Самый большой в мире город за Полярным кругом и немного его окрестностей
Доброго всем вечерочка из земель "Короля Севера"! Сейчас находимся в России в городе Мурманск. Посетили знаменитую Териберку и посмотрели Северное сияние. Впечатления неизгладимые. Тут стоит побывать если вы любите на отдыхе не валяться на песочке!
Ну а теперь фотоконтент:
Сам Мурманск:
Ледокол Ленин
Мемориалы военным
Дальше Мурманская область. Териберка, окрестности, Баренцево море.
"Кладбище разбитых кораблей"
Скелет кита
Собранный хвостик кита
Баренцево море,
"Пляж яиц драконов"
Удачной фотки Северного сияния к сожалению не получилось, но местные обещали скинуть.
На этом на сегодня все. Всем удачи!
Ещё мы есть в телеграм: "Сходи-посмотри"
Утраченное сокровище
История кольского жемчуга
Часть 4 (Часть 3)
На фото: Раковины жемчужницы в естественной среде обитания (подводные съемки). Фото с сайта sonpomor.ru
4. Дедовские методы
Однажды интерес к истории жемчужного промысла сподвиг меня на рискованный эксперимент. Выступив в роли исследователя-фанатика, который любую изобретенную гадость испытывает прежде всего на себе, я решил в натуре познать, каково приходилось добытчикам перлов земли Кольской. И попытался понырять, поискать раковины жемчужниц.
Ихтиандра из меня не вышло
Дело было во второй половине лета на реке Варзуге. То есть условия были соблюдены - именно в это время и почти в этом самом месте искатели драгоценных зерен поднимали с речного дна свой улов. Но хотя погода была теплой, а вода - вполне приемлемой температуры, хватило меня ненадолго.
Уже минут через пятнадцать я понял, что эксперимент мной провален и на роль Ихтиандра не гожусь. И вынужден был, стуча зубами от холода, задыхаясь и хватая воздух, как рыба, ртом, переместиться в более привычную среду обитания - на берег. Где был нещадно искусан местными комарами. Видимо, они опознали во мне наглеца, покусившегося на охраняемые ими природные богатства, и решили устроить кровную месть. Выдвинув столь очевидную рабочую гипотезу, я быстренько спасся бегством. А добежав до ближайшего закрытого помещения, впервые всерьез задумался о том, каково это было - добывать речной жемчуг. И о том, каким именно образом его добывали.
Акробатический этюд
Начнем с наименее сложного. В самых неглубоких местах жемчужницы собирали руками. «Никаких приспособлений и особых снастей для высматривания и добывания со дна раковин ни у кого из местных жителей-ловцов не имеется, - сообщали в 1894 году «Олонецкие губернские ведомости». - Высматривают простым, невооруженным глазом; извлекают из-под воды самым первобытным способом: на мелкой воде рукою, на более глубокой - ковшом.
Отсутствие приспособлений для ловли жемчуга ведет, во-первых, к тому, что раковины местными жителями добываются лишь на глубине, не превышающей роста человека, а во-вторых, само собою понятно, отражается на количестве ловли. Где могли бы, имея под рукой все необходимые снасти, приобрести жемчуга на 1000 р., приобретают без них на три или четыре сотни, затрачивая притом на отыскание и ловлю более времени, более труда».
А вот еще одна разновидность того же метода. «Промышленники, - указывалось в «Памятной книжке Архангельской губернии на 1912 год», - прежде всего отыскивали маленькие бороздки на дне, оставленные раковиною и, следя за ними, добирались до того места, где раковина останавливалась, и брали ее из песку; в глубоких местах приходилось бродить иногда по самое горло; в этих случаях промышленники, почувствовав под ногою раковину, схватывали ее пальцами ног за острую сторону и таким образом поднимали ее из воды».
Продолжая рубрику «испытано на себе», замечу, что доставать раковины пальцами ног я тоже пробовал. Правда, не на Севере, а в средней полосе России - на Оке. И убедился в том, что тут нужны почти цирковые ловкость и сноровка. Попробуйте сами исполнить сей акробатический этюд: приподнять раковину, удерживая ее пальцами ног и частью ступни, и вы поймете, о чем я. Правда, этот эксперимент оказался более удачным - после некоторой тренировки у меня получилось. Однако сомневаюсь, что таким образом можно добыть более или менее значительное количество раковин. Что, учитывая нахождение жемчуга далеко не в каждой из них, сводило улов к минимуму.
На фото: Василий Кондратьевич Алымов. Фото с сайта ethnographica.kunstkamera.ru
Лопский способ
Были, разумеется, и ныряльщики, которым я так безуспешно пытался уподобиться. Эту «технологию» добычи известный мурманский краевед Василий Алымов называл «лопской». Она использовалась саамами, жившими у рек Колы и Туломы, у озера Имандра. «Способ был простой, - писал Алымов в статье «Жемчужный промысел на Кольском полуострове», опубликованной в газете «Полярная правда» в 1935 году, - голый человек нырял на дно реки с мешком в руке, загребал другой рукой кучу раковин, клал в мешок и выныривал... На берегу раковины или вскрывались ножом или раскалывались камешком. Таким способом некоторые одиночки добывают жемчуг до сих пор».
Использовались также сачки, похожие на те, которыми ловят бабочек, но, конечно, куда более крепкие. Изготавливали их, привязывая к железному ободу длинную палку и приделывая сетку, после чего оставалось только провести сачком по дну реки или ручья и поднять наверх улов.
Некоторые промышленники доставали жемчужниц с помощью тонких прутиков. Эта практика основывалась на знании особенностей жизни моллюсков, а именно на том, что створки раковин на солнце раскрываются. Прутик опускали между створок, почувствовав прикосновение, раковина замыкалась и зажимала его. И держала столь крепко, что не составляло труда извлечь ее из воды. Главная сложность тут заключалась в том, чтобы на глубине при быстром течении воткнуть прутик точно в щель между створками. От неудачного прикосновения раковина закрывалась, и достать ее таким образом было уже невозможно.
На фото: Сачок для ловли жемчужных раковин. Фото из книги А. К. Хребтова «Положение жемчужной промышленности в России». 1897 г.
Вынимают долгим шестиком
Это, как я уже упоминал, наименее затратные методики, не требующие никакой технической подготовки. Всего-то и надо, что не забыть взять с собой на промысел ковш, сачок или мешок для будущего улова. Или отломить веточку нужного размера. Но жемчужные раковины далеко не всегда находятся в местах, удобных для промысла. Что, если достать их, идя по воде или ныряя, невозможно? Как быть в этом случае?
Наши предки не сплоховали и здесь. Они придумали простые, но эффективные приспособления. Рассказ о них содержится уже в самом раннем известном нам описании жемчужного промысла на Мурмане. Оставил его великий Ломоносов. В 1745 году он пояснял, что «недалече от Кольского острога ловят жемчужные раковины, которых с берегу достать нельзя, следующим образом: на маленьких плотах опускаются вниз по речке, в которой вода очень светла и дно почти везде видно; и где жемчужную раковину увидят, тут вынимают долгим шестиком, на конце расщепленным, увязивши раковину острым краем в помянутый росщеп, который на шестике сделан». Добычу жемчуга русский гений наблюдал в юности, приехав с отцом в Колу. По предположению доктора исторических наук профессора Ивана Ушакова - на речке Лавне.
На фото: Михаил Васильевич Ломоносов. Фото с сайта images.uznayvse.ru
Этот способ был, пожалуй, самым распространенным и использовался вплоть до окончания массового жемчужного промысла в ХХ столетии. Имелись различные его варианты, например, лов могли вести не с плота, а с лодки. Иногда способы смешивали.
За исследование благодарим Дмитрия Ермолаева, сотрудника Государственного архива Мурманской области ("Мурманский вестник")
Продолжение следует...
Утраченное сокровище
Часть 3 (Часть 2)
На изображении: Вид города Колы с северо-восточной стороны. Рис. конца XVIII в. Фото из фондов РГВИА.
3. Государственный плод
Начало XVIII столетия Россия встретила громом ружей и пушек, сменой календаря и бритьем бород. Северная война и преобразования практически во всех сферах жизни вели к огромным тратам. Пытаясь их восполнить, государство искало новые источники дохода и порой прибегало к неординарным мерам. Некоторые из них касались добычи жемчуга.
Кто больше даст
Издревле лов перлов вели заполярные монастыри. Остро нуждаясь в деньгах, царское правительство стало отдавать этот и другие промыслы на откуп частным лицам. Заплатив в казну больший по сравнению с соперниками взнос, откупщики получали право пользоваться теми или иными природными богатствами по своему усмотрению. И пользовались, не гнушаясь для получения вожделенной прибыли самыми хищническими методами хозяйствования.
В челобитной, поданной в 1704 году на имя Петра I, боярский сын Михаил Окулов, перечисляя промыслы Печенгского монастыря, особо отмечал, что «в тех де их монастырских угодьях тутошние кольские жители на тех их реках под порогами промышляют жемчюг». То же касалось и Кандалакшской обители, в чьих владениях лов жемчуга вели «при том монастыре стоящие волостные крестьяне».
Окулов просил царя отдать промыслы в его ведение, подчеркивая, что с них «в нашу великого государя казну никакой прибыли нет и теряетца оковидная прибыль за дальностью напрасно». В ответном указе боярскому сыну было велено «ехать в Колской острог и на Мурманской берег и в уезды… и в которых местех и кто жемчюгом промышлял, и тех, на ково он, Михайло, укажет, в том жемчюжном промыслу допросить, по сколку они в тех местах жемчюгу промышляли и кому ево объявляли ль, и где девали».
Добычу перлов и другие монастырские промыслы Окулову предписывалось отдать претендентам «с торгу, кто больше даст». А если желающих не найдется - управлять ими «по своему разсмотрению, как лутче и прибылняя». Так драгоценный улов оказался в руках откупщиков.
В 1706 году Окулова, как «не учинившего» казне прибыли, от заведывания промыслами отстранили, передав их боярскому сыну Ивану Стафурову и двинскому выборному голове Федору Привалову, велев в том числе «на реках жемчюг… промышлять на великого государя по-прежнему».
Откупная система быстро привела монастырские промыслы в упадок, и спустя непродолжительное время от нее было решено отказаться. Но она стала предвестницей дальнейших изменений в отношениях между государством и добытчиками жемчуга.
Петр I. Фото с сайта cdnn21.img.ria.ru
Смотреть за ловцами накрепко
Характерный пример жемчужного лова тех времен приведен в «Книге записной колских морских рыбных промыслов промышленника холмогорца Ивана Губина». В 1710 году артель холмогорцев промышляла рыбу на Мурмане. Наряду с главным делом - рыбодобычей - четырех человек во главе с кольским стрельцом Калиной Подужемцем в качестве своего рода приработка отпустили на поиски жемчуга. В августе они вернулись с промысла, сумев достать из рек и ручьев «дватцать пять зернышков больших и малых, да мелково жемчюга пол золотника (золотник равен 4,26 грамма - Д. Е.)». Улов был оценен в два рубля восемь гривен, но заплатили добытчикам всего половину, а сами перлы взяли «в казну великого государя».
Чем дальше, тем больше государство пыталось поставить жемчужный промысел под полный контроль. Результатом этого стала целая серия законодательных актов. После указов 1715-1716 годов, касавшихся Казанской, Сибирской и Санкт-Петербургской губерний, дело дошло и до Кольского Севера. В 1719-м только что созданная Берг-коллегия получила известие, что в Варзуге и других реках Кольского края ведется драгоценный промысел. Обнаружилось, что «наибольше тот жемчуг ловят Печенгского монастыря и прочих деревень охотники-крестьяне», а их добыча величиной и чистотой превосходит взятое в водоемах других частей страны - «покупается одно зерно немалою ценою».
Чиновники тут же предписали архангельскому вице-губернатору ввести на Кольском полуострове новые правила жемчужного промысла. Отныне им можно было заниматься исключительно под надзором «добрых и искусных и знающих к тому делу людей чистой совести» благородного происхождения, которым вменялось в обязанность «смотреть за ловцами накрепко». Определять «чистоту совести» назначили вице-губернатора.
«Сколько оные промышленники жемчугу изловят, - поясняла Берг-коллегия, - то бы без утайки объявляли б оным надзирателям, а им, надзирателям, оной жемчуг, оценя посторонними знающими людьми, записывать в книги и платить за оной деньги… без всякие обиды и волокиты, чтоб тех жемчужных ловцов от такой их охоты не лишить и чтоб из того мог произойти государственный плод и прибыль».
Без указа не добывать
Однако ни государственный плод, ни тем паче прибыль от чиновничьих распоряжений происходить не спешили. Размеры поступления жемчуга в казну никак не желали соответствовать планам поднявшего Россию на дыбы самодержца. В 1721 году новый порядок ловли перлов был доработан и распространен на Новгородский, Ржевский и Торопецкий уезды.
Государство, говоря современным языком, окончательно закрепляло за собой роль монополиста на жемчужном рынке. Обывателям, «кто б какого звания ни был», категорически запрещалось добывать жемчуг «без указа» - особого разрешения. Следить за тем, чтобы жемчугодобыча проходила правильно, должны были специально назначенные люди «из офицеров или из дворян», приведенные перед тем к присяге, текст которой гласил: «Я обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом и Святым Его Евангелием, что понеже мне указом его царского величества всемилостивейшего моего царя и государя, от государственной Берг-коллегии, в жемчужной ловле поверено, и я к такому делу учрежден; того ради хощу и обещаюсь быть его царскому величеству в том врученном мне деле верен и справедлив, и все к высокому его величества самодержавству, власти и силе принадлежащие права, по крайнему моему разуму и возможности остерегать…»
Сроки жемчужной «путины» определялись с июля по сентябрь. Под угрозой штрафа воспрещалось вынимать раковины, не пришедшие «в совершение своего состояния». Дабы никто не дерзал искать перлы беззаконно, к рекам «в надлежащих местах» приставили караул из крестьян. Не только весь вновь выловленный, но и весь добытый ранее и имеющийся на руках у населения жемчуг предписывалось выкупить «на государя».
Убытки вместо прибыли
Тогда же Берг-коллегия запросила у Святейшего Синода сведения о том, сколько жемчуга, выловленного в Варзужской волости, с 1700 года куплено «или взято с оного десятой доли в Монастырский приказ, и на каком основании та жемчужная ловля… определена, на откупу или другим рядом обходится». Получается, что вводя жесточайший надзор за жемчугодобычей, чиновники не имели даже самых общих сведений о ее состоянии в одном из главных районов жемчужного промысла страны.
И, несмотря на неоднократные напоминания Святейшему Синоду, не получили их и в дальнейшем. Не сработал даже «железный» довод о том, что Берг-коллегии о «жемчужной ловле в Варзунской волости велено учинить определение» наподобие уже опубликованного ранее для Новгорода, Ржева и Торопца. Но хотя в итоге указа по этому поводу так и не появилось, по факту правила, установленные для Кольского Севера в 1719-м, не сильно от него отличались.
Казалось, теперь-то драгоценные зерна широким потоком польются в державные закрома, только потирай руки и подсчитывай прибыль. Но, как выяснилось впоследствии, не тут-то было. В 1732 году обнаружилось, что за предыдущее десятилетие в Берг-коллегию поступило 4936 жемчужин «наибольше синего и темного вида» общей стоимостью 87 рублей, а потрачено на организацию их добычи 229 рублей, то есть «не токмо какой прибыли, но и за употребленную на то сумму оного не получено».
В общем, система тотального контроля себя не оправдала. Осмыслив столь обескураживающие итоги обещавшей вроде бы невиданные барыши жемчужной политики, государственные мужи крепко задумались. Выход подсказала Коммерц-коллегия, предложив «в той жемчужной ловле дать позволение, кто похочет».
Места жемчужного промысла были разбросаны по всему Кольскому полуострову. Фото с сайта im.kommersant.ru
Не меньше воробьиного яйца
18 марта 1736 года вышел указ Сената, разрешающий свободный промысел жемчуга. Отныне ловцы драгоценных зерен вновь могли «ловить жемчуг в реках и в озерах, в чьих бы оные дачах не были, невозбранно». Лучшие жемчужины предлагалось «без всякой утайки» сдавать властям за «награждение», а прочие - употреблять «на свои нужды и на продажу». Круг замкнулся. По сути дела все вернулось к проверенным временем допетровским методам, когда промышленник отдавал часть добытого государству, а остальным мог распоряжаться по своему усмотрению.
В 1764 году Екатерина II высочайше утвердила доклад Сената «Об оставлении жемчужной ловли в вольном промысле…» В 1766-м появился ее указ, еще раз подтвердивший свободу добычи жемчуга и одновременно отметивший, что с 1736 года «был ли где оному лов - неизвестно». К указу прилагалось наставление, в котором пояснялось, что промышлять перлы следует с середины июля до середины августа, «объявлять» официальным лицам только самый крупный улов - «величиною не меньше воробьиного яйца», и содержался призыв беречь «в реках некоторые места с раковинами… чтоб раковин не убывало». Насколько он оказался действенным - неизвестно.
Время от времени власти продолжали отслеживать положение дел в жемчугодобыче. В том числе и в нашем крае. В 1786 году кольский исправник Фаддей Шестаков сообщал генерал-губернатору Архангельской и Олонецкой губерний Тимофею Тутолмину, что в Кольской округе жемчуг встречается в раковинах редко и «по большей части черной, негодной да плашки и мелкой, а зерн больших в прежние годы бывало в промысле и в продаже… в восьмину по 1 рублю по 50 копеек, а в четверть золотника - по 10 рублей».
Неоднозначные результаты
В 1789-м было проведено полное обследование жемчужных промыслов Кольского Севера. Поскольку, по мнению архангельского наместника генерал-поручика Ивана Ливена, вполне могло статься, что «крестьяне… будут иметь в том запирательство», то есть скрывать нужные сведения, для прояснения ситуации в окрестные селения направили не гражданских лиц, а военнослужащих Кольской штатной команды. Помимо получения необходимых данных они должны были привезти высокому начальству образцы раковин с жемчугом, «на случай нужды отобранные от тамошних крестьян». Результаты экспедиции, предпринятой в начале короткого северного лета, оказались неоднозначными.
Комендант Колы полковник Ернер доложил, что «по распроведывании» у колян в некоторых реках имеются жемчугоносные раковины. Но «по точному… в 1782 году испытанию в Коле реке и в реке Лице, лежащей в Мотовской части», добыча оказалась мелкой и никуда не годной.
Жители Умбы заявили, что «от селения в расстоянии вверх по течению в 60 верстах имеются жемчужные раковины, которых для промысла нашей волости жители прежде сего и ходили, но, однако, в улове бывала самая малая часть, в доброте оной жемчуг состоял некрупной, но самой мелкой, светлой, а по большей части что и красной».
В Керети поведали, что жемчуга добывают в год на 10 рублей, причем в дождливое лето, когда вода в реке мутнеет, раковин не достают. В Варзуге рассказали, что промышляют в 67 верстах от села «когда вода бывает которой год в реке сухая… а которая година бывает водяная, тогда промысел не происходит». Перлы встречаются по большей части мелкие и совсем негодные, но порой «на счастливого попадает чистое и скатное ценою в пять рублей, иное в два рубли и в десять копеек жемчужина».
Кандалакшане объявили, что «по слуху от дедов и отцов своих в здешних дачах, в реках Колвице и Лупче по течению рек по некоторым местам есть раковины» и, «на сие льстясь», они «неоднократно тоже по рекам ходили», но «труд полезен никогда не бывал… ни в одной жемчуга не было». В Княжой губе и Кузреке известили, что жемчуга близ селений не находят. В Ковде, что о добыче жемчуга ничего не знают «и слуха нет ни от кого при жизни».
Полученные данные раз за разом подтверждали неустойчивость жемчужного промысла, его зависимость от капризов погоды и в целом невозможность получения с него в казну более или менее стабильного дохода. А потому губернское и иное высшее начальство принимало полученную информацию к сведению, но и только. Каких-то перемен это за собой не влекло. Установить запрет на свободную добычу жемчуга власти больше не пытались.
За историю о жемчуге благодарим Дмитрия Ермолаева ("Мурманский вестник")
Утраченное сокровище
История кольского жемчуга
Часть 2 (Часть 1)
На фото: Кекурский мыс (мыс Кегор) на Мурмане. Картина А. А. Борисова. С сайта lexicon.dobrohot.org
2. Перлы земли полунощной немалы и хороши, и чисты…
Когда начался в Кольском крае жемчужный промысел, кто первым обнаружил внутри поднятых из воды раковин драгоценные горошины - неизвестно. Ясно только, что было это много веков назад. Издревле добывали жемчуг кочевавшие здесь лопари. А потом на Север двинулись новгородцы. Передовщиками, первопроходцами этого движения часто выступали отряды сборщиков дани, ватаги ушкуйников.
На фото: Ушкуйники. Новгородская вольница. Картина С. М. Зейденберга. С сайта avatars.mds.yandex.netget-zen
…Встань, карельское солнце, из вод,
Погляди из-за спутанных елок;
Бородатый славянский народ
Тащит с криками кладь через волок…
Пусть лесная дорога лиха -
Впереди, как ларец на запоре,
Край, где рыбы и соль, и меха,
И просторы Студеного моря…
Не меньше упомянутых в стихотворении фольклориста, этнографа Натальи Колпаковой рыбы и мехов Господин Великий Новгород жаждал перлов, промышляемых в земле полунощной. Даже столетия спустя после утраты им державного статуса весь северный жемчуг все еще именовался новгородским. «Новгородские «жемчуга немалы и хороши, и чисты», они добывались «у государя нашего в земле, на Двине, на Колмогорах и в Великом Новгороде в реках», - сообщал, цитируя Карамзина, археолог, историк Павел Савваитов в работе 1896 года. «С Двинской земли, с берегов рр. Варзуги и Поноя получался так называемый новгородский жемчуг», - отмечал в 1919 году исследователь Русского Севера Александр Кизеветтер.
Не слова - музыка!
После перехода Мурмана под власть Москвы интерес к добываемым в здешних местах жемчужным сокровищам нисколько не угас. Скорее наоборот. Сборщики дани, даньщики, проникали ради них в самые дальние уголки Заполярья.
«Да у тех жо, государь, датцких немец приездной городок Варгав (ныне Варде в Норвегии. - Д. Е.) на волоке стоит на море на острову, и мимо, государь, тот свой городок не пропущают те немцы твоих государевых всяких людей в судех в малых и в лодьях на Теную реку (река Тана на границе Норвегии и Финляндии. - Д. Е.) промышляти, - жаловался в 1559-м Ивану Грозному государев даньщик Ефим Онисимов. - А та, государь, Теная река твоя государева отчина, а той, государь, реки Теной устия впало в моря за их городок за Варгав. А в той, государь, реке рыбная ловля и жемчюг… Вели, государь, пропущати своих государевых людей мимо их городок Варгав в судех и в лодьях з запасом на Теную реку промышляти, рыбу ловити и жемчюгу копати».
И не знаешь, чему больше удивляться: тому, что заграничные теперь места именуются в этой челобитной «государевой отчиной», или тому, сколько поэзии во вроде бы сухом, казенном документе. «Рыбу ловити и жемчюгу копати…» Не слова - музыка!
На фото: Река Тана - по мнению Ефима Онисимова - государева отчина. С сайта supload.wikimedia.org
Десятина
Насколько важен был для государства северный жемчуг, можно судить и по тому, что в местах его промысла появился особый налог - жемчужная десятина. Во второй половине XVI века, когда на территории нашего края был создан Кольский уезд, административным центром которого стал Кольский острог (Кола), сбор этой десятины - уже вполне устоявшаяся практика.
Упоминается она в 1563 году в одном из ранних описаний Керети. В 1573-1574-м писец Василий Агалин со товарищи свидетельствует, что после опричного разорения Варзуги отрядом Басарги Леонтьева «государева таможная пошлина и жемчюжная десятина залегла», то есть не собирается.
Еще годом позже Агалин подробно рассказывает о том, как взимается этот налог, поясняя, что «в Керети ж в реке тутошние жильцы и приезжие люди промышляют жемчюг, а являютца (то есть получают разрешение на промысел, уплачивая специальную подать. - Д. Е.) у Керецкого даньщика, а емлют у него печати, а с тое их жемчужные добычи идет на государя царя и великого князя десятое зерно лутчее, сколько хто добудет, а збирает жемчюг на государя царя и великого князя Керецкой даньщик и отвозит к Москве и отдает в государеву казну з данными деньгами вместе ежегодно безпереводно».
По такому же пути пошли в своих владениях и северные монашеские обители. «Да которые люди на жемчюг ходят и с тех имати на монастырь десятое», - указано в Уставной грамоте Соловецкого монастыря крестьянам Умбской волости от 28 мая 1591 года.
Относительно объемов добычи можно с уверенностью утверждать, что жемчуга добывалось немало, - иначе не имело бы смысла облагать промысел налогом. Но все же, по-видимому, жемчужный «улов» был нестабильным. Он зависел от капризов климата (в дождливые годы при высокой воде добыча не велась), от социально-экономической ситуации (после Басаргина правежа варзужане на какое-то время ловлю перлов забросили).
Больше, чем в Европе
Интересно, что в одной из сказок, записанных писателем Вячеславом Опариным со слов керетского жемчуголова Василия Келеваева, говорится о том, что речной жемчуг исчез. Темный Вихорь - «богатырь страховидный… весь из ветру да изо льда, темный да косматый» заточил в скалу жемчужную королевну. «Оттого много лет в наших реках жемчугу не водится». Главный герой - Иванко-малец - победил Вихоря и освободил королевну. «С тех пор снова в наших реках стал жемчуг водиться». Может быть, в основу сюжета этой сказки легли случившиеся когда-то «погодные» или связанные с иными причинами перепады в жемчужной добыче.
В то же время неустойчивость промысла накладывалась на чрезвычайно высокие потребности. В допетровской России использовалось огромное количество жемчуга. Он был самым распространенным и любимым украшением. Его носили все - от крестьян до царей. Великое множество перлов шло на отделку предметов церковного обихода, одежды и обуви.
Жак Маржерет - иноземный офицер, поступивший в начале XVII столетия на русскую службу, записал, что видел в казне царские наряды, сплошь расшитые жемчугом, а также «платья, покрытые жемчужной вышивкой на фут, на полфута, на четыре пальца». Поразили его и полдюжины царских покрывал, вышитых жемчугом полностью.
«Жемчуг в России употреблялся более, нежели во всей Европе», - констатировал участник шведского посольства 1674 года в Москву Иоганн Филипп Кильбургер.
Жемчужный импорт
В общем, жемчуг был повсюду. Крупный считали зернами, а мелкий золотниками - весом! И требовалось его не просто много, а очень много. Неудивительно, что северный промысел не мог удовлетворить столь высокий спрос, и большое количество жемчуга поставлялось из-за рубежа. В основном опять-таки северным путем.
В 1557 году английский мореплаватель, агент Московской компании Стивен Барроу, добравшись до бухты у мыса Кегор на полуострове Рыбачий, обнаружил там норвежцев и голландцев, ведущих оживленный торг с карелами, лопарями и русскими. По словам Барроу, «уполномоченный русского царя, бывший здесь для сбора дани», пригласил его в свой шатер и хорошо угостил. «Я спросил его, - вспоминал впоследствии англичанин, - какие товары нам лучше всего было бы привезти сюда, на что он ответил: серебро, жемчуг, сукно - синее, красное и зеленое, муку, крепкое вино, оловянную посуду, лисьи шкурки и золото».
Со временем жемчужный импорт набрал обороты. Только в навигацию 1604 года в Архангельск, ставший к тому моменту центром русской торговли на Севере, завезли жемчуга на сумму 26393 рубля. Причем лишь небольшая часть его - на 2359 рублей принадлежала Московской компании, а все остальное доставили голландцы.
Так продолжалось и далее. В «Реестре немецким товарам, которые в 1671 г. привезены в Архангельск морем», названы «6846 золотников жемчуга; 133 маса того же в 7 коробках; 4419 крупного жемчуга». В росписи 1672 года упомянуты «2000 штук крупного жемчуга».
В 1673-м на 33 кораблях прибыло «26 фунтов, 22 золотника, 21 кисть или бунтик и 2 дюжины жемчуга», а также «19 шнурков и 420 штук крупного жемчуга». Затем на 14 кораблях из Голландии - «337 штук крупного жемчуга, 59 бунтиков жемчуга» и еще на двух голландских кораблях - 206 золотников жемчуга, 3 кисти, или кустика, крупного жемчуга. Эти далеко не полные данные все же позволяют представить, сколь значительны были в Московском царстве объемы жемчужной торговли.
220 зерен в год
Свой вклад в добычу перлов продолжал вносить и Кольский полуостров. На протяжении XVII века жемчужный промысел оставался в нашем крае отдельной статьей дохода местных жителей, достаточно солидной, чтобы облагать его налогом в числе других - самых важных. «Да на реке ж Коле и на Туломе промышляют тутошние жильцы и прихожие люди жемчюг, - сообщается в писцовой книге Алая Михалкова 1608-1611 годов, - а с их промыслу идет в государеву казну десятое зерно лутчее, а емлют у них то десятое кольские таможенные целовальники и отдают в государеву казну в Коле государевым приказным людям».
Отмечены в книге и другие места, где извлекали из раковин драгоценные зерна: «Да в тех же реках в Уре ж большой да в Лице в большой коленя и иногородцы промышляют жемчуг, а являются в Коле таможенным целовальником и у тех колян и у иногородцев с того их промыслу Кольского острогу таможенные целовальники емлют в государеву казну десятое зерно лутчее».
Жемчужный промысел охватывал в ту пору весь Кольский уезд - с севера до юга. В приходо-расходной книге Нижегородской чети (четвертного приказа - центрального госучреждения, обладавшего финансовыми и административно-судебными правами на определенной территории страны. - Д. Е.) 1614-1615 годов указано: «С варзужан… жемчюгу, что они сбирали, десятого 22 жемчюжины». То есть общий объем годовой добычи в Варзуге можно оценить в 220 жемчужных зерен.
На фото: Кольский острог. Геррит де Фер. Из книги Плавания Баренца. С сайта lexicon.dobrohot.org
Налоговая бессонница
В приходной книге Новгородской четверти за 1619-1620 годы названы и имена жемчугопромышленников - варзужане Ивашко Карбачев и Ондрюшка Крячков. С них взяли «семь зеренок жемчужных весом (ценой. - Д. Е.) две деньги, двадцать восмь вставочек весом одиннадцать денег, девятнадцать зеренок же весом алтын, да вставочек и буторин пятнадцать весом шесть денег» десятины. Отмечена в документах и Кандалакша, где в 1628-м собрали десятины «5 вставочек да 7 зерняток жемчужных».
Далеко не всегда десятинный сбор платили охотно. Слоган «заплати налоги и спи спокойно» был актуален уже в те времена. В 1655 году крестьянин Ковдской волости Андрей Демидов, видимо, немало поспособствовал бессоннице кандалакшан Федора Вайко и Артемия Филиппова и кольского стрельца Агафона Ильина, донеся об учиненном ими беззаконии.
Выяснилось, что оные, как их величают в архивных документах, Федька, Артюшка и Агафонко, промышляя жемчуг на реке Улите, впадающей в Тулому, «добыли зерно весом старых денег в алтын, а нынешних денег будет в девять денег» и с ним еще четыре зерна поменьше и вставку. Все перлы они «продали в Кольском остроге, не явя в таможне, москвитину, гостиной сотни торговому человеку Петру Антипину».
Расследовавший этот случай кольский воевода Иван Соловцов, подчеркивая нанесенный казне ущерб, пояснял, что злоумышленники «государевой десятины и пошлины не платили». В итоге недоплаченное было возмещено виновными с лихвой, а всем местным жемчугопромышленникам учинили «крепкий заказ», который сводился к злободневному и ныне требованию не уклоняться от уплаты налогов. Лучшее же из драгоценной добычи - «зерна большие и чистые» - велено было «по прямой цене имать на государя и присылать к Москве».
Стреляли и толкли в порошок
Самый богатый жемчужный улов давала тогда Варзуга, перешедшая в вотчинное владение крупных монастырей и Патриаршего дома. Варзужские перлы были разной величины и формы: зерна, буторины, плашки, вставки, наконечники. «Собрано на жемчюжных промышленниках десятинного выделного жемчугу, - отмечено в приходной книге Патриаршего дворцового приказа за 1640-1641 годы, - всяких зерен нарочетых и середних и малых шеснатцать, да вставок всяких нарочитых, и середних, и малых семнатцать, да наконечник. Весу в них во всех два алтына полтрети денги. Да наконечниченки, да вставченко шероховаты, весу в них полтрети денги».
В 1658-м, в переписной книге домовой казны патриарха Никона упомянуто «жемчюгу всякаго двадцать восмь зерен крупнаго и мелкого, не алмазного (неочищенного, нешлифованного - Д. Е.), Варзуского, збору 163 и 164 и 165 годов (то есть собранного с 1655-го по 1658 год. Д. Е.), весу в том жемчюгу золотник».
«Бунташный» XVII век порой закручивал сюжеты, которые сегодня трудно вообразить. В 1611 году, захватив Кремль, поляки развлекались, стреляя крупными жемчужинами из мушкетов, а в 1648-м во время Соляного бунта его участники срывали драгоценные камни и жемчуг с окладов икон, толкли их в порошок и бросали в окно с криком: «Это наша кровь».
И детектив об этом
Еще одна, почти детективная история связана с поиском на Кольском полуострове драгоценных металлов. Крестьяне из Умбы, где находилась в ту пору вотчина Кирилло-Белозерского монастыря, обнаружили неподалеку от селения - на беломорском острове Медвежий - серебряные самородки. Они стали продавать их в Холмогорах и уплачивать ими долги. Место добычи держали в тайне от правительства, которое направило на поиски серебра несколько безрезультатных экспедиций.
В 1671 году в ходе этих розысков, говоря современным языком, вышли на бывшего строителя (то есть монаха, исполнявшего особые хозяйственные обязанности. - Д. Е.) Кирилло-Белозерской обители старца Ефрема Потемкина. Будучи допрошен, он показал, что посылал в Умбу своего слугу Потапа Ирева.
Что писал слуга о серебре, Потемкин «не упомнит», но зато «он же, Потап, прислал к нему в монастырь образец жемчюгу крупного, который добывают в той же вотчине Унбе, и тот де жемчюг он, Ефрем, показывал на Москве строителю московские службы старцу Корнилию, потому что преж сего у моря… бывал он многие годы и про жемчюжную ловлю ведает. И строитель де Корнилей сказал ему, Ефрему, что в Унбе промысл такой жемчюжной есть, и он подлинно ведает».
Вот так, попутно, столичные чиновники заново открыли для себя еще одно место жемчугодобычи на Кольском Севере. Близилось XVIII столетие, когда государство предприняло попытку резко изменить взаимоотношения с ловцами жемчуга. Но об этом - позже.
Продолжение следует.
За сказ о жемчуге благодарим Дмитрия Ермолаева ("Мурманский вестник")
Териберка
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Кольские леденцы
Лёд на прибрежных камнях реки Коливица. Мурманская область, Кандалакшский район
Фото:Дмитрий Медянцев