«Хлебные войны» в советской России

«Обеспечьте капиталу 10 процентов прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы».

Томас Даннинг

Редко какой историк упоминает нынче о «хлебной стачке» 1927 года. Непопулярная это тема. Ведь нэп, как считается, был идеальным будущим России, альтернативой зловещей коллективизации. Может быть, он и не вывел бы страну в число авангарда цивилизованного мира, но зато и не привел бы к таким жертвам, как аграрная политика Сталина. Ну, так давайте посмотрим, как нэп на самом деле кормил страну.

Смотрите, кто пришел!

У нас почему-то бытует мнение, что нэпман — это мелкий лавочник. Давайте немного подумаем, может ли это быть. Ведь во время Гражданской войны власти так и не удалось обуздать спекуляцию. За это время торговцы, очень хорошо нажившиеся еще во время Первой мировой, еще больше разбогатели, приспособились к новому государственному строю. ВЧК их немножко пощипала, но не более того — и силы у чекистов были не те, и другой работы хватало.

И, едва после окончания войны была снова разрешена частная торговля, на рынок хлынули огромные капиталы, накопленные во время обеих войн. Рулили ими отнюдь не мелкие лавочники, а крупные оптовики, имевшие собственные склады, мельницы, агентов-заготовителей, агентов по сбыту. Ни царское правительство, ни Временное их практически не преследовало, большевистское преследовало, но не сумело. И эти оптовики, оборзевшие за время полной безнаказанности, бесстрашно кинулись играть в азартные игры с государством.

Государство обязано заботиться о выживании населения — этого требует национальная безопасность. Советское правительство с самого начала взяло на себя обязательства снабжать города и отчасти крестьянскую бедноту недорогим хлебом (на самом деле не только хлебом, но и вообще дешевым продовольствием, но мы для наглядности станем говорить только о хлебе). И сразу же схлестнулось на хлебном рынке с частным торговцем. Во время войны с ним разговаривали конфискацией, а то и пулей — но война закончилась.

Как функционировал рынок Советской России? Государство покупало зерно у крестьян по среднерыночным ценам, и дешево продавало его населению. А государственные закупки оседлал частник. Он всегда мог установить закупочные цены чуть выше государственных, перехватить основную часть товарного хлеба и, воспользовавшись образовавшейся нехваткой, продать его на черном рынке. Без прибыли он не оставался в любом случае — и чем больше нехватка, тем больше прибыль. Частный рынок был объективно заинтересован в организации голода. Могло ли правительство позволить ему такие фокусы? Смешной вопрос.

Есть, правда, для таких случаев наработанный механизм — выбросить на рынок большую массу зерна, сбить цены и потом скупить его обратно. Так государство окажется еще и в выигрыше, продавая хлеб дорого и получая его обратно дешево. Но для этого оно должно иметь резервы зерна. А резервов у Советской России не было. Все излишки шли на экспорт — чтобы купить хотя бы самые необходимые промышленные товары, поскольку в разоренной стране не производилось практически ничего.

Государство не могло и повышать заготовительные цены. Частная хлебная торговля состояла из двух звеньев: городского и сельского, нэпмана и кулака. При повышении заготовительных цен получалась перекачка госбюджета в карман деревенского спекулянта, если же цены не повышались, уже городской частник-нэпман снимал с рынка зерно, вызывал искусственный голод и получал огромные прибыли. Мощность частного рынка была настолько велика, что этот нехитрый механизм из года в год приводил к голоду — при любом урожае, хорошем, плохом, небывалом — любом!

И начались «хлебный войны».

1925 год: перемудрили

Образцовыми можно считать события 1925/1926 заготовительного сезона. В этом году государство твердо решило следовать рыночным правилам, соблюдая при этом интересы маломощных крестьянских хозяйств. Оно собиралось форсировать заготовки, закупив до 1 января 70% хлеба по госплану вместо обычных 60–65%. Причин было несколько:

— поставить товар на европейские рынки до того, как там появится дешевый американский хлеб и начнется падение цен;

— увеличить осенний спрос, повысив тем самым цены в интересах маломощных хозяйств, продававших зерно осенью для уплаты налогов;

— уменьшить осеннее предложение хлеба, снизив налог и перенеся срок уплаты на зиму, чтобы не допустить сильного падения цен, опять же в интересах маломощных хозяйств;

— уменьшить весенний спрос и, соответственно, цены — снова в интересах маломощных хозяйств и в пику частным торговцам.

Для обеспечения заготовок приготовили товарный фонд, а главное — решено было приложить все усилия, чтобы удержаться от административных методов. В этом году всем был обещан рынок.

И рынок пришел — но совсем не так, как ожидалось. С самого начала все пошло наперекосяк. В стране существовало четыре категории заготовителей: государственные плановые, кооперативные, внеплановые (т.е. нецентрализованные государственные и кооперативные организации потребляющих районов) и частники.

Еще летом государство-заготовитель совершило ошибку, чем сразу искорежило весь процесс. Чтобы русское зерно первым успело на европейские рынки, решено было в августе, когда хлеб еще не до конца убран и не обмолочен, повысить закупочные цены. Это сыграло на руку не беднякам, а, наоборот, самым зажиточным крестьянам, имевшим уборочные машины и батраков. Они успели продать свой хлеб дорого, а поскольку уплата налога для них не представляла проблем, заодно подмели и промышленные товары, которые доставили на рынок в количестве, рассчитанном совсем на другого покупателя и на другой объем денег у потребителей. После чего, удовлетворенные, вышли из игры.

Небогатые же крестьяне, получившие отсрочку по налогам, не торопились везти хлеб, поскольку традиционно полагали осенние цены низкими, спешить им было некуда, промышленных товаров в продаже не наблюдалось, а дел в хозяйстве в сентябре хватает. В результате подвоз резко упал, а цены, соответственно, взлетели намного выше задуманного. Экспортная программа срывалась, предложение хлеба на мировом рынке увеличивалось, высокие заготовительные цены грозили сделать экспорт и вовсе нерентабельным, и правительство, не выдержав, снова занялось механическим регулированием, чем радостно воспользовались внеплановые заготовители, не имевшее таких ограничений. В некоторых губерниях им доставалось более 40% хлеба.

Однако административный ресурс еще далеко не иссяк. В ноябре в ряде хлебопроизводящих районов началась «транспортная война» с внеплановыми заготовителями — велено было отправлять их грузы по железной дороге в последнюю очередь. А поскольку вагонов традиционно не хватало, то очередь отодвигалась на конец заготовительной кампании. Кое-где получилось: заготовители из отдаленных губерний прекратили работу, но те, кому добираться было недалеко, стали вывозить зерно гужевым транспортом — пока власти не перекрыли и этот канал. Поскольку плановые заготовители все еще обслуживали в основном экспорт, то в стране, при вполне нормальном урожае, стало не хватать хлеба. Частник, естественно, просочился сквозь все ограничения и стал грести прибыли лопатой.

Кончилось все тем, что в январе были установлены единые закупочные цены для плановых и внеплановых заготовителей, а кое-где их распространили и на частников.

Результаты рыночного опыта оказались поистине сокрушительными. Если план первого квартала заготовок (июль–сентябрь) был практически выполнен, то во втором квартале вместо 376 млн пудов удалось заготовить только 176 млн, а экспортного зерна было доставлено в порты едва ли четверть от потребного количества. Годовой план пришлось снизить с 780 до 600 млн пудов, а хлебный экспорт — с 350 до 143 млн пудов. По причине проваленной экспортной программы уменьшилось количество импортных товаров. Все это вызвало очередной скачок цен на промтовары и увеличение «ножниц» цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию, что ударило в первую очередь по маломощным хозяйствам.

Единственный плюс заключался в том, что в деревне осталось много хлеба, и следующий заготовительный сезон прошел спокойно.

1927 год: «хлебная стачка»

Еще более сокрушительное поражение потерпело государство осенью 1927 года — и, что самое обидное, из-за политики. Весной английские власти предприняли серию беспрецедентных выпадов против СССР, включая разгромы посольств в Китае и торгового представительства в Лондоне. Советское правительство заявило о том, что англичане намерены напасть на СССР, заставив Лондон объясняться со всем миром по поводу своих намерений. Воевать, в общем-то, никто не собирался, но… но народ-то об этом не знал!

Рынок отреагировал на «военную тревогу» так, как и должен был: с прилавков смели практически все продовольствие, и, что хуже, продажа хлеба государству практически прекратилась, а цены на черном рынке взлетели до небес. Уже в октябре в городах начался голод.

В нормальных государствах в такой ситуации начинают действовать специальные законы, направленные против спекуляции. В СССР для подобных случаев существовала 107-я статья УК. Сроки по ней давали смехотворные: до года при отсутствии сговора торговцев, до трех при его присутствии, зато она предполагала конфискацию товара. Ее и стали применять в массовом порядке, находя при этом колоссальные запасы продовольствия. В январе 1927 года Экономическое управление ОГПУ докладывало в очередной сводке:

«Украинская ССР. При арестах частников в Черкассах, Мариуполе, Первомайске, Харькове и в других районах Украины выявлен целый ряд тайных складов хлебопродуктов, припрятанных в спекулятивных целях. В Черкассах, например, было обнаружено припрятанными 20 650 пуд. ячменя, в Мариуполе — 10 000 пуд. подсолнуха, Первомайске — 10 700 пуд. пшеницы и 3000 пуд. подсолнуха, Харькове — 1500 пуд. пшеницы, в Прилуках — 3500 пуд. и в Одессе — 1500 пуд. пшеничной муки...

Самарская губ. Всего по губернии арестовано 44 частных хлебозаготовителя... Репрессии немедленно оказали самое благотворное влияние на губернский хлебный рынок... Особо значительное снижение цен на пшеницу имеет место на рынке г. Самары: здесь цена с 2 руб. 10 коп. упала до 1 руб. 50 коп...

...Уральская область. В связи с крайне развившейся спекуляцией по мануфактурным товарам по Уральской области было арестовано до 70 частных мануфактуристов. У некоторых из них обнаружили припрятанные запасы мануфактуры до 8000 метров, а готового платья — до 1000 изделий».

Только Тамбовский губотдел докладывал: «Приблизительный размер оборота в текущую кампанию арестованных хлебозаготовителей нами определяется до 15 000 000 рублей». Даже при ценах в полтора рубля за пуд зерна это означает 10 млн пудов, при валовом сборе по всему центрально-черноземному округу в 450 млн пудов и товарности, в лучшем случае, не более 20%. И это только арестованные спекулянты, а сколько было не арестованных? 

Результаты поначалу получились вполне приличные — цены упали, крестьяне повезли на заготовительные пункты зерно. Но потом дело застопорилось. Дело в том, что хлебные запасы накапливались на двух уровнях: в городах на тайных складах и по деревням, у кулаков. В городах тайные склады чекисты хорошо погромили. Но это не значит, что крупный деревенский поставщик вот так просто возьмет и отдаст товар государству. Зерно на ссыпные пункты везли середняки, а кулак, владелец основных запасов хлеба, ждал благоприятной погоды.

Тут надо пояснить, откуда кулаки брали хлеб. Какую-то часть они выращивали в своих хозяйствах, но куда больше получали за счет скупки хлеба у мелких хозяев и деревенских гешефтов. Что любопытно: бедняки, вывозившие по паре десятков пудов зерна, находили государственные цены вполне для себя приемлемыми, в то время как кулаков они не устраивали. В 1927 году в Сибири, например, кулачество требовало повышения заготовительных цен в три раза! Понимаете, что это значит? Это значит, что деревенские скупщики тоже не давали за пуд больше рубля. И вот, скупив у односельчан зерно по дешевке, они хотели втридорога продавать его государству, ограбив как маломощных крестьян, так и госбюджет. При уходе с рынка городского торговца кулаки все равно не везли зерно на государственные ссыпные пункты, а придерживали его с тем же расчетом — дождаться голода и высоких цен, а уж там найдется, кому продать. Одновременно тихо умерла внутридеревенская торговля — беднота не имела возможности платить кулаку столько, сколько он запрашивал.

Могло ли государство это допустить? В 90-е годы — нет проблем: хоть в три, хоть в десять раз! Но не в 20-е…

Советское правительство имело богатый опыт хлебозаготовок. Еще в гражданскую, во время запрета свободной торговли, к держателем излишков зерна применялся простой механизм: не хочешь поставлять зерно по государственным ценам, отдашь даром, в порядке конфискации. Советский Уголовный Кодекс тоже предусматривал эту меру. Еще и дешевле выйдет… 

В начале 1928 года 107-я статья УК начала массово применяться к кулакам. Сперва им предлагали добровольно сдать хлеб по госценам. Если они отказывались, шли по дворам, и тогда уже брали все, кроме нормы на прокорм, и даром. В Сибири, например, средний размер конфискованных излишков одного хозяйства составлял 886 пудов (около 14,5 тонн). Что показательно, 25% конфискованного хлеба тут же выделялась бедноте по льготным ценам или в кредит.

В этом году голод удалось кое-как преодолеть, но не было никакого сомнения в том, что ситуация повторится и на следующий год. Она повторилась — и на следующий год, и потом.

Что делать?

Некоторый толк от применения 107-й статьи, конечно, существовал, однако ясно было, что «хлебные войны» станут повторяться каждый заготовительный сезон. ОГПУ слой за слоем снимала городских частников, но они, отсидев свой смешной срок и достав припрятанные деньги, снова брались за старое. У кулаков конфисковывали припрятанный хлеб, но с каждым годом они прятали его все изощреннее — зарывали в ямы, размещали по бедняцким амбарам, вывозили прямо из-под молотилки. И каждый год, снова и снова частная торговля ставила страну на грань голода. ОГПУ не могло решить проблему — надо было менять саму экономику деревни.

От «хлебных войн» в первую очередь страдали даже не горожане — правительство все же находило хлеб на то, чтобы прокормить 20% городского населения СССР. Страдала от голода крестьянская беднота, которой тоже приходилось покупать зерно втридорога. Они пытались добыть хлеб в городе — результатом стала карточная система, которую вводили местные власти, чтобы защитить своего покупателя от наплыва голодных селян. Карточная система — не следствие коллективизации, как принято думать, ее вызвали к жизни рыночные забавы нэпа.

«Хлебные войны» поставили и без того не евших досыта крестьян на грань вымирания. Еще и поэтому нельзя было тянуть с коллективизацией — до изменения структуры производства путем «постепенного и добровольного» объединения эти люди попросту не доживут.

Коллективизация изменила бы ситуацию на селе через несколько лет, превратив кулака из крупного в мелкого хозяина и лишив его возможности спекулировать хлебом. С повышением валового сбора (даже маленькие, бедные и неорганизованные колхозы, как правило, давали лучший урожай и большую прибыль на двор, чем единоличные хозяйства) тема черного рынка была бы закрыта, и городская спекуляция умерла сама собой, а кулаку пришлось бы на общих основаниях сдавать зерно государству. Все это случилось бы, если бы удалось провести коллективизацию мирным путем, но события пошли иначе. Об этом — в следующем материале.

Елена Прудникова, писатель-историк, сценарист

Взято отсюда: http://expert.ru/2012/05/2/hlebnyie-vojnyi-v-sovestskoj-ross...

Период 20х годов 20 века в СССР является последним, для чеканки монет данного номинала.

Года выпуска:1925,27,28 года.

Представлен 1927 год.

Полкопейки 1928 года-встречается реже.

Ценник в зависимости от состояния, в частности на представленную монету-1000 рублей+-

Ленинская экономическая политика: смысл, итоги, актуальность

Идеал, воплощённый в реальность

Без понимания ленинской экономической политики нельзя верно проанализировать не только устройство нового государства, созданного большевиками, но и политические принципы, на которых они основывались как в своей революционной борьбе, так и после прихода к власти. Понять ленинскую политику невозможно без понимания того, что Ленин-революционер и Ленин-государственник уникальным образом соединял в себе два начала — великого идеалиста и выдающегося учёного, способного переплавить теорию в практику реальных и колоссальных по масштабу свершений. Его борьба была освящена идеей социальной справедливости. Идеей, пронизывавшей все религиозные учения, многие философские трактаты и художественные произведения. Вся деятельность Ленина в качестве лидера и строителя государства принципиально-нового типа опиралась на научную основу, выработанную на базе марксизма самим же Лениным. Ленин первым в мире встал во главе процесса претворения научной теории в выдающуюся практику, которая обратила многовековую мечту народа, великий идеал в реальность. И решение гигантской задачи — претворения идеала справедливости в жизнь — лежит прежде всего в социально-экономической области.

Вот почему Ленин неоднократно говорил о подчинённой роли политики по отношению к экономике. Вот почему он настаивал: "Сама сущность перехода от капиталистического общества к социалистическому состоит в том, что политические задачи занимают подчиненное значение к задачам экономическим". Ленин, разумеется, не стремился принизить значение политических факторов в истории. Но он ясно сознавал, что центральным вопросом всякой политики является, в конечном счёте, экономический вопрос. И что в отрыве от этого вопроса государственная деятельность обессмысливается или превращается в фикцию.

Этот закон в полной мере даёт о себе знать и сегодня. Вызовы, которые время предъявляет нынешней России и которые будут становиться всё более опасными, вытекают из проблем социально-экономического характера.

Этот закон в полной мере даёт о себе знать и сегодня. Вызовы, которые время предъявляет нынешней России и которые будут становиться всё более опасными, вытекают из проблем социально-экономического характера. Из серьёзного отставания, из глубокой зависимости от сырьевой конъюнктуры, из технологической деградации, из массового обнищания граждан. Из всего того, что порождено уродливой системой, насильно сменившей социалистическую систему после разрушения СССР.

Власть демонстрирует неспособность эффективно отвечать на вызовы времени. Она призывает не политизировать социально-экономические вопросы. Но такие призывы попросту абсурдны с точки зрения законов существования государства и общества. Они порождены страхом перед политическими последствиями негативных, кризисных процессов, происходящих в экономике и в социальной сфере.

Достойных ответов на вызовы, с которыми сталкивается наша страна, нет и не может быть и у рвущейся к власти "либеральной оппозиции", отстаивающей все ту же идеологию рыночного фундаментализма. Либералы навязывают обществу политическую повестку, игнорирующую социально-экономические проблемы. И это такая же спекуляция, как и призывы к "деполитизации" социальных и экономических проблем. Современные либеральные "оппозиционеры" прибегают к такой тактике потому, что изменение системы, которая порождена их предшественниками, в принципе не может быть их задачей. Они решают задачу взятия политической власти, перехвата управления страной без изменения социально-экономических основ. Это такая политика, которая заведомо игнорирует интересы народа и несовместима с ожиданиями и устремлениями абсолютного большинства граждан.

Со времён горбачёвской перестройки и до настоящего времени народ подвергается постоянному обману со стороны власти и со стороны либеральных идеологов. От него утаивают истинные цели проводимой политики — и прежде всего цели социально-экономические. Для власти, сущность которой антисоциальна, единственным условием сохранения политической лояльности общества является именно сокрытие своих социально-экономических целей.

Прямо противоположный пример — честного, открытого разъяснения своих задач и конечных целей — мы находим в обращениях Ленина и его соратников к обществу. Они сознавали, что на пути социалистических преобразований неизбежны трудности и зачастую суровые меры. Но у них не было намерений скрывать от народа, во имя чего они действуют и к чему стремятся.

И в своих работах, написанных задолго до Октябрьской революции, и в опубликованных за полгода до неё "Апрельских тезисах", и в статьях и речах, с которыми он выступал после прихода к власти, Ленин заявлял не просто о своём неприятии капитализма, но о заведомой враждебности капиталистической системы народу. Его оценка капитализма была в первую очередь связана с отношением к бедным и униженным. С сочувствием к ним, с болью за них. Одно из самых ярких высказываний о сущности капитализма звучит в ленинской статье "Великий почин", написанной в июне 1919 года: "Капиталистическая организация общественного труда держалась на дисциплине голода, и громадная масса трудящихся, несмотря на весь прогресс буржуазной культуры и буржуазной демократии, оставалась в самых передовых, цивилизованных и демократических республиках тёмной и забитой массой наёмных рабов или задавленных крестьян, которых грабила и над которыми издевалась горстка капиталистов".

Эта ленинская оценка сущности капиталистической системы и сегодня подтверждается тем, что происходит во множестве стран — в том числе и в России.

Слабое звено капитализма

За 25 постсоветских лет Россия превратилась в страну вопиющего социального и имущественного неравенства. В своём прошлогоднем докладе международная организация "Благосостояние нового мира" по этому плачевному показателю поставила нашу страну на первое место на планете. Даже согласно официальной статистике около 20 миллионов россиян сегодня живут за чертой бедности. Те, кого можно отнести к числу нищих, бедняков, или балансирующих на грани бедности, составляют три четверти российского населения. За последние два года реальные доходы наших граждан сократились в среднем на 13%. Если же говорить о покупательной способности рубля, то она за прошедшие 10 лет снизилась в 2,5 раза.

На этом фоне особенно шокирующими оказываются масштабы обогащения российских олигархов. В апреле "Форбс" отрапортовал: за последний год совокупное состояние двухсот богатейших российских бизнесменов выросло на сто миллиардов долларов. Это 40% доходной части российского бюджета текущего года. В целом же совокупное состояние двух сотен главных российских богачей равняется 460 миллиардам долларов. Оно в два с лишним раза больше, чем доходная часть годового бюджета России, в которой живёт почти 150 миллионов человек!

И главная проблема в том, что это богатство добывается ценой обескровливания российской экономики и социальной сферы, ценой издержек и лишений, которые терпит большая часть граждан.

Законодательство, предусматривающее плоскую шкалу налогов, взимание одинакового процента с доходов и самых богатых, и самых нищих, исключает какую-либо пользу для общества от обогащения крупных собственников. Их капиталы никак не работают на Россию. Стране и её экономике они идут только во вред. То, что в ситуации кризиса доходы крупных российских собственников не просто не сокращаются, а продолжают баснословно расти, говорит об абсолютно нездоровой системе жизнеустройства. И о том, что крупные собственники лишены экономических стимулов к преодолению кризиса. А отсутствие у них и гражданских, патриотических стимулов к его преодолению лишь подтверждает глубоко антинациональную и антигосударственную сущность этой "экономической элиты". То, что власть продолжает эту "элиту" опекать, продолжает защищать её интересы, лишь загоняет страну во всё более глубокий кризис и грозит ей потерей государственности. Это и есть главный результат олигархического капитализма в его самой примитивной и жестокой форме.

Обращаясь к документам и воспоминаниям, касающимся обстановки в России накануне двух революций, произошедших в 1917 году, я с тревогой отмечаю, насколько сходны тогдашняя и нынешняя ситуация. Как много общих примет, связанных и с вопиющим социальным расслоением в обществе, и со стремлением власти преуменьшить истинный масштаб накопившихся проблем, а то и вовсе закрыть на них глаза.

Ленин, анализируя то, что происходило в стране в начале прошлого века, первым пришёл к выводу: в рамках капиталистической системы, в единой, на первый взгляд, цепочке государств Россия является слабым звеном. Именно это предопределяло её наибольшую готовность к революции. Но ленинский социально-экономический анализ не ограничивался констатацией текущей ситуации. Этот анализ вёл Ленина к пониманию того, что Россия представляет собой периферию мирового капитализма не только на данном историческом этапе. В рамках капиталистической системы она всегда будет обречена занимать отстающее положение. По сути, играть роль сырьевого придатка более развитых стран. Отсюда убеждённость Ленина в том, что и социально-экономический прорыв внутри страны, и принципиальное повышение её статуса на мировой арене возможны лишь при условии разрыва с капитализмом. Уже после смерти Ленина это его убеждение выразил и Сталин, сказавший в 1925 году на XV съезде ВКП (б): "Мы должны сделать нашу страну экономически самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке. Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую схему капиталистического развития как её подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мирового капитализма, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством нашей страны".

Этот сталинский призыв, полностью созвучный ленинской экономической политике, даёт нам право утверждать, что Россию не сможет вывести на достойный уровень развития антинациональная либеральная когорта, задающая сегодня тон в управлении экономикой и социальной сферой.

Нравственный стержень социализма

Высшим смыслом социалистической революции для тех, кто совершил её в России, было воплощение идеала справедливости. А главной практической задачей, без решения которой такое воплощение оказалось бы невозможным, для них было построение социального, подлинно независимого государства, основанного на принципиально иных экономических отношениях. Построение государства, служившего гарантом превращения этого идеала в реальность. Такое государство, наполненное высшим гуманистическим смыслом, впервые на Земле возникло благодаря Ленину и его экономической политике.

Об идеалах, которыми были движимы большевики в начале XX века, Сталин в книге "Экономические проблемы социализма в СССР" говорил так: "Советская власть должна была не заменить одну форму эксплуатации другой формой, как это было в старых революциях, а ликвидировать всякую эксплуатацию".

Трудно найти более точную и более ёмкую формулировку, отражающую сущность ленинских устремлений и главный смысл его экономической политики. Эти слова Сталина напоминают нам о том, что уникальность состоит прежде всего в том, насколько масштабными были идеи большевиков. И какие колоссальные результаты благодаря революции были достигнуты и воплощены в Советском государстве.

Сталинские слова о важнейшей задаче советской власти, о главной цели Ленина и его сподвижников напоминают нам и о том, что подлинной революцией можно называть только такую, которая приводит к масштабному классовому переустройству общества. В противном случае можно говорить лишь об имитации революции, служащей интересам отдельных кланов и решающей исключительно задачу смены одного правящего политического и экономического клана другим. Такой имитацией, по сути, были и "старые революции", о которых упоминает Сталин, и тем более — современные "оранжевые революции", которые мы наблюдали в последние годы. Очевидно, что план такой "революции" всё настойчивее вынашивает и российская "либеральная оппозиция", стремящаяся оседлать социальное недовольство и процесс активизации общества. Направить их в русло сценария своих заокеанских хозяев. И тем самым создать у общества иллюзию, будто оно добилось не только смены персоналий во власти, но и смены системы, которая на деле может измениться только в сторону ужесточения — под диктовку зарубежных кураторов "борцов с режимом".

По сути, эта угроза, нависшая сегодня над Россией, сходна с той, которая воплотилась в жизнь в феврале 17-го. Но тогдашний триумф антинациональной колонны либералов-западников оказался кратковременным. Он был перечёркнут хаосом и анархией, в которые их политика ввергла страну, доказав, что на такой основе в России невозможно построить жизнеспособное государство. Окончательно же этот губительный для страны курс был остановлен благодаря политической решимости сторонников социализма, шедших за Лениным.

Противники социализма именуют популистскими ленинские лозунги, обращённые в 1917 году к России, охваченной глубочайшим кризисом после либерального Февраля: "Хлеб голодным!", "Заводы рабочим!", "Землю крестьянам!" Но лозунги Ленина, в отличие от лозунгов большинства тогдашних и сегодняшних политиков, диктовались не конъюнктурой, не соображениями личного выигрыша. Они вырастали из народных чаяний. За простотой и ясностью этих призывов открывается мудрость осознания ценностей, основополагающих для народов России. И, в конечном счёте, для всего человечества.

В дореволюционных работах Ленина и в его статьях, написанных после Революции: "Очередные задачи советской власти", "О кооперации", "О продовольственном налоге", "О значении золота теперь и после полной победы социализма", — обнаруживается знание практики и серьёзнейший научный массив, на который опиралась ленинская политика.

Ленинская прямота и ясность проявлялась не только в призывах, но и в решении практических задач. Через несколько месяцев после революции в статье "Очередные задачи советской власти" Ленин подчёркивает: "Создав новый, советский тип государства, открывающий возможность для трудящихся и угнетённых масс принять дальнейшее участие в самостоятельном строительстве нового общества, мы разрешили только небольшую часть трудной задачи. Главная трудность лежит в экономической области: осуществить строжайший и повсеместный учёт и контроль производства и распределения продуктов, повысить производительность труда, обобществить производство на деле".

Суть этих высказываний состоит в справедливом распределении национального богатства страны. Это та задача, в которой социально-экономический смысл государственной политики соединяется с нравственными принципами.

Задача справедливого распределения национального богатства, заявленная Лениным, и теперь является важнейшей задачей, стоящей перед Россией.

Советский НЭП и антисоветская перестройка

Важнейшей вехой социально-экономической деятельности Ленина в качестве руководителя молодого Советского государства является нэп — новая экономическая политика, декрет о переходе к которой был принят в марте 1921 года. В распоряжении исследователей, всерьёз интересующихся темой нэпа, чрезвычайно обширный и доказательный материал. Но это не мешает тем, кто стремится дискредитировать социализм, фальсифицировать советскую историю и исказить выдающуюся роль Ленина, упорно подменять объективные факты мифами и невежественными "концепциями". Самые расхожие среди них сводятся к тому, что с введением нэпа Ленин якобы признал уязвимость и даже несостоятельность социализма и расписался в необходимости возвращения к капиталистическим рыночным принципам. На этот же миф опираются и те, кто утверждает, что горбачёвская перестройка идеологически наследовала нэпу и в итоге завершилась тем, к чему пришёл бы и Ленин, если бы не ушёл из жизни так рано, — полным отказом от социализма.

Но всякий процесс необходимо оценивать по его результатам. История доказала, что перестройка обернулась не только разрушением существовавшей в стране социально-экономической системы, но и распадом самой страны. А за годы нэпа социалистическая система только укрепилась. И вместе с ней укрепилось как в экономическом, так и в геополитическом смысле Советское государство. Потому что "обновление" и "оздоровление" социализма было для "прорабов перестройки" лишь видимой, ложной тактикой. В то время как их истинной стратегией был именно демонтаж социалистической системы и Советского государства. Для Ленина же и его соратников возвращение к капиталистическим рыночным элементам в некоторых сферах экономики — прежде всего в торговле — было лишь временной тактикой в кризисной ситуации. Но их социалистическая стратегия оставалась неизменной.

К моменту введения нэпа Россия пережила две войны — Первую мировую и Гражданскую. Весной 1921 года, когда вводилась новая экономическая политика, Гражданская война ещё полыхала. В этих двух войнах страна за восемь лет потеряла более 20 миллионов человек. Промышленное производство сократилось почти в пять раз, сельскохозяйственное — вдвое. И нэп, благодаря мудрому стратегическому расчёту, выверенной социально-экономической политике Ленина и его единомышленников, послужил спасению страны.

В своём обращении к российскому крестьянству Ленин говорил о замене продовольственной развёрстки продовольственным налогом, сокращавшим объём изымаемого у крестьян зерна с 70% до 30%. Он прямо подчёркивал, что эта мера, как и новая экономическая политика в целом, вводится именно ради сохранения социалистического курса: "Мы открыто, честно, без всякого обмана крестьянам заявляем: для того чтобы удержать путь к социализму, мы вам, товарищи крестьяне, сделаем целый ряд уступок, но только в таких-то пределах и в такой-то мере и, конечно, сами будем судить — какая это мера и какие пределы".

Замена продразвёрстки продналогом, которая была одной из важнейших составляющих нэпа, в итоге способствовала ослаблению социальной напряжённости в крестьянской среде. Крестьянский бойкот, сопровождавшийся отказом отдавать государству излишки урожая, сошёл на нет. Столкнувшаяся с массовым голодом страна была обеспечена хлебом. Советская власть справилась с задачей, требовавшей самого безотлагательного решения. Однако новая экономическая политика подразумевала множество других задач, связанных с формированием той социально-экономической системы, о необходимости построения которой говорил Ленин.

Те, кто пытается представить нэп как чреду сплошных уступок капитализму и доказать, что именно в этих уступках состояла его положительная сторона, сосредотачивают внимание исключительно на рыночных элементах нэпа. На частной торговле, на допуске иностранных компаний к участию в работе советских государственных предприятий на основании договоров о концессиях. Они забывают о том, что введённый в период нэпа разрешительный порядок открытия новых торговых заведений, в том числе и частных, сопровождался контролем государственных органов за ценами и за оплатой труда наёмных рабочих. Перестроечная "либерализация" экономики, носившая, в отличие от нэпа, антисоциалистический характер, создала условия для наводнения страны зарубежной продукцией и для подрыва национального производства. А ленинская экономическая политика дала новые возможности для реализации продукции своим, отечественным производителям.

Что же касается предприятий, на которые в те годы были допущены иностранные компании, то на них было занято лишь 18 тысяч советских трудящихся. Они производили чуть больше 1% от общего объёма промышленной продукции. Очевидно, что такие масштабы сотрудничества с зарубежными фирмами не могли угрожать экономическому суверенитету даже ещё не окрепшей в полной мере страны.

Главное же, о чём не вспоминают творцы мифов о нэпе, — это что как раз в это время были приняты принципиальные решения, способствовавшие укреплению социалистической системы управления экономикой, осуществляемого под строгим и ответственным контролем государства.

В дополнение к находившимся тогда в обороте денежным знакам государством были введены советские червонцы, приравненные к 7,74 грамма чистого золота. Развитие отечественной экономики обеспечивалось не иностранной валютой, а советским золотым червонцем. И уже в 1926 году его стоимость на международном рынке в переводе на американский доллар и английский фунт превысила его золотое содержание.

Одновременно с денежной реформой власть активно проводила и реформу кредитную. В 1921 году в стране был воссоздан Государственный центральный банк. И несмотря на то, что в период нэпа активно действовали коммерческие кредитные учреждения, до 70% объёмов кредитования принадлежало именно Госбанку. Кредитная система активно работала на развитие промышленности, торговли, потребительской кооперации. В 1924 году в стране заработали крупные отраслевые банки — Аграрный и Строительный. Государственная банковская система сыграла колоссальную роль в развитии отечественной экономики и внешнеэкономических связей Советской страны. Она способствовала пополнению казны, что стало в тот период залогом стремительного увеличения государственных инвестиций в экономику.

Победа, пережившая победителя

В ленинском понимании нэп — это использование товарно-денежных отношений, хозрасчёта и материального стимулирования для создания экономической базы социализма. Для укрепления и совершенствования той системы, которая обеспечивает интересы абсолютного большинства граждан. Сталин так пояснил это, выступая в апреле 1924 года в Свердловском университете с лекциями об основах ленинизма: "Усилить и развить индустрию; связать для этого индустрию с крестьянским хозяйством через торговлю, регулируемую государством; развивать кооперацию, вовлекая в эту последнюю миллионы крестьянства, — вот как рисовал Ленин очередные задачи хозяйственного строительства на пути к постройке фундамента социалистической экономики".

И уже в 20-е годы реализация этих задач принесла колоссальные плоды. За первые пять лет нэпа объём сельскохозяйственного производства вырос в стране вдвое, а объём промышленного производства — втрое. В 1927 году экономический рост составил 13%, в 1928-м — 19%. Национальный доход в этот период рос на 18% в год. С 1922 по 1929 год в СССР было построено более 200 крупных промышленных предприятий. Стремительно снижались цены на продукты питания и на промышленную продукцию, которая с 1923 по 1924 год подешевела на 25%.

Вот что такое новая экономическая политика Ленина. Это — выдающийся пример реализации эффективной антикризисной программы, способной вывести страну из состояния социально-экономического коллапса. И в нынешних кризисных условиях наша программа, наши требования, наше видение ключевых проблем России перекликаются с ленинской программой, с ленинской постановкой важнейших задач.

России сегодня необходимо преобразование финансовой системы, которая в настоящее время обслуживает не интересы страны и народа, а интересы транснационального капитала. Необходима реорганизация и переход под реальный государственный контроль банковской системы, которая отказывается кредитовать отечественную промышленность и малый бизнес на приемлемых условиях. Страна нуждается в пересмотре налогового законодательства, в замене плоской шкалы подоходного налога на прогрессивную, основанную на взимании высоких налогов с богатых и на частичном, либо полном освобождении от налогов нищих и бедных.

Без справедливого решения вопроса распределения национальных богатств советское государство не смогло бы преодолеть массовую нищету и обеспечить кровно необходимые экономике инвестиции. И нынешняя Россия не сможет решить эти две важнейшие задачи, не опираясь на принципы социальной справедливости, впервые в истории заложенные Лениным в основу государственной политики, в основу экономического устройства.

Идеи и достижения выдающихся людей переживают их самих, становятся залогом их бессмертия. Это в высшей степени применимо к Ленину. Он ушёл из жизни в 1924 году, но ленинская экономическая политика продолжала работать и приносить стране всё новые плоды. Именно она заложила основу для того поистине ошеломительного социально-экономического прорыва, который принесла сталинская индустриализация, пришедшая на смену нэпу в качестве следующего этапа развития Советского государства.

В феврале 1931 года, на Первой всесоюзной конференции работников социалистической промышленности Сталин обратился к обществу с призывом, потрясающим своей смелостью и бескомпромиссностью: "Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут". И поставленная задача была выполнена. Но страна не могла бы рассчитывать на её выполнение, если бы не опиралась на социально-экономический фундамент, заложенный ленинскими идеями и практикой.

В январе 1932 года французская газета "Тан" писала: "СССР выиграл первый тур, индустриализуясь без помощи иностранного капитала". Своего восторга перед советскими достижениями не скрывала тогда и британская "Файненшел Таймс": "Успехи, достигнутые в машиностроительной промышленности, не подлежат никаким сомнениям. СССР в настоящее время производит всё оборудование, необходимое для своей металлургической и электрической промышленности. Он сумел создать свою собственную автомобильную промышленность. Он создал производство орудий и инструментов, которое охватывает всю гамму от самых маленьких инструментов большой точности и вплоть до наиболее тяжёлых прессов".

Ленинская экономическая политика — это и колоссальные успехи сталинской индустриализации. И полная ликвидация безработицы, достигнутая в СССР к началу 30-х годов. И то промышленное развитие, благодаря которому удалось обеспечить боевую мобилизацию страны, позволившую одержать победу над самым сильным противником в самой страшной и разрушительной войне. В значительной мере эта Великая Победа — тоже результат экономической политики Ленина. Как и стремительное развитие советской науки в послевоенные годы, и советский прорыв в космос. Как и высочайший уровень социальной защищённости, который советская система обеспечила гражданам, и о котором народ сегодня может только мечтать.

Ленин одержал свою Великую Социалистическую Победу, которая надолго пережила его самого.

К сожалению, не только великое созидательное наследие, но и наследие разрушительное переживают тех, кто его оставил. Сегодня российской экономикой правят наследники либеральной идеологии, ельцинско-гайдаровского курса. С каждым днём это становится всё очевиднее. В наши дни ведомая такими наследниками страна переживает капиталистическое поражение, которое может обернуться для всех нас катастрофой.

Противостояние национально-патриотических сил антисоциальному курсу власти и анархическим планам "оранжевой оппозиции" — это, по сути, борьба ленинско-сталинской модернизации с ельцинско-гайдаровским наследием 90-х. Именно это противоречие составляет сущность сегодняшнего политического процесса. И завершиться победой созидательных сил оно может только в том случае, если обществом будет осознана необходимость социалистического переустройства. Необходимость социалистического преобразования социально-экономического курса страны.

Г.А. Зюганов

Взято отсюда: http://zavtra.ru/blogs/nep_al_ternativa_razvitiya

Советская мода 1920-х развивалась в двух противоборствующих направлениях: нэпманская мода на западный манер и «пролетарская» — одежда простых, удобных фасонов, с оглядкой на рабочую и военную форму, часто унисекс, с элементами, демонстрирующими классовую и партийную принадлежность. Классовая составляющая моды затрагивается, например, в стихотворении Маяковского «О дряни» (1921) и повести А.Н. Толстого «Гадюка» (1928).

Утром, придя на кухню мыться, она уставилась блестящими глазами, как гадюка, на Сонечку Варенцову, варившую кашку. Подошла и, указывая на ее чулки: «Это где купили?» — задрала Сонечкину юбку и, указывая на белье: «А это где купили?» И спрашивала со злобой, словно рубила клинком.
Сонечка, нежная от природы, испугалась ее резких движений. Выручала Роза Абрамовна: мягким голосом подробно объяснила, что эти вещи Ольга Вячеславовна сумеет достать на Кузнецком Мосту, что теперь носят платья «шемиз», чулки телесного оттенка и прочее и прочее...
Слушая, Ольга Вячеславовна кивала головой, повторяла: «Есть. Так... Поняла...» Затем схватилась за Сонечкину светленькую кудряшку, хотя это была и не конская грива, а нежнейшая прядь:
— А это — как чесать?
— Безусловно стричь, мое золотко, — пела Роза Абрамовна, — сзади — коротко, спереди — с пробором на уши...
Петр Семенович Морш, зайдя на кухню, прислушался и отмочил, как всегда, самодовольно блестя черепом:
— Поздненько вы делаете переход от военного коммунизма, Ольга Вячеславовна...

Чрезмерное внимание к моде, желание украсить себя, выделиться, привлечь к себе внимание противоположного пола воспринималось в идеологизированных слоях населения как недостаток сознательности, приверженность буржуазным ценностям. Типичными атрибутами «людей нового строя» были кожанка (куртка или френч из кожи), гимнастерка, военный ремень, фуражки. Непременным атрибутом молодой коммунистки была красная косынка, повязанная сзади узлом.

Вместе с тем, второе направление советской моды развивалось в среде богемы и нэпманов. Наиболее популярными актрисами советского немого кино были Ольга Жизнева, Вера Малиновская, Анель Судакевич, Анна Стэн и другие. В целом, для советской городской моды 1920-х были характерны те же черты, что и для общеевропейской: женщины носили платья с заниженной талией, чулки, шляпки-клош, шарфы и накидки; мужчины носили костюмы из коверкота, фраки, фетровые шляпы и боты.

Забавный советский плакат. Нэпмены и проститутки одеты по последней моде "из парыжу", а комсомолка во всем красном и непременной красной косынке, очевидно, в покупное из магазина. В похожей одежде, только в длинной, "сбитой каблуками" юбке, ходила Ольга-Гадюка в упомянутой повести и снятом по ней фильме.

К 95-летию большевистской приватизации

10 декабря 1921 года частным собственникам начали возвращать мелкие предприятия.

Экс-министр экономики РФ Алексей Улюкаев собирался содействовать переходу государственной собственности в частные руки. Теперь его за это судят. А ведь почти сто лет тому назад государственные предприятия передавали частным лицам вообще задаром, и никого за это не посадили. Наоборот, хвалили за правильное понимание задач, стоящих перед партией и правительством.

Сегодня, когда мы справляем 95-ю годовщину денационализации мелкого бизнеса, стоит поговорить о том, что с точки зрения экономики эти процессы противоположны. А с точки зрения государства – каждому овощу свой фрукт.

Суть декрета СНК

Для начала давайте посмотрим, что произошло. 10 декабря СНК РСФСР, то есть тогдашнее правительство, издал декрет «О предприятиях, перешедших в собственность республики». Основные его тезисы таковы:

– все предприятия, не прошедшие до издания декрета процедуру национализации, объявлялись принадлежащими их прежним владельцам;

– все кустарные предприятия, перешедшие в собственность РСФСР, могли быть возвращены их прежним владельцам в случае, если на них не велось производство (не возвращались, если государство успело провести их техническое перевооружение);

– в отдельных случаях (просьба коллективов, неэффективное использование государством) прежним собственникам могли быть возвращены предприятия с количеством работников до 20 человек; в таком случае бывший собственник должен был возместить затраты на переоснащение, если оно проводилось; решение по таким обращениям принимал Высший совет народного хозяйства, ВСНХ (нечто среднее между Минэкономики, Минфином и Росимуществом) в каждом случае индивидуально.

Разумеется, декрет правительство издало не просто так, а в русле решения ВЦИК и X съезда РКП(б) о новой экономической политике.

«Караул, всё пропало»

Этот любопытный период нашей истории обычно известен дежурным выражением «замена продразвёрстки продналогом». Дальше, как правило, не идут – он слишком выбивается из общей канвы социалистического периода истории нашего государства.

Денационализация предприятий (включая те, на которых использовался наёмный труд) – это так не по-большевистски, что сразу же становится поводом для зубоскальства. Мол, не заработала коммуна без старого доброго «товар-деньги-товар»? На зубоскальстве такие попытки осмысления почти всегда и заканчиваются.

В руководстве партии такое решение породило разброд и уныние: «Кукушка уже прокуковала», – охарактеризовал нэп Лев Троцкий. Тем не менее, спустя всего 3,5 года после революции, одним из следствий которой стало создание монстра государственной экономики ВСНХ, был запущен обратный процесс. Уже к середине 1921 года из 37 тыс крупных предприятий в ведении ВСНХ осталось всего 4,5 тыс. Затем мелкие вернули частникам и к середине 1922 года оставшиеся слили в 8 главных управлений промышленности. Среди которых был и Главкустпром (управление кустарной промышленности), занимавшийся предприятиями, которые не попали под нормы денационализации.

Что это всё напоминает? Малую приватизацию в Китае в конце 1990-х годов с той разницей, что денег большевики с бывших собственников не брали (кроме затрат на возмещение улучшений). Ну, то есть могли бы, наверное, но это была бы слишком откровенная наглость. Задача ведь другая стояла.

Во-первых, восстановить производство и наладить товарообмен с селом. Продналог ведь мало было ввести. Продукцию, остававшуюся на селе, крестьянам разрешили продавать на рынках. Но для продажи необходимы промышленные товары, которые бы участвовали в товарообмене – крестьянам нужны были именно они, а не деньги. Зачем нужны деньги, если на них нечего купить?

Во-вторых, снять с ВСНХ управление, условно говоря, гуталиновыми будками от Киева до Владивостока. Пусть платят налог и сами думают как и что производить. А за Советом народного хозяйства остались только ключевые для экономики отрасли: основное сырьё, энергоносители, строительство, тяжёлая промышленность. Иные из этих «будок», как мы уже знаем, со временем выросли в крупные промышленные предприятия. Другие во время Великой Отечественной войны работали на оборонный заказ, включая производство снарядов. А третьи, в виде артелей, преспокойно существовали до конца 1950-х, когда их ликвидировали не самым умным решением Хрущёва.

Время сравнить

Тут вот что интересно. Спустя примерно 70 лет после социалистической денационализации у нас началась ещё одна, уже капиталистическая. Чем они отличаются?

В 1921 году был частичный возврат капиталистических отношений в экономику. В 1992-м и далее – курс на полное изживание всех иных форм собственности в экономике государства, кроме частной. Чувствуете разницу?

Далее. Большевиков мало кто способен упрекнуть в том, что это люди с неопределённой позицией, колеблющиеся. Тем не менее, 3,5 лет хватило для того, чтобы понять: без компромисса не будет мечты, не будет ГОЭЛРО, ничего не будет. Будет разруха, крестьяне, сидящие на мешках с зерном и перегоняющие его на самогон (самогон не отнимут) и голодные рабочие в городах. И поэтому на компромисс пошли.

Через «не могу», через протесты ближайших соратников по революции и недоумение среднего партийного звена, совсем уж дезориентированного таким внезапным поворотом: возьми и отдай буржую жестяную мастерскую, которую ты у него год назад реквизировал. Часто этот компромисс называют временным, намекая на сворачивание нэпа в конце 1920-х. Однако чуть выше уже говорилось, что со сворачиванием не всё однозначно. Какое же сворачивание, если только при Хрущёве окончательно позакрывали?

Что мы видим с начала 1990-х? Мы об этом говорили не раз, поэтому коротко. Сначала – бессистемную реализацию государственной собственности на протяжении нескольких лет. Затем – периодические попытки повторить это с начала 2000-х.

Причём те, кто организовывал и принимал участие в приватизационной вакханалии 1990-х годов, никак этот опыт (с позиции государственных интересов, разумеется) не отрефлексировали. Мол, да, чего-то мы тогда не в ту сторону наворотили, давайте иначе попробуем. Если и были попытки, то нам о них не известно, идеологи приватизации остаются на своих позициях и теперь.

***

Впрочем, это материал не о том, что приватизация – плохо, а национализация – хорошо. А о том, что есть постоянные государственные интересы. Которые могут предполагать как первое, так и второе. Или и то, и другое сразу (в смысле – в один исторический промежуток). И эти интересы, они важнее идеологических догм. Просто одни способны эту простую вещь понять, а другие – нет.

автор: Иван Зацарин

Новый энциклопедический портал, создать который планируется на базе цифровой версии Большой Российской Энциклопедии, не будет ни заменой, ни конкурентом «Википедии». С таким заявлением выступило правительство РФ, сообщает «Интерфакс».

Сергей Приходько, глава аппарата правительства РФ и рабочей группы по данному вопросу, жестко отреагировал на тиражирование СМИ идеи о закрытии «Википедии» и замене ее на Национальный энциклопедический портал:

Предвосхищая самый популярный вопрос прошлой недели, хочу сразу поставить точки над “i”. Никаких интенций запретить, заменить или противостоять Википедии у правительственной рабочей группы нет и не будет.

Напомним, что в конце августа глава правительства Дмитрий Медведев подписал распоряжение, согласно которому была сформирована рабочая группа по созданию национального академического портала, а за контентную основу взята наследница Большой Советской Энциклопедии — БРЭ.

По словам Приходько, основная цель рабочей группы — обеспечить создание «достоверного источника знаний». Сильной стороной будущего портала обозначается привлечение других изданий в состав БРЭ, от тематически самых широких, до узкоспециализированных. Например, на портале будет доступна академическая информация из «Энциклопедии дискретной математики» или «Энциклопедии плазмы».

Целевую аудиторию портала видят в студентах, школьниках и прочих лицах, заинтересованных в поиске информации различного уровня сложности. Вице-премьер приводит в пример специздание «Британники» — старейшей англоязычной универсальной энциклопедии, основными читателями которой являются именно учащиеся.

«Это будет многоуровневая база достоверного знания, доступная людям с разными образовательными и исследовательскими запросами», — говорит Приходько.

Исходя из слов вице-премьера, разрабатываемый проект будет нацелен на образовательную нишу, которую «Википедия» не всегда в состоянии закрыть, особенно, когда вопрос касается узкоспециализированной информации.