Глава из 3х частей
Автор мемуаров: Каширин Николай Аристархович 1918-1994
Озаглавлено: Пока живу — помню
[1. АРЕСТ ч.1]http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_1arest...
1. АРЕСТ ч.2 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_1arest...
2. СПЕЦКОРПУС №1 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_2spets...
3. ТЮРЬМА http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_3_tyur...
4. СМЕРТНЫЕ КАМЕРЫ http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_4_smer...
5. КАРГОПОЛЬЛАГ часть 1 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_5_karg...
5. КАРГОПОЛЬЛАГ часть 2 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_5_karg...
6. УДМУРТИЯ часть 1 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_6_udmu...
6. УДМУРТИЯ часть 2 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_6_udmu...
6. УДМУРТИЯ часть 3 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_6_udmu...
6. УДМУРТИЯ часть 4 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_6_udmu...
7. НЫРОБЛАГ часть 1 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_7_nyir...
7. НЫРОБЛАГ часть 2 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_7_nyir...
8. ССЫЛКА часть 1 http://pikabu.ru/story/poka_zhivu__pomnyu_kashirin_na_8_ssyi...
8. ССЫЛКА часть 2
От радости не чуя под собой ног, помчался с этим заявлением в отдел кадров. Меня тут же оформили.
— За вами должок, Николай Аристархович, — улыбаясь, сказала начальница.
— Скетч готов, — отвечаю.
— Так вы принесите, мы на машинке перепечатаем и будем готовить.
Отдал. Кстати, чтоб не говорить больше о нем, он был поставлен в экспедиции и имел большой успех. По приглашению скетч ставили в Раздольном. Приглашали в районный центр Южноенисейск и Мотыгино, но начальник экспедиции запретил выезд. Артистам после поездки нужно дать выходной, а рабочих не хватало. Я в это время уже был в тайге с поисковой партией. После оформления пришел к начальнику. Рублев сказал:
— Вот по этому списку получишь на складе то, что нам нужно, упакуешь так, чтобы входило в грузовую дверку самолета, и сдашь в склад на хранение. Сходи на аэродром, замерь дверку, чтобы потом тебе не было стыдно.
— А еще что делать?
— А ничего. Пойдем в тайгу только в июне. А что ты беспокоишься? Оклад будешь получать, хоть спи, хоть танцуй до июня, ты мне больше не понадобишься.
Я на другой же день сделал все, что приказал Рублев. Делать нечего, у знакомого буровика взял ружье и каждый день ходил по тайге. Тайга нравилась мне своей неизвестностью. 31 мая начальник вызвал меня и приказал 1 июня с утра отправляться в Мотыгино в геологопродснаб: выписать там продукты на партию, взять машину в автобазе, погрузить продукты, перевезти их в Южноенисейск и ждать там радиограммы.
Утром я пешком отправился в Мотыгино, а это километров 50. Машины в это время добраться к нам в Мотыгино не могли — наступила распутица. За день я добрел все-таки до Мотыгино, но ноги, ноги страшно болели. Ведь идешь не посуху: где грязь, где колдобина. Утром пошел в геологопродснаб, а он как таковой ликвидировался.
Зашел на радию дать радиограмму Рублеву, а там уж ждала меня радиограмма от него: «Немедленно возвращайся в Усово». Он что, не знал, что геологопродснаб ликвидировался или просто испытать меня хотел на марш?
— Сейчас же иди на аэродром, вся наша партия уже там, из склада все, что ты упаковывал, тоже на аэродром, отправляй все и всех, сам улетай на последнем самолете, перебазируемся на Центральный, — встретил меня Рублев.
— Я, Александр Кириллович, не только до аэродрома, не знаю как до палатки добреду, сильно болят ноги.
— Смотри. Иначе тебе до Центрального придется добираться пешком.
Я пришел в палатку и уснул. Утром рано направился в путь. - В Киргитей отдохнул. Киргитей — дорожный участок, находящийся на половине пути с трассы до Усова. Вечером пришел в Раздольный. Переночевал у знакомых уже стариков и утром затемно пошагал дальше. Трасса — грунтовое шоссе, как говорили местные жители, построена на костях кулаков. Дорога незнакомая, но сбиться трудно, трасса ведет только на Центральный. Беспокоило одно. Вдруг придется заночевать в тайге, а у меня и ружья нет. А закон тайги: без оружия во владения ее Величества ходить нельзя.
В восемнадцати километрах от Раздольного по пустынной еще улице прошел поселок Тальск. Встретил родничок у дороги и расположился завтракать. Не успел позавтракать, смотрю, навстречу мне по трассе идет конь. На шее замотана уздечка. На одной ноге болтается путо.
«Ну, — думаю, — сам Господь Бог побеспокоился обо мне, транспорт предоставил». Долго ли казаку поймать коня? Снял путы, повесил на шею коню, размотал уздечку, сел и поскакал по шоссе. Километров 25 проехал на этом коне. Вижу — показываются крыши домов. Жилье. Въехать на коне —можно представиться и конокрадом. Слез с коня, повесил путо на одну ногу, замотал уздечку на шею и отпустил его.
На завалинке у одной избы сидели старики. Подошел, поздоровался, это выработанный прииск, многие остались здесь, мыли золото, занимались рыбной ловлей, охотой, огородничеством. Я сказал, что сегодня иду из Раздольного и направляюсь на Центральный.
— А сколько мне еще шагать до Центрального, — спрашиваю.
— Да еще километров двадцать с гаком, — отвечают. — Ты сиди, отдыхай. Вот-вот, однако, подойдет с Центрального машина, привезут нам хлеб, с этой машиной, однако, уедешь.
— А ты не встретил где по дороге коня? — спрашивает один. — Все утро искал его. Купил в Томске, он и бегает туда.
— Беги, — говорю, — недалеко встретил его, идет в сторону Томска, с уздечкой и путо на одной ноге.
Сорвался мужик, побежал. Вскоре пришла машина с хлебом и на ней я добрался до Центрального. Разыскал свою партию: они сняли квартиру и ждали радиограммы от Рублева из экспедиции. Я каждое утро посещал радиорубку. Дней через пять получил радиограмму: выехать всем в тайгу, по карте было уже обозначено место, где мы будем базироваться. Выехать всем, кроме бухгалтера. Конюх должен привести коней обратно на Центральный за грузом.
Я объявил в партии распоряжение Рублева, только вместо бухгалтера, сказал, ждать Рублева на Центральном приказано мне. На другой день всех отправил в тайгу. Центральный (Южноенисейск) — это центральный прииск, районный центр. Золотоприисковое управление.
Во всем здесь чувствуется влияние золота. И обращение и одежда людей несравнимо лучше, чем в Мотыгино, Раздольном и тем более в Усовской экспедиции, большой выбор промышленных и продовольственных товаров.
Получаю радиограмму на имя бухгалтера — встретить Рублева на аэродроме. Думаю: что же будет, когда он вместо бухгалтера встретит меня? Самолет дал круг над Центральным и пошел на посадку. Я кинулся бежать на аэродром. Но дороге мы разошлись. Я одной тропой на аэродром, он другой — на прииск.
Вернулся я на квартиру, а хозяйка говорит: Рублев страшно злой, ищет меня по прииску. Если бы мы встретились в первые минуты после его приезда, он, наверное, избил бы меня, но мы долго искали друг друга. И встретил я его часа через два в столовой. Перед ним ужин и бутылка спирту, уже отпитая.
— Здравия желаю, товарищ начальник! — пристукнул каблуками, как бы отдавая честь.
— Сейчас вот я поужинаю и такого «здравия» тебе вложу, недели две в больнице будешь валяться, — отвечает. — Садись, ужинай.
Я заказал себе ужин.
— Больше такие фокусы ты мне не показывай — не прощу.
Смотрю, потеплел Рублев.
— Ты ружье себе купил? — спрашивает.
— Зачем мне ружье, у меня карабин есть, — отвечаю. При комплектации партии нам выдали один ствол нарезного оружия — карабин, и он по приказу Рублева, должен быть при мне: если какой-нибудь инженер идет в большой поиск, я по расписке должен выдать ему его, а по окончании поиска, он должен сдать оружие.
Карабин карабином, он не всегда будет, а тайга безоружного, не прощает. Сходили в охотсоюз, выбрали мне ружье, закупили патроны и припасы к нему. В этот же день после обеда вернулся конюх с конями из тайги. У нас было пять коней-монголок. Они в тайге практичней любой другой породы — неприхотливы, выносливы, вес у них небольшой и, если попадется на пути болото, с ними легче его пройти.
В тайге нет дорог, поэтому кони загружались вьючно. Утром мы прикинули наш груз и поняли: за один раз нам всего не поднять — перегружать коней нельзя.
— Пойдем, Николай, к начальнику милиции, у него хороший конь. Он не откажет мне дать его под седло, а мы его навьючим.
— Я, Александр Кириллович, дам тебе коня, только через три дня вы должны его возвратить, — ответил Рублеву начальник милиции. — И вот еще что: будьте, осторожны, по тайге ходит банда и большая. Заключенные обезоружили конвой, взяли склад с оружием — вооружены отлично. Командует бандой бывший майор-фронтовик.
Такое сообщение нам было не по вкусу. А что сделаешь? Свернуть поисковую партию уже невозможно.
После обеда навьючили коней. У нас было намерение переночевать на последнем зимовье в тайге, до которого нужно пройти 25 км. На зимовье находилась военная часть по поимке или уничтожению банды. Мы решили заночевать километрах в двух от зимовья. Командир части предупредил нас обождать, пока он позвонит по секретным пикетам, которые были расположены на всех тропах от зимовья, чтобы нас они не задержали.
Облюбовали поляну, жеребца я стреножил, благо нашлись в нашем хозяйстве прочные кожаные ремни, иначе он не дал бы покоя другим лошадям. Пошел небольшой дождик. Посередине поляны росли два небольших деревца — накинули на них тент от палаток, всухомятку поужинали, проверили и зарядили оружие, легли спать. Не успел я задремать, как Рублев толкнул меня:
— Нас окружили!
Я выглянул за палатку — верно, метрах в десяти со всех сторон к нам ползут люди, кто они неизвестно. Не успел я выдернуть из-под себя карабин, как к палатке прыгнули четыре человека, направили на нас винтовки:
— Оружие оставить на месте! Вылезать по одному, с поднятыми руками. Живо!!!
Делать нечего, по одному выползаем.
— Кто такие?
Рублев объяснил, они опустили стволы: свои. Это оказались следопыты, ищут банду. С ними громадная овчарка. Мы рассказали, что в двух километрах зимовье и там воинская часть.
— Ну, мы и переночуем там, — сказал один из них.
Через день я их снова встретил и узнал, что пока они шли до зимовья, их обезоружил один из постов воинской части.
Утром навьючили груз и отправились дальше. Конюх шел впереди, за ним лошади-монголки, а сзади я: жеребца нужно было вести на узде. Рублев со своей собакой Валетом промышляли охотой то по одну сторону тропы, то по другую. Пересекли бурную горную речку Арой, утопили в ней один тюк с продуктами. К вечеру пересекли реку Тужимо. Арой и Тужимо берут начало с одного места, но характеры рек совершенно противоположны. Насколько грозен и бурлив Арой, настолько тиха Тужимо.
За Тужимо большая поляна, посреди нее — избушка. Рублев решил, заночевать здесь, хотя до месторасположения партии осталось всего 11 километров. Если бы знали, что здесь произойдет, то обязательно добрались бы до партии.
В избушке сплошные нары, явно более позднего происхождения, чем сама избушка.
— Александр Кириллович, для чего была построена эта избушка? Здесь не видно людей, кому она нужна? — спросил я.
— Она нужна для таких путников, как мы. Вон, посмотри — у реки заросшие отвалы, значит какая-то артель золотоискателей трудилась здесь, а избушку построили посреди поляны тоже с умом. Зверь незамеченным не подберется, да и нехороший человек.
Поужинали, легли спать. Рублев и конюх забрались в спальные мешки и застегнулись, у меня к вечеру поднялась температура, я бросил спальный мешок на карабин и ружье и лег поверх мешка. К утру только и уснул. Проснулся от того, что кто-то меня дергает за ногу. Я вскочил. Рублёв и конюх в одном белье, бледные как мел.
— Что?
— Банда, — еле выговорил начальник.
Я схватил карабин и выскочил из избушки. От нее в сторону ближнего леса бежал человек, а в дальнем углу поляны трое ловят наших лошадей. Я побежал к лошадям, на ходу стреляя поверх коней. Эти трое бросили коней и укрылись за деревьями. Тут же открылась стрельба. Мне ничего не оставалось делать, как лечь в траву и по-пластунски ползти к избушке. Мои спутники были настолько шокированы происшедшим, что не успели еще одеться: я спал одетым. Посмотрел я на них и понял: командование мне. нужно брать на себя.
— Александр Кириллович! Вот вам карабин сморите в окно. Если кто появится из тайги и направится к коням — стреляйте.
Конюху велел взять ружье, патроны, заряженные жаканом и следовать за мной. По, траве из избушки мы с конюхом поползли к тайге, в противоположную сторону от наших лошадей. Со всеми предосторожностями обогнули поляну, но нашли только примятую траву и стреляные винтовочные гильзы. Подогнали коней к избушке, быстро навьючили и тронулись в путь.
В пути мне рассказали, как все произошло. Перед утром начальник и конюх проснулись. Прошел дождь и они решили впустить собаку в избушку, чтобы обсохла.
Если бы они этого не сделали, собака бы заранее дала знать об опасности.
Вдруг открывается дверь: в ее проеме, облокотившись левой рукой о косяк, стоит человек: правая рука в кармане, в котором обрисовывается револьвер. — Где тропа на Епишино? — спрашивает пришелец.
Начальник стал, объяснять, одновременна расшнуровывая спальный мешок. Человек закрыл дверь. Тогда разбудили меня. Этого человека я и увидел бегущим к лесу. Он, видимо, должен был отвлечь внимание, пока товарищи ловят наших коней. Конечно, это была одна из разведок банды.
По прибытии в партию Рублев сказал:
— Коней не развьючивать. Партия будет базироваться на фактории. Сейчас же будем отсюда уходить. До фактории 25 км, все мы взять не можем, поэтому здесь останется завхоз, а завтра конюх приведет за всем остальным лошадей.
— Я, Александр Кириллович, один не останусь, пусть кто-нибудь со мной еще останется, — заявил я.
Долго никто не соглашайся остаться. Наконец, вызвался болгарин Илья Минтаев:
— Я останусь.
— Еще одно условие, Александр Кириллович: с собой вы возьмете карабин и ваше ружье. Остальные ружья должны остаться с нами. Если будет перестрелка с бандой, нам некогда заниматься перезарядкой. А так мы можем откинуть отстрелявшее ружье и взять следующее.
С этим были согласны все. Каждый подходил и клал свое ружье возле нас вместе с патронами, объясняя, какие патроны заряжены жаканами. Вскоре партия ушла. Остались мы с Ильей Минтаевым, да еще собака, которую я приобрел уже на Центральном. С первой партией она была отправлена в тайгу. Собака добрая: сибирская лайка по кличке Моряк.
Пообедали, перезарядили все ружья: их набралось около двух десятков. Решили, если придется нам принять бой, стрелять из двух палаток, четыре палатки стояли неразобранным. Все это создаст для нападающих иллюзию о многочисленности находящихся в палатках. Разделили ружья и разнесли по палаткам. Вторую половину дня я спал, это моя обычная реакция на волнение, нервное возбуждение. Илье за это время удалось застрелить глухаря, а я и выстрела не слыхал. На ужин было жаркое из глухаря. Сидим, курим у костра, солнце коснулось вершин леса на западе. Забеспокоился Моряк: подбежит к лесу, понюхает воздух и снова к нам. Стали беспокоиться и мы. Через некоторое время Моряк стал рычать на опушке леса, но в лес не бежит, возвращается к нам. Последний раз подбежал к лесу, загривок встал у него дыбом, разразился яростным лаем. Мы поняли — объект тревоги Моряка уже рядом.
— Ну, Илья, давай попрощаемся и — по местам. Попрощались и бросились в палатки, где уже приготовлены ружья. Моряка я затащил в свою палатку. Не знаю, какой трагедией закончился бы этот вечер, если бы я не узнал собаку Абрека: он первым показался из леса. Это были те следопыты, которые два дня назад обезоружили нас поблизости зимовья. Я побоялся, как бы Илья не открыл стрельбу — последствия были бы непредсказуемыми. Естественно, они открыли бы огонь по нам, перебежать в палатку к Илье — я попал бы под пули, при звуках перестрелки Илья не услышал бы моего голоса.
— Илья! Не стреляй! Свои! — во весь голос закричал я.
Слава Богу, успел, впоследствии Илья говорил, что он Абрека держал уже на мушке.
Подошли следопыты, я им рассказал, что случилось с нами в избушке на Тушимо. Они тоже рассказали, как их обезоружили пикеты воинской части. Назавтра следопыты решили сопроводить нас до фактории. В первой половине дни конюх привел лошадей, мы быстро собрали палатки и вечером были на фактории.
Фактория располагалась в устье реки Тушимо. При фактории большие склады с продовольствием, орудиями охоты, ружьями. Зав. факторией Дмитрий Пустынский жил здесь с женой, принимая пушнину от эвенков, и отоваривал ее продуктами: капканами, ружьями.
Вечером собрались на лужайке вое: следопыты, что пришли с нами, инженеры и рабочие нашей партии, пришел и Пустынский. Все удивились, почему банда до сих пор не разграбила такую богатую факторию. Объяснение дал Пустынский:
— Кто больше всех пострадал бы от разграбления фактории? — она действительно богатая, товаров здесь не на один миллион. Пострадали бы эвенки. Народ таежный, где бы они могли обменять пушнину? В банде тоже, видно, не дураки, знают, что каждое их действие известно эвенкам. Таежные люди хоть и очень просты, но благородны: эвенки знают, где находится банда, но никогда не предадут ее, пока бандиты не преступят законы тайги. В противном случае не нужны будут воинские части и следопыты: банда просто исчезнет и никто не узнает, в каком месте она окончила свое существование. Поэтому банда и не трогает фактории: боится эвенков.
— Поэтому я живу один и не боюсь за факторию, — заключил Пустынский.
На другое утро вся партия лодками переправилась на песчаный берег Горбылки. Рублев решил здесь сделать аэродром и все, что нужно для партии, доставлять самолетами. Песчаная коса настолько была плотно утрамбована водой, что, думается, могла принять и не такие маленькие самолеты, которые были в экспедиции. Убрали большие камни — аэродром готов.
После обеда Рублев сказал:
— Готовь коня, Николай, завтра нужно его отвести. Начальник милиции теперь уже икру мечет; на суши задержали. До Центрального без малого сто километров, до зимовья скачи, не останавливаясь — конь выдержит. Сейчас я приготовлю пакет.
Жеребец ходил стреноженный вместе с другими конями рядом с факторией. Напоил его, привел в конюшню, дал овса. Накосил травы ему на ночь. Пришел Рублев.
— Вот, Николай, это передашь начальнику милиции, подает мне пакет, — а это начальнику экспедиции. Сдашь на Центральном коня и постарайся быстрей попасть в экспедицию. Обратно прилетишь самолетом. Во сколько думаешь выехать утром?
— Думаю часа в четыре.
— Я тебя провожу.
Утром рано встал, дал еще немного овса жеребцу напоил, подседлал: проспал, думаю, Рублев, а он тут как тут:
— Ты позавтракал?
— На голодный желудок легче скакать.
— Но ты взял что-нибудь с собой?
— Зачем? Думаю, часов в 10 буду на зимовье, там и поем.
— А если задержишься?
— Если задержусь, Александр Кириллович, мне уже ничего не надо будет, — и сел в седло.
— Ты патронов к карабину достаточно взял?
— Не беспокойтесь, Александр Кириллович, я ведь знаю, где мне ехать.
— Ну, ни пуха, ни пера.
— К черту, — и поскакал я знакомой тропой.
Проскакал место, где стояли наши палатки, до избушки на Тушино, дал коню отдохнуть, то ехал шагом, то нескорой рысью. Карабин держал всю дорогу наготове, в руке. Поляну, где стояла избушка, проскакал на скорости, какую мог дать конь, часов в 10 утра добрался до зимовья. Коню нужен был отдых, он был весь в мыле. Да и самому не мешало отдохнуть. После обеда вычистил коня, напоил, подседлал и к вечеру был на Центральном. Сдал коня конюху милиции, начальнику пакет. На другой день к вечеру я уже был в экспедиции. Передал пакет начальнику экспедиции, он приказал подождать в приемной. Через несколько минут секретарь пригласила меня снова в кабинет.
— Ты можешь мне показать, где вы устроили аэродром на Горбылке?
— Могу, товарищ начальник.
Подошли к географической карте, я карандашом отметил на ней место аэродрома.
— Ты где остановился?
К тому времени Александр Токарев построил дом, к нему приехала жена, у них я и остановился. Сказал начальнику адрес Токарева.
— Иди отдыхай. Завтра я тебя вызову.
На другой день после обеда рассыльный вызвал меня к начальнику. В кабинете у него сидели человек пять пилотов. Поздоровался.
— Покажи, где аэродром, — попросил старший из них. Я подошел к карте, показал.
— Аэродром «не облетан», если на нем не удастся приземлиться, на обратный путь не хватит горючего, в тайге приземляться опасно, такую ответственность я на себя взять не могу, — сказал старший из пилотов. — Запросите разрешение в крае.
— Значит и «облет» вы не сможете сделать? — спросил начальник.
— Нет, товарищ начальник, не можем. И приказать я ни одному пилоту не имею права,— ответил старший.
Начальник вскипел:
— Вам не за штурвал самолета держаться, а быкам хвосты крутить. Вон из кабинета!!!
Пилотов как ветром сдуло, я остался сидеть. Начальник закурил, посидел в раздумье и спокойно сказал:
— Иди, Каширин, отдыхай, только не отлучайся никуда. Дня через два из Красноярска прилетит Волченков, с ним и полетишь на Горбылок. Я попрощался и ушел. И верно: через два дня, уже ближе к вечеру, меня вызвали к начальнику. В кабинете сидит один пилот. Познакомились. Я и ему показал на карте расположение аэродрома.
— Через час вылетаем. Получи груз, но не более 180 килограммов, загрузи в мой самолет, — приказал пилот.
Начальник тут же связался со складом и приказал обслужить меня немедленно. Зав. складом отпустил мне продукты, какие затребовал я, и возчик на коне уже ждал меня. Отвезли на аэродром и все загрузили в самолет. Пришел Волченков.
— Ты на таком самолете летал? — спрашивает меня.
— Нет, — говорю.
— Садись, я тебя пристегну.
Самолет без кабины, впереди пилот, сзади я, перед ним и передо мной ветровые стекла, как у мотоциклов.
Солнце уже садилось, мы прилетели на Горбылок, Волченков один раз низко пролетел над рекой, просмотрел аэродром, вторичным заходом приземлился. На лодках через Горбылок переправились Рублев и несколько человек из нашей партии, стали разгружать самолет. Волченков отвел меня в сторону, спрашивает:
— У вас спирт есть?
— Какой спирт?
— Который пьют.
— Нет, — говорю, — спирт мы не держим.
— Тогда я сейчас улетаю в Усово, доложи начальнику партии.
Я подошел к Рублеву и доложил.
— Лети с ним в Усово. Завтра зайди к начальнику экспедиции, он, видно, забыл, я писал, чтобы он направил нам радиста с рацией. Отправишь радиста, вторым рейсом прилетишь сам, самолеты загружай продуктами.