Как отряд вооруженных людей может пройти незамеченным в одно из главных городских учебных заведений?
Да сотней способов, если не учитывать самые фантастические.
И они пробрались. Крепкие на вид мужики, в камуфляже и при оружии. Нашей охране не повезло первым. Их уложили на месте, без криков и шума. Автоматы были с глушителями. Заодно перепало и заместителю ректора. Он был нехорошим человеком, скрягой и доносчиком, поэтому мир ничего не потерял с его гибелью.
Дальше нападавшие разошлись по аудиториям. Тех из нас, кто стоял положили на пол, тех кто лежал перекатили пинками подальше от окон.
Пытать никого не стали, бить особо тоже было незачем. Пугливое стадо нужно лишь держать в страхе, как говорил когда-то мой дед.
Он был хреновым пастухом.
Дядьки с кем-то переговаривались по рациям. А по нервному напряжению в воздухе я предположил, что впереди нас всех ждет какой-то спектакль с печальным концом.
И вот, спустя пол часа вокруг раздаются звуки сирен. Наши доблестные стражи наконец-то прочухали, что здесь творится "что-то не то".
По идее, первой стадией переговоров был бы логичный вопрос - "чего вам надо, уроды?
Исходящий со стороны правоохранителей, безусловно. Его не последовало и на улице настало затишье. Никто ничего не требовал и переговорщиков не посылал.
На месте солдат, [судя по поведению это были точно не булочники или столяры] захвативших здание, я бы занервничал. Даже в том случае, если не закладывал бы переговоров в основе своей миссии.
Ведь это как-то не по-человечески?
Вечерело. Слишком быстро, нереально быстро наступила темнота вокруг. Солдаты не зажигали свет в аудиториях, предусмотрительно. Но у снайперов на крышах вокруг наверняка имелись приборы и датчики для ведения огня в ночных условиях.
Про снайперов на крышах меня довела логика, ведь я уже видел похожие ситуации. На экране. Но по тишине за пределами окон можно было понять - никого там нет. Вообще никого, словно весь мир омертвел.
Командира нападавших посещали похожие мысли, и он приказал вывести одного из пленников наружу.
Старшекурсник медленно побрел во тьму. Назад он не вернулся. Назад не вернулись даже звуки его шагов.
Звуки донеслись со второго этажа Вуза. Разбилось окно и я услышал испуганные крики. Но ни единого выстрела. Видимо, выстрелить не успели.
Мы сидели в аудитории. На каждом лице вокруг меня выделялся испуг и желание оказаться подальше отсюда. Трое охранявших нас солдат не разделяли наших мыслей и сурово прохаживались по кабинету. Один из них - тот-самый офицер, пытался что-то кричать в рацию на своем восточном языке. Но ответа не было.
Видимо, позицию на втором этаже кто-то зачистил. На первом же все было спокойно, даже слишком.
Лестница как раз была напротив нашей двери.
И через пару минут на ней появились люди. Они спускались вниз. Но это был не штурмовой отряд, а те же, кто и произвел захват.
Без оружия, без бронежилетов. Но ни это я заметил первым. А их лица, без балаклав. Они светились чем-то вроде радости и умиротворения. Солдаты шли мимо, к выходу. Не воспринимая окриков удивленного офицера. Они шли и исчезали в волне мрака, который окружал здание. Именно таким непроглядным он стал.
А позади них медленно шло нечто. Или некто.
Одежда, в которую оно было закутано, мне показалась странной.
Слишком вычурной. Наверняка такие века два назад одевали на маскарад венецианские вельможи. Цвета чистого золота. Длинные рукава скрывали руки, которые были скрещены на груди. На нем выделялась белоснежная маска, выражавшая странную смесь женского и мужского лица. Звука шагов не слышно вовсе, но вокруг стало заметно теплее. Словно и не стояла на улице поздняя осень, а само здание не было пронизано легкой прохладой и сыростью. И запах, от которого в первые мгновения меня чуть не вывернуло. Запах цветов,... огромного скопления неизвестных цветов. И в одном месте! Такого я не ощущал ни разу в жизни.
Оно приближалось, а мои волосы начинали вставать дыбом. Но это был не ужас, нет...
Что-то подобное почувствовали и солдаты. Один из них пытался разрядить в приближавшегося свой HK MG5. Но видимо нажал на что-то не то, и орудие развалилось на части, словно его разобрал умелый конструктор. С оружием остальных двоих случилось нечто похожее. Офицер не стал задаваться лишними вопросами, а просто вынул тактический нож и набросился на пришельца.
Спустя мгновение он растянулся на полу, ругаясь и чуть ли не вереща от боли в ноге. "Золотой или сверкающий" - назовем его так - перешагнул через рослого солдата и даже не заметил.
Воздух перед ним заклубился и появились цветки неизвестных мне растений. Их становилось все больше, и они вращались в воздухе - синие, фиолетовые, желтые. Глаза за маской становились цвета самой маски. И когда они окончательно стали белоснежными, масса цветков закружилась вокруг троих солдат, не ожидавших этого и стоящих безвольными статуями. В некотором подобии оцепенения находились и сами пленные. Вращение цветков усиливалось, до незаметного глазу мельтешения. А затем все замерло! Последовали возгласы удивления. Раздался чистый и искренний смех радости. Затем, побросав оставшееся оружие и свои балаклавы, оставив лишь камуфляжное обмундирование, бывшие солдаты и враги начали уходить. Почему-то я не сомневался, что они именно - "бывшие" солдаты и враги. Золотая фигура мягко прикоснулась к плечу каждого, проходившего мимо, а затем склонилась над лежавшим все так же командиром отряда.
Я видел его лицо. "Терапия цветами" ему явно не помогла, и выражение злобы все отчетливее проступало на нем.
Голос, подобный которому я не слышал раздался у меня в ушах.
— Мечты. У ушедших они были. Кто-то желал стать художником, у кого-то были таланты к управлению. В твоем отряде был даже музыкант. Потерявшие путь и заблудившиеся. Рано или поздно они приходят к таким как ты, ища ложных целей и миссий для себя. И вы наполняете их огнем разрушения, — в мурлыкающем голосе звучало разочарование.
Офицер зарычал от ненависти. Других чувств я в нем не улавливал.
— Я не порицаю. Разрушение тоже прекрасно, в нужной окантовке. Но не сегодня. Поэтому я показал твоим... союзникам другие двери. Рассеял их страх и заблокировал ложные воспоминания. Они умные люди, и теперь знают, что нужно сделать для самих себя. Сладкие мечты. Тем или иным образом они их исполнят. Но что же до тебя...
Золотистый схватил солдата за плечо.
— А вот тебе не повезло. Твоя мечта — лишь разрушение. Бескомпромиссное и грубое. Прошу прощения, но твой путь подходит к концу, — прошептал сладким голосом Сверкающий и выдернул сердце у лежавшего, вместе с кусочками ребер.
Забавно, одно движение и жизнь исторгнута.
Затем мы все, словно завороженные, наблюдали за тем, как он пропихивает сердце погибшего себе в отверстие маски. А оставшаяся плоть трупа начинает превращаться в скопление цветов.
— Это было необходимо, - посмотрев прямо мне в глаза ответил он, - одна черная овца на целое стадо. И я решил, что они - моя личная забота. И попробуй оспорить. Но я вижу ты не станешь.
В его голосе появились нотки шутливой угрозы.
— Убитые стражи проснутся этим утром и отправятся на работу, не помня всего этого, — он развел руками, — все остальные последствия я так же беру в свои руки. Заместитель директора — он был и правда нехорошим человеком. Таких мне лень с того света возвращать. Сделаем так, что он сломает шею, упав с лестницы, — с наигранно задумчивым видом сказала золотая фигура.
Он намеренно игнорировал всех остальных студентов вокруг, сконцентрировавшись на мне.
— А что же до тебя. Мне хочется сохранить тебе воспоминания, - голос перешел на зловещий шепот, — это не последняя наша встреча.
С этими словами он приблизился вплотную [золотой наряд смотрелся вблизи еще более внушительно, а маска не казалась отталкивающей] и притянув к себе, поцеловал в губы, которые неожиданно оказались мягкими и сладкими. В этот момент мрак с улицы обрушился на нас, и мое сознание покинуло тело.
Следующим утром, когда я пришел к своему учебному заведению, меня встретили четыре полицейских машины. Всех студентов опрашивали, и заворачивали домой. По словам лейтенанта полиции, внутри здания нашли тело заместителя директора со свернутой шеей. Он любил оставаться за полночь. При всех его недостатках, заместитель был весь погружен в работу. В этот раз ему не повезло, и спускаясь по лестнице во тьме...
Лейтенант склонялся к версии несчастного случая, но по правилам должен был провести опрос возможных свидетелей и причастных. Закончив со мной, он похлопал меня по плечу и отправил туда откуда я пришел.
Я отправился домой, и шел в мрачных раздумьях о случившимся.
Которые были рассеяны мелодией флейты, услышанной мною около спуска в метрополитен. Обычно там можно найти какого-нибудь гитариста или скрипачку, на которых всем проходящим мимо - плевать. Но юноша в золотистых одеждах явно умел собирать публику. Сложно кружится в танце, ухитряясь не сбиваться с ритма игры, используя легкие для духового инструмента с максимальной эффективностью. Удивительно, но он делал это так, словно всю жизнь к этому готовился. Толпа вокруг была в восторге. Внезапно его белоснежные глаза встретились с моими. Эта легкая улыбка пробирала до костей.
Но не ужас скрывался за ней, а то, что называлось величием.
— "Приветствую", — прозвучал мягкий голос в моей голове.
— Здравствуй, — ответил я.
Часть вторая: Вигилант.
[Прошло почти три месяца, стояла середина февраля, а именно - его четырнадцатое число. Тот Самый День, в который мне снова никто не подарит заветной открытки в форме сердечка]
Человека распылило, в прямом смысле. Не было ни крови, ни треска костей, а лишь лепестки цветов разлетелись вокруг огромной волной и поразительный запах...
— Эх, а ведь можно было и по-другому, — с некоторой досадой произнес я. Хотя в тайне - был доволен как кот.
— Быстро и эффективно. К тому же, он бы просто убил тебя, после того как ограбил, — спокойно ответил высокий юноша в золотистом костюме, шедший рядом.
Я почувствовал в его словах здравый смысл. Встреченный нами грабитель явно имел какие-то психические отклонения, от него веяло злом. Но теперь его не стало.
Неожиданные встречи в ночном городе обычно ни к чему хорошему не приводили.
Не то что бы я знал это на своем опыте, но ведь гораздо полезнее не вставать лишний раз на чужие грабли самому.
Ночь. Север Москвы. Не горят фонари и лишь полная луна освящает пустынные улицы.
Мы шли по одной из них, и тени вились за нашими спинами.
После того злополучного дня [см. часть первая] прошло несколько месяцев. За столь малое время мы с Золотым стали чуть ли не лучшими друзьями. Дагда — так он представился, умел расположить к себе кого угодно. К тому же, его возможности явно выходили за рамки. За любые рамки. Все эти колдовские [другого слова не подберешь] штучки мне дико нравились.
С неба падал снег, но вокруг нас он медленно таял от тепла, исходившего от Золотого. Забавно было днем наблюдать за удивленными лицами прохожих.
Путь наш лежал к одному заброшенному зданию - к цирку. Дагда говорил о каком-то представлении, которое мне понравится. Я доверился ему, и мы отправились в наше маленькое ночное путешествие.
На самом деле на севере Москвы не было никакого заброшенного цирка, но мне было все равно. Когда тебе настолько хорошо, все возникающие лишние вопросы остаются где-то на глубине сознания.
Тьма вокруг сгущалась все сильнее, и вот уже пропали силуэты домов с обеих сторон. Лишь свет луны и мы, идущие по нему.
Впереди замаячил огромный купол гротескного здания. Скорее всего это и был Цирк.
Легкий трепет охватил меня, но Дагда просто положил мне свою руку на плечо и улыбнулся. Страх испарился и я, словно во сне, продолжил идти до самого входа.
Что-то внутри здания светилось, а по целым окнам и ухоженному дворику вокруг можно было понять — заброшенным оно точно не было.
Огромные двери издали легкий шорох и открылись, пропуская нас внутрь.
Тьму внутри сгущали не только тени, сколько темный камень, из которого было высечено здание. Холл был маленький, за ним следовал длинный коридор, высотой в пару человек, который закончился лестницей на второй этаж. Я и Дагда поднялись, и перед нами предстало что-то вроде Арены. Под огромным куполом цирка скрывалась самая настоящая арена, как в древних амфитеатрах. Вокруг царил уютный полумрак, рассекаемый золотистым светом, исходящим из колонны в центре арены. Ряды сидений были заполнены зрителями, или теми кто хотел быть на них похожим. Во всяком случае, эфемерные тени, которые перекликались друг с другом, делали грозные жесты или пересаживались с места на место людьми не были. Ни живыми, ни даже мертвыми.
— Веселье и шалости. Веселье и шалости, мой милый друг, - воскликнул, идущий сзади Золотой. — Садись на любое свободное место.
— Кто эти существа вокруг нас? — спросил я, садясь на ближайшее кресло.
— О, это фантомы. Я их так называю. Люди, прожившие абсолютно скучные жизни, и которые не смогли смириться с этим. После своей смерти они оказываются в подобных местах и наслаждаются... зрелищами, - шепотом произнес он, откидывая с маски одну из белоснежных прядей.
Забавно было наблюдать за тем, как в течении суток менялся цвет его волос, с мягкого золотистого до абсолютно белоснежного.
Звук флейты знатно приободрил меня. Он был не такой, какой издавала флейта Золотого, притягательный и веселый. Эта флейта звучала дерзко, а звук был очень высоким.
На пьедестале, в центре арены стоял человек, в одеянии арлекина. С костюмом Дагды его разнило наличие чёрного бархатного колпака с золотистыми бубенцами. На абсолютно темной ткани были места, составленные в форме шахматного поля. Эстетичный наряд.
И маска, [о дааа...] сказать что она пугала — значит ничего не сказать.
— Его называют Вегистуэ. Он здесь глашатай. Нет его, нет представления. Не думаю, что личное знакомство тебе понравится, в отличие от самих представлений, — загадочно произнес Золотой.
Звук внезапно оборвался. Вигестуэ что-то говорил, но слов я не понимал.
Он обращался ко всем, но временами будто уходил в себя и замолкал на пару мгновений.
С разных сторон арены открылись проходы, и через них вышло, точнее - медленно выплыло по одному существу. Они парили над землей в полуметре.
— Ничего себе, — Золотой даже привстал с сиденья. — У нас тут два Вигиланта. Довольно редкие гости.
— Кто они такие? — спросил я.
— Мстители. При жизни они вершили самосуд над теми, кого считали преступниками.
Судья, обвинитель и палач — в одном флаконе.
Существа состояли словно из сотен кружившихся в воздухе белых масок, создававших очертания человеческого тела. В руках они держали странное оружие, походившее на серп с длинной рукоятью. У одного он светился ядовито-зеленым цветом, у другого — алым. Вот и все отличия.
Глашатай в черном костюме ретировался, растворившись в воздухе, а существа начали сходиться. Трибуны зашлись воем и криками.
Серповидное оружие взлетело в синхронном ударе и... они даже не пытались блокировать друг-друга! Удар по корпусу и несколько масок оказались разбитыми и лежащими на песке арены.
— Что это с ними? — обратил я внимание на маски, которые начали превращаться в какую-то жидкость темного цвета.
— Красиво сверкает, не правда ли? Это обсидиан, тот камень из которого состоит Цирк. Вторая жизнь побежденных не заканчивается в этом месте. Их "тела" собирают и вливают в стены этого места. Так оно обновляется и не рушится со временем.
Поединок, напоминающий резню, явно набирал обороты и серпы мелькали все быстрее.
— И они тут навечно? — ужаснувшись, спросил я своего друга.
— Этого я не знаю. Как и не знаю того, что происходит с победителями, - предугадав мой следующий вопрос ответил Дагда, — выжившие просто удаляются через те проходы, а на их место приходят новые сущности.
Он на миг задумался над чем-то, но потом повернулся ко мне и его улыбка разогнала мое беспокойство.
— Ты мог бы спросить это у Темного, вон он сидит, — Золотой указал на самые верхние трибуны дальнего от нас конца Цирка. Там клубилось большое пятно мрака, который не мог рассеять даже свет колонны.
В силу мгновенно появившихся внутренних причин и под действием интуиции, я решил оставить на более позднее время знакомство с этой сущностью.
А в это время на поле продолжала звенеть сталь серпов, пьяная от обсидиановой крови. Сражающиеся умудрились оставить друг у друга всего по паре целых масок, и вот уже начались блоки, финты и уклонения. Каждое существо пыталось не допустить дальнейших потерь, и вместе с тем — ослабить противника.
— Это может продолжаться еще долгое время, — сделав наигранно скучающий вид, пояснил Дагда. — Я уже видел похожие поединки.
Свет колонны мигнул, еще одна маска разлетелась на части. Мечник с зеленым клинком был явно в бедственном положении, ведь путей для отхода у него не осталось, как не было и права на ошибку.
— Давай перекусим? - мой друг как-то незаметно поднялся и поманил меня к выходу, ему явно не был интересен финал маленькой трагедии.
Я не смог противостоять возникшему интересу и стал собираться следом.
— Здесь есть и столовая? — спросил я.
— Столовая? — он тихо засмеялся, — если колоссальных размеров зал для пиров ты называешь столовой, то да! Она здесь есть, и блюда там подают такие, которых нигде в мире и даже за его пределами...
Возмущенные крики теней, точнее слитный их рев не дал ему закончить фразу. На арене происходило что-то из ряда вон.
Вигилант с зеленым серпом стоял над своим противником, тело которого представляло бесформенную лужу тьмы. Клинок мертвеца лежал рядом, пульсируя алым светом.
Победитель смотрел на трибуны, он смотрел мне в глаза. Мне так казалось.
Время замедлилось, краски вокруг стали серыми, а мое собственное тело... казалось, я утратил над ним контроль. Ни движения, ни звуков и лишь глазами я мог наблюдать за окружающей реальностью.
Последняя маска вигиланта изменила свое выражение со злой улыбки, которая там находилась раньше. Теперь она словно просила прощения.
Существо одним движением подняло свой серп и запустило его в меня.
Оружие медленно летело в мою сторону, а я стоял и не мог шевельнуться.
В этот момент я понял, что оно точно должно вонзится в мое сердце.
И оно вонзилось, закончив свое вращение, а я начал падать, как манекен, задетый каким-то грубияном. Боли я не ощутил, наверняка в смертоносном орудии был какой-то яд.
Звука удара я тоже не почувствовал. Но, проваливаясь сквозь трибуны, я услышал крик. Его издавало темное облако, представляющее собой аморфное тело Вегистуэ.
В нем слышалось крайнее удивление, и это было важно для меня. Почему-то мне казалось очень важным, то что я сумел, пусть и не по своей воле, но удивить существо, которое удивить было нельзя в принципе. Так сильно оно было всем пресыщено.
Тьма заключила в себя мой разум. Свет померк. Овации стихли.
Герой умер. Или жертва?
Черт, зря понадеялся. Не мертв. Чувствую, как кто-то гладит меня по голове, а спина лежит на мягкой поверхности. И пахнет, пахнет цветами и чем-то домашним. Кажется мать снова испекла пирог. Ощущение чужих рук ушло, я медленно приоткрыл один глаз. Трудно, словно проспал лет десять и забыл, как это - открывать собственные глаза.
Моя комната, да. Это точно она — обои, мебель, огромное зеркало.
Напротив моей кровати сидел Дагда, подперев рукою подбородок. Глаза за маской светились заботой и облегчением. Так на меня не смотрела даже мать, когда в детстве мою скромную персону едва-едва не сбила вылетевшая на тротуар машина.
— Ты жив и даже не пострадал. Немного рассердил "теней", немного удивил глашатая и сильно испугал меня. За последнее тебе спасибо, я уже и забыл каково это — ощущать страх самому.
Он произнес фразу на неизвестном мне языке, немного посмеялся, словно это было что-то забавное.
— Ладно, мне пора уходить. Но я вернусь спустя пару дней и постарайся не умереть за это время. Я буду расстроен, очень!
Золотой подошел к кровати и крепко-крепко обнял меня, словно и взаправду боялся, что со мной что-то случится.
— Мама наверно удивляется, почему в доме находятся посторонние? - задал вопрос я, не столько из любопытства, сколько для того, что бы проверить исправно ли работает речь.
— Нисколько, она даже не заметила меня. А ты лежи и не вставай! - укрыв меня одеялом, почти промурлыкал он, — ты болеешь и уже неделю. По крайней мере так думают твои родители и друзья.
У выхода он замешкался, и эффектно вильнув золотистым плащом, вернулся ко мне.
— Ах да, для тебя есть подарок. Если это можно так назвать, — у него в руках был сверток, — возврату не подлежит. Продать, потерять или уничтожить — скорее всего тоже. Я пытался, пока ты спал. Ничего не вышло. Но все же интересная вещица.
Затем он покинул меня, и я полез исследовать принесенное.
Содержимым свертка оказался тот самый серп, которым так удачно запустил в меня внезапно осатаневший вигилант.
Иронично, не правда ли?