Мои читатели знают, что я в 1985 году поступил в педагогическое училище и после его окончания работал учителем начальных классов.

После училища я фактически перестал быть студентом, но в душе оставался им. С трудом представлял себе, как должно и можно держаться с учениками, поэтому допускал иногда тактические ошибки. И началась рабочая взрослая жизнь.

Я словно играл в жмурки: завязаны глаза, кружишься на одном месте, шаг вправо, шаг влево - проваливаешься в темноту. Я с удивлением и неудовольствием обнаружил, что в училище нас учили поверхностно, то была голая теория, очень многого не давшая. Практически ни один молодой учитель не умел правильно ставить отметки, оформлять журнал, вести документацию. А там свои хитрости: отмечать всех отсутствующих; за урок выставлять не менее 4 оценок; заполнять сведения об учащихся, технику безопасности; табели и отчёты в конце каждой четверти! Приходилось всему обучаться на местах, подчас недоумевая - кому нужны эти "липы" и филькины грамоты.

Но время шло, я набирался опыта, мужал. Вот выдержки из моей характеристики: "Учитель умеет владеть классом, обеспечивает хорошую дисциплину на уроках. Не имея достаточного педагогического опыта, не всегда проводит уроки на достаточно высоком методическом уровне. Ему рекомендовано применять на уроках больше наглядности, ТСО (Технические Средства Обучения – диапроектор, диапозитивы и др.), дополнительную литературу. Имеет своеобразный характер, спокоен, малоразговорчив, много читает, интересуется животным миром, во внеурочное время ведёт кружок "Юный натуралист", хорошо играет в шахматы".

Что такое «Во внеурочное время ведёт кружок "Юный натуралист"»? По субботам юные дарования, которых насчитывалось 3-5 человек, заявлялись в мой кабинет, где я рассказывал про своё увлечение – про динозавров. Приносил фигурки и книги, которые успел купить на тот момент, показывал марки с динозаврами, которые покупал в парке им. Горького. И просто рассказывал о книгах про животных, в частности Джеральда Даррелла «Говорящий свёрток» и «Моя семья и другие звери». Дети пересказывали другим – и через неделю в субботу уже сидели 20 человек, которые хотели увидеть «дизанавров». Мне не жалко…

В то время в школе существовал незаметный, но очень важный островок – группа продлённого дня (ГПД). То есть, это ученики, чьи родители были заняты на работе, или учащиеся второй смены, которым проще было сделать уроки сразу после занятий…

ГПД шла с понедельника по пятницу с 18.00 и до последнего ученика. И пару раз в месяц должны были отдежурить почти все учителя. Но у многих педагогов уже были семьи, дети. И женщины бегали ко мне в кабинет и просили их подменить в ГПД. Я был холостой, свободный и бесшабашный. И соглашался заменить коллег. Примерно полгода.

В то время я уже прошёл путь от 1 класса шестилеток до 4 класса начальной школы. В середине 1990-ых заочно учился на филфаке в университете, перешёл в среднее звено преподавателем русского языка и литературы, был начитанный, грамотный и поэтому знал почти все задания. И вот в 6 вечера в маленькую комнату, приспособленную под ГПД, по очереди начинают входить ученики.

Дети 2-6 классов меня уже знали, видели в коридоре. А тут зашёл первоклашка… Как? Дядя ростом 1.89 м: «Здравствуйте. Садись. Что вам задали?» Малыши убегали в коридор и прятались за любыми тётями. Тёти смеялись и говорили: это добрый дядя, не бойтесь. (По поводу «доброго» - они поторопились). Со временем дети меня тоже стали узнавать и с готовностью бегали с тетрадками и поделками.

Надо сказать, что когда вечером все ученики и учителя уходили, в 19-20 часов школу на трёх этажах мыли уборщицы. Как-то я уходил домой и увидел, как два брата-близнеца Захар и Егор помогали маме в уборке: по очереди бегали в туалет менять воду, мыли полы. И, увидев меня, ничуть не смутились и просто сказали «здрасьте». Я ответил – привет, завтра увидимся. Но В ТОТ МОМЕНТ я увидел их с другой стороны: не просто учениками, а МУЖИКАМИ! Которые помогают своей семье! И мои «учительские» навыки здесь не играли роли – у парней уже была своя ЗАДАЧА. Я сразу снизил требования к парням. Сидишь на уроке? Хорошо. Сделал домашнее задание? Молодец. На трояк? Пофиг. У тебя свой путь. Помогать маме и братьям.

И когда в конце учебного года директриса (дай ей бог здоровья) спрашивает: сколько у тебя «двоечников»? – я отвечаю: «Ни одного». Потому что я старался весь учебный год, чтоб не было НИ ОДНОГО. Но если есть один-два дурака, которым закон вообще не писан, то это уже не моя вина – их ТАК ВОСПИТАЛИ РОДИТЕЛИ.

Например, мой ученик как-то заборзел и на уроке заявил: «Я не сделал!» Хорошо. Не сделал вчера – сделаешь сегодня. После уроков я оставил его одного: пока не сделаешь – домой не пойдёшь! Борзота с пацана спала быстро, он завис над тетрадкой и понадеялся на мою доброту.

Шас! Сиди и делай! Ещё через час в класс прибежала его мама: что случилось? Я спокойно сказал: «Ответь маме – что случилось?». Мама увидела, что сын нигде не потерялся, никто его не обидел, он просто не сделал Домашнее Задание! Мама сказала: «Спасибо, мы дома с ним поговорим».

А как бы сейчас ответили родители???

А тогда я работал: задерживался после уроков, бились над задачами, над русским языком, иногда до слёз, до обид. А с какой гордостью дети несли дневник за четвёркой! С какой дерзостью подсказывали тонувшему у доски! С какой лихорадочностью дописывали на переменах! Малейшая проблема: "Спроси учителя, он же лучше знает". И спрашивали. О динозаврах, о происхождении жизни, о машинах, профессиях, о Солнце и Вселенной, о Боге, о человеческих взаимоотношениях, о любви.

И я шёл домой, думал об учениках, какими они станут через два года, через пять лет. О том, как сохранить в них лучшее, сделать его больше, научить необходимому. И в голове рождались новые замыслы, грандиозные планы. И крутилась мысль: "КАК Я ЛЮБЛЮ СВОЮ РАБОТУ!".