Эй, толстый! Четвертый глаз. 33 серия
Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве
Гавриил Глебович поднимался по лестнице подъезда и не понимал, как он сможет сделать то, что задумал. Саму последовательность действий он помнил. Но что толку? У него не было никакой энергии на то, чтобы осуществить задуманное. Села батарейка. Навалилась дикая усталость, хотелось свалиться и спать.
Но, судя по всему, предстояло изнурительное общение с Викой. Она непременно спросит, почему от Гавриила Глебовича пахнет водкой. А еще обязательно заинтересуется – что у него в пакете, зачем ему продолговатый предмет в длинной коробке?
Гавриил Глебович знал, что у многих мужиков с работы были свои тайники в подъездах и дворах. Оля сказала бы «секретики». Там они прятали недопитые чекушки, сигареты, даже денежные заначки. А вот у Гавриила Глебовича, как у примерного семьянина, тайников не было. И сейчас он об этом жалел.
***
– Лоботомия на дому – это очень простая операция, – рассказывал Семен Аркадьевич. – Это примерно как зуб вырвать. В XIX веке, чтобы вы знали, на дому часто лоботомировали.
Гавриилу Глебовичу стало чуть дурно.
– Но зачем? – спросил он.
– По разным причинам, – пожал плечами Семен Аркадьевич. – Например, для того, чтобы купировать сильные эпилептические припадки. Достоевского, кстати, Федора Михайловича однажды чуть не пролоботомировали после одного приступа.
– И это помогало?
– Увы, да. Правда, человек навсегда оставался слабоумным. Он не становился дебилом, не начинал ходить под себя. Последствия были, скорее, как после сильного менингита. Это рассеяние внимания, невозможность сосредоточиться, навязчивые движения, иногда неконтролируемость физиологических выделений. Лоботомированные люди могли говорить, но речь их была, как правило, путана и невнятна.
– Кошмар! – передернуло Гавриила Глебовича.
– Психиатры того времени так не считали, – сказал Семен Аркадьевич. – Лоботомия часто спасала от мучительных припадков. К тому же, имейте в виду, что душевнобольные люди часто склонны к агрессии. Так что можете представить, какое облегчение эта операция несла домочадцам. В общем-то, лоботомия была даже выгодна. Прооперированные люди могли, например, выполнять простую, монотонную работу – по хозяйству там, или в огороде, на заводе, в шахте. Примерно, как гаитянские зомби – только без всякого колдовства.
– Вот уж не знал, что у нас такое было, – сказал Гавриил Глебович.
– Было, но не в массовом порядке. В Англии, например, бытовая лоботомия была распространена в большей степени. И делали ее не только душевнобольным.
– А кому еще?
– Ну, например, представьте, что в каком-нибудь доме – много незамужних дочерей. А как было принято, если читали Джейн Остин? Сначала выдавали замуж обязательно старшую сестру, потом среднюю. И так всех по очереди. До младших девочек порой очередь и не доходила. А старые девы, как считали пуританские пасторы, видимо, небезосновательно, склонны к разврату. И вот им-то и делали лоботомию. И, таким образом, семья получала фактически дармового работника и избавлялась от тревог за, так сказать, моральный облик. Да, истории были, достаточно страшные. Эпизоды лоботомирования зафиксированы и в XX веке, примерно до 70-х годов.
– А почему перестали так делать? – спросил Гавриил Глебович.
– Потому что появился аминазин, который куда более успешно выполняет ту же функцию.
***
Отец разбежавшегося семейства был готов к тому, что долго простоит на пороге, не решаясь войти в обитель кошмаров, в которую превратилась квартира, где он был прописан.
Но, к его удивлению, за которым последовал леденящий страх, дверь в квартиру была открыта.
Вернувшись со свежего воздуха, Гавриил Глебович не мог не отметить, что дух в квартире стоит претошнотворнейший.
Из большой комнаты раздавались голоса. Вика орала на двух мужиков – один из них был помоложе и носил деловой костюм. А второй был в спортивных штанах, куртке и кроссовках. Гости не разулись.
На Гавриила Глебовича никто и не посмотрел. И отец семейства успел этим воспользоваться. Он проскользнул в маленькую комнату и положил рядом с пустыми бутылками пакет с продолговатой коробкой внутри. Пакет был ничем не примечательным, такие появились у многих – с какими-то немецкими обложками и писателем Германом Гессе. Если в 1992 году человек шел с «блатным» пакетом, его могли вальнуть. Чтобы забрать красивый пакет себе. А «Герман Гессе» был у всех.
Вернувшись в прихожую, Гавриил Глебович демонстративно прочистил горло и стал разуваться.
– Что ж вы ее даже в гроб по-людски уложить не можете?! – орала Вика. – Вот что это за пиздец, я вас спрашиваю?
В большой комнате на табуретках стоял гроб. В нем кособоко лежала бабка. И рука, которую Вера Юрьевна вытянула перед собой, по-прежнему была вытянута, но указывала теперь в потолок.
– Женщина, мы и так вас хороним по минимуму! – пытался увещевать Вику парень в костюме.
– А как вы ее такую вот похороните?! – орала Вика.
– Слышь, тетя, мы руку подвязывали, не держится она, – говорил детина в трениках и кроссовках.
– Так сделайте что-нибудь!
– Сделайте сами, – вкрадчиво сказал парень в костюме. – Вы оплатили минимальный тариф, так что вот это вот, – он указал на торчащую из гроба руку, – ваши и только ваши проблемы. Вам предлагали уход за телом, обмывание, косметику. Уход за телом предполагает, в том числе, и ликвидацию таких вот последствий окоченения. Вы от всего этого отказались. Какие к нам могут быть претензии?
И молодой стал пробиваться к выходу.
– Сделай что-нибудь! – завопила Вика Гавриилу Глебовичу. – Что стоишь, как тюха?
Будущий олигарх прекрасно знал, как разрешить эту ситуацию. Скорее, даже не знал, а видел. Как путник видит дорогу, по которой идет, так и Гавриил Глебович просто наблюдал пути развития ситуации.
– Даю вам тысячу рублей, – сказал Гавриил Глебович. – Сделайте что-нибудь.
– Полторы, – сказал парень.
Гавриил Глебович видел и темное сияние черной дыры, что окружало этого паренька. Он был, несомненно, плюс-заряженный, и деньги к нему текли. Но сейчас он наглел. Его черная дыра расплескивала вокруг себя протуберанцы офигевшей наглости.
– Мужики, имейте совесть, беда у нас, – сказал Гавриил Глебович. – Вот тысячу рублей. От сердца отрываю. Понимаю, любой труд должен быть оплачен.
– Ну, что? – неуверенно покосился на парня в костюме детина в трениках.
Парень кивнул.
– Так и быть. Но только вам, и только в виде исключения.
– А что это ты тыщами расшвыриваешься? – влезла в разговор Вика. – Где ты эту тыщу возьмешь?
– Я заработал, – сказал Гавриил Глебович.
– Что?! У тебя есть деньги? – Если бы Вика узнала, что Земля – квадратная и вовсе не вращается вокруг Солнца, она вряд ли удивилась бы больше.
– Есть.
– Так, хозяева, топор нужен, – вмешался в супружескую перепалку детина в трениках.
– Сейчас, – сказал Гавриил Глебович.
Он вышел на балкон и вынул из кучи заснеженного хлама топор. Трупа вроде бы видно не было.
***
Деньги у Гавриила Глебовича, действительно, были.
Сегодня, когда разговор с Семеном Аркадьевичем подошел к концу, тот не только заплатил по счету, но и предложил Гавриилу Глебовичу денег.
– Милый друг, – сказал Семен Аркадьевич, – не хочу вас как-нибудь задеть, но вам нужны деньги. Я хочу предложить вам небольшой заем до лучших времен. Отдадите, как сможете. Десять тысяч рублей?
Гавриил Глебович оценил предложение, улыбнулся и сказал:
– Это выгодные условия. Я их принимаю.
Он чувствовал, что не разочаровал Семена Аркадьевича.
– Вы с вашим новым даром далеко пойдете, – сказал он. – Звоните мне в любое время, при первой же необходимости.
И, конечно, оказался прав.
***
Детина в трениках и парень в костюме, матюгаясь, вытащили старуху из гроба.
– Хозяйка, дай кухонную доску! – потребовал детина.
– А доской? Потыкай мне тут! – отозвалась Вика.
Но доску принесла.
Детина подсунул доску под плечо Веры Юрьевны. Потом взял топор, примерился, хэкнул и одним ударом отсек окоченевшую руку. Та глухо грюкнула, с разрубленного края сочась какой-то дрянью.
– Тэ-эк, – сказал детина. – Теперь подравняем вашей бабушке копыта. Хозяйка! Мне нужен острый нож. Дай… те, пожалуйста.
Вика пошла за ножом.
– Давай ее перевернем, – сказал детина костюмному парню.
– Рубить будешь? – спросил тот.
– Да не. Сушки подрезать.
– Это сухожилия, что ли? – спросил Гавриил Глебович.
– Ага, они.
Пришла Вика с ножом. Лицо ее было настолько злым, что Гавриил Глебович успел не на шутку испугаться.
– На, – протянула Вика нож детине.
Хотя вернее будет сказать, что она скорее ткнула в его сторону ножом. Потому что подавала его рукояткой вперед и резким движением.
– Вы что делаете? – голос детины сбился на фистулу.
– Теперь на «вы» говоришь, значит? – зашипела Вика. – А что раньше мешало? Я, между прочим, интеллигентная женщина, с высшим образованием, и я не потерплю, чтобы…
– Вика! – вмешался Гавриил Глебович. – Перестань! Прекрати, пожалуйста! Я тебя прошу.
– Ты позволяешь, чтобы твою жену унижали? – завопила Вика.
Детина отобрал у Вики нож и сейчас деловито кромсал тощие ляжки старушки, задрав ночнушку, в которой бабка не только померла, но и обосралась перед смертью.
– Блин, сами ее мойте, – страдальчески сказал детина.
После нескольких разрезов ноги распрямились.
Похоронщики подхватили старушку и положили ее обратно в гроб. Детина подобрал отрубленную руку и вставил ее в рукав ночнушки.
– Помыть не забудьте, – сказал детина. – Не надо обосранную хоронить. И оденьте во что-нибудь другое.
– Что еще посоветуешь, хамло? – встала в позу Вика.
Гавриил Глебович предусмотрительно втиснулся между ней и центром комнаты, где лежал нож. Просто, чтобы Вика на своем пути к ножу, не смогла бы миновать мужа.
– Да вы хозяева, что вам советовать, – сказал детина.
Гавриил Глебович достал из кармана тысячерублевую купюру, на ощупь отделив ее от остальных, светить которые перед Викой не стоило. Но и при виде тысячи рублей у жены, как заметил Гавриил Глебович, сверкнули глаза.
Детина, увидев купюру, покачал головой и кивнул на парня в костюме.
Тот, в свою очередь, тоже покачал головой и сказал:
– Сначала руки помоем. Куда идти, хозяйка?
– В ванную, – рявкнула Вика.
Под ванной лежала статуэтка. И Гавриил Глебович на мгновение напрягся. Вдруг найдут?
Но на него налетела Вика.
– Ты даешь им деньги? Они оскорбляют твою жену, а ты им платишь?
– Вика, остынь. Не время! Давай похороним – потом поскандалим.
– У тебя все потом. Все на потом оставляешь.
Тут вышли из ванной похоронщики. Гавриил Глебович расплатился с ними, и те, наконец, удалились в подъезд.
– Фуф! – сказал Гавриил Глебович.
– Что фуфкаешь-то? Что фуфкаешь? – завопила Вика. – Думаешь, кончились проблемы? Ничего они не кончились. Кто завтра гроб понесет? Четырех мужиков надо. У тебя они есть?
– Есть, – сказал Гавриил Глебович.
«Звоните мне в любое время, при первой же необходимости», – вспомнил он слова Семена Аркадьевича.
– Да где ты их возьмешь, лошара, неудачника кусок? Ты же сроду не умел с людьми договариваться.
Гавриил Глебович прошел к телефонному аппарату и набрал номер Семена Аркадьевича, цифры которого уже знал наизусть.
Недавний собеседник ответил после первого гудка.
– Весь внимание! – послышался голос.
– Семен Аркадьевич, это снова Га…
– Здравствуйте, милый друг! Только что вспоминал о вас. И тут вы – легки на помине. Чем могу вам помочь?
– У нас завтра похороны, бабушка умерла, – сказал Гавриил Глебович. – Нужно гроб нести.
– Скольких людей вам выделить?
– Ну, троих, – поскромничал Гавриил Глебович.
– Четверых, – отрезал Семен Аркадьевич. – Вы – родственник, вам нельзя нести гроб. Будут четыре человека. Во сколько начинаете?
– Вика, во сколько церемония? – спросил Гавриил Глебович.
– В 9:30.
– К девяти-тридцати, Семен Аркадьевич.
– Прекрасно. Я тоже буду. До встречи, милый друг.
– До встречи.
– Кстати, как себя чувствует ваша супруга? – вдруг спросил Семен Аркадьевич. – Намерены ли вы предпринять терапевтические шаги?
– Да, – сказал после паузы Гавриил Глебович. – Намерен.
– Добрый совет: сделайте это сегодня же. Прямо сейчас.
– А если после церемонии?
– Нет! – сказал Семен Аркадьевич. – Объясню почему. Завтра вы потеряете решимость. Остынете. И останетесь при всех своих проблемах. Не медлите, милый друг. Я в вас верю. И держите меня в курсе.
– До завтра, – сказал Гавриил Глебович и положил трубку на рычаги.
– И что? – ехидно спросила Вика.
– Будут люди, помогут с гробом.
– Ты начальником, что ли, устроился?
– Все равно не поверишь, – сказал Гавриил Глебович.
– Да мне по хрену. Лишь бы деньги приносил. Хоть киллером. Кстати, хорошая профессия. Жрать будешь?
– Нет, – содрогнулся Гавриил Глебович.
– И хрен с тобой, – сказала Вика. – Гони мне деньги.
– Ага, – согласился Гавриил Глебович. – Сейчас.
Он подошел к Вике, запустил руку в карман, но вытащил оттуда не купюры, а небольшой предмет, лежавший в тканевом мешочке кармана рядом с деньгами.
Семен Аркадьевич говорил правильно. Пора было начинать.
– Что это за хуйня? – удивилась Вика, увидев в руке мужа одноразовый шприц.
Гавриил Глебович снял с иглы пластиковую крышечку, бросил ее на пол.
– Что ты задумал? – успела спросить Вика.
А Гавриил Глебович с размаху, прямо сквозь кофту, вонзил шприц ей – получилось, что в грудь, нажал на поршень. В Викино тело полился парализатор.
***
После ресторана Семен Аркадьевич повез «милого друга» в Бирюлево.
Гавриил Глебович уже намеревался выйти из машины, когда Семен Аркадьевич сказал ему:
– Постойте ненадолго. Дима, дай Гавриилу Глебовичу тот укол из твоего арсенала.
– Парализатор, что ли? – спросил Дима.
– Да.
– Как скажете, – ответил водитель-телохранитель. – А вдруг подвергнемся риску?
– Надеюсь, не подвергнемся.
Дима открыл странного вида пластмассовую аптечку, покопался в ней и протянул Гавриилу Глебовичу маленький одноразовый шприц.
– Втыкать куда угодно, – объяснил он. – В вену – смертельно. Лучше в мягкие ткани. Действует мгновенно. Гарантирует полный паралич примерно на два часа.
– Хорошо, – сказал Гавриил Глебович. – Спасибо!
– Не за что, – откликнулся Дима. – Ну, и беречь от детей.
Он шутил.
– Спасибо! – еще раз повторил Гавриил Глебович.
– Спрячьте шприц в карман, чтобы достать его как можно быстрей, – сказал Семен Аркадьевич. – Колите сразу, не давайте опомниться. В общем, удачи вам, милый друг!
Продолжение следует...