Наверное, в нашем мире нет людей, которые знакомы с кино и при этом никогда не слышали про Квентина Тарантино. Американец-фильмофил ворвался в индустрию с «Криминальным чтивом», и с тех пор выход каждой его картины — это событие.
Большинство считает лучшей работой режиссера собственно Pulp Fiction. Некоторые критики называли таковой «Бесславных ублюдков». В ряде статей мне встречалось мнение, будто самым лучшим фильмом Тарантино является «Джеки Браун». Лично для меня свой собственный дебют — культовых «Бешеных псов» — маэстро так и не превзошел. При этом на фоне той же «Омерзительной восьмерки» у него маячит очень странное «Доказательство смерти». Впрочем, режиссер в тот момент мог быть простужен…
И вот на экраны выходит «Однажды в… Голливуде». Много было разговоров о том, успеет ли Тарантино смонтировать шедевр к Каннскому кинофестивалю. Многое говорило в пользу того, что не успеет. Но мастер на то и мастер — он успел. И получилось это.
Критики сразу и в один голос присвоили картине статус «лучшей работы Тарантино». Одна хвалебная рецензия сменяла другую, а к постоянным плюсам относили нетипичность фильма для режиссера и невероятную передачу атмосферы того «золотого Голливуда» 60-х.
Прежде чем перейти к разбору положительных и отрицательных сторон фильма, замечу, что, даже не являясь фанатом Тарантино, но ознакомившись с его работами, любой незамутненный разум задастся вопросом: как лучшим фильмом Тарантино может быть кино, в котором от Тарантино, по большому счету, остались только женские щиколотки и сцена жестокой бойни в конце?
Но давайте не будем спешить.
Что хвалили критики и рецензенты в первую очередь? Атмосферу, музыку, плавное повествование (нетипичное для Тарантино), героев, игру Питта, нарастающее к финалу напряжение вокруг героини Марго Робби.
Что из этого имеет перед собой обычный зритель, далекий от биографии Чарльза Мэнсона или Романа Поланского? Атмосферу, музыку, плавное повествование (нетипичное для Тарантино), двух интересных центральных героев, игру Ди Каприо и Питта. Напряжение вокруг героини Марго Робби лично я не ощутил, потому что подробностей того дела не знаю. При этом сцена на ранчо сделана отлично, и судьба героя Питта будто висит на волоске, когда он играет с терпением сектантов, а Шэрон Тейт на экране так много, что невольно ждешь с ней интересную развязку. Впрочем, про нее я скажу отдельно, но позже.
Вообще лучшее, что есть в «Однажды в… Голливуде» это герои Ди Каприо и Питта. А однозначный топ всего фильма — сцена в трейлере, где Рик Далтон орет на себя в зеркало. Пожалуй, я отношусь к той части зрителей, которые искренне недоумевают, как можно хвалить крепкую, но совершенно обычную игру Питта на фоне потрясающего перфоманса Лео. Вы только вдумайтесь в то, чем занимается Ди Каприо в кадре: он играет актера, который в течение фильма играет то плохо, то замечательно. Если это не вершина мастерства, то что, черт возьми?!
Когда б не «Джокер» Тодда Филлипса, не думаю, что в борьбе за актерские статуэтки была бы… борьба.
Съемки, саундтрек, диалоги — прекрасны. За происходящим интересно следить, несмотря на то, что по сути ничего особенного не происходит. Тарантино, безусловно талантливый режиссер, умудряется заинтересовать зрителя, даже не используя фирменные монологи, твисты с флешбэками и мозги на стенах. Поэтому будет справедливым назвать первую половину «Однажды в… Голливуде» отличным фильмом, в котором есть лишь одна очень плохая сцена.
Современный зритель, мало знакомый со старыми героями боевиков, вряд ли увидит что-то странное в появлении Брюса Ли, но те, кто хоть отчасти знаком с его творчеством или биографией, останутся в недоумении. Я до сих пор в этом недоумении нахожусь.
На всякий случай поясню. Брюс Ли — это легендарный мастер восточных единоборств и актер, очень популярный в 60-70-х годах прошлого века. Это человек, который популяризировал восточные единоборства в западном обществе. Его экранный образ является прямым или частичным прототипом многих героев книг, фильмов и игр, посвященных тематике файтинга. По своему влиянию на культуру схваток, поединков и единоборств на экране Брюс Ли, возможно, не знает себе равных. При этом, если вы почитаете книги о нем, воспоминания родных и близких или посмотрите документальные фильмы, которых имеется несколько десятков, то непременно узнаете, что Брюс Ли был максимально корректным, спокойным, вежливым и воспитанным в общении человеком. Он никогда не страдал звездной болезнью и нарциссизмом, не похвалялся своими экранными поединками или победами в драках, хотя при весе 59 кило мог треснуть 100-килограммового дяденьку так, что тот вылетел бы с ринга.
Вы уже догадались, к чему я, верно? Брюс Ли появляется у Тарантино как звезда, зазнавшаяся и самовлюбленная, красуется перед публикой и получает «люлей» от героя Питта — каскадера Клиффа Бута. Зачем, Квентин? Для чего ты заплевал память о великом человеке, который никогда себя так не вел?
Конечно, Тарантино мне не ответит, даже если я напишу ему официальное письмо. Он и дочери Брюса Ли до сих пор не ответил.
Но будем считать это лирическим отступлением.
Потому что дальше происходит то самое. Точка невозврата. Брод через Рубикон. Понтонная переправа через Днепр. На экране появляется надпись «Шесть месяцев спустя», и начинается плохое кино. Во всех смыслах.
Еще одно небольшое отступление. В мире кино закадровый голос считается элементом слабости. Кино это про то, что мы видим на экране, а не про то, что нам рассказывает диктор. Если создатели вынуждены что-то объяснять зрителю закадровым голосом — значит, они не справились с заданием. Правильный фильм — тот, в котором зритель все видит и понимает сам. Разумеется, это не закон и не какое-то непреложное правило подобно выбору Кубка огня. Есть в индустрии отличные примеры использования закадровых текстов — фильмы Мартина Скорсезе и Гая Ричи, — но в них этот прием используется для мыслей, острот и шуток героев и подкрепляется оригинальностью монтажных решений.
Теперь к чему я об этом вспомнил. Во второй части «Однажды в… Голливуде» появляется то, что Тарантино в таком виде никогда не использовал в своих фильмах — закадровый рассказчик. Более того, в первой (отличной) половине картины его нет. Еще более того, этот рассказчик излагает либо то, что зритель и так увидит на экране, либо то, что можно было показать зрителю без пояснений, просто изменив монтаж или съемочный ракурс. В некоторых сценах бредовость закадрового голоса достигает апогея: рассказчик сообщает, что такие-то герои прибыли в такое-то время в такое место; все это произносится, пока зритель смотрит на этих героев, читает название заведения, куда они заходят, а еще наблюдает в углу экрана время происходящего. Простите, но такой ход даже безвкусицей не назовешь…
Далее зрителя ждет типичная «тарантиновская» мясорубка в доме Рика Далтона, которая совершенно ничего не меняет в сюжете. Повторюсь: кровавая сцена убийств в стиле Тарантино, единственная за весь фильм, абсолютно ничего не решает. Если ее убрать, сюжет и судьба героев никак не пострадают. Для того, чтобы персонаж Ди Каприо в конце прошел в нужные ворота, указанная сцена может быть с легкостью заменена на какой-нибудь случайный взрыв, пожар, несчастный случай, автомобильную аварию, слишком громкую музыку… словом, на все. То есть массовое смертоубийство, которое должно стать эмоциональной и динамической кульминацией, теряет весь смысл своего существования.
Кроме того, ранее девочка-хиппи, занимавшая значительное экранное время, а потом попросту куда-то испарившаяся, одарила Клиффа особенной сигаретой. Эту сигарету герой Питта «употребляет» как раз перед нападением и финальной дракой. Уверен, многие из вас слышали выражение «чеховское ружье». Так вот, у Тарантино это ружье-сигарета «не выстрелило». Никак. Клифф даже координацию не потерял и так же ловко продолжал щелкать пальцами, отдавая команды собаке, как весь фильм до этого.
Вообще сцена «Убей их всех, Клифф», помимо того, что ничего не решает сюжетно, на фоне размеренного повествования остальной картины выглядит откровенно инородным элементом. Складывается ощущение, что ее добавили только затем, чтобы зритель не забыл: это фильм Квентина Тарантино.
Пропавшую девочку-хиппи я уже упоминал. Вместе с ней пропала, видимо, оставшись в монтажном цеху, мотивация сектантов. Да и зловещая фигура Мэнсона мелькнула на экране лишь раз и никакого ужасающего впечатления не оставила. Почему он отправил четверку подручных в дом Поланского? Почему именно эту четверку? Почему у них так мало оружия, если они собираются убить всех-всех-всех? И еще тонна подобных вопросов, но…
Пришло время последней звезды нашего вечера. Шэрон Тейт, супруга Романа Поланского, сыгранная Марго Робби. Ничего не имею против Марго Робби, Романа Поланского и его покойной супруги, однако этого определенно мало, чтобы терпеть ее на экране так долго, ничего в итоге не увидев. Даже если Тарантино хотел создать у зрителей ложное ощущение надвигающейся беды, количество сцен с этим персонажем можно было смело сокращать вдвое, а то и втрое. Она проезжает мимо Далтона и Бута, она идет на вечеринку, нам рассказывают, с кем она спала раньше и с кем спит теперь, она выбирает подарок, она идет в кинотеатр, она смотрит фильм, выставив ноги в камеру, она становится беременной, она приглашает героя Ди Каприо в гости… И все. Больше она ничего не делает. Никакого развития персонажа, никаких важных сюжетных событий, никакого финала для этой героини в общей канве кинопроизведения. Вырежьте ее, и для большинства зрителей ничего не изменится. Зачем нужен персонаж, который занимает на экране времени немногим меньше главных героев, если он ни к чему не приходит и никак не влияет на главных героев?
Может сложиться впечатление, что я придираюсь, но это не так. В каком-то смысле мне очень обидно, что картина, так здорово начавшаяся и замечательно ведущая зрителя к финалу, совершила такое бессовестное падение к концу. Может быть, виной тому торопливость, с которой Тарантино производил монтаж, а может быть, прав Иван Диденко, и в дело вмешались продюсеры. Или истина лежит где-то посередине. Это не так важно, потому что главное останется неизменным: Квентин Тарантино упустил лучшую возможность создать что-то оригинальное, непохожее на собственный стиль, но отлично выполненное. И пусть кинокритики величают этот фильм «лучшей работой», мы с вами знаем правду.