Суббота.
Нервно ерзаю по скамейке в центральном городском сквере, чувствуя себя предательницей. Нет, я, конечно, ничего никому не обещала, в вымышленных чувствах никаких не признавалась, в кафе сама за себя платила, в кино тоже расходы пополам. Я знала, что он считает себя влюбленным, он подозревал, что я не отвечаю сердечной взаимностью, но его устраивало то, что он садится рядом в кафе, в кино, и все наши общие друзья считают его моим парнем. Один раз потянулся целоваться, но тут уже я уперлась как кошка, которую носом в собственную лужу пытались натыкать. Поэтому он ждал и своей заботой методично отрезал мне пути к отступлению. И вот с такого уютного поводка я внезапно решила сорваться.
Он плюхнулся на скамейку рядом:
- Ты чё сюда-то, чё сразу в кафе не пошли-то? Там народ уже собирался, нас ждут.
-Я не пойду никуда… Ты меня прости, я в другого влюбилась.
- О, как… - лицо у него вытянулось, застыло…
Посидели молча, у меня от жалости комок к горлу подкатил.
- Когда ж ты только успела, неделю же не виделись, – он криво усмехнулся. – И кто?
- Он старше, в военном училище учится…
- Заебли эти курсанты…- пошарил по карманам, достал пачку, первая сигарет сломалась в пальцах, он ее отшвырнул к урне. Курит, молчит. – Вот как вам, бабам, доверять?..
Бабам? Это я – баба? Меня передернуло от обиды. И ведь он знает, что я не люблю таких слов, специально старается подбирать.
- Не надо так… унижать, ладно? Я тебе честно сказала…
- Ну сказала, и что теперь делать будем?
Я опешила. Как, что будем делать? В каком смысле «делать»? Кто «мы»?
Помолчали.
- Значит так… - он выпустил струю дыма вверх. - Это у тебя весна в башку ударила, гормоны включились, поэтому тебя понесло. Я все понимаю и тебя прощаю, слышишь? Тебе сейчас три минуты определиться, с мной ты или с этим… И мы все, что сейчас сказано, забываем. Давай, решай…
Я смотрела на него во все глаза – абсолютно незнакомый человек, абсолютно незнакомые интонации, совершенно непередаваемые… Привычных мягких тонов не было и следа… Я встала, он недоуменно посмотрел на меня: - Ты куда?
- Я определилась…
- Ты не поняла – ты меня никогда больше не увидишь, не услышишь. Я тебя из-под курсанта не приму, ясно тебе? – побледнев, он вскочил и потянул меня за запястье.
- Прости меня, пожалуйста… - я высвободила руку, быстро обняла его и отстранилась. Развернулась и пошла к выходу из сквера. Только бы он не стал меня догонять, все уже сказано, дальше разговаривать нет смысла. Я аккуратно выглянула из-за угла музея. Он стоял, закрыв глаза ладонями, потом встряхнулся и побрел в другую сторону, в сторону кафе, где нас на еженедельной чатовке всё еще ждали вдвоем.
В маршрутке я встряхнулась, пытаясь сбросить тяжесть с души. Набрала сообщение Леше: «Я закончила те отношения». Телефон заурчал входящими сообщениями. Несколько…
Леша: «Ок.Занят»
Чудовище: « Ну ты даешь. Не ожидал я от тебя такого идиотизма!»
CHAT: вы исключены из чата «Мышеловка»
Ну что ж, он дошел до кафе… Хоть и ожидаемо, но все равно грустно… Спасибо вам, ребята, что вы помогли мне в прошлом году. Я вас понимаю, не обижаюсь, буду помнить и любить.
Всю оставшуюся дорогу я методично удаляла из телефонной книжки чатовские ники.
Понедельник.
Вечером я задрала на стену гудящие ноги. Счастье-то какое…
За выходные мы с Лешкой наверное мировой рекорд по пешей ходьбе поставили. Как хорошо, что у него увольнение до семи часов, поход еще и на салют Победы я бы уже не вынесла. А так он завел меня домой и убежал в училище…
Остатки вечера я убила на подготовку к урокам, к семинарам, к репетитору, и уборку в квартире, чтобы задобрить родителей. А теперь спать, спать, спать… Руша мои мечты, зацвиркал телефон… Я цапнула трубку и с огорчением убедилась, что посреди ночи я понадобилась только брательнику. Вот же днем виделись, чего ему…
- Алло?
- Привет еще раз, сестричка. Так ты у нас, значит, с Соловьем теперь встречаешься?
Днем мы на набережной столкнулись. Пока Лешка нам мороженое покупал, я заметила брата с его компанией и с разбега повисла у него на шее, не виделись же с февраля. Глеб даже покружил меня со смехом, а потом остановился и с опасением уставился куда-то мне за спину. Я тоже оглянулась, ничего страшного не заметила. В трех шагах стоял Лешка и, мрачно прищурившись на нас, обкусывал пломбир.
Я махнула рукой: - Это Леша, а это Глеб, мой троюродный братишка.
Лешка всучил мне мороженое, кивнул парням и настойчиво повлек меня дальше по аллее. На его возмущенное пыхтение я обратила внимание не сразу, но, когда уточнила причину, то узнала, что мне рекомендовано сначала предупреждать, мол «Ой, братик идет», а уж потом кидаться с поцелуями на незнакомых лосей. Во избежание локальных военных конфликтов, так сказать. И вообще, троюродный брат точно считается родственником, а то можно ведь и вернуться?
Я поняла, что улыбаюсь своим мыслям и совсем не слушаю брата, надо бы обратно сосредоточиться.
- Да, гуляем вместе… А что?
- Да ничего, светишься прямо вся... Он крутой, лично я одобряю…
- Ну, спасибо… - пожала я плечами.
- Да не за что! – Глеб на сарказм не поддавался. – Наши, как пришли, сразу Ярику стуканули, что тебя видели…
- Ну и? – я честно пыталась понять, причем тут Ярик, и кому какое дело, в чьей компании я гуляю.
- Ну и он пошел к Соловью разбираться, какого хрена Соловей с его девушкой гуляет.
- Чего?!?! – я резко дернулась, поперхнулась; пытаясь одновременно откашляться и перевернуться на ноги, свернула со стены ночник. – С кха-кха-ко-го?
Глеб невозмутимо выслушал весь грохот и продолжил: - Вернулся Яр через полчаса… Уши свои в кармане принес…
- Нда…
Глеб хихикал, видимо, получил массу позитива, созерцая безухого Ярослава: - Ты давай там поаккуратнее, мне сложно почти пятикурснику морду бить за честь сестры.
- А Ярику тебе не сложно морду набить, чтоб не лез, куда не просят? – обрела я дар речи.
- Хватит с него… Ладно, бывай, сестричка!
- Давай…
Я повертела телефон в руках. Звонить? Оправдываться? Так я не в ответе за чужих тараканов… В ответ моим мыслям раздался звонок.
- Много еще твоих поклонников ко мне самоубиваться придет? – устало вздохнул Лешка.
- Я и об этом не знала, мне только что брат сказал! – ой, кажется, я все равно оправдываюсь.
- Ну надеюсь... Доброй ночи!.. А еще меня за девушек отчитывала, нахалка… - он зевнул и повесил трубку.
Вторник.
Лелька, войдя в аудиторию, сразу взглядом выцепила меня и заинтересованно подняла брови. Протолкавшись между рядами, она скинула сумку на соседний стул и нависла надо мной, опершись руками на край стола.
- Тааак, чего это ты такая довольная сидишь? Ну-ка, колись, подруженька!
От «подруженьки» я привычно внутренне поморщилась, да и предстоящий разговор мне не внушал радости, не зря я к нему дня три морально готовилась.
- И тебе привет. Праздники хорошо провела?
- На даче провела, не заговаривай мне зубы! – Лелька наклонилась еще ближе, обдав меня облаком тяжеленных духов, позаимствованных у мамы. – Паренька завела что ли, милая?
- Познакомилась...
- Ну давай уже, не томи!
Я вздохнула. Ну сейчас начнется… Я уперлась взглядом Лельке в переносицу и отчеканила.
- Не томлю. Парень. Курсант. Алексей Соколов.
Лелькины глаза заклинило в максимально распахнутом виде, придав ей сходство с персонажами анимэ, если только бывают тян 50-го размера. Секунд десять она переваривала поступившую информацию, а потом вдруг заколыхалась непонятной мне радостью.
- Хо-хо!!! – она плюхнулась на стул, расплывшись в людоедской улыбке. – Хо-хо-хо! Это прям-таки хо-хо-хо!!! Сейчас мы это дело так обставим крутенько…
Я с растущим недоумением наблюдала, как Лелька, хихикая, пытается нашарить в бездонной сумке телефон. Чего происходит-то?
- Да где ж он…агаааа… - она торжественно покрутила телефоном. – Так-с, щас без десяти три, свалить мы уже не успеваем. Я щас Ляльке напишу, чтоб она срочненько летела в нашу кафешку, мы на перемене с тобой свалим… И все, прям все спланируем… Ты ж моя умничка, как мы его размажем, как по стеночке. – она аж причмокнула от удовольствия.
- Я не собираюсь никого размазывать. – обалдела я.
- В смысле? – нахмурилась Лелька. – Это Соловей? Соловей. Надо наказать!
- Какое еще наказание, что ты выдумываешь!
- Я что-то не понимаю, ты чего вообще? – с растущим раздражением фыркнула она и прижала телефон к пухлой щечке, набирая Ляльку. – Встречаться с ним надумала, что ли? Брось, дурака не валяй. ЭТА еще не пойми где мотается, надо ей шапочку с кармашком подарить, чтоб телефон слышала.
- Ольга, я не собираюсь ничего обсуждать ни с Лялькой, ни с тобой. Мы с Лешкой встречаемся, это только мое дело.
Лелька медленно отняла телефон от уха, рассматривая меня, как редкую жабу: - Милая, ты свихнулась. Это вообще-то Лялькин парень, напоминаю тебе.
- Никогда он Лялькиным не был… - на разъяренную Лельку смотреть было неприятно. Ей на меня, видимо, тоже, потому что она вдруг фыркнула и поднялась: - Вот значит, как ты решила… Ну-ну… - она резко наклонилась и прошипела мне в лицо: - Через три недели ты приползешь ко мне плакать, а я добрая, я буду тебя по головке гладить...
Она круто развернулась на каблуках и швырнула свою сумку через ряд передо мной. Девчонки там вздрогнули от неожиданности и потеснились к окну, когда Лелька с грохотом подтащила стул и уселась, заняв большую часть стола. Вся ее спина выражала крайнее негодование. На нас оглядывались.
Три недели… Так мало… На стол потоком лилось майское солнце, слепя солнечными зайчиками… Ну и черт с ним, я не собираюсь терять здесь драгоценное время. Я сгребла тетрадь в сумку и направилась к выходу из аудитории, по пути остановившись над уже бывшей лучшей подругой: - Зато у меня будут самые классные три недели в жизни!
Лелька демонстративно отвернулась.
На улице, задохнувшись от внезапной свободы, я купила мороженое и побрела вниз по центральной аллее. Подведем итоги: лучшей подруги нет, отец не разговаривает, компания развалилась, теперь еще и колледж бросила. Стоило оно того? Вот однозначно – да!
Мы бродили по парку рядом с моим домом, Лешка что-то невнятно пробормотал, глядя на пушистые верхушки тополей парка.
- Что ты сказал? – переспросила я.
- Между прочим, я такого еще никому не говорил! – возмутился он.
- Мне такого еще тоже никто не говорил… - вздохнула я огорченно.
Лешка насупился, потом остановил меня и поставил перед собой: - Я. Тебя. Люблю! Люблю тебя! Люблю!!! Так слышно?
С параллельной аллеи на нас с любопытством поглядывали старушки в ажурных беретиках, вспугнутая стая воробьев отлетела подальше и ругалась теперь из-под сиреневых кустов. Предполагаю, что пилот самолета, пролетавшего над парком, получил легкую звуковую контузию.
- Да, теперь слышно – я сделала вид, что собираюсь продолжать прогулку.
- Так, я чего-то не понял! - Лешка обиженно нахмурился.
- И я тебя люблю… - покраснела я.
- Что-что, простите?
- Я тебя люблю!!!
- Другое дело…
Мы, обнявшись, пошли к дому, сдавать меня родителям.
Отмерянные мне Лелькой три недели закончились пять дней назад. Счастье не закончилось, оно только начиналось.