, я оказался среди рыночных ларьков. Побродил туда-сюда и наткнулся на развал всякой электронщины, по странному стечению обстоятельств притулившийся возле местной свалки.

Хотя почему странному? На свалку часто выкидывают полезную электронщину, вышедшую из строя. Но ведь в ней может остаться что-то живое, что можно оттуда выковырять. Учитывая, что большинство электроприборов сейчас производят для нужд государства, а остатки распределяют между всякими Общинами Общепита, Единствами Программистов. И обычному человеку не так-то просто разжиться мало-мальски приличным оборудованием. Будь то компьютер или будь то блендер. Нужно или работать на государство, или на Храмы, или подавать заявку в Общины. Общины подумают, в ухе поковыряют, посмотрят на твою карму и скажут: может быть, в следующей жизни.

Среди прочего хлама на прилавке я нашел планку оперативки DDR3 на 4 ГБ. Внешних повреждений на ней не было. Улыбчивый торговец начал тут же расписывать мне, что товар это редкий и только мне и только сейчас он впарит мне эту планку за символические 2000 рупий.

Планка в общем-то, мне бы не помешала. Недавно, ковыряясь в бортовике я статической искрой сжег одну такую же отчего он стал заметно притормаживать иногда. Но 2 тысячи за нее было полной обдираловкой, тем более что наличкой у меня было всего рупий 300 – последние пассажиры на память оставили и рупий 100 из них я бы уж точно хотел бы приберечь.

Торговались мы долго.

Я уже махнул рукой и повернулся, чтобы уйти по-настоящему, но тут торговец схватил меня за руку, протянул планку – 200 рупий, возьмешь?

Я еще раз посмотрел на планку. А рабочая ли она? Ладно, на месте разберемся

— Идет.

И мы ударили по рукам.

Главной достопримечательностью Нью Моржима, кстати, забыл сказать, по свету Нью Морджимов, Олд Морджимов и других городов с такими названиями было разбросано видимо-невидимо, так вот, главной достопримечательностью Нью Морджима считался городской вал, когда-то оборонявший центр города от недругов. Вал был зверски вытоптан гуляками, но то здесь, то там оставались привлекательные на вид клочки травы.

Только я примостился на один из них, как рядом возник полицейский. Я изобразил вежливый поклон из своей позы лотоса. Настолько вежливый, насколько это возможно, когда ты сидишь, а твой собеседник стоит. И протянул ему руку с браслетом. Полицейский поднес к нему свой ридер. Тот пикнул, крякнул, зажег зеленую лампочку. Полицейский удовлетворенно кивнул и неторопливо пошел дальше.

Условия жизни в Индии были вполне сносными, за исключением вот этого аспекта с браслетами. По закону, каждый житель планеты обязан был носить с собой особый приборчик, на который записывались данные о его жизни. Во сколько пришел на работу, во сколько ушел. Каким богам молишься и молишься ли вообще. Не совершал ли ты чего противозаконного. Как проводишь свободное время.

Особых подробностей он не фиксировал, а просто расценивал тот или иной поступок в плюс или в минус, формируя данные о твоей карме. Которая почему-то, вопреки логике, должна была быть не нулевой, а положительной. При чем, чем больше плюс – тем больше тебе доставалось ништяков.

Помолился сегодня – плюс. Не помолился – минус. Опоздал на работу – минус, вообще не пришел 3 минуса. Но с какой-то стороны, это было и удобно. Если ты писатель, поэт или художник и творишь каждый день – в твою карму начисляются плюсики, которые потом можно обменять на ништяки вроде халявной еды, воды, одежды, топлива или жилья. Особо на этом разбогатеть не получится, но прожить можно. А вот если ты подался в монахи – тут привилегий будет больше. Только оббивать лбом стены или потолок мне претило.

Я хотел путешествовать и не думать ни о чем. И сумел себе это устроить. Официально я числился адептом Храма Великого Ништяка. Ее когда-то придумал мой знакомый, собрал 500 человек единомышленников и основал. Тогда официально создать новую религию было проще, чем сейчас. После пятимилиионной зарегистрированной религии правительство ужесточило требования.

Сервер нашего храма записывал информацию о том, как мы все якобы молимся, и отсылал эту информацию в кармический банк данных. А мой бортовой компьютер, чью прошивку я когда-то взломал и внес туда несколько изменений, прикрывал мои мелкие косяки, вроде ночевки на обочинах.

Если бы захотел – мог бы стать по документам каким-нибудь праведником, которому положен дом в столице. Но тогда появились бы кое-какие подозрения у полиции. А к чему лишние вопросы. Есть заряд в батарее машины, есть гамбургер в желудке. Могу раз в 3 месяца заглянуть за новой одеждой в магазин. На запчасти же, которые можно добыть только у уличных торговцев, денег соберу с автостопщиков.

Официальный мой статус, официальная должность, если это можно так назвать, звучала: паломник Храма Великого Ништяка. По документам я слонялся по свету, чтобы этот самый великий ништяк и найти. И, в общем-то, по большей части это было правдой. По крайней мере, слонялся я отменно.

Открутив пробку, я сделал глоток рома. Этим великолепным напитком Индия точно обогатила весь остальной мир: пьется легко, вкус и аромат отменны и стоит копейки. Из приятного ничегонедуманья меня вытащила наружу чья-то рука.

— Вот он! Вот этот мошенник! – вопил хозяин руки.

Я медленно повернул голову и смерил спокойным взглядом наглеца, нарушившего мой покой.

А тот уже начал объяснять подошедшему пузатому полицейскому, что я, не далее как вчера вечером прямо на его наглецовских глазах взломал отверткой молитвомат и вытащил из него все до последней рупии. При этом кричащий незнакомец не забывал крепко сжимать мое плечо.

Про себя я сделал круглые глаза, но внешне виду не подал. Ограбление молитвомата – серьезное преступление, за которое можно и головой поплатиться. Один мой дружок, доведенный до крайней нищеты как-то решился на такое, был пойман и отправился искать свою следующую инкарнацию уже через три дня.

Молитвомат – что-то вроде банкомата. Ты даешь ему денег, он их захапывает и рисует тебе ничего не значащие циферки на дисплее. А вся засунутая наличка идет в пользу других лиц. Только здесь в качестве собирателей денег выступали не банки, а храмы. Не хватает времени на добрые дела, повышающие карму и нет времени на молитвы – молитвомат к твоим услугам, сделай взнос в пользу своего храма и у тебя снова все пучком, а сдачу можешь даже отправить на счет мобильного телефона.

Не знаю уж, какой толк от этого богам, но Храмам профит огромный. А плюсы в карме это не только халявная еда, не высокого, к слову, качества, но еще и снижение налогов, повышение в очереди на бытовую технику и электронику, почетные места в кафе и так далее и тому подобное.

Итак, меня обвиняли даже не в богохульстве, меня обвиняли в посягательстве на основы государства, мира.

— Так значит, уважаемый, вы считаете, что я залез в карман к самим Богам и пошерудил там своими пальцами, зачерпнув пару монет. А вы теперь так цепко за меня держитесь... вы не боитесь, что Боги уже покарали меня за святотатство моровой язвой или сифилисом? А что если я в вас плюну? Или хотя бы чихну?

Незнакомец опешил, но плечо отпустил. Отлично – первая победа.

— Господин полицейский, позвольте я не буду нарушать позу, принятую мной для совершения молитв – обратился я теперь к толстяку в форме.

Раньше государство тщательно оберегало все, что касалось нетрадиционного секса и отношений между полами. Теперь государство так же ревностно оберегает духовную жизнь, так что мой вопрос был скорее констатацией факта, чем, собственно вопросом.

- Конечно-конечно, не смею таксзать.. – промямлил полицейский, на которого моя тирада по поводу гнева богов и отрешенный, спокойный вид произвели впечатление.

— И не могли бы вы уточнить, что тут происходит, – продолжил я, услышав ожидаемый ответ.

— Вас, таксзать, обвиняютс в ограблении молитвомата.

— Хорошо. Справьтесь, пожалуйста, а грабил ли кто-нибудь вообще хотя бы один молитвомат вчера или сегодня?

Полицейский кивнул и суетливо начал общаться с напарником по рации.

— Нетс, молитвоматы целехоньки. Ни один не взломан.

— Вооот, — заметил я, потягиваясь, потому что спина уже порядком затекла.

— А ну ка! Записывающее устройство! – повернулся махом погрозневший полицейский к кричащему недавно незнакомцу. Ведь обвинение в ограблении молитвомата штука тоже серьезная.

Незнакомец протянул руку с браслетом. У полицейского глаза на лоб вылезли и он начал мелко кланяясь медленно удаляться от нас задом наперед. Когда он отошел на почтительное расстояние, незнакомец упал передо мной на колени.

— Простите меня. Простите меня, пожалуйста. Я принадлежу к Храму Вопиющей Лжи и наши молитвы, в общем, вы сами все видели и слышали. Простите. Членство в Храме досталось мне от родителей, я не мог отказаться, мой отец Магистром там был.

— Да вы поднимитесь – поднимитесь, я ж вам не Будда какой, что б на колени передо мной падать.

— Если я чем-то могу...

— Можете. Можете подкинуть мне пару рупий, и мы в расчете. Я не расскажу никому, как Магистр такого уважаемого Ордена не сумел подготовить достойной легенды для своей Вопиющей Лжи Года, честно.

— Вот, вот, берите все что есть! — с этими словами он протянул мне кошелек.

— Достаньте сами столько, сколько считаете нужным.

— Вот- вот, пять тысяч рупий!

Все, теперь деньги можно было взять. Он сказал, сколько передал мне, наши следящие устройства это записали, так что теперь, если этот Великий Лжец решит обвинить меня в краже у него миллиона, у меня будет надежное алиби.

С этими мыслями я взял положенные передо мной на траву деньги и неуклюже запихнул их в задний карман джинс.

— А теперь ступайте, не мешайте мне наслаждаться моей вечерней молитвой.

Незнакомец удалился.

В общем-то, раскусил я его быстро. Если бы в таком городе грабанули молитвомат, мальчишки газетчики кричали бы об этом на каждом углу еще недели три. А тут тишина, редкие выкрики про трехголовую корову и все. Вот про Магистра и Вопиющую Ложь Года я уже блефовал. Все это придумал на основании своих знаний о других Храмах. И, как говорили рупии в заднем кармане, не ошибся.

А на небо тем временем божество ответственное за его цвет кинуло несколько пробных акварельных мазков, отошло подальше, полюбовалось на свою работу и принялось вовсю махать кистью. Получилось неплохо.

Ром выжигал лишние мысли, оставляя блаженную тишину и пустоту. Город понемногу пустел. Вместе со всем прочим Индия разнесла по всему миру привычку скрываться с улиц после наступления темноты. Допив, я кинул бутылку в урну и умудрился попасть с двух метров с поправкой на усиливающийся ветер.

Уснул же я кажется в машине. Во всяком случае, проснулся утром именно там.

Летел я тут недавно из одного города в другой. Вылетели минут на 15 позже, потому что один пассажир после регистрации потерялся и нужно было снять его багаж с борта. Потом еще полчаса покружили над городом прилета – все не давали разрешения на посадку, как кэп по громкой связи объяснил. В принципе, дела эти привычные и обычные, ничего в этом такого нет. Тот кто летает относительно часто задержки на час – два воспринимает как стандартные издержки.

Уже после посадки, слышу сзади какое-то бурчание. Бурчание все усиливается. Вынимаю один наушник и слышу шикарную по уровню своей глупости тираду:

- Да он ваще пёс! Его надо жизни учить! + небольшой поток матов.

Прислушиваюсь, кому там еще на ногу наступили?

Избавляя вас от лишних букв расскажу: пассажир сидевший за мной был крайне недоволен действиями пилота: вылетели мы с огрооомной задержкой, потом спецом летали 10 раз над городом, выжигая топливо, чтобы пилоту было проще отчитываться (чегось?), потом пилот специально катал нас по парковке подольше, чтобы ему больше часов работы засчитали, и что пилот *удак, так его разтак «и ваще пес, ему нужно бошку разбить и жизни научить», потому что там внизу люди сидят в аэропорту ждут, «что он не понимает этого?».

И все это с таким знанием дело, с такой убежденностью в своих словах.

Хотел я сначала вмешаться, объяснить гражданину, что аэропорт – это не сарай, а самолет не трактор, рассказать про эшелоны, процесс посадки самолета, ВПП и проч. Потому как все еще трапа не подавали и делать все равно было нечего. Но послушав, его чуть дольше понял, что чувак или идиот, или полная деревня (не хочу этим оскорбить жителей небольших населенных пунктов, просто так говорят, устоявшееся выражение), и спорить с ним контрпродуктивно – только зря нервы тратить. Он в его вселенной самый умный и всезнающий.

А к чему я это все? Да просто обидно и грустно от того что такие люди никогда не переведутся. И дело тут не в уровне жизни и заработка, а в воспитании. И этот «пёс» нарожает или уже нарожал такое же потомство, которое понесет его установки в будущее. Или все-таки есть слабая вероятность, что что-то поменяется?

предыдущая часть http://pikabu.ru/story/otpusk_turagenta_prodolzhenie_afin_46...
Чего т я в прошлом выпуске про Афины разошелся как воинствующий кухрак, начал рассказывать про туристов и путешественников, про их различия. Право слово, глупости это все. Каждый сублимирует на что хочет.

Итак, для тех, кто забыл: первая ночь в Афинах не задалась, а утром все стало намного интереснее. Штурм Акрополя был пресечен техническими причинами, ввиду которых вход туда был закрыт. Я полез на близлежащую скалу, полюбовался оттуда красивым видом.

В отель, естественно, возвращаться не хотелось. Еще ж только 16.00, раннее утро по моим совиным меркам.

Я спустился с холма Акрополя с другой стороны (ближе к порту) и прогулялся между тех деревьев, что поэтично назвал пеной волн моря Афин. В принципе, домишки с этой стороны были красивее. Видимо, часть города откуда я пришел менее туристическая. Тут были и стоянки автобусов и всякие фаст-фуды , кучи туристов (преимущественно из Китая и Японии) и все такое почти-почти европейское, с легким налетом греческого раздолбайства. И чисто, что даже плюнуть негде.

В небольшом магазинчике я хотел купить футболку с принтом: The new day – the same shit. Но она была очень популярна, что осталась только в одном экземпляре , естественно, экземпляр был не моего размера. The same shit, короче. Вместо нее пришлось купить принт: To do to be (Plato), To be to do (Aristo) To be do to be do (Sinatra). Нуачо, тоже стебно. Только она скукожилась до барби сайз после первой же стирки в России и перестала на меня налезать (нет-нет, я не набрал весу, это она скукожилась), а так все путем. Но маленькая история и приятные воспоминания стоят 5 евро.

Там же где-то я и покушал. Еда была обычной, но цены были выше чем на вкусном Косе. Единственное, что я отменил – если на Косе тебе по умолчанию приносили везде тарелку свежих овощей или жареного картофана, то в Афинах везде где я бывал water free, но хоть так. А вообще, если честно об этой стороне Афин помню слабо, потому что какая-то она была уж слишком обычная. Помню, что было симпатично, но не более.

Мое внимание привлек холм рядом с Акропольским. Судя по всему, доступ туда туристам не закрывался с пришествием позднего времени суток, и туда-то можно было бы взобраться. Сначала я думал взобраться вот-прям-щас, но передумал. Пошлялся немного, взял кофе, воды и только потом начал восхождение (как я потом узнал – это был Холм Муз). Первым делом я наткнулся на «Трибуну». Не помню, как она называется официально, суть в том, что с нее, дескать, если верить табличке, вещали философы и ораторы древности. К ним приобщился и я. Оглядевшись и не заметив никого поблизости, я произнес: «Счастье всем и пусть никто обиженный не уйдет», поржал с этой старой шутки (игра слов: никто обиженный не уйдет, именно в таком порядке слова). И пошел дальше. По дороге нашел еще тюрьму Сократа – пещеру с видом на Акрополь. Предполагалось, опять-таки если верить табличке, что Сократ испытывал немыслимые страдания, глядя на Акрополь, откуда был изгнан. На вершине же холма располагалась скульптурно-барельефная композиция, где у всех персонажей были сколоты лица. Говорят, мусульмане постарались – по их поверьям же нельзя изображать ничего кроме растительного орнамента. И вот пока они хозяйничали, морды греческим произведениям искусства и поотбивали. Как по мне глупость полнейшая. Но с этим варварством вы столкнетесь везде, куда добрались мусульмане. С другой стороны, в Гоа сохранились обгорелые столбы, где сжигали еретиков христиане, так что… И то и другое тягомотное зрелище, которое крайне неприятно. И не надо возражать: мол, столбы – это люди, а барельефы и скульптуры – просто камень. Во-первых, камень просто лучше сохраняется, чем трупы, а во-вторых, работы художника – это его душа. И если так обращались со скульптурами, то и людям досталось нехило.

Вот с таким тягомотным ощущением я и сел на мраморную лавочку с видом на другую часть Афин и порт, и заходящее солнце. Идея взобраться на холм Муз имела такую изюминку, что я хочу встретить закат на обзорной точке. Типа круто, типа прикольно. Затасканая тема на самом деле. И не очень удачная в моем случае. Чертова огненная колесница никак не хотела падать за скайлайн и дарить миру спокойствие ночи. Она упорно висела и не двигалась ни на миллиметр. Так казалось мне. Был выпит кофе, вода, скурено

полпачки сигарет, и лишь по фото, которые я делал в процессе ожидания, можно было понять, что какой-то прогресс, тем не менее, наблюдается. Я уже изфотографировался с разных углов, пробовал применять солнцезащитные очки в качестве светофильтра к камере планшета, а потом в какой-то момент отвернулся, а когда через полминуты повернулся – солнца уже не было. Как корова языком слизала.

Огорченно пиная песок и мелкие камушки, я пошел вниз.

Обратно в отель добрался быстро, по пути встретил какое-то странное сборище. Некий молодой Сократ что-то вещал согражданам на греческом. Сограждане слушали и хмуро кивали. Я решил проскочить это собрание побыстрее, а то не ровен час, они щас отправятся вваливать пендюлей персам или туркам по старой памяти и меня за собой увлекут. Ведь по истории марафонской битвы афиняне вообще без царя в голове.

Отель я нашел только с третьего захода на цель – первые два раза проскакивал мимо. Прям аура невидимости у него какая-то!

В принципе, впечатлений для простого сельского паренька с острова Кос на этот день хватило. Хотя, ну вот кому я вру? Очень хотелось отправиться в ночной город на разведку. Но я почему-то не пошел, а предпочел спрятаться в номере. Может, потому что нужна была компания, может, потому что нужна была компания из местных, готовых показать город, может потому что дух авантюризма куда-то пропал. Не знаю. И жалею сейчас немного.

Я пробовал найти компанию на завтрашний день через известный сервис поиска жилья, вписок, и просто местных, готовых показать город, но все кому я написал, ответили слишком поздно, когда я уже был в России. Раньше надо было думать. Этим же ночером в поисках Wi Fi я спустился на респешн. В номере тоже была сеть, но ее кто-то постоянно выкачивал, так что работать она не хотела.

На ресепе сидели два каких-то чувака, один другому рассказывал про своих знакомых, которые написали песню (и включил эту песню) поясняя, что по его мнению, она скоро станет мировым хитом. Через полгода я слышал эту песню из каждого утюга.

Проснувшись раньше обыкновенного, я отправился целенаправленно к Акрополю. Сегодня уже точно мой день и победа моя, завтра мне улетать, а я решительно отказываюсь это делать, не побывав в столь легендарном месте. В Акрополь я взял только одну 0,5 воды. Не совершайте моих ошибок, не скупитесь на воду.

К моему прибытию Акрополь все еще работал. В амфитеатре внизу какая-то рок-группа репала (репетировала). Звук был очень крутым. Но моя проблема заключалась в толпах японцев, среди которых редко мелькали смущенные парочки европейцев, по лицам которых читалось: «А куда эт мы попали? И кто все эти узкоглазые крикливые низкорослые человечики?». Про японцев опытным туристам рассказывать дело неблагодарное. Но я поясню, что их много, что они довольно шумные (но тише китайцев), одеты порой весьма необычно и эксцентрично (как по мне) и они очень любят фотографироваться, из-за чего на всем маршруте вечно возникали пробки. Многие мои фотографии были такими:

Вот статуя – вот японские туристы, вот Парфенон - вот японские туристы. Они не пропускали ни одного камня, и чекинились с помощью фото на любом пятачке земли. Кое-как, почти с боем я забрался в сам Акрополь.

О том, что Парфенон реставрируют – я слышал и до того как. Но это зрелище все равно позабавило меня безмерно. Смесь древности и нового мира со строительными кранами и лесами. Наблюдая за рабочими, я понял, что реставрировать его будут еще очень долго. Потому что в течение 15 минут при мне один грек откручивал какую-то доску. Потом посмотрел на нее, постоял, подумал и прикрутил ее обратно. Это был настоящий акт искусства, а грек был прирожденным мэтром сцены. Только вот что конкретно он хотел этим сказать, я так и не понял. Может то, что жизнь – череда глупых повторений? Или что он заколупался работать? И еще одна мистика – дама в черном платье. Щелкая хлебальничком и фотоаппаратом, я снимал все вокруг. В т.ч. так поразивший меня Парфенон. И если вы посмотрите на фото, на ступеньки слева, вы увидите в кадре девушку в черном платье. Нооооо,

ее как бы там не было. Я бы запомнил. Ведь была жара, и люди старались обнажиться максимально, с учетом своих взглядов на приличия. А тут… может, конечно, это я пень с ушами и просто прохлопал такое чудо в жизни, найдя его только на фото, или может это просто причудливая тень…

Я прошел Акрополь. По сути, там сохранился нормально только храм с Кариатидами (красиво, конечно, но на обложке учебника по истории за 7й класс их изображение казалось более сочным и интересным, чем в жизни), а вот что меня действительно зацепило и не отпускает до сих пор, время от времени напоминая о себе…

Может, помните, я рассказывал о том, что хотел на Косе найти спокойствие? И как я его там не нашел и вот это вот все. Итак, когда я обошел Парфенон (он сразу завладел моими мыслями), я сел с обратной его стороны на мраморную лавочку, подпер голову руками, под жарким солнцем и сидел. И это была самая крутая медитация в жизни. Я натурально улетел. Я не думал ни о древности этой развалины, ни о красоте ее, я не думал о японцах, о заканчивающейся воде, вообще ни о чем. Меня с головой накрыло блаженное спокойствие. Без единой мысли. Мне было так круто, что я не замечал никого и ничего вокруг. Меня постигло такое спокойствие, какого не было никогда в жизни ни до, ни теперь. Я не знаю, что там за магия, но она со мной творила чудеса в тот момент. Судя по часам, я просидел на лавочке часа полтора. И только когда организм стал крайне настойчиво намекать о необходмости… открыть кингостоны (залить воду в иссушенную гортань), я отправился назад. Это было что-то непередаваемое. Будь у меня лишний лярд – другой, я бы не раздумывая арендовал бы Акрополь на месяц и сидел с утра до ночи на той лавочке.

Выйдя на за его пределы, я вдруг понял, что пить на самом деле не хочу. И в некоем блаженном состоянии обошел среднюю часть акропольского холма, посидел в каком-то амфитеатре, а потом направился в Плаку.

Плака – торговый райончик Афин недалеко от Акрополя. Больше туристический аттракцион, чем что-то еще. На тесных улочках этого района муравейником полувосточного базара располагаются магазинчики, лавочки, коробейники, кафешки и проч. И проч. Смотрится все атмосферно и несколько часов на блуждание там убить стоит. Только, как говорил Остап: «Шура, берегите карманы». На нижних улицах Плаки царит торговая вакханалия с элементами греческой комедии. На верхних – кафе, делящие маленькие тесные пятачки свободного уличного пространства. В одном из таких я и обосновался.

Сидя на металлическом стуле со стаканом фраппе, я пробовал перенести на бумагу все свои ощущения, но слова не слушались. Писатель ваяет, когда у него есть эмоция, «надрыв, нерв». А я в тот момент был в такой шикарной гармонии сам с собой, что слова теряли смысл.

Официантка, приносившая мне кофе, спросила все ли хорошо? И, бросив заинтересованный взгляд на мои каракули, спросила, что я пишу.

я ответил, что новый роман, который, несомненно, покорит мир и попросил принести счет. А потом двинулся заново изучать Плаку уже обычными глазами, потому что магия Парфенона начала проходить.

Хотя она как вино, с годами все лучше и лучше. Только я ту бутылку достаю изредка и пью по нескольку капель, боясь потерять.

Плаку и дальнейший маршрут домой описать толком не смогу. Потому что никаких значимых событий не происходило, а рассказывать о великолепии восточных базаров я пока не умею. Есть в них тоже магия, но мне она не подвластна.

Скажу лишь, что до вечера гулял по Плаке, по окрестностям, пока не стемнело и не стало совсем поздно. Мне хотелось надышаться воздух Афин, забрать их с собой, хотя бы в воспоминаниях. Но все что делаешь специально – не приносит ожидаемого результата.

На следующий день, я еще раз выпил фраппе в уличном ларьке, прогулялся недолго, и вернулся в отель собирать рюкзак.

Не помню, как добрался в аэропорт. Помню лишь как летели обратно. Когда я еще раз убедился в законе кармы.

Еще на регистрации, на стойке дроп офф, за мной пристроилась парочка из России, которая долго ругала греков за необходимость региться в интернете или через терминалы, вместо того чтобы делать это на дроп оффе. Потом они ругали Афины (я с ними еще и на досмотре пересекся), потом они ругали безалаберных греков (при встрече на гейте). Они были всем возмущены, всем недовольны. Их кипение достигло критической точки в самолете и вселенная решила их охладить. Вы знаете, что конденсат от кондеев в самолете иногда капает сверху? Ну, сколько там обычно бывает? Капля – две, ну десять, ну сто, иногда побольше. Но такого объема воды от конденсата я не видел никогда. Недовольные ребята сидели сразу за мной. И вода ударила четко в них. Ох, сколько визгу было = )) Видимо, это привет от Посейдона был.

Домой я вернулся полностью Проафиненый. Кос, конечно, тоже был неплох. Но не хватало мне именно солнца и кофе греческой столицы. Того необычного и легко-спокойного настроения, которое я нашел только там.

Предыдущая часть http://pikabu.ru/story/otpusku_turagenta_gretsiya_prodolzhen...

Утром события прошлой ночи вспоминались как неприятный сон. Очухался я на удивление рано, при этом был бодр и свеж, что бывает со мной крайне редко.

На ресепшене я встретил сотрудника отеля «предпенсионного возраста», который говорил только по-гречески. Я пытался объяснить ему, что мне нужна карта, но выходило плохо. Но тут «на огонек» заглянул его друг, как я понял, работник отеля неподалеку и они вдвоем нашли для меня неплохую, пусть и рекламную, карту города и долго разрисовывали ее маршрутами, какими мне лучше пройти к Акрополю, чтобы зацепить по дороге максимум достопримечательностей, споря друг с дружкой, как я понял на тему интересности того или иного объекта.

Выйдя на улицу, я постоял немного, наслаждаясь теплом солнечных лучей. Есть не хотелось, хотелось выпить фраппе. Через дорогу я заметил какую-то кофейню, даже скорее палатку по-нашему. Палатка состояла из прилавка, за которым готовили кофе и пары столиков, за которыми можно было постоять (как у нас на вокзалах), а так же огромной очереди. Перейдя на другую сторону, я присоединился к общей очереди, которая двигалась очень быстро. Схема была проста. Один сотрудник принимал деньги, у подходящих людей, второй безостановочно готовил кофе.

Как я потом убедился, таких палаток полно во всем городе. Каждое утро греки, выходя на работу, берут по чашке кофе и потом топают по своим делам. И мне этот обычай очень понравился, что я тосковал по нему еще с полгода после возвращения домой.

Получив свой фраппе, я окончательно стал похож на местного: патлат-волосат (в те времена у меня были довольно длинные волосы), небрит, смугл (я и так не белый, так еще и косовское солнышко постаралось), весел и улыбаюсь, да еще и с кофе. Подтверждением моей ассимиляции стал грек, спросивший у меня дорогу по-гречески. Когда я сказал на общепринятом языке, что не понимаю, он немного удивился и переспросил уже на английском.

При свете дня город не стал чище или опрятнее, но я начал чувствовать его дух: такой же веселый и беззаботный, какой был у его жителей. Ведь город, в конце-концов, это обертка, которая оживает вместе с людьми, с историей, с легендами и мифами, а у Афин этого добра полный мешок.

Просто я, скорее путешественник, а не турист. В моем понимании, турист – человек, который платит за определенные услуги, позволяющие ему отдохнуть физически или эмоционально. А я путешествую, чтобы увидеть что-то новое. Когда я приезжаю в новое место, я не жду от него чего-то конкретного, я открыт, и я хочу почувствовать и прочувствовать его. И когда я приехал в Афины, я не считал, что Афины мне чем-то обязаны (удивить, поразить, порадовать. Вообще, с чего люди считают, что мир им чем-то обязан?). Я приехал познакомиться поближе, пообщаться. В обсуждениях в разных профильных тургруппах некоторые коллеги, говорили, что Афины им не понравились. Но и Афины не 100 долларов, чтобы всем нравится. И ко всему прочему, мне нравятся рыженькие, а кому-то нравиться есть колбасу после полуночи. Все мы разные и у всех свои вкусы и в том, что касается именно вкуса, я лично предпочитаю слово «специфично» слову «не нравится», указывая на то, что я не осуждаю, а просто пока или уже не понял, что тут такого эдакого, что может понравиться. Ведь может, спустя время, я пересмотрю свои взгляды на этот предмет. Короче, я ехал знакомиться с Афинами, стараясь отбросить подальше предвзятые суждения и ожидания, в поисках новых впечатлений, знаний, эмоций. И чем больше я впитывал, тем комфортнее мне становилось в этом городе. К тому же, мне было любопытно,… а как все-таки живется в городе-легенде?

Выйдя на площадь Оммония, я обошел ее по кругу. Зашел в булочную, послушал как, судя по тону, вежливо и в то же время по-соседски общаются продавцы на греческом с покупателями, смущенно выбрал эклер (оказавшийся свежим и весьма вкусным), после чего продвинулся дальше.

Большая часть Афин, которую я видел – новострой. Причем новострой не такой уж и старый. Но все вокруг было убитым и потрепанным. Закрывшиеся рестораны, банки, огороженные решетками. Мрамор фасадов местами отвалился, местами был исчиркан вандалами недограффитистами, встречались и интересные идеи (граффити), но чаще какие-то уродливые каляки-маляки. Даже асфальт пешеходных тротуаров местами в каких-то ямах и колдобинах. Создавалось такое ощущение, что я на поле боя, где цивилизация ведет войну с анархией и энтропией, причем война идет не в пользу первой. Опрятные рестораны, и опрятные отели выглядели как последние форпосты, даже скорее редуты, на пути подступающей угрозы. И эта мрачность конкретно так контрастировала с улыбками прохожих.

Я шел, водя жалом по сторонам, но до поры ничего интересного не встречалось, лишь вдали от моего маршрута мелькнул какой-то древний по виду православный храм, но что б дойти до него, нужно было пересечь оживленную дорогу, в то время как пятки тащили меня к Акрополю.

И вот так топая к историческому центру, я начал привыкать к окружающей обстановке. В конце концов, в Москве бывает даже хуже. Только возвращаясь в Москву мне не хочется улыбаться. Не знаю, как у вас, но у меня на подлете к столице, еще в самолете включается протокол защиты: глаза сами собой презрительно сощуриваются, что б было удобнее смотреть на других как на г-но, нижняя челюсть выдвигается вперед, с лица стирается малейший намек на улыбку (максимум презрительная усмешка), локти приближаются для защиты ребер, потому что иначе тебя затопчут. А тут… при всей разрухе люди кажутся счастливыми, или по крайне мере не злыми, более позитивными, более открытыми. С печатями своих забот, конечно, на лицах, но без затаенной злобы или забитости в глазах.

За такими думками я добрался до первой точки – Храма Зевса. Причем он возник так неожиданно. Я просто шел-шел и наткнулся на арку и колонны. И тут я понял для себя еще одну фишку Афин. Вот представьте себе свеженький вылизанный мегаполис. Представьте, что в центре Москва-Сити вдруг возник… допустим, Парфенон. Как бы он смотрелся? Да паршиво бы он выглядел! С одной стороны эти стально-бетонно-стеклянные гиганты и с другой утлый набор камней. Как бы мы смогли оценить его красоту и величие? Никак, прошли бы мимо. Почему мы, кстати, восхищаемся Питером? Потому что весь центр Питера – сплошная история, сплошной раритет (ну и еще, потому что там нужно, пить, конечно 😉 и потому что на Рубинштейна 13 я был второй раз рожден и много еще почему). Потому что в Питере ты, сходя с поезда, окунаешься в эту атмосферу. У Афин нет этого. Историческое наследие Афин не занимает такую площадь, какую занимает тот же исторический Питер. И будь новые Афины чуть более опрятными и ухоженными – потерялся бы эффект поразивший меня тогда при встрече с храмом Зевса, которое емко выражается одним словом «о***ть!» Храм был под стать остальному городу, время не пощадило его, но он был во сто крат круче любого новостроя, потому что он дышал историей, он сама история, легенда, он был построен черти-знает когда и сохранился, дошел до нас, лучше чем вон та хибарка, которой на самом деле лет 10, а на вид все 1010. Храм выглядел скалой, монолитом, выстоявшим бури истории и без труда разбившим наступающие волны нового города. Но я не смог бы оценить этого, прочувствовать так сильно не будь у меня получаса пути по новому городу.

А вот туристов (не путешественников) я бы в Афины не отправил. Потому что, выражаясь сухим языком: город выглядит очень непрезентабельно. Ведь туристы платят деньги за услугу, и они не должны ничего понимать. Может быть это покажется резким, за то меня простите. Я не имел намерений обидеть кого-то. Мне нравится ездить на авто по ночам особенно в дождь и туман, а кому-то пить вечерами глинтвейн. И это нормально, у каждого свои вкусы.

В кассах перед храмом я сразу купил пак билетов на дальнейшие достопримечательности, потому что так дешевле, при этом женщина кассир настоятельно требовала показать хоть какой-нибудь документ, что я студент, потому что тогда она смогла бы продать мне билеты со скидкой. Но ничего похожего на студень у меня не было, и кассир нехотя, вздыхая, отпустила мне билеты по обычной стоимости. Гуляя вдоль колонн храма Зевса я почувствовал какое-то спокойствие, умиротворение что ли. Такое со мной еще много раз будет случаться потом в Афинах.

Дело в том, что в Грецию я ехал обуреваемый многими мыслями и проблемами, которые делали меня неуверенным и суетливым. Я надеялся найти свое потерянное некоторые годы назад спокойствие на берегах Коса. Нуачо: море, солнце, отдых. В Афинах, думал я, будет не до спокойствия. Но хоть Кос мне и показался домом одной большой семьи, где не принято куда-то спешить, я себе там места не нашел. Не нашел спокойствия. Тревожные мысли продолжали меня одолевать, мне все время нужно было куда-то бежать, что-то делать, я все время смотрел на часы (которые с третьей попытки на острове же и разбил, когда сначала пару раз стукнул их о косяк двери, а потом упал прямо на них когда только-только отъехал от проката велосипедов, при учете того, что с велика я так глупо на ровном месте не падал лет с 7, наверное). Но неожиданно я нашел спокойствие в Афинах. Но об этом позже.

После того как я засвидетельствовал свое почтение Зевсу, стопы мои направились в сторону Акрополя, который возвышался на холме неподалеку. Придя на место, я уткнулся в закрытые ворота. По графику Акрополь работал до 16.00 (на часах было 14 с чем-то), но охранник за решеткой заявил мне и парочке других туристов, что у них сегодня санитарный день и они закрылись пораньше. Вот так просто = ))

Было немного обидно, что я не попал в Акрополь. Через день я должен был уже улетать и вдруг завтра опять что-то пойдет не так и какая-нибудь уборщица третьей мраморной ступеньки Парфенона, баб Зинзакис Лутракис не выйдет на работу, без чего работать Акрополю опять будет решительно не возможно, и я останусь ни с чем? Но досада была недолгой. Пройдя вдоль акропольского холма, я вышел к небольшой скале, отличной обзорной точке. Миллиарды подошв туристов (которых и сейчас было немало) так отшлифовали камень, что его поверхности были гладкими как зеркало. Но люди продолжали упорно лезть по нему наверх, скользя, иногда падая, припадая вниз, чтобы подстраховать себя руками.

Полез туда и я. Не без труда, чертыхаясь негромко, добрался до самой крайней точки, за которой начинался небольшой обрыв вниз, я уселся пятой точкой на камень, достал воду и, болтая ногами, завороженно смотрел на открывшуюся панораму. С этой точки весь новый город был похож на одно огромное белое море, что странно, ведь там, внизу, город казался каким угодно, только не белым. Темные местами крыши домов напоминали гребешки маленьких волн, а зеленый парк, раскинувшийся прямо перед скалой казался бурной морской пеной.

Так я и смотрел на белое ровное море Афин, стремительными волнами зелени разбивавшееся о подножие холма Акрополя. Непередаваемое зрелище, которое стоит у меня перед глазами до сих пор, лишь только я его вспомню.

На скале я просидел пока не кончилась вода и не начало прилично припекать.