1612 год- печальная  дата в истории Вологды. Самое крупное несчастье в жизни  города, и горько оттого, что вызвали его сами вологжане.

Иван Грозный, прежде чем отказаться от мысли сделать Вологду столицей Опричнины, успел основательно укрепить город. Хотя кремль и не был достроен, взять его приступом было бы затруднительно. Стена вдоль берега реки Золотухи была каменной . Противоположная стена – частично каменная. И несмотря на то, что остальные стены были деревянные, Вологда бы устояла. Крепость серьёзная. Могла бы выдержать длительную осаду, могла бы отбить любой штурм... Но – не было ни штурма, ни осады.

Вологодский кремль в 17 веке

(с картины худ. С.В. Кулакова)

Смутное время вологжане встретили с тревогой. Правление Бориса Годунова, начавшееся благоприятно, принесло стране сплошные бедствия. На кого возложить ответственность за неурожаи, голод, массовую гибель людей? Естественно, на правителя. А тут ещё появились слухи о том, что жив царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного и его законный наследник. Значит, Годунов, заняв трон, совершил государственное преступление!

Тем временем мнимый Дмитрий продвигался к Москве с войском из польских наёмников и запорожских казаков. В самый разгар войны Борис Годунов умер – то ли от болезни, то ли от яда. Его сын Фёдор, едва вступив на царствование, был убит вместе с матерью. На русский престол сел Лжедмитрий. Через год москвичи убили и его. Царём стал Василий Шуйский, но законность его правления была под большим вопросом.

В надежде найти хоть какую-то опору вологжане в 1608 году присягнули на верность Лжедмитрию II, обосновавшемуся в подмосковном Тушино. В Вологде появились его приверженцы: польские шляхтичи, запорожские казаки, наёмники – в общем, настоящие головорезы. Много ли им нужно было времени, чтобы восстановить против себя местных жителей? Возмущённые бесчинствами приспешников «тушинского вора», вологжане часть из них убили, часть выгнали из города.

Лжедмитрий II (набросок портрета)

Вологда перешла на сторону Москвы. Но в столице снова неспокойно: Василий Шуйский свергнут, у власти – Семибоярщина. Да и среди сторонников Лжедмитрия II разлад. Он бежит в Калугу и там гибнет. Поляки чувствуют, что у них полностью развязаны руки, и, уже не заморачиваясь поисками очередного Лжедмитрия, начинают откровенную интервенцию. Они тендента на русский престол - Владислава, сына польского короля Сигизмунда III.

Стране нужен крепкий государь, который прочно будет держать бразды правления. Москва, а следом и Вологда, и другие города присягают Владиславу. Поляки сильны, они поддержат своего ставленника, помогут и деньгами, и военной силой. Так что если королевич Владислав примет православие, из него способен получиться неплохой правитель земли Русской.

Вот только поляки рассматривают Русь как лакомый пирог и торопятся урвать куски пожирнее. Их войска разделились на небольшие мобильные банды и рыщут по стране в поисках наживы.

А один из польских отрядов засел в московском Кремле.

По всей стране началось противодействие польско-литовским шайкам. Вологда раз за разом отправляет для ополчения собранные деньги, оружие, людей. В итоге к сентябрю 1612 года в городе остаётся самый минимум военной силы.

Но известия о ходе войны поступают самые успокоительные. Волноваться не о чем: Вологда – крепость добрая, выстоит. Воеводам следует больше беспокоиться не о том, как организовать оборону, а о том, как удержать стрельцов. Ведь то и дело норовят уйти: сами, мол, справитесь. А трудно будет – глядишь, и белоризцы вновь явятся ниоткуда и спасут город.

Поэтому когда перед городскимм властями предстал старец Галактион с сообщением, что «Господь Бог послал на нас праведный гнев свой», старца никто не понял. Он советовал для утоления гнева Божия поскорее поставить храм во имя Знамения Пресвятой Богородицы. Но к чему ещё одна церковь в городе, где их и так много? Да и воздвигнуть храм Галактион предлагал как раз возле его кельи – чтоб самому было ближе ходить молиться, не иначе.

Сомнения вполне оправданные. Чуть позже, зимой, точно так же другой старец обратился к жителям Устюга с аналогичным рацпредложением: поставить церковь ради избавления от приближающихся поляков. Устюжане его совету не последовали, сумели оборонить город своими силами. Но они дать отпор были готовы.

Они знали, что случилось с Вологдой.

В общем, затворника Галактиона вологжане не послушались. Он ушёл обратно к себе в келью, где приковался цепью к потолку, по своему обыкновению.

Вскоре «польские и литовские люди и черкасы и казаки и русские воры пришли на Вологду безвестно изгоном». Они вступили в город через открытые ворота.

Никто им не препятствовал: стрельцы пили, гуляли, веселились вместе с воеводами. Караул у ворот был мал и неопытен: как ляхи подошли к городу, никто не видел и не слышал.

Что было дальше? Бандиты грабили Вологду три дня. Многих жителей убили, церкви осквернили и разорили, город подожгли. Галактион скончался от побоев, но есть надежда, что хотя бы его дочь всё-таки спаслась.

Галактион Вологодский

Белоризцы на помощь так и не пришли. Горькая поговорка «пропили воеводы Вологду» подытожила этот эпизод в истории Смутного времени .

На том месте, где Галактион предлагал построить церковь, впоследствии воздвигли целый монастырь

Вологда после разгрома восстанавливалась быстро. И вопреки последующим бедствиям XVII века – новым пожарам, эпидемии чумы – к концу столетия практически вернула былую значимость. К началу правления Петра I Вологда по числу дворов уступала лишь столице Москве и крупнейшему торговому городу Ярославлю, который переживал свой золотой век.

Может быть, благодаря тому, что память о разорении 1612 года осталась жива, Вологда больше никогда не была завоёвана, никакие интервенты больше не захватывали её.

Случившееся тогда, четыре века назад, призвало вологжан бережнее  относиться к тому, что имеют  , и не так оголтело надеяться на русский авось.

Не так страшно совершать ошибки, как совершать их повторно.

Источник : https://v-r-a-n.livejournal.com/242857.html

Был на Руси такой чиновник Михаил Молчанов – ничем особо не примечательный. Служил при дворе Бориса Годунова, был как все, делал карьеру, в 1601 году выбился в стольники. Ничем особенно не отличался – ну цапался с коллегами, ну жаловался на сослуживца, дьяка Алексея Карпова, который при совместной проверке кабацких старост обозвал его «вором» - ну а у кого не бывает конфликтов на службе? Все люди, все человеки.

При других обстоятельствах стольник Молчанов так и дожил бы спокойно до старости, выслужив себе поместье какое, и помер бы, ничем никому не запомнившись.

Но начались смутные времена, и, как всегда, поперла из людишек вся дрянь, что в них пряталась.

Дело даже не в том, что Молчанов перешел на сторону Лжедмитрия – многие тогда перешли, многие поверили, что он и есть спасшийся царевич Дмитрий.

Дело в том – кто как служил.

Стольник Михалко Молчанов начал службу Самозванцу с того, что стал убийцей Годуновых.

Именно он в компании с Василием Голицыным, Петром Басмановым, Василием Рубцом-Мосальским и Андреем Шерефединовым в сопровождении трех стрельцов ворвался в тот памятный вечер в дом Годуновых.

Тогда они и расчистили своему патрону дорогу к трону.

Вдовствующая царица, дочь Малюты Скуратова и жена Бориса Годунова Мария и юный 16-летний царь Федор были удавлены веревками. В живых оставили только 23-летнюю красавицу Ксению Годунову, которую Самозванец сделал своей наложницей. А потом, когда поляки возмутились - что это, мол, ты, при живой-то Марине Мнишек - насильно постриг в монахини.

Н. Неврев. «Ксения Борисовна Годунова, приведенная к самозванцу». До 1883 года.

И хотя все пятеро убийц после этого вошли в ближний круг нового царя, столь страшное начало карьеры счастья никому не принесло.

Старый сморчок дьяк Шерефединов, который, несмотря на 70-летний возраст, тоже набился тогда убивать царскую семью, после воцарения Дмитрия затаил обиду, сочтя полученную царскую милость недостаточной. Ввязался в заговор Шуйского, сам вызвался убить самозванного царя.

После раскрытия заговора был схвачен, висел на дыбе над огнем, но упрямством старикашка еще и с другими мог поделиться. Так и не раскололся, выжил и дожил до воцарения Шуйского. Однако вместо милости старикашка получил лишь новое следствие – на сей раз за убийство Годуновых. До приговора престарелый душегуб, которому было уже под восемьдесят, правда, не дотянул – наконец-то помер ко всеобщей радости.

Князь Васька Голицын, отправленный Годуновым против Лжедмитрия, но перешедший на его сторону, стал профессиональным предателем. Участвовал в свержении и Лжедмитрия (был один из организаторов заговора в 1606-м году), и Василия Шуйского. Отправленный во главе русского войска против Тушинского Вора, бежал с поля боя, потом попал в польский плен, где и помер, не оставив потомства.

Петьку Басманова кончили восставшие москвичи одновременно с Лжедмитрием. Помер сын и внук знаменитых опричников, правда, достойно – с саблей в руках рубился в дверях, не пуская путчистов к «царю», но был заколот Татищевым.

К. Вениг. «Последние минуты жизни Лжедмитрия I». 1879 г. Рядом с самозванцем – Петр Басманов.

Позже обезображенные и обнаженные тела Басманова и Самозванца выложили на всеобщее обозрение на Красной площади на Лобном месте, где их за пару дней так забросали грязью и навозом, что это стало поводом для слухов - мол, бояре подложили чужое тело, а сам царь чудесно спасся.

Самый хитрый из них, князь Василий Рубец-Мосальский, внук князя Клубка-Мосальского, пережил всех. А ведь это в его доме заперли тогда Ксению Годунову, это он ездил в монастырь к последней жене Грозного Марфе Нагой и уговорил ее признать в Самозванце сына, это его отправили в Смоленск встречать Марину Мнишек и сопровождать ее в Москву.

К. Маковский. «Агенты Дмитрия Самозванца убивают сына Бориса Годунова». 1862 г.

Сам же Молчанов во время убийства Самозванца был схвачен, бит кнутом, но сумел-таки утечь из Москвы, да не пустым утечь. Современник и участник тех событий, голландский купец и дипломат Исаак Масса, писал в своей «Истории московских смут»: «Едва только его [Димитрия] убили или едва успел распространиться о том слух, как Михаил Молчанов, который был его тайным пособником во всех жестокостях и распутствах, бежал в Польшу, и [после его бегства] пропали скипетр и корона, и нe сомневались, что он взял их с собою».

Вместе с подельниками Молчанов украл не только царские регалии, но и царских лошадей, и, самое главное, царскую печать, из-за чего вскоре на Русь хлынули указы «счастливо спасшегося царя Дмитрия». Молчанов бежал в Польшу, где обосновался у тещи Самозванца (тесть, Ежи Мнишек, как вы помните, тогда вместе с дочерью находился в русском плену в Ярославле) и принялся активно распространять слухи, что «царь Димитрий» чудом спасся и жив.

М. П. Клодт. «Марина Мнишек и ее отец Ежи Мнишек под стражей в Ярославле» (1883 г.).

Поначалу Молчанов, активно пользуясь короной и печатью, выдавал себя за царя, но довольно быстро был разоблачен.

Избранный на российский престол после смерти Самозванца Василий Шуйский отправил в Польшу посольство. Там русским послам сразу же заявили: «Государь ваш Дмитрей, которого вы сказываете убитого, жив и теперь в Сендомире у воеводины жены».

На это глава посольства, князь Григорий Волконский, заявил, что у Мнишков сидит самозванец, скорее всего «Михалко Молчанов» и предложил «царю» показать спину, где наверняка сыщутся следы кнута.

Сохранился даже словесный портрет «царя», данный по просьбе Волконского польской стороной: «возрастом не мал, рожеем смугол, нос немного покляп (горбатый), брови черны, не малы, нависли, глаза невелики, волосы на голове черны курчевавы, ото лба вверх взглаживает, ус чорн, а бороду стрижет, на щеке бородавка с волосы; по полски говорить и грамоте полской горазд, и по латыне говорити умеет». Русские рассмеявшись, заявили, что это точно Молчанов, а «прежний вор расстрига был лицом не смугл и волосом рус».

Именно тогда заговорщикам стало понятно, что из Молчанова царя не сделать и надо искать кого-нибудь менее известного и более похожего на прежнего царя. Новым претендентом на российский престол стал найденный ими в Витебске мелкий авантюрист, оставшийся в истории как Лжедмитрий II, также известный как «Тушинский вор».

Лжедмитрий II. Гравюра неизвестного художника XIX века.

А все, что успел в качестве царя Михаил Молчанов – это принять явившегося в Польшу Ивана Болотникова, человека весьма бурной даже по тем временам биографии. Бывший холоп князя Телятевского, еще мальчишкой бежавший в степь к казакам, однажды попал в плен к крымским татарам и был продан в рабство туркам. Несколько лет ворочал веслом на турецкой галере. После поражения турок в морском бою был освобожден немцами и осел в Венеции, где жил в знаменитом подворье Фондако деи Тедески. Там-то, случайно услышав о наступивших «веселых временах» на полузабытой родине, отправился через Германию и Польшу домой…

В Польше его принял Молчанов, выдававший себя за царя. Долго беседовал с бывалым человеком, и по итогу присвоил страннику должность «большого воеводы», вручил 30 дукатов, саблю, бурку и письмо к своему подельнику князю Григорию Шаховскому, сидевшему в Путивле.

Так началось восстание Болотникова.

Неизвестный художник. Болотников является с повинной перед царем Василием Шуйским.

Но и Молчанов в Самборе долго не просидел. Польский король, которого вконец достали эти окопавшиеся в его державе польско-литовско-русские авантюристы, дал указание зачистить это змеиное гнездо и решить проблему раз и навсегда. Коронный канцлер Лев Сапега отправил в Самбор коронного секретаря Яна Гридича с солдатами, и Молчанов с товарищами едва успели бежать, бросив в замке у Мнишков украденную «астраханскую шапку».

Тогда-то у польских королей и появилась знаменитая "московитская корона".

А Михайло Молчанов от судьбы бегал еще долго – скользкий был, гад.

Кончили его только в 1611 году во время восстания москвичей против поляков, вместе с таким же вертким и удачливым подельником - князем Рубцом.

С тем и перевелись на Руси убийцы годуновские.

______________

Это отрывок из моей книги "Жизнь примечательных людей - 2"

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Фейсбук - https://www.facebook.com/BolsaaIgra/

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741

В очередной раз убеждаюсь, что документальные источники прошлого содержат сюжеты, достойные пера драматурга. 

В 1622-1623 гг. в московских приказах производилось "судное дело" Леонтия Степановича Плещеева с Федором Константиновичем Дементьевым о беглых крепостных людях. Дело возникло из-за "девки" Дементьева Каптелинки (Капитолины) Глебовой, в которую, по его словам, "вклепался" (влюбился) Плещеев и для обладания ею составил на нее "воровскую запись". Запись писал московский "площадной подьячий" Мишка Андреев, "стакався (в соучастии) с вором старцом Свинобоем".

В документообороте патриарха Филарета  находятся очень любопытные сведения о деятельности священника Свинобоя в Смутное время.

"Августа в 31 день, с патриарша двора в памяти, за приписью дьяка Микифора Шипулина, написано: в прошлом-де во 125 г. (1617 г.) по указу великого государя, святейшего патриарха Филарета Никитича московского и всеа Русии, про тово старца Селиверста, что был в мире Степан, прозвище Свинобой — сыскивано, что он до Московского разоренья... скуфья с него снета была (лишен сана), а после московского разоренья объявился он опять в скуфье. И в сыску про того попа московские соборные протопопы, и ключари, и попы, и дьяконы, и иные сторонние люди сказали, что тот-де поп ходил обрит, и с панами (польскими интервентами) ездил в загоны на грабеж, в саадаке (Набор вооружения конного лучника. Состоял из лука и стрел в колчане, а также чехла для колчана), и вместе с литовскими людьми на грабеже в загоне с русскими людьми бился, и ево, попа Степана, на бою ранили. А после того объявился он опять в скуфье собою. И в прошлом в 128 г. ноября в 10 день (10 ноября 1620), великий государь, святейший Филарет, патриарх московский и всеа Русии с того попа Степана за то его воровство, что он после патриарха Ермогенова запрещенья ходил без скуфьи и побрит и воровал, с Литвою ездил на грабеж и русских людей грабил и побивал, велел с него скуфью снять и вперед ему попом быть не велел."

На допросе в Холопьем приказе поп Свинобой показал, между прочим, что, до последнего своего приезда в Москву (где он жил "за Яузою, у убогих домов"), он был "вологодским благовещенским старцем", а "пришел он-де к Москве тому другой год, и на Москве-де он постригся" (в монахи). О своей боевой деятельности в смутное время Свинобой скромно умолчал...

Л. Плещеев доказывал, что Каптелинка, не крепостная девка Дементьева, а дочь вологодского пушкаря Глеба Яковлева. В то-же время Плещеев старался защитить и Свинобоя (как рукоприкладчика на "записи" о Каптелинке), утверждая, что "поп Степан, что ныне в чернцах Селиверст, на Вологде был в попех (был попом) со 122 г. по 128 г. (с 1613 по 1620). А в те годы, будучи в попех, был отец духовной многим людем и у многих-де крепостей рука того попа есть (заверил много докупентов), а лжива по ся места не бывала. И та-де ево беглая раба (Каптелинка), с отцом з Глебком и с матерью и з братом была у него на духу (Свинобой был их духовником) в тех-же годех, да тот-же поп..,. крестил многих младенцев и свадьбы многие венчал".

Сохранилась челобитная отца Капитолины, вологодского пушкаря Глеба Яковлева, поданная  «помещику» Леонтью Степановичу Плещееву, дает нам некоторые бытовые черты.

Вот она:

«Государю Левонтью Степановичю бьет челом вологодской пушкарь Глебка Яковлев: прислал ты, государь, человека своего Федосея, и Федосей, государь, приехав, стал жить в Богдановской избе и дочеришка мою (Капитолину,  дочь пушкаря) всегды жена ево бранит. Смилуйся, Левонтей Степанович! вели, государь, дочеришку моему жить в иной избе, где ты, государь, укажешь, а Федосею, государь, и дочеришку моему в одной избе жить невозможна.

Да пожаловал ты, государь, велел крестьяном купить дочеришку моему ферези (Ферязь (от араб. färäğä) — старинная русская и польская одежда (мужская и женская) с длинными рукавами, без воротника и перехвата. Применялась как парадная верхняя одежда боярами и дворянами. Надевалась поверх кафтана), да сапоги, и крестьяня, государь, по се поры ничево не купили..., позорно (дочери), государь, на дворы бресть, не токма что в люди. Государь Левонтей Степанович, смилуйся!».

Напомню, что что помещик Л. С. Плещеев состоял в интимных отношениях с Каптелинкою Глебовою. «Вклепавшись» (по выражению документов) в нее, Плещеев вынужден был на время припрятать Глебову в своей деревне. Здесь-то и произошли у ней столкновения со старостою и крестьянами, на что жалуется помещику отец его любовницы, больше всего возмущенный тем, что крестьяне отказываются от исполнения наложенной на них помещиком «повинности» — купить «ферези» и «сапоги» барской возлюбленной... Крестьянская «повинность» — очень оригинальная, встречавшаяся (конечно, не всегда именно в этой форме) чуть-ли не до последних дней крепостного права...

Как видим "нечего надеть" имеет глубокие корни. Без сомнения, "дочеришка" папе весь мозг съела, пока он эту челобитную не написал. И вполне результативно.

На обороте челобитной приговор помещика: «старосте Дмитрею Павлову: велеть жить Глебковой дочери Коптелинке в Никоновской избе, да велеть купить тотчас ферези, да сапоги по моему по прежнему указу».

Источники, к сожалению, не объясняют, откуда взялось у этого попа такое оригинальное и не свойственное духовному чину прозвище - Свинобой.

Моск. Архив Мин-ва Юстиции: Разрядного приказа Поместного стола столбец № 1, дл. 1-498.

К. Маковский

В этот день 17 марта 1611 года  поляки и литовцы усторили резню мирного населения в Москве.

Все это началось с простого спора на рынке... которая вылилась в рукоприкладство и в резню. В итоге только в одном Китай-городе погибло около 7 тысяч москвичей, а число раненых было значительно больше. Бойня привела к катастрофе и пожару, который унес много жизней в Москве...

" ... Москвитяне, слыша о ревностном восстании городов, переменились в обхождении с Ляхами: быв долго смиренны, начали оказывать неуступчивость, строптивость, дух враждебный и сварливый, как было пред гибелью расстриги. Кричали на улицах: «Мы по глупости выбрали Ляха в Цари, однако ж не с тем, чтобы идти в неволю к Ляхам; время разделаться с ними!» В грубых насмешках давали им прозвание хохлов, а купцы за все требовали с них вдвое. Уже начинались ссоры и драки.

Госевский (ставленник Великого княжества Литовского, комендант московского Кремля) требовал от своих благоразумия, терпения и неусыпности. Они бодрствовали день и ночь, не снимая с себя доспехов, ни седел с коней...

Когда Госевский прискакал из Кремля и увидел кровопролитие между Ляхами и Россиянами, хотел остановить, не мог, и дал волю первым, которые действовали наступательно, резали купцев и грабили лавки; вломились в дом к Боярину верному, Князю Андрею Голицыну, и бесчеловечно умертвили его.

Жители Китая искали спасения в Белом городе и за Москвою-рекою: конные Ляхи гнали, топтали, рубили их; но в Тверских воротах были удержаны стрельцами.

Еще сильнейшая битва закипела на Сретенке: там явился витязь знаменитый, отряженный ли вперед Ляпуновым или собственною ревностию приведенный одушевить Москву: Князь Дмитрий Пожарский. Он устроил дружины, снял пушки с башен и встретил Ляхов ядрами и пулями, отбил и втоптал в Китай.

Иван Бутурлин в Яузских воротах и Колтовский за Москвою-рекою также стали против них с воинами и народом. Бились еще в улицах Тверской, Никитской и Чертольской, на Арбате и Знаменке. Госевский подкреплял своих; но число Россиян несравненно более умножалось: при звуке набата старые и малые, вооруженные дрекольем и топорами, бежали в пыл сечи; из окон и с кровель разили неприятеля камнями и чурками, дровами: стреляли из-за них и двигали сие укрепление вперед, где Ляхи отступали.

Уже Москвитяне везде имели верх, когда приспел из Кремля с Немцами Капитан Маржерет. Сей честный наемник ободрил Ляхов неустрашимостию и, некогда лив кровь свою за Россиян, жадно облился их кровию. Битва снова сделалась упорною; многолюдство однако ж преодолевало, и Москвитяне теснили неприятеля к Кремлю, его последней ограде и надежде.

Тут, в час решительный, услышали голос: «огня! огня!» — и первый вспыхнул в Белом городе дом Михайла Салтыкова, зажженный собственною рукою хозяина: гнусный изменник уже не мог иметь жилища в столице отечества, им преданного иноплеменнику! Зажгли и в других местах: сильный ветер раздувал пламя в лицо Москвитянам, с густым дымом, несносным жаром, в улицах тесных. Многие кинулись тушить, спасать домы; битва ослабела, и ночь прекратила ее, к счастию изнуренного неприятеля, который удержался в Китае-городе, опираясь на Кремль. Там все затихло; но другие части Москвы представляли шумное смятение. Белый город пылал; набат гремел без умолку; жители с воплем гасили огонь, или бегали, искали, кликали жен и детей, забытых в часы жаркого боя. После такого дня, и предвидя такой же, никто не думал успокоиться..."

Лишь 24 марта 1611 года к стенам Москвы подступили русские ополченцы Ляпунова. В апреле-мае ими был освобождён Белый город, Земляной город и часть Китай-города. Было выбрано временное правительство «Совет всей земли», во главе которого стояли рязанский дворянин Ляпунов, Трубецкой и Заруцкий. Совет собирал налоги, разбирал распри между дворянами. Однако в результате распри на военном совете восставших казаков Ляпунов был убит, а оставшиеся войска под предводительством Дмитрия Трубецкого и Заруцкого держали осаду Кремля до прихода второго ополчения.

В том же году крымские татары, не встречая отпора, разоряют Рязанский край. Смоленск после долгой осады был захвачен поляками, а шведы, выйдя из роли «союзников», разоряли северные русские города и захватили Новгород. В декабре 1611 года Псков присягнул новому самозванцу Лжедмитрию III. Нового самозванца также признали множество северо-западных городов и несколько небольших восточных.

Второе ополчение 1612 года возглавил нижегородский земский староста Кузьма Минин, который пригласил для предводительства военными операциями князя Пожарского.

А в феврале Второе ополчение двинулось в поход к столице... но это уже другая история и со счастливым концом...

Источник : https://pantv.livejournal.com/1436464.html

Ключевский Василий Осипович » Великие российские историки о Смутном времени »