Вижу реакцию народа на действия инакомыслящих людей и понимаю, что все так и есть. Сейчас, например, все в России соболезнуют смерти Олеся, хотя никогда о нем не слышали.
Вообще, в сталинское время того же Сахарова расстреляли бы, даже не моргнув глазом. Но в постсталинское это уже было невозможно, и поэтому взяли его и сослали в город Горький, ныне Нижний Новгород. Ну и как отреагировали на это советские люди? С большим восторгом. Правда, они не слышали никогда Сахарова, не читали ничего о Сахарове. Но какое это имеет значение? Зачем слышать и зачем читать? Раз партия сказала, что он враг, значит - он враг. А насчет того, чтобы самому думать – а это зачем? Ничего хорошего от собственных мыслей не бывает. Было так. Ну, конечно, были другие люди, диссиденты. Люди невероятной смелости и отваги. Ну, их было крайне мало. Кто их слышал, и кто их слушал? Потом все изменилось, Горбачев вернул Сахарова в Москву. Он стал, можно сказать, эталоном порядочности, эталоном гражданского отношения. Правда, все равно его захлопывали, когда он выступал в Верховном Совете СССР, но хоть он мог говорить. А это было значительное дело.
Внимание! Так, как некоторые модераторы страдают проблемами со зрением, ссылку на источник я укажу несколько раз. источник
Всегда ли народ прав? Этот спор возник, когда мы обсуждали следующий вопрос: должно ли первое лицо - неважно, государства ли, города, области – быть избираемым всем народом или нет? Конечно, спор шел применительно к России. Одна точка зрения такая: в принципе, конечно, да, но в России избиратель еще не готов. Недостаточно политически развит, легко становится жертвой всяких демагогов, популистов и часто избирает не того. Поэтому лучше, чтобы вот этих людей, скажем, на уровне города выбирала бы городская дума – все-таки эти люди в думе, они более компетентны, они лучше понимают и так далее, и так далее. Когда народ наберется опыта, тогда он пускай голосует. И вроде в этих рассуждениях есть некоторая логика. Но это только вроде.
Конечно же, народ далеко не всегда выбирает правильно. Я могу вам привести несколько примеров, ну, например, немецкий народ выбрал Гитлера. Американский народ аж дважды выбирал Джорджа Буша-младшего. Я не сравниваю Буша с Гитлером, но можно сказать, что это был не совсем правильный выбор.
Народ всегда может ошибаться, будет ошибаться, и никаких рецептов, чтобы этого не было, нет. Но вот какой вопрос. Какой такой мудрец в один прекрасный день скажет: "А вот теперь народ готов"? Такого человека нет и не будет. Как вы думаете, можно ли научиться плавать, если вообще не войти в воду? Если вас научат теоретически, как взмахивать руками, как работать ногами, как дышать, вы поплывете? Разумеется, нет. Так вот, здесь - то же самое. Теоретически научиться демократии нельзя, а выборы – это составная часть демократии. Пока научишься плавать, наглотаешься воды, будут судороги, а некоторые даже утонут. То же самое в демократии – все непросто, все неочевидно. Но, вообще говоря, так: либо ты умеешь плавать, либо не умеешь, либо есть демократия, либо нет. По крайней мере, так думаю я. Как думаете вы?
Внимание! Так, как некоторые модераторы страдают проблемами со зрением, ссылку на источник я укажу несколько раз. источник
Сегодня в Риге состоялся ежегодный традиционный марш бывших членов СС. По-видимому, это надо понимать как право на выражение собственного мнения, то есть как выражение демократии. Правда, мы все помним, как поступали ССовцы с демократами и с демократией, когда они выражали власть, а может быть, и не помним.
Вот господин Олланд – президент Франции, страны, гражданином которой я являюсь, заявил, что он не приедет в Москву на семидесятилетие Победы над фашизмом. А что-нибудь по поводу шествия бывших ССовцев он скажет, вот о том, что в Риге происходит? По поводу страны – члена ЕС и НАТО.
Или, скажем, господин Обама, президент США, тоже страны, гражданином которой я являюсь. Он вроде тоже не собирается приезжать в Москву на празднование семидесятилетия Победы. А по поводу марша этих милых старичков, погубивших не одну тысячу душ, он не выразится, нет, никак?
Я, правда, не гражданин Великобритании, так что господин Кэмерон интересует меня не очень, хотя вроде бы он тоже говорит, что не приедет в Москву. Может, ему поехать в Ригу? Ну, например, сегодня.
Что до госпожи Меркель, ну тут я понимаю, ехать в Москву не очень хочется. Все-таки праздник праздником, но… понятно.
Почему то я вспомнил анекдот о том, как нацист заходит в книжный магазин, протягивает книжку продавщице, она говорит: «Завернуть или сразу будете сжигать?» Ну это я так, к слову.
Так может все-таки мадам канцлер скажет что-нибудь такое по поводу марша СС в столице демократической Латвии? Может быть, кто-то все-таки вспомнит о шести миллионах зверски убитых евреев, о миллионах повешенных, замученных, закопанных живьем, детях, стариках, женщинах. Нет?
Неужели ни один из лидеров мира не скажет ничего по поводу этого? И не пошлет проклятье, вообще-то говоря, как марширующим, так и тем, кто им аплодирует и поощряют их действия?
В.ПОЗНЕР: Вопрос, который явно будет интересовать всех наших зрителей. Почему Вы так хорошо говорите по-русски в отличие от многих ваших предшественников?
Д.БАЙЕРЛИ: Я, собственно говоря, начал изучать русский язык в университете, когда мне было 18 лет.
В.ПОЗНЕР: Почему?
Д.БАЙЕРЛИ: Потому что когда я пошел в университет в моем родном штате Мичиган, там был один профессор, очень динамичный человек, женщина. И она меня просто переубедила, сказала, что это очень интересный язык, там вы сможете прочесть Толстого в оригинале. Так что, я так и начал.
В.ПОЗНЕР: К Вашему отцу это не имеет отношения? Все-таки история вашего отца... Может быть, чуть-чуть скажете, потому что опять наш зритель об этом ничего не знает.
Д.БАЙЕРЛИ: Да. Мой отец считается одним из немногих американцев, который во время Второй мировой войны служил как в советской армии, так и в американской. Он был десантником известной 101-й десантной дивизии. Он прыгнул в Нормандию накануне открытия второго фронта в июне 1944 года. И он сразу, к сожалению, попал к немцам в плен. Он побывал 6-7 месяцев, как он всегда говорил, в гостях у немцев. Из одного лагеря в другой, всегда передислоцируясь с запада на восток. В конце войны, то есть в январе 1945 года он находился в концлагере на реке Одер.
Это было очень близко к Первому Белорусском фронту. Военнопленные даже слышали советскую канонаду, где-то в 15-16 километрах от их места. Отец уже совершил несколько побегов из лагеря, но его всегда ловили, отправляли обратно. В конце концов, он решил опять совершить побег, но в этот раз он пошел не на запад, а на восток - к советским товарищам. Потому что они знали, что как только они присоединяться к русским частям, для них война будет окончена – они уже будут в дружеских руках. Так что он действительно пошел на восток, он где-то прятался на ферме в течение нескольких дней. И, действительно, танковая часть, батальон, я думаю, приехал в эту местность. И папа очень внимательно смотрел, к кому обратиться, когда именно показаться. И у него была пачка американских сигарет "Лаки Страйк". Так что он выходит и говорит советским солдатам: "Я – американский товарищ, я – американский товарищ".
В.ПОЗНЕР: Он говорил по-русски эти слова? Чуть-чуть умел, да?
Д.БАЙЕРЛИ: Чуть-чуть, потому что, ну, просто так, случилось. Они смотрели на него с недоумением: откуда, кто это такой? Хотели его сразу послать в тыл, но он сказал: "Нет, я солдат, я же был у немцев в плену, я лишился возможности сражаться против них. Я хочу сейчас. Я знаю, что вы пойдете сейчас на Берлин – я с вами хочу вместе воевать и победить Гитлера". Надо было знать моего отца, он был такой упрямый и убедительный человек, как-то он их переубедил. Через переводчика все это произошло.
В.ПОЗНЕР: Ну, конечно, да-да.
Д.БАЙЕРЛИ: И его как-то приняли. И не только приняли, но дали ему автомат ППШ-41, и посадили как пулеметчика на советский танк. Но при том это был советский танк, но это был американский "Шерман" - по ленд-лизу. Так что в течение нескольких недель – он точно не уверен, сколько это длилось…
В.ПОЗНЕР: Он добрался до Берлина?
Д.БАЙЕРЛИ: Нет. Слава Богу, потому что мы знаем, сколько народу в последнее время погибло, сколько это вам стоило. Нет. Через неделю он попал под атаку немецких бомбардировщиков, он был тяжело ранен и его отправили в тыл, в советский госпиталь. Он там лежал порядка 2-х недель, и в один прекрасный день, как он описывает, было такое оживление – видимо высшее начальство приезжает. Это везде делается одинаково: новые постели, полотенца… И, действительно, это был маршал Жуков. Первый Белорусский фронт, как известно, в это время приостановился перед тем, как перейти реку Одер, и Жуков, видимо, услышал, что в госпитале находится сбежавший американский десантник, который воевал в рядах Красной армии. Он к отцу подошел, спросил, мол, все ли в порядке, как семья? И отец ему сказал: "Вы знаете, для меня война уже окончена, я тяжело ранен. Мне бы хотелось вернуться домой, может быть, через посольство наше в Москве. Но у меня нет идентификации, немцы отняли все". Так что он попросил – очень смело для моего отца – у маршала Жукова какой-то документ. На следующий день появился майор с письмом на русском языке. Отец не мог прочитать, что в нем написано, но ему объяснили, что это как паспорт: "С этим письмом Вы доберетесь до вашего посольства в Москве". И действительно, отец всегда описывал, какое магическое влияние это письмо оказывало.
В.ПОЗНЕР: Это за подписью Жукова, нет?
Д.БАЙЕРЛИ: Да. Ну, видимо. Он не мог прочитать. Ну там, ленты, печать, очень жесткая, красивая бумага. И стоило ему только показать – сразу место в поезде, теплое, охрана. Ну, где-то в начале марта 1945 он добрался до Москвы. Его доставили в американское посольство, и, к сожалению, отобрали письмо. Мы ищем это письмо в архивах до сих пор.
В.ПОЗНЕР: Скажите, пожалуйста, у него появились дружеские связи в России?
Д.БАЙЕРЛИ: Да. Ведь он считает, что русские спасли ему жизнь. Когда он попал под атаку, могли бы его запросто оставить в канаве – у него была серьезная потеря крови.
В.ПОЗНЕР: Скажите, пожалуйста, он на Вас повлиял в этом смысле? Как Вы думаете?
Д.БАЙЕРЛИ: Ну, я думаю, действительно, неизбежно, что во время "холодной войны" в нашей семье было немножко другое понятие о том, что такое Россия, Советский Союз. И когда я стал сюда приезжать еще в советские времена, когда я был студентом в университете в Ленинграде, когда я работал гидом на американских выставках, папа тогда стал вновь приезжать сюда.
В.ПОЗНЕР: Я хотел бы обратить внимание на эту фотографию, которую мы видим здесь. Здесь ваш отец встречается не с кем-нибудь, а с изобретателем автомата Калашникова, здесь сам Калашников – так что, это не часто бывает.
Д.БАЙЕРЛИ: Да. Это был последний визит папы, это было в 2004 году. Он через 6 месяцев после этого скончался. Но для него это было вершиной, кульминацией. Там была огромная церемония, и лично ему генерал Калашников подарил свою продукцию.
В.ПОЗНЕР: Скажите, а можно сказать, что Вы друг России? Вы, в результате?
Д.БАЙЕРЛИ: Ну, я думаю, что каждый американец хочет быть другом России.
Очень жаль, что президент Обама сменил посла и политику в отношении Российской Федерации.