Итак, испанцы снова свернули лагерь и отправились куда-то в сторону сельвы. В этот раз им повезло и уже в январе 1537 года они добрались до густонаселенной горной долины. Здесь проживали чибча-муиски, они известны меньше, чем ацтеки, инки и майя, но это тоже была развитая индейское культура. На их стороне была родная местность, тысячи воинов и довольно высокоразвитая культура. У Кесады – сто шестьдесят шесть оборванных бойцов с почти закончившимися припасами и полсотни еще более изможденных лошадей.
Но конкистадорам неслыханно повезло. Сам Кесада, который еще и книги впоследствии писал, рассказывает об этом так: «Когда христиане появились в той стране они были приняты всем народом с великим страхом. Среди туземцев распространился слух, что испанцы явились к ним как сыновья Солнца и Луны, чтобы покарать индейцев за грехи». Как это случалось и ранее, свою роль сыграли лошади – звери для индейцев незнакомые, а потому мистические. Что интересно, годом ранее солдат Мендосы конница не спасла – племена, жившие в Аргентине, просто переломали ноги лошадям с помощью «болеадорас» (веревка с каменными шарами на концах). А вот с чибча-муисками прокатило. Поэтому вы читаете эту историю, а не другую, про бесследно сгинувший в лесах Колумбии отряд конкистадоров из шести сотен человек.
Скульптуры муисков в Этнографическом музее Лейпцига
Нет, конечно, отдельные факты сопротивления имели место быть. И кто-то из конкистадоров сложил свою голову в этой долине. Но в целом, союз племен был разгромлен, храмы разграблены, а добычей отряда Кесады стали, в частности, тонна золота и две тысячи грубо обработанных изумрудов.
Но аппетит приходит во время еды. Пленные индейцы рассказывали, что в глубине их земель, на берегах священного озера Гуатавита (неподалеку от современной Боготы, а это еще почти 400 км на юг от последнего лагеря испанцев) живет некий правитель, который настолько богат, что утром его одежду богато украшают золотом и даже кожу пудрят золотым порошком, а вечером все выбрасывается в озеро (пудра смывается). Чтобы назавтра все повторить. Испанцы перевели его титул как Эль Дорадо (Золотой). Знакомое название?
Пока Кесада планировал рейд к озеру, ему повезло еще раз. Тамошний правитель, прослышав про «сыновей Солнца и Луны», явился лично, чтобы засвидетельствовать им свое почтение. Кесада радостно приветствовал визитера и поинтересовался, что там насчет омовений в золоте каждый вечер. Правитель подтвердил, что есть такая традиция, но не каждый день, а раз в жизни.
Священное озеро Гуатавита
Во время коронации жрецы обмазывают нового правителя смолой, потом обдувают золотой пудрой, а после он на глазах подданных ныряет в озеро. И если воды пудру смывают, значит – боги на стороне правителя. Жаль никто не подсказал такую живописную идею составителям протокола коронации Карла III, это бы ее определенно оживило.
Понятно, что конкистадоров терзала мысль о том, как добыть скопившееся на дне озера золото. Прозвучала даже идея осушения водоема. Учитывая, что речь шла о священном для местных водоеме диаметром в полтора километра силами полутора сотен солдат, даже оптимист Кесада отбросил идею как волюнтаристскую. Кстати, в прошлом веке этот проект осуществили, но золота не добыли, его скрывал толстый слой ила, удаление которого вышло бы дороже ожидаемой добычи.
А тогда к 1538 году Кесада закончил покорение чибча-муисков, объявил эти земли владениеми испанской короны под названием Новая Гранада, со столицей в Боготе. Боготу, к слову, тоже основал он и ее полной название было - Санта-Фе-де-Богота, но, как и с Буэнос-Айресом со временем оно сократилось до последней составляющей.
Тут напомню про тогдашние нормы международного права (европейского понятно) – чтобы территория была признана принадлежащей какой-то европейской державе, она должна была соответствовать следующим условиям: эта земля ранее не была признана частью другой державы, она худо-бедно, но нанесена на карты и ее население признало себя подданными данного государства. Кстати, знаменитые экспедиции в Сибирь и на Дальний Восток в первой половине XVIII века преследовали ту же цель – нанести на карты береговую линию и сухопутные территории и привести к присяге сибирские народы, чтобы закрепить эти земли в составе России как раз с позиций международных норм.
Ну а у Кесады приключения не кончились. Объявить эти земли Новой Гранадой он успел, и город основал, но оформить все в виде доставленного донесения еще не удалось. А тут, с другой стороны Кордильер перевалил отряд конкистадоров под командованием немецкого наемника Николауса Федермана, у которого под началом было больше двухсот человек. Действуя в интересах аугсбургских банкиров Вельзеров, Федерман был на основании соглашения с испанской короной направлен на освоение Венесуэлы. И, увидев богатую населением и ресурсами долину, Федерман тут же объявил, что эти земли лежат в границах дарованных ему владений. В условиях, когда не то, что реестра, а даже и карт этих земель практически не было (у Кесады был лишь примерный план маршрута его похода), все решало «право сильного».
Строительство кораблей индейцами под руководством испанцев. Рисунок из манускрипта Диего Дурана
Федерман был сильнее. Кесада был опытным переговорщиком. Напоминаю, незадолго до этого он уболтал доведенных до ручки солдат еще несколько месяцев побродить по негостеприимной сельве, где уже осталась добрая половина их товарищей. С помощью сотни изумрудов, порции золотого песка и кучи хитрых слов, он практически убедил Федермана отложить решение спора о принадлежности этой земли до возвращения к цивилизации.
Но тут к Боготе подошел третий отряд конкистадоров под командованием Себастьяна Белькасара, которого сюда отправил известный всем Писарро, победитель инков. До него тоже дошли слухи о правителе, который каждый день топит в священном озере кучу золота, и конкистадор не смог устоять. Атмосфера накалилась еще больше.
Белькасар подбивал Федермана объединиться и выгнать Кесаду. Впрочем, это была, скорее, многоходовочка. Сначала избавиться от того, кто пришел первым и мог упирать не это. А потом расправиться с немцем, который для испанской власти был чужаком-наемником. Но Кесада оказался убедительнее и добился-таки того, чтобы вопрос вынесли на третейский суд. И это при том, что у него был самый слабый отряд. Мораль – не вступайте в дискуссии о земельных правах с юристами.
В 1539 году они прибыли в Испанию и там конфликт был разрешен. Первым из списка претендентов выпал Белькасар, который получил в управление другую провинцию, а его главной целью была даже не Новая Гранада (где, как он уже знал не было никакого «золотого озера»), а самостоятельность от Писарро. Федермана на берегу встретили старые кредиторы и он оказался в долговой тюрьме, где вскоре и умер, вероятно, проклиная тот день, когда позволил Кесаде уболтать себя. Но и Кесада не получил приз, по крайней мере тогда. Нашлись желающие оттеснить его среди тех, кто не спешил ехать с первыми отрядами конкистадоров, предпочитая делить уже покоренные территории. Кесаду обвинили в преступлениях против короны и заключили в тюрьму. Там, включив свои навыки юриста и семейные связи он вступил в борьбу. Вскоре вышел на свободу, но на то, чтобы отстоять свои права на управление Новой Гранадой от чиновников Совета по делам Индий у него ушло восемь лет. В качестве бонуса к посту губернатора он получил и неофициальный титул «рыцаря Эльдорадо».
Портрет Кесады работы неизвестного художника. Национальный музей Боготы, Колумбия
В своей провинции он не только исполнял обязанности главы исполнительной власти и верховного судьи, но и занялся написанием книг, исторических трудов. А потом в старости уже – вновь решил взяться за старое – поиски Эльдорадо и, получив от короля разрешение, в 1569 году отправился в новый поход. Занял денег, набрал отряд в пятьсот конкистадоров и полторы тысячи индейцев и двинулся в земли муисков, расположенные на территории современной Венесуэлы. Подталкивали его записки другого конкистадора, Диего де Ордаса, сделанные еще в 1532 году о существовании там богатой индейской страны Мета. Но его отряд вместо золота ждали уже привычные жара, болезни, недоедания и другие лишения, косившие людей десятками.
Когда из полутысячи испанцев в живых осталось чуть более полусотни, они взбунтовались. Кесада успокоил бунт тем, что отправил двадцать наиболее ярых противников похода домой, а с остальными двинулся дальше. Может, с возрастом здравомыслие ему и изменило, но красноречие осталось прежним. И только дойдя до реки Ориноко понял, что в этот раз – ошибся и ничего не найдет.
Пришлось возвращаться к кредиторам. Лишившись поста губернатора и практически всего состояния (за долги), не имевший семьи Кесада поселился в небольшом городке Суэска, севернее Боготы, где он правил почти два десятилетия. Там он практически нищенствовал, пока его не свела в могилу проказа. В эти годы, к слову, куда-то пропали рукописи его исторических трудов, так что мы знаем лишь, что он их писал, но прочесть уже не сможем. А сама его судьба стала ярким свидетельством того, как важно вовремя останавливаться, даже самым везучим, упорным и красноречивым.
