AnticDailyNews

Афинский царь Эгей, несмотря на то, что был половым агрессором, детей так и не заимел, хоть и перееимел пол Греции и имел славу похлеще чем Вудман и Лысый из Brazzerz вместе взятые.

Народец уже начал потихоньку обсуждать темку про то, а не лишняя ли у их царя первая буква в имени? Хоть к геям в те времена относились нормально, Эгей себя к ним нифига не относил, поэтому лихо заморочился и решил посетить оракула, жившего в Трезенте, который по совместительству был мужским лекарем-пекарем.

После гадания на двух пальцах в известном месте у Эгея, Оракул посоветовал чуваку хоть пару дней никого не драть, ибо его семя тупо не успевало созревать. Но Трезентский царь, у которого остановился Эгей, не хотел, чтобы у его гостя появился наследник, поэтому царь, в сопли Напоил Эгея и как любящий античный отец приказал собственной дочери Эфре покувыркаться с гостем.

Папкино слово в те времена было закон, даже несмотря на то, что у Эфры на этот вечер уже была набита стрелка с её хахалем — Посейдоном, поэтому Эфра, как добропорядочная дочь, сначала размялась с бухим Эгеем, выполнив папкино поручение, а потом уже оттянулась по полной с Посейдоном. Не мудрено, что после такого паровоза она вскоре поняла, что беременна.

Не взирая на то, что Эгей в том процессе был всего лишь на разогреве, но в Трезентском ЗАГСе решили не портить себе статистику, и в графу «отцовство» вписали сразу два имени — Посейдона и Эгея, полностью пренебрегнув дедовским законом: «Кто последний, тот и папа».

Эгей, узнав, что наконец-то станет отцом, спрятал под огромным камнем для сына меч и тапки, скинув Эфре смской координаты закладки, и повелел, что когда мелкий вырастет и окрепнет настолько, что сможет сдвинуть тот камень, то пусть берет режик и топает в его тапках к нему в Афины.

Мелкий родился молодцом — полметра в кэпке и 3,5 кг весом. Назвали шкета —Тесеем, но мамка Тёсю не сильно жаловала, ведь её пробивала жуткая стыдоба от вспоминаний о той весёлой ночке, в которую он был зачат, поэтому, когда Тесею пришло время идти к папке, то она зажала сынку денег на билет на корабль, поэтому пришлось Тёсику чесать пешкадралом.

Если ранее дорога в Афины была безопасной потому, что Геракл от нефиг делать отправил всех чудищ в античную Красную Книгу, то на момент тесеевого движения, уже как несколько лет все дороги кишили разными упырями, а всё из-за того, что Геракл отъехал в сексуальное рабство к Омфале, где носил женские платья, и чуть не был оприходован из-за этого Фавном. Естественно, что в отсутствии сильной руки вся нечисть повылазила и драконила местное греческое население.

Поэтому чапая в Афины, Тесей проломил башку гиганту Перифету, забрав его железную дубинку. Соснул и «Сосносгибатель» Синис, который развлекался тем, что сгибал сосны и привязывал людей к ним, после чего отпускал сосны и людей разрывало на две части. Тесей проделал с ним его же фокус, и довольный результатом, решил мочить последующих упырьков их же методами.

Скирон, который заставлял путников мыть себе ноги на краю скалы, а затем пинком скидывал их в бездну, тоже полетел к своим жертвам держась за зад после увесистого пендаля, угодив прямо в пасть гигантской черепахе.

Прокруст укладывал своих жертв на кровать, подбирая её так, чтобы она была им либо мала, либо велика. Если кровать была велика, то он растягивал своих жертв, если мала, то обрубывал. Тесей сам положил его на кровать и Прокруст знатно прохрустел всеми своими костьми, от чего и воткнул в адовых муках, хорошенько перед смертью рассмотрев свой собственный копчик.

В общем Тесей развлекался по дороге в Афины как мог, кромсая вымирающие виды злобных чудиков направо и налево, поэтому перед тем, как явиться к отцу, он решил отправиться к алтарю Зевса-Мэлихия, чтобы обменять добытые очки опыта на полезные скиллы и армор, ибо Тесей порэпанной пяткой чувствовал, что в Афинах ждут его новые, более крутые испытания, но это уже другая история.

Берсерки это скандинавские лютые воины-отморозки, которые перед махачем упорывались мухоморами и прочим чудными дарами природы, от чего у них срывало крышу и включался режим «Ивана Грозного» - эти упорыши превращались в лютых зверей, сила их увеличивалась, а чувствительность к боли отсуствовала напрочь.

Одевались берсерки в основном волчьи или медвежьи шкуры. Многие враги со страху считали их оборотнями, ведь в орущей ораве берсерков хрен пойми где бежит человек, а где медведь, ибо и воняло от них одинаково хреново, да и орали они как лютые звери.

Шизанутости этим персонажам добавляло то, что все они верили в бога Одина, который обещал им, в случае смерти в бою, попадание в чудное место, называемое Валгалла. Это место было желанно для них тем, что в нем ты сутра до ночи только и дело что дрался, а потом бухал и жрал, ночью ещё и няшек подгоняли.

Весь этот гоблинский оллинклюзив длился до тех пор, пока не настало бы время их участия в последней битве богов - Рагнарёка, в которой берсерки будут биться на стороне их бога Одина. А что может быть лучше для берсерка чем драться в бою, плечом к плечу со своим богом Одином?

Ну, в общем, Вы поняли, что по сравнению с берсерками, люто отмороженный футбольный фанат казался очкастым мальчиком-колокольчиком в коротких шортиках и скрипочкой за спиной.

Редкий анус не сжимался от страха, при виде этих озверелых верзил. Если вражеское войско не делало газовую атаку метаном, и не бежало с поля боя, при виде упоротых человеко-медведей, то оно попадало под жесточайшую раздачу.

В бой берсерки шли первыми. Если дело было на море, то их привязывали к носам кораблей, что бы, по прибытии на берег, они летели рубиться первыми.

Для берсерка было немаловажно не поймать бледного от передозняка до того, как начнётся заруба. Согласитесь, обидно, пуская слюни, всю битву в отключке провисеть привязанному к носу корабля, в тот момент, когда твои собратья рвут и мечут.

Очень часто вожди племен и князья брали их себе в охрану, которая потом переросла в прообраз рыцарской дружины.

Из-за того, что у берсерков манеры были хреновые, а точнее отсутствовали вовсе, и слушаться эти мальчиши-плохиши никого не любили, то наниматель с берсерками часто имел лютый гемор.

Будучи в припадочном состоянии в бою, берсерки топорюгой махали так, что фигачили и своих и чужих.

В мирное время их угомонить было ещё сложнее. За отсутствием боя с врагами, они могли на раз-два учудить драку со своими. Такие рамсы с 11 века начали кумарить королей и христиан.

Христиане не любили торчков и оборотней, а короли — непослушных. А так как почти все короли к 11-му веку стали христианами, то вся эта нелюбовь помножилась, и берсерков погнали отовсюду ссаной тряпкой, превратив из в разбойников-изгоев.

Если в сагах 9-11 веков берсерки это отважные и бесстрашные воины, то уже в 13-м веке берсерки это упыри, оборотни и вурдалаки, устраивавшие набеги на мирные поселения, убить которых можно было только колом, ведь железо их не брало.

Вот так и превратился берсерк во всякую нечистую силу, которой пугают нас народные сказки и голливудские фильмы.

К 1808 году у госпожи Цзин наскирдовалась целая уйма кораблей, а зная, что одной чашкой не чекнешься, она решает разделить свой флот на шесть эскадр, дав каждой свой уникальный цвет. Как женщина, себе она выбрала красный цвет, другим же раздала чёрный, белый, синий, желтый и зелёный цвета, которыми каждая из флотилий украсила свои вымпела на мачтах.

От этого нововведения и флот стал выглядеть поярче, и руководить им стало удобнее, поэтому почти все на южном побережье или платили дань пиратам, или сами были пиратами, шмоная прибывавшие в Поднебесную всевозможные торговые судна.

— Ну дец-пиз!- радостно вымолвил сыномуж - с таким флотом можно и императору «ды-пиз» дать!

Этот высер посреди пиратской пьянки сорвал дикий одобрительный ржач среди немытых желтолицых корсаров. Но слово и шепотом сказанное может быти услышанное за тысячу ли.

Этот прикол в Пекине оценили по своему, ведь если император и мог забить на беспредел, творящийся на Юге, то когда кто-то махал тычинкой возле его пестика, то он реагировал на это весьма болезненно, поэтому отправил к госпоже Цзин огромный флот, рассчитывая легко перебить этих расплодившихся обезьян на цветастых джонках.

Но китайский хрен ему на воротник! Пираты выставили против императорского флота только одну эскадру, состоящую из самых лоховских джонок, а остальные 5 эскадр прятались в засаде за мысом, и в самый неожиданный момент, когда имперцы расслабились, видя перед собой небольшое количество кораблей, остальные пираты зашли им в тыл и засадили императорскому флоту по самый флагшток.

Первый ролл комом, подумали в императорском дворце и собрав все морские силы, поставили над ними адмирала Лин-Фа опять отправили всю эту шоблу на пиратов. Но когда Лин-Фа увидел куеву тучу пиратских кораблей, то как фраер сдал назад, и принялся грести домой.

Госпожа Цзин решила стать Чёрным Властелином Лин-Фа и погналась за ним, но когда почти догнала, то на море стих ветер и паруса поймали дряблого, после чего группа Ария заиграла свой «Штиль». Враги со скуки начали материть друг друга трехэтажным китайским матом, тыча тоненькими желтенькими пальчиками друг другу кволенькие факулесы.

В разгар этого матерщинного гула, госпожа Цзин командует своим матросам завязывать с этой пискотней, а садиться на вёсельные лодки и грести на абордаж, что и принесло ей блестящую победу.

Но китайский император был, сука, упрямый, и людские потери его не пугали, ведь кто тех китайцев считает. Поэтому в кратчайшие сроки был построен новый флот, еще больше двух предыдущих, командовать которым было поручено бывшему пирату, Цун Мэнсину, который перешел на сторону императора и весьма успешно выпиливал своих бывших кентов.

Так бы случилось и в этот раз, но потеряв почти весь свой флот, госпоже Цзин удалось дать деру, и если бы не китайское население, которое к ней хорошо относилось, то висеть бы ей с петлей на шее рядом со своим сыномужем.

Каждая неудача прибавляет ума, поэтому госпожа Цзин сделала правильные выводы, собрала остатки своего войска, объединилась с другими пиратами и напала на расслабившегося Цун Мэнсина, который рано расслабил булки, за что и поплатился.

Прикинув буй к носу, император понял, что вот так вот на раз-два построить новый флот и набрать новых смертников у него не выйдет, поэтому пригласил госпожу Цзин в Пекин, якобы помириться и подарить ей кучу плюшек, а на самом деле чтобы вмандить ей пузырь, но госпожа Цзин сильно долго работала в борделе, чтоб её так просто можно было поиметь. Она прохавала, что ей светит в Пекине и отморозилась.

Тут император понял, что лучше говорить с умным чем драться с дураком, поэтому приняли решение подкупить Цзин, а если не получится, то тогда её ближайших подельников.

С Цзин разговора не получилось, а вот «чёрная бригада» свелась на императорские подгоны и перешла на его сторону, нехило ослабив госпожу Цзин. А когда они выставили в сторизы фотки императорских плюшек, то остальные пираты тоже засуетились. Понимая, что большая часть её подчиненных на низком старте, готовые стартонуть к императору, госпожа Цзин согласилась на переговоры и в 1810 году она добазартлась, что её сыномуж получает козырный пост у императора, а каждый решивший завязать пират получает или свинью или некрасивую бабу, бечёнок вина, чтобы бабенка казалась краше и столько бабоса, чтобы хватило кинуть якорь на суше.

Сама Цзин открыла в Гуанчжоу бордель с игорным домом и попутно торговала опиумом и оружием, ибо бабла она себе оставила столько, что слыла одной из самых богатых дамочек в Поднебесной.

Не зря говорится, что даже в самом защищённом городе всегда найдётся калитка куда пройдёт осёл гружённый золотом.

Никто из пиратов подумать не мог, что аппетитная крошка, которую приволок на свой корабль их капитан, вскоре станет королевой морских разбойников. Ну а поскольку в Китае людишек как собак нерезаных, то флот у королевы пиратов заставил бы завалить не одно, даже самое отмороженное пиратское хлебало.

Ну в общем, в 1801 году мегакрутой китайский пират Чжэн И устроив в Кантонском борделе тест-драйв одной проститутке, не смог совладать со стояком и притащил её на свой корабль, забив на правило, что женщина на корабле к несчастью, посчитав, что с такими талантами, как у неё, даже сам Морской Китайский Черт ему не страшен.

Так 26-ти летняя Чжэн Ши попала на пиратский корабль, где быстро освоилась, проявив себя весьма смышлёной дамочкой, доказав своему хахалю, что её мозг тоже является рабочим органом. Чжэн И офигел еще больше и предложил ей руку и сердце, но малыха прохавала фишку, что пират у неё на крючке, и выдвинула условие, что она станет его женой только если он разрешит ей пиратствовать на равне с ним.

Чувак согласился и молодые уплыли на медовый месяц во Вьетнам, ведь там во всю бушевала Гражданская война, а значит можно было беспредельничать сколько угодно. Что может быть романтичнее для пиратов, чем держась рука за руку брать вражеские судна на абордаж, крушить бошки и скармливать пленников акулам?

Сблизившись таким образом, и став друг другу ближе чем Мао и Дзедун, молодожены решили завести ребёнка, но Чжен Ши в декрет не собиралась, ведь семейный бизнес требовал её постоянного присутствия в налётах и грабежах, поэтому сладкая парочка просто решила украсть себе сына в ближайшей рыбацкой деревне, которую они будут грабить.

Так в их семье появился 15-ти летний Чжан Бао, и их семья стала ещё крепче. Приёмные родители настолько полюбили сына, что Чжэн И даже оказал сыну великую честь и сделал его своим любовником. Были ли в этой крепкой и дружной семье тройники — неизвестно.

Наведя порядок в семье, и составив расписание, кто когда и с кем спит, супруги принялись за уничтожение конкурентов и расширения сфер влияния. Если раньше они грабили только корабли и прибрежные деревеньки, то теперь начали заплывать глубоко в устья рек, бомбя всё новые и новые деревни.

В общем к 1807 году пираты уже имели флот в 400 кораблей, и были настолько крутые, что перебили всех конкурентов, и настолько отмороженные, что только гусей не ебали. Но всё изменилось с одним лютым штормом, в котором погиб отец семейства — Чжэн И, поэтому Чжэн Ши, дабы семья не распалась, вышла замуж за своего пасынка, после чего заявила, что весь флот Чжен И отныне принадлежит ей, а все, кто не согласен пусть идут «найух», что по-китайски означает «с миром».

Все капитаны подчинились, хотя были и те, кто поначалу разводил вонь подритузную, но когда им популярно объяснили, что всех несогласных ждёт женитьба на Чжэн Ши, а после этого ночь любви с сыномужем, то все несогласные решили, «чтонуегонах» и подчинились, признав её своей жёлтой госпожой, и стали называть её госпожа Цзин.

На этом госпожа Цзин не закончила, и решила провести пиратскую реформу, запретив пиратам беспредельничать, грабить союзные деревни и самовольно покидать корабли, а так же заставила пиратов сдавать в кассу всё награбленное. Со всеми несогласными поступили так, как любил поступать конченный отморозок и лидер харьковских титушек, Жилин — им отрезали по уху и сказали, что в следующий раз просто убьют.

Были те, кто одним ухом не расслышал, поэтому их показательно повесили повыше или усадили на длинный кол, чтобы оттуда им было лучше видно их суровую, но справедливую госпожу.

Проредив таким образом свои ряды от отбитых наглухо пиратов, мадам Цзин снискала первую волну одобрения среди простых китайских селян, ведь приятно же смотреть на то, как пират, который ещё вчера тебя грабил, сегодня висит в петле, пуская тёплого по ноге.

Вскоре многие деревни не просто платили дань госпоже Цзин, а и пополняли пиратские ряды, служа ей верой и правдой. Её флот вырос до 2000 кораблей и насчитывал более 70000 моряков. Это позволило ей разделить свою армаду на шесть частей, что делало ее флот более маневренным и автономным.

Такой удачный пиратский стартап, естественно, не мог не беспокоить власти Китая, но об этом позже

Жили у водопада отец и три сына. Чуваки были маги и конкретные колдуны, поэтому могли превращаться в кого угодно. Наверно из-за этого баб среди них и не было, ибо они и сами справлялись, кинув жребий. Скандинавы ж суровый народ.

Однажды один из братьев превратился в выдру и нырнув в реку, поймал лосося. Лосось был жирный, как волосы у нефора, поэтому выдромен точил его с огромным удовольствием, забыв смотреть по сторонам. А зря...

В это время на вечерний променад вышли три бога: Один, Локи и Хенир, раздобывших пляху бухлишка, и решивших сообразить на троих. Они решили зайти в ближайший лес, чтобы намутить себе закусончик. Завидев выдру, жрущую лосося, они решили одним выстрелом убить и основное блюдо и закуску. Сказано — сделано, и боги зашкварили выдру, фаршированную лососем.

Взяв добычу, боги принялись искать поблизости какой-либо дом, чтобы там спокойно выпить и закусить. Ясен пень, что рядом была только хата братьев, куда боги и завалились. Те, естественно, признали в выдре зажмуренного братца, но виду не подали, а приняли богов с подобающим почётом.

Когда бухих богов развезло и повырубало, братья с батей повязали их, а потом пинками разбудили, кинув предъяву в каннибализме. Тут-то боги поняли, почему у выдры был непонятный сладковатый привкус. Локи и Хенира тут же стошнило, и две трети брата вернулось на пол и стены отчего дома, но желудок Одина, уже переварил выдробрата, поэтому его было уже не вернуть. Понимая это, отец загадал богам выкуп за сына — принести ему столько золота, чтобы им можно было нафаршировать шкуру выдры, а потом ещё и засыпать её сверху так, чтобы из под золота не было видно ни единого волоска на шкуре.

Подзавалив с такого заказа, боги поняли, что батяня знает толк в извращениях, поэтому спорить с ним не стали. Зная, что Локи самый хитрожопый в Скандинавии, его и решили отправить на поиски золота, а Один и Хенир остались в заложниках, мечтая о том, чтобы Локи по возвращении притараканил им ещё и пивка, а то сушняк после лосося у них был адский.

В наше время больше всего золота у евреев, а в те времена больше всего его было у карликов, поэтому Локи отправился к самому богатому из них — Андвари, который превратился в щуку и жил в глубокой реке, на дне которой и хранил свои сокровища.

Локи намутил огромную сеть, и ею выловил Андрави, потребовав у него всё золото, которое у него есть. Карлик выполнил приказ, но оставил себе всего одно золотое кольцо, которое увидел Локи и тоже забрал себе. Карлик умолял вернуть ему кольцо, ведь оно было способно майнить золото, но Локи показал карлику факулес и демонстративно одел на него это кольцо, чем вызвал адов огонь в области кукана у Андрави, который в порыве гнева проклял всякого, кто будет владеть этим кольцом.

Но Локи было пофиг, он взвалил мешок с рижьём и почухал в ближайший ларёк за пивком, чтобы выкупив Одина и Хенира, знатно похмелиться вместе с ними.

Вернувшись к пленникам, Локи набил шкуру выдры золотом, а потом усыпал её сверху, но один волосок остался виден, поэтому Локи пришлось снять с пальца кольцо и прикрыть им его.

Выполнив условия договора, боги были освобождены и пошли похмеляться, а братья, поддавшись проклятью кольца, принялись клянчить у папика себе доляху за покойного выдробрата, но были посланы в самую тёмную щель Скандинавии. Братьям сорвало крышу и в финале пьесы «Отцы и дети по-скандинавски», сыновья убили папаню, а всё золото забрал себе старший брат, который превратился в дракона и стал стеречь свои сокровища.

Младший брат, которого звали Регин, нанялся на службу к королю Дании Хиальпреку, став искуснейшим кузнецом. Именно в Данию бежала беременная Хьёрдис, таща с собой поломанный меч Грам, который починить был в силах только Регин, но об этом в другой раз...

Ночью к привязанным братьям прибежало какое-то лесное чудище, похожее на лосиху. Почему именно на лосиху я хз, да и вообще дальше в истории будет много непонятного трэша с элементами фарса, такой себе северный сюрреалистический эпос, явно запиленный под галлюциногенные грибочки. Причём прямо по тексту можно понять, где автора нагребало, а где отпускало, но то, что пробрало его крепко — бесспорно.

Короче это лосеподобнле чудище сожрало младшего брата, отрыгнулось и сытое ушло спать в чащу леса. Так ночной омномном продолжался каждую ночь до тех пор пока не остался один Сигмунд.

Не знаю, почему он не сделал этого раньше, но когда пришла его очередь лететь в лосиную топку, то он выкрутился и вломил рогатой тварюке, которая на своём опыте поняла, что на ночь есть очень вредно.

Выбравшись из западни, Сигмунд клянётся отомстить за сожранных братьев и проломленный черепок батяни, но особых идей как это сделать у него не было, а спешить видимо Сигмунду было некуда, поэтому он принимается бичевать в лесу.

Вскоре он встречает там свою сестру, которая пришла с лопатой, чтобы похоронить ошмётки своих братьев. Сигни начинает носить ему в лес соленья-варенья, чтобы хоть как-то разнообразить его охотничий стул.

За бомжеванием и охотой время летело незаметно, и Сигмунд не успел одуплиться, как Сигни привела к нему своего десятилетнего сына, Синфьётли, чтобы тот обучил его разны приёмчикам, а в последствии помог порешить своего папаню. На кой черт сыну было мочить собственного батю — один из многих вопросов в этой легенде. Но надо, так надо...

Через время Сигмунд со своим малолетним хитменом идут на мокрое дело, чтобы завалить Сиггейра, но по-лоховски спалились и были схвачены и брошены подыхать в глубокую яму.

Сигни решает помочь Сигмунду с Синфьётли и просит охрану разрешить ей бросить в яму сена, чтобы её родычи не простудились, а померли здоровенькими. Охрана даёт добро и Сигни кидает в яму охапку сена в которой был спрятан тот самый меч-кладенец по имени Грам из-за которого весь этот замес и начался.

Я конечно в душе не гребу, каких размеров был тот Грам, но явно не как иголка, а размеры охапки сена были гораздо меньше чем стог сена, поэтому здесь мы отметим, что автора саги в этот момент лихо колошматило. Ну да ладно, так даже прикольнее.

В общем когда Сигмунд получил меч, то быстренько вылезает из ямы, даёт всем лещей и, дождавшись ночи, поджигает дом Сиггейра, вытащив из огня только свою сестру, а её муж и два старших сына, судя по характерному шашлычному запаху, сгорели во сне.

Но самый яркий финт в этой истории отмочила Сигни, вспомнив слова отца-маразматика, она сказала, что какой-бы хреновый не был бы её муж, она обязана разделить с ним его судьбу, и прыгнула обратно в горящий дом.

Почесав репу, Сигмунд с племяшом Синфьётли отправились обратно к франкам, чтобы занять отцовский престол. Хоть где-то всё прошло гладко, и франки признали в нём своего короля, выдав ему в жены Боргхильд, дочь соседнего короля.

Но и тут всё не слава Богу, Синфьётли нечаянно выпилил брата Боргхильд, и та его отравила, после чего престарелый Сигмунд отправил её с глаз долой, а сам принялся подкатывать к малолетке Хьёрдис, на которую так же положил глаз молодой да рьяный Люнгви.

Хьёрдис явно любила фильмы с поздним Шоном Коннери, поэтому выбирает старого коня, и пока тот обхаживал её борозду, на горизонте нарисовался Люнгви с братвой, который пришёл силой забрать трон и Хьёрдис. В заявязавшейся зарубе странькому Сигмунду поломали его чудо-меч, а самому ему сделали большую дырку. Легенда гласит, что в груди, но я думаю, что пониже.

Умирающий Сигмунд говорит Хьёрдис чтобы она сберегла поломанный режик до лучших времён, а его ещё неродившихся сын, которого он успел ей забалабенить, починит его и отомстит за отца.

Но это уже совсем другая сага....

Только в Скандинавии старый конь ещё как борозду портит. Это всем доказал козырный бог Один, нахлобучивший простую смертную, в результате чего она родила ему сына Сиги, который когда вырос, то не брезговал беспределом, в порыве которого, он нечаянно завалил слугу своего соседа.

Такая фигня в те времена случалась ещё чаще, чем  в наше время битая посуда на застольях, но тот слуга был любимым у соседа, поэтому Сиги был схвачен и отфигачен, а затем телепортирован из Скандинавии подсрачником.

Сиги двинул к франкам и при помощи своего блатного папани, стал там конунгом, дав люлей кому надо, после чего много активничал, закрепившись на новом месте и стараясь держаться подальше от чужих слуг, что позволило ему жить долго и счастливо.

И вот на свадьбе его правнучки Сигни, которая выходила замуж за гаутландского конунга Сиггейра, появился похотливый родоначальник этого семейства — Один, который решил выпендриться и засадил в огромный дуб роскошный меч, который был настолько крут, что даже имел своё собственное имя — Грам. Далее Один сделал сложное лицо, с претензией на интеллектуальность, и сказал, что кто сможет вытащить Грам из дуба, тому он и достанется, потом напосошок маханул несколько стопок забористой браги, пощипал местных мамзелей и удалился рулить другими мирами.

Подбуханные гости пытались вытащить меч, но лишь зря рвали свои благородные куканы. И лишь у старшего брата Сигни, которого звали Сигмунд, получилось это сделать. Больше всего на него подгнил жених, который воспринял весь этот цирк за галимую подставу и выпендрёж, затаив большую обиду в своей мелкой душоночке.

Отгуляв свадебку, женишок пригласил батяню невесты и всех её братьев через две недели к себе, на ответный бухач, обещая нереальный коляд и гуляния. Забрав невесту, сел на корабль и уплыл в свой Гаутланд.

Отец и десять его сыновей дали своим печёнкам двухнедельный отдых от сливы и засобирались в путь, сев на самые понтовитые корабли. Увидев на горизонте батин корабль, Сигни ныряет в воду и плывет навстречу. Когда братаны вытягивают её из воды, она им рассказывает, что её муженёк оказался мало того, что скорострелом, так ещё и завистливым мудаком, ведь он хочет порешить их всех, и забрать тот блатной режик, который Сигмунд умудрился вытащить из дуба.

Но батяня начал корчить из себя правильного, сказав дочке, что не гоже ей бросать своего мужа, каким бы горным козлом он ни был, поэтому он приказал дочери нырять и плыть обратно к своему муженьку. Так же престарелый маразматик заявил, что чётким пацанчикам, таким как он и его сыновья, не пристало шифроваться от каких-то ушлёпков, поэтому он готов сразиться с кем угодно. Бесстрашие старпера, которого смерть посрать отпустила, передалась его сыновьям, и они с гордым видом вышли на берег, а ветер красиво развивал их бороды. Но не долго...

Вскоре появилась огромная братва Сиггейра и упаковала всех мордой в морской песок, а особо буйным, таким как безбашенный старик-отец, просто проломили башку. Отобрав вожделенный меч Грам, Сиггейр приказал оставшихся в живых братьев отвести в лес и привязать к дереву, чтобы их сожрали дикие звери.

Вот так старость не всегда обозначает мудрость, а удалось ли братьям выбраться из галимого замеса — расскажу позже.