Сила Пикабу, помоги!

Дед рассказывал, что его отец погиб в январе 1945 года под Варшавой. Что было их шесть человек, и ходили они за "языком" в фашистский тыл. Когда возвращались, нарвались на мину. Погибли все, кроме того, что шёл последним и тащил на себе немца. Он и написал письма родным погибших. Прадела разорвало пополам...

Дедушка пытался искать место захоронения, писал письма, но ответа не было, а то письмо не сохранилось. И было это так. В 1949 году прабабку посадили на десять лет за "кражу" десяти килограммов муки. Ну как кражу... Жила у неё квартирантка, была каким-то начальником на хлебобулочном предприятии. Однажды сказала ей, мол, приходи, дам тебе муки. Время голодное, послевоенное, детей двое у моей прабабки было, муж погиб. Пошла, взяла, спасибо сказала. А на проходной остановили и обвинили в краже. Квартирантка отперлась, а прабабушку посадили на 10 лет. Детей хотела накормить...

Уже в колонии начальник написал письмо на имя самого госсекретаря, объяснил ситуацию, просил, и через четыре года её амнистировали. Когда вернулась, писем с фронта не было. Сестра сожгла, почему, не объяснила. Так точный адрес места захоронения остался неизвестным.

Так вот, к чему это всё. Я не знаю, но ведь должны же существовать какие-то поисковые отряды или данные о захоронениях советских солдат? Кто-нибудь может подсказать, куда обратиться? Верю в силу Пикабу, вы всё знаете!

Дедушка хотел съездить на могилу отца, да так и не смог. И не сможет уже. А я... И живу-то не слишком далеко - вдруг я смогу?!

Краев Кузьма Михайлович, 1908 г.р. Памяти пост.

Многие животные находились в плохом состоянии. Пруды не чистились несколько лет. Зеленый массив «сильно поредел».

За годы войны вдвое сократилось число сотрудников. Не хватало зоотехников, служителей, экскурсоводов и лекторов.

Новая надежда

Однако постепенно ситуация выправлялась. 7 сентября 1947 года – в день 800-летия Москвы – возобновила работу Новая территория.

В 1948 году в зоопарке родился азиатский слон - впервые в СССР!

Часть животных дарили другие зоопарки, часть привозили из экспедиций. Например, из Рижского зоопарка поступила львица по кличке Герта и лев Джимми, из заповедника «Аскания-Нова» - самец зебры Чапмана Дунай, из Южной Азии был доставлен тигровый питон, из Лондонского зоопарка были получены, кенгуру беннета, а из Австралии - белый какаду.

В 1949 году были построен ряд клеток «для бобров, дикобразов, белок, барсука и др». Это было сдвигом в сторону строительства не клеток вообще, а клеток специально для отдельных видов животных.

Коллекция за год увеличилась на 32 вида – на 11%. Появились такие виды, как манул, выдры, шимпанзе, красная и голуболицая мартышки, лемуры, красноклювый ток, осетр.

Особую гордость составляла «полная коллекция черепах Союза и земноводных Подмосковья», а также представленные в экспозиции «главнейшие роды ящериц и змей СССР».

Столкновение с реальностью

Вернулись репрессии. На территории зоопарка идейные баталии развернулись вокруг выставки «Ч.Дарвин и его учение», которую признали «методологически порочной», и 29 августа 1948 года закрыли для посетителей.

Критическим было снабжение кормами. Перебои случались регулярно. Качество также оставляло желать лучшего. «Морковь – мокрая, в песке, загнившая, подмороженная», «свекла – заплесневелая, загнившая, влажная», «картофель – влажный, загнивший». Морозильной камеры не было. Специального автомобиля - тоже.

Однако добросовестное отношение работников зоопарка к работе и любовь к животным делали свое дело.

В 1950 году получен приплод от 42 видов. В числе прочих: от бегемотов, тапиров, уриалов, фламинго, нанду и краснозобых казарок. «За полученный приплод и сохраненные молодняка», в качестве награды, сотрудникам, работающим в этих секциях вручали почетные грамоты, которые в то время были единственным поощрением.

Советские мечтатели

23 ноября 1950 г. директором зоопарка стал Сергей Васильевич Бутыгин.

Его беспокоило, что «многие работающие взрослые и учащиеся в дневной смене дети» не успевают посетить зоопарк. «Необходимо на новой территории со стороны Б.Кудринской построить Ночной зверинец закрытого павильонного типа, в котором посетитель после закрытия зоопарка до 12 часов ночи мог бы посмотреть животных.

Также, - напоминал он, - при переходе через Б.Грузинскую с одной территории на другую, посетители, а в особенности дети, подвергаются опасности быть задавленными трамвайным и автомобильным транспортом. Необходимо построить под Б.Грузинской улицей соединительный тоннель».

На территории для посетителей «не хватало «диванов» для отдыха, «художественно оформленных урн», скульптур, красивых указателей, цветочных ваз, пунктов горячего питания, детских кафе и даже … фонтанов».

Я родилась в последние месяцы Великой Отечественной войны, но размышления о детях военного времени, немного, в сущности, отстоящих в те времена от меня по возрасту, тревожили душу. До сих пор ясно сохранились мои детские впечатления первых послевоенных лет: сироты- маленькие бродяги на вокзалах, кочующие от станции к станции. Я их видела во время постоянных переездов моей семьи к местам службы отца. Помню, как он во время стоянки поезда пытался подкормить, приласкать бритоголового, оборванного мальчонку. Года четыре мне было, не больше. Вспоминаю этого мальчика всю жизнь. Где-то он сейчас? Как жил? Хочется надеяться, что попал-таки в детский дом, к хорошим, добрым людям. Вспоминаю и воспитанников детского дома в городе Луге, под Ленинградом. Наголо остриженные мальчики в серых рубашках. Девочки– в серых же платьицах, с косыночками на коротко стриженых головках. Смотрят концерт в Доме офицеров, улыбаются, а глаза у всех, как-то одинаково, светлые-светлые и прозрачные. Может быть, от недоедания, кто знает? 1949-й год...

Вичуга. Группа детского дома. Воспитанник Боря Евстигнеев (мой муж) –во втором ряду, в центре, в кепке с козырьком назад. 1950 г.

Детские дома были устроены по-разному; в своем посте в pikabu под тегами «Блокада, Ленинград, Дети Войны, Дети Блокады» я привела воспоминания от имени девочки-сироты военного времени о ее житье-бытье после освобождения Ленинграда от блокады в 3-м специальном детском доме,на улице Мойка 26. Детский дом был отличный- с походами в цирк, в Мариинский театр. Хор был великолепный: разучивали даже хоровые партии из опер. И одевали воспитанников по тем временам отлично: в нарядные пальтишки и шубки.Так уж сложилось, что моя личная судьба соединилась также с воспитанником детдома- :
Муж и его брат (на полтора года старше его) после трагической кончины их матери в 1946 году были помещены в детский дом, в городе Вичуга, в крае Ивановских ткачей, в содержании которого большое участие принимала текстильная фабрика «Красный Профинтерн», где их отец был директором до самого начала войны. Детский дом располагался в доме причетчика (его называли просто- напросто «Поповский дом»), рядом возвышалась высоченная Красная церковь- так называли ее в Вичуге. Церковь выстроил знаменитый купец Иван Кокорев в память о безвременно погибшей дочке Лидии.. Фабрика «Красный Профинтерн» поддерживала воспитанников детдома отнюдь не формально, Здесь было посытнее и повеселее, чем в обычных послевоенных детдомах. Спортивные, музыкальные занятия-все было. Выращивали ягодные кусты, детей подкармливали собственным вареньем. После. окончания братьями школы- семилетки банки с вареньем передавали даже в общежитие техникума. Такие вещи запоминаются на всю жизнь В чем крылся секрет такого отношения к детям? В доброте и добросовестности дирекции и педагогов детдома? В заботе руководства фабрики? Наверное, правильно и то, и другое, но у моего мужа сохранились самые теплые и благодарные воспоминания о детдомовской жизни, ему там сохранили и ум, и здоровье, и душу...

Вичуга. «Красная церковь. 1950 г. Внутри колокольни ступени обрывались и мальчишки карабкались на самый верх, спинами вниз, опираясь на руки-ноги. Вниз -таким же способом.

Их родной дом после тяжелейшей болезни и трагической смерти матери отдали другим людям. Судя по отрывочным воспоминаниям оставшейся дальней родни- её, мастера производства, вдову директора фабрики, ушедшего добровольцем на фронт в июне 1941-го, с двумя детишками на руках кто-то, говоря по современному, «подставил» по пустяшному делу. Она, женщина крайне совестливая, измученная послевоенными невзгодами, не имея надежды на возвращение мужа и на нормальную жизнь, слегла и скончалась в больнице. Не осталось никаких документов, альбомов с фотографиями и прочих свидетельств жизни семьи-все пропало. Чудом уцелела одна фотография молодой матери с надписью, предназначенной детям: «Ваша мама» - эту фотографию отыскала директор детского дома. Она отправилась в уже опустевшую квартиру, откуда практически все было выброшено – в том числе письма, документы, фотоальбомы, спросив у мальчика -моего супруга: где же можно поискать хоть какую-нибудь фотографию? И он, умница, припомнил, что мама на его глазах одну фотографию припрятала за зеркалом, а вот зеркало новые жильцы в доме оставили и порванная фотография лежала там! Сейчас единственный портрет матери в элегантной шляпке предвоенного времени, воспроизведенный ее сыном с фото, смотрит на нас со стены. Муж, несмотря на практически младенческий возраст- четырех лет не было, когда началась война, отлично помнил и эту шляпку, и как отец привез ее из Пятигорска, с курорта.…
Однако вернусь к детскому дому и к школе, где учились муж и его брат до поступления в Ивановский индустриальный техникум и переезда в общежитие. Им и со школой повезло - школа была превосходная, в лучших традициях советского образования, недаром они с братом после седьмого класса свободно выдержали вступительные экзамены на факультет судового радио- электрооборудования. До чего же они были в свои 15 лет. самостоятельными!Удивительно душевными людьми была директор детдома и воспитательница группы, где рос муж. Я было потрясена письмами от них, которые приходили от них поочередно, а их воспитаннику было уже 30 лет! Более 15 лет прошло после того, как он вышел из детдома. Так вот- о письмах: эти две поистине святые женщины начинали свои письма так:»Мой дорогой сыночек Боренька!»-дальше шли сообщения о жизни детского дома. Последнее письмо от директора пришло в середине 60-х, муж находился в дальнем рейсе. Он ходил на рыболовецких судах навигатором- вполне нормальная работа для советского инженера по радио- электронике. (Он так и остался верен своей специальности, полученной и в техникуме, на факультете судового радиооборудования, и в ленинградском Институте Связи, и работал уже в современных реалиях до 74-летнего возраста). Написала я ей ответ со словами благодарности за воспитание мужа, но- закрученная и замотанная домашними и материнскими обязанностями - забыла наклеить марку!!! Письмо через месяц вернулось назад- и всё. Дальнейшие письма оставались -без ответа. Она ведь была уже старенькой и одинокой. До сих пор ругаю себя за забывчивость, осталось ощущение невысказанной благодарности.

Написанный сыном портрет мамы.

Эти продуктовые карточки на декабрь 1947 года сохранила, как память о послевоенном времени, жительница Ленинграда-участница боев за Ленинград на "Невском Пятачке", санинструктор Зоя Георгиевна Лобанова. Очевидно, в декабре карточки были отменены.

Рассказал Михаил Григорьевич Рыбкин.

Мой отец дошел до Берлина, всю войну, можно сказать прошагал.

И вот собираются солдатики отслужившие домой и ,естественно начальство их солдатское поощряет, раздает помимо наград заслуженных трофеи разные.

По большому счету, не очень церемонясь и не сильно заморачиваясь нужен он человеку трофей тот или не очень.

Хотя, что говорить, после войны , всё в хозяйстве было необходимым,  а что самому не пригодилось, то обменивалось, да продавалось.

Выгорела земля советская здорово, за каждую горбылину народ хватался.

Отец погрузил нехитрые пожитки в вагон и отбыл по месту проживания со всем нажитым скарбом где трофейным а где и выменянным у других солдат.

И всё хорошо, только перебирая и утрамбовывая покомпактнее свои вещички,  уже в вагоне, нашёл он туфлю, одну.

Хорошая такая мужская туфля, качественная, китайской то тогда сроду не водилось, но вот одна, без парная и как попала в отцово добро он и не помнит.

Ну покрутил он её да обратно в мешок и сунул, даже не представляя на что она ему, лишний груз вроде.

Ехали долго, считай от Берлина, кипятком хлебом да махоркой на остановках разживались.

Однажды выскочил отец из вагона, ну по делам своим хозяйским а там солдатик стоит, одноногий, на костыли опирается и нога его единственная полностью босая, ни носка на ней ни портянки.

Батя не растерялся кричит ему,

-Не побрезгуешь братишка туфлёй трофейной.

А тот ему,

-Да считай побираюсь, обувку ищу.

-Ну тогда обожди минутку!!!

Сбегал и притащил солдату туфлю.

И вот что главное, туфля оказалась абсолютно впору, прям как на единственную ту ногу сшитая и именно левая.

Видно решил Господь руками отца моего обуть солдатика, да и обул.

Лучше бы и не возвращался Павел Арсеньевич в деревню свою, ей-Богу. До Берлина шёл, на брюхе полз, думал, вот, вернусь домой, в дом с коньком на крыше в вишнёвом цвету, встретит его там Наталья, коса до пояса, платье в горох... Они ведь и пожить до войны этой не успели толком, месяц как свадьбу отыграли и на тебе, вставай страна огромная.

Встал и Павел Арсеньевич, куда деваться? Да так до самой Германии ножками, ножками... Ранен был три раза, в госпитале отваляется и назад, бить, стрелять...

И вот, вернулся. Ордена да медали, да толку что?

Нет дома с коньком. Прямо сквозь него немецкий танк в сорок третьем проехал. Одна стена стоит. Правда вишни цветут, как ни в чем ни бывало. Наталью схоронили на деревенском погосте, вместе с дитём их не родившимся,на сносях баба была.

Говорят размазал ее танк в кашу, так, что ни косы, ни платья в горох...

Вот, вернулся. По соседям походил, те его пожалели. Рассказали про всё. Кто чарку налил, кто две. Да только не берёт хмель Павла Арсеньевича. Поди уже бутылку выпил, а как воду глотал. Застлало горе глаза, хоть плачь.

Да только плакать не умеет Павел Арсеньевич, видимо, разучился. Сел прямо на землю у колодца, что делать дальше не понимает.

-Здравствуй, сосед!

Поднял солдат глаза, видит Марья Петрова стоит. На голове платок черный, в руках ведро с водой.

-Здравствуй, Марья, вернулся, вот...

-Вижу, Павел Арсеньевич, вижу...Уж и не знаю, что сказать, лихо мимо дома ни у кого не прошло. Я вот, тоже вдова, говорят.

-В каком таком смысле говорят?

-Да в таком, говорят, что Вася мой без вести пропал. Да только как пропал, когда он ко мне приходит. Правда пока открываться не спешит, видать причина есть. Не моего бабьего ума дело. Ну, так мне-то что? Главное, мужик рядом.

Не понял ничего Павел Арсеньевич. Но кивнул на всякий случай.

-Ты что же это, так у колодца сидеть будешь? Пошли в хату, ужином накормлю, стемнеет того и гляди.

-А хозяин-то что твой?

-А что хозяин? Придет потом, рад будет. Вы же с ним до войны этой проклятой вроде как приятелями были, аль мне помнишь?

В доме у Марьи было прибрано, полы выметены, подушки в расшитых наволочках взбиты на кровати. В красном углу икона Николая Чудотворца, а чуть поодаль фотографии Марьи. Васи, мужа ее, да товарища Сталина, вырезанный из газеты.

-Садись, что ли- кивнула Марья на стул.

Павел Арсеньевич сел.Снял с головы пилотку.

Ужинали молча. Хлеб да картошка с постным маслом.

-Выпьешь?- Марья достала с полки графин с водкой.

-Не берет меня эта зараза, чего уж переводить зря...

-Ладно, как знаешь- Марья поставила графин назад- А Васька мой не дурак выпить. Бывало перепьет горькой и давай буянить. Но я-то не дура, чай, в бане отсижусь пока он уснет, а потом к нему под бок. Он так-то добрый, просто как выпьет не в себе.

-Ясное дело. Оно такое бывает.

-Ладно, сосед, идти тебе все равно некуда. Постелю тебе в сенях. Не на улице же тебе ночевать. А завтра к председателю пойдешь, Михалыч чего-нибудь придумает. Одно дело тебе идти некуда. А окопов тут нет, слава Богу, люди в домах живут.

Проснулся Павел Арсеньевич от того, что на него кто-то навалился. Подпрыгнул, отпрянул к стене, в темноту вгляделся подслеповато:

-Эй, ты кто, чёрт тебя побери?! Отойди, пришибу!

А в ответ прикосновения мягкие и шепот:

-Что же ты. Васенька, уж и жену не признал? Чего испугался, глупый? Ну, пожалей меня, бабе без жалости никак, ну, что же ты, Васенька?

-Марья, ты что ли? Не Вася я! С ума сошла, что ли дуреха? Это же я, Павел...сосед твой...

А та только шепчет горячо "Вася, Вася" и налегает теплым телом.

А Павла Арсеньевича как парализовало. Он бабу несколько лет так близко не видел. А тут вон как. Запах от нее березового веника, сама мягкая, гладкая да податливая...

-Марья, да что же ты делаешь-то? А Вася как же? Вася то твой придет?

-Тихо, Васенька, тихо, ну что же ты? Обними меня крепче, обними...

Короче, не устоял Павел Арсеньевич. Не удержался.

А когда все закончилось уснул крепко.

Утром, едва петухи заорали встал,оделся и тихонько выскользнул из марьиного дома.

Попил воды из колодца, постоял немного у единственной оставшейся целой стены своего дома с коньком и ушёл из деревни по проселочной дороге.

Говорят. в городе живет. Не то на завод устроился, не то водителем на грузовик. Правда бывает, что кто-то замечает на погосте цветы на могилке, где Наталья похоронена. Вроде как кроме Павла Арсеньевича и некому ее поминать, а вроде в деревне он и не появлялся больше.

А у Марьи сын родился. Хоть она и вдова. Но люди про то не судачат, понимают. Время такое. Всякое может быть.

©Александр Гутин

Специально для противостояния советским тяжелым танкам в Великобритании в 1949-1952 годах был создан танк FV 214 «Conqueror» («Завоеватель»). Эта боевая машина была выпущена ограниченной серией, став последним тяжелым танком в истории британского танкостроения. Всего за годы серийного производства с 1955 по 1959 годы в Великобритании было собрано 185 танков Conqueror и небольшое количество БРЭМ, построенных на их базе (28 штук).

Основным вооружением «Завоевателя» было нарезное 120-мм орудие L1. Пушка была стабилизирована в вертикальной плоскости, но стрельба при этом велась с остановки. В боекомплект данного орудия входили лишь фугасные бронебойные и бронебойные подкалиберные снаряды с пластическим взрывчатым веществом, всего в танке имелось 35 выстрелов раздельного заряжания. В роли вспомогательного вооружения выступали спаренный с танковой пушкой 7,62-мм пулемет и зенитный пулемет того же калибра с дистанционным управлением, который был установлен на командирской башенке с левой стороны от люка командира танка, огонь из зенитного пулемета вел сам командир. Боекомплект двух пулеметов состоял из 7500 патронов.

До сегодняшнего дня в экспозициях танковых музеев сохранилось 5 британских тяжелых танков Conqueror, а также три БРЭМ FV 222, построенных на их базе. Один из этих тяжелых танков находится и в экспозиции российского бронетанкового музея в Кубинке. Данный танк был получен по программе межмузейного обмена.

В игре WOT танк представлен и очень опасен.

В пластике в 35 масштабе  танк производит фирма Драгон.

Не обзавелись еще Conqueror MK2 ?