Судьба произведений провинциального художника «вестник университета» №6(47) 30 июня 2005г
В 2003 году по инициативе заве-дующего редакционно-издательским отделом ПГ.Р. Кузнецова «Вестник университета» напечатал несколько материалов на тему коллекционирования. Во втором семестре минувшего учебного года Геннадий Романович прочитал курс лекций «Теория и история коллекционирования» студентам факультета изобразительного искусства. Они подготовили доклады.
Предлагаем вниманию читателей одну из интересных работ - студентки факультета заочного обучения
Александры Сергеевой. Она рассказывает о провинциальном художнике Валерии Ивановиче Яроше, который предпринял много усилий для открытия филиала факультета изобразительного искусства в Кингисеппе, и затем вел занятия.
В новом учебном году наша газета продолжит публикацию материалов о коллекционировании.
Тема моей студенческой работы - судьба произведений провинциального художника. Меня очень волнует этот вопрос. Мне интересно, что же будет с произведениями провинциального художника уже спустя много лет, когда этого человека уже не будет на этом свете. Вспомнит ли кто-нибудь о том, кто всю жизнь занимался тем, что запечатлевал на полотнах жизнь
Одного замечательного художника я знаю уже на протяжении многих лет. Через его школу уже прошло не одно поколение, в том числе и я. Это Валерий Иванович Ярош. Он учит не только искусству живописи, но и искусству жизни. Высокоцивилизованный, культурный, интеллигентный человек является примером для подражания многим людям. Всю свою жизнь посвятил искусству. Разумеется, и коллекция его достигла уже немалых размеров. По этим полотнам можно проследить всю жизнь Валерия Ивановича. Его работы это исто-рия, которую надо беречь и передавать это достояние последующим поколениям людей. Ведь когда мы смотрим на работу художника, то не просто разглядываем красивые «картинки». Сначала оцениваем, а затем уже чувствуем, поражаемся и удивляемся, радуемся и грустим, видим то, чего уже никогда не сможем вернуть.
Но в то же время малюсенький отрывочек из жизни, который был запечатлен художником, может прожить и целую вечность, что в первую очередь зависит только от нас.
Искусство воспитывает в человеке культуру, что является одним из важнейших видов человеческой деятельности.
В.И. Ярош родился 2 марта 1940 года на маленькой станции под Курском, где и прошло его детство. В 1943 году здесь, с юга и севера, проходила Огненная дуга. На станции был сосредоточен арсенал, взрывали оставшиеся снаряды. Страшное танковое сражение на Прохоровском поле оставило после себя жуткую картину.
Долго еще после вошедшего в историю танкового сражения саперы собирали неразорвавшиеся авиационные бомбы, обезвреживали мины и снаряды. Под окнами станции так и остались стоять четыре больших немецких танка. А на окраине села стоял каркас сгоревшего вагона, на нем и вокруг валялись груды костей и черепов. Это были кости солдат. Страшное место окружала колючая проволока, не раз уже мальчишки пробирались к вагону.
Рос Валерий без отца, причиной тому была война. Матери было очень тяжело одной растить сына. Однажды с Валерием произошла интересная история. Как-то осенним вечером сюда приехал мужчина - старьевщик, который давно уже присмотрел себе это богатство. Однако лезть через колючую проволоку не решался, тут-то и попался ему Валерий. Мальчонка быстро набрал ему полный мешок костей. Мужчина взял с телеги большой пакет и отдал его мальчику. В том пакете, помимо всякой ерунды, оказалась коробка цветных карандашей. Так четырехлетний Валерий стал рисовать.
Рисовал все, что только видел, с натуры. Его пристрастие к рисованию не осталось незамеченным.
Спустя какое-то время о войны вернулся дядя Валерия, мамин брат Сергей. Он воевал на японском фронте, отец Валерия с войны так и не вернулся. После возвращения дяди жить стало легче. Он целыми днями рисовал, точнее, копировал Шишкина, Васнецова, Саврасова, рисовал на обыкновенной клеенке, загрунтованной на обратной стороне Свои картины дядя Сергей развозил по деревням и обменивал на продукты.
Маленький Валера часами наблюдал за работой дяди, не пропуская ни одного его движения. Мальчику нравилось просиживать с дядей за изготовлением того или другого шедевра, ему нравилось вдыхать запах масляных красок. Но однажды все это как-то сразу прекратилось: дядя уехал в Ленинград восстанавливать город. Жизнь на станции Возы стала для Валерия теперь уже целенаправленной, грядущие дни - предсказуемыми, полными ожиданий и надежд. В школу приходилось ходить за три километра, но этот путь туда и обратно был для мальчика интереснее школьных уроков. Он все примечал, становился наблюдательнее.
Внимание Валерия было сосредоточено на том, чего раньше почему-то не замечал.
В школе, уже подросшему Валерию Ярошу, стали поручать художественное оформление спектаклей, а еще через некоторое время он себе снискал известность оформителя уже районного масштаба.
После окончания семи классов Валерий покидает родную станцию и отправляется искать счастье в Ленинград. В художественное училище из провинции было не попасть. Дядя посоветовал податься в железнодорожный техникум, который славился тем, что предоставлял место в общежитии без особых проблем. Туда и поступил Валерий Ярош учиться на вагонного мастера.
Годы учебы в железнодорожном техникуме он гармонично сочетал с вечерними занятиями в студии изобразительного искусства, где преподавали хорошие художники.
Затем служба в армии, учеба на художественно-графическом факультете ЛГПИ им. А.И. Герцена. Ярош сблизился с довольно известными в Союзе художниками-педагогами.
Будучи студентом Ярош выражал себя как относительно свободную личность, работал учителем рисования в общеобразовательных школах Кингисеппа. Но судьба улыбнулась ему. В городе разрешили открыть детскую художественную школу. Ему предложили начать с нуля. Вместе со своей супругой Валентиной Александровной они взялись за дело. И вот уже минуло более тридцати дет, в художественной школе у Валерия Яроша есть возможность заниматься и своим творчеством, которое стало его религией.
Семья у Валерия Ивановича очень интересная. Женился он на однокурснице. Валентина Александровна член Союза художников России, отличник образования. Она во многом определила ритм жизни мужа. Обе их дочери пошли по стопам родителей и получили художественно-педагогическое образование.
Одна картина не делает человека художником.
Валерий Иванович осваивает столярные навыки, сам делает подрамники, натягивает на них холсты. Судя по тому, как быстро расходуются древесина и холст, можно судить о работоспособности мастера. Об этом могут свидетельствовать его многочисленные выставки, вернисажи, которые принесли ему известность не только в Кингисеппе, но и на всем Северо-Западе, в Санкт-Петербурге.
Теперь уже член Союза художников
России, Валерий Ярош не мыслит себя без участия в ежегодных художественных выставках. С 1970 года он не пропустил ни одну из них: международные, всесоюзные, зарубежные, об-ластные, региональные, затем уже все-российские, персональные.
Творчество этого художника, обращенное к природе, для него самого есть явление сложное, порой противоречивое. Оригинальная живопись пейзажа неоднократно уже была отмечена на выставках разных уровней. Многие считают, что он «новоявленный поэт Северо-Запада».
Портрет в творчестве Валерия Ивановича занимает особое место. Это предельно захватывающий, загадочный предмет философского размышления художника о человеке, о его индивидуальности, его предназначений.
В.И. Ярош достиг пенсионного возраста, но фантазия ero по-прежнему неистощима, а рука обладает все тем же мастерством, остротой и выразительностью.
Коллекция eго работ достигла таких размеров, что не помещается в мастерской.
* * *
Теперь перейдем к современному коллекционированию и меценатству.
Сейчас нам не хватает второго Третьякова, который бы как и первый отказал себе в личных удовольствиях во имя всепоглощающей любви к искусству, к своему народу. Нельзя ждать прихода новых Третьяковых. Надо идти к ним навстречу, объясняя, что важнейшее достоинство настоящего мецената - постоянство. Например, кто-то всю жизнь собирает иконы или картины. А не так, что сегодня поддержит балет, завтра - выставку собак, потом начнет издавать журнал мод. Такой «меце-нат» лишь стремится создать шум вокруг своего имени, привлечь к себе внимание публики и прессы.
Раньше художник зависел от партийных боссов, от государственных чиновников, теперь же музыку заказывает неомиллионер. Меценаты и коллекционеры - чаще всего в реальной жизни эти понятия сливаются, и порой нелегко провести между ними границу. Ведь все наши крупные музеи родились из частных коллекций. Цель каждого серьезного собирателя - служить людям, как сказал В.В. Стасов, «стремление собирать то, что может быть полезно интеллигенции народа, желание помогать народному образованию».
Все известные коллекционеры и меценаты были людьми глубокой веры. Любое благотворительство с духа начинается. Без чистых помыслов не может быть ни серьезного коллекционера, ни настоящего мецената.
В настоящее время, я считаю, для всех художников сложилась довольно благоприятная ситуация, чтобы творить, так как разрешено все, а следовательно, и сохранить можно все, ведь раньше могли и приказать уничтожить.
Нам, новому поколению, трудно сейчас себе представить время, когда люди были обязаны подчиняться тогдашней диктатуре, когда на людей делались облавы, людей казнили, уби-вали, ссылали даже просто за то, что человек, не желая подчиняться, выражал свои мысли и изречения относительно государства и его деятельно-сти. Искусство тогда подверглось строжайшей критике. Сейчас уже нам не известно сколько было уничтожено настоящих произведений искусства, и это касается не только картин художников.
Хочу привести в пример замечательного художника Павла Филонова, произведения которого еще при его жизни запретили. После его смерти, а умер он в 1942 году, как раз во время войны, его сестра собрала все работы художника в обыкновенную тележку и отвезла их в Санкт-Петербург, в Русский музей. По причине того, что работы были запрещенные, их брать отказались, так как побоялись, а одна женщина - искусствовед, пошла на риск и сложила все работы в запаснике. Через некоторое время их достали и по сей день в Русском музее представлены работы Павла Филонова.
Они очень высоко ценятся среди художников и простых людей.
Знаменитыми художниками являются братья Ткачевы. Родом они из Москвы, а живут на даче в Тверской области. Оба - академики, народные художники, создают красочные книги.
Как-то они представили свои работы на сельской народной выставке. Через некоторое время братья приехали поинтересоваться, как люди воспринимают их работы, как посещают выставку. И по дороге, проезжая мимо канавы, увидели, что в ней брошены их картины. Директор Дома культуры сказал, мол, выставка уже закончилась, куда же было еще девать картины.
Этот пример говорит о культурном развитии людей, проживающих вдали от центров. Почему-то о них всегда забывали, даже начиная с времен реформ Петра Великого. А ведь «на них держится земля русская». Может, поэтому по сей день в России существуют проблемы с развитием и культуры и науки в «уголках», отдаленных от культурных центров.
Я бы хотела акцентировать внимание на том, что существует некое разделение между художниками из провинций и из крупных городов. Конечно, в крупных центрах возможностей прославиться намного больше, но и в провинциях проживает немало знаменитых и гениальных художников, которые получили признание среди народа еще при жизни. Среди них - Валерий Иванович Ярош, который намеренно уехал из Санкт-Петербурга в Кингисепп и остался здесь навсегда.
Теперь он прославляет нашу красивую природу, и наш краеведческий музей в этом ему содействует. У Валерия Ивановича есть своя книга отзывов, и не одна. Отзывы добрые, искренние, написанные от чистого сердца. Не это ли самое главное счастье для художника - ощущать свой вклад в общество, в его духовное развитие.
Аркадий Пластов, художник-гигант, считается одним из самых льных в современной России. Жил в деревне Прислониха. Когда ему было 50 лет, по неизвестным мне обстоятельствам почти все его картины сгорели. И этот пожилой уже человек нашел в себе силы и написал столько картин, что организовал выставку в Манеже, которая заняла оба этажа.
Валерий Ярош был первым посетителем выставки, за что ему присудили награду. В качестве приза Ярош выбрал экскурсию для своих учеников по Манежу. Все ребята были в восторге.
Хочу подвести итог. Что ждет в будущем произведения провинциального художника Валерия Яроша? Трудно пока сказать. Но я уверена, что его картинами не будут затыкать окна или курятники (был и такой случай), не выкинут в канаву и не сожгут. Но хочется надеяться, что со временем их передадут в какой-нибудь музей, где люди смогут лицезреть эти произведения искусства. Это наша история, которую мы передаем из поколения в поколение и которую должны хранить и оберегать.
А. СЕРГЕЕВА.
Тренировался на… Сталине ВОСТОЧНЫЙ БЕРЕГ №9 (828) 3-9 марта 2010г Валерий Ярош
70 лет исполнилось известному художнику-педагогу, основателю и бессменному директору Кингисеппской детской художественной школы Валерию Ярошу.
Д. ВЛАСОВ
Фото Е. Багина
Немецкая шутка
Родителей Валерия Яроша почти сразу разлучила война, когда ему был всего год. Отец ушел на фронт, и более от него не пришло никаких известий. А летом 1941 года семья Ярошей: бабушка, дед, молодая мать с годовалым ребенком и его дядя, который был ненамного старше племянника, бросив в спешке даже вещи первой необходимости, вынужденно отправились из родного Днепропетровска в тыл — вглубь России. Временно пришлось задержаться на станции Возы в Курской области. Но, как известно, нет ничего более постоянного, нежели временное. Обстановка на фронте менялась быстро, и все уходящие эшелоны были отданы под эвакуацию войск, а гражданское население оказалось предоставлено самому себе. Так фактической первой родиной Валеры стала курская станция Возы, где прошло и детство, и отрочество, и юность.
Дед с мамой вырыли подземную горницу без окон, без дверей — землянку, а вместо дверей дед подвесил на веревках гильзы от снарядов, чтобы те звоном отпугивали забредшего волка. Так семья Ярошей и встретила немцев, вскоре вошедших на станцию.
— Тех немцев я плохо помню маленький был еще, — говорит Валерий Иванович,
— но вот пленных немцев, уже после освобождения станции занятых переделкой колеи, помню хорошо. Их содержали рядом с нашим огородом, и мама каждый день ходила к ним за картофельными очистками - жили впроголодь, едва концы с концами сводили. От голода нас спасла корова, которую оставили нам и наши, и немцы.
Был такой случай: трехгодовалый Валера шел с мамой, когда их окликнул дойче солдат: «Ты есть кляйн коммунист,
— указал на ребенка немец. — Коммунист, пей водка. На, бери!». Немец протянул стопку шнапса и захохотал. Немецкая шутка.
Первый рисунок и старое перо на дороге
Свой первый рисунок Валера сделал в четыре года. Его дядя, брат мамы — Сергей Демьянович служил на границе с Японией и на новый 1944 год прислал письмо, куда племяннику вложил персональный подарок — нарисованную елочку.
Мама предложила: «Давай и от тебя дяде отправим рисунок», — вспоминает Валерий Иванович. — Положила на тетрадный лист мою ручонку, дала в другую химический карандаш обводи. С ее помощью я кое-как обвел свою руку. Это был мой первый, если можно так выразиться, рисунок.
После Победы дядя вернулся с Сахалина на побывку и привез целый ящик трофейных сувениров
- множество замечательных японских красок в баночках и карандашиков-пастелей. Дядя Сережа увлекался рисованием, хотя больше копированием, Валера стоял рядом и зачарованный смотрел на то, как работают рисовальщики. Но вскоре дядя завербовался на восстановление и строительство Ленинграда как мастер-строитель и переехал в северную столицу на постоянное место жительства.
А Валера пошел в школу.
Сельская школа находилась в соседней деревне — за три километра от станции Возы, и он с другом проделывал каждый день шестикилометровый путь как по лужам, так и по снегу. Рисовать было не на чем, да и нечем, но искра страстного желания творить уже теплилась в душе.
Где удавалось перехватить немного дешевой сухой акварельной краски, где выменять у тряпичника за сдачу цветмета — гильз, которых здесь было в изобилии, листочки бумаги, простые карандаши - цветных не было. Да и школьными перьями обзавестись было не просто — мама получала гроши, которых едва хватало на хлеб.
- Однажды учительница предупредила, чтобы мы принесли по три копейки на перья, - припоминает Валерий Ярош. — Я даже не стал говорить об этом маме, понимая, что каждая копейка в доме на счету. Вообще я никогда в жизни старался ни о чем никого не просить — привык с детства. Утром понуро бреду в школу, соображаю, что же я отвечу учительнице. Вдруг вижу, на дороге лежит потемневшее от времени старое перо. Я даже запрыгал от радости — ведь теперь есть, чем писать.
Как-то в гости приехал дядя Сережа и сказал, что привез в подарок племяннику профессиональные акварельные краски «Ленинград».
Валера был на седьмом небе от счастья. Но дядя погостил и увез краски, которые так и остались лежать в вещ-мешке — он их забыл выложить, а племянник постеснялся спросить.
- Для меня это было потрясение, я упал ничком в подушку и долго не мог прийти в себя от горя. Но через некоторое время дядя все же выслал краски посылкой.
А рисовал Валера все, что видел - природу, одноклассников, друга. Тот, бывало, по пути в школу примет позу: «А нарисуй меня вот эдак».
У Валеры при себе всегда карандаш и блокнот. Из хороших репродукций в школе были разве что портреты Ленина и Сталина, да еще в учебнике мавзолей со Спасской башней.
Но и этому радовался, старательно повторяя картинки. Уже в старших классах ему говорили: «Зачем ты рисуешь вождей, узнают, поедешь с родителями мерзлую землю рыть».
Но стукачей ни в деревне, ни на станции не нашлось, и художественные пробы прошли без последствий.
Чужие картины — это чужие мысли
- Многие дети, да и взрослые просят меня научить их рисовать, - говорит Валерий Иванович, — Я интересуюсь, а сами-то раньше пробовали. Нет, отвечают, вы нам по-кажите, тогда мы и будем рисовать.
Я считаю, что учить тогда без толку.
Желание рисовать живет в душе.
Пусть самостоятельный рисунок будет пока беспомощным, на человек должен прежде иметь потребность рисовать. Только тогда будет толк.
Валерий Ярош - самоучка, как говорят, в таких случаях, сделал себя сам. Ведь вокруг никто и не слыхивал про художественные школы. Учась в старших классах, он рисовал людей, природу, декорации для спектаклей, делал карнавальные костюмы. Со всего района к нему стали обращаться сельчане: кому набросок сделать, а кому иконку обновить.
— Я подновлял старые иконы и даже рисовал их, но мне было невдомек, что не все можно делать без специальной подготовки, нужно бережно работать с цветом. Соседка понесла освятить подновленную иконку в церковь, и священник сказал, что мне надо учиться.
- Вообще только копированием чужих работ рисовать не научишься, — уверен Валерий Ярош. — Это все равно, что копировать чужие мысли, чужое восприятие объекта.
Научиться рисовать, писать цветом можно, только работая с натурой: тогда учишься ощущать предмет, разговаривать с ним, а главное, работаешь не только руками, но и головой.
— Если открыть, к примеру, книгу стихов Пушкина, сколько бы ты этих стихов-шедевров не переписывал, вряд ли научишься сам хорошо писать стихи. Так и в рисунке: чужие картины — это чужие мысли.
Однако после школы нужно было как-то определяться со своим будущим, с профессией. Валерий отправился в Ленинград, где жил дядя, поступил в железнодорожный механический техникум и параллельно по вечерам занимался в художественной студии на проспекте Обухов-ской обороны в ДК им. Ленина.
В 1961 году он окончил и техникум, и обучение в студии, получил распределение на железную дорогу в Бологое. Но тут его настиг армейский долг защитника Отечества, которому пришлось отдать три «волшебных» года.
«Ярош, а ты зачем в окно залез?»
Валерий попал служить на объ единенный командный пункт в радиотехнические войска в Омске, где шло наблюдение за небом Западной Сибири, а все изменения строго фиксировались на огромном планшете из оргстекла. На боевом дежурстве в любую свободную минуту он продолжал рисовать, также параллельно учился в московском заочном университете искусства, куда регулярно посылал свои работы. Рядовой Ярош даже студию организовал среди солдат, но ее вскоре разогнал старшина — нечего тут, мол, мазней на стульях заниматься, не для того солдату руки приделаны.
Как-то Валерий написал автопортрет и, чтобы его не запачкали, пока он сохнет, поместил подрамник в окно на планшете в центральном зале — оно аккурат подходило по размеру. Вставил живопись и вышел. Пока он отсутствовал, к стене-планшету со стороны коридора подошла девушка-планшетистка, увидела портрет и сердито воскликнула:
«Ярош, а ты зачем в окно залез?».
Из-за одной скверной задачки чуть жизнь не поломалась
После срочной службы Валерий определенно решил связать судьбу с художественным творчеством.
Когда он учился еще в ленинградской студии в ДК им. Ленина, один из наставников преподавал на только что открывшемся художественно-графическом факультете Ленинградского педагогического института им.
Герцена. Он и присоветовал своему ученику этот вуз и этот факультет.
Именно туда в приемную комиссию и направился Валерий Ярош прямо в военной форме. Он знал, что надо писать сочинение, будут экзамены по рисунку, черчению и иностранному языку. Но в приемной комиссии его сразили наповал: «Вам надо будет сдавать еще физику и математику».
— Как физику и математику? А я иностранный учил...
Настроение — хоть топись. Но делать нечего, засел Валерий за справочники, пошел на подготовительное отделение — до самых экзаменов с семи утра до десяти вечера не поднимал головы от учебников.
Но это теория, с физикой проскочило, а по математике задачки же нужно решать. А с математикой как раз Валерий был не в ладах.
— Сижу над билетом, теорию написал, поскольку зазубрил, а к задаче даже не знаю с какой стороны подобраться, - рассказывает он. - Все, думаю, пропала мечта жизни из-за одной-единственной задачки, будь он неладна. Тут меня толкает в спину сидящая сзади абитуриентка: «Ну что, не получается, солдат?».
Не получается, говорю, горю синим пламенем. Через некоторое время опять толкает - бери, переписывай решение. С моих плеч как будто сизифов камень свалился — это было спасение. А между тем, я вроде бы как ей конкурент. Вообще мне всю жизнь везло с хорошими людьми.
Вышел на берег реки и остался...
В 1969 году Валерий Ярош с отличием защитил диплом, по спецпредметам у него также стояли отличные оценки. Кроме того, на четвертом курсе он женился на однокурснице Валентине Соколовой, которая стала верным спутником и помощником в работе на всю последующую жизнь.
Как отличник «художественной подготовки», Валерий стоял на распределение на факультете вторым и ему предложили работу под Красным Селом на станции Можайская. Однако второго места для молодой жены не нашлось, и он был вынужден отказаться, отказался и от места в Киришах — не понравилась унылая природа.
Через месяц, в мае, его вызвал ректор и говорит: «Валерий, есть места в перспективном городе, который сейчас интенсивно строится Кингисепп. Поезжай, посмотри.
- Я и слыхом не слыхивал, что есть такой город. Приехал, прошел по проспекту до моста, постоял у реки рядом с разрушенным собором, полюбовался природой — живописные берега, лес, майский аромат цветущих кустов и деревьев.
Постоял — и на автостанцию. Приезжаю в Ленинград говорю: «Ну, Валя, собирайся, поедем в Кингисепп».
Так Валерий Иванович и Валентина Александровна 41 год назад оказались в Кингисеппе. Первые три года работали преподавателями рисования, правда, супруга через год ушла в декрет, и пришлось мужу работать сразу в трех школах: первой (основное место работы), где он четыре года преподавал рисование и черчение, во второй, которая находилась тогда в двухэтажном деревянном здании у пожарки, и в третьей, вместо супруги. Здесь теперь размещается Пушкинский университет.
- Нагрузка, конечно, громадная
- беготня из школы в школу, по 42 ученика в каждом классе, 44 часа занятий в неделю. Но я же сам выбрал свою профессию.
А в 1971 году отдел культуры назначил его первым директором образовавшейся в Кингисеппе детской художественной школы, которую Валерий Иванович успешно возглавляет до сих пор.