Виктор был вежлив, не было смысла выбивать силой и угрозами то, что можно было выпытать обычной беседой.
-Разве вы уже не ознакомились с его содержанием? Я видел в вас более сообразительного молодого человека. Такой рост, такой интеллект, такой норов… Вас бы да в наши ряды.
Старик усмехнулся Виктор ещё раз вгляделся в глаза старика. Они были слепы, в этом не было никаких сомнений.
-Ознакомился. Это шифр? Что такое «сыны Чернобога»? Секта? Контрреволюционное движение? Что вы затеяли?
Задал сразу несколько вопросов сотрудник ЧК. В это время комиссар сидел тихо и наблюдал за работой чекиста.
-Шифр? Нет. Просто информация, которая не должна была попасть к вам, нарушителям спокойствия. Не смей звать наше истинное верование сектой, невежда. Наша цель лишь одна-утолить извечный голод нашего властелина, только и всего.
Виктор и комиссар переглянулись, последний пожал плечами.
-Там было написано то, что последние несколько войн были устроены ради него. На сколько сильно ваше движение?
Старик хрипло усмехнулся.
-Тебе лучше не знать, старшина. И да, люди целую вечность достойно не кормили батюшку Чернобога. Раньше, когда в эти земли не пришла чужая религия, он постоянно получал то, что желал. Шли века, его голод и аппетиты росли. Нынче же невежды совсем позабыли о нём, превратив все упоминания в бабкины сказки. Пришлось постараться и подначить людей к великим жертвам. Что может быть кровавее войны? Ничего. Две сотни лет я служил тебе. Пора?
После этих слов обоим стало не по себе. Последнее слово было сказано будто дьяволом. Символы на руках старика засияли. Через мгновение его затрясло и он вскочив, перевернул стол. Комиссар упал на спину, Виктор же сохранил равновесие и встал на ноги. Через секунду дряхлый старик направил на того руку и неизвестная сила вбила его в стену. У него перебило дыхание от ужаса и боли.
Виктор с великим трудом пересиливая неизвестный источник давления вынул из кобуры пистолет, наставил на того свой маузер и сделал выстрел в живот паранормальной твари. После чего пистолет необъяснимым образом раскалился едва ли не до красна. Ничего не оставалось, как отбросить его в сторону, уповая на меткий выстрел комиссара.
Он не хотел делать этого, но глаза дряхлого деда в буквальном смысле горели. Они вспыхнули, как пламя свечи, алый огонь вырывался из слепых глазниц. Комиссар тоже не мешкал и выхватив свой револьвер всадил тому пулю в горло. С его наганом произошёл такой же конфуз, он отбросил оружие, чтобы не обжечь ладонь и пальцы.
Голова деда изогнулась, раздался хруст сломанный позвонков, указав на комиссара рукой, его тут же подбросило и прибило к потолку, будто спина того была покрыта клеем и дёгтем. Ни Виктор, не Михаил не могли издать и звука, ужас сковал их голосовые связки.
На пол текла кровь, Микула беспорядочно ворочал ключом. Старик не умирал, он игнорируя два смертельных ранения, схватил откатившейся нож и выхватил того из ножен улыбнулся инфернальной улыбкой. Он поднёс дряхлую ладонь к фонтанирующей из горла крови и размазал её по иссохшему лицу.
-Ну давайте, давайте, жалкие людишки. Познайте мой гнев. Узрите моё могущество.
Раздался оглушительный смех, пробирающий тело до костей. Старик щёлкнул пальцами и каменная кладка кирпича засияла. На красной поверхности проступило нечто похожее на карту.
-Мои дети будут ждать вас. Это будет их испытанием.
После этих слов старик или то, что управляло его дряхлым телом всадил чёрный нож прямо в сердце. На лбу прорезался пламенеющая руна, представляющий прямую черту, от которой с краю по обе стороны отходили ещё две черты, наклоненные по 45 градусов. Больше всего этот символ был похож на грубо нарисованную куриную лапу.
Тело с потухшим взглядом впало лицом вниз, образовывая под собой лужу крови. Неизвестное потустороннее давление пропало, будто его и не было. Виктор сполз по стене, Михаил упал на каменный пол. Ворвавшийся внутрь Микула увидел ужас в глазах обоих товарищей. Они были бледными точно покойники, их глаза с опаской смотрели на ныне мёртвое тело. Здоровяк понял всё быстрее, чем они смогли что-то сказать.
Микула, Семён и Гаврила сидели и слушали то, как Виктор и комиссар Михаил рассказывали им о том, что произошло. Ужас наяву, наследие мифов о ныне мёртвом Распутине в реальности. Сам дьявол явился к красному командиру и чекисту, вселившись в своего адепта. Семён слушал через раз, он был занят тем, что делал зарисовку с карты, которая чудесным образом выжглась на кирпичах. Карта вела в один из старых фортов.
-Я видел такое лишь единожды… На войне нас прижали плотным огнём. То был всего один австриец. Я прострелил ему голову, но он продолжал вести огонь, тогда мы забросали блиндаж гранатами и когда вошли внутрь увидели его. Разорванный на куски, с вытекшим мозгом, но всё ещё живой солдат твердил что-то на своём языке. Потом на лбу появился такой же символ и только после этого он погиб. Так это и есть то, чему они поклоняются? Свят-свят-свят.
Пробормотал Гаврила, плюнув через левое, да и на всякий случай через правое плечо. Виктор смотрел на лоб покойника. Там зияла метка тёмного божества.
-Да уж… Это чертовщина, колдовство!
Встрепенулся Виктор, но грузная рука Микулы усадила его на место.
Семён грязно выругался и скрестил руки на груди. Громила Микула встал в важную позу.
-А я вам говорил, что всё это правда. Как вы думаете, господин комиссар, что же нам делать?
Михаил судорожно курил. Вопрос Микулы вырвал его из собственных мыслей.
-Брать их надо и лично к товарищу Дзержинскому. Нет, к товарищу Ленину. Это дело чрезвычайной важности товарищи. Если то, что мы видели встречается повсеместно, то мы вырежем это под корень. Эти сектанты куда опаснее, чем беляки, буржуазия и прочая контра. Нет в новой стране колдовства и древним богам, новый мир избавится от него, как от дерьма с лопаты. Уничтожить. Уничтожить во имя светлого будущего!
Вокруг стола, поглощённого тьмой сидели люди в чёрных балахонах. Четверо силуэтов практически не были видны за теневой вуалью. Тусклое пламя свечи, стоявшей в подсвечнике из человеческого черепа располагалось в центре круглого стола. Огонёк лишь слегка разгонял плотную тьму.
-Старый дурак… Выдал всех и вся, а потом отдал душу кровавому господину. Он даже сокрыть ничего не сумел. Зря я его не прибил и не взял на всё на хранение под свой личный надзор.
Прошипела одна из фигур. То был молодой голос, почти что мальчишеский. Вторая, более крупная и широкоплечая ударило кулаком по столу.
-А ну цыть, мальчишка! Он был куда мудрее нас. Батюшка Чернобог не мог отвести от такого человека, как Раевит свой взор. Он намеренно убрал от него свою чёрную пелену и позволил схватить. Раевит святой, он его личный посланник. Как ты смеешь так о нём говорить?!
Молодой человек замолчал и опустил голову.
-Верно говорите. Бог сам пожелал, чтобы рукописи были найдены. Это наше испытание, примем же его с достоинством.
Сказал ещё один голос. Утвердительные звуки разнеслись во мгле комнаты.
-А что делать с теми, кто воочию видел могущество нашего господина?
Проговорили все присутствующие, их голоса смешались, образуя в комнате зловещее крещендо, оглашающем о приговоре.
-Завтра, господа, мы встретимся лицом к лицу с той красногвардейской швалью. Подготовьтесь к штурму, используйте всё, что нам доступно. Мы не должны отдать им секреты, хранящиеся тут.
И вновь комнату обогнул довольный клич, оповещающий о всеобщем согласии.
Из-за глубоких пухлых туч, лучи предрассветного зарева с невероятным усилием разгоняли тьму, нависшую над островом посреди тихого пресноводного озера. Как только едва тёплые Солнечные потоки коснулись зеркальной холодной глади, как всё видимое пространство начало погружаться в белую дымку.
То был не просто туман в привычном его понимании-это был настоящий первобытный смог, скрывающий в себе много загадок и тайн. Плотнее, чем всемирно известный туман Англии и белее чем парное молоко. Сквозь него не было видно практически ничего, он словно живое белёсое облако скрыло всё и вся от глаз посторонних.
Плотное курево продвигалось по зелёной некошеной траве, кустарникам и небольшим деревьям. Плывущий петляющий среди сумрака туман, мог бы рождать в голове человека самые невероятные ужасные образы. Куст превращался в многорукого монстра, громадные тонкие хвощи казались тощими безрукими людьми, а колыхающие ветви деревьев становились когтистыми инфернальными лапами из самой преисподней. Среди мёртвой тишины это округа выглядело особенно зловеще и дико.
Заполняющая всё на своём пути пелена медленно поглощала явно рукотворную аллею, состоящую из множества кустов и голубоватых пихт. Живой коридор заполнялся молочной утренней пеной и исчезал в её бездонной утробе. Аллея оставалась в сумраке, заслоняя скудные лучики предрассветного светила непроглядным мраком. Только лишь вороны бесшумно сидели на макушках деревьев, взирая на текущую белую массу. В их мудрых глазах был первобытный благоговейный страх.
Именно такие моменты рождают в умах людей истории о проклятых местах, где поселилось древнее зло.
И только огромный шпиль древней каменной крепости тянулся ввысь, будучи неподвластным утреннему островному владыке. Он будто вгрызался в небосвод и устремлялся дальше, показывая всему миру то, что он непреклонен перед ни перед природой, ни перед человеком.
Каменная бойница с несколькими медными пушками тихо молчала в утренней мгле. Сторожевые башни были пусты и безмолвны. Они нависали над всем, кроме шпиля будто грузные великаны, взирающие и берегущие привычный уклад вещей. Не было ни крика утреннего глашатая, ни детского звонкого смеха, не ворчание проснувшихся взрослых. Тишь и больше ничего.
Бешенный стрекочущий рёв безудержным гласом обогнул предрассветный зелёный клочок земли посреди великолепного тихого озера, соединённого с землёй лишь небольшим ржавым мостом. Гроздья россы слетели с травинок и листьев птицы встрепенулись со своих насиженных мест, бросилось прочь мелкое немногочисленное зверьё, забиваясь как можно глубже в свои норы, насекомые затаились, повинуясь своим древним инстинктам.
Туман начал рассеиваться, будто его и не было вовсе. Белые клочья растворялись, открывая солнце. Повелитель и пожиратель всего видимого пространства исчезал так же стремительно, как появился, обнажая то, что так бережно скрыл.
Чем ближе становился громкий пронзительный звук мотора, тем сильнее кружился и рассеивался туман. Из белого белёсого курева явились яркие автомобильные лампы автомобиля. Из распахнутых дверей чёрного автомобиля вышли хмурые серьёзные люди.
На каждом из них, кроме самого невысокого, было серое пальто с нашивками сотрудников ЧК, высокие чёрные сапоги и фетровые серые шляпы. Микула Митрофанович, Семён Васильевич, Виктор Тихомирович и их водитель Гаврила Елисеевич были настроены серьёзно. Ворваться и разузнать всё, если нужно применить силу, вот что значилось от товарищей сверху. Семён держал наготове наган на каждую руку, Гаврила старую, перешедшую ещё от отца, трёхлинейку, Виктор свой верный длинноствольный артиллерийский маузер, а Микула неизвестно откуда взявшуюся винтовку из США под экзотическим названием «Винчестер». Помимо всего, Виктор прихватил и нож, которым старик заколол себя в сердце. Что-то внутри подсказало ему взять его, шестое чувство буквально ревело и умоляло сделать это. Виктор поддался и засунул его за ремень.
-Попробуем сперва миром. Не выйдет-используйте гранаты и открывайте огонь, господа.
Последнее слово Семён произнёс с выразительным призрением, вызвав у всех в этот нелёгкий и угрюмый час столь необходимую улыбку. Он покрутил гусарские усы и указал рукой вперёд.
-Это идейные люди, как и мы. По себе мы знаем, что живым не дадимся врагу, посему не стесняйтесь.
Вслед за ними послышался пронзительный топот. Ржание коней разорвали гробовую тишину. Из мглы в запряжённых конями телегах явилась подмога из дюжины бойцов. Накануне было решено брать крепость штурмом, дело имело чрезвычайную важность и посему комиссар поспособствовал выделить на подмогу солдат из запаса и добровольцев, которых рассматривали на кандидатуру в ЧК.
Добравшись, и отдав честь, мужчины спешились. То в большинстве своём были совсем юные парни, да мужики едва разменявшие четвёртый десяток. В отличии от подручных сержанта на них была обычная крестьянская одежда, местами потрёпанная и рваная. В руках всех старые, наспех выданные старые охотничьи ружья и пошарканные трёхлинейки не самого лучшего качества.
-Но лучше уж такие «бойцы», чем ничего.
-Окружить крепость, никого не впускать и не выпускать. Новички остаются в аллее и следят за обстановкой, когда мы войдём вы будете сторожить у ворот. Если станет туго-идёте на подмогу. Те, кто уже хоть единожды был в бою-за нами. Гаврила, ты остаёшься снаружи. Твой меткий глаз поможет салагам не сдохнуть от высунутого из окна противника. Виктор и Микула, за мной, остальные за ними. Помните одно-либо вас, либо нас. За революцию!
Закончил тот и спустив предохранители, троица вместе с шестью крестьянами, тотчас рванули в сторону замка, который возникнув из тумана, предстал в истинном облике. Это был древний монумент, памятник архитектуры, наследие тёмного средневековья.
Состоящий из каменного тёсанного чёрного гранита, покрытого вереницей сколов и трещин, он гордо стоял в своём готическом великолепии. Острые и резкие черты придавали замку зловещего очарования, которое мало кого оставило бы равнодушным.
Пробираясь сквозь доселе тёмную аллею чекисты то и дело шугались от криков проснувшегося воронья и хлещущих их ветвей пихт. Они запинались об их толстые корни, скрытые высоким бурьяном, но упорно продолжали свой путь за ответами.
Первый, как и полагается, к воротам вышел глава карательной операции Семён.
Витиеватые кованные ворота замка распахнулись и к нему шагнул человек, облачённый в чёрный как ночь плащ с капюшоном. Будто вернувшийся из древних времён человек выпорхнул из тёмного провала коридора замка как призрак. Не сильно высок, но с виду статный, он двинулся навстречу чужакам, ворвавшихся на территорию шикарного имения. Шелест ткани разрушил мёртвую тишину, как думалось ранее, давно покинутого замка.
-Именем революции, бросайте оружие и сдавайтесь!
Ружья, пистолеты и винтовки были направлены на него. Человек остановился. Его лица не было видно, но от его пронзительного взгляда из под глубокого капюшона, всем стало не по себе.
-Глупцы. Вы пришли за своей смертью…
Из чёрного провала двери, навстречу сотрудникам ЧК поползла тьма. Похожая на газ, которую использовали немцы, абсолютно чёрная плотная дымка потекла, будто облако по небесам. Из коридора блеснули с дюжину чёрных пылающих глаз. Быстрым потоком оно достигло человека в балахоне и отгородило того своей мглой. Это произошло за пару секунд. Всех присутствующих словно ударило молнией, они попятились назад, наблюдая за невообразимо зловещим нечто. Те, кто сидел на аллее услышали выстрел и увидев чёрную дымку растерялись. Первым выстрелил Гаврила. Его выстрел не успел поразить человека, которого поглотила мгла.
Крикнул сержант, открыв огонь на поражение. Его примеру последовали все без исключения, даже те, кто находился в укрытиях. Канонада выстрелов прогремели на небольшом острове, окружённом водой. Свистящие пули разорвали чёрную дымку и когда та рассеялось не было ни человека, ни тёмных глаз.
Через секунду тишину прервал залп медных пушек, стоявших на бойницах. Он поразил аллею, предсмертные крики ударили в уши чекистов. Клочья земли и разорванной плоти вылетели из аллеи. Гаврила, видимо живой и невредимый крикнул о том, что на бойницах сидят люди.
Вновь началась беспорядочная пальба в сторону бойниц, окон и чёрного, истекающего тьмой провала. Не долго думая, Виктор выхватил гранату и, выдернув чеку бросил её в коридор, за ним тоже самое сделал и сержант, а уже за ним и остальные. Раздался взрыв, разносящий пол и дверь в гнутые стальные ошмётки, второй взрыв был сигналом к взятию форта штурмом.
Крикнул Семён Васильевич и начался штурм. Первый влетел Микула. Он ярясь точно рыкарь или берсерк, сломал череп стоящему за дверью недругу, крепким ударом приклада. Самое ужасное, что тот был подранен осколками от гранаты, у него не было руки и половины лица, но он каким-то образом был жив.
Влетевший за ним Виктор так же ударил врага рукоятью маузера, увенчанного небольшим свинцовым шариком. После этого контрольный выстрел в голову угомонил человека с вывалившимися кишками. Вбежало ещё семеро человек.
Внутри было темно, лишь небольшие битые окна пропускали во внутрь апрельское солнце. Началась бойня, освещённое лишь вспышками, да криками боли. Крестьяне и сотрудники ЧК без жалости стреляли в едва живых людей, обезображенных взрывом и осколками. Будто по воле того самого Чернобога они не желали умирать. Дьяволы в облике людей, выхватывали иной раз по дюжине пуль, но не погибали.
В этом нежелании отправиться к праотцам было что-то зловещее и невероятное. Они не могли продолжать бой из за отстреленный пальцев и простреленных глазниц, но их так и не настигала смерть. Они кричали проклятия лёжа в лужах собственной крови.
Сам дьявол не выпускал их души из уже мёртвых, израненных тел. Снаружи продолжалась пальба, выстрелы старых пушек всё ещё уносили по несколько жизни за залп. Не было понятно кто им противостоит из-за чёрных матерчатых балахонов. Когда со стороны противника никто не мог сражаться сержант отдал приказ.
Их били штыками, в них стреляли, но люди продолжали жить. Микула, предчувствуя неладное схватил Виктора и Семёна за руки и оттащил к одной из стен, где стояла барная стойка и разбитое окно. Он завалил обоих туда и сев, прижал обоими здоровенными руками.
-Рядовой, ты что делаешь?!
Возмутился Семён, отталкивая от себя громилу.
-Бежим! Сейчас что-то будет, неужели вы не чувствуете, братцы?!
Шестое чувство не первый раз преподносило ему подобный подарок судьбы и в очередной раз оно не ошиблось.
Лестница, ведущая наверх разломилась и тьма хлынула оттуда, подобно морским волнам. Она обогнула людей точно живая и закрыла все входы и выходы своей пеленой. Стало темно словно ночью.
-Матерь божья, да что же это такое!?
Вскричал один из мужчин, вслед за чем послышался треск костей и уродливый звук рвущейся плоти. После чего последовал потусторонний визг неизвестных существ. Внутри началась паника и беспорядочная пальба. Пули рикошетили от стен, штыки хлопцев протыкали каких-то демонических тварей, освещаемых в вспышках оружий.
Это были самые настоящие исчадия бездны. Высокие, могучие, рогатые и полностью чёрные. С их вытянутых козлиных рож текла кровь и слюна. Их было трое, они разрывали людей, точно волки баранов. Брызги крови окропили каменные стены и деревянный пол. Сверху слышался презрительный смех. Волосатые громадины, лязгая копытами, пинки которых ломали и дробили людские кости, они ярились и наслаждались кровопролитием.
Их глаза горели таким же огнём, как и у старика.
-Мы что в аду?! Давайте, мужики, стреляйте! Помирать, так с песней!
Крикнул Виктор, стреляя на инфернальные крики неизвестных существ. Его примеру последовали двое товарищей. От чертей или дьявол его побери чего отлетали куски плоти, пули застревали или пролетали навылет, но плоть нарастала вновь. Казалось, что существа с которыми сражались мужчины были попросту неуязвимы.
Люди, которые не укрылись и не затаились почти закончились. Патроны уходили на убыль. Сообразительный Виктор швырнул несколько бутылок с алкоголем на пол так, чтобы те разбились. Он схватил нож и чиркнул о дуло маузера. Искра огня взялась за разлитую горючку. Деревянный пол воспылал, схватились и стулья, ограждая пламенем чекистов и созданий из тьмы. В маузере был последний патрон. Виктор ещё с войны считал количество патронов, последняя пуля как правило должна была спасти или избавить от страданий. Тела разодранных в клочья культистов пожирал огонь, их кошмарный, леденящий душу крик отзывался холодящим ужасом в сердце. Они не умирали, а горели и судя по всему испытывали ужасные страдания.
-Спаси господь наши души…
Пробубнил Семён, убрав пустой наган в кобуру. За место него он схватил винтовку мёртвого крестьянина, на которой был игольчатый штык. Винчестер Микулы давно выпустил все патроны, посему в его руке зиял кузнечный молот его деда, который он предусмотрительно припрятал за пазуху.
Пламя схватилось и было почти так же светло, как и днём. Они остались втроём врукопашную против настоящего дьявола. Третий, истерзанный штыками лежал и приходил в себе, молниеносно наращивая недостающие куски плоти. Второй же добивал раненых, его уверенность в слабости людских тел позволило троице остаться раз на раз всего с одной тварью.
-Краснопузые жалкие проходимцы. Мы сожрём ваши тела и души!
Прорычала одна из тварей, подходя ближе. Троя уже не тряслись от страха, адреналин, ударивший в голову заставил их действовать быстро.
-А ну прочь, адские отродья!
Микула ухватил молот двумя руками и рванув вперёд наотмашь ударил в колено, которое с хрустом сломалось, выгнулось назад и деформировалось, обнажая вполне настоящую, почти людскую кость. Демон взревел и ударил громилу в грудину. Микула устоял на ногах и используя свою бычью силу, схватил уродливую длинную лапу, то как учил сержант, и взревев, заломал её. Трёхметровая тварь согнулась и упала на колено. На скачке штык Семёна поразил глотку чудовища, Микула отпустил её и та упал на спину. Несколько ударов в сердце не принесло успеха, штык пронзал плоть и мышцы, но зияющие глубокие раны тотчас зарастали.
Тварь схватила Семёна в свои мощные громадные лапищи с намереньем расплющить того в кровавое месиво. Подбежавший Виктор не долго думая засадил нож в сердце лохматой твари и та закричала ещё громче прежнего. Через мгновение тварь начала изменяться. Она словно плавилась или сбрасывала чёрный кокон, под которым оказался обычный, ныне мёртвый человек в разодранном балахоне. На его лбу была такая же руна, что и на челе старика.
Видя то, что в руках Виктора сияет чёрный нож, вторая тварь кинулась на него. Виктор взревел, наотмашь отмахнувшись от существа. Получив широкий разрез, та взвизгнула и бросилась наверх по лестнице крича: ритуальный кинжал, у них ритуальный кинжал! Раевит, что же ты наделал!
Виктор, застланный праведным гневом подбежал к регенерирующему созданию ночи и одним точным уколом поразил его сердце. Шкура была сброшена и облику опять предстал человек. Обливаясь холодным потом и слезами от гари старшина был на грани безумия от увиденных им кошмаров. Из этого состояния его вырвал крик Семёна.
Вскрикнул Семён. Не успевая перевести дух, чекисты бросились за тварью, ибо пол пылал так, что подмётки сапог едва ли не плавились. Дышать становилось всё труднее, но как только они шагнули в текущую сверху тьму, как всё изменилось.
Ни жара огня, ни дымная гари. Освещённый сотнями свеч коридор с множеством дверей. Они рухнули на пол, опираясь спинами в стены.
-Товарищи, а не умерли ли мы? Может случиться так, мы уже мертвы, а ныне это загробный мир?
Спросил Виктор, рассматривая нож.
С усмешкой ответил Микула. Сержант глубоко вздохнул, покручивая свои усы.
-Нет, живые ещё. Эта тварь испугалась ножа. Витя, как ты узнал, что нож не простой?
-Когда старикашка тот себя заколол, то тогда помер. Пули его не брали.
Микула осмотрел нож. Покрутил его и вернул Виктору.
-Заговорённый? Точно, заговорённый ножичек-то. У нас на селе годков двести назад вещи подобные делали. Такие вещицы и в подмётки не годились простой железяки. Коса у соседа была предревняя, так секла она травку чуть ли не сама, да не тупилась никогда. Говорят, черти ночью точили о кости грешников. Это что-то такое же.
Сержант усмехнулся, закуривая папироску.
-Да уж, старшина. Микулка-то толковей в таких вещах будет. Слышь, Микула, а в твоих байках сказано, как выйти из таких вот передряг?
-Когда черти тащат тебя в адское пекло, матерное словцо, да молитва или крепкий пинок поможет. Мужики те, снизу и матерились и молились, а толку то? Давайте отдышимся малость, да прибьём последнего… Авось каменный мешок и распахнётся.
Простота сельского мужика, его бесстрашие и предрассудки слегка успокоили двух товарищей и вдохнули в них силу продолжать сражаться. Они переглянулись, перекрестились и встав на ноги двинулись по коридору, держа крепче свои орудия смертоубийства. Шли они по кровавым отметинам, оставленным сбежавшей тварью.
Дьявольское наваждение не заставило себя долго ждать. Колыхающиеся свечи видоизменились, пламенеющие огоньки приобретали человеческие формы, просящих о помощи. Другие же извращались в необратимо отвратительные рожи, будто пришедшие с того света.
Выругался Микула, погрозив очередной роже из пламени своим громадным кулаком.
Коридор сжимался и разжимался будто гармонь, становясь то больше, то меньше. Каждый шаг происходила какая-то чертовщина. Пространство вокруг постоянно кидало из крайности в крайность. Оно то плыло, будто плавленый воск, то закручивалось, подобно песочному вихрю.
Сотрудники ЧК, немного привыкшие к подобной свистопляске только тихо матерились, да отмахивались от бреда наяву.
Отворяя очередную дверь троица видела то склады с всяким оккультным хламом, то библиотеки, забитые древними манускриптами, то жилые помещения. От тринадцатой двери, расположенной по левую сторону коридора их проняло. Там находился огромный зал, освещённый порхающими в воздухе свечами. Там стояли и тени. Полупрозрачные безликие тени стояли и на месте, воспевая жуткие мантры. Эти песнопения нагнали такой жути, что охладевшие от ужаса руки с трудом сумели захлопнуть её.
-Выходи, отродье! Вы так лихо расправились со всеми, но увидав ножик ринулись прочь?! ТРУСЛИВАЯ ТВАРЬ!
Выкрикнул сержант, которому изрядно надоело всё то, что происходило на втором этаже проклятого форта. Ответ не заставил себя долго ждать. Со всех сторон послышался голос той самой твари, что взбежала наверх.
-Убирайтесь. У вас есть шанс остаться в живых. Оставьте нож и можете уходить, вас никто не остановит. Идите с миром
Голос, взывавший сложить оружие и убираться показался Семёну знаком на столько, что догадка одновременно ужаснула и обрадовала его.
Вскрикнул тот, ринувшись вперёд. Микула и Виктор переглянулись и плюнув на всю чертовщину вокруг бросились вперёд, за своим командиром. Лихо вломившись в последнюю дверь, они увидели человека, который встретил их на входе. В этом не было никаких сомнений. Он был ранен, широкий разрез, проходящий по всей груди вытягивал из его, уже человеческого тела ихор. В его руках горело зелёное пламя, которое тотчас ударило в Семёна, отбросил того назад. Микула побежал за сержантом, оставляя всё на старшину.
Выкрикнул раненый человек. Он был напуган и сбит с толку, разрез, нанесённый кинжалом будто отнял у него почти всю тёмную силу. Виктор не долго думая запустил в того чёрным ножом и попал прямиком в плечо. Закричав что есть мочи, существо вновь начало формировать в руке то зелёное пламя.
Произнесло то, направив длань в сторону Виктора. В то же мгновение его ладонь разорвало. Пальцы культиста разлетелись в разные стороны. Виктор успел вынуть маузер и выстрелить на мгновение раньше, чем тот кинул в того шар из пламени. Закричав от боли и сжимая кисть человек и не заметил то, как Виктор сблизился с ним. Сильный, выплёскивающий ярость и ненависть, удар рукоятью пистолета свернул его челюсть и сбил с головы капюшон. Упавший навзничь противник потерял сознание.