"Клим Жуков.
...Ну, он пошёл дальше, это всё мелочь оказалась для Гумилёва. И к этому мы придём, когда мы будем говорить непосредственно о теории этногенеза. Потому что сначала нужно поговорить о том, что такое этнос для Гумилёва. Потому что если мы говорим об этногенезе, т.е. образование этноса, нужно чётко определить дефиницию, которой пользовался автор.
Д.Ю.
Определимся с понятиями. Так.
Клим Жуков.
Да. А вот что такое этнос-то, что первое удивляет внимательного историографа, который занимается его работой, этнос-то он точно не определяет, вот в чём дело. Можете меня ругать, но это не меня нужно ругать, это Гумилёв. Он не даёт точной дефиниции, что такое этнос. Потому что Гумилёв на какой-то момент начал очень резко отрицательно относиться вообще к гуманитарной научной методологии, и в частности к философской методологии, говоря, что, например (вот это типично гумилёвская тема), если мы начнём рассуждать об историографии, т.е. о том, что писали до нас о предмете, это первейший способ никогда не начать заниматься темой самому. Т.е. историографией заниматься не нужно, что, мягко говоря, странно. Тем более что Гумилёв был невероятно начитанный человек, невероятной эрудиции. И с просто безразмерной памятью. Это у него была такая положительная черта, которую нельзя отрицать.
И я со своей стороны могу сказать, что нельзя писать большую научную работу, вообще не сказав, что по этому поводу писали до тебя. Это не правила хорошего тона, хотя, конечно, и они тоже, безусловно, т.е. это просто уважение к читателю, чтобы читатель знал, куда ещё можно посмотреть. Вот сразу, не копаясь в ссылках, а вот просто сразу открываешь введение, и прочитав определённое количество страниц, просто знаешь, куда можно обратиться, какие мнение, на каких основаниях были выстроены до возникновения этой книжки. Это с одной стороны хороший тон, а с другой стороны это для тебя гигантское подспорье, чтобы ты никогда не занимался перепевами каких-то старых теорий и, кстати, возможно, старых заблуждений. Пока ты это всё сам для себя не выстроишь в системочку, писать начинать очень тяжёло.
Вот. Ну а Гумилёв это всё, видимо, положившись на свою безразмерную память, совершенно отметал. И вот т.к. вслед за собственно историческими гуманитарными методами есть же вообще общегуманитарные методы, в частности философские, к которым Гумилёв тоже относился резко отрицательно, и поэтому когда он писал свой трактат, он сам себе задаёт вопрос – а что такое этнос?
Д.Ю.
И сам себе отвечает.
Клим Жуков.
И вот Гумилёв пишет буквально на странице 15 «Этногенеза и биосферы Земли»:
Ну а если найдётся привередливый рецензент, который потребует дать в начале книги чёткое определение понятия «этнос», то можно сказать так: этнос — феномен биосферы, или системная целостность дискретного типа, работающая на геобиохимической энергии живого вещества, в согласии с принципом второго начала термодинамики, что подтверждается диахронической последовательностью исторических событий.
Д.Ю.
Если бы ты не серьёзно это говорил, я бы решил, что это шутка.
Клим Жуков.
Это не шутка, это вот написано буквально на 15 странице, я специально выписал. Т.е. это определение, которое не определяет ровным счётом вообще ничего. Потому что является ли этнос и этногенез феноменом биосферы? – Ну, несомненно, является. Работает ли она на геобиохимической энергии живого вещества? – Всё живое работает на геобиохимической энергии живого вещества. В т.ч. львиный прайд и стадо обезьян. Этносом они не являются при этом.
«В согласии с принципом второго начала термодинамики», ну т.е. закона об энтропии. Т.е. всё рано или поздно придёт на слив. Но это тоже не только этнос рано или поздно придёт на слив, всё заканчивается. И «подтверждается диахронической последовательностью исторических событий». Причём зачем принцип диахронизма, который вообще является лингвистическим? Диахрония это развитие языка в протяжении времени. Т.е. у тебя, значит, русский язык был, скажем, в 15 веке, и русский язык в 21, они явно изменились. Вот диахрония это то, как изменяется язык в процессе времени. Короче говоря, вот зачем этот набор наукообразных слов, я не знаю, учитывая, что он в принципе ничего не определяет. А в другом месте книжки Гумилёв говорит, что мы берём слово «этнос» в греческом смысле…
Д.Ю.
Как «народ»?
Клим Жуков.
Там не только народ. Народ, порода. Т.е. это некая порода вот кого-то, порода греков, например, греческий этнос. Т.е., опять же, это чисто филологический смысл слова, ну просто перевод с греческого прямой, вот он может быть и такой тоже. Но это же не научный термин совершенно. И вот не определив, что такое этнос, Гумилёв пускается в работу над трактатом, который, по его мнению, должен явиться универсальной системой создания, рождения, жизни и умирания этноса во всей истории человечества.
Д.Ю.
Ну, может, он настолько крут, что несмотря на определение, дальше он как дал уже напор, так сказать, и раскрыл всё по ходу повествования, нет?
Клим Жуков.
Дать он, конечно, дал, это безусловно. Но этнос, народ, нация, все эти явления живут в истории, в прошлом. И Гумилёв о прошлом, а конкретно о работе с прошлым, говорил очень странные вещи. Вот для меня как для историка они очень странные. Об этом писал ещё Б.А. Рыбаков, когда писал статью «Теория самообмана» про теорию Гумилёва. А конкретно в применении её к истории Древней Руси. О похожем писал Лурье, когда исследовал штудии Гумилёва. Об этом же писал Л.С. Клейн, когда писал свою статью об этногенезе и биосфере Земли. Все удивляются – Гумилёв отрицает принцип историзма вообще. Он говорит так, что, собственно, по поводу метода: «Методика может быть либо традиционной методикой гуманитарных наук, либо естественнонаучной» (страница 19). Дальше: чтение, выслушивание и сообщение плодов свободной мысли, т.е. мифотворчество, это, по его мнению, и есть гуманитарный образ мышления. Т.е. гуманитарным наукам он просто отказывает в методе. Т.е. мы можем только прочитать книжку, 15 книжек, это всё скомпилировать, и в свободной форме сообщить это, например, вот Дмитрию Юрьевичу, или вот вам, не более. Это, если что, излагается на странице 336-337.
Далее: «для гуманитарной науки описание – предел, а истолкование путём спекулятивной философии в наше время не удовлетворит никого. Остаётся перейти полностью на базу естественных наук». Это с. 160. Дальше, собственно, что ж делать-то, какая естественная наука может помочь? А помочь может этнология. «Этнология, - это пишет Гумилёв, - наука, обрабатывающая гуманитарные материалы методами естественных наук». Это, если что, с. 267. Как бы не было поставлено обучение у нас в университетах, вот мы знаем, что если мы работаем с историей, мы работаем с источниками, потому что Гумилёв говорит буквально о том, что реально только прошлое. Потому что настоящее это какой-то миг, который тут же превратится в прошлое, а будущего ещё нет, поэтому реально только прошлое.
Но он тут совершенно однозначно путает реальность и действительность, потому что да, прошлое реально, но действительно мы можем общаться с прошлым только при помощи того, что из прошлого до нас дошло, т.е. исторических источников. Без исторического источника не существует истории. И да, конечно, анализируя, обобщая материалы исторических источников, мы далеко не всегда можем сказать, что мы вскрыли истину в прошлом или хотя бы приблизились к ней. Есть места, которые остаются белыми пятнами в истории, и есть места, которые навсегда, видимо, останутся белыми пятнами. Об этом любой честный историк вам должен сказать. Но вот Гумилёв не больно-то хочет общаться специально с источниками, потому что на странице 159-160 пишет буквально следующее по поводу работы с источником. «Восстановление его, - т.е. источника, - истинного смысла – дело трудное и не всегда выполнимое». Короче, «источниковедение это лучший способ отвлечься настолько, чтобы никогда не вернуться к поставленной задаче – осмыслению исторического процесса».
Д.Ю.
Как-то странно всё это, вы знаете.
Клим Жуков.
«Наука история изучает единственную реальность и существующую вне и помимо нас», с. 246. Это, безусловно, странно, потому что вот из всего этого делается очень интересный практический вывод. Т.е. Гумилёв говорит о том, что реальны только факты прошлого, и нужно изучать просто отдельно взятые факты прошлого. Но как я об этом вот за этим столом и за многими другими раз 1000 говорил – факты сначала нужно установить, а устанавливаются они только историческим методом при работе с источниками. И только потом можно встраивать их в некую систему рассуждений. Гумилёв этого не делает. Он просто берёт некие факты и из них выстраивает систему. Факты он берёт, например, говоря об истории Руси, естественно, из летописей, откуда же ещё?
Сразу скажу – археологии он не знал от слова вообще русской. Он когда-то участвовал да, в раскопках в Азии, но русской археологии он просто не знал. Поэтому он берёт некие, как он думает, факты. Факты он берёт просто: он берёт летопись и делает из неё хронологическую таблицу, вот и всё. Т.е. всё, что изложено в летописи, по мнению Гумилёва, это факт. При этом не важно, это никоновская летопись 16 века, написанная при Иване Грозного, которая повествует нам о временах Рюрика, или это Повесть временных лет, которая написана в начале 12 века, и тоже повествует о временах Рюрика. Вот всё, что написано, для Гумилёва абсолютно равнозначно. Он не знает, по крайней мере, в своей книге…
Это, мягко говоря, антинаучно. И вот у Гумилёва фактом является жизнь легендарного князя Вадима Храброго, которого это самое, примучили. Является фактом наличие посадника новгородского Гостомысла, который вообще в летописях появляется только в 15 веке, причём не в начале этого самого 15 века. Является фактом, что именно Гостомысл призвал Рюрика, хотя это конкретно наследие уже 16 века, вот.
Д.Ю.
Сильно.
Клим Жуков.
Ну потому что это ж написано, ну и всё. При этом сам же Лев Николаевич неоднократно говорил, что вот все эти вот эти самые, вся эта беллетристика историческая прошлых веков не более чем беллетристика. И тут же он сам, сказав, что это беллетристика, из этой беллетристики почерпывает некие факты, на основании которых разворачивает полотно собственной системы.
Ну и на какой-то момент, конечно, мы сталкиваемся с тем, что Гумилёв пытается применить естественнонаучные методы в истории. Кстати, это наука история делает постоянно. Т.е. мы берём, например, вот ярчайший пример – радиоизотопный метод датирования. Это естественнонаучный метод, мы применяем его в истории безо всяких вопросов. Дендрохронология – то же самое, это не вполне исторический метод. Это естественнонаучный метод. И несть числа таким примерам. Но Гумилёв начинает говорить о том, что нужно применять именно естественнонаучный физический метод в исследовании истории. Вот, например, пропала Римская империя, вот она разрушилась, это исторический факт. А именем римляне продолжили ещё 1000 лет называться византийцы, хотя они были в основном греки, конечно же. Ну и, кроме этого, очень много чего осталось после Византийской империи, что осталось в истории.
Это значит, что существует историческая инерция. А инерция это чисто физическое понятие и явление, собственно говоря, а значит, можно измерить некий импульс, который дал народ. Т.е. вот раз, народа не стало, а движение, которое он задал, осталось. Мы тоже говорим, ну все историки так или иначе говорят об исторической инерции, например, об инерции реформ Петра I. Т.е. Петра давно нет, реформы уже давно свёрнуты, а всё равно некая инерция осталась. Но это же нужно понимать, что это не физическое понятие, это метафора для удобства изложения мысли. Но Гумилёв это воспринял, точнее, пропостулировал как настоящее физическое явление, которое проявляется в истории. Таким образом, можно применять к истории методы изучения инерции, методы 2 начала термодинамики и прочее. Правда, надо сказать, он об этом говорит и никогда не делает так, как это делают естественники в самом деле – с конкретными формулами, в эти формулы вставляются конкретные цифры, полученные методом эмпирического наблюдения. Он этого не делает почему – потому что цифр этих в истории не добыть. Нет у народа никакого импульса, который можно при помощи импульсометра замерить.
Это исключительно метафорический риторический приём, когда мы говорим об одном словами, взятыми из абсолютно другой оперы. Просто потому, что с инерцией человек сталкивается в каждую секунду своей жизни, буквально каждую секунду. Он, не знаю, вон инерция сейчас произошла у кружки, мы это постоянно видим. Поэтому то же самое можно сказать и про народ – просто чтобы человеку было понятнее через его ежедневный опыт. Так вот, дойдя до некоего логического конца в своих рассуждениях, Гумилёв сказал, что вначале у народа должен быть импульс, который придаёт ему инерцию исторического развития. И эта инерция исторического развития порождает народ, этнос, доводит его до пика, а потом, когда эта инерция кончается, идёт на спад. Это, если коротко, это, собственно говоря, вообще теория этногенеза, о которой мы говорим..."
Хронометраж:
0:39 Биография Л.Н. Гумилёва и основные понятия.
18:02 «Естественнонаучные» методы в истории.
27:56 «Народы-герои» и «народы-химеры».
35:44 О пассионарности.
43:09 Причины пассионарных толчков.
53:43 Последователи Гумилёва.
1:03:57 Почему подобные идеи пользуются спросом?
Текст
Аудио
