Я к чему - оба описанных события это результат пропаганды.

К слову, при этом у нас, почему то не затрагиваются темы, реальных случаев перехода некоторых немецких солдат на сторону Красной Армии, и человеческого отношения некоторых военнослужащих вермахта к мирному населению.

Затрагиваются на самом деле, это как раз и есть

логично в голове возникает симметричный образ НАПАДАЮЩЕГО, который тоже не хочет бежать в атаку и убивать.

Дальше больше.

1. Судьба человека. Сцена с водкой. Русский мужик выпил, показал стойкость, его немец зауважал. Классика кино, искусство, и тп. Зауважал убийца и оккупант.

2. Танкисту Петрову жмет руку побитый немец. Русский мужик доказал стойкость, его немец зауважал. Шляпа, пропаганда прочая хуета от фанатов бадикова.

Я бы тебе рекомендовал хотя бы на год исключить из просмотра обзоры Бадикова и Гоплена.

Под постом комментарии:

А чего это ты нациста жалеешь?
А чего он вообще на нашу землю пришёл?
Ты, значит, оправдываешь фашизм?

Но ведь дело не в том, чтобы кого-то оправдывать.
Дело в том, что глумление над останками любого человека — это подлость и дикость.

А если бы Германия тогда победила — и немецкие комики шутили бы сегодня в эфире, вынося скелет советского солдата, — вы бы тоже это не осуждали?

А ведь похожая ситуация была, и совсем недавно.

В музее Латвии выставили форму российского солдата, погибшего на СВО
На форме — следы крови, а организатор рассказывал журналистам о «трупном запахе».

И под постом — комментарии:

Музей музеем, но гордиться вещами, которые сняли с тела… Не нашли, не откопали. Сняли с тела. Это за гранью.

Форма слишком хорошо выглядит для снятой с трупа. Скорее купили. Но то, что сотрудники музея поддерживают такую легенду — очень показательно.

И вот главный вопрос:
Когда над погибшими глумятся там — вы возмущаетесь.
Когда то же самое делают здесь — это уже «просто шутка» или «справедливость».

Но расчеловечивание остаётся расчеловечиванием — с любой стороны.
Когда кто-то оправдывает дегуманизацию только потому, что её совершают «свои», — исчезает сама грань между «своими» и «чужими».