Интерактивная забава "Про Катю", ч.11, финал
Кате жаль своих мутировавших друзей, ей страшно представить, что ждет их дальше, если дед так и останется гигантским паруком в этом застенном мире. Поэтому она решает не вмешиваться, и дух деда, недовольно ворча, улетает на свет.
Катя помогает паруку пришить медвежью голову обратно, а кот дарит ему одну из своих жизней. Медведь и парук благодарят Катю, и говорят, что всегда с нетерпением будут ждать ее в гости снова. Катя благодарит их в ответ, уверяя друзей, что больше никогда здесь не появится, ведь это жесть какая-то, как ей теперь всё это развидеть, понадобится слишком много пива. С этими словами Катя торопится к воронке, и возвращается домой🥳
Большое спасибо всем, кто помогал Кате принимать решения, и участвовал в забаве!❤️
Интерактивная забава "Про Катю", часть 3
Катя понимает, ей надо срочно, как можно скорее, допить своё пиво. Ну и призвать кота.
Словно пушистое облачко мощи и расправы над злом, по Катиному зову стремительно появляется её спаситель, отважный Кот. Кот смотрит по сторонам своим острым кошачьем взглядом, сканируя происходящее. Задумавшись буквально на секунду, он прокладывает точный маршрут, и в один прыжок оказывается у своей миски под столом. После чего грациозно опускается на мягкое пузико и начинает кушать.
Отвергнутый Катей парук, испустив злобный потусторонний рык, хватает Катю и кота и затаскивает их в воронку.
Катя и кот оказываются под потолком в комнате деда, только в "завороночном" мире комната окутана паутиной парука. В мягкой паутине, словно в гамаке, кот сладко засыпает, а Катя видит рядом большой кокон.
Дублирую для тех кто с приложения:
Что делать Кате?
1. Брыкаться и пинать кокон
2. Сладко заснуть
Вы можете принять участие в опросе, или оставить цифру желаемого варианта в комментарии🙌
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Интерактивная художественная забава "Про Катю", часть 3
Глядя на пугающую воронку, Катя решает, что лучше всего будет пойти на кухню, и взять баночку холодного освежающего пивка. Но не успевает она сделать первый глоток, как на смежной с комнатой стене, будто превращая её в вязкий портал, появляется всё та же воронка. Катя потягивает пиво, глядя на завораживающую увеличивающуюся в размерах аномалию. Наконец, воронка замирает, и оттуда, перебирая длинными руками и острыми локтями, вылезает огромный парук. Он слегка разводит руки в стороны, будто хочет обнять Катю.
Дублирую ответы для тех, кто с приложения:
Что делать Кате?
Обнять огромного парука
Призвать кота
Вы можете принять участие в опросе, или оставить цифру желаемого варианта в комментарии🙌
Интерактивная художественная забава "Про Катю", часть 2
Больше всего Кате хотелось бы просто выпить пивка и расслабиться, но что-то внутри неё остро жаждет ответов. Она заходит в комнату, где не была уже несколько лет - комнату, где доживал последние дни её дед. Комната покрыта толстым слоем пыли и безысходности, а дед в траурной раме взирает на Катю строгим взглядом своих могучих густых бровей. Звуки возни становятся сильнее, и портрет деда, потрясываясь, заходится в диком танце. Мгновение, и Катя понимает - дело не в портрете, а в стенах, старые обои бурлят, будто под ними горячая лава. Наконец, бурлящее месиво сливается воедино на одной из стен, и в эпицентре его открывается причудливая воронка, вязкая и зыбкая, как дёготь, как смола, как любовь Кати к алкоголю. Что делать Кате?
Дублирую ответы для тех, кто с приложения:
1. Исследовать воронку
2. Ничего не делать, что уж теперь сделаешь, теперь можно и пивка
Проголосовать можно в комментариях, а я всё приплюсую
Пир пустоты
Пустота, много лет дремавшая сладким сном, пробудилась в спальне, когда вынесли старый шкаф. Его не хотели выкидывать и пытались найти ему новое назначение. Но гардероб этот достался хозяйке еще от прабабки и был настолько древним, что насквозь пропитался запахами сырости и нафталина.
Теперь в комнате появилось место. Слишком много свободного места. Безвкусные шторы в цветочек уже не казались лишними, и даже трюмо и кровать, контрастировавшие по оттенку, отлично вписались в интерьер. Комната стала напоминать каюту. Интересно, куда отплывал корабль? Наверное, покачивался где-то среди невидимых волн прошлого.
Изменения пришлись по вкусу жильцам. Каждый раз заходя в свою спальню, женщина радовалась, что они с мужем, много лет не решавшиеся на перестановку, наконец передвинули мебель. Как светло и просторно стало в их личном уголке любви, просто сказка! Упускала правда одну маленькую деталь. Пустоту.
Незаполненный участок хозяйке даже нравился, ведь теперь помещение выглядело гораздо просторней. Пустота была с ней солидарна. Пустота тоже видела свое логово тёплым, красивым, уютным — идеальным для проживания в мире, где каждый заботится только о себе. И наполненным пищей. Пищи там было весьма много…
Когда тёмной волной наступала на корабль ночная тьма, Пустота выбиралась охотиться. Пусть никто из живущих ее не видел, она сохраняла бдительность. Она в безопасности, но лишняя осторожность не повредит.
Пустота была тихой, неспешной и беззаботной, ибо в принципе не любила спешить. Крадучись, подбиралась к судну, пролезала внутрь и с наслаждением смаковала попадавшиеся припасы. С её призрачных губ текли соки. Волна их с плеском смывала, обращая лёгким, приятным и ласковым кружевом пены, щекотавшей довольную трапезой Пустоту.
Когда волна отступала, прорываемая алым рассветным заревом, Пустота возвращалась в свой тёплый, удобный и живописный уголок.
Просыпались хозяева и встречали новый день. Он был мало отличен от предыдущего. Пустота заметила, что в этом доме редко что-то менялось. Хозяин каждое утро с потерянным видом отправлялся куда-то, хозяйка его провожала и приступала к уборке. Начищала полы и стены, украшала салоны, но почему-то не трогала припасы. Будто их становилось меньше. Неужели их не пополняли? Нет, они точно их пополняли: каждый вечер, каждое утро — иначе бы Пустоте здесь не жилось так легко и радостно. Она просто не знала, как их пополняют, поэтому не понимала. Хоть и безумно хотела понять.
Жизнь текла своим чередом, ничего не менялось до странного, длинного и весьма судьбоносного дня. Когда Пустота не нашла припасов. Она долго блуждала по тесным складам, заглядывала в каждый мешок и шкафчик, но не видела ничего. Может, правда их не пополняли, а может, их смыла чёрная, напитавшаяся пылью и грязью волна, что с шипением и клокотом разбрызгивала пену внутри комнаты. Пустоту это не интересовало. Куда больше ее волновало, что сегодня она ушла ненасытившаяся, хоть и странно счастливая.
С чувством более мощным, чем вкус корабельных припасов. И необычайно терпким.
Пустоте ощущение понравилось. Она даже подумала, что, может быть, ей не требовалась еда; лучше быть наблюдателем, скромно прятавшимся в стороне, и не мучить себя охотой и маскировкой.
Впрочем, нет, есть хотелось. Очень… Не пропали бы все припасы, она бы их проглотила с привычной жадностью — но сегодня, кажется, не судьба.
Вот опять отступила волна, вновь прорезанная восходом. Пустота забилась в уголок, полусонно следя за плывущим вдаль кораблём. Все вокруг оставалось привычным, но корабль чего-то слегка накренился, а на окнах его задрожали стекла. Это шторм? Или буря? Нужно прятаться?
Не нужно. Пустоте ничего не нужно, ведь она — бестелесный, бесплотный призрак людской тоски. Пустота не рухнет под натиском волн и ветра, не подавится ледяной водой, прорывающей шаткое дно, не забьётся в предсмертной агонии. Пустота — это наблюдатель, незаметно и тихо смотрящий за происходящим и мечтающий о еде.
Несмотря на всю радость от чьей-то боли, Пустота была голодна.
Но припасы пропали и этой ночью. Вместе с ними куда-то исчез и один пассажир. Пустота изучила судно, посмотрела на место хозяина и, голодная, но снова вполне довольная, вернулась в свой угол, где, блаженно свернувшись, принялась наблюдать. Так внимательно, чтобы выяснить все детали и понять, наконец, где еда.
Но запасы никто не пополнил ни днем, ни ночью. А на борт корабля заливалась тёмная, ледяная вода. Она смывала с лица хозяйки все краски, оставляя лишь бледность и серые цвета, похожие на оттенки волн, еженощно омывающих комнату.
С каждым днём чернь и серость сгущались. Голубые глаза стали блеклыми и бесцветными, а улыбка сошла навсегда, уступив печали.
Мужчина не возвращался, как исчезла совсем и еда. Пустоте было все равно на хозяина, зато голод уже вызывал досаду. Хорошо хоть она могла каждый день видеть мрачное и погрязнувшее в унынии женское лицо. Как прекрасна её хозяйка! Почему она не показывала себя такой раньше, когда волны лишь ласково гладили борт корабля, а все полочки полонились припасами?
Но теперь и корабль рушился. Погружался в бурлящее море, пуская из брешей беспорядочные фонтаны. О припасах явно следовало забыть (очень грустно). Пустота очень грезила снова насытиться, но на тонущем судне вряд ли могла. Леденящие воды захлёстывали абсолютно всё.
Интересно, а новые люди на тонущем корабле — это странно? Просто он появился… Пустота обнаружила призрака, что небрежно и мягко скользил по бурлящей воде. Не хозяин, а кто-то родственный ей самой — невесомый, бесплотный и тихий, как случайная тень.
Пустоте стало любопытно, и она принялась наблюдать: плавно, медленно, как играючи, пассажир подобрался к хозяйке и вложил ей в ладонь серебристый предмет…
Поднес её бледную руку к зажатому горлу.
Всколыхнулись волны, обагрённые красным цветом, и корабль упал на дно, не издав даже грохота или лязга. Воцарилась тяжкая тишина.
Незнакомец успокоил шторм и исчез куда-то, словно его и вовсе не было. Растворился так же мимолётно, как последние краски с бледного и бесцветного лица хозяйки. Она неподвижно лежала в луже чего-то алого, но пустота ощущала уют. Немного жалела правда, что судно ушло на дно, что не пройдётся больше по живописным палубам, не заглянет в каюту… Но это все незначительно. Затонувшие корабли сменяются новыми. С новыми припасами.
Пустота наконец-то не голодала, потому что там, где она жила, вновь появилась пища. Даже раньше, чем она ожидала, несколько маленьких фигур на лодочках подплыли к хозяйке, и она вновь почуяла запах, которого так ждала. Дурманящий аромат еды, исходивший от каждого судёнышка.
Ночь ещё не накрыла комнату, но Пустота уже слишком устала ждать, потому не выдержала и тихо подкралась к одной из лодочек. Схватила провизию. Пустоту никто не заметил. Сегодня удача была на её стороне.
Оказавшись в углу, она яростно впилась зубами в пищу, наслаждаясь приятным привкусом чьих-то ярких и свежих чувств, по которому так соскучилась. Пустота наконец-то насытилась. На сегодня ее желания исполнены.
На лодке все было без изменений, только взгляд пассажира немного утратил яркость, но это совсем не важно. Ведь главное — Пустота. А к ней возвратилась сытость и радость от бестелесной жизни, что песней волн и шорохом пены звучала посреди невидимого смертным моря.
Зверь Кровавой Луны
Я всегда боялся Ее. Сколько себя помню, весь Её величественный, холодный вид внушал мне страх. Всякий раз одолевало оглушающее желание скрыться от Её неутомимого взора, забиться в самый неприметный угол, укрыться саваном безмолвия и слиться с тьмой. Лишь бы Она не нашла меня.
Но от взора Луны невозможно спрятаться. Даже под крышей родного дома, даже за задёрнутыми шторами нельзя сбежать от этого беспощадного всепроникающего света. Холодного, бархатного, обволакивающего. Касаясь меня, он просачивался сквозь кожу, укоренялся в самых глубоких моих закоулках, запускал хищные когти в нутро, выволакивая наружу то, что я старался более никогда не увидеть. Самые мои потаённые кошмары.
Селенофобия… Возможно это простое слово прозвучало для меня как приговор, если бы я не ощущал с ослепительной кристальной точностью - мой иррациональный страх совсем иного рода. Он не имеет ничего общего с простой человеческой психикой, с каким-то тяжким переживанием, закравшимся в закоулки моего сознания из какой-то детской травмы. Мой ужас перед холодным ночным ликом произрастал из чего-то иного. Нечто более глубинное. Пришедшее с той стороны.
Я долго искал ответ на вопрос. и за время этого поиска я потерял… многое. Слишком многое. Прежде всего своё спасительное неведение, уберегавшее меня от края пропасти. Но стремление узнать, выяснить, пройти по тому пути, что вымостили для меня чужие руки оказалось сильнее. И вот я, не знавший до этого куда иду, остановился перед бездной, глубочайшей из самых глубоких. И я содрогаюсь в ужасе перед ней. Меня пугает то знание, что я приобрёл по пути. Меня пугает тот кошмар, что ждёт меня во мраке. Но я не могу отвратить своего взора от бездны. Потому что назад я повернуть тоже не могу. Я замер перед обрывом и мне остаётся лишь сделать шаг вперёд.
Она снова смотрит на меня. Величественная царица небес. Луна. Сегодня Она нарядилась в иное платье. Вместо девственно чистой белизны, она облачилась в багряное роскошество крови. Красная Луна. Кровавая Луна. Я устремляю на неё взор, пытаясь напоследок впитать до капли багряный свет. Последний мой свет. И вот я уже слышу шёпот…
Впервые я познакомился со своим страхом в шесть лет. Возможно, он преследовал меня и раньше, но именно тогда я сумел персонифицировать его, облечь в ясную форму. Той летней ночью родители решили прогуляться со мной. Погода была слишком хороша для того, чтобы оставаться дома. Но едва мы переступили порог, как я с криками повалился на землю и забился в припадке. И всё то время, пока меня пытались успокоить, я смотрел на Неё. Полную Луну.
Страх стал постоянным спутником с того времени. Фазы Луны стали фактором, определявшим мой жизненный уклад. Если я собирался поехать куда-то, то первым делом выяснял, выпадает ли поездка на период полнолуния. Неважно, где я находился: под открытым небом или в помещении, в уединении или среди людей - безудержный страх накатывал на меня, едва Луна проявляла себя на небе. Остальное время меня мучили лишь смутные тревожные сны и ощущение, что кто-то крадётся за мной, тихо ступая по следам. Но когда наступала ночь полнолуния хотелось бежать со всех ног, не разбирая дороги, не думая ни о чём, кроме животного ужаса, терзавшего меня. И время от времени животный ужас овладевал мной настолько, что подавлял мою волю. Я не находил в себе сил тронуться с места, меня охватывал паралич, а затем незримая сила поднимала мои глаза к ночному небу. Каждый раз она ждала меня там. Холодная и всемогущая. Я же с каждым вдохом всё глубже погружался в пучины отчаяния и бессилия, понимая, что тот самый час, когда Она настигнет меня, неотвратим. И так могло длиться целую вечность, моё сознание не приносило мне облегчение, ныряя в пучины забвения.
С годами лучше не становилось. Напротив, становилось лишь хуже. Те сны, которые в юности казались мне смазанными образами, с годами наливались формой и красками, пока окончательно не оформились в самый холодящий из кошмаров. Теперь Она навещала меня и здесь. Кроваво-красная. Величественная. Притягательная. Прекрасная. Будто невеста, предначертанная мне.
Я искал в себе силы жить. Если бы не моя семья - наверное ничего бы не получилось. Мать и отец поддерживали меня, старались облегчить тяжкую ношу, помогали бороться с страхами. И бабушка была лучиком света в моём детстве, всегда подбадривала и говорила, что хворь, как она называла эту странную фобию, уйдёт со временем. Я верил ей. А потом её не стало. Удар оказался сильным.
В школе я долго скрывал свою проблему, но потом про неё как-то прознали. Я ожидаемо стал изгоем. Меня сторонились, считали чуть ли не сумасшедшим. В какой-то момент я принял свой статус и окончательно отстранился от сверстников. Это закалило мой характер и сблизило с родителями, которые всегда оказывали мне поддержку.
В студенческие годы всё переменилось. Моя проблема стала, скорее, поводом для шуток, но не более того. Я и сам начал относиться этому с юмором и даже с гордостью носил прозвище “Оборотень”, которое заполучил в университете. Хотя, моя странность, конечно, не очень способствовала популярности среди девушек.
Затем началась работа. Я стал самостоятельным. Быстро отыскал себе источник дохода, не связанный с каждодневными походами в офис, что сильно облегчило мне жизнь. Переживать приступы страха в знакомых стенах, всё же, легче, чем в стенах офиса или в дороге из-за слишком уж затянувшегося рабочего дня.
Я жил. Я искал себя. Я искал своё место в этом мире. Я нашёл свой ритм и пытался обустроить свою жизнь. Пока однажды…
Шёпот заполняет мой слух. Пока что он едва слышный, неразборчивый. Но это ненадолго. Скоро сквозь монотонный поток шума пробьются первые слова. Я ждал этого момента, хотя наперёд знал, что за слова услышу. Их смысл уже давно перестал меня интересовать, потому что он давно утрачен для меня. Всё иллюзия Но зато я знал, что когда шёпот прорежется и обретёт силу, я стану на шаг ближе к концу.
Интересно, если бы я однажды не пошёл наперекор устоявшемуся ритму, где бы я сейчас оказался? Жил бы всё такой же спокойной жизнью? Не ведая изнанки бытия? Скорее всего, да. Но статус-кво давно нарушен. И сделал это я.
Это произошло… да, три года назад. Тогда я встретил её. Золотистые волосы, яркие глаза и тёплая улыбка. Я сразу рассказал ей о своей проблеме. Мне не хотелось скрывать от неё ничего, потому что я надеялся откровенностью связать нас навеки.
Поначалу всё шло хорошо. Пока не настала ночь испытания. Первая наша совместная ночь в полнолуние. Именно тогда Кровавая Луна явилась в мои сны впервые. В ту ночь мои припадки обострились. Я кричал, я рычал. Я чуть не навредил ей. Она испугалась меня. Она не выдержала испытания и исчезла из моей жизни. Я же… я же впервые решил бросить вызов. Я собирался с силами, я готовил себя, я выжидал. И когда Она снова явилась в небе, я встретил свой страх лицом к лицу.
В ту ночь, как и всегда, моё тело онемело. Меня снова приковало к месту. Как и всегда в такие моменты, зрение начало подводить. Мир плыл, размывался, теряя очертания, знаменуя момент, когда рассудок забудется, чтобы уберечь себя. Но я стиснул зубы и сосредоточился на белом оке, застывшем посреди чёрного неба. Это стоило огромных усилий, но я выдержал. Минута за минутой, моё сознание снова окрепло, вернулось под мой контроль. Я уже возликовал, намереваясь ознаменовать победу над своими страхами, но тут всё снова переменилось, и новый ужас обрушился на меня.
Я услышал его. Бесплотный, свистящий шёпот. Неразборчивый, таинственный, вкрадывающийся в мысли мягкой поступью. Я постарался отогнать наваждение, отбросить, оттолкнуть его навязчивые щупальца, но лишь глубже вяз в новом, липком страхе, который навевал этот шёпот. С каждым ударом сердца он становился всё более явным, осмысленным, и с каждым же ударом сердца я понимал, что с отчаянностью утопающего не желаю услышать его слов.
Сознание снова спасло меня, померкнув за миг до того, как я различил слова. Мне пришлось долго приходить в себя. Новой открытие привело лишь к большему беспокойству и сомнениям в собственной вменяемости. Но первый шаг уже свершился, и оставался лишь вопрос времени, когда я сделаю следующий.
Новое полнолуние, моя вторая попытка. Она оказалось такой же неудачной как первая. Я снова потерял сознание, едва шёпот стал хоть сколь-нибудь различимым. И лишь на третий раз мне удалось продержаться достаточно долго, чтобы понять таинственные слова. И, боже, лучше бы я не делал этого. Ибо я оказался лишь рад тому, что в третий раз забылся. Потому что услышал до боли знакомый голос. Голос, которого мне так не хватало. Голос своей бабушки. Только не тёплый и добрый, но холодный и требовательный. Злой. Твердивший одно и тоже. “Отвернись”. “Отвернись”. “Отвернись”.
“Отвернись”. “Отвернись”. “Отвернись”. Бабушка твердит снова и снова. “Отвернись”. Но я больше не её послушный отпрыск. “Отвернись”. Я знаю, что мне не нужно этого делать. “Отвернись”. Я знаю, что это лишь отчаянная попытка скрыть от меня истину. “Отвернись”. Уберечь меня, хотя и из совсем иных побуждений. Пусть так. Мне не страшно. Я готов.
Я схожу с ума. Вот первая мысль, зародившаяся в моей голове после всего пережитого. Это объясняло и страх перед Луной и голос в голове. Голос бабушки. А ведь она закончила свою жизнь в сумасшедшем доме. Может быть это генетическое? Может быть тот же самый недуг есть и у меня, только проявился он намного раньше?
Я впал в отчаяние и панику. Меня страшила сама мысль, что разум когда-нибудь откажется мне подчиняться. И я решил поговорить с родителями о последних годах моей бабушки, так как сам мало помнил в силу возраста те времена. Они неохотно отвечали на мои вопросы. По всему становилось понятным, что им неприятна сама тема разговора. Я же не решился рассказать, что слышал её в своих галлюцинациях, чтобы не наносить им ещё большей травмы.
И если днём я искал успокоения и ответов, то ночами я продолжал борьбу. Я бросал вызов Луне, я слушал шёпот, требовавший, чтобы я отвернулся. Всякий раз я держался всё дольше и дольше, но всякий раз моё сражение оканчивалось беспамятством.
В конце концов, в своих поисках я пошёл дальше. Наперекор нежеланию своих родителей, я решил выяснить больше о болезни своей бабушки. Отыскав скорбный дом, где она доживала свои последние дни, я выяснил фамилию врача, который отвечал за её лечение. Он давно уже оставил профессию к этому моменту, но найти его мне, всё же, удалось. Объяснив старику свои страхи, я попросил рассказать побольше про болезнь своей бабушки, на что он с некоторым нежеланием, но всё же согласился.
Его рассказ оказался довольно путанным и пространным, так как много воды утекло с того времени, но кое-что полезное выудить всё же удалось. У неё наблюдалось похожее расстройство, что и у меня. Она отчаянно боялась Луны, но в отличие от меня её не мучали кошмары или галлюцинации. Просто всякий в раз в полнолуние она не могла уснуть. И лишь твердила одно и тоже “Отвернись, отвернись, отвернись”. К тому же, время от времени, она расспрашивала обо мне, а вот о родителях практически на вспоминала. А ещё пару раз упоминала о своём муже. Заинтересовавшись последним фактом, я начал расспрашивать о нём, но доктор лишь сказал, что бабушка глубоко винила себя в чём-то.
Вопросов после этого у меня возникло ещё больше. Бабушка явно страдала от чего-то похожего, что медленно губит и меня, но протекала болезнь совершенно по другому. К тому же, здесь ещё каким-то образом замешан и мой дедушка, которого я никогда не знал. Решив продолжить поиски дальше, я отправился в деревню, где родилась и выросла моя бабушка. Помня реакцию на мои расспросы, родителям я сказал что уеду отдохнуть на несколько дней.
Деревня оказалась местом пустынным и погибающим. Несколько покосившихся домов - всё что осталось от некогд обжитого поселения. В одном из домов я нашёл пожилую женщину - единственную, кто остался доживать свой век в этом месте. Прожив всю жизнь тут, она не решилась оставить его и в конце своих лет. После непродолжительной беседы и помощи по хозяйству, мне удалось разговорить её. Она вспомнила, в том числе, и мою бабушку. Но рассказанная ей история оказалась настолько неожиданной и странной, что я не поверил своим ушам.
Как оказалось, моя бабушка родилась совсем не в этой деревне, как я думал ранее. Она приехала сюда довольно молодой, одинокой девушкой и заселилась в пустовавшем на тот момент доме. С хозяйством она вполне справлялась самостоятельно, а местным парням давала от ворот поворот, когда те приходили напрашиваться в женихи. Очень быстро за ней закрепилась слава странноватой девушки. Нередко она надолго оставляла свой дом, уезжая в неизвестном направлении. Временами она приезжала в сопровождении самых разных людей, а однажды приехала вместе с мужчиной, с которым и стала жить вместе. Она утверждала, что это её муж, но в деревне очень быстро усомнились в этом, потому что детей всё не появлялось и не появлялось, да и свойственной мужу и жене близости между ними тоже не наблюдалось.
Время шло. Со временем новообретённый муж моей бабушки стал мрачным и нелюдимым. Он всё реже появлялся на улице по вечерам, а в полнолуние так и вообще запирался в доме. Одновременно с этим, к бабушке всё чаще стали наведываться странные гости. Они приезжали ненадолго и уезжали быстро и под покровом темноту, а сама бабушка перестала вообще покидать деревню.
Всё это вылилось в ужасное событие, потрясшее всю деревню на годы вперёд. Дедушка в одну из ночей вломился к соседям и голыми руками убил всё семейство. Местные мужики, вооружённые кто чем, попытались остановить его, но он оказал столь яростный отпор что тяжело ранил ещё нескольких человек. В конце концов, приехала милиция, но даже им с трудом удалось справиться с обезумевшим дедушкой. В него успели выпустить с десяток пуль, прежде чем погибнуть. Он словно бы не замечал ран и кидался на милиционеров пока не залил своей кровью всю землю. После этого бабушка стала как не своя. Несколько дней она просто бродила по улицам деревни и бормотала, что виновата во всём, а затем снова начала исчезать надолго.
Последние же слова пронзили меня с такой неистовой силой, что я едва удержался от того, чтобы не вскочить с места и не убежать. Потому что эта добрая женщина поведала мне, что однажды вечером бабушка вернулась из очередной длительной поездки. Она вернулась не одна, а в сопровождении мужчины, женщины и ребёнка. По описанию я сразу же узнал своих родителей. Когда же у бабушки поинтересовались столь странным визитёрам, та объяснила, что это семейная пара, которая усыновила себе ребёнка. Они ищут тихое место, чтобы начать новую жизнь, а бабушка подумывает продать им участок.
Дальше я не слушал. Ушёл я оттуда на ватных ногах, а как добрался до дома вообще не помнил. На следующий день я заявился к родителям и прямо с порога потребовал объяснений. Я хотел знать правду, хотела выяснить, как так получается, что меня усыновили, а они даже об этом не удосужились мне рассказать.
К чести моих родителей, они не стали скрывать от меня этот факт и признались, что усыновили меня. Правда, когда я потребовал подробностей, они попросили дать им день, чтобы собраться с мыслями и рассказать всё обстоятельно. Они обещали выложить все тайны, которые они от меня скрывали, и я согласился. Но на следующий день, явившись в родительский дом, обнаружил лишь опустошение. Вся одежда пропала со своих мест. Фотографии и личные вещи исчезли без следа. Но больше всего меня поразило открытие, обнаруженное на кухне. В раковине лежала горстка пепла, и лишь по обрывку обложки я выяснил, что пеплом оказался чей-то паспорт. Либо отца, либо матери. Либо их обоих, потому что больше никаких документов в доме найти не удалось. Казалось, что здесь вообще никто и никогда не жил.
Она нависла надо мной. Ужасающая и притягательная. Как же долго я шёл к ней. Как много мне пришлось утерять ради этого, но больше - приобрести. Слишком много для хрупкой человеческой жизни.
Я долго не мог прийти в себя. Растерянность и непонимание сводили с ума. Вся прошлая жизнь разом перевернулась с ног на голову. Бабушка, которая вела странную жизнь и на старости лет сошла из-за этого с ума. Затем родители, которые оказались мне не родными. Но самое главное, я ничего не знал. И теперь мучительно навёрстывал потерянные знания.
Спустя полгода безуспешных поисков родителей и своего прошлого я заметил в себе странные изменения. У меня начались провалы в памяти. Я мог спокойно заниматься своими делами дома, а затем обнаружить себя посреди оживлённой улицы в центре города. Или мог обнаружить себя за рулём автомобиля, в десятках километрах от дома. Конечно же, я попробовал связать это с своей фобией, но очень быстро понял, что произойти это может в любой момент. И мало того, одновременно с провалами в памяти, меня стали чаще посещать видения Красной Луны и приступы беспричинной тревоги, а чувство слежки превратилось в постоянного спутника.
Конечно же всё это не могло не оказать на меня угнетающего эффекта. Я думал, что окончательно схожу с ума, что весь прошлый отрезок жизни мне просто примерещился. В попытках разобраться в себе я начал сторониться людей, становился всё более закрытым и отчужденным, и, в конце концов, решил обратиться к специалисту.
Психолог оказался весьма приятным человеком. Он расспрашивал меня о прошлом, а я отвечал честно и открыто. Я рассказал ему всё: как выяснил тайну, которую от меня скрывали родители, и как они , не оставив после себя ни следа. Про свою болезнь и жуткие видения, которые донимали меня ночами. В конце концов я не выдержал и выкрикнул, что мне, наверное, нужно отправиться в сумасшедший дом, вслед за своей бабушкой, на что психолог как-то странно улыбнулся и сказал, что есть и другой путь.
Поначалу его ответ ошарашил меня. Он смотрел спокойно и открыто, будто бы мои слова нисколько не удивили его, будто бы он каждый день слышал нечто подобное. Тем временем, его рука что-то черкала в небольшой записной книжке, лежавшей на коленях. Одного мимолётного взгляда на раскрытую страницу мне хватило, чтобы внутри всё похолодело. На половине листа алел красный круг, под которым он выводил непонятные символы. При виде этого круга меня пронзил образ, преследовавший меня во снах. Образ Кровавой Луны в иссиня чёрном небе.
Вне себя я вскочил со стула и попятился прочь от мужчины, который продолжил невозмутимо сидеть на стуле. Меня трясло от ужаса, хотя ни в позе, ни в выражении застывшем на его лице отсутствовал малейший намёк на угрозу. Он лишь улыбнулся чуть шире и сказал, что может помочь.
Я больше не мог его слушать и сбежал, не оглядываясь назад. С этого момента ко всем моим предыдущим кошмарам прибавился новый: я начал замечать слежку за собой. Меня преследовали везде. Если я сидел у себя в квартире, то по домом кто-то обязательно прохаживался, как бы невзначай останавливаясь напротив моих окон. Если я ехал в метро, то через несколько мест обязательно располагался незнакомец, время от времени бросавший на меня пристальные взгляды. В магазине, на улице, даже в Интернете я не чувствовал себя спокойно. В конце концов, я удалил все свои страницы в социальных сетяхи и окончательно замкнулся в себе.
Последней же каплей стала подброшенный под дверь рисунок. Красный круг на чёрном фоне. У меня случился нервный срыв. Я набрал полицию и что-то орал в трубку. Сейчас я прекрасно понимаю, как восприняли на той стороне телефона моё неразборчивый вопли. Потому что спустя несколько часов меня увезли в психиатрическую клинику и поместили в отделение для особо опасных больных.
Мой лечащий врач тоже оказался одним из них. Он не сказал об этом напрямую, но я догадался это по тем разговорам, которые он вёл, навещая меня. Он не спрашивал о моём самочувствии, не пытался лечить меня. Всё что он делал это разговаривал. Спрашивал, почему я решил ослушаться своей бабушки и обратился к Луне. “Она же говорила тебе отвернуться” повторял он раз за разом. Сначала я кричал на него, когда он заводил такие разговоры, но моя ярость быстро затихала в крепкой хватке санитаров, когда меня накачивали какой-то гадостью до отключки.
Я научился держать себя в руках. Я больше не кричал, когда он снова начинал свои разговоры. Затем он начал расспрашивать меня о том, что я успел выяснить за последнее время. На моё молчание, он пригрозил, что превратит меня в овоща, если я буду молчать. Я рассказал ему про свою поездку в деревню и разговор с единственным старожилом. Врач покивал головой и разъяснил то, что я и так уже знал. Что это был не мой дедушка. Не моя бабушка. Не мои родители. И не моя жизнь.
Наконец, я могу смотреть на Неё без ужаса. Наконец-то я принял Её, свою суженую. Кровавая Луна, что вела меня всю мою жизнь. Спасла меня от них. И теперь ей осталось сделать последний акт милосердия - раскрыть истину, даровав мне упокоение.
Алая Луна всегда вела войну с людьми. Она не являлась злом в чистом виде. Человек, как всегда, сам породил себе врага. Исключительно из желания обуздать хтонические силы, подчинить своей воле необузданную, хаотическую сущность Природу. Порядок, а не Хаос. Тайные практики, что проводились в скрытых залах шумерских зиккуратов и среди затерянных песков Египта, во время в ночи древнегреческих Элевсинских мистерий и римских Сатурналий, в глубоких медитациях даосов и размышлениях садху.
Говоря это его моего врача вибрировал. Я чувствовал потаённый страх, который говоривший пытался унять. Человек сумел обуздать силы Природы. Он стал безраздельным правителем всего сущего. Но лишь обуздать. Человеку не хватило сил уничтожить хтонические силы, так как они вечны и переменчивы, они будут существовать, пока существует сам мир. И ещё они неудержимы. Сколь бы долго их не старались сдержать, рано или поздно они вырвутся на свободу.
Если что-то невозможно удержать, значит это можно направить. И тогда была выбрана первая Жертва. Уже давно утеряно её имя, никто не вспомнит стал ли ей покорный раб или самоотверженный правитель. Известно лишь, что Жертва стала вечной приманкой для хтонических сил. Она стала средоточием их ярости и желания. Силы природы начали свою неутомимую охоту, словно Зверь. Сквозь годы, сквозь века и эпохи. Потому что силы мироздания не знают усталости и способны пребывать лишь в вечном движении.
С этого момента Жертва стала центром всего. Зверь следовал за ней, ибо в Жертве скрывалось его освобождение. В этом сражении, рано или поздно, Зверь преуспел бы, ибо Жертва тянулась к Зверю, а Зверь - к Жертве, как две части единого целого. Тогда на пути Зверя встали посвящённые в таинство люди. Раз за разом они выискивали Жертву. Они рыскали в её посиках по всему миру, стремясь опередить Зверя. Они становились самыми доверенными и близкими людьми для Жертвы. Мужьями, жёнами, родителями. Они наблюдали за Жертвой, выглядывая момент, старались удержать Зверя вдалеке от неё. И так длилось веками.
Тот кого, я считал своим дедом также был Жертвой. Его отыскали слишком поздно. Несмотря на все попытки, однажды он коснулся Зверя, и именно тогда обезумел. Хотя теперь я понимаю, что он просто слился с первозданной Природой. В ту ночь он убил соседей и погиб от рук милиции. Моя “бабушка” была тайным членом сообщества. Именно она не уследила за ним, и именно ей выпала доля отдать свой разум, чтобы стать тем моим соглядатаем. В потаённых уголках моего сознания она внушала мне ужас перед Луной, нашёптывала предостережения и всячески отвращала от встречи со Зверем, когда я начинал заходить слишком далеко. И мои родители тоже входили в культ, наблюдая за мной до тех пор, пока я не приблизился слишком близко к истине.
Врач рассказывал мне всё это. Он поведал всю историю противостояния с Хаосом. И когда я узнал правду, он сказал, что пришло время завершить замысел последних лет. Так как я слишком много успел выяснить, меня собирались запереть, изолировать так, чтобы я больше никогда не смог коснуться Зверя. Я стал опасен, и поэтому должен исчезнуть из этого мира.
Их было много. Очень много. Самые разные люди. Многих я узнал. Кого-то считал друзьями родителей, кого-то - соседями, кого-то просто очень часто встречал на улице. Они собирались, чтобы перевезти меня в укрытие. Последнее укрытие, где мне предначертано провести остаток своей жизни. Их было много. Но не осталось никого.
Позади догорают остовы автомобилей. Тела лежат вповалку друг на друге. Окровавленные пальцы впиваются в землю. Я не помнил ничего. Лишь темноту и крадущиеся шаги в темноте. Шорох вдыхаемого запаха и блеск охотничьего взора. Красный блеск. Кровавый блеск. Кровавая Луна. Она взошла надо мной. Прекрасная, как во снах. Яркая и чарующая. Она смотрела на меня. Ласково и притягательно. Две части сольются в целое. Спустя столько лет. Она поглотила меня. Окончательно просочилась, став неотъемлемой частью. Живая сила. Неукротимое движение. Не Порядок, но нечто иное. Это не Хаос. Это Океан.
Немного сюрреализма
Идёт модно одетый человек, в новой, красивой одежде по краю дороги, а вокруг грязь и лужи и тут вдруг мимо проезжающая машина его обрызгала, вот прям с ног до головы и стал он грязный прегрязный.
Разозлился человек, побежал за машиной, руками машет, орёт, машина останавливается и оттуда выходит дедушка в солнцезащитные очках. Человек подбегает к нему и орёт. - Ты че старый не видеть куда едешь? Тыж меня обрызгал, я теперь грязный прегрязный.
Дедушка посмотрел на него, снимает очки, а у него глаз нет и говорит. - Ты уж прости меня, я же слепой совсем, не заметил.
Человек аж опешил и спрашивает. - а как ты ездишь на машине то вообще, если не идёшь ничего?
Дедушка вздохнул, махнул рукой и ответил. - ай, на ощупь сынок, на ощупь?
А молодой человек опять разозлися. - А чего меня не нащупал?
А дедушка отвечает. - Ну ты че сынок, тыж грязный весь, я побрезговал.
Короче там потом ещё дождь пошёл и он смыл все обиды.