«Ссылка» Троцкого и социал-демократия. Часть 2
Только через четыре года после основания Социалистический Рабочий Интернационал обнаружил свое сочувствие к политически преследуемым и заключенным. В сентябре 1927 года его исполнительный орган назначил на конгрессе в Брюсселе «Комиссию по расследованию материалов о политических преследованиях и состоянии политических заключённых». Радикализация пролетарских масс и растущая симпатия к МОПР привели к созданию комиссии. Эта комиссия соответствовала старому медицинскому принципу «лишь бы что-нибудь сделать», когда пациенту прописывают дистиллированную воду со сладким привкусом. Кроме того, такую комиссию можно было очистить от неприятного революционного послевкусия и хорошенько надушить приятным этическим ароматом среднего класса.
Это и было сделано, когда комиссии поручили содействовать «фонду Маттеоти», тем самым направив все ее действия против единственного фашистского преступления. Хотя это преступление, конечно, было ужасным, но наверняка не менее ужасным, чем многие сотни других, совершенных фашистскими силами до него, но оно как ни одно другое на короткое время привело чувства респектабельной демократии в состояние гнева. Последнее, но не менее важное: причиной назначения комиссии были необходимость и намерение морально и политически поддержать запланированное нападение мирового империализма на государство пролетарской диктатуры путем подстрекания широких масс против «абсолютистского режима насилия маленькой большевистской партийной клики, издевающейся над основными принципами демократии». «Материал для расследования» поставляют в комиссию эмигранты, которые фанатично ненавидят диктатуру пролетариата и страстно стремятся к диктатуре буржуазии под маской демократии. Например, наряду с другими «авторитетами», эсер Штайнберг, вечный претендент на пост министра в «чисто демократическом» правительстве России, Абрамович, меньшевистский путешествующий делец, промышляющий самыми грязными антисоветскими клеветническими товарами, и особенно грузинские меньшевики, которые с благословения Каутского сдавали независимость своей страны немецким, английским и французским генералам — в зависимости от военной конъюнктуры. В скором времени их с позором изгнали крестьяне и рабочие, но в 1924 году они безуспешно пытались снова установить путем отчаянного путча правительство аристократии, банкиров, промышленников и торговцев. Им помогали золотом и поддерживали нефтяные магнаты и империалистические правительства. Сама глубочайшая, обуржуазившаяся сущность Второго Интернационала — его приверженность и склонность рабски служить буржуазии — побудила его к выполнению этой задачи. Деятельность его новосозданного органа (комиссии) должна была быть ограничена «недемократичными» странами. Эти слова особо акцентированы в опубликованной версии резолюции о создании комиссии в венской «Рабочей газете» от 31 декабря 1927 года. Что они подразумевают, с тех пор наглядно продемонстрировала деятельность комиссии.
Недавние события внесли в комиссию несколько важных материалов для расследования. Венский пролетариат отреагировал на безнаказанность террора милиции спонтанным восстанием 15 июля 1927 года. Бессильная, холопская позиция социал-демократов в этой «демократичной» стране позволила правительству Зейпеля, правительству фанатичных капиталистов и крупных банков, подвергать самым жестким преследованиям рабочих, особенно тех, кого подозревают в революционных коммунистических настроениях. В результате переворота Пилсудского кровавые фашистские и террористические акты стали обыденностью в Польше. Коммунисты и сознательные рабочие стали их жертвой, а профсоюзы и профсоюзные объединения были запрещены и разгромлены. В Литве террористический режим Вольдемараса вызвал отчаянное восстание народников и социал-демократов в Таураге, которое захлебнулось в крови и было использовано для окончательного разгрома уже и так преследуемых рабочих организаций. Ко всем этим и другим добавьте и те душераздирающие крики боли, уже годы раздающиеся из сотен буржуазных тюрем в капиталистических странах, крики всех тех, кого мучают — физически и психологически.
Кроме того, два председателя реформистской комиссии, жаждущие расследований и действий, могут найти в непосредственной близости богатейший материал для расследования. Бельгийский сенатор де Брукер не мог забыть, что в те времена, когда социал-демократ Вандервельде был министром юстиции короля Бельгии, тюрьмы были переполнены 1500 сторонниками фламандской автономии, революционными социалистами и другими грешниками против классового господства буржуазии. Многие из них были расстреляны, многих осудили на длительное или пожизненное заключение, лишение гражданских прав, конфискацию имущества. Сотни осужденных еще в то время сейчас продолжают томиться в тюремных стенах — и это несмотря на резолюции многочисленных фламандских местных и провинциальных советов, требующих срочной амнистии, а также резолюции Федерации Фландрии Социал-демократической рабочей партии Бельгии. Йеф ван Экстерпрем, бывший секретарь Гвардии молодых социалистов Антверпена, все еще страдает в одиночной камере и заявляет об этом в открытом письме (опубликованном в прошлогодней газете «Красное знамя») сенатору де Брукеру — страстному поборнику амнистии для политических заключенных в Советском Союзе.
Его доблестный рыцарь, депутат немецкого парламента Криспиен, точно так же вполне мог остаться в своей стране, чтобы узнать о политических преследованиях и мучительном положении политзаключенных. Реакционная эрзац-амнистия Гинденбурга оставила сотни смелых, преданных революции бойцов чахнуть в тюрьмах и казематах крепостей, освободив убийц рабочих из их показательного заключения. Несмотря на наличие точных данных, которые оправдывают отважного революционера Макса Гёльца, ошибочно осужденного за убийство, дело так и не было возобновлено. Недвусмысленно ясны уроки суда над лжеубийцами и кровавое насилие героев в стальных шлемах против вышедших на демонстрацию пролетариев — на самом деле даже против добрых истинных граждан Рейха, искренне преданных черно-красно-золотому знамени. Власти даже пытаются закрыть детский дом, Баркенхоф, предоставленный на безвозмездной основе Генрихом Фогелером МОПР, потому что этот истинный художник украсил прихожую фреской, отражающей его коммунистический взгляд на историю и мир. Не г-н Криспиен и другие немецкие бриллианты Второго Интернационала помешали осуществлению этой попытки, а гневные протесты художников и ученых, при этом реакционное деяние всегда может возобновиться. Суд над поэтом Иоганессом Бехером говорит о многом. Лидеры социал-демократии отказались поддержать протест МОПР против террора в Литве, несмотря на то, что он убивает и изгоняет из страны их же товарищей по партии. Г-н Криспиен мог бы получить еще больше сведений для главы о политических преследованиях и терроре от своего соратника по партии и коллеги в рабочем органе комиссии, Отто Вельса, который, как начальник социал-демократической полиции Берлина, приказал открыть огонь по демонстрации безработных и инвалидов войны в декабре 1918 года.
Гордясь собой, члены рабочего комитета реформистской комиссии прошли мимо доказательств, которые проливают свет на состояние свободы мнений, политическую охоту на ведьм, страдания политических заключенных в двух странах, которые высоко ценят за их демократию. Их честолюбие стремилось к отдаленной цели. После того, как комиссия безмолвствовала во времена бесконечных зверств и террора — «как маленькая фиалка, которая расцвела незаметно» — она открыто возникла перед публикой с результатами своих «исследований» и «изучений». По случаю празднования десятой годовщины образования Советского государства, комиссия выдвинула требование в открытом письме товарищу Калинину, что их «резиновая» амнистия должна быть применена ко многим социалистам, «страдающим в тюрьмах и местах ссылки в Советском Союзе».
Чтобы придать этому необоснованному требованию хотя бы видимость легитимности, комиссия действует так, будто все, все эти сомнительные «единомышленники» являются просто несчастненькими жертвами деспотизма политической полиции, задача которой — обеспечить «монополию Коммунистической партии». Как будто невинные заключенные в камерах беззвучно бормочут молитвы своих меньшевистских и эсеровских программ. В материалах, собранных комиссией, конечно, ничего не было о том, что меньшевики, народники и эсеры с большим энтузиазмом и упорством преследуют цель уничтожения Советского Союза.
Это на вид такое безобидное, такое законное требование, кстати, гармонирует с истеричным плачем, который поднялся как в реформистских, так и в буржуазных кругах прошлым летом, потому что меч пролетарской диктатуры наказал 20 осужденных и признавшихся в терроре и шпионаже наемников английского империализма и русских великих князей. Это точно характеризует суть, смысл письма, написанного председателю Центрального исполнительного комитета Советского Союза. В реформистской вражде к Красному Октябрю условия в первом государстве рабочих пригвождаются к позорному столбу, чтобы настроить рабочие массы против него. Это намерение выдает одно предложение документа, которое сознательно удалил из текста вечерний выпуск «Форвертс» от 5 декабря 1927 года. «Такое же бесславие совершается в Венгрии Хорти», — говорится там после позорного трепа о том, что в Советском Союзе рабочий класс не имеет права «свободно говорить и избирать». «Форвертс» действительно не волнует количество лжи в кампании против пролетарской диктатуры и за буржуазную демократию. Но ее главный редактор Штампфер все еще политически умнее, чем бельгийский сенатор или член немецкого парламента — представители комиссии. Он отказывается от усиления лжи, которое делает наглядной нечестность всего документа и вызывает недоверие и возражения против всего его содержания.
Конечно, письмо осталось без ответа. И, несмотря на сенсационные заголовки, с которыми «Форвертс» и другие газеты его публиковали — например, «Темница для социалистов в Советском Союзе» — это не вызвало гнев среди миллионов пролетариев, на который надеялись издатели. Тем неистовее жесты, с которыми Второй Интернационал выступает от имени Троцкого, Раковского, Радека и других лидеров русской оппозиции, изгнанных из Москвы. Очевидно, он считает, что своими действиями может вызвать огонь возмущения, как это было после судебного убийства Сакко и Ванцетти.
Энергичной активности комиссии по расследованию случаев политического преследования и положения политических заключенных необходимо противопоставить имеющиеся объективные данные. В эпоху белого террора и фашизма за три года, с 1925 по 1927, во всех капиталистических странах вместе взятых число арестованных составило 303 624 человека, получивших ранения — 92 810, убитых — 86 591. Отказ в правах, бесчеловечные пытки и варварское отношение привели к тому, что 12 602 человека объявили 261 голодовку, которые продолжались в общей сложности 102 007 дней. 9 165 организаций, 3632 газеты и другая литература оказались под запретом. 10 472 судебных разбирательства привели к 64 758 приговорам, из них 12 502 — смертные.
Эти цифры, способные заставить замереть сердце, доступны из надежных источников, но, скорее всего, уменьшены по сравнению с ужасающей реальностью. Они взяты из заслуживающих доверия буржуазных газет. Они взывают ко Второму Интернационалу и его комитету: hic Rhodes, hic salta! Это неопровержимые доказательства, которых более, чем достаточно, чтобы выйти на борьбу с фашизмом и белым террором! Но Комитет не слышит и не видит того, что показывают эти цифры. Их взор прикован лишь к судьбе Троцкого и его изгнанных друзей по оппозиции. С помощью нот протеста, адресованных товарищу Калинину, реформистские лидеры хотят спровоцировать волну протеста среди миллионов и надеятся повернуть все вспять. Быть может, так происходит из-за сострадания или из-за глубочайшего понимания трагедии их падения с высот революции? Конечно нет! В гораздо большей степени из низкой мошеннической расчетливости, чтобы попользоваться блеском достойных имен — в особенности, прошлыми заслугами выдающейся личности — для прикрытия того факта, что Второй Интернационал ведет контрреволюционную борьбу против государства пролетарской диктатуры, не гнушаясь никаким убогим материалом, и прежде всего с глубоко ошибочной, по сути лживой позиции.
Своим протестом Комитет пытается снять обвинения, возлагаемые на Троцкого и его друзей, тем самым вызволить из заключений и ссылок «преданных и честных социалистов» ссылаясь на то, что это «простые небылицы о якобы контрреволюционерах». У этих достойных мужей, которые утверждают подобное, очевидно из памяти полностью ускользнули различные важные детали. Во время большого открытого судебного процесса над эсерами, состоявшегося летом 1922 года, открытый революционный суд получил буквально целый «вагон документов», устанавливающих, вне сомнения, факт причастности альянса социал-революционеров, народников и меньшевиков к террористическим актам, связям с военщиной, царскими генералами, агентурой и представителями империалистических держав. Эти документы не содержали «небылиц» политической полиции, они получены из архивов дел мужчин и женщин, которые когда-то самоотверженно и мужественно боролись с царизмом и которые теперь организуют заговоры и нападения на пролетарскую диктатуру. Финер Бруквей, секретарь Независимой рабочей партии Великобритании, мог бы это также учесть, когда из-за своей политической наивности отказался от посещения Советского Союза, страны, в которой «социалисты-революционеры, некогда являвшиеся идеалом», сейчас находятся в тюрьме или ссылке как контрреволюционеры. Еще больше фактических материалов выявило провалившееся восстание меньшевиков в Грузии в 1924 году. Большой судебный процесс последних лет, проходивший в Киеве над грузинскими меньшевиками, показал аналогичный результат: попытка государственного переворота и организация террористических актов с поддержкой из-за границы империалистами. Все это, а также масса других документов, разоблачают болтовню самого же Комитета о «всевозможных небылицах» как безусловно выдуманную ложь. И все же, а в чем смысл? Второй Интернационал продолжает позорную кампанию клеветы под лозунгом: Против большевистского террора! Поскольку «еврей должен сгореть дотла».
Действительно! Несмотря на то, что Второй Интернационал использует в своих корыстных интересах имя Троцкого, это дает достаточно досадный эффект. Международная популярность Троцкого уходит корнями в его незабываемый вклад как организатора, революционера и борца Красного Октября и особенно в создание и руководство победоносной Красной Армией. Комитет не может пройти мимо фатальной действительности, и то, что «Троцкий был убежденным революционером» — единственная опора для их небылицы о «всевозможных небылицах», которые якобы привели социалистов в тюрьму и ссылку. Вот только бельгийский сенатор и германский член парламента не были бы теми, кем являлись, не отвернувшись от революционного прошлого Троцкого, будто евангелистские пасторы, восхваляющие в похоронной речи не очень безупречного члена своей общины. Поднимая в клятве пальцы они уверяют в том, «как они далеки от того, чтобы рассматривать взгляды и действия Льва Троцкого за последние десять лет как полезные рабочему классу». Следуя мнению этих господ, победа над политической и военной неорганизованностью пролетариата и крестьянства, в случае триумфа контрреволюции, очевидно, «пошла бы на пользу рабочему классу». Что за бесстыдство!
Прямо хочется воскликнуть: бедный Троцкий, в какую позорную компанию ты попал! Но мы все же сдержимся, потому что знаем, как уже далеко увели Троцкого перипетии оппозиционной борьбы от его собственного революционного прошлого, от его старой революционной личности. Так далеко, что герой мощных решающих исторических мгновений, человек большого жеста отступил с политической арены отнюдь не в гордой красоте.
Он позволил себе скатиться до объекта сенсаций буржуазной и реформистской прессы, самый трагический поворот в его жизни. Так же трагичен этот поворот и для большевистской партии, с которой он связан не столько Уставом и Программой, сколько самой по себе революцией! Трагическое событие и для страны пролетарской диктатуры, которую он ковал вместе с другими и к которой теперь слеп. Реальность такова, что историческая роль Троцкого закончилась с его обращением против законов и авторитета Страны рабочих, с его призывами к общественному мнению, то есть к буржуазному мнению капиталистических стран.
Несомненно! То, что лидеры Второго Интернационала поддерживают Троцкого и его товарищей по несчастью из стана оппозиции не только ради необходимости реформистам прикрыть лицемерными лозунгами вредную и позорную кампанию против первого государства, строящего социализм, чтобы втянуть в этот обман пролетарские массы. Это еще и показатель того, что троцкисты больше не в революционном авангарде пролетариата. Они перешли на правые позиции в рабочем движении, они стоят по другую сторону баррикад, возведенных мировой революцией. Ссылки на Ленина и основные принципы марксизма могут оболванить лишь их самих, но никого больше. Что касается позиции Троцкого и его группы в отношении проблем социалистического строительства, диктатуры пролетариата и мировой революции: она очень близка реформизму и его русскому воплощению — меньшевизму, которые фактически совпадают в проводимой линии.
Троцкисты подрывают неорганизованное партийное единство, потому что они потеряли свои ведущие и целеполагающие основы: идеологическое единение партии диктатуры пролетариата и социалистического строительства. Они более не поддерживают, а пытаются расшатывать и дестабилизировать мощь пролетарской диктатуры в стране Советов. Из движущих они превратились в тормозящие силы социалистического строительства. Эта ситуация становится невыносимой для революционной классовой партии трудящихся, которая, являясь уполномоченным представителем пролетариата, осуществляет диктатуру и несет ответственность за успешные революционные преобразования, ведущие к социализму. Только осуществление социализма до предела возможностей и есть историческое обоснование для выживания страны Советов и цель пролетарской диктатуры. Это сильнее чем формальное обоснование ссылки Троцкого и его друзей. Это реальная, острая необходимость. Смехотворно, а принятие желаемого за действительное — прародитель такой смехотворности, видеть в этом источник страха, слабости и сомнений в действительности укоренения страны Советов на русской земле. Поражение системы Советских республик могло бы быть лишь концом ряда событий, а не их началом. Те, кто ответственны за Коммунистическую партию, за диктатуру пролетариата должны жестко и предусмотрительно предотвращать начало таких событий. Пришло время сделать это. Доказательством такой необходимости является фрагментация и ослабление, произошедшие в последние два года фракционной борьбы и последних шагов группы, окружающей Троцкого. Последствие этих шагов, как правило, усложняло, и без того трудное, строительство социализма, они снижали престиж страны Советов и симпатии пролетариата к ней, тем самым еще больше провоцируя врагов к агрессии. Революционные заслуги Троцкого не могут быть «смягчающим основанием» для ухода от ответственности в его преступлениях против революции. Наоборот, это лишь усугубляет его вину, ведь прошлое связывает его с высочайшей и непоколебимой преданностью партии и стране Советов.
Второй Интернационал продвигает дело Троцкого под видом борьбы с красным террором, развязанным большевиками в Советском Союзе. Это делается во имя свободы мнений, демократических прав и других, красиво звучащих абстрактных понятий, которые приобретают конкретное содержание лишь в конкретном типе государства. Это высочайшее бесстыдное лицемерие. Партии Второго Интернационала или сами осуществляли масштабный политический террор, или они позволили ему случиться. Они практически ничего не делают для защиты так называемых «высших ценностей человечества» против фашизма и белого террора, существующего в капиталистических странах. Это вопиющее противоречие в их поведении проливает свет на основную позицию Второго Интернационала в отношении исторического вопроса, стоящего в их государствах на повестке дня сегодня: реформирование буржуазного строя посредством демократии или же полное его уничтожение через пролетарскую революцию. Он так же освещает непримиримый конфликт между Вторым и Третьим Интернационалом, между реформизмом — даже в самом современном австро-марксистском костюме — и научным марксизмом, воплощенном в форме революционной практики ленинизма. В своей глубочайшей раболепной манере Второй Интернационал признает право за классовым государством буржуазии защищать свое существование всеми возможными насильственными способами, даже несмотря на то, что это право есть не что иное, как власть меньшинства для продолжения эксплуатации масс трудящихся. Громко проклиная власть государства рабочих, использующей все доступные ей силовые способы самозащиты диктатуры пролетариата, хотя проистекает эта сила из права подавляющего большинства стремящегося к своему освобождению от эксплуатации и порабощения со стороны меньшинства и сохранению этой свободы. Белый террор, который используют буржуазные государства и именуют демократией: священный долг! Красный террор пролетарского государства для реализации социализма: преступление против человечества!
В текущей чрезвычайной ситуации страна Советов не может позволить воспрепятствовать осуществлению своей власти — ни соблазнительным блеском предыдущих революционных достижений, ни пиететом в отношении уникальных, талантливых и ослепляющих своей значимостью личностей. Власть не только имела право, но и должна была использовать меч пролетарской диктатуры также и против Троцкого и его друзей. Это может казаться жестоким, бесчувственным, тягостным, но нельзя позволить революционному прошлому вредить настоящему. Выражая поддержку Троцкому и его группе лидеры Второго Интернационала спекулируют на том, что наивность и некритическая сентиментальность пролетариата окажутся сильнее, чем классовый инстинкт, зрелость и ясность их классового сознания, их политические знания и образование. В надежде на успех этой авантюры они призывают массы трудящихся, чьей политической активности в иных обстоятельствах боятся и всячески стремятся свести ее на нет. Но теперь пусть решают массы! Их осуждение должно стать поражением лицемеров Второго Интернационала. Социалистическое государство рабочих говорит на своем собственном языке, убедительном для эксплуатируемых масс, вопреки всевозможной клевете и подозрениям. В этот самый час, этот язык прокладывает себе путь к слуху, к самому духу трудящихся масс, уставших от капиталистического рабства. Миллионы пролетариев должны твердо и со всем презрением отвергнуть лицемерное бесстыдство реформистского выпада о «терроре в Советском Союзе». Батальоны рабочих не пойдут в марше за Троцким и Вторым Интернационалом, а скорее против всех контрреволюционеров, независимо от одежд, в которые они будут рядиться. Классовый интерес и классовый долг рабочего класса заключаются в том, чтобы решительно встать на сторону оболганной страны пролетарской диктатуры, на которую нападают контрреволюционеры Второго Интернационала в сотрудничестве с буржуазными государствами. Все коммунистические партии на фронт просвещения, собраний и организации этих миллионов! На фронт — чтобы возглавить зарождающийся красный марш к будущим великим революционным сражениям!
Москва, 17 февраля 1928.
Клара Цеткин
Перевод: Е. Андреева, Н. Энгельс, Синяя Ворона, А.И.
