Осадная Башня - тизер новой части Кошмаров
Ссылка на паблик - https://vk.com/vselennaya_koshmarov
Ссылка на паблик - https://vk.com/vselennaya_koshmarov
Давненько видел один сон, который больше напоминает сюжет короткометражной страшилки. Рассказывать буду от третьего лица, хотя имела место быть смена лиц (когда смотрящий сон вживается в личность за которой наблюдает или наоборот отстраняется от своего персонажа).
В один обычный день холостяк среднего возраста приходит домой из магазина. Оставляет пакет, проходит в квартиру раздеваться, но зайдя на кухню обнаруживает там бледный полупрозрачный призрак девушки. Она одета в какие-то оборванные свисающие ткани и уставилась чуть вниз в сторону стены. Мужик в ужасе кидается прочь, открывает дверь и выбегает в подъезд. Ничего не происходит. Он переводит дыхание, понимает что соседи могут принять его за психа, но дома его еще ждет этот призрак. Или уже не ждет? Немного собравшись с духом, все еще дрожа от страха, медленно прокрадывается к кухне. Краем глаза замечает призрака и прячется обратно. Чуть подумав, идет к знакомому соседу и зовет его посмотреть на "что-то". Соседу все это кажется странным, но он спокойно заходит на кухню и ничего особенного не видит. Мужик чуть смелеет и подходит к призраку, который на него никак не реагирует. У нее обычное чуть вытянутое лицо и глаза закрыты. Он даже касается ее. Никакого эффекта, палец просто проходит сквозь. Он ничего не говорит соседу, благодарит за визит и прощается с ним. Кому-то звонить боится и начинает убеждать себя, что это только безвредная галлюцинация. Начинает заниматься своими обычными делами, но мысли постоянно возвращаются к этому, еда с трудом в горло лезет. Постепенно он все больше успокаивается и свыкается с новым сожителем, хотя тревога не проходит полностью. Проходит какое-то время, приходит пора ложиться спать. Мужик долго ворочается, сон никак не приходит из-за беспокойства. Наконец, веки опускаются и он засыпает.
В тот же миг призрак распахивает глаза и оживает. Через секунду из квартиры разносится леденящий крик.
Конец.
Ссылка на первую часть - https://pikabu.ru/story/koshmarnyiy_sad__chast_pervaya_59962...
Ссылка на вторую часть - https://pikabu.ru/story/sad_koshmarov_chast_vtoraya_6004384
Ссылка на третью часть -https://pikabu.ru/story/sad_koshmarov__chast_tretya_6024209
Ссылка на четвертую часть - https://pikabu.ru/story/sad_koshmarov__part_iv_6029778
+++ATTENTION !!!+++
Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov
+++Thanks for Your attention+++
-Малыш, проверь атмосферу.
-Чисто, можно без респираторов, - воздух был влажный и терпкий, как в джунглях. Дурманящий мускусный аромат забивал ноздри до полной потери чувствительности – будто в нос кто-то брызнул духами. Стефан помотал головой, пытаясь прогнать наваждение, но это не помогло.
-Карга, с тебя рекогносцировка.
Марсель с любопытством вертел головой, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой странной полутьме, которую не разгонял свет наплечных фонариков. Взгляд выхватывал из темноты лишь отдельные элементы – деревянные заборы, маленькие, будто бы игрушечные домики, садовую утварь и гравийную дорожку. Раздалось угрожающее жужжание, и в плечо стажера попыталась ввинтиться пчела. Ловким движением он поймал насекомое, постаравшись не раздавить, и держа тварь за брюшко поднес ее к самым глазам.
-Герр Вольфсгрифф, тут какие-то насекомые, - позвал стажер по привычке своего бывшего начальника. Его порыв безошибочно уловил Боцман и тут же прыгнул к Земмлеру, отрезая путь Вальтеру.
-Так-так-так... – качал тот головой, щуря глаза, пытаясь разглядеть создание получше, - Никогда таких не видел. Наверное, что-то из Азии, или местное.
Пчела и правда была необычной. Помимо своего размера – насекомое было с майского жука, оно еще и отличалось необычным цветом – иссиня-черная, блестящая, казалось, тварь сама была частью темноты, окружавшей их.
Когда все оперативники вдоволь насмотрелись на существо, Земмлер не без жалости раздавил создание пальцами – в конце концов, из этого измерения их точно не вытащить. Со стороны Карги раздался негромкий вскрик, а после – шлепок. Все обернулись к курду – тот смущенно потирал уже вздувающийся укус на лице, а усиливающееся жужжание из-за изгороди свидетельствовало о близости целого роя. И рой этот продолжал засылать разведчиков – вот расцвело пятно на лице Вальтера, вот обожгло кислотой щеку Стефану.
-Распылители на изготовку, переключаем на напалм и вперед! – скомандовал Боцман, отчаянно отмахиваясь от все прибывающих насекомых. Становилось все темнее – то ли от того, что пчел становилось все больше, то ли потому что ужаленная щека Малыша начала поглощать собой глаз – боль разливалась по телу тягучей ядовитой волной. Невдалеке послышался рев огнемета, заглушающий гул сотен маленьких крылышек.
-За мной, - взял на себя инициативу Вальтер и ломанулся прямо сквозь кусты. Стефан, дезориентированный, попытался проследовать за ним, но, похоже, ошибся и перевалился через изгородь прямо туда, откуда прилетали пчелы. Здесь их было еще больше – черной тучей они рассерженно носились в воздухе, словно стараясь отогнать незваного гостя. Но пчелы, одноэтажный домик, живая изгородь и тяжелый, дурманящий аромат померкли для Стефана, когда глазам его предстал пчелиный улей.
Ладно сработанный, миниатюрный, он был закреплен в открытой брюшной полости мужчины, распятого на столбе, заменял собой кишечник и, похоже, желудок. Тот не подавал признаков жизни – голова наклонена на сторону, руки увиты многочисленным трубками капельниц, лицо спрятано под кислородной маской. Все это можно было проигнорировать, все эти странные детали можно было бы отбросить, если бы только не излишне равномерный писк кардиографа и неровная зеленая линия на миниатюрном мониторе, закрепленном у все еще живого бедняги в ногах. А по его бледной, покрытой язвочками коже в изобилии ползали пчелы.
Спазм выгнул оперативника. Кислая жижа мерзким комом налилась в рот, налипла на зубах недопереваренной едой и выплеснулась на газон, обжигая горло желудочным соком. Пока Земмлера выворачивало наизнанку, глаз несчастного, чье тело было приспособлено под улей, приоткрылся –расширенный зрачок панически вертелся на желтоватом белке, пока не зафиксировался на Земмлере. А потом Стефан услышал звук. Этот звук почти сливался с гулом пчелиного роя, его было так легко не заметить, нужно было всего лишь отвернуться, перестать думать, но Малыш не мог оторвать взгляд от судорожно дергающегося кадыка на шее жертвы и перекошенного под кислородной маской рта. Этот нечеловеческий, полный боли и отчаяния, красноречивее любых слов, подобострастнее любой просьбы – натужный крик рвался наружу, через сомкнутые губы, умоляя и надеясь.
Стефан ,уповая, что правильно истолковал мольбу бедняги, потянулся к кобуре. Хорошо, что на этот раз операция предусматривала использование огнестрельного. Геклер-Кох щелкнул затвором и выпустил первую - и последнюю, как надеялся Стефан - пулю в живого человека. Голова распятого резко мотнулась в сторону и безвольно повисла над плечом. Из дыры на виске кровь стекала прямо на улей и пчелы сердито кружили, недовольные этим загрязнением своей вотчины.
Из-за кустов справа неожиданно выскочил Вальтер.
-Эй, Малыш, ты жив? Я слышал стрельбу. Что это у тебя? – ткнул бывший начальник на желтоватое пятно, растекшееся по наплечнику, -Тебя стошнило? Да уж, - окинув взглядом омерзительную пародию на христианский символ, согласился Вольфсгрифф, - Есть, от чего. Мы тоже кое-что нашли, идем.
«Вот откуда эта дурацкая кличка!» - внезапно осознал Стефан. Дело вовсе не во внешности или в манере держаться. Лишь в этой маниакальной тяге, благодаря которой, бывший координитор способен наплевать и на окружающий его ужас, и на укусы пчел – ищейка взяла след и все остальное теперь становилось несущественным. И, разумеется, никакой Вальтер не «уберзольдат» - такой же человек, как Марсель, Бьянка и он, Земмлер. Может, правда, не такой, как Боцман.
В следующем дворике глазам Стефана предстала уже привычная картина. Боцман и Карга стояли, разинув рты и глядели перед собой. Зрелище было и правда по-своему прекрасное. Несмотря на все многочисленные трубки, иглы, каркасы и фиксаторы, девушка все еще оставалась красивой. Ее живые, отчаянные глаза бегали, не в силах сосредоточиться на одном оперативнике. Яркая вспышка осветила кошмарную инсталляцию – над темным треугольником лобковых волос плоть расходилась, зафиксированная многочисленными зажимами, обнажая не внутренние органы, но бесконечное буйство растительности – бледных цветов с маленькими оранжевыми точками по краям.
Карга достал квадратик фотографии из поляроида и принялся им трясти в воздухе. Несчастная девушка не шевелилась, лишь кардиомонитор и бесконечно усталые глаза подавали признаки жизни.
-Асфодель, - сорвав один из цветков прямо из живота жертвы, провозгласил Боцман, - У меня жена такие выращивала.
-Надеюсь, не в таких же клумбах? – невпопад пошутил Стефан, пытаясь отогнать от себя осознание того, что перед ним находится живой человек.
-Нет, стажер, в обычных горшках. Раз ты такой смелый – проведи осмотр жертвы, - брезгливо гавкнул Боцман, бросая цветок на идеально подстриженный газон и с ненавистью втаптывая его в траву.
Стефан отключил бесполезный фонарик – свет даже не просто не помогал, он мешал, лучи били в глаза, но совершенно не отражались от поверхности этого жуткого мира, порожденного больным сознанием Штоддарта. С великой осторожностью он раздвинул стебли цветов, и взгляд его уперся в стенки брюшной полости девушки.
-Почему она до сих пор не умерла от сепсиса? – недоуменно, словно размышляя вслух произнес Стефан.
-А это та самая поправка, Малыш, - не замедлил отозваться Карга, продолжая делать новые снимки с разных ракурсов. Пчелы, похоже, обеспокоенные кровью в своем улье теперь не доставали оперативников, угрожающе жужжа где-то за изгородью, - Он так верил в успех своего предприятия, что просто не допустил такой возможности здесь.
-Судя по порезам, весьма грубым, кстати, - докладывал Стефан, с омерзением вглядываясь вглубь изувеченной плоти девушки, - Игнац пытался обездвижить жертву. Позвоночный столб искромсан вдоль и поперек. Наверняка, он долго экспериментировал, прежде чем нашел верный угол для разреза. Корневая система растения уходит глубоко в полости организма.
-Что в капельницах? – спросил Боцман, тем временем неуклюже карабкаясь на крышу садового домика.
-Будь здесь Бьянка, она бы определила. Я бы сказал, что физраствор с глюкозой, может быть еще анестетик, - ответил Вальтер. Даже не глядя на живые останки, он почти пританцовывал на месте, будто от нетерпения.
С крыши домика раздался удивленный присвист.
-Эй, стажер, сколько там ему приписывали эпизодов?
-Двадцать шесть, если считать Бьянку, - отрапортовал Малыш, отходя от изувеченного женского тела, в котором злая воля продолжала искусственно поддерживать жизнь.
-Умножь на два.
Стефан не хотел видеть то, что сейчас наблюдал Хирше, но повинуясь какому-то внутреннему порыву «идти и смотреть», схватился за деревянную балку, подтянулся на руках и оказался рядом с координатором. Раскинувшееся перед ним зрелище поражало в первую очередь самим масштабом злодеяния, в не меньшей степени повергал в шок и объем проделанной работы. Бесконечный, раскинувшийся во все стороны, на сколько хватало глаз «кляйнгартенанлаге» представлял собой чудовищную оранжерею, совмещенную с пасекой, где все еще живые люди служили вместилищами для цветников и ульев. На фоне тёмного Сада, окружающего оперативников, белели многочисленные истощенные силуэты несчастных, запертых навечно между жизнью и смертью цепями из наркоза и бесчеловечной хирургии. Стефан потерял дар речи, осмысливая увиденную картину, поэтому смог лишь невнятно что-то промычать и ткнуть пальцем в темное пятно, которое с шуршанием приближалось к домику на огромной скорости.
Это нечто врезалось в стену, и легкое фанерное сооружение разлетелось в щепки, взлетел пушечным ядром в воздух Боцман, неуклюжей куклой, потеряв ориентацию в пространстве, упал на газон Стефан.
Вальтер с Каргой среагировали мгновенно, отскочив в сторону и наставив раструбы распылителей на это самое нечто. Попытавшись поднять взгляд, Стефан получил хлесткий удар в лоб, и глаза залила кровь. Слепо шаря по траве руками в поисках своего распылителя, слетевшего с крепления со спины во время падения, Малыш получил еще один удар по кисти. Боль расходилась волнами по всей руке, он почувствовал, что фаланги пальцев под перчатками превратились в острые осколки и теперь резали его плоть изнутри. Кровавое марево, подогреваемое нестерпимой болью, повергало стажера в отчаяние. Сжав зубы, он шипел, едва не срываясь на крик, неумолимо рвущийся из глотки. Раздался резкий шелест, и следующий удар вышиб воздух из легких и отшвырнул Стефана к забору.
Нестроганные доски врезались в спину с силой несущегося поезда. Стажер упал лицом в траву, лишенный возможности пошевелиться, а в рот и ноздри к нему стремительно заторопились какие-то длиннотелые многоногие твари – их лапы-реснички щекотали носоглотку изнутри. Стефан хотел набрать воздуха в легкие, чтобы вытолкнуть омерзительных тварей, но тут же задохнулся от нового приступа боли – похоже, он получил перелом ребер.
На грани восприятия раздался панический вой Боцмана, голосящего что-то об отступлении.
-Поднимайся, стажер, чего разлегся? – сильные руки Марселя взяли его под локти и закинули на спину – прямо на прожекторы – не церемонясь, да так, что Стефану показалось, будто ребро проткнуло легкое.
Боль усилилась – Карга передвигался огромными прыжками, будто человекоподобная саранча, и каждый шаг курда отдавался новой вспышкой боли в груди. Пересиливая себя, стажер поднял руку – сантиметр за сантиметром тяжелая, весом в тонну, конечность дошла до лица, и Стефан смог, наконец, стереть кровь с глаз. Лишь на секунду ему удалось углядеть то, от чего опытные оперативники убегали, сломя голову. По гравию, сшибая садовых гномов и вырывая из земли мелкие сорняки за ними неслось нечто. Абсолютно хаотичное переплетение корней, усеянное редкими белыми цветами, перекатывалось, разбрасывая гравий, цепляясь за землю длинными щупальцами из веток. В центре этого кошмарного соцветия безвольно болтался покрытый гниющими ошметками скелет, гремя неровно закрепленной челюстью. Пустая глазница, казалось, направила свой невидящий взор прямо на Стефана и с каждой секундой, с каждым судорожным вдохом Марселя, оказывалась все ближе.
-Я могу идти! – прохрипел Стефан, соскальзывая с плеч могучего курда.
-Бежать надо, стажер! – подхватывая его под локоть, задорно крикнул Вальтер, - Здесь мы ему ничего не сделаем, надо оторваться.
Так, сопровождаемые хрустом и треском за спиной оперативники пробежали длинный коридор одинаковых садиков с их страшным содержимым и ушли на повороте вправо, оказавшись в таком же, а потом еще в одном и еще... Страшный лабиринт не собирался кончаться, силы оперативников были на исходе, легкие нестерпимо кололо, а местный Минотавр оказывался все ближе, и на каждом повороте, при каждом неровном шаге Стефан чувствовал, как в миллиметре от его шеи свистело смертоносное корневище, безжалостным хлыстом круша деревянные заборчики.
-Сюда! - выкрикнул Стефан, резко повернув и чуть не протащив бывшего координатора по гравию и траве лицом. Карга успел вовремя сменить направление, а вот Боцману, бежавшему впереди времени не хватило. Свист хлещущей ветви раздался совсем рядом, и тишину бесконечного сада прорезал истеричный визг:
-Мой глаз! Он вышиб мой глаз!
-Шевелись, Хирше, - злорадно прикрикнул Вальтер, оттащив его за шиворот в сторону оттуда, где через секунду в воздух взметнулись мелкие камешки от очередного безжалостного удара клиппота-охранника.
Так. Вот эти чертовы качели. Налево? От какой стороны качелей налево? Стефан, повинуясь какому-то внутреннему голосу заложил крутой вираж и шмыгнул в узкий проход между домиком и забором – видимо, кто-то не закрыл калитку, а значит, этот кто-то здесь проходил. Тварь, гнавшаяся за оперативниками, не мудрствуя лукаво, калитку снесла, намотав на себя, словно на колесо, одну из многочисленных жертв Штоддарта.
В ослепляющей, лишающем предметы цветов полумраке ярко розовело что-то, торчащее над кустами. Фламинго!
-Через забор!
Сказать было легче, чем сделать. Это тебе не полоса препятствий в академии. Если бы раньше Земмлер перемахнул бы такую изгородь в два счета, то сейчас ему пришлось переваливаться, словно старику. Так, поэтапно, вцепиться руками в узорчатое плетение сверху, перебросить корпус, за ним последуют и ноги. Боль прострелила запястье, и Стефан свалился на траву за забором. Вовремя откатившись в сторону – туша Боцмана чуть было не приземлилась ему на голову, Малыш поймал глазами яркий свет, венчавший дворик в конце «улочки». Собрав в кулак последние силы, он рванул, путаясь в ногах, туда, к свету, в эгоистичной надежде оторваться от преследования, выбежать в реальный мир любой ценой.
Но когда Стефан, задыхаясь, был уже на полпути, что-то обмоталось вокруг его щиколотки, резко дернуло и, протащив лицом по царапающим камешкам, потянуло назад. Подняв глаза, Стефан видел перед собой кошмарную тварь, раскрывшую корневище по центру, подобно пасти и, казалось, скелет – теперь уже было четко видно, что женский – издевательски улыбается, ожидая стажера в свои объятия.
Вдруг нечто маленькое, незначительное улетело в сторону клиппота, стукнулось о ветви и затерялось где-то в глубине корней. А потом прогремел взрыв.
Волна жара накрыла стажера, брови загорелись сами по себе, а нечто, молча, не издавая ни звука, сжималось, чахло на глазах, рассыпаясь пеплом, поглощаемое нестерпимо-белым пламенем.
-Златовласка, Почему атаковал без моей команды?! – бесился, почувствовавший почву под ногами Боцман.
-Так рукотворный ведь, - думая о чем-то своем, ответил Вальтер, подкуривая сигарету от горящей ветки.
-А почему раньше не сказал?
-Так когда определил, тогда и сказал, - безразлично отозвался Вальтер, - Кстати, как твой глаз?
-Я отражу это в отчете, говнюк, уверяю тебя. Я Мюллеру такую простыню накатаю – тебя даже в Очистку не возьмут, - хрипло подвывал Фритц, тряся в воздухе кулаком.
-Может пойдем? Авицена все еще у него! – взволнованно поторопил Карга.
-Мы это еще обсудим, - прошипел Боцман, направляясь вслед за перешедшим на легкий бег Марселем.
Поляну окружали многочисленные светодиодные фонарики, установленные на проволочные садовые украшения. В центре поляны на кушетке лежала без сознания Авицена, а над ней, похожий из-за белого халата на стервятника-альбиноса, стоял Штоддарт. Некрасивое лицо кривилось, из глаз чудовища ручьями текли слезы. Он, казалось, вовсе не обращал внимания на четыре пистолета, направленные на него, лишь сотрясаясь от рыданий, продолжал глазеть куда-то за спины оперативников.
-Игнац Штоддарт, отойдите от стола и положите руки за голову. В случае сопротивления стреляем на поражение, - смакуя каждое слово, приказал Боцман.
Тот, казалось, ничего не слышал, глаза его судорожно всматривались вдаль, туда, где догорал его Минотавр.
-Лиж. Вы убили ее?
-Руки за голову, Игнац. Я считаю до трех. Все кончено. Ра-а-аз!
-Нет. Нитсего не контсено, - фанатично тряхнул головой безумец, - Все только натсинаетша. И вы ужрите его шештвие и пришаштитешь его велишием, - шепелявил он, вертя что-то в пальцах.
-Два-а-а, давай, сдавайся, Игнац, мы еще можем решить дело миром!
-Glass is broken, Red is Colour, Hail the King, Hail his Valor! – выкрикнул Игнац неожиданно чисто, не исказив ни единый звук, после чего вонзил себе в шею иглу.
-Остановите его! Если он умрет, переход будет невозможен! – панически выкрикнул Карга, бросаясь к лишенной сознания Бьянке, в то время, как Вальтер на пару с Боцман в два прыжка оказались рядом с оседающим на землю Поврежденным. Тело его судорожно выгибалось, изо рта пошла пена, кожа мгновенно сравнялась по цвету с медицинским халатом.
-Цикута! – понюхав шприц, провозгласил Боцман, - Так, Златовласка, помогай, ты делаешь «рот в рот», ты, стажер, - прямой массаж сердца. Карга, выводи нас отсюда!
-А чего это вы сами не займетесь искусственным дыханием, а, господин координатор? – ехидно и с ленцой спросил Вольфсгрифф, вдруг будто потеряв всякий интерес к телу Штоддарта.
-Вальтер, ты охуел? Нашел место и время обсуждать приказы! – орал Боцман на пределе сил, так что на шее вздулись вены.
-Думаю, я принесу больше пользы, если займусь сбором материалов, пока здесь все не схлопнулось к чертям, - проговорил Вальтер и оставил своего начальника один на один с умирающим маньяком.
-Я этого так не оставлю! Слышишь?! Тебя казнят, как бешеную собаку, как зажравшегося едока, понял меня!? – кричал Фритц, но Вальтер как будто бы не слышал – он придирчиво выбирал ампулы и банки с лабораторного стола Штоддарта, точно пришел в супермаркет.
-Карга, переход! – отчаянно вопил Боцман.
-Две минуты, - отозвался курд, устанавливая складные прожекторы, - Откалибрую - и готово.
Стефан же навис с ножом над грудной клеткой умирающего, не представляя, что делать дальше.
-Режь давай, сопля зеленая!
Перед глазами вставали вскрытые тела жертв, щедро расставленные по измерению Штоддарта – десятки невинных жертв, которых больной разум приспособил под свои страшные нужды. Хотелось вонзить нож куда попало и кромсать, разрезать и делить тело умирающего безумца на неровные куски, наплевав на «переход». С трудом взяв себя в руки, Стефан вонзил охотничий нож между ребер у солнечного сплетения и провернул его. Прорезиненная рукоять скользила в крови, было почти не разобрать – где что находится, рана на лбу и распухшая щека мешали видеть.
-Чего ты возишься? – визжал Фритц, сплевывая пену, забившуюся ему в рот.
Стефан растягивал кожу и мышцы, старясь добраться до затухающего центра жизни Игнаца. С треском ломались ребра, мышечная ткань с трудом поддавалась, сходясь вновь, стоило отпустить руки. Вот, его руки обняли пульсирующий, теряющий ритм жизни, колобок. Земмлер сжал скользкий упругий орган и принялся искать левый желудочек. Так, взяться со всех сторон и поехали. Раз-два-сжатие! Раз-два-сжатие! Так, вроде работает.
-Он не дышит, - панически шипел Боцман, лобзая губы маньяка, словно страстный любовник.
-Почти готово, герр координатор! - спокойно отозвался Карга.
-Делай же что-нибудь, Земмлер! Вальтер, где ты там застрял?
-Да-да, я скоро, - растерянно отвечал Вольфсгрифф, гремя какими-то банками, будто и не было окровавленного полу-мертвеца, багровой морды Боцмана и всех тех несчастных, растянутых на каркасах в бесконечных садах этого черного извращенного Эдема.
-Готово, все ко мне, - скомандовал Марсель, и Боцман с небывалой прытью рванулся к курду раньше всех.
-Штоддарт! Он нужен нам, как обратный «якорь»! Господин координатор, подождите, Стефан не донесет его один!
-Донесет, чай не балерина!
Действительно, не балерина, но боль в ребрах и поврежденная кисть ловкости и грузоподъемности не добавляли. Полу-труп выскальзывал из рук, валился грудой обратно на траву.
-Ты его так угробишь! – бился в истерике Хирше, приплясывая на месте, но не порываясь помочь.
-За ноги хватай, кадет! – видимо, перепутав слово, выкрикнул Вальтер, бросив свой груз – какие-то банки и мензурки - прямо на грудь Штоддарта. Стефан увидел, как какая-то ампула даже скатилась в оставленный им порез и застряла там. Вдвоем, конечно, было гораздо легче, и несколько метров, отделявших Стефана от спасительного периметра под прожекторами они преодолели за считанные секунды. Свет замерцал, меняясь, трансформируясь во что-то неземное, безымянное, выжигая сетчатку нестерпимой яркостью, а после мир погрузился во тьму.
Воздух поменялся – с душного, набитого цветочными ароматами на пыльный, безвкусный. Стефан почти кожей ощутил присутствие кого-то хищного, злобного, голодного. Мелькнули в темноте чьи-то глаза, похожие на кошачьи, некто шумно втянул воздух носом, потом раздалось гнусавое:
-Все чисты.
То, что Клещ не почуял Штоддарта, означало лишь одно – Поврежденный уже был мертв.
***
Уже в фургоне медицинского отделения, деля тесный салон с бесчувственным телом Авицены - Штоддарт успел украсить живот девушки огромным разрезом от лобка до диафрагмы – Стефан постучал в окно несколько раз, прежде чем Вальтер его заметил.
Тот, явно довольный проведенной операцией, вальяжно подошел к открытой двери и поинтересовался:
-Ну что, кадет, собрался увольняться?
-Герр Вольфсгрифф, разрешите спросить? – несколько сомневаясь в осмысленности своего вопроса почти прошептал Земмлер.
-Ну, спрашивай, - перешел бывший начальник на полушепот.
-Какова была цель операции? Мы ведь никого даже не вытащили. Никаких доказательств, кроме фото, ни одного тела, даже орудия, даже цветы – все осталось там. Зачем все это было?
-О, хороший вопрос, стажер. Когда Фритц ответит на него Хорсту – я тебе обязательно расскажу. Мне самому интересно, как тот вывернется.
-Так все было напрасно? - в душе Малыша что-то будто оборвалось, неужели все эта безумная пробежка по саду, все эти махинации со Штоддартом и Бьянкой – все это было зря?
-Нет, почему же. Я считаю, мы преуспели, - подмигнул Вальтер стажеру, показывая на секунду спрятанную в рукаве баночку с какой-то серой густой жидкостью. После чего блондин развернулся на каблуках и весело зашагал прочь от фургона, напевая себе под нос:
-Glass is broken, Red is Colour, Hail the King, Hail his Valor...
Автор - German Shenderov
P.S. - Ужасный Тимоша от великолепной Dr.Paski.
Ссылка на первую часть - https://pikabu.ru/story/koshmarnyiy_sad__chast_pervaya_59962...
Ссылка на вторую часть - https://pikabu.ru/story/sad_koshmarov_chast_vtoraya_6004384
Ссылка на третью часть -https://pikabu.ru/story/sad_koshmarov__chast_tretya_6024209
+++ATTENTION !!!+++
Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov
+++Thanks for Your attention+++
***
«Проклятие! Теряю осторожность. Но, черт возьми, как она прекрасна. И так похожа на мою дорогую Лиз! Разумеется, до …всего. Надеюсь, она не будет ревновать. Ничего, дорогая, это все ради тебя, потерпи, пожалуйста! Клоун обещал мне, что следующая поставка – последняя, и тогда он поможет мне. Я знаю, ты простишь меня. Вы все простите меня однажды. А пока – что там у нас? Выпрямление! Черт! Ладно, вот так, угловым зондом чуть глубже под десну… Ничего-ничего, вот и все, совсем не больно. Сплюньте! Ваш врач скоро подойдет. Давайте сюда ватку. Вот так. Поскорее бы вечер. Это будет мой самый прекрасный цветок!»
***
-Сынок, ты куда?
Стефан уже обувался, когда голос отца догнал его, врезался тяжелым чувством вины в спину, вышиб воздух из легких.
-На работу, па, - безэмоционально отозвался стажер, надеясь, что этого ответа будет достаточно.
-Снова? Ты же уже был с утра, - как-то плаксиво, почти по-женски спросил его родитель.
Вздохнув, понимая, что разговора не избежать, Стефан отложил в сторону кроссовки и вернулся в гостиную. Отец полулежал на диване с бокалом красного вина в руке и смотрел на поленья в камине.
-Глупое приобретение все-таки - махнул он бокалом в сторону камина, немного расплескав себе на халат, - Надо было плазму повесить во всю стену, или еще чего.
Стефан молчал – вдруг, если не отвечать, то отец, наконец, замолчит и даст ему спокойно уйти?
-Так куда ты собрался на ночь глядя?
-Я же сказал – на работу, - Стефан очень старался скрывать раздражение, но получалось плохо. Отец это заметил. Почти обиженно кивнул.
-Почему ваш отдел работает ночью?
-Я же тебе объяснял, па, мы занимаемся особо крупными животными, и они, в большинстве своем, ночные. К тому же – так меньше опасность, что в процессе отлова пострадают случайные прохожие, - устало, заученно отвечал Стефан, стараясь глядеть куда угодно, только не на отца.
-Да… На меня это не похоже. Я думал, ты останешься в полиции, как я. Сделаешь карьеру, дослужишься до обера…Ты совсем на меня не похож.
-Я и не должен, па. Все люди разные. Даже если я твой сын, это не значит, что я должен быть твоей полной копией, пойми ты уже наконец.
-Да? – как-то отстраненно, словно думая о чем-то своем отозвался Земмлер-старший, - А мне казалось, что должно быть хоть какое-то сходство. Хоть что-то. Но ты похож на свою мать. Она тоже постоянно срывается куда-то в ночь, прикрываясь глупыми объяснениями…
-Да, папа, да! – уже кричал Стефан, чувствуя, как внутри клокочет ярость. Если эти разговоры всегда заканчиваются криком – почему бы не перейти к самому главному? - Да, мама тебе изменяет! Смирись уже. Если изводить человека подозрениями в течение двадцати лет– хочешь-не хочешь, а начнешь изменять. Хочешь узнать твой ли я сын? Оплати ДНК –экспертизу, а не рассуждай, лежа на диване с винцом. Хочешь знать, изменяет ли тебе мама – найми частного детектива или проследи сам, ты же гребанный полицейский! Или в этом и заключается работа полицейского – бумажки по столу перекладывать? В общем, делай что хочешь – сходи к врачу, к психотерапевту, найми слежку, а меня оставь в покое!
Стефан саданул кулаком по стене, да так, что кусок штукатурки обвалился, обнажив кирпич. Крови на кулаке не было. В глаза лезли странно длинные, какие-то темные волосы. Надо постричься, отметил про себя Земмлер-младший, успокаиваясь. Отец же так и сидел, с бокалом вина и хватал ртом воздух – видимо, переваривал услышанное, впрочем, уже не в первый раз. Стефан пулей вылетел в дверь, стараясь покинуть квартиру быстрее, чем отец найдет в себе силы для продолжения конфликта.
***
- «Доберманы», полная готовность. Интервенция произойдет совершенно произвольно, поэтому идем без «переходника». Наша задача – несколько снимков, извлечение жертв и Авицены, но в первую очередь – нейтрализация Штоддарта, - нудил Боцман, водя пальцем по планшету, - Точка выхода закреплена за «якорем», поэтому Клещ будет ждать нас за дверью. Попытка выйти из квартиры Поврежденного другим путем будет автоматически считаться изменой. Карга, проведи, пожалуйста, инструктаж.
-Итак, - утирая пот со лба, то ли волнуясь за Бьянку, то ли не умея выступать перед публикой, начал Марсель, - Так как идем мы без «переходника» - ожидать стоит чего угодно. В первую очередь не рекомендую на чем-либо концентрироваться или задерживать взгляд – это может быть чревато. Во-вторых, так как яда у нас в крови не будет – клиппоты будут нас чуять за версту, будьте готовы. Но, в целом, интервенция предполагает быть весьма бархатной – в этом измерении регулярно появляется человек, так что мы можем быть уверены, что «карман» подчиняется стандартным физическим законам, с поправкой на личное восприятие «якоря».
-С поправкой? – неприятно то ли усмехнулся, то ли кашлянул Клещ – уже «пожилой» по меркам едоков оперативник.
-Есть что добавить? - враждебно отозвался Стефан. Из головы у него не выходила картина того, как Лодырь вгрызается в горло беззащитного ребенка, орошенный кровью и ослепленный голодом.
Едок повернулся к стажеру, и тот еле сдержался, чтобы не скривиться от презрения и злобы – маска этого едока была чуть ли не еще омерзительнее Лодыревой – вместо колючей внешней челюсти рот Клеща венчал длинный зазубренный хоботок с каким-то хитрым перекрученным устройством внутри.
-Есть. Мне довелось однажды побывать в мире другого человека. Лет семь назад нас направили к одному старику, который в собственное измерение таскал вещи. Притом всякую дрянь – то утку больничную, то рулон бумаги, то капельницу. Но инструкция есть инструкция – вербовать или ликвидировать. Думали, будет легкая прогулка. А у пациента – Корсакова и антероградная амнезия. Приходилось за руки держаться. Взгляд отвел, руку отпустил – нет человека. И не было. А вы говорите – «с поправкой».
-Отставить страшилки! Стажеров в Общем Зале пугать будешь! – рявкнул Боцман, которому явно стало не по себе от рассказанной истории. Вальтер тихо усмехнулся, из порезов на щеках выступило несколько капель крови. Он так никому и не сказал, откуда эта сетка кровавых полос у него на лице.
***
Бьянке было не по себе. Гадкое чувство уязвимости в собственном доме пробудилось от долгой спячки, подняло свою уродливую слепую голову и навалилось на свою жертву, душило оперативницу слезами, комом в горле и размытыми детскими воспоминаниями. Казалось, прямо сейчас, игнорируя двух громадных ротвейлеров, спящих на полу перед диваном, в помещение войдет, пошатываясь, тучная фигура. К ее телу протянутся бесстыдные грубые пальцы, лицо обдаст кислым перегаром, и мозолистая ладонь зажмет ей рот.
Авицена сделала себе травяного чаю, чтобы успокоиться, но пить его так и не стала – переход мог случиться в любой момент, не хватало еще давать лишнюю нагрузку на нервную систему. Телефон – обычно верный друг девушки - сейчас лежал покинутым. В руках она сжимала миниатюрный инъектор на четыре деления, наполненный кровью оперативников. Успеть, успеть любой ценой, если она не хочет превратиться из приманки в жертву. Что этот ублюдок делает с несчастными? Насилует, расчленяет, ест? Или все вместе?
Цыплячий комбинезон был заменен на удобный спортивный костюм – черные леггинсы и топ, облегающий почти плоскую грудь. Бьянка без удовольствия рассматривала себя в зеркале, пытаясь привыкнуть к своему новому облику. Каштановые волосы… Какая злая ирония! Аналитический отдел составил для нее этот образ, основываясь на предыдущих предпочтениях маньяка, и стоило же так совпасть, что теперь омерзительные коричневые патлы в точности повторяли цветом шевелюру ее отчима, жесткую, постоянно жирную, пропитанную запахом пива и сигарет. Именно у зеркала застал ее момент перехода. Поначалу она даже ничего не заметила, лишь Гарм и Фенрир беспокойно вскочили и испуганно, с привизгиванием зарычали. Потом отражение в зеркале как будто треснуло пополам, и ее начало втягивать в эту трещину. Рывками, под неестественными углами в черной неровной полоске исчезали конечности, воронкой клубилось лицо, изломанными кривыми пропадали волосы. Вскоре в комнате осталось лишь два пса, что в ужасе скулили и пятились от зеркала в коридоре.
Авицена оказалась в абсолютной темноте. Ни верха, ни низа, лишь тьма, густая, как черный мед обволакивала ее липкой жарой, клубилась перед глазами, жестко впивалась металлическим ложем в лопатки. А потом в глаза ударил яркий свет и откуда-то сбоку раздалось довольное, слюнявое, почти неразборчивое:
-Ну ждластвуй.
Не целясь, исключительно на голос, девушка взмахнула рукой с инъектором и всадила иглу во что-то мягкое, теплое. Раздался вскрик, кровь с чмоканьем устремилась в чужое тело. Вот так. Задание выполнено.
-Какая боевая девуфка! Подожди-ка, сейчас.
На лицо ей легла рука с какой-то пластиковой чашей. Чаша издавала шипение и странный запах. Когда та прижалась к лицу Бьянки, тело ее онемело, конечности оказались слишком тяжелы, чтобы их поднять, а мысли неповоротливы, медленны. Послышались щелчки ножниц, и вот ее одежда расходилась лоскутами, обнажая перед очередным насильником ее болезненно-бледное тело. Сознание валилось куда-то в яму, раскалывалось на мелкие куски, которые плавились, собираясь в бесформенную лужу. Последнее, что услышала оперативник Зимницки, прежде чем отключиться, было:
-Лиж, милая, здесь чужие. Ты посмотришь?
На секунду кривая тень загородила свет, скрипя и жужжа, прошла мимо кушетки, на которой была распластана Авицена перед своим палачом.
Продолжение следует...
Автор - German Shenderov
Art by Pat Lee
Ссылка на первую часть - https://pikabu.ru/story/koshmarnyiy_sad__chast_pervaya_59962...
Ссылка на вторую часть - https://pikabu.ru/story/sad_koshmarov_chast_vtoraya_6004384
+++ATTENTION !!!+++
Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov
+++Thanks for Your attention+++
В Общем Зале сегодня было почти пусто – лишь пара бледноглазых едоков сидели на диване в уголке и что-то друг другу показывали на телефоне, невпопад разражаясь неприятным смехом. Марсель со Стефаном были первыми из «Доберманов». Стажер отошел к автомату с напитками – взять себе апфельшорле, а курд уселся за столик у самого входа и принялся сосредоточенно сверлить взглядом стену напротив. Вскоре на пороге появился Вальтер: потасканный вид бывшего координатора заинтересовал даже едоков – те оторвались от гаджета и принялись громким шепотом обсуждать внешность Вольфсгриффа, его многочисленные порезы и усталый вид в целом.
Земмлер собирался уже справиться о здоровье своего сослуживца, но по пустому залу загуляло кем-то небрежно брошенное «Златовласка», и стажер, наткнувшись на яростный взгляд голубых глаз поспешил сделать вид, что вовсе не смотрит в сторону Вольфсгриффа. Бьянка вошла вскоре вслед за Вальтером – спешно клюнув Каргу в щеку, она уселась рядом и, словно подражая едокам, спряталась за экраном телефона. Боцман по праву нового координатора позволил себе явиться последним. Словно в пику методу работы своего бывшего начальника, никаких распечаток он с собой не нес – лишь круглый живот и бесконечное самодовольство.
За мясистыми красными щеками прятались живые, хитрые глазки, бесстыдно ощупывавшие каждого из подчиненных. Скользнули по Стефану – тот даже заслужил благосклонный кивок, - с пренебрежением окинули взором Каргу с Авиценой, надолго, с некоторым изумлением, задержались на Вальтере.
-Добрый вечер, мои дорогие! Как продвигается дело? – нарочито бодро обратился Хирше к Стефану и Марселю.
-Операция прошла успешно, - вытянувшись по струнке заговорил Малыш, убедившись, что Карга решил не придавать значения внешним раздражителям, - Количество вошедших и вышедших из стоматологии сошлось, проблем с объектом наблюдения не возникло, жучок размещен.
-Хорошо, номер жучка вы информатикам уже перекинули?
-Номер жучка информатикам известен еще до начала задания, это же они его и выдают! – раздраженно вмешался Вальтер, - Ты бы хоть порядок проведения слежки прочитал для разнообразия, а не только твои дебильные кроссворды из «Бильда»!
-Старший оперативник «Златовласка», - подпустив стали в голос нервно выкрикнул Фритц, вызвав смешки со стороны едоков, - В дальнейшем я бы попросил Вас обращаться ко мне в рамках существующей иерархии, по крайней мере в формальной остановке, в следующий раз одним предупреждением не обойдется!
Раздался хруст костяшек. Вольфсгрифф шумно втянул воздух через ноздри, выдохнул и нарочито спокойно кивнул, к вящему удовольствию Боцмана.
-Итак, господа оперативники, в таком случае, нам остается только ждать дальнейших перемещений объекта. Предлагаю последить за Штоддартом часа три, если ничего интересного не увидим – разойдемся по домам, отпущу сегодня всех пораньше – тем более, Карга с Малышом свою смену уже отработали, - из-за спины жестом фокусника Боцман извлек планшет и продемонстрировал всем небольшую карту со светящейся точкой на ней и онлайн-трансляцию с нескольких камер, размещенных в квартире Игнаца.
***
«Чертов араб. Из-за него я чуть все не рассыпал. А если бы мой драгоценный груз упал в какую-нибудь лужу или вовсе потерялся бы? Кто знает, когда бы она пришла в следующий раз. Что там у нее было? Ага. Гингивэктомия. Нет, это штука одноразовая, второй раз она бы точно не пришла. В следующий раз придется быть аккуратнее. Подождать пару дней, чтобы не было подозрений? Нет. На подготовку уйдет еще масса времени, а скоро уже отправлять следующую посылку. Хорошо. Сегодня же вечером. К тому же мне так не терпится…»
***
Оперативники откровенно скучали. Марсель, совершив намаз, разлегся на длинной металлической скамье и, кажется, задремал. Вальтер сидел под вытяжкой и мусолил в зубах сигареты, поджигая одну за одной, Бьянка продолжала серфить в интернете, а Боцман снова подговорил едоков на несколько партий в покер. Стефан же, словно чувствуя, что не вписывается ни в одну из компаний, сидел и пялился в планшет. Штоддарт занимался исключительно своими скучными домашними делами – поел в одиночестве, пялясь в телевизор, потом уселся прямо на пол, разложил перед собой несколько журналов, кажется по ботанике – качество видео оставляло желать лучшего. От скуки Земмлер стал прислушиваться к трепу компашки за покером:
-И в общем-то, равноправие – это здорово, - разглагольствовал Боцман, двигая по столу мелкие монетки, служившие «фишками» игрокам, - Вы сами-то посудите – что хорошего в том, что баба ходит, похожая на мешок из Икеи – одни глаза торчат. Но как-то далековато это зашло.
-Ага - по-волчьи осклабился Клещ, - Тут главное – палку не перегнуть. Я вот с абортами не определился. С одной стороны – это легальное убийство детей, но с другой – бабе позволено что-то решать!
Громкий смех заставил даже невозмутимую Авицену поднять голову и прислушаться к разговору.
-Палку давно уже перегнули. Виданное ли дело – главы компаний, политики, чиновники, полицейские даже – везде теперь женщины. Некоторые фирмы даже квотирование ввели, это же маразм какой-то!
-А вы против, герр Хирше? – с вызовом спросила Бьянка, вставая с алюминиевого стула, вытягиваясь во весь свой громадный рост. Стефан почти забыл о необходимости слежки за Штоддартом, чуя, как в воздухе, зреет конфликт.
-Да как тебе сказать, Зимницки, - посмеиваясь, словно от легкого смущения, начал Боцман, - Так уж меня воспитали, что мужчина – воин, добытчик, правитель, ученый, в конце концов, а у женщин вполне конкретная задача – «киндер, кюхе, кирхе» - то, что у них от природы получается лучше всего. А мы будем делать то, что лучше выходит у нас.
Пока Фритц говорил, от внимания Стефана не ускользнуло, что Авицена вынула из кармана айфон, небрежно бросив его на стул, и стянула свои бесцветные жидкие волосы резинкой на затылке.
-Например, господин координатор, - яростно набирая воздух, прерывисто спросила девушка, снимая один за другим многочисленные кольца и браслеты, - Вы считаете, что женщина в бою не сравнится с мужчиной?
Гиенами загыгыкали едоки, печально вздохнул Карга, оказывается, слышавший весь разговор, и добродушно усмехнулся Боцман, шевельнув усами.
-Девочка моя,…
-Я вам не девочка!
-Хорошо, не девочка. Послушайте меня, оперативник Зимницки. Не подумайте, что я вас недооцениваю, но поймите меня правильно – сравнение боевых качеств мужчины и женщины – это же просто смешно.
-Смешно тебе? – задыхалась от ярости Авицена, - А давай мы выясним, у кого здесь яйца! Один бой, без правил, до капитуляции или отлючки. Проведем небольшой спарринг.
-Милочка, - масляно улыбался баварец, - ну это же не серьезно, зачем нам здесь что-то выяснять, вы, Зимницки, прекрасный фармацевт, я это очень ценю, зачем нам нужен этот фарс? Испорчу еще ваше прекрасное личико…
- А ну-ка вставай, мешок с дерьмом, и мы сравним сейчас боевые качества – мои и деревенского яйценосца, который ничего сложнее навозной кучи в жизни не видел. Вставай, свиноеб старый!
С лица Хирше улыбку словно сдули. Медленно, грузно, баварец поднялся со стула, положив карты на стол рубашкой вниз – комбинация была проигрышная, вовремя соскочил! – и вышел в середину общего зала, где в типичной боксерской позе его уже ожидала Зимницки.
-Мужчина, - неспешно рассуждал баварец, сбрасывая легкую фланелевую куртку прямо на пол, - От природы не только сильнее и выносливее женщины. Так уж получилось, - хлопнул он подтяжками в подтверждение своих слов, - Что через всю человеческую историю красной линией тянется мужская тяга к насилию.
Забавный толстячок был почти на полторы головы ниже оперативницы – расслабленный, держа руки на подтяжках, он добродушно глядел на разъяренную Авицену. Та напала без предупреждения.
Два обманных удара в корпус прошли почти незамеченным. Острое колено взметнулось, целясь в пах Боцману. Тот как-то хитро шагнул в сторону, сделал подсечку, и блондинка, влекомая собственной инерцией, проехалась животом по полу.
-Мы более жестоки, у нас в крови желание травмировать, причинять вред и унижать, - продолжал разглагольствовать Боцман, резко топнув ногой туда, где секунду назад лежало запястье девушки. Та вновь вскочила на ноги и принялась осторожно по-боксерски прыгать вокруг баварца, ища удобную позицию для удара.
-Для нас нет приема слишком грязного, или способа слишком страшного, когда нам нужно сокрушить противника, - на последнем слове он слегка крякнул, уходя от серии ударов по почкам и впечатал тяжелый, словно кузнечный молот, кулак в открывшуюся из-за вытянутой рук диафрагму противницы. До Стефана долетел звук выходящего из легких воздуха, потом раздался хрип – бедняжка пыталась продышаться.
-Так уж сложилось, что наш мозг устроен именно подобным образом, и дело тут вовсе не в физическом развитии. Мужчина всегда победит женщину, по одной простой причине – мы были созданы, чтобы доминировать, а вы – чтобы подчиняться.
Издав крик ярости Бьянка, отбросив осторожность, выбросила вперед руку, желая вцепиться в глаза Боцману. Тот словно перетек куда-то в сторону, проглотив ее руку подмышкой, после чего сделал неожиданно изящный шаг в сторону, словно танцевал танго и пальцы девушки оказались у него в руке.
-Карга, сидеть! – скомандовал Боцман, даже не глядя в сторону Марселя, который уже тревожно вскочил и нервно переступал с ноги на ногу, наблюдая за схваткой. Потом Хирше потянул руку вниз и лицо Бьянки исказила гримаса боли, по щекам ее покатились слезы.
-Болевые ощущения, - спокойно продолжал лекцию Фритц, выгибая пальцы девушки под неестественным углом, удерживая ее плечо подмышкой, - Тоже не ваш конек. Кажется, кто-то из ваших околофеминистических ученых сравнил роды с ощущением множественных переломов всех костей, - в голосе координатора ненадолго появилось напряжение. Раздался хруст, - Однако, смотри – даже один перелом для тебя становится неразрешимой проблемой.
Красный от напряжения, потный лоб Боцмана вмазался в лицо Бьянки и та повисла безвольной куклой в руках своего мучителя.
-Именно поэтому, - понизив голос, почти шептал координатор тихонько подвывающей Авицене, - Мужчина должен защищать и обеспечивать женщину, а от той лишь требуется, чтобы на столе стоял свежий айнтопф, дети уложены спать, а глотка – готова принимать член.
Боцман разжал руки, и девушка повалилась на бетонный пол, словно марионетка с подрезанными ниточками.
-Эй, стажер, - бодро крикнул координатор, надевая куртку, - Как тем дела у нашего подследственного? Шевелится, не сдох?
Переведя взгляд с силящейся подняться с пола Авицены на почти не запыхавшегося Боцмана, Стефан вспомнил о планшете. Тот тревожно мигал красным сообщением «сигнал потерян».
-Что там у тебя? – грубо вырвал прибор из рук Земмлера координатор, - Упустил? Позорище. Я же сказал тебе следить. Сковырнул небось жучок и в унитаз его сбросил. Где этот говнюк?
Ни на одной из камер Штоддарта не было – квартира, подъезд и дворик были пусты.
-Придурок! Да ты понимаешь, что из-за тебя целый день насмарку?! Что я Мюллеру скажу? Что умственно-отсталого за планшет посадил?
-Господин координатор, разрешите вмешаться! – Словно упавший лист железа, громыхнул голос Вальтера, - Вы же знаете, что если снять жучок – он все равно продолжит передавать сигнал, а запись с камер можно отмотать назад. Златовласка поднялся с места и подошел к Боцману, легким движением вынув из его руки планшет, - Но самое главное – если сигнал потерян – это может означать лишь три вещи: первое – что у Игнаца есть помещение с абсолютной изоляцией, второе – что Игнац уничтожил маячок – и эту версию мы отбрасываем тут же – прибор всегда сигнализирует о поломке и извлечении. Вольфсгрифф замолчал, просматривая записи с камер – молодой человек аккуратно собрал литературу в стопку и с ней направился в туалет, куда, из этических соображений, полиция камеру не поставила.
-А какой третий вариант? – нетерпеливо спросил Хирше, раздраженно начав накручивать ус на палец.
-А третий вариант как раз самый вероятный. Похоже, мы имеем дело с Temerados с собственным карманным измерением.
-Bordel de merde! – раздалось со стороны Марселя.
Все обернулись в его сторону.
-Прошу прощения за мой французский, - усмехнулся курд, - Но процедура интервенции в частный мир – это практически невозможно без желания владельца. Взломать чужое измерение без надлежащего «якоря» - это как подобрать пароль вслепую, а тут «якорем» является сам субъект.
-Так может, лучше его просто убить? Это дешевле и быстрее. Что думаешь, Бьянка? - обратился Боцман ко все еще дезориентированной Зимницки, растерянно прижимающей кисть руки к груди, - Сходи в медпункт! И не стони ты так – это всего лишь мизинец. Наложат шину – будешь чай пить, отставив мизинчик - немного аристократичности тебе не помешает, - Фритц рассмеялся над своей шуткой, но никто его не поддержал, все лишь смотрели вслед пошатывающейся Авицену, пока та не скрылась в дверях.
Что скажете, господа оперативники? Нет человека – нет проблемы? – обвел он взглядом своих подопечных. От глаз стреляного воробья не укрылся возбужденный синий огонек в глубине глаз Златовласки, будто бы призывающий «Давай же, сделай это, вперед, убей его!»
-Впрочем, Мюллер потребует доказательств вины подозреваемого – хотя бы фрагменты тел потерпевших или орудие убийства. Нельзя же просто так взять и убить человека исключительно за то, что он – Поврежденный, верно?
-Инструкция предусматривает установку наблюдения за Temerados и в случае отказа от сотрудничества – подается запрос на ликвидацию, - как бы невзначай заметил Вальтер.
-Может, обратимся к Лугату? Его ответ теоретически может считаться доказательством вины подследственного, - предложил Малыш.
-Так-то оно так, - шевелил усами Боцман, явно переваривая полученную информацию – медленно, со скрипом, так что даже забыл о своем желании проучить Малыша, - Но приказ Мюллера был – «справляться своими силами».
-А еще – «не геройствовать», господин координатор, - ядовито заметил Вальтер.
-Отставить! Старший оперативник Златовласка, этот разговор был строго конфиденциален и раскрывать его подробности имеем право исключительно я и Хорст. А вам я предлагаю воздержаться от необдуманных комментариев.
Скрип зубов Вальтера было слышно даже слишком хорошо. Бросив «пойду подышу» он на каблуках развернулся и медленно, словно меряя шагами помещение, покинул Общий зал.
***
«Ну здравствуй, моя милая. Нет, не бойся, я не отберу твою красоту, я ее лишь приумножу. Так, пятьдесят четыре килограмма, метр шестьдесят три с половиной, делим на… О, проклятие, как это неудобно, что здесь не работают калькуляторы! Двоих угробил, прежде чем понял, в чем тут дело. Вот, теперь все. Поспи, дорогая, а я еще немного потружусь. Это всегда так волнующе, когда плоть расходится ровным разрезом, словно приоткрывая перед тобой прекрасные тайны человеческого тела. Несколько разрезов – и ты станешь совершенной. Проклятие, нет, не смей мне истекать кровью! Нужно будет положить зажимы поближе. Ни черта не видно в этой темноте. Светодиодов недостаточно. Надо будет попросить у Вулко бестеневую лампу – я же так зрение посажу и заготовку испорчу. Значит, это все в ведро – на компост. Надрез вот здесь, здесь и в основании позвоночного столба. Отлично. Больше никакого движения. Теперь (повтор) ты готова принять истинную красоту. Но прежде – один финальный поцелуй, прежде чем я нацеплю на тебя каркас. Как приятно плоть расходится под зубами. Жесткие волоски слегка щекочут щеку. Ага, теперь надо зашить – не хватало нам еще гниющей раны. Отныне и на тебе есть маленькое пятно несовершенства - на глубинной, внутренней стороне бедра – но его никто никогда не увидит – даже я. Что-то я увлекся. Надо подготовить новую партию и сходить на почту.»
***
-Проблема интервенции в частные измерения заключается в первую очередь в том, что нам неизвестен способ, которым данный конкретный Поврежденный перемещает людей в свое измерение. Можно перепробовать с тысячу способов, и не угадать, - объяснял Марсель окружившим его оперативникам, не переставая виновато бросать взгляды на Бьянку. Та баюкала левую руку, на мизинце которой белел гипс- Главная проблема заключается в том, что и допрос Штоддарта тоже скорее всего ничего не даст – он просто сбежит к себе, и так как является якорем сам – не обязан возвращаться в первоначальную точку перехода.
-А как насчет того, чтобы накачать его психотропами, амобарбитал там, пентатол натрия – и он сам все выложит, - предложил Стефан, вспомнив обрывки знаний фармацевтики, которые он успел вынести из лекций в академии.
-Нельзя, - мотнул головой Карга, - У Поврежденных, особенно если они врожденные, эта способность на уровне бессознательных инстинктов – как дыхание. Они сами в большинстве своем это почти не контролируют. Но переход – самая стандартная реакция для Temerados в опасных ситуациях.
В Общий зал влетел запыхавшийся информатик, звеня многочисленными кольцами в ушах:
-Еще один эпизод! Из сегодняшних пациентов, - выпалил он, задыхаясь и утирая пот со лба, - Пять минут пытался дозвониться, Хирше, где ваш телефон?
Боцман растерянно оглянулся на стол, где играл с едоками в карты. Старенький «Самсунг», вибрируя, неуклюже полз по столу, точно полураздавленный жук.
-Прошу прощения. Так что за эпизод?
-Мы посмотрели по базе клиентов в АОК,- продолжая шумно глотать воздух, начал информатик, извлекая из кармана крупный смартфон, размером с добрую лопату, - Пациентка доктора Майлера с прошлого месяца, восемьдесят шестого года рождения, Кармен Швиртц, приходила на гингивэктомию, операция прошла успешно, повторных терминов не назначено.
-Ага, - улыбнулся Боцман, словно что-то поняв, - Боялся упустить. Когда пропала?
-В аккурат через пять минут после того, как ушел сигнал с жучка, господин координатор, - ответил информатик, - Пропала прямо из дома. Ее муж на истерику изошел, полиции пришлось его утихомирить. Он же и вызвал.
-Так, стажер, быстренько отмотай нам на момент пропажи сигнала, - приказал Боцман. Стефан доскроллил до нужного деления и протянул планшет так, чтобы всем было видно.
-Так, хорошо, на камерах его нет, еще на минуту назад.
Ничего, только пустая комната.
-Еще!
Ничего.
-Еще!
Вот он – Игнац Штоддарт идет в ванную комнату – одет по-домашнему, ничего особенного – просто обычный человек идет почистить зубы перед сном со стопкой журналов на сгибе локтя.
-Так, ладно, поехали к нему, сейчас мы все из него выбьем. Возьмем пару едоков с собой – хрен он у них куда вырвется, - ворчливо отмахнулся Боцман от бесполезной записи.
-Постойте! – вдруг крикнул Стефан, водя пальцами по экрану, - Смотрите, у него что-то в руке!
-Ну-ка, - Хирше по-хозяйски выдернул планшет из рук молодого сослуживца и увеличил изображение до крупных, с отпечаток пальца размером, пикселей, - И что это может быть?
-Ватный тампон. Такой обычно кладут за щеку, -впервые с момента столкновения с Боцманом подала голос Бьянка, загоревшаяся азартом охоты, - Это же явно из стоматологии. Смотрите, на нем, кажется, даже кровь осталась.
-Принцип целостности, - раздалось откуда-то со стороны дверей. Вальтер стоял, прислонившись к стене, и, похоже, последние минут пять внимательно слушал рассуждения оперативников.
-Ну конечно! – звонко хлопнул себя ладонью по лбу Карга.
-Объясни, будь добр, - недовольно обратился к курду Фритц, старательно игнорируя Вальтера.
-Один из самых распространенных способов клиппотического воздействия, он же один из самых простых, - Карга явно влез на своего любимого конька, и тут его было не остановить, - Здесь играет роль такое явление, как квантовая запутанность, но по законам Бездны. Что происходит с частью – то же произойдет и с целым. Таким образом, придавая части новое квантовое состояние – то есть полноценное отсутствие в нашем мире и перемещение этой части в мир иной – так же и целое стремится к воссоединению.
-А можно для нас, свинопасов, - произнеся последнее слово, Хирше насмешливо взглянул на Бьянку, - попроще?
-Он перемещает выбранную жертву в свое измерение, используя ее кровь в качестве одноразового личного якоря, - лениво разжевал Вольфсгрифф, глядя куда-то сквозь пространство.
-Я попросил объяснить Марселя, а не тебя, Златовласка. Твое поведение начинает мне действовать на нервы – у тебя, насколько мне известно, нет специализации ритуалиста, так что твое мнение в данном случае иррелевантно, - после злой отповеди через плечо Хирше повернулся к курду и спросил, - Это правда может так работать?
-Более того, вероятно, так и есть, - ответил Карга, стараясь одновременно смотреть на обоих начальников – на бывшего и нынешнего.
-В таком случае, поздравляю, стажер Зимницки, вы добились от Спецотдела гутшайна на брекет-систему от одного из самых дорогих ортодонтов Мюнхена, - с шутливой торжественностью провозгласил Боцман.
-Боюсь, моих внешних данных будет недостаточно, чтобы вызвать интерес у подследственного, господин координатор, - с плохо скрываемой злобой почти прошипела Авицена.
-О, не волнуйтесь, Зимницки, достойный визажист вылепит Мерелин Монро из любой дурнушки, так что заодно вам оплатят и косметический салон, - глумился Фритц, ловя изумленные взгляды оперативников. Все ждали взрыва, истерики, грубого ответа - чего угодно! – но Зимницки лишь стрельнула глазами в сторону Вальтера, после чего покорно кивнула и уже напрочь лишенным эмоций голосом отозвалась:
-Как прикажете, герр Хирше. Когда приступаем?
-Общий сбор завтра в десять утра, Зимницки – тебе в восемь. А пока – файерабенд!
Спал Стефан плохо – в голове снова и снова прокручивалась сцена избиения Бьянки координатором. Только во сне Хирше перестал себя ограничивать – намотав на кулак лишенные цвета волосы Зимницки, он крошил ее лицо об бетонный пол, вминая нос, ломая надбровные дуги, дробя челюсть. Кровь разбрызгивалась вокруг, а следом за ней разлетались неровные осколки зубов. В какой-то момент голова Авицены повисла в воздухе – ее лицо превратилось в кровавую кашу, а рот – в зияющую дыру с неровными краями и каймой лопнувших губ. Те словно силились что-то то сказать. И так несколько раз за ночь. Искусанный язык, развороченный рот и кровь, забивавшаяся в горло мешала расслышать то, что пыталась сказать оперативница. Лишь под утро, почти одновременно со звонком будильника, Стефану удалось разобрать бессмысленное «От качелей налево, напротив фламинго через забор и до конца изгороди, Мышонок!».
Утренние лучи с легкостью прогнали наваждение, и сколько Стефан не крутил в голове странное напутствие – он не нашел в нем никакого смысла. Самым непонятным было ,конечно же, это самое «Мышонок» - тем более от Авицены – вот уж за кем особой нежности не наблюдалось, особенно по отношению к Малышу. Впрочем, кажется, теперь она нашла себе новый объект для ненависти. Бедный Марсель! И как он это терпит?
Войдя в Общий зал, где Боцман назначил место сбора наблюдался ажиотаж. Толпа, состоящая из информатиков, медиков и оперативников окружала небольшое пространство в центре помещения. Когда Стефан продрался сквозь толпу, сердце его приятно кольнуло – глазам его предстала Авицена. От ее бледной, невзрачной внешности не осталось и следа. Каштановые волосы были причудливым образом завиты, бесцветные губы теперь призывно выдавались вперед розовыми лепестками, накладные ресницы пушистыми опахалами ласкали воздух. Вместо пустых мутных колодцев сверкали зеленой бездной кукольные глазки девочек с обложек журналов. Одета она была соответствующе – вместо черной обезличивающей формы оперативницы Бьянка теперь была облачена в летний шелковый комбинезон лимонно-желтого цвета. Образ дополняли босоножки на платформе и клатч, покрытый стразами.
-Да, Карга, даже для тебя она так не наряжалась, - смеясь, бросил кто-то из едоков, кажется, «Волкодавов». Марсель смущенно стоял в стороне, не зная, как реагировать на столь непривычный вид своей подруги.
-Ну, если Штоддарт на тебя не западет, то он и правда законченный псих, - с плотоядной усмешкой на лице озвучил общее мнение Боцман. Заметив Стефана, он грубо схватил девушку под локоть и с силой развернул к Земмлеру, - Ну, скажи, ты бы ее трахнул?
Стажер покраснел, ладони тут же вспотели. Он раньше никогда не думал об Авицене в таком ключе – он воспринимал ее как занозу, как коллегу, как девушку сослуживца, но теперь… Стефан несколько раз вдохнул и выдохнул, уже собираясь ответить – еще сам не зная, что, когда откуда-то из толпы зазвенела спасительная сталь голоса Вальтера:
-Десять тридцать, господа. Праксис открылся. У Бьянки термин через полчаса.
Боцман глянул на наручные часы, явно доставшиеся ему по наследству – металл потемнел от времени, а перламутровый срез циферблата треснул в нескольких местах.
-Так, бездельники, - загремел катящейся бочкой Фритц, - расходимся. Клещ, останься, я договорился с Мюллером – нам нужен по меньшей мере один едок на выходе.
С неохотой остальные сотрудники Спецотдела рассосались по подземелью, некоторые остались в Общем зале и сели на скамейки – ждать заданий от своих координаторов и заодно поглазеть на неожиданно ставшую привлекательной Бьянку.
-Я чувствую себя, как шлюха! – недовольно взмахнула девушка клатчиком.
-Но-но, осторожней, там все-таки целая мини-лаборатория, не расплескай, - удержал ее руку Хирше. – Итак, «Доберманы», слушаем брифинг и подставляем ручки Авицене – у нас сегодня добровольно-принудительный сбор донорской крови.
Продолжение следует...
Автор - German Shenderov
З.Ы. - картинка с Девианта, автора не помню.
Все началось с того, что я приехал в соседний город в гости к Свете, своей однокурснице. Это была незапланированная поездка, но я люблю внезапные поступки и все это знают; поэтому, когда после пяти лет молчания я внезапно вышел на связь и предложил встретиться, Света ничуть не удивилась.
Когда я уже был в тёмном подъезде ее дома, меня окликнули по имени-отчеству. Напротив двери на скамейке сидел откуда-то знакомый мне парень и когда я вернулся к нему, он, придержав меня за локоть, шепотом спросил, мол не на 19 ли этаж я еду. Я сказал, что да, и тогда он рассказал мне историю, от которой кровь в жилах стынет.
В благополучной семье рос один мальчик - ему все разрешали, потакали всем его капризам. Он катался как сыр в масле, но плохая компания и слабый характер привели его на скользкую дорожку - сначала баловался на вписках, начал употреблять алкоголь, пересел на травку, ну а потом в дело пошли тяжелые наркотики.
Время неумолимо давало о себе знать: отец рано ушёл из жизни, осталась стареющая мать, которая безраздельно любила сына, но крохотной пенсии едва хватало, чтобы содержать двоих. Сын потихоньку таскал из дома все ценности и скатывался по наклонной, пока, наконец, в состоянии ломки он не зарубил топором случайного гостя, а потом и свою мать. Он долго над ней издевался - сначала ударил топором по спине, а она, понимая, что не сможет открыть трясущимися руками дверь и сбежать не успеет, да и сбежать в сущности некуда, пыталась задобрить его готовящимся обедом. Весь ужас в том, что любящая мать до последнего надеялась на добро в сердце сына: она покорно и кротко сносила все его издевательства. Но тот послушно ел, пока мать истекала кровью, и все равно связал ей руки, отрубил пальцы, надругался и в конце концов повесил в собственном доме.
Хрен знает, как его не посадили, но жил он как раз на 19 этаже, куда я направлялся. Товарищ показал мне фотографии этого урода (откуда они у него? Почему маньяк еще не сидит?)
Я поблагодарил его за рассказ и вызвал лифт.
Вместо Светы дверь открыла незнакомая морда. На лице было прямо написано уголовное прошлое; морда оглядела меня с ног до головы и прохрипела:
- Ты кто такой?
Я немного стушевался.
- Я эээ... Светин однокурсник...
- Проваливай давай, она тебя не ждет!
Но тут откуда-то из глубины квартиры донеслось звонкое «Серёжа, это ко мне, пусти», и морда, недовольно покосившись, подвинулась.
Я узнал его! Черт возьми, это был именно он, на тех фотографиях, которые пять минут назад мне показывал знакомый у подъезда! Изменившийся, но не до неузнаваемости, как-никак три года прошло, но все же он!
Меня начало колотить от волнения. Резко бросило в жар, и кажется, что на вопросы Серёжи я отвечал ну явно невпопад. Хуже всего было осознание, что я приехал на три дня, и все это время мне нужно было провести рядом с зверем!
Я старался травить анекдоты, вспоминать курьезные случаи с походов и рыбалок, свои путешествия; мало-помалу я вошёл в доверие и Серёжа начал хвастать любовными похождениями, окончательно расположившись ко мне. Но каждый раз, глядя на него, я вспоминал, с какой хладнокровностью он рубил собственную мать - и хотелось в ту же секунду сбежать как можно далеко, и забыть обо всем. Змейкой скользила мысль, как же он избавился от своей наркотической зависимости...
Шанс поговорить со Светой выпал в последний день моего пребывания - ей вечером понадобилось в магазин, а я увязался следом, под предлогом «присмотреть за девушкой». Серега на это одобрительно крякнул и поднял большой палец.
Едва мы вышли из подъезда, я схватил ее за руку, оттащил за угол... нет, все ещё недостаточно далеко, за соседний дом... все ещё близко! Лишь в паре кварталов я остановился, перевёл дух и вывалил все, что знал, на несчастную Свету.
Первая ее реакция - она отшатнулась от меня, влепила пощечину, потом у неё брызнули слезы из глаз, и она разрыдалась. «Я не верю, не верю тебе» - повторяла она словно заклинание. Доказательств у меня не было, но было все мое красноречие, вся моя жажда спасти человека. И я смог убедить ее - она села на бордюр, закрыла лицо руками и качала головой. Она была такой прекрасной в тусклом свете фонарей, и такой несчастной.
Я предложил ей сбежать в ту же минуту, не возвращаясь домой. Она оторвала руки от заплаканного лица, кивнула и я на радостях поцеловал ее.
Паспорт, к счастью, она всегда держала в сумке, поэтому мы вызвали такси. Договорились бежать из страны, но какое-то время перед этим пожить у меня, организовывая переезд. Сбежала она как есть - только в том, что было на ней, так что нужно было ещё закупиться...
Когда приехало такси, за рулем мне на мгновение померещился Сергей. Уж больно знакомой показалась ухмылка водителя, но морок, едва появившись, тут же сошел. Сбросив оцепенение, мы сели в машину и я продиктовал свой адрес. Таксист, как сейчас помню, еще недовольно буркнул, что, мол, далековато будет ехать, но тронулся с места.
Не успели мы проехать и пары сотен метров, наперерез выскочили две девушки - «а вам случайно не в ...? А то мы уже полчаса ждём...» нам было не совсем туда, но мы согласились доехать вместе.
Сердце колотилось от страха. Я представлял, что Сергей творит сейчас, поняв, что Света исчезла. Странно, почему мы сразу не догадались выбросить телефон или отключить его, - и старенький айфон полетел в окно машины. Боже мой, мне везде мерещился Серега. Я боялся, что две девушки - это его подруги или что таксист свернёт и привезёт нас к его подъезду! Или, что мы приедем к моему дому, а нас там, поигрывая ножом, ждет Сергей.
Лишь когда мы уже подъезжали к моему дому, мы несколько успокоились. Девушки вышли давным-давно, Света нервно вздрагивала в моих объятьях, но я гладил ее по голове, вселяя уверенность в завтрашнем дне. Вот она - свобода, как мне тогда казалось.
Телефон брякнул: пришло сообщение. Открываю - ссылка на видео в ютубе, в котором парень, не показывая себя, рассказывал о системах gps-слежения и в конце навёл камеру на себя, и я узнал в нем... Серегу!
Я проснулся за пять минут до будильника.
Это реальный сон, который мне приснился, сорри, если не смог заинтересовать. Такой цели не было, просто постарался как мог передать атмосферу безысходности. Мне в то утро было реально страшно.
+++ATTENTION+++ Внимание, приглашаю всех в свою Вселенную Кошмаров - https://vk.com/vselennaya_koshmarov+++
Ссылка на первую часть - https://pikabu.ru/story/timosha__chast_pervaya_5978603
Тимошка напомнил о себе снова через две недели, в один из солнечных августовских дней. Из набора, лежавшего на верхней полке в серванте пропало несколько десертных ложек и вилочек. Маргарита бы не обратила внимания еще долго на недостачу, если бы не собралась сегодня обработать набор – серебро быстро темнело без внимания, а набор этот был одной из немногих ценностей, доставшихся Маргарите в наследство. Разумеется, Маргарите было прекрасно известно – такие сложные психологические проблемы не исчезают сами по себе. Какой бы покой и понимание не царили в семье – некоторые раны не зарастают так быстро. Досчитав про себя до десяти, приведя нервы в порядок, чтобы не сорваться на ребенка, Маргарита направилась в комнату девочки.
Настя сидела за недавно купленным столиком и устраивала чаепитие для плюшевого медведя и новенького пупса, держа на коленях сонно урчащего Дымка. Среди пластиковых кружечек и приборов серебряных приборов не было.
-Настя? – позвала Маргарита, стараясь, чтобы ее голос звучал максимально дружелюбно.
-Да, мама? – она все еще произносила это слово на разный манер, словно катая его на языке, привыкая к нему.
-Солнышко, ты не брала мои ложечки, помнишь, красивые, которые я к пирогу положила? Такие, блестящие?
-Нет, мама, я не брала. – смотрела на нее в упор девочка своими ясными честными глазами. Надо же, ты погляди, врет и не краснеет!
-А может, их взял Тимоша? – с хитрецой в голосе спросила женщина, слегка склонив голову набок.
-Тимоша мог, - с готовностью подтвердила Настя. Странно она как-то это сказала, похоже на «Тимоса», - Он же бедный, ему надо.
-Настенька, - с легким нажимом в голосе, уже немного распаляясь, произнесла Дрожжина-Старшая, - Тимоша не должен брать чужое. Помнишь, о чем мы договорились? Тимоша мог просто попросить. А брать чужое нехорошо. -Тимоша знает, - с дрожью в голосе ответил ребенок, - Но он ничего с собой не может поделать. Он бедный. Ему все нужно, у него же ничегошеньки нет.
-Малышка, - присела Маргарита перед ребенком на колени, словно став четвертым участником миниатюрного чаепития, - Тимоше больше не нужно ничего брать. Он теперь живет с нами, и получит все, что только захочет. Он больше не бедный, теперь он с нами солнышко. Куда Тимоша уносит вещи?
-Я не знаю, - помотала головой девочка, - Он забирает их себе.
-Ладно! – с досадой крякнула Маргарита, вставая с колен – лишний вес давал о себе знать. В конце концов, пойдет Настя собирать малину в сад, а она быстренько все обыщет. Наверняка, ложечки и вилки лежат под кроватью или где-то в комнате. Ни к чему лишний раз наседать на ребенка. Настя тем временем уже лепетала с игрушками о чем-то своем, временами поглядывая на четвертый, пустой стульчик. Отпив воображаемого чая из чашечки, девочка поставила ее на столик, и в глаза Маргарите бросилось странное, красное пятнышко на кромке.
-Детка? – обеспокоенно спросила Маргарита, - Посмотри на меня, пожалуйста.
Настя подняла головку, тряхнув своими косичками, похожими на мышиные хвостики. Такое же красное пятнышко было у девочки на губе.
-Скажи «А-а-а-а».
-А-а-а-а, - покорно распахнула рот девочка.
Действительно, один из передних молочных зубов отсутствовал. Как скоро они начали меняться, как быстро она растет.
-У тебя зубик выпал, детка. А куда ты его дела?
-Зубик? – спросила девочка, словно и вовсе не знала, о чем речь,- Тимоша, наверное, забрал. Ему же все надо. Он еще растет. У него нету зубика, - теперь Маргарита заметила, что в речи ребенка появилась некая умильная шепелявость.
Ох уж этот Тимоша! Чего он только не вытворял. Сначала отрезал девочке косички по одной, причем ни ту, ни другую, сколько Маргарита не искала найти не смогла, как и серебряные приборы. Вскоре пропал и брелок от ключей в виде человечка, подаренный Дрожжиной одним из студентов. Женщина знала, на что шла, но некая усталость все же начала поглощать всю подготовленную, накопленную за долгие годы одиночества любовь и нежность. Все меньше удавалось проверять курсовых, все реже удавалось выезжать на репетиторство – все-таки, такого ребенка лучше не оставлять дома одного. Зубы изо рта малышки пропадали один за другим, вот уже даже с мягкой сдобной выпечкой Маргариты справляться стало непросто. Дрожжина советовалась со знакомым детским психологом по телефону, не может ли девочка вредить себе подобным образом сама, прикрываясь Тимошей. Разумеется, сходили они и к терапевту, который подтвердил, что, хоть и изредка, но случаются ситуации, когда зубы меняются очень быстро, особенно, когда резко меняется рацион питания.
Уживаться, конечно, с таким ребенком было непросто. У Маргариты хоть на этот счет иллюзий и не было, но все же, находиться в постоянном напряжении от мыслей о том, что еще может выкинуть Тимоша было непросто. Помимо прочего, девочка часто плакала во сне, и Маргарита приходила ее будить, и укачивала на своей дородной груди. Бедняжка частенько бормотала во сне свою навязчивую фразу про Бога и Тимошку, которая начинала Дрожжину понемногу раздражать. В один из таких вечеров Маргарита, утомившись от укачивания уже потяжелевшей от сытного питания Насти, женщина легла в постель и потянулась к шее, чтобы снять подаренный матерью нательный крестик. Пухлая рука женщины наткнулась лишь на слегка влажную от пота неухоженную кожу. Где же он? На тумбочке нету. Может, упал? Дрожжина включила в комнате свет и осмотрела каждую поверхность, каждый закоулочек. Нигде нету. Ну, держись, Тимоша! Пришло время уже избавиться от этого дебильного синдрома и приучить девочку к ответственности. С одним расстройством – клептоманией – справляться будет явно легче. В окнах уже забрезжило утро, когда женщина после бессонной ночи осторожно присела на край кровати к Насте. Та почти мгновенно проснулась, словно маленький зверек, готовый в любой момент сорваться с места.
-Доброе утро, Настюш.
-Доброе утро, тетя Рита, - настороженно ответил ребенок, и это «тетя» кольнуло сердце женщины. Неужели все сначала?
-Настенька, ты послушай меня, для меня это очень важно. Я никак не могу найти свой крестик. Может, ты его видела?
-Тимоша…
-Нет, - даже излишне резко перебила девочку Маргарита, так громко, что разбуженный Дымок смешно засеменил лапками и спрятался за свою маленькую хозяйку, - Настя, я сейчас серьезно. Не смей сваливать это на Тимошу. Его не существует! Пожалуйста, малышка, отдай мне мою вещь.
-Но, тетя Рита, я не брала! – искренне недоумевала девочка, - Это все Тимоша!
-Его! Не! Существует! – зло, срываясь на крик, и ненавидя себя за это, чеканила Дрожжина, шлепая в такт словам ладонью по одеялу, - А ты, Анастасия, сейчас мне вернешь мой крестик, иначе мы серьезно поссоримся!
-Ты такая же, как Артем! – дрогнувшим голосом выкрикнула девочка. Слезы душили ее, маленькая грудь под пижамой, содрогаясь, словно готовясь изрыгнуть рыдания, - Ты мне тоже не веришь! Никто мне не верит, никому не жалко Тимошу! Он такой бедный, тетя Рита! Бог не Тимошка, видит немножко...Не Тимошка…А Тимошка ничего не видит!
Девочка бросилась лицом в подушку, маленькие плечи дрожали от рыданий. Сердце Маргариты сжалось при виде маленькой головенки с торчащими клочьями волосами – и зачем дурочка косы себе обстригла? Котенок, поняв, что ему ничего не угрожает принялся бодать хозяйку в ухо, будто пытаясь утешить. Маргарита хотела погладить девочку по спине, но та дернулась в сторону, накрылась одеялом и продолжила тихо подвывать. Ничего, полежит, проплачется, успокоится, тогда и пообщаемся – подумала про себя Маргарита и, совершенно опустошенная конфликтом и бессонной ночью отправилась к себе – вздремнуть хоть пару часов. Пусть повоет в одиночестве, подумает над своим поведением. Приняв привычные розовые таблетки, женщина наконец смогла уснуть.
Проспала Маргарита неожиданно долго. Настя, похоже, так и не вставала, то ли не зная, что ей делать, то ли стесняясь ходить по еще пока чужому дому. Кольнула совесть – оставила бедного ребенка в истерике, завалилась дрыхнуть, забыла обо всем. Привыкла жить одна, наверное, - досадовала на себя Маргарита. Быстро вскочив и приведя себя в порядок, женщина ринулась на кухню – порадовать Настю свежими сырниками. Остатки молока женщина вылила в блюдце на полу – для Дымка.
-Кис-кис-кис, - прошептала Дрожжина. Никто не появился – видимо, котенок, не услышал. Не страшно, с Настей вместе и придет. Когда сырники были готовы, хозяйка полила их собственноручно сваренным малиновым джемом и позвала:
-Настя, солнышко, иди завтракать.
Вот голые пятки шлепнули по половицам, раздались легкие шаги и на пороге кухни появилась малышка, потирая сонные, красные от слез глазки.
-Доброе утро, детка.
-Доброе утро, мама, - еще сонно произнесла девочка.
Повернувшись от плиты к ребенку, Маргарита забыла, как хотела извиниться за ссору, забыла, что хотела принести чай. В глаза ей бросились бурые пятна засохшей крови, покрывавшие руки девочки, налипшие на рукава пижамы в слониках и забившиеся под ногти. И чего-то не хватало, категорически не хватало в этой идиллической утренней картине, испачканной кровавыми пятнами.
-Настенька, - вкрадчиво и настороженно спросила Дрожжина, - Солнышко, а где Дымок?
-Дымок? – как-то отстраненно произнесла девочка, будто, не желая о чем-то вспоминать, - Тимоша.
-Что Тимоша, - упавшим голосом спросила Маргарита, уже предполагая худшее. Говорила же Тамара Васильевна…-Что Тимоша, Настя! – не сдерживаясь, крикнула Маргарита.
-Бог не Тимошка, видит немножко. А Тимошка не видел! – расцвела сумасшедшей улыбкой девочка, демонстрируя голые десна, - У Дымка такие красивые глаза, а у Тимоши не было, он бедный. Теперь Тимоша тоже видит. Как Бог. Краем глаза Маргарита заметила какое-то неловкое шевеление из-за угла кухни и начала оседать по стене, держась за сердце. Ох не слечь бы с инфарктом. Спотыкаясь, роняя капельки крови на желтые доски пола, жалобно мяукая на голоса шел Дымок. Он слепо тыкался в углы и жалобно крутил головой, пытаясь что-то увидеть пустыми глазницами с болтающимися по мордочке зрительными нервами. Сердце нестерпимо кололо, а где-то на задворках сознания Настенька продолжала лепетать:
-Тимоша очень просил глазки, ему надо, он такой маленький и бедный…Бог не Тимошка, видит немножко, Тимошка видит, Тимошка - бог…
За окном барабанил по подоконникам дождь. Маргарита заперла Настю дома, и поехала с Дымком к ветеринару. Тот лишь развел руками – глазки выковыряли так грязно и неаккуратно, что животное было легче усыпить, чем вылечить. Разумеется, сердобольная Маргарита вымолила у небритого мрачного мужика хотя бы почистить и обработать раны, после чего отправилась к маршрутке. На пути домой женщина пыталась успокоить жалобно пищащее животное и силилась понять, что же она сделала не так. Неужели никакого педагогического образования не хватало бы, чтобы исцелить этого ребенка? Неужели Дрожжина была так наивна, что решила, будто такие страшные психологические травмы лечатся любовью и заботой, а не аминазином и галоперидолом? А может, речь идет и вовсе не о травме, а о генетической предрасположенности к садизму? Такие невеселые мысли сопровождали Маргариту всю дорогу, и дождь вторил монотонной долбежкой по крыше автомобиля биению ее беспокойного сердца. За ребрами, где-то под лопаткой угнездилась боль с самого утра, да так там и осталась, напоминая о себе, стоило вновь вспомнить эту безумную улыбку одними деснами и эти ясные глаза без пятнышка вины.
Зайдя домой, Маргарита опустила бедное животное на подушку в своей комнате и лишь после этого приоткрыла дверь в детскую. Настя, как ни в чем ни бывало поила чаем безголового пупса и безногого плюшевого медведя. Когда только успела испортить – устало подумала Маргарита.
-Мама! – радостно пискнула девочка, вскочив со своего маленького стульчика и бросилась к женщине, обняв ее за поясницу. Извиняется так? Или и вовсе забыла о содеянном и винит во всем проклятого Тимошу, - А мы тут чай пьем! Попей с нами, пожалуйста.
-Я очень устала за сегодня, Анастасия, поиграй сама, пожалуйста, - бесцветным голосом произнесла Дрожжина.
-Ну пожа-а-алуйста! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – презабавно шепелявила девочка. Маргарита сдалась. В конце концов, все равно она ничего не способна делать, а обижать ребенка, пусть даже совершившего такое ужасное злодеяние, ей не хотелось. Все же, это ведь ее дочь.
Женщина грузно осела на один из пластиковых розовых стульчиков, на удивление крепких. В маленьких чашечках плескался прохладный, излишне сладкий чай.
-Пей, мама, пей Миша, пей Тимоша, пей Дымок - радостно попискивала девочка, усаживаясь спиной к подоконнику с безглазым котенком на коленях, а за ее спиной продолжал настойчиво барабанить дождь.
-Детка, а разве Тимошу не стоит наказать за то, что он забрал глазки у Дымка?
-Да как же его накажешь? – почти по-взрослому, со вздохами, причитала малышка, - Он же такой бедный. У меня рука не поднимается. У него же ничего нету. Ему все надо. Пей чай, мама.
Чай отдавал какой-то горечью, и был холодный. На дне чашки плескался сахар – Маргарита постаралась поскорее проглотить странную бурду. «Надо научить ее заваривать чай» - невпопад отметила она про себя.
-А теперь Тимоша немного подрос, окреп. Уже не такой бедный больше. Большой совсем стал… - лепетала девочка всякую ерунду, усыпляя Маргариту. Веки стали свинцовыми, голова, словно чугунок клонилась вниз, а девочка все продолжала и продолжала болтать:
-Тимоша любит красивые вещи, важные вещи. Он хочет только самые любимые вещи. Теперь у Тимоши такие красивые косички и зубки, - болтала малышка, а под кроватью слышалось нетерпеливое шуршание, - Теперь Тимоше нужно сердце, а то он не может никого любить, он такой бедный, ему нужно сердце, мама, бедный Тимоша…
Под это бессмысленное бормотание сквозь полог сомкнутых ресниц, Маргарита увидела, как девочка берет с подоконника что-то длинное и блестящее, что-то опасное, тревожное. И было что-то неуловимо неправильное в этой круглой, до боли знакомой белой крышечке у самого чайника. Крышечке, под которой обычно покоились розовые горьковатые таблетки.
Тяжелая, сильная рука пихнула в грудь Настю, которая тянулась ножом к горлу Маргариты. Ребенок отлетел, стукнулся затылком о подоконник и упал на пол. С трудом поднимаясь со стульчика, женщина запнулась о пластиковые ножки и упала на пол. Лицом к лицу к ней лежала Настя, ее тело тряслось в конвульсиях, словно от эпилепсии, а под головой растекалась лужа чего-то густого, похожего на темную патоку. А за спиной женщины раздалось скрипучее, нечеловеческое:
-Тимоша бе-е-едный. Очень бе-е-едный.
Под лопаткой кольнуло сильнее, растеклось по всему телу. Выброшенной на берег белугой, Маргарита неловко перевернулась и поглядела в ту сторону, откуда шел звук.
Медленно, неуклюже, осторожно переступая неустойчивыми длинными руками с серебряными вилками вместо пальцев к женщине полз Тимошка. Грязный, словно склеенный из гнили и палок торс венчала голова недавно приобретенного пупса прямо на губы которого каким-то непостижимым образом были наклеены неровные молочные зубы. Пыльные серые косички волочились по дощатому полу, а скошенные к носу, окровавленные кошачьи глаза пытались сфокусироваться на Маргарите.
-Тимоше нужно сердце...- разнородно скрипело чудище.
Маргарита выдохнула почти с облегчением, когда поняла, насколько вовремя все произошло. Тело налилось свинцом, воздух будто кто-то высосал из легких, а свет померк, а боль в груди дошла до предела. Да, это было сердце.
Автор – German Shenderov, совместно с Günther Stramm
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
+++ATTENTION+++ Внимание, приглашаю всех в свою Вселенную Кошмаров - https://vk.com/vselennaya_koshmarov+++
-Маргарита Сергеевна, я надеюсь, вы меня поймете правильно. Я ни в коем случае не пытаюсь вас отговорить, это все-таки ребенок и она тоже заслуживает счастливую семью, но…
Пожилая женщина растерянно крутанула на месте чашку с давно остывшим черным чаем, побарабанила пальцами по краю стола, нервно тряхнула седыми кудряшками, и, наконец, снова подняла глаза на свою собеседницу – женщину лет тридцати с небольшим, некрасивую, полноватую, с добрым лицом булочницы или поварихи.
-Вы же читали ее личное дело. Вы понимаете, что без профильного образования совместная жизнь с таким, - при слове «таким» Тамара Васильевна, работница службы опеки, внушительно похлопала по толстой папке, лежащей на краю стола, - ребенком превратится в тяжелое испытание и для вас, и для нее.
-Послушайте, Тамара Васильевна, - отозвалась посетительница, стараясь не давать волю дрожи в голосе – ей не хотелось, чтобы эта женщина, так напоминающая пожилую учительницу почувствовала ее слабину и надавила сильнее, - Я прекрасно отдаю себе отчет, в том, на что решаюсь, я все-таки педагогический закончила. Мне не двадцать и даже уже не двадцать пять, розовые очки у меня давно спали. Думаете, я учебников не читала? Лекций не слушала? Да я год уже добиваюсь опеки над Настенькой, хожу, обиваю пороги, собирая документы. И вот сейчас, когда у меня все на руках, вы на финишной прямой пытаетесь меня отговорить остановить? – все же истерично дрогнул голос Маргариты на последней фразе.
-Да нужно мне вас отговаривать! – стукнула кулаком по столу работница службы опеки и алюминиевая ложечка жалко звякнула по краю кружки, - Вы думаете, у меня проблемных сирот мало? Да мне только в радость, что у ребенка семья появится. Только вы же сами ее обратно и приведете, только лишний раз дитю психику испортите! Были уже такие, - зло бросила взгляд серых стальных глаз Тамара Васильевна куда-то за блестящую лаком оконную решетку, словно нерадивые приемные родители стояли там, за окном.
-Да как вы смеете? – задыхаясь от возмущения, прошипела Маргарита Сергеевна, тут же растеряв любое сходство с доброй булочницей, превратившись в какую-то злую сказочную великаншу или медведицу, - Да кто вам дал право на такие слова? А не я сюда год ходила, подкармливала ее? Я что, не видела, что ребенок ничего вкуснее гречки раньше не пробовал? А синяки и ссадины ее кто перевязывал? А игрушки кто дарил – ей, и всем остальным, чтобы ее потом стулом от зависти не отходили? А кто – вот этими самыми руками, - под нос Тамаре Васильевне взметнулись две полные натруженные, похожие на свежие батоны, руки, - Щели в окнах замазывал и потолок красил, чтобы Настенька не простудилась? А? Что, нечего сказать?
-Да есть что мне сказать! – сварливо, уже переходя на иной уровень общения гаркнула в ответ соцработница, - Вы с ней не жили, не видели, как с ней тяжело. Вы дело ее читали? А вы знаете, что в деле не все можно указывать? Решились удочерить? Тогда слушайте! Ее сюда на скорой привезли. Кровь на лице, вся в синяках, тощая, как палка. Волосы клоками лезут, ногти не стрижены, вся в лишаях и псориазах, знай себе бормочет «Бог не Тимошка, видит немножко, бог не Тимошка, видит немножко». И так - трое суток.
-Ну, истерика у ребенка была, - несколько растерянно произнесла Маргарита, немного остывая, оседая, точно сбегающее молоко, снятое с огня.
-Истерика? У нее на глазах отец в белой горячке младшего братика...На милиционерах потом лица не было. Вы считаете, это просто истерика? Она в кладовке пряталась, а на полу мать задушенная лежала. Вы правда думаете, что здесь могло обойтись истерикой? Девочке специалисты, врачи нужны, терапия, обращение особое. Вы полагаете, что справитесь? Я не вас спасаю, я ребенка спасаю! Бедняжка и так настрадалась, - Из-под широких очков с толстыми линзами скатилась слеза, - В общем, поступайте, как знаете, но вот вам крест – если вы с Настенькой не справитесь – я вас больше даже на порог не пущу!
Растерянно, словно машинально, Маргарита накрыла своей пухлой ручкой сухую, покрытую вздувшимися венами, руку соцработницы. Та подняла глаза и сквозь пелену слез и толстые линзы взглянула в лицо Маргарите.
-Простите меня, пожалуйста, Маргарита Сергеевна. Я же тоже человек, я тоже мать, у меня сердце кровью обливается, когда я ее вижу. Такая тихонькая, спокойная, как куколка. Только все про Тимошку бормочет. Другие дети итак ее не очень любили, а уж как она повадилась вещи таскать…Ну, да вы сами ей ссадины зеленкой мазали, знаете, в чем дело. Конечно, ей не место в приюте, я даже отпираться не буду. Но сами посмотрите – здесь не педагоги, здесь психиатры нужны.
-Никакой психиатр не заменит семьи и материнской любви, - мягко, но решительно отрезала Маргарита, прикрываясь этой уверенностью как щитом от увещеваний пожилой соцработницы, - И я смогу о ней позаботиться, уверяю вас. Давайте не будем расстраиваться понапрасну. Не сомневайтесь, нет никакой более действенной терапии, чем собственный дом, собственные игрушки и собственная кровать.
-В общем, я вас предупредила, - взяла себя в руки Тамара Васильевна, вновь возвращаясь к образу строгой учительницы, - Ребенок со сложностями, с серьезной психологической травмой, из неблагополучной среды. Если что потом пойдет не так – не говорите, что я вас не предостерегала.
Обычно Маргарита Дрожжина добиралась до детского дома №1 имени Католикова на двух автобусах, но для этого столь желанного и ожидаемого праздника все же заказала такси. Усатый водитель молча крутил руль, цыкая время от времени зубом, когда кто-то задерживался на светофоре, а женщина сидела на заднем сидении и прижимала к полной груди покрытую мышиного цвета волосами голову своего маленького сокровища. Для Тимошки они предусмотрительно оставили пустым небольшой кусочек сиденья – Настенька сказала, что места ему нужно немного.
Пятилетняя малышка запала в сердце Маргариты с первого взгляда. В общей «игровой» комнате все дети были заняты своими делами – опытная Тамара Васильевна специально не стала афишировать появление потенциальной приемной мамы, чтобы дети вели себя естественно. Мальчишки устраивали какие-то свои детские разборки у ящика с кубиками – все, как на подбор, настороженные, подвижные, словно маленькие зверьки. Девочки же, лежа на полу, соревновались в искусстве рисования, старательно выводя карандашами принцесс, замки и домики мечты. И лишь Настенька – маленький, щуплый мышонок сидела в углу у окна и что-то тихонько лепетала, словно разговаривая с кем-то. Уже тогда, почти год назад, до всех этих мытарств с бумагами, до еженедельных поездок в детдом, до знакомства с Настей решение было принято. И ни «склонность к клептомании», зафиксированная в личном деле, ни запущенный «синдром Карлсона», ни общая замкнутость и пугливость девочки не заставили Маргариту ни на секунду отступить от своего решения.
И вот, маленькое солнышко молчаливо прижималось к женщине, которая везла ее в новый дом.
-Тетя Рита, а где будет спать Тимошка? – неожиданно нарушила тишину салона девочка, так что даже водитель оглянулся – словно забыл, что везет двух пассажиров.
-Теперь можешь называть меня мамой, детка. А где он спал раньше? – нежно спросила Маргарита.
-У него не было своего места, спал где придется. У Тимошки вообще ничего нет, - грустно продолжила девочка.
Маргарита с трудом подавила желание пустить слезу – вот еще, нюниться перед ребенком. Тот самый «синдром Карлсона» не вызывал у свежеиспеченной матери сомнений относительно своего генеза – бедный ребенок просто не смог вынести всех страданий, свалившихся на ее голову и научился транслировать все на воображаемого друга – очень кстати пригодились лекции по психологии в пединституте, которые большинство студентов старательно прогуливали. Из размышлений ее вывели слабые, но настойчивые тычки в бок.
- Тетя Рита, так где же будет спать Тимоша? Я не хочу, чтобы как с Артемом...
- Что с Артемом? - Маргарита Сергеевна постаралась задать вопрос с нейтральным интересом, хотя внутри у нее все клокотало от желания вызнать все и устроить разгром в офисе этой лицемерки. Ишь ты, значит, семья у девочки неблагополучная, а сами у себя порядок навести не могут! Пухлые кулачки сжались, но женщина взяла себя в руки, заметив, что ребенок молчит и смотрит куда-то в пустоту, туда, где осталось место для Тимошки. Видимо, этот эпизод был для нее особо болезненным. Осторожно, словно исподтишка, она спросила:
- Настенька, не бойся. Тебя больше никто не обидит. Хотя ты можешь не рассказывать, если не хочешь. Здесь нет никакого Артема. Если он такой гадкий мальчик, то и с ним тоже все будут поступать гадко, и никто не будет дружить. Девочка, кажется немного обиделась за Артема, потому что ответила она очень быстро:
- Артем не гадкий. Он просто не понимает ничего. И жадина. Но он не виноват.
- Так что же было с этим Артемом? Это который Кошкин что ли? - Маргарита Сергеевна вспомнила хилого, забитого мальчика, прятавшего в рукава засаленной рубашки куски вчерашнего дарницкого хлеба. Чтобы этот обидел девочку? Хотя...в детских домах и не такое бывает.
- Да, тетя Рита. Который Кошкин.
- Он тебя обидел? - Маргарита Сергеевна участливо попыталась обнять девочку, но так как-то рефлекторно отстранилась.
- Артем - ябеда! Артем - трусливый, глупый ябеда! –лоб девочки прочертила почти взрослая гневная морщина, и женщина слегка улыбнулась от умиления.
А Настенька тем временем продолжила:
- Артем не дал Тимоше подушку. я просила, а он не дал, а я ведь не для себя даже. А я никогда не брала у него без спроса!
- Подушку? - Маргарита Сергеевна слегка растерялась.
- Не дал подушку - девочка кивнула - А Тимоша хотел подушку. У него вообще ничего нет.
Он бедный, - последнюю фразу девочка произнесла как-то заученно, точно попрошайка на паперти.
- А что случилось дальше?
- Дальше? - Настя задумалсь, вспоминая, или выдумывая - Дальше Тимоша забрал подушку. И порвал. Перья по всей комнате были, будто в курятнике!
- И зачем же Тимоша испортил подушку? – Маргарита не хотела раньше времени начинать вытеснять Тимошу – сначала девочке надо попривыкнуть и к ней, и к новому дому.
- Он бедный - повторила Настя упрямо и продолжила - а потом пришла Борисовна.
-Борисовна? Воспитательницу так зовут?
-Домомучительницу, - хихикнула девочка, радуясь своей внезапной смелости – видимо, она давно мечтала так назвать неприятную женщину. Никакой Борисовны в дни своих визитов Маргарита в детском доме не видела. Новая воспитательница? Или старая, но почему тогда они ни разу не столкнулись? Или...еще одна выдумка?
- Борисовна орала - сказала Настя - а потом Борисовна меня била. Больно. Грязной, вонючей тряпкой по попе! И все смотрели. И мальчишки тоже.
Девочка смутилась, щеки ее зарделись. Насте стало неловко, что она поделилась таким неприятным переживанием не только с мамой, но еще и с усатым дядькой за рулем. До конца поездки девочка молчала, провожая любопытным взглядом проплывающие огни вечернего Подмосковья.
Настя много раз слышала о доме, в котором ей предстоит жить, но все же застыла у калитки, ведущей во двор, где возвышался аккуратный бревенчатый сруб, похожий на дом из сказки. Ухоженный садик, явно взращенный чьей-то заботливой рукой, пестрел огнями августовской малины и спелого крыжовника. Взлетела пыль из-под колес такси, и новоиспеченная мама с дочерью остались на тихой улочке одни. Почти одни – поправила себя Маргарита – был ведь еще и Тимоша.
-Ну что же, детка, добро пожаловать в твой новый дом! – немного торжественно, стараясь побороть неловкость произнесла хозяйка, долго копаясь в объемной черной сумке в поисках ключей. Наконец, брелок в виде человечка в синем комбинезоне, показывающим большой палец, нашелся и свежеокрашенная калитка отворилась. Девочка робко шагала за женщиной по краю гравиевой дорожки, словно уступая место кому-то невидимому. «Ладно, этим мы займемся позже, сначала ей надо пообвыкнуться» - мысленно произнесла Маргарита.
Когда дверь в дом отворилась, глазам Настеньки предстал чисто убранный коридор, ведущий в две светлые комнаты и кухню, из которой густо веяло аппетитным ароматом какой-то выпечки. С заговорщическим видом Маргарита жестом указала Настеньке постоять в коридоре:
-Закрой глаза и вытяни ладошки, милая, у меня для тебя есть небольшой сюрприз.
Девочка послушно выполнила наказ, а когда тетя Рита вернулась, ощутила, как ее рук коснулось что-то теплое и пушистое.
-Держи осторожно, он еще совсем маленький. Можешь открывать глаза.
Когда Настя распахнула свои карие глазенки, на ее ладонях копошился крохотный серый котенок с белым пятнышком на лбу и пронзительно-голубыми глазами. Визг восторга, который издала девочка напугал и хозяйку и животное – такой беспредельной была ее радость. Бережно, не желая навредить маленькому созданию, Настя прижала зверька к груди, куда он ткнулся носом и мгновенно заурчал.
-Он такой милый, спасибо большое, тетя Ри…Мама! – с явным усилием произнесла девочка, но у Маргариты в уголках глаз все равно заблестели упрямые капельки.
-Ну, теперь это твой питомец. Как его назовешь? Может, Тимоша? – с надеждой предложила женщина, но Настя так активно замотала головой, что Маргарита мысленно одернула себя – не торопись, все в свое время.
-Дымок. Пусть будет Дымок. Спасибо! – девочка осторожно поставила животное на пол и крепко обняла Маргариту.
-А теперь, пойдем пить чай с пирогом! – нарочито весело сказала хозяйка, стараясь не пустить дрожь в голос. Ее милое сокровище – как же хорошо, что они наконец-то дома, как хорошо, что они теперь семья.
Пироги у Маргариты Дрожжиной получались отменные – не позорить же такую фамилию – на столе, разложив пухлые бока по противню покоилась карамельная шарлотка. Пока Маргарита заваривала чай, девочка сюсюкала с котенком, сидя на высоковатом для нее стуле. Когда чай был готов, хозяйка принесла чашки, поставила их на стол и уже собиралась присесть, когда Настя тонко вскрикнула, зажав рот рукой.
-Что случилось, детка? – выпрямилась Маргарита, озабоченно осматривая свою подопечную. Котенок поцарапал?
-Там Тимоша сидит. Вы его чуть не придавили, - слегка смущаясь ответила девочка.
-Ох, прости, я его совсем не заметила! – Маргарита села на следующий стул, отметив про себя и обращение на «вы» и тот факт, что «Тимошин» стул теперь являл собой своеобразную защитную преграду между новоиспеченными мамой и дочкой. Мысленно Маргарита похвалила себя, что заметила такой тонкий психологический момент.
Чаепитие продолжалось довольно долго. Настя слопала пирог с жадностью пса, у которого часто отбирали еду, буквально за секунды, не выпустив котенка из рук. Чай с ароматом малины вызвал у малышки настоящий восторг – в детдом всегда закупали стандартный байховый черный чай – без красителей и ароматизаторов, чтобы не спровоцировать у детей аллергию, ну и, конечно же, потому что он был дешевле. Малышка почувствовала себя уютней и разговорилась – разумеется, большая часть ее рассказов была о Тимоше, но Маргарита слушала очень внимательно, зная, что воображаемые друзья – лишь проекция того, что творится у ребенка на душе на самом деле. Так, за разговорами, новоиспеченная семья не заметила, как в узком окошке над поселком угнездился хитрый прищур месяца. Кинув взгляд на часы, Маргарита принялась убирать со стола.
-Мама Рита?
-Да, солнышко? – Ну вот, потихоньку привыкает, думала она.
-А можно мне еще кусок пирога, пожалуйста? – вежливо спросила Настя.
-А ты уверена, что стоит объедаться на ночь? Будешь плохо спать . -А это не для меня, это для Тимоши. Он никогда не ел пирога, да еще такого вкусного. Бедный Тимоша.
В конце концов, это ее первый день в новом доме – не начинать же все с отказов и запретов? На тарелку лег ровный треугольник шарлотки – поменьше того, что был в первый раз. Маргарита отправилась мыть посуду, а когда обернулась – куска не было и в помине, даже крошек не осталось.
-Пойдем, я покажу тебя в твою комнату.
-Целую комнату? – Настя вытаращила глаза почти картинно, но удивление явно было неподдельным.
-Конечно. Там хватит места и тебе и Тимоше. Он большой, Тимоша?
-Нет, он маленький еще совсем, ему еще расти и расти. Он бедный.
-Ну, тогда – вот, - они уже зашли в небольшую комнатку с кроваткой под окном и небольшим стеллажом с игрушками и книгами, - Мне кажется, он отлично уместится под кроватью. Ему вроде нужна была подушка? У меня как раз есть одна лишняя на диване.
Самостоятельно почистив зубы над умывальником, девочка послушно легла под одеяло, которое Маргарита заботливо подоткнула.
-Ну, солнышко, спокойной ночи!
-Спокойной ночи, тетя Ри…мама, - девочка свесилась, заглянула под кровать и привычным шепотом добавила, - Спокойной ночи, Тимоша.
Маргарита, чувствуя себя немного глупо, тоже наклонилась и встретилась глазами с тьмой и клочком паутины в углу:
-Да, спокойной ночи, Тимоша.
Маргарита вышла из детской комнаты и направилась в ванную. День был слишком насыщен событиями. Осознание того, что она наконец достигла своей цели, получила свое маленькое сокровище, спасла Настю из этого казенного ада, навалилось на женщину, как скала. Слезы, сдерживаемые в течение дня, полились нескончаемым потоком. Это были слезы радости, слезы осознания того, что настал конец ее одиночеству, слезы радости за Настеньку и невыплаканные, накопившиеся слезы, что она сдерживала в себе весь этот год, готовясь к появлению малышки в своей жизни, добывая справки, отчитываясь перед службами опеки, готовя дом, покупая детские вещи и улучшая жизнь Насте, пока та была вынуждена ждать удочерения в приюте. Понимая, что в таком состоянии не уснет, Маргарита приняла две розовые таблетки из белого пузырька, легла на незастеленный диван и вскоре провалилась в сон без сновидений.
На следующий день Маргарита проснулась раньше Насти, пришедшей на кухню на свист чайника. Растрепанное солнышко сонно присело на краешек стула, не выпуская из рук Дымка – тот проспал с девочкой всю ночь, и так же сонно копошился у малышки на руках. Наскоро позавтракав вчерашней шарлоткой, мама одела дочку в новое платьице. Сегодня у них по плану поездка в детский мир – Маргарита, конечно, накупила разнообразных игрушек, но хотела, чтобы девочка почувствовала сама удовольствие от возможности выбрать. Котенку налили блюдце молока, насыпали корма в крохотную миску и оставили «за главного».
Подмосковный детский мир навряд ли впечатлил бы ребенка из обычной семьи – из тех, кто уже привык к роботам, планшетам и прочим дорогим новшествам. Но Настя буквально онемела от вида полок, заваленных куклами, плюшевыми игрушками, платьицами и монстрами из мальчиковых мультфильмов. Маргарита, наклонившись предложила подопечной выбрать что угодно, и это возымело на девочку эффект команды «Марш!». Женщина с умилением взирала на то, как ребенок бегает между полками с горящими глазами, прижимая к груди то диснеевскую принцессу, то огромного плюшевого тигра. Набегавшись, ребенок вернулся, скромно решив в пользу большого, чуть ли не вполовину роста самой Насти, пупса и детского набора для чаепития – миниатюрного столика, чайного сервиза и двух стульчиков. Оплатив покупки из предварительно отложенных денег, Маргарита с Настей направились к выходу. Мерзкий писк раздался, стоило девочке потянуться к дверной ручке магазина. Откуда-то из-за угла с неожиданной прытью выкатился полноватый охранник в черной засаленной форме.
-Будьте добры, сумку покажите! – пробулькал он сквозь густые усы.
-Пожалуйста, - Маргарита распахнула просторный черный ридикюль. Охранник заглянул, зачем-то посветил внутрь лампочкой рации, попросил сумку и провел ей рядом с «пищалкой». Звука не было. Маргарита уже было собралась возмутиться, когда перевела взгляд на Настю. Девочка изо всех сил прижимала к груди коробку с чайным набором, пальчики до белизны впивались в жесткий картон, а на лице застыло уже виденное Дрожжиной в детдоме выражение вины и страха.
-Настенька, детка, ты что-то взяла?
Губы у малышки затряслись, Маргарита еле успела поймать чайный набор, прежде чем тот рассыпался бы по кафельному полу магазина. Моргая невпопад, словно ожидая удара, ребенок вытащил из нагрудного кармашка платьица дешевую пластиковую диадему. Из глаз девочки потекли слезы:
-Это не я, это Тимоша попросил. Он такой бедный…
-Пройдемте-ка, - начал казенно бормотать охранник, пытаясь в одиночку окружить мать с дочерью.
-А ну-ка! Позвольте! – во всю силу своих широких легких строго приказала Маргарита Сергеевна, - Девочка просто забыла принести товар к кассе. Сейчас я все оплачу!
Уже на улице, гневно отбрив на выходе уже было вскочившего со стула охранника, Маргарита присела на колени перед Настей.
-Солнышко, послушай меня сейчас внимательно. Я на тебя вовсе не сержусь. Просто в следующий раз, когда Тимоша что-то захочет сделать или взять – скажи об этом мне, ты знаешь, я тебе никогда не откажу.
-Прости, мама, - бормотала девочка себе под нос, давясь всхлипами, - Но Тимоша так просит, так просит…Он такой бедный. Бог не Тимошка, видит немножко. Видит, но ничего не делает. А Тимошка помогает, но не видит. Он такой бедный…
Истерика у малышки набирала обороты. Взвалив сумку с игрушками на плечо, Маргарита с легкостью посадила девочку на сгиб локтя и уверенно зашагала к автобусной остановке, а на плече женщины растекалось мокрое пятно от слез.
Продолжение следует...
Автор – German Shenderov, совместно с Günther Stramm