Наряд выпал мне у печки. Ночное дежурство — не спать, следить, чтобы не замерзли. В такие минуты мысли густеют и липнут к сердцу, как копоть к стенкам трубы. Вот и решил: время писать. Не от скуки, а от боли, что давно просится наружу.

Многие спрашивают: неужели нашим бойцам не хватает еды, одежды, техники? Почему так часто просят помощи у гуманитарных организаций? Разве государство не обеспечивает?

Я расскажу, как есть. Без глянца и лозунгов. Семь месяцев в СВО, десятки построенных укрытий, сотни разговоров у буржуйки — и всё это впиталось в мою кожу. Не оправдания — просто правда.

Дом, которого не будет

В сентябре я прибыл под Луганск. Сырой ветер, голые поля, и задача — строить дом. Не в смысле "жилплощадь", а блиндаж — логово под землёй, где бревна на бревне, а над крышей столько слоёв, чтобы даже мина не пробила. Строили сами. Новички, "зелёные", но с руками. Я взялся за электрику — по гражданке не электрик, но инженер-«айтишник», хоть фазу от нуля отличаю.

Нужно было всё: гвозди ведрами, саморезы килограммами, бензопилы (расходник, сгорают как спички), генераторы, проводка, утеплители, баки для воды, топливо, розетки. Умывальники, стиралки, лампочки. В итоге один дом — как маленькая квартира, только в земле. Миллион туда — и ты хоть как-то живёшь. А потом — ротация. Уехал. КамАЗ, тряска, 20 человек вперемешку с шмотками — и твоя стиралка остаётся, потому что на неё просто нет места.

И всё сначала.

На земле, где нищета — это норма

На Украине я впервые увидел настоящую, не показную бедность. Пластиковые окна — редкость. На крышах — рваный рубероид. Машины — советские гробовозки, в магазинах — китайский безымянный хлам как из 90-х, но по ценам как в бутиках. Сникерс — 180 рублей. Обычная лапша — в два раза дороже, чем у нас. Озон, вайлдберис — не слышали.

Однажды перед Новым годом я оказался в таком магазине. Огромная тележка — покупал всё взводу. Колбасы, шоколадки, газировка — всё, чего не достать в полях, где гречка и тушёнка уже поперёк горла.

За мной в очереди стояла старушка. Просто одета, но опрятно. Купила пакетик майонеза за 20 рублей. Я видел: у неё в кошельке одна сотня и кучка мелочи. И всё. Я не выдержал.

Познакомился, отдал ей 10 тысяч. Она отказалась, говорила, что «всё хорошо». Но рукоятка её трости — обмотанный шланг, а не фабрика. Это не "всё хорошо", это позор и боль. Она пожелала мне вернуться домой. А я в ту секунду понял: мой дом — не город, где жена и ребёнок, иномарка и комфорт. Мой дом — это вот эта деревня, где старушка с обмотанной палкой — лицо забытой Родины.

Скоба

Жил я тогда с парнем. Позывной — Скоба. Высокий, худой, деревенский. Ему 19, может 20. Работяга. Простоват, но добрый — таких сейчас мало. Сначала подумал — "за деньгами пришёл". Как я ошибался.

Оказалось — у него отец и брат тоже в СВО. Мама дома, больная. Скоба пришёл, чтобы быть рядом с ними, хоть и далеко. Увидел однажды, как он с наслаждением ел шоколадную пасту из сухпайка. Я тогда сказал: "Ты чего, это же воск с какао". А он ответил: "А я сладкое люблю". Спросил "Скажи еще не хуже Нутеллы!". Получил ответ: «Нутеллу никогда не пробовал — у нас в деревне её нет».

Я зарекся: достану. Через неделю уговоров нашёл водителя, который купил банку. Маленькая, за 800 рублей. Но настоящая.

Когда Скоба её попробовал — сказал: "Это лучшее, что я ел в жизни". Он был счастлив. Я тогда не знал, что этот его восторг станет последним светлым воспоминанием о нём.

Недавно узнал — Скоба погиб. 200. Все мужчины его семьи отдали себя этой войне. И младший остался там навсегда.

Зачем бойцам нужна помощь?

Зарплата? Да, 200 тысяч. Но это не всё. У всех — семьи, кредиты, свои заботы. Нужны расходники: запчасти, пилы, цепи, масла, броня, обувь, тепловизоры, дальномеры, связь. А государство не всегда успевает, да и не все есть.

Волонтёры — это наш кислород. Зубные пасты, носки, формы, простые обереги. А ещё — детские письма. Читаешь их — и держишься. Потому что там свет. А здесь — часто только тьма и глина под ногтями.

Огромное человеческое спасибо всем, кто помогает. Не только деньгами. Но и участием. Свечи окопные. Брелки с молитвами. Просто слова в письмах. Всё это — не мелочи. Это смысл. Это поддержка. Это жизнь.

Если выпадет ещё одна бессонная ночь у печки — напишу снова. Пишите, что интересно узнать. С радостью поделюсь. Война — не только про оружие. Это ещё и про людей. Про судьбы. Про нас.

Просто солдат.

P.S. Если у кого найдутся недорогие колёса АТ на Ниву или пара микроволновок — напишите в ЛС. Понадобится.

По вопросу "в" или "на" институт русского языка им Виноградова РАН официально ответил что "НА"

Ссылка с официальным письмом с разъяснением

Запрашивал сам

Продолжение поста «Лавров призвал противников переговоров России и Украины понять, что будет труднее»

Официально заявляю что те кто пишут "в Украине" - пишут по-русски неправильно и ошибаются) В основном данным недугом страдают не граждане нашей страны с комплексами неполноценности - причём они это осознают и в комплекте по методичке идут слова " россиянцы", "на Россию" - легко контрятся фразой "пока вы тут русский язык коверкаете и смеетесь - от Украины уже 5 регионов ушло"