На четыре года мы со Стасиком потерялись.

Я точно не страдала от этого факта.

Он уехал в другой город. В техникум.

На речника учиться.

Потом армия. Два года.

Вернулся.

Возмужал. Соплей уже нет.

Цыганистые кудри на месте.

У меня каникулы.

Лето.

Встретились во дворе.

Обрадовались!

Привет-привет! Как дела?!

Просто поболтали.

Поговорили об одноклассниках и общих знакомых.

Кто? Где?

Попрощались и пошли по своим делам.

Ничего особенного.

Вечером приходит Стасик. К нам домой.

Пьяненький.

Видимо, как мы с ним распрощались на улице, так он и приступил.

Распиваться.

К вечеру «накидался».

«В зюзю».

Я одна. Родители на даче. С ночёвкой.

Гостей не жду.

Принимать ночью не планировала. Совершенно.

Даже друга детства.

Стасик без цветов и конфет, но с намерениями.

Рассказать. Про любовь.

Люблю, говорит, всегда любил.

Всех вас.

Кого всех? Кого, конкретно?

Меня? Сестру? Нашу маму?? Мамину сестру, тётю Лену??? Папу????

Выпроваживала Стасика.

И уговорами, и силой пыталась вытолкать.

Ну, где там мне! Не уходит.

Всё про любовь бубнит.

Про страдания.

Тогда ушла я. Закрылась у себя в комнате.

И спать легла.

Ночью высунулась посмотреть, а Стасик спит прямо на полу.

В прихожей.

Сладко так. Раскинулся.

Перетаскивать пьяного Стасика на диван, мне не по силам.

Но подушку под голову подложила.

Милосердно.

Утром проснулась от родительских вопросов.

Вернулись домой.

Непонятно им, почему везде свет горит, дверь квартиры настежь открыта, почему подушка валяется в прихожей, кто воду в коридоре разлил. Почему так натоптано?

Что здесь, вообще, происходило? Ночью?

Оказывается, Стасик упившись, уснул.

И ночью... описался.

Как маленький ребенок. "Опрудохался".

Прямо в штаны.

Обоссался. По- русски сказать.

Проснулся. Напугался. Убежал к себе.

Не уничтожив, не замыв следов.

Понятно, что именно мне пришлось ликвидировать последствия этой аварии.

Конфуза.

Отжимала. Отмывала с хлоркой. Воду меняла несколько раз.

Костерила про себя «зассанца» Стасика.

Последними словами. Какими знала на тот момент.

Злилась.

Из-за него утро мое началось с половой тряпки.

Мало того, что он мне всё детство отравил своими каверзами.

Натерпелась от него! Настрадалась от его нападок!

Так он опять мне напаскудил!

Нашёл способ!

Сволочь кудрявая!

Как в детстве, бывало.

Королевич, кстати, с тех пор общения избегал.

На глаза не попадался.

На другую сторону улицы переходил.

Если сталкивались, не здоровался.

Сейчас я каждое лето приезжаю к родителям.

Попроведать.

Старенькие они уже.

Редко получается.

Родной городок. Наша пятиэтажка.

Большая часть их жизни там прошла.

Запах родного дома. Какой- то особенный.

Щемящий.

Сразу в ноздрях щиплет.

Знакомые с детства вещи.

Подъезд, ступеньки, перила.

Звонок.

Мы по этим ступенькам бегали.

Гоняли, как сумасшедшие.

Не снимая коньков фигурных и хоккейных.

Каждую щербинку и скол на них знаем.

Как будто ничего и не изменилось.

Но нет, изменилось…

«Кого уж нет, а кто - далече…»

Часть жильцов уехала, часть поумирала...

Теперь их дети-внуки здесь живут.

Стасик Королёв работает заготовителем дикоросов.

Ягоды, грибы, кедровая шишка, березовые почки, лекарственные сибирские травы, иван-чай, багульник.

Промышляет охотой и рыбалкой.

Семью кормит добытым.

Излишки на рынке продает.

Живет в квартире почившей матери.

Женился на местной. Из ханты-манси.

Во дворе видела черноволосых, раскосых деток.

Наверное, его внуки уже.

Толстый, лысый, пузатый Стасик.

Крупный нос. Маленькие глазки. Большие мешки.

Надо же… А ведь все девчонки в школе были влюблены в его кудри.

Всех сводила с ума его фамилия.

Все мечтали выйти замуж за эту фамилию.

Носить по-королевски.

Из окна слышу, как Стасик учит соседских детей правилам поведения.

Слишком громко топают. Кричат.

По подъезду бегают.

Велосипеды таскают. Грязища.

Покоя нет.

Грозит надрать всем уши.

Особенно пианистам с первого этажа.

Взяли моду, начинают разучивать гаммы и этюды, как раз в то время, когда он изволит лечь- почивать.

У него сиеста, послеобеденный отдых, а они тут «трень-брень на своих пианинках».

И каждый день, каждый день!

Забодали, короче, Стасика, музыканты.

Покоя от них нет.

Гневается Стасик. Митингует у подъезда.

Поучает молодежь.

Препротивненький мужичок из Стасика получился.

А жаль… Как Д Артаньян он был чудо, как хорош…

Кудри, папина шляпа, мамина бижутерия, шпага из строительной рейки.

Плащ мушкетерский из голубой шторы. Крест на спине из фольги.

40 лет назад.

Слышу, еще кто- то прошел к подъезду.

Опять Стасик завел свою жалобную шарманку.

Про музыкантов… пианистов.

Про стадо детей в подъезде.

И все они туда-сюда бегают непрерывно. Дверью хлопают.

Домофон не замолкает. Стасику на четвертом этаже не заснуть...

Негодует Королевич. Бубнит.

Зу-зу, зу-зу...

Бу-бу, бу-бу...

И всё это на одной ноте.

Через открытое окно, слушаю.

Вспоминаю, про наши детские развлечения, проказы и шалости.

Увлечения и переживания.

Грустно, конечно.

Целая жизнь позади.

Я Стасика давно знаю.

Когда он еще с соплей под носом ходил. Шмурыгал громко.

Прям хочется спросить:

«Стасик, чего это ты тут раздухарился?

Разумничался?

Чего ты всех жизни учишь?

Забыл, как тебя самого ремнём пороли каждый вечер за твои злые проказы и шалости?

А бывало, и по два раза на день?

Как маму твою, тетю Нину, вызывали в школу, чуть ли не ежедневно?

Как распекали "в пух и прах" на всех классных собраниях?

За твои "успехи в учебе" и поведение?

Ты, сам то, кстати, давно ли ссаться перестал?»

Вот такая жизненная история! Реальная!

P. S.

А Стасику я всё-равно благодарна!

Благодаря его неусыпному воздействию, я приобрела полезные навыки:

передвигаться перебежками, уходить от погони, ползать по-пластунски,

камуфлироваться, маскироваться и мимикрировать,

сливаться с окружающей средой и быть максимально незаметной,

быстро бегать и бесшумно двигаться.

Отточила тактики и приемы ближнего боя.

Овладела тонким искусством дипломатии и компромисса.

Научилась терпению и выдержке.

Спасибо тебе, сопливый Королевич!

Любите друг друга! Берегите!

Всем спасибо за лайки! За комментарии! За поддержку!

Давайте вместе обсуждать интересующие нас проблемы!

Когда моя младшая сестра, очередной раз потеряла ключи от квартиры, мне пришлось красными, онемевшими от холода руками, просеять все русло сточной канавы.

Вдоль дороги.

На коленках. В грязи.

Колотый, обмыленный весною лёд, камни, кирпич, стекло, бутылки, ветки, собачьи фекалии…

Она стояла рядом, руки в карманах.

Ныла, что ей холодно, что она домой хочет.

«…что она не виновата, она просто шла, а ключ сам упал, где-то здесь, она точно не помнит где, то ли здесь, то ли там...»

Как же мы попадём домой, без потерянного ею ключа, у неё решения не было.

Но именно ей мерзнуть и не хотелось.

А мне не хотелось родительского наказания.

Я же старшая. Значит недоглядела. Значит виновата…

Только я…

Ключ я нашла.

Значительно дальше, от указанного этой «овцой белолобой», места.

Приволокла её домой. В ярости. За воротник шубы тащила.

«За шкварник».

Из черного шнурка, толстого и плоского, от лыжных ботинок отца, соорудила ей петлю на шею.

С ключом. Велела даже спать с ним.

Иначе, берегись.

Так она и ходила с этим шнурком.

Анна Австрийская. С алмазными подвесками.

Бегала за мной. Как на привязи.

Мне без неё и ключа, соответственно, домой не попасть.

Мы их уже столько, на пару, потеряли…

Не счесть…

Не просто дверь, дверной косяк пришлось менять, со временем. Места живого не было от заплат.

А ещё она могла запросто пойти «по домам».

Так наша мама называла хождения в гости.

Засидеться.

У подружек и одноклассниц.

Как её искать? Где?

Куда бежать?

Мне опять выволочка грозила.

Родители осваивали Крайний Север.

Учились. Работали.

Командировки. Вахты. Разъезды.

Нелётная погода.

Мы были предоставлены сами себе.

Крайне самостоятельны и деятельны.

Могли приготовить себе поесть и простирнуть мелкие вещи.

Воротнички-манжеты пришить.

Галстук пионерский и фартуки наглаживали самостоятельно.

Но весь спрос был с меня.

За всё. Всегда.

Приходилось её с собой таскать.

В компании ровесников.

На все дворовые и школьные мероприятия.

Без дела не сидели.

У нас было масса интересных занятий, как я теперь понимаю.

Начиная от безобидных: собрать и пожевать сосновую сосну и гудрон, развести костер и запечь картошку.

Сходить на соседнее болото и собрать морошку, бруснику, чернику, голубику, клюкву.

Наловить целую банку головастиков в сточной канаве.

Активных игр, типа Казаки-разбойники и «Двенадцать палочек».

Кто дальше плюнет, "ножички" на речном песке.

Кидали гальку в воду, особым броском, считали "блинчики".

До реально опасных: подбрасывать в костёр шифер, охотничьи патроны, камешки сварочного карбида кинуть в лужу, а потом поджечь, плеснуть бензин.

Пробежаться наперегонки по стене строящегося дома.

Балансируя. Удерживая равновесие.

На высоте пятого, крайнего этажа.

Желательно вечером. Так интереснее. Рискованней.

Попрыгать со льдины на льдину.

Соорудить своими силами дощатый плот из-под кирпичных поддонов и плавать на нём по глубокому строительному котловану, до краёв наполненному мутной водой.

Грести длинной жердью, как веслом, отталкиваться от дна.

Придавать плотику ускорение.

Прорубить полынью в тонком льду реки. Прыгать через неё.

Сколько вещей: курток, штанов и сапог было утоплено, разорвано, сожжено, подпалено, расплавилось.

Валенок, шарфов, варежек и перчаток, потеряно.

Думаю, наши родители, счёт потеряли...

Школа была одна. Жили мы все рядом.

Мальчишки имели рогатки всех видов.

Мастерили лук и стрелы. Каждый сам себе.

Шпаги и сабли. Мечи и нунчаки.

Вытесывали из деревяшки пистолет, приспосабливали бельевую резинку, от отцовских семейных трусов, и вот вам, пожалуйста - готовое к дальнему бою стрелковое оружие.

Стреляли сухим горохом.

Болезненные, к слову сказать, удары получались. Хлесткие.

Кроме нас с сестрой, больше девчонок в нашем дворе не было.

Не помню даже, чтобы мы играли-прыгали в "резиночки" или "классики".

Читали мы одни книги. Смотрели одни и те же фильмы.

Времена СССР. Всего два канала.

Увлекались одними героями. Грезили похожими подвигами.

Стасик Королёв, Максим Бурганов, Аркашка Ермаков и Сашка Разливанов.

Вот герои моего детства.

Соседи и одноклассники.

Лихие соучастники всех дворовых проказ.

Сообщники и подельники.

Защитники и подстрекатели.

На экраны вышел фильм «Д Артаньян и три мушкетера».

В несколько серий впихнули содержание вполне себе увесистой книги Александра Дюма.

Авторы фильма уплотнили события.

Максимально.

Оставили основную интригу.

Плюс эффектные песни и танцевальные номера.

Красивые актеры. Восхитительные костюмы.

Кружева, жабо, подвески.

Панталоны. Нежный бархат и струящийся шёлк.

Мы жили страданиями этих героев.

Отважных, дружных, верных мушкетеров, и кокетливой Констанции.

Коварной миледи и интриганистого кардинала.

Беспечной королевы и любвеобильного герцога.

Глуповатого короля.

Смазливый Стасик решил быть только Д Артаньяном.

Конечно же, кем ещё.

Провозгласил. Самовыдвинулся.

Никто не спорил.

Когда все мальчишки вокруг были банальными Сашками и Серёгами, Андрюхами и Вовками, Стасик отличался западным звучанием имени Стас.

Это давало ему некое право. Выбирать первым.

Ну, а я, соответственно - Констанцией.

Младшая сестра моя, получается, блудливая королева с подвесками.

С ключом на шнурке от папиных лыжных ботинок.

Все остальные выбирали себе героев по остаточному принципу.

Всё, как в кино.

Бились на "шпагах" - зачищенных от коры палках и прутьях.

Где-то шляпы находили. Фетровые. Отцовские.

Перья делали из столовских салфеток.

Из занавесок сооружали кринолины.

Самодельными бумажными веерами обмахивались томно.

Украшения многоярусные.

Бижутерию. Бисерные бусики.

Цепочки. Клипсы. Запонки. Медальоны.

На шею, на руки, на голову.

Всё шло в ход. Для антуража. Для достоверности.

Как во Франции. Как у королей. Как в кино.

Из подъезда в подъезд бегали.

Вроде переход, через полчища врагов, из Франции, в Англию.

Бились на ступеньках.

«Защищайтесь, сударь!», «Три тысячи чертей!»

"Один - за всех! И все - за одного!"

Стасик был самым яростным изо всех самоназвавшихся мушкетёров.

Самым дерзким. Упёртым.

Гасконец, одно слово...

Фамилия у него была королевская – Ко-ро-лёв!

Сестра была влюблена. Очарована!

Млела перед ним.

Королевич!

Немного смущала вечная сопля под носом…

Он гонял её туда-сюда. Подтягивал в носу, как в лифте.

А так… вполне себе Д Артаньян!

Родители, чтобы закончить весь этот гвалт и беспредел, беготню и гомон, отправили меня - в художественную школу, а сестру – в музыкальную.

В надежде плотно нас занять. Организовать. Развить.

Оградить от улицы.

"Чтоб не бегали собакам хвосты крутить".

Это сработало. Подействовало положительно.

Было, чем заняться. Педагоги строгие.

А мальчишки так и бегали. Бились. Сражались. Стреляли.

Носились по улице и подъездам.

Но в школе мы с ними встречались.

Стасик, почему- то, именно мне, объявил войну.

Жесткую. По всем направлениям.

Бескомпромиссную.

За что, конкретно, - непонятно...

Наверное, за то, что подлая Констанция предала верного Д Артаньяна...

Оставила интриги, стрельбу и погони.

Пошла учиться скульптуре, живописи и графике.

А на войне, как известно, все средства хороши.

Зимой он с меня срывал теплую шапку.

Бегала за ним по улице, по сибирскому морозу.

Плакала. Умоляла отдать.

Закидывал высоко на дерево. И убегал.

Приходилось поднимать воротник, заматываться шарфом.

Плестись домой. Без шапки.

Оторвал помпон от цигейковой шапочки. Выдрал. "С мясом".

Спрятал мои зимние сапожки.

Оборвал в раздевалке вешалку от пальто.

Кирпич подложил в портфель.

Разрисовал дневник.

Разбил перед мои носом лампу дневного света.

На уровне глаз, об стену кирпичную.

Я приходила домой в стеклянной матовой пыли.

Потом он громко сообщил, что я вшивая.

В классе. При всех.

Что было неправдой.

Дикой ложью.

Я бегала за ним по школе, в надежде убить его.

Портфелем. По башке. На глушняк.

Или придушить. Голыми руками.

Из-за угла стрелял по ногам из рогатки. Горохом.

Прицельно.

С балкона кидал в меня яйца.

Прямо на новенькую курточку.

Разрисовал окрашенные панели в подъезде.

Всякими гнусностями.

Именно на нашем этаже.

Конечно, наша строгая мама, не стала разбираться, кто, и что, и почему, а отправила нас, с сестрой, отмывать-оттирать эти художества.

На следующий день весь белёный потолок в подъезде был испорчен-закопчён спичками.

Плевал, смешивал с извёсткой, лепил к потолку, поджигал.

Вот не лень ему было... Охламону.

Когда он всё это проделывал..? Ночью что-ли...?

Мы молча брали ведро и тряпки. Шли ликвидировать последствия.

Чего только не вытворял.

Я жаловалась родителям.

Ведомственный дом. Все работают в одной конторе.

Мой отец - начальник. Мама Стасика – учётчица.

Они все молодые. Ровесники.

Наш отец говорил ей шутя, при встрече: «Нин, ну ты уйми своего героя, опять избил девчонку! В слезах пришла!»

Тетя Нина прибегала в обед домой, широким, солдатским ремнём лупцевала Стасика.

Уходила, спешила на службу.

Стасик спускался с четвертого этажа на третий.

Стучался требовательно.

Метелил меня. Буцкал, как тряпичную куклу.

Вечером история повторялась.

И так, практически каждый день.

Подкарауливал в подъезде, налетал как коршун.

Когтил. То карман оторвет, то воротник.

То шарфом придушит.

Проходу не давал.

Боялась лишний раз во двор спуститься.

Прежде, чем выйти, сестру засылала проверить, нет ли где Стасика, поблизости.

Когда Стасик, после 8-го класса, уехал поступать в речной техникум.

Мы все облегчённо вздохнули.

Наконец!

Перекрестились.

Сестра, правда, опечалилась.

Королевич уезжает.

В далёкие края.

См. Продолжение. Королевич. Часть 2. Д Артаньян. 40 лет спустя.

Любите друг друга. Берегите!

Всем спасибо за лайки! За комментарии! За поддержку!

Давайте вместе обсуждать волнующие нас проблемы!

Продолжение.


После моей истории в кооперативном движении, дирекция фабрики получила понимание, как можно использовать ресурсы фабрики для своих личных целей. Они приняли решение открыть Ателье при фабрике, а заняться открытием было предложено мне, так как они понимали что это мое - мне этим нравилось заниматься в кайф.


В здании того же общежития, где был кооператив, а сейчас видеосалон, в цокольном этаже, я приложил всю свою энергию, ум и силу. Провел всю разводку под электричество к машинкам, свет, смастерил столы вставил замки на склад, привел помещение в порядок, установил оборудование и через два месяца был готов к выпуску продукции.


На фабрике облазил весь склад, выпросил самые интересные ткани и стал "творить" из себя молодого Юдашкина-Эрзю. Продукцию частично продавал, частично сдавал на фабрику на склад. Захотелось известности и уже начал строить планы на выставку своих изделий на фабрике или в областном Доме моды, но мечтам "не увы" было сбыться.


Через месяц работы, как все вошло в русло, ко мне пришла бухгалтерская проверка, на которой была обнаружена недостача материала и изделий. Я так подразумеваю что это произошло не только по моей неопытности, но и не без явного воровства работников моего цеха.


Дело принимало серьезный оборот и почти дошло до милиции, но поговорив с проверяющим симпатичным бухгалтером, по ее совету, смог вывернуться из этой щекотливой ситуации - написав в объяснительной что перепутал детские 38 размеры со взрослыми 42, по независящей от меня причине.


В ателье за день, из оставшегося материала, нашил маленькие детские трикошки на "карликов" нужное количество и сдал на склад - по бумагам теперь все сходилось. Эти "трикошки" на грудничков они конечно продали по такой же цене как на взрослого, но поняли об этом только через полгода.


Меня переводят с Ателье обратно на фабрику в ИТР, на мое место поставили начальника первого цеха - кого ? Правильно, жену Василия Ивановича и мою несостоявшуюся тещу. Много позже я узнал через Юру-юмориста что в дирекции все было договорено заранее - мне нужно было все запустить, а потом на готовое, если получиться, поставить своего.


Из этой истории я вынес незабываемый опыт - обмена моей энергии, силы, ума на денежный эквивалент, особенности этого опыта было то что, я делал это с удовольствием и я понял, это мое творчество.


Через пару месяцев я уволился с фабрики и отправился в свободное "трудовое" плавание. С тех пор я трудился только на себя, но всегда с добром и улыбкой вспоминая, каким был мой ТРУД В СССР.


Всем добра и развития.

Продолжение.


1988 год, конец лета, в стране наступает кооперативное движение. Из горкома пришло постановление - организовать при фабрике первый кооператив в городе для отчета на верх. Решили - сделаем. Председатель кооператива - друг директора, швеи - две его знакомые женщины, наладчик - Юра-юморист и самый молодой и инициативный, как вы догадались - я.


Выделили пару комнат в общежитии на первом этаже, оборудование, мы за купились материалом с фабрики, в после рабочее время собирались там и стали строчить массовку - широкие спортивные трико, с красными лампасами, очень популярные у "конторской" молодежи или как бы сейчас сказали "околобандитской".


Товар расходился на ура, выезжая на главный рынок столицы республики на микроавтобусе от фабрики, мы продавали все за час. Пару раз к нам подходили ОБХССники, но посмотрев документы, оставляли в покое. Рэкет еще только созревал и нас это не затронуло.


Быстро смекнув, что к чему, мы с Юрой договорились с кладовщиком фабрики, заплатили ему и попросив директорского водителя, которого не осматривали на проходной, вывезли несколько рулонов нужного нам трикотажа для работы. Несколько раз это сработало.


Председатель наш, все выходные жил в алкоголе и должность была для него просто формальность, но когда мы, после очередного выезда на рынок, принесли ему пачку денег, которую он получает на фабрике за полгода - он оживился и стал проявлять живой интерес.


Я уже почувствовав "жилу", кроме учебы в институте, тренировок, пошел учиться на права с желанием приобрести машину, женился, снял себе дом и времени на кооператив катастрофически не хватало, кроме как в выходные, заниматься сбытом.


Объяснив председателю как мы делаем деньги, он по "пьяни" рассказал другу директору и меня после этого, как самого инициативного, скоренько вытурили из кооператива. Предлог был прост - мало уделяю времени, а кладовщика проводили на пенсию с "почестями". Меня спасло от "ментовки" только-то что, мы не по жадничали - председатель брал деньги тоже и если бы меня потянули, то друга директора - следом.


По прошествии времени понимаю, что все что делается - все к лучшему и если бы меня не поперли тогда, то скорее всего посадили. Кооператив после меня, просуществовал еще с месяц, но постепенно затух и прекратил свою жизнедеятельность, освободив свои площади под видеосалон.


Продолжение следует.

Продолжение.

Прошла осень и начались катаклизмы в водопроводной системе. У детского сада, что принадлежал трикотажке, дала течь труба холодной воды на глубине трех метров. Стали копать яму экскаватором - грязь, холод. Одно дело раздавать указания сидя в кабинете и совсем другое когда нужно стоять и смотреть решение твоих задач на холоде.

Вмешался снова случай - освободилось место инженера по противопожарной профилактике - проводили на пенсию. Пообщался с директором и он, понимая что мне действительно не хватает опыта аварийных работ, пошел на встречу. И вот у меня теплый кабинет, стол и напротив предпенсионный инженер по технике безопасности. В кабинете нас двое и чайник. Хорошо...

Эта работа, мечта советского человека того времени. Приходил я на фабрику к восьми утра, в 8:15 у нас с соседом инструктаж вновь принятых рабочих и в основном работниц, отдельно отмечаю про себя молодых и симпатичных. Рассказываю им как вести себя во время пожара, что делать и куда бежать, они внимательно меня слушали, кивали головой, а потом говорили (передавали мне из цеха) - какой молодой "пожарный".

В 9:00 мы заканчивал работу и если сильно "морило" закрывали дверь и ложились спать на стульях на часик. Проснувшись, сосед отваливал на территорию, а я немного работал с гантелями и гирей оставив дверь открытой, чтобы слышать и не быть застигнутым врасплох. Витек к этому времени уже сильно сдал свои позиции "алкагалю" и был изгнан с трикотажки за прогулы. Часть его инвентаря я загодя принес себе в кабинет.

Итак до обеда час, есть два варианта: первый - идешь в цех, осматривать на предмет ППП (противопожарной профилактики) и за одно знакомства с противоположным полом, можно зайти в мастерскую к Юре-юмористу, "потрендеть" с ними. Второй: записаться у директора на осмотр территории общежития, или чего то другого вне территории фабрики. Пройдя мимо этих мест - прямиком иду домой на обед и послеобеденный сон.

Но случались и здесь проблемы. Как-то придя в понедельник на работу узнаю, в туалете ИТР произошел пожал от брошенного окурка в урну с туалетной бумагой. Вызывали пожарных - выгорело окно, закоптились стены и запах на весь этаж. Мне сняли премию (кого-то нужно поиметь) за недосмотр, хоть я и нашел виновного, расследовав это дело, но им оказался главный инженер предприятия, друг директора.

На фабрике образовали хор для участия в республиканском конкурсе хоровых коллективов республики. Конечно без меня они обойтись не смогли и я пару месяцев прилежно открывал рот, создавая видимость пения. Благодаря моему "таланту" наш коллектив занял почетное второе место в республике и даже был показан по телевизору. Рассматривая себя на экране, среди толпы, так и не смог разглядеть своего лица крупным планом.

Это было время, когда я много времени посвещал общественному труду. На меня с профкома наложили обязанности быть председателем "ОБТ" -общества борьбы за трезвость, дополнительно обязали раздавать билеты ДОСААФ по триста штук за квартал.

Имея опыт выигрыша мотоцикла Иж-Юпитер в годовалом возрасте, я решил прикупить на удачу пачку - сто штук. Чем черт не шутит - а вдруг. В день тиража, сверяя по номерам в газете, в моей колонке из ста штук оказался мотоцикл и тоже "ИЖ", только билета в пачке, в котором серия и номер шли один за другим, с этим номером не оказалось.((

В 1988 году на фабрику пригнали рабочую силу - вьетнамцев, для обмена опытом. За неделю во всех магазинах города были скуплены все хоз товары, кастрюли, мотоциклы и все что можно унести двумя руками. Жили они в общежитии при фабрике. Мне приходилось ходить к ним проверять комнаты на предмет пожарной безопасности.

Как-то раз проверяя общежитие, выписал старшему предписания - все комнаты были забиты под потолок разным скарбом. Заходя в любую была вероятность что, с трехметровой высоты вам упадет на голову чан или огромный таз. Но имелась у них четкая градация - на одной стороне коридора жили богатые, что покупали моцики, телевизоры и электроприборы, на другой те что по проще - кастрюли, тазы и разный хлам.

Были у них симпатичные и красивые девушки, но отказывались даже разговаривать, только одно слово: - "Непонимай". Старший имел безусловную власть над ними, боялись его как огня. Юра-юморист подходил как-то раз к нему, поговорил, познакомь говорит на ночь. Тот закачал головой и ответил: -"Нет, так не мозна, дватьсять пять рублей мозна."

Так прошел второй год моей работы на фабрике и мне стало казаться что, я работаю здесь целую вечность и задумываясь над другими, кто работал там по двадцать - тридцать лет, просто становилось плохо от уныния и тоски. Человек должен развиваться, а как можно развиваться если ты просто привязан к одному месту.

Продолжение следует.