AericStane

Один из самых грандиозных фейлов в моей жизни!

Иначе подобное просто не назвать. Именно на такие истории обычно ставят штампы «рассказать кому – не поверят», но прежде чем я объясню вам, что к чему, вынужден сделать пару объявлений.

1) История правдива на 100%. Сотни моих подписчиков-пикабушников (привет, ребята!) знают меня как рассказчика вымышленных историй, но эта имела место в реальности, произошла лично со мной. Я стал ее персонажем. Довольно интересно и даже приятно, особенно с учетом того, что история эта…

2) …история эта позитивна. Никакой плацкартной наглости, никаких яжматерей, чиновников, ям на дорогах, ошалевших гопников или просьб о помощи. Это фрагмент моего школьного времени, моего одиннадцатого класса, в котором намешано всего понемногу: позитив, легкий юмор, приключения, романтика и даже немножечко философии, которую я пихнул в мораль истории. Я давно искал повод поделиться этим сюжетом с широкой общественностью и вдруг понял, что 14 февраля подходит для этого как нельзя лучше. История Грандиозного Фейла развивалась несколько лет, но когда-то давно, ххххцать лет назад, она началась именно в этот день.

В День святого Валентина.

По правде говоря, в нашей гимназии его особо не праздновали. Уроки проходили как обычно, изменений в расписании не было, а всякое романтическое напряжение ограничивалось обменом валентинками на переменах. Либо просто из рук в руки, либо через посыльного, либо каким-то хитрым способом, позволяющим сохранить анонимность, валентинки всё же находили своего адресата и вызывали у того приятное переживание, которое уже через пару дней прекращалось. Так проходил наш День всех влюбленных – и веселья было откровенно мало.

Группа энтузиастов девятых-десятых классов не могла оставить это просто так. В преддверии очередного Дня святого Валентина они решили спровоцировать публику и увеличить оборот валентинок, для чего установили в школьном коридоре закрытые коробки для анонимных посланий. Обычная коробка с номером класса на боку и прорезью в верхней части, которую вскроют только в день праздника – да это же идеальный вариант для впечатлительных подростков, желающих признаться и одновременно избежать позора от публичного "хахаха"!

Нетрудно догадаться, что идею подхватили и другие классы. Конечно, идея с коробками не нова, такое бывало и раньше, но в тот год все как с цепи сорвались: коридоры гимназии наполнились коробками так, будто вместо Дня святого Валентина наступал день выборов. А что до моего класса… что ж, поскольку человек готов делать что угодно, лишь бы не готовиться к выпускным экзаменам, инициативу с коробками мы с радостью поддержали. За три дня до знаменательной даты на стуле посреди второго этажа, аккурат на самом видном и доступном месте была установлена коробка нашего класса, куда бросить признание мог любой желающий. От полного сходства с урной для голосования ее удерживало нарисованное на боку розовое сердце и номер класса – 11 «Б».

Вперед, ранимая душа, бросай валентинку!

За три дня раскидать валентинки во все ящики успела минимум половина школы. Поскольку парни старших классов почти всегда становятся предметом обожания для младшеклассниц, нет ничего удивительного, что и нашему - одиннадцатому - классу перепало. Когда назначенный час пробил и коробку вскрыли, наши ребята получили свои поводы для гордости. Что до меня... в то время я думал о пространных вещах и даже не присутствовал на вскрытии коробки. Я не видел в этом необходимости, поскольку не рассчитывал на чье-либо особое внимание. Я не мог представить, что получу больше всех валентинок в классе среди парней и уж тем более не воображал, что гору сердцеобразных открыток будет венчать письмо. Нет, серьезно, какова вероятность, с помощью этой романтической авантюры я получу самое настоящее письмо?

Но я получил. Самое настоящее письмо, только что почтовых марок на нем не было. Запакованный в конверт, сложенный втрое лист формата А4, полностью исписанный с одной стороны убористым почерком. Заполненный чьей-то дрожащей в волнении рукой специально для меня.

Узнал я об этом в тот момент, когда моя подруга по школе с криком "MARKSTANE, ТЕБЕ ПИСЬМО! АААААААА!" влетела в класс. В следующую секунду я выразил удивление нехорошим высказыванием, а уже через минуту я полностью ушел в чтение письма.

А суть его, в общем-то, была проста. В письме отмечались мои высокие личностные качества, мое своеобразие и прочее, что может идеализировать девушка младших классов; задобрив меня лестной оценкой, неизвестная говорила мне, что День святого Валентина очень ценен, что это отличный повод для наполнения жизни страстью и счастьем, а еще выражала надежду, что уж я-то свою жизнь этим точно наполню. Сомнений в том, что она не против мне в этом помочь, не оставалось. Особенно с учетом последнего абзаца, который указывал интригующее:

"В субботу поднимись на 3 этаж (пожалуйста) и подойди к кабинету 430, там ты найдешь еще одно интересное послание)))

(на подоконнике)"

Вот как это выглядело в исходнике:

Всего три рукописные строчки, но каков смысл! Стоило моему взгляду дойти до закрывающей скобки, как лист бумаги в моей руке перестал быть просто письмом. Мое лицо осветила улыбка предвкушения, когда я понял, что держу в руках Начало Истории.

Ведь то было первое письмо из множества.

То был задел на полновесный романтический квест!

Разве могу я его проигнорировать? Разумеется, нет. Я, в общем-то, и не собирался – мне такая затея нравится, а потому если письмо просит меня подняться к кабинету 430, то я не против. Останавливал меня один-единственный факт. За одиннадцать классов я успел досконально изучить здание школы, а потому с уверенностью мог сказать, что…

Кабинета 430 в нашей школе нет.

Его не существует. Вообще. В школе три этажа, сотые кабинеты на первом, двухсотые на втором, трехсотые на третьем – кабинета с номером 430 в нашей школе не было в принципе. Между тем суббота приближалась; ни я, ни мои друзья, которых я привлек к делу в качестве экспертной группы, не могли понять, где именно я должен забрать второе письмо. Я чувствовал, что должен сделать хоть что-то, а потому в качестве компромисса пошел к кабинету 330. Может, там?..

Там ничего не оказалось. Подоконник был пуст. Осматривая коридор, я заметил, что рядом трутся девахи-шестиклассницы, которых я знаю как малолетних троллей (отдельная история). Поскольку они якобы не смотрели на меня, а на лицах их красовалось плохо скрываемое злорадство, я решил, что меня хотят выставить на посмешище. Вполне вероятно, что они увидели письмо на подоконнике, от нечего делать прочитали и теперь просто ждали меня, надеясь вдоволь посмеяться. По опыту общения с ними я не мог исключать и другой вариант – что это они и написали мне первое письмо, чтобы в субботу похихикать над тем, как Ромео на минималках ищет свою несуществующую Джульетту...

А я прекрасно знал свои планы на субботу. Помнил, что в моем списке приоритетных дел совершенно точно не было пункта «кормежка жирных трололо». Подыгрывать идиотским забавам, где на тебя нахлобучивают шутовской колпак – такое себе занятие, поэтому, бросив взгляд на пустой подоконник, я ушел.

Так и не обнаружив второго письма.

Я ушел, но интерес мой не угас. Интуиция не верила, что это всего лишь розыгрыш, а потому в следующие дни я не раз поднимался на третий этаж. Заходил в пустые кабинеты, проверял все ближайшие подоконники, но тщетно. Безрезультатно. Я не знал, что предпринять, как выяснить личность таинственной отправительницы и – самое главное – дать ей понять, что ее письма начиная со второго не доходят до адресата. Дни сменяли друг друга, я думал, потом еще думал, потом лег полежать, и так это постепенно и забылось.

Время шло. Выпускной класс подходил к концу, и мы по традиции организовали что-то вроде прощальных пожеланий старшеклассникам. На стенах коридора на втором этаже вывешивались пустые листы бумаги, стилизованные под воздушные шарики, на которых по центру значилась фотография выпускника, а вокруг нее – пустое пространство. За неделю, пока шарики были приклеены к стенам, пустое пространство вокруг фотографий расписали пожеланиями все, кому не лень. Я и сам не скупился на добрые слова своим одноклассникам, а еще время от времени почитывал их ответы на своем шарике. И вот тут-то, разглядывая ворох свалившихся на меня пожеланий доброго пути, я ощутил пинок мотивации.

Среди прочего на шарике значилось следующее:

"Жаль, что ты так и не ответил на мое письмо..."

Уловили масштаб трагедии? Судя по всему, несчастная поклонница продолжала оставлять мне письма, в которых сообщала о себе всё больше, изливала душу всё сильнее, и постепенно уровень откровения повысился настолько, что в письме (вероятно, в финальном) появились контакты для обратной связи. Девушка оставила их мне, но ничего не получила взамен, ведь ни одно из последующих писем я так и не увидел. Но она-то об это не знала, а со стороны – всё едино. Отсутствие моего ответа по объективным причинам приравнялось к моему нежеланию отвечать…

Пришла пора экстренных мер. Я опросил всех, кого мог, бросил клич по всем сплетницам младших классов, но если они и знали, кто писал письма (а они знали), то подругу никто не выдал. Тогда я бахнул сообщение в нашем школьном «Подслушано» и попросил анонима выйти на меня через ВКонтакте, но и здесь не добился успеха. Тем не менее, это немного успокоило мою совесть, а потому я просто перестал пытаться. На момент выпуска из школы во мне уже пробивались зачатки фаталиста, а потому я думал так – раз не получилось, значит, так надо. На тот момент я еще не знал, что Истории нужно время, чтобы показать мне всю Грандиозность моего Фейла.

Школа закончилась. Отгремел выпускной, результаты ЕГЭ втолкнули меня в сферу высшего образования, из школьника я эволюционировал в студента; бумажный плакат-шарик с пожеланиями, который был оторван от стены и со всем накопленным позитивом торжественно вручен мне, я положил в пристенный шкаф, где он не менее торжественно провалялся больше года. На первом курсе, проводя у себя в комнате уборку, я заглянул в шкаф и наткнулся на шарик с пожеланиями, после чего обнаружил любопытную вещь. Оказывается, прямо на шарике лежала незавершенная История - и по лицу ее было понятно, что на сей раз она подготовила мне нечто стоящее.

Я протянул к ней руку. Аккуратно взял лежащее на шарике письмо - то самое, первое из множества. Не знаю, что именно заставило меня стряхнуть с бумаги пыль и вновь развернуть письмо (может, прилив ностальгии, а может, я просто хотел еще раз прочитать приятные слова о себе), но я все же поставил уборку на паузу. Присел на диван и решил пробежаться по письму глазами.

И я пробежался.

И правильно сделал.

Ведь иначе я никогда бы не познал всей глубины термина "случайность".

Из горла вырвалось нечто невразумительное. Ощущая себя так, будто меня сшибла десятиметровая волна, негнущимися пальцами я разблокировал телефон и открыл ВКонтакте.

Слов не было ни у меня, ни у подруги. Зато слова были у кое-кого другого. Без стука этот другой вошел ко мне в комнату, посмотрел в мои широко раскрытые глаза и в качестве приветствия приподнял шляпу.

MarkStane, к вам можно? Да, меня зовут Фейл, фамилия – Грандиозный, очень приятно. Нет, правда приятно! Я так долго к вам добирался, так долго ждал возможности увидеть вашу реакцию, но сейчас ничуть об этом не жалею. Выражение безграничного удивления на вашем лице стоило всякого ожидания…

Я ничего не ответил. Все думал о том, что в рукописном режиме под естественным наклоном руки «430» и «ИЗО» почти не различаются. Вот почему ни я, ни мои друзья в свое время не смогли правильно истолковать инструкции из письма. Вот почему в заветный час я пришел совсем не в тот коридор… а подготовленный для меня романтический квест закончился, едва начавшись.

О чем не преминула напомнить мне моя коллега по поискам.

Действительно. Философская дыра захватила меня так крепко, что не отпускает и по сей день.

Помните, я хотел пихнуть философию в мораль истории? Вот и пихаю. Я прикрепил последний скрин не для того, чтобы козырнуть авторским неологизмом. Я хочу поставить вопрос: а действительно ли это неудача? Можно ли назвать неудачей возможность, потерянную таким невообразимо случайным образом?

Это не просто случайность, это прямо-таки совокупность совпадений, которые и по одиночке-то редко встречаются в нашей жизни. Я прочитал текст неправильно. Мои друзья прочитали текст неправильно. Все перечитали текст еще раз – и опять неправильно. В субботу и последующие дни я облазил множество коридоров – но только не коридор с кабинетом ИЗО, хотя он был совсем рядом. Между тем (и это еще одна самостоятельная случайность) отправительнице не пришло в голову подкинуть письмо мне в карман куртки, в рюкзак, оставить его в нашем классном кабинете, да и просто проконтролировать, получаю я их или нет. Затем она не отозвалась на мои многочисленные попытки с ней связаться, а потом… потом всегда возникало новое обстоятельство, просто не позволяющее мне двинуться дальше.

Если вас интересует, вычислил ли я отправительницу, то да, вычислил. Причем еще в школе. Благодарить за это стоит мою подругу, которую на скринах я закрасил красным. Сплетническая сеть младших классов дала ей несколько зацепок, которые она проверила в стиле подросткового Шерлока – зашла в нужные кабинеты и просмотрела тетради для проверочных работ, где определила человека по почерку. После проверила результаты эксперимента у нескольких сплетниц из школы, которые ей все выложили, а затем – рассказала об этом мне. Все оказалось просто до безобразия. Я все-таки узнал личность отправительницы, но никакого дальнейшего развития у этой истории нет – к моменту разгадки я засматривался уже на совсем другую девушку, а потому...

...потому романтическая история из моего одиннадцатого класса завершилась в первом же акте. Несмотря на это, я остался доволен.

Я доволен ощущением, что вижу больше. А вижу я, что искомая информация пришла ко мне уже в тот момент, когда я перестал в ней нуждаться. Я узнал больше о романтической возможности только в тот момент времени, когда по своему личному мотиву уже не собирался ею пользоваться. Как только поиск отношений потерял для меня актуальность, моя подруга легко, играючи придумала действительно эффективный способ определения мисс инкогнито и помогла мне ее найти. До этой секунды случайности просто не позволяли мне так поступить. Они выстраивались в ряд, поднимали передо мной стену щитов и надежно закрывали меня от этого шанса, не разрешая тому реализоваться. Они показали мне «ИЗО» как «430». Они увели меня от нужного коридора в субботу. Они поставили крест на моей отдельной романтической возможности – и дорога под моими ногами пошла совсем в другом направлении.

Куда она приведет? К худу или к добру? Не имею представления. История не знает сослагательного наклонения, поэтому предполагать иное развитие событий и строить прогнозы «если бы» я не стану. Я лишь заметил, что мне становится легче от мысли, что Судьба и Случайность закрыли меня от того, что действительно никогда не стало бы моим. Возможно, это неправда, но сегодня в день праздника мне всё равно хочется поверить в эту потенциальную неправду чуть дольше обычного.

Поверить, что не вовремя разгаданное письмо сделало мои последующие истории только лучше.

17 мая 2013 года, 23:43

Вы хотите послушать мою историю… зачем, товарищ следователь? Чтобы посмотреть на меня как на идиота? Знаете, мне достаточно косых взглядов со стороны оперативников, которые меня сюда притащили. Я рассказал им правду. Если хотите упрятать меня в тюрьму или психушку, лучше не теряйте времени.

Чтобы «зафиксировать показания официально»? Ладно… я повторю свой рассказ. Но с парой условий. Первое – вы не будете перебивать. Второе – вы замените лампочку в моей камере, чтобы она перестала мерцать. И третье – во время допроса вы не будете отклоняться на спинку своего стула.

Ну что ж, начнем…

Я Сашку знаю давно. С детства жили по соседству, всегда всё делали вместе, будь то поход в магазин, заезды на великах или рыбалка. Одним словом, мы давние друзья; дружба наша не прекратилась и тогда, когда в шестнадцать лет я переехал в город покрупнее, а в сюда возвращался только изредка, чтобы помочь бабушке по хозяйству. Если Сашка в эти моменты был дома и у нас получалось пересечься, мы обычно либо праздновали встречу у него дома, либо выбирались погулять по знакомым местам, но в этот раз (получается, две недели назад) Сашка попросил меня помочь ему в одном деле.

Сразу уточняю – я и понятия не имел, что он затеял. Знаю, так все говорят, но откуда мне было знать, что он разворовывал тот склад? Он ничего мне не сообщил. Сказал только, что накануне моего приезда пробрался в одно здание на окраине. Из любопытства, мол. Захотелось ему вспомнить детские годы, испытать азарт от нахождения на охраняемой территории ночью. Перелез через забор, прошелся по пустым коридорам, но наткнулся на сторожа. Вроде как пожилой мужичок, старичок в кепочке – я говорю «вроде как», потому что Сашка не смог нормально его описать. Говорит, что сторож прятался в темноте и таращился на него так, что Сашка видел только его морщинистое лицо да козырек форменной кепочки, все остальное терялось в тени. Судя по фразе старичка «помоги мне», сторож был там явно не один, так что Сашка решил убежать. Выскочил со склада, перемахнул через забор и был таков, а уже утром обнаружил, что его часы куда-то пропали. Видать, обронил при бегстве.

Тут он, кстати, не врал, потому что при встрече я сразу заметил, что часов-то любимых у него на руке и нет. Спросил его, а он и рассказал историю, как линял через забор. Потом и попросил меня о помощи. Говорит, мол, следующей ночью я полезу на склад за часами, а ты постоишь на дороге за забором, как увидишь сторожа или кого еще – заори что есть сил и беги направо по дороге. Я услышу сигнал, слиняю оттуда, а потом на перекрестке и встретимся. Если вдруг услышишь мой крик, убегай туда же.

Лампочка, товарищ. Вы так и не послали своих ребят заменить ее. И не отклоняйтесь назад. Это сбивает меня с мысли.

В общем, так и порешили. Сейчас-то я понимаю, что надо было отговорить его от этой затеи или хотя бы отказаться идти самому, но тогда я согласился. Пришли на место, я стал на дороге, возле фонарного столба. Когда Сашка полез, я как бы случайно повернулся лицом к забору и стал караулить. Какое-то время все было спокойно, и я даже успел почувствовать ностальгию, вспомнить наши былые проделки, но все радостные мысли тут же рассеялись, когда из темноты за забором раздался Сашкин крик.

В следующую секунду я уже бежал по дороге направо. В голове крутилась мысль, что крик вышел уж больно натуральный, но как бы то ни было, я поднажал, стараясь теперь по возможности скрываться в тени. Вот и перекресток, я сбрасываю скорость, прогулочным шагом выхожу на свет, снова изображаю разговор по телефону, а сам украдкой озираюсь. Стоило мне подумать, что Сашка уже должен был быть здесь, как я вдруг заметил какое-то движение под деревом рядом со мной. Темнота снова шевельнулась, и я увидел Сашкино лицо.

Не отклоняйтесь назад, товарищ следователь, потому что сейчас начинается главная часть моей истории. Именно в тот момент, медленно подходя к дереву, я понял, что здесь что-то не так. Что-то не так было с Сашей, который словно сильно ссутулился, как бы потерявшись в тени дерева, наклонившись так, что на линии света и тьмы я видел только его лицо. Я не слышал Сашкиных шагов, не слышал тяжелого дыхания человека, только что пробежавшего знатный спринт, и я не заметил, чтобы Сашка, пялясь на меня, хотя бы раз, черт подери, моргнул. Он просто стоял и смотрел, а затем вдруг произнес фразу, что заставила меня остановиться на полушаге.

«Помоги мне».

О чем он – не имею понятия. Ни малейшего. Сколько бы раз я ни спрашивал его тогда, какого рода помощь ему нужна, он лишь повторял одно и то же. Я пытался вразумить его, говорил, что его дурацкий розыгрыш затянулся и нам надо уходить, но сам не мог сдвинуться с места. Не получалось заставить себя выйти из-под фонарного столба. Выйти из освещенного круга. Звучит глупо, но я просто не мог. Так и стоял до рассвета, когда «помоги мне» внезапно перестало звучать.

Но затем я услышал его снова. Я слышу его каждый раз с наступлением вечера, слышу хриплый шепот из любой непроглядной тени. Он доносится до меня из темного переулка. Из приоткрытого окна. Он слышен со второго этажа моего собственного дома. Из ванной комнаты, в которой я секунду назад выключил свет… Стоит мне перевести взгляд на источник звука, и я всё так же вижу Сашкино лицо – бледное, бесстрастное, пустое, словно и не Сашкино вовсе, зависшее на самой границе света и тени. Оно смотрит на меня не мигая, всегда скрывается во тьме так, чтобы я не видел продолжения самого тела, говорит одну и ту же фразу и почти не шевелится. Только едва заметно покачивается из стороны в сторону… точь-в-точь как приманка удильщика.

Да-да, знаю! Действительно, что только не придумает убийца для того, чтобы выставить себя невиновным… можете и дальше мне не верить, да вот только я говорю правду. Я не убивал Сашку! Не убивал его, не прятал нигде его тело и уж точно не знаю, что с ним произошло. Меня не покидает ощущение, что в поисках своих часов там, на складе, он снова увидел того старичка. Услышал просьбу о помощи и подошел к темноте на пару сантиметров ближе, чем было надо... С чем бы он там ни столкнулся, теперь оно преследует и меня. Даже здесь. Чем дальше уходит солнце, чем больше теней скапливается по углам, тем сильнее я слышу его призыв о помощи. Я видел его за окном своей камеры – он стоял у стены соседнего здания и наблюдал за мной. Я заметил его в одной из пустых камер, когда меня вели по коридору к вам на допрос. Какая жуткая ирония… вы спрашиваете меня, где я спрятал тело Сашки, а я вижу его в этой комнате. Прямо сейчас. Каждый раз, стоит вам отклониться на спинку стула и уйти с линии света, его лицо проявляется прямо за вашей спиной и молча смотрит на меня…

Мне больше нечего сказать. Нечем оправдаться. Я только в очередной раз прошу вас заменить мне лампочку в камере и не выключать ночью свет, потому что иначе – и я в этом уверен – утром вы обнаружите мою запертую снаружи камеру пустой. Как вы потом будете выкручиваться – не знаю, но, если вдруг на вас из кромешной темноты выглянет мое лицо и попросит помочь…

Мой вам совет – не вздумайте.

Про таких говорят - дело мастера боится.

Профессиональный следователь с впечатляющим стажем, Савельич был настоящим знатоком своей области. Я не помню ни одного случая, когда он не мог решить поставленную перед ним задачу. Думаю, причиной тому была его внешность. Косая сажень в плечах, кустистые брови, рост под метр девяносто, раскатистый баритон и глаза, пусть и добрые, но с хитрым прищуром - взглянув на такое, госпожа Неудача трижды подумает перед тем, как перейти ему дорогу.

Нужно разговорить подозреваемого? Зовите Савельича. Через полчаса он выйдет из допросной со свежими показаниями.

На месте происшествия совсем нет улик? Савельич уже здесь. Легким движением руки он достает из кустов стреляные гильзы, после чего на фоне молчаливого удивления специалистов с металлоискателями спокойно идет допивать чаёк.

В отделении сломался кофейный аппарат? Дайте Савельичу в руки инструменты и подождите пару минут. Даже хозяйственные проблемы он решал на раз-два, что уж говорить о прозаическом забивании гвоздей – если вдруг возникала необходимость, Савельич просто сурово смотрел на гвоздь, и тот забивался самостоятельно.

Конечно, это преувеличение, но очень близкое к истине. Всё-таки Савельича я знаю с малых лет. Для меня он успел побывать и тятей Сеичем, и дядей Ваней, и Иваном Савельевичем, и, наконец, просто Савельичем, пусть нас и разделяла внушительная разница в возрасте. Со временем мои визиты к нему участились, чему бывший следователь был только рад – 67 лет, без жены и детей, Савельич встречал меня с неизменной улыбкой на лице и двумя чашками чая на столе.

У него всегда было, что рассказать. Всегда была история в запасе. При этом он (и я это знал) говорил только правду. Во всяком случае, когда разговаривал со мной.

Поэтому я не могу поставить правдивость его истории под сомнение. Здравый смысл может топать ногами сколько угодно, но интуиция легко перекрыла все его комбинации одним-единственным тузом. Изменившееся лицо и отсутствующий взгляд человека, который никогда прежде не надевал при мне маску тревоги, безошибочно подсказывали – в его словах нет ни грамма вымысла.

Правда, тревога возникла не сразу. Началось все с задумчивости. Именно задумчивостью отреагировал Савельич на мою просьбу рассказать о каком-нибудь случае, который поставил его пытливый ум в тупик.

- Есть одна история, - негромко проговорил он. – Больше тридцати лет назад, когда я был еще зеленым следаком. Думаю, она придется тебе по вкусу. Представь себе небольшую деревню. Человек эдак на тысячу, не больше. Она расположена в лесу, до ближайшего крупного города больше двадцати километров бездорожья, которое четыре месяца в году покрыто снегом и льдом. Словом, местечко не сахар. Жители там промышляли, в основном, местным хозяйством, огородничеством да лесозаготовками. Представил?

- Ага.

- А теперь представь себе четыре трупа, лежащие на мерзлой земле. Дровосеки задержались в лесу, не вернулись домой, их тела нашли на утро. Расследование не дало результатов, но через год эта история повторилась – на сей раз убили троих. Они отбились от бригады, а потом неведомо как расстались с жизнью. «Неведомо как» я говорю потому, что расследование и здесь забуксовало. Сами справиться они не смогли, так что послали запрос о помощи в город, где на тот момент работал я.

Савельич поправил сахарницу, поставив ее точно в центр кружевной салфетки. Продолжил:

- Запрос провисел у нас почти полгода, прежде чем по нему отправили меня. Тогда я страсть как хотел поработать в поле. Документы уже успели мне надоесть, я буквально на ушах стоял, лишь бы мне позволили выбраться из отдела. В конце концов, начальника это достало, и он решил убить одним выстрелом двух зайцев – командировать меня в качестве помощи по поступившему запросу. Уже сейчас я понимаю, что это было верное решение – все наши толковые следователи были просто по уши в делах, отправить некого, а тут я, почти светящийся от энтузиазма… надо думать, безнадежное дело должно было немного остудить мой пыл.

- Ну и как? – спросил я, добавляя кубик сахара в чай. – Остудило?

- Распалило. Распалило и предостерегло одновременно.

Загадочная реплика растворилась в воздухе. Заполнила все пространство небольшой кухни и заставила меня бросить на Савельича испытующий взгляд.

- Тогда я об этом не задумывался. Еще бы, это же мое первое настоящие дело! Энтузиазм только прибывал и не думал уменьшаться, даже когда я дозванивался в ту деревню, чтобы узнать все обстоятельства совершенных убийств. Буквально оборвал телефон, пытаясь выяснить у местного следователя детали, но он только невнятно бубнил в трубку без всякой конкретики, так что про себя я решил звать его дилетантом. Так вот, дилетант практически ничего не сообщил, и я поехал на место в условиях серьезной нехватки информации… хотя, справедливости ради, в нашей работе информации никогда не бывает достаточно.

- Какой интересный следователь-дилетант. Почему он молчал? Был… некомпетентен?

- На момент истории я так и думал. Причем несколько грубее, чем ты выразился. Впрочем, он оказался не так уж глуп. Просто был напуган. Ну что, чай не остыл еще?

- Нет-нет, - отхлебнул я чаю. – Так что было дальше?

- Приехал на место. Расквартировался, побросал сумки и тут же запросил все материалы по совершенным убийствам. Местные принесли мне бумаги довольно оперативно, и я сразу же погрузился в изучение протоколов и фотографий. Всего убитых было семь – сначала четыре, затем через год еще трое. Каждый труп был найден в лесу, где лежал в примерно одной и той же позе – на спине, чуть раскинув руки, приоткрыв рот и широко распахнув глаза. Удивленные трупы, не больше и не меньше, причем удивление на их лицах просматривалось так ярко, что его можно было принять и за выражение ужаса. Можно подумать, убийца перед ударом показывал им занятный фокус. Как бы то ни было, ни один из потерпевших не убегал, это было видно по цепочке их следов. При взгляде на фотографии я представлял, как лесорубы просто шли по лесу, останавливались, внезапно удивлялись и падали. Прямиком в объятия смерти. Удар в область сонной артерии организует такое достаточно быстро.

- Значит, все жертвы были дровосеками?

- Точно. Все из одной бригады. Давно валили лес, грехов за ними не числилось. Поначалу. В первом приближении (как всегда) потерпевшие казались объединенными только жестокой случайностью. Между ними ничего общего, кроме работы в одной бригаде, так что с нее мы и начали; к тому же, фотографии с места происшествия давали нам вполне конкретную зацепку. Даже две.

- Какие?

- Каждая рана была нанесена небольшим топором, как я и предполагал, а у каждого трупа была перебита сонная артерия. Такой удар оставляет следы крови не только на снегу, но и, скорее всего, на одежде убийцы, а это значит, что можно и нужно провести несколько обысков. Мы собирались искать и само орудие убийства, и возможные пятна крови на одежде подозреваемых. Это здорово, но куда более ценной оказалась вторая находка – следы ног убийцы. Они были на каждом месте происшествия. Во всех семи убийствах. В большинстве своем четкие и ровные, просто подарок, хотя определенная странность в них была. Думаю, именно это и пугало бедного следователя-дилетанта.

Савельич отпил чаю, после чего понизил голос и продолжил:

- Следов было десять. Всегда десять, перед каждым трупом. Они начинались из пустоты, «подходили» прямо к телу убитого, а после этого никуда больше не вели. Представь себе убийцу, который появляется из ниоткуда, идет к жертве и на десятом шаге рубит ее топором, после чего исчезает. Представил?

Еще как представил. Жутковато! На нехватку воображения я никогда не жаловался, так что понял, что Савельич выбрал историю поистине отличную. Пока что она похожа на начало фильма ужасов. Утвердившись в этом, я глянул на Савельича и вдруг увидел на его лице скептическое бровиподнимательное «да ладно?».

- Только не говори мне, - заявил матерый следователь, - что думаешь сейчас о фильмах ужасов и призраках, умоляю.

Как он это узнал?

- Да у тебя сейчас лицо точь-в-точь как у того дилетанта! Но ты не он, так что прошу тебя подумать критически и дать мне версию, не основанную на всякой паранормальщине. Ну что, есть идеи? И, кстати, чай не остыл еще?

- Еще теплый, - отмахнулся я, в очередной раз поднимая чашку ко рту. – Дай мне минутку. Значит, десять следов из ниоткуда и в никуда?

- Ага. Думай, мальчик, думай! Вспомни, как мы однажды ходили в лес по грибы.

Не успела чашка приземлиться на блюдце, как я понял, о чем толкует Савельич. Когда-то давно, отдыхая на даче, мы пошли в ближайший лес; Савельич методично уменьшал местную популяцию белых грибов и попутно рассказывал мне про способы запутать следы, которыми можно воспользоваться на пересеченной местности. Поймав кураж, даже продемонстрировал – прошел по снегу на поляне и остановился. Потом аккуратно двинулся назад по своим же следам шагов на двадцать, подпрыгнул, ухватился за низкую ветку и залез на дерево. Ловко перебравшись с дерева на дерево, Савельич спрыгнул на землю рядом со мной, довольно усмехнулся и махнул рукой вперед в приглашающем жесте – на поляне виднелась цепочка следов, которая обрывалась в пустоте. Как если бы человек, ее оставивший, внезапно исчез на полушаге.

- Кто-то водил следствие за нос, - решил я, - запутывал следы и намеренно нагнетал мистику.

- Гениальный вывод, - констатировал Савельич, не сумев сдержать в голосе нотку иронии. – Я тоже так подумал. Фотографии отчасти подтверждали мои рассуждения – следы были разной четкости, иногда смазанные, а некоторые были вдавлены в снег гораздо сильнее других. Этих признаков не будет, если человек просто идет вперед, а вот если он возвращается по своим же следам и с силой отталкивается от земли в прыжке – в самый раз.

- А как быть с тем, что следы начинались из пустоты? Убийца что, следовал за жертвой по деревьям? Потом спускался, за десять шагов убивал и сигал на дерево обратно?

- Как бы по-идиотски это ни звучало, но может быть. Вообще я в это не верил, но проверить был обязан. Нельзя просто так отбрасывать версии, если они кажутся тебе смешными или удивительными… и, кстати, не забывай, что потерпевшие были чем-то крайне удивлены перед смертью. На тот момент я лишь понял, что хитрости нашему убийце не занимать, так что ускорил расследование.

- Что вы сделали?

- Изучили слепок следа убийцы. Хороший слепок получился, качественный. Я видел все узоры протектора на его подошвах, видел все характерные метки, причем одна довольно яркая… Небольшое раздвоение подошвы на левом носке. Выбоина в резине. Словно человек рубил дрова и, промахнувшись, случайно задел топором свой же ботинок. Да-да, - кивнул Савельич, увидев мою реакцию. – Еще один указатель на то, что убийцей может быть другой дровосек. В общем, именно после этого мы стали проверять других лесорубов. Честно скажу, я все никак не мог тогда понять – что в этом деле сложного? Ладно, очевидцев нет. Паспорт убийца на месте преступления тоже не оставил. Но все равно… Я за пару часов смог понять, что убийцей, скорее всего, является один из лесорубов, который не только силен для работы топором, но и ловок для нестандартных маневров вроде перемещения по деревьям. Это сильно сужало круг поисков. Чем вообще занимались до этого местные?.. Ну да ладно. Пока остальные возились с обысками и изымали все подозрительное, я занимался другим – пытался определить мотив.

- Ну да, аккурат по заветам…

- …Шерлока Холмса, ага. Ищите мотив! В жизни есть случайные события, но если таковыми должны считаться три мертвых тела за неполный месяц, то я прямо сейчас готов проглотить гаечный ключ на тридцать два. Серийные убийства всегда совершаются по какой-то причине, и ее-то мне и нужно было найти. Опущу подробности про пыльный архив, про исследование изъятых предметов, скажу только, что ни мои раскопки в старых документах, ни обыски дознавателей ни к чему не привели. Ни крови, ни топора, ни ботинок со сколом, ни мотива. Поэтому одним вечером я решил использовать народное средство поиска информации.

- Какое?

- Заглянул в самый людный местный кабак. Здесь я тоже опущу подробности, но уже по этическим соображениям. Приезжих, если только это не скупщики древесины, там не очень-то жаловали, так что дважды мне пришлось даже показать табельное, чтобы от меня отстали. После нескольких дней и прорвы потраченных на угощение денег я там освоился, примелькался. Завязались знакомства, развязались языки. С каждым новым словом я узнавал все больше про жизнь в этой деревне, про лесозаготовки и даже некоторые внутренние дела.

- И что ты выяснил?

- Две важные вещи. Во-первых, семеро убитых оказались не так чисты, как я предполагал. С их бригадой была связана какая-то паскудная история с нападением на местного егеря.

- Ну вот! – не удержался я. – Неужели это егерь мстил за себя?

- Он умер.

- А… вот как.

- На тот момент смерть егеря официально признали несчастным случаем. Из полупьяных разговоров я узнал, что задолго до всей этой истории егерь был дружен с дровосеками. Причины вполне понятны - он наводил их на лучшие деревья, а они помогали ему присматривать за местным зверьем. В какой-то момент между ними вспыхнула ссора… Егеря убили, труп напоследок обобрали. Тело нашли в лесу, с рубленой раной в области сонной артерии.

- Да что ты говоришь…

- Именно это и говорю. Его пришили так же, как через несколько лет пришьют и всех семерых лесорубов, что его убили. Какой любопытный символизм. Но это еще не всё! Мои новые знакомые из кабака клятвенно уверяли, что в этой истории была замешана вся бригада лесорубов. А в бригаде насчитывалось восемь человек. Восемь.

- Да что ты говоришь!..

- Ага, - серьезно кивнул Савельич. – Интересная вырисовывалась ситуация. Восемь человек нападают на егеря. Егерь погибает. По факту смерти возбуждается уголовное дело, но с места не двигается, а через энное количество времени семеро из восьми умирают при одинаковых обстоятельствах. Семь трупов, расследование вновь ничего не делает; следователь посылает запрос в город и всячески открещивается от совместной работы. Еще интереснее становится оттого, что второй важной вещью, которую я услышал в кабаке, был страх. Страх всеобщий. Никто не говорил о нем мне прямо, но я его чувствовал. И в косых взглядах незнакомцев, и в странном нежелании местного следователя мне помочь, и в том, что убитые лесорубы – на минуточку, люди, которые зарабатывают на жизнь лесоповалом – почему-то боялись выйти из деревни. После убийства четверых оставшаяся часть той бригады внезапно перестала ходить в лес. Их фамилии пропали из отчетов бригадира. Лесорубы почему-то на год перестали выбираться в лес, а когда трое из них все-таки созрели для очередной вылазки, то один за другим умерли. Вдобавок ко всему прочему несколько собеседников, изрядно выпив, принялись рассказывать мне крайне интересные истории.

- И какие же? – спросил я не шевелясь.

- Истории о том, что по лесу кто-то ходит. Слышен скрип продавливаемого снега, слышен звук шагов, видны следы на земле… А вот человека над ними – не видно.

В кухне повисла тишина. Но если Савельич был погружен в собственные воспоминания и лениво помешивал чай ложечкой, казалось, не замечая ничего вокруг, то для меня тишина своим эффектом была сравнима с покачивающимся прямо в центре комнаты трупом висельника.

- Порой для сокрытия следов, - меланхолично промолвил Савельич, - достаточно лишь пары подходящих трюков. Закричи, что в тебя вселился инкуб, намажь фосфором большую собаку, регулярно оставляй цепочки следов из ниоткуда в никуда – и суеверные умы додумают все за тебя. Семена сомнения и страха прорастают катастрофически быстро, но, думаю, мое присутствие в этой богадельне оказалось для них губительным. В ожидании результатов и проработке стратегии я не раз выбирался в лес с теми оперативниками, кто рискнул присоединиться. И все было относительно спокойно. В тех местах лес со страха больше не валили, так что мы не видели следов от слова «вообще». Поэтому я просто принял эти слухи во внимание как зачатки общего психоза и продолжил работать. Главным подозреваемым стал тот дровосек, что единственный в бригаде остался жив. Пока оперативники следили за ним, я пытался узнать больше о смерти егеря.

- И как? – услышав свой чуть хриплый голос, я отпил живительного тепла. – Узнал?

- Нашел его дом на лесной границе и могилу на кладбище. Снова тупик. Хотелось махнуть рукой, но почему-то эта история меня не отпускала. Я решил наведаться в отделение, заглянуть в хранилище вещественных доказательств. Вдруг там завалялось что-то из личных вещей того егеря.

Савельич замолчал. Когда ложка в его чашке пошла на десятый круг, я не вытерпел:

- Ну и? Что выяснилось-то?

- Покопался среди вещичек, нашел нужную коробку где-то в пыльном углу. Протокол осмотра места происшествия, фотографии, все в пределах нормы, но… еще там были сапоги. Сапоги егеря, которые он носил в момент смерти. Носок на левом ботинке был отмечен небольшим сколом, как если бы по нему случайно бахнули топором.

- Погоди, так это те самые?..

- Все верно. Это действительно были те же самые сапоги. Именно их подошвы оставляли на снегу цепочки следов длинной в десять шагов, причем уже после того, как был похоронен их хозяин. Никаких сомнений – рисунок протектора на подошве совпадал с фотографиями и со слепком полностью. Я проверил.

Не обратив внимание на мое невнятное бормотание, Савельич продолжал:

- Дежурный по отделению клялся и божился, что ничего не трогал, и я ему поверил. Чувствовал, что не врет. Проблема была в том, что ключи от хранилища были только у него и у того следователя, которого в начале истории я решил называть дилетантом. Ну как чай? Наверняка уже остыл!

- Ничего подобного, ты не отвлекайся! Что было дальше?

- А дальше я крепко задумался. В список приоритетных подозреваемых теперь попадал и местный следователь, который, кстати, не был в курсе, что я узнал про историю с егерем. Тогда я не мог придумать причину, зачем ему нужны были убийства, но факт есть факт – у следователя были дубликаты ключей от хранилища, от нашей камеры вещдоков. Был доступ к сапогам, следы которых находили на снегу возле трупов. Если рассуждать теоретически… мог ли этот следователь совершать убийства и оставлять следы этими сапогами? Вполне. Убивал и скрывался за ширмой сверхъестественного, мол, это мстит покойник. Вряд ли можно придумать что-то хитрее, чем грохнуть человека и свалить вину на призрака – как призрака-то ловить? Никак. При таком раскладе следователю только и нужно было, что грамотно разыграть дурака, якобы не понимая, что происходит, и для виду изображать деятельность расследования. Самому аккуратно зачистить следы, оставив только необходимые, а потом послать запрос в город, чтобы другой следователь приехал, почесал затылок и подтвердил, что убийцу установить невозможно… А может, следователь-дилетант и не был виноват. Вполне реально, что убийства совершал последний выживший из бригады дровосек. Он мог убить егеря несколько лет назад, взять уговор с подельников, что они его не выдадут, а потом поссориться с ними, испугаться за свою тайну и убить их на всякий случай, а затем имитировать следы егеря, чтобы перевести стрелки на покойника. И даже угрожать следователю-дилетанту расправой, если он будет продолжать расследование… Ну и что из этого правда? Моими подозреваемыми теперь были двое – восьмой дровосек и следователь-дилетант. Какое-то время я думал над этим. Бездействовал, прикидывал свой следующий шаг. И внезапно со мной связались два оперативника, что наблюдали за восьмым дровосеком.

- Что сказали?

- Что объект вышел из дома, пошел в магазин, но резко свернул и устремился в сторону леса. Как раз туда, где до этого находили тела.

- И что вы сделали?

- Мобилизовались. Моментально. Хватаю свободных оперативников из отделения, попутно вызваниваю следователя (которого, заметь, в отделении не было), пока добираемся до леса. Встретились на лесной границе, двинулись за восьмым. Проще простого – его следы рассыпались на свежем снегу, показывали дорогу не хуже указателя на шоссе. Смотрю я на след, смотрю, и тут в голову влетает мысль. Я чуть отстал от группы, достал телефон и набрал личный номер дежурного по отделению. Я попросил его проверить вещественные доказательства, есть ли в коробке по делу егеря два черных сапога. Знаешь, что мне ответил?

- Что?

- Что не может войти в хранилище.

- Как это?

- Замок заклинило. Ключ, который только что открывал механизм без проблем, теперь просто не поворачивался, а попасть в хранилище иначе было невозможно. В общем, я попросил его держать меня в курсе, а сам присоединился к поисковой группе. Мы продолжали идти по следу и через считанные минуты нашли еще один труп. Труп того самого восьмого дровосека.

- Шутишь.

- Нисколько. Восьмой дровосек, единственный оставшийся от злополучной бригады лесорубов, лежал на припорошенной снегом земле. Широко распахнутые глаза, приоткрытый в предсмертном удивлении рот, перебитая артерия… и десять следов, возникающих из пустоты и в пустоту же возвращающихся. Десятый след был у самых ног распростертого тела. Мои спутники чесали затылки, но я задал им направление для поиска – посмотрел на наиболее близко расположенные деревья, по которым можно было перебраться и скрыться. Не уверен, что оперы меня поняли, но приказ выполнили без задержки. Я же стоял у тела, смотрел на залитый кровью снег и занимался обычными делами – изучал место преступления и искал следы. Могу сказать тебе, что все безрезультатно. Кроме десяти следов убийцы, уже всем знакомых, мы ничего не нашли. Отправленные по следу оперативники вернулись с пустыми руками. В конце концов, излазив там каждый сантиметр, мы записали всё в протокол и удалились.

- И всё? Так кто за этим стоял?

- Я задавал себе этот вопрос, но вместо ответа нашел только головную боль. Разрабатывал планы проверки следователя-дилетанта, обдумывал вариант и с дежурным по отделению – в его увлекательную историю про неисправный замок хранилища верилось все меньше и меньше. Время было позднее, так что мы закончили оформление убийства и разошлись; так и не разобравшись в сомнениях, я отправился спать… Да уж. На тот момент я не мог и подумать, какой будет кульминация истории. А ведь она наступила на следующий же вечер.

Я напрягся в ожидании чего-то крайне неожиданного, но Савельич внезапно встал из-за стола и направился к плите за новой порцией чая. Аккуратно наклонил чайник, не торопясь залил кипятком заварку, медленно размешал. На мое «эй!» противный интриган только слабо усмехнулся – он редко отказывал себе в удовольствии растянуть историю и заставить слушателя повариться в собственном нетерпении. Мне только и оставалось, что постукивать пальцем по столу в ожидании продолжения.

- Ну так что? – спросил я, как только Савельич сел напротив. – Что случилось на следующий вечер?

- Продолжили расследование. Провели пару экспертиз, покопались в собранных материалах. Хранилище теперь открывалось без проблем, сапоги стояли на своем прежнем месте. В отделении кипела работа (по крайней мере, в выделенном мне кабинете), но в какой-то момент я заметил, что нигде не вижу следователя-дилетанта. В его кабинете пусто, дежурный не встречался с ним с самого утра и дозвониться не мог. Взвешивая в голове предположения, я пробежал по коридорам в поисках своего подозреваемого №1, как вдруг взгляд мой наткнулся на дверь нашего хранилища. Я долго не думал. Кликнул дежурного, тот принес ключи, однако дверь – та самая дверь, в которую я тем утром сам входил несколько раз – не пожелала открываться. Почему-то не пожелала.

Савельич перевел дух. Он смотрел на свои сложенные домиком пальцы, совсем забыл об улыбке и даже не моргал, не замечая, что температура в кухне стремительно понижается.

- Каким образом можно увидеть связь между «заклинило дверь» и «убийца снова в игре»? Даже не знаю, но я смог. Почувствовал, ощутил нутром. Может, идею мне подсказало выражение лица следователя-дилетанта, который во время нашей вылазки в лес нервно осматривался всякий раз, когда был уверен, что на него никто не смотрит. А может, на эту мысль меня натолкнул тот факт, что до этого дверь хранилища оказывалась блокирована только тогда, когда убийца делал следующий шаг, пусть такой эпизод и был всего один. Логики мало, но тогда в своем выводе я был абсолютно уверен… и даже понял, что за всей этой чертовщиной может стоять вполне реальная ситуация. В последний раз, когда я видел своего главного подозреваемого, я случайно сказал, что надо бы провести повторный осмотр места происшествия, где нашли восьмой труп. Следователь это слышал, затем пропал, а дверь в камеру вещдоков, где были сапоги, перестала открываться. Мог ли следователь уйти в лес, чтобы снова оставить сбивающие с толку следы или, может быть, банально спрятать улики, которые мы не нашли во время первого осмотра? Вероятность была. Я должен был проверить.

Поэтому я и принял решение разобраться с этим сейчас. Пойти в лес. Сию же секунду и в одиночку – я вряд ли смог бы внятно объяснить оперативникам причину внезапного рейда, к тому же на тот момент я уже никому из них не доверял. Накинул пальто, проверил табельное и выдвинулся. Темный был вечер…

* * *

Темный был вечер.

Естественное освещение угасало. Сгущающийся бархат ночи накрыл деревню, укутал ее сном и расслаблением, но одному странному человеку, что спешил по улице в сторону леса, покой и отдых виделись только в мечтах. Поплотнее запахнув пальто, мужчина перешел на бег, внимательно всматриваясь в стену деревьев, пытаясь понять скрытые за ними тайны.

Стена деревьев приблизилась. Открылась. Ноги сами несли мужчину дальше, к мысленному центру той области, где за последний год нашли восемь погибших дровосеков; прикрывая левой рукой голову от низких веток, а правой – все крепче сжимая рукоять пистолета Макарова, мужчина двигался вперед.

Постепенно бег его замедлился, превратился в шаг. Слишком уж враждебным оказался загустевший воздух, слишком оглушительной была тишина для опрометчивого бега вслепую. Да и не требовалось более бежать - аккуратно, тихо прокрадываясь от дерева к дереву, мужчина не сводил глаз с неясной фигуры, бредущей впереди него и едва различимой в остатках света. Он смотрел за ней очень внимательно, но не заметил, что на свежевыпавшем снегу эта странная покачивающаяся фигура совершенно не оставляет следов.

Фигура вдруг потерялась из виду. Сдвинулась в сторону, пропала за деревом и вынудила мужчину ускорить шаг. Удобнее перехватив оружие, он последовал за ней и вышел на широкую поляну, которая даже в темное время легко просматривалась до самого своего далекого края.

Поляна была пуста.

Медленно, очень медленно мужчина прошел вперед. Нить напряжения внутри него натянулась до предела, звон тишины бил по ушам, а концентрация адреналина в крови была настолько высока, что один-единственный звук – скрип придавленного ногой снега, донесшийся слева – был воспринят мужчиной как прямая угроза собственной жизни.

Половина секунды – и Полуденников Иван Савельевич, начинающий следователь и будущий многократный чемпион соревнований по стрельбе, разворачивается и вскидывает пистолет, готовый найти в перекрестье прицела и поразить насмерть любого возможного врага. Но врага он не находит, лишь чувствует волну всепоглощающего ужаса, что парализует его тело, замораживает сознание и сковывает рвущийся наружу панический крик, ведь следом за скрипом снега на земле появляются следы. Два следа, вот отпечатался и третий – и каждый из них подступает к окаменевшему следователю только ближе…

* * *

- …бежать или стрелять – бесполезно, в этом у меня не было никаких сомнений. Пистолет в моей руке стал бессмысленным куском железа, навыки рукопашного боя вылетали в трубу. Ни одна из тех инструкций, которые я получал на лекциях или практике, не могла мне помочь, потому что к такому меня не готовили. Ко мне медленно, неотвратимо, шаг за шагом подходила пустота… Звук шагов, убийственно ясный, приблизился, прямо перед собой я увидел отпечатавшийся на снегу след, уже восьмой, но все равно не нашел в себе силы даже вздохнуть. Я лишь закрыл глаза. Закрыл глаза, услышал девятый шаг и молился, чтобы на десятом шаге мне не было больно.

Савельич замолчал. Он смотрел на чашку перед собой, но не видел ее; его взгляд слишком глубоко увяз в прошлом, увяз так, что продолжить бывший следователь смог только через две полных минуты.

- Так я и стоял. Ощущал метание страха в груди, бег капель пота по вискам и спине, дрожал в ожидании, но ничего не произошло. Вокруг была лишь ночь. Ночь, я посреди лесной поляны, а передо мной – следы. Со сколом на левом носке. Девять штук.

- Девять?..

- Девять. Не задавай мне вопросы, откуда они взялись и почему так получилось, ибо ответов я не знаю. Даже сейчас не знаю. Знаю лишь то, что вскоре, уже после моего отъезда, в той деревне произошло еще одно убийство – погиб наш знакомый следователь-дилетант. Как оказалось, в ночь моей прогулки по лесу он действительно взял сапоги убитого егеря, но ушел с ними не в лес, как я думал, но в свой гараж. Собирался посыпать их солью, облить бензином и сжечь в лучших традициях американских фильмов, но как только он взял канистру и повернулся к сапогам, то вдруг увидел, что они исчезли. Пропали из запертого изнутри помещения. Больше их никто не видел, ну а следователь побежал в местную часовню за порцией психологической помощи… видишь ли, он уж очень боялся призраков. Брать взятки за то, чтобы признать убийство егеря несчастным случаем и закрыть дело, следователь не боялся, а вот призраков – боялся. Как бы то ни было, одним ранним утром дежурный обнаружил в отделении его тело. Судя по всему, следователь просто рухнул посреди коридора, успев напоследок чему-то очень сильно удивиться.

- И кто же его убил?

- Не знаю. И никогда не узнаю. Но я практически уверен, что убийца, кем бы он ни был, совершенно необъяснимо появился из ниоткуда и сделал навстречу тому следователю десять шагов.

Думаю, многие попадали в ситуацию, когда кто-то при вас что-то теряет. На ваших глазах у кого-то из кармана падает купюра, кто-то забывает бумажник на столе или умывальнике, иногда вы можете просто идти по дороге и увидеть телефон, валяющийся на асфальте. В такой ситуации есть три линии поведения - можно забрать себе, можно вернуть владельцу, можно пройти мимо.

Начитавшись всяких историй про мошенничество, я чаще всего выбирал третий вариант. Был «идущим мимо». Но иногда все же возникают порывы альтруизма (плюсов к карме много не бывает). Так я случайно подобрал чужой блокнот.

Акт первый.

- Мужчина! Постойте!

Я возвращался домой после работы. Уже собираясь выйти с проулка на оживленную улицу, я вдруг увидел, что у идущего впереди человека из кармана пальто выпал какой-то предмет. Аккуратненько так выпал. Словно выплыл из кармана, а пешеход этого и не заметил.

Прежде чем я успел крикнуть, он быстрым шагом свернул в один из дворов.

- Мужчина! Вы что-то обронили!

Ноль реакции. Или я просто не услышал ответ, все-таки между мной и поворотом было около двадцати метров. Ускорившись, я подбежал к упавшей вещичке – то был небольшой блокнот, обтянутый темной кожей. Я подхватил блокнот с земли и поспешил во двор за его обладателем.

- Эй, погодите! Вы…

Фразу я не закончил, не было нужды. То, что я посчитал двором, оказалось глухим каменным тупиком - небольшое пространство, огороженное стенами домов. Как питерский двор-колодец, только ни одной машины, ни одной парадной, ни одной двери на сплошном камне стен. И пусть я своими глазами видел, что владелец блокнота свернул сюда, в тупике никого не было.

Опущу подробности, как я топтался в недоумении и на всякий случай заглядывал в ближайшие дворы. Терпение заканчивалось, я уже подумывал бросить блокнот, где нашел, но напоследок пролистал его наудачу - вдруг найду номер телефона.

Телефона не было (кто бы сомневался), зато обнаружилось другое - список адресов. По одному на страницу. Блокнот был буквально забит адресами, лишь последняя страница была пустой. Раскрыв первую, я увидел адрес под номером "1" и короткое примечание к нему, всего в два слова.

"Вот здесь".

Ничего не понял, перечитал и... ничего не понял. Ладно. Блокнот я все-таки забрал с собой - негоже бросать добрые дела на полпути. Я узнал первый адрес (это место недалеко от моей работы) и решил занести пропажу туда.

Акт второй.

На неделе выдалось свободное время, я пошел по указанному адресу и после пары подворотен оказался перед дверью - обычной, немного ржавой дверью.

Я постучал. Потом постучал еще. На пробу толкнул дверь, потянул на себя, безрезультатно. Но я упертый - оглянулся по сторонам и пнул дверь ногой.

Никто не отзывался, так что я в какой-то момент перестал пытаться. Мой внутренний альтруист поутих, я ушел; блокнот поселился на моем письменном столе, где выделялся темным пятном и терпеливо собирал пыль. На долгое время я забыл об этой истории, пока она не вернулась ко мне бумерангом и не треснула по голове.

Акт третий.

Одним вечером мое возвращение домой с работы превратилось в спринт - я убегал от местной гопкультуры, которая в порыве сомнительного человеколюбия очень хотела с кем-нибудь пообщаться и выбрала меня. Я отказался, что джентльменов порядком оскорбило. Они загнали меня в переулки, где, в конце концов, гонка по подворотням привела меня к двери. Обычной, немного ржавой двери.

Это она. Первый адрес в найденном блокноте. "Вот здесь".

Не успело воспоминание развеяться, как я заметил, что дверь приоткрыта. Трехэтажный мат за спиной приближался, так что раздумывать не пришлось - я распахнул ее и бросился в темноту.

Гневные крики стали стихать, я на бегу оглянулся - дверь закрылась, отрезая меня от преследователей и оставляя в кромешной тьме. Темно хоть глаз выколи, я невольно сбросил скорость. Что это - я в ангаре что ли каком?..

Это была автомобильная стоянка. Причем довольно запущенная. Под ногами хрустел мелкий мусор, а, когда глаза привыкли к темноте, впереди проявился силуэт покосившегося грузовика. Обогнув машину и случайно пнув ботинком пустую бутылку, я увидел светлое пятно - ни много ни мало пролом в стене.

На соседней улице я почувствовал себя в относительной безопасности, правда успокоиться удалось с трудом. Давненько я не сталкивался с гопниками! Сердце еще частило, руки подрагивали. Я не сразу пришел в себя, поэтому нет ничего удивительного в том, что я поздновато заметил это... несоответствие.

Я не сразу заметил, что, открыв ржавую дверь и пробежав десять шагов в полной темноте, я каким-то образом оказался на автостоянке в трех километрах от двора, где была эта самая дверь.

Наверно, где-то полных две минуты я стоял перед дорожным указателем, пытаясь уразуметь, как же так получилось. Меня словно разбудили после дневного сна и попросили решить квадратное уравнение - мозг отказывался работать. Складывалось ощущение, что из-за адреналина я плохо воспринял действительность; казалось, вот-вот я вспомню деталь обстановки, которая логично все объяснит, но куда там. Если геолокация и гуглокарты не врут, то я оказался примерно в двадцати кварталах от этой странной двери. Хотя открывал ее минут семь назад. Как это возможно вообще?

Ответа я не нашел. По крайней мере, в тот вечер. Сказалась усталость и постстрессовое состояние - организм требовал еды и сна. Я поехал домой.

Но избавиться от ощущения неправильности уже не мог.

Акт четвертый.

И снова ты передо мной - темный прямоугольник ржавчины, вросший в серую стену. В прошлый раз ты подкинул мне интересную загадку, которую я до сих пор не могу решить, и поэтому этим субботним утром я опять гуляю по подворотням. Сегодня за мной никто не гонится, я спокоен, времени у меня предостаточно, а потому я хочу проверить. Удостовериться, что мне не показалось.

Стоило мне вспомнить фразу «вот здесь», как в тишине раздался щелчок замка – скрипнув, дверь приоткрылась, словно приглашая меня войти. Я увидел ту же заброшенную автостоянку, тот же покосившийся грузовик… тот же дорожный указатель, сообщающий мне невозможное. Я открывал дверь снова и снова, перебегал туда и обратно с таймером в одной руке и со смартфоном – в другой, но все мои эксперименты приводили к одному результату. Как только я делал шаг через порог, геолокационный маячок исчезал.

Чтобы тут же появиться на карте в трех километрах от этой странной ржавой двери.

Акт пятый.

В каждом городе есть такая дверь.

Разных форм и цветов, из разного материала и с любыми декоративными элементами, новые или старые на вид, поросшие мхом, забитые досками, отмеченные надписью «для персонала» или даже перечеркнутые полицейской лентой «не пересекать». Почему они существуют? Не знаю, но они существуют. Они вмурованы в стены гаражей, домов, отделяют подвалы от поверхности, а свои тайны – от людей. Впрочем, людям нет до этого дела. Погруженные в свои заботы, они просто проходят мимо и не видят того, что происходит перед самым их носом.

И я ведь раньше был таким. Был «идущим мимо».

Но теперь я вижу. Раскрывая блокнот на очередной странице и протягивая руку к очередной двери, я вижу тайны городов так ясно, как только могу. Бесконечность дверей стала настоящим лабиринтом, в котором путеводной звездой сиял найденный мной блокнот.

Он вел – я следовал. Я видел залитый водой подвал, дверь в углу которого ведет на крышу небоскреба. Видел неказистую дверку старого трансформатора, которая позволила мне шагнуть из Санкт-Петербурга в Копенгаген. Однажды, пробравшись в какую-то гостиницу с черного хода, я нашел еще один городской секрет, но он оказался с сюрпризом – стоило мне коснуться дверной ручки, как дверь распахнулась, словно от взрыва, а из-за порога хлынула вода с такой силой, словно надо мной решили подшутить сразу три пожарных расчета. Водяной столб впечатал меня в стену коридора, а затем вдруг пропал; рухнув на пол, я закашлялся, а когда поднял голову, то увидел лишь закрытую дверь. Но если эта дверь была просто необычной (в смысле еще необычнее других; я всерьез подумывал, что она может соединяться с какой-нибудь каютой на Титанике), то некоторые двери навевали страх – когда я отворил дверь одного гаража в пригороде и уже собирался привычно войти в темноту, я внезапно услышал чье-то дыхание. Сначала тихое, а потом гораздо громче, словно вдали шумели кузнечные мехи. Я решил, что с меня хватит, когда из темноты донесся нарастающий топот чьих-то ног.

Так я и двигался вперед – от двери к двери. Я побывал в доброй половине стран мира, наблюдал рассвет со смотровой площадки Эмпайр-Стейт-Билдинг (таки бесплатно), как-то раз оказался в руинах, видимо, какого-то храма с огромной статуей древнего безымянного божества внутри. Я видел разные двери, расположенные без всякой системы, но у всех было кое-что общее - эти двери не открывались ни для кого, кроме меня. Во всяком случае, иного я не видел. При посторонних людях проходы запирались наглухо: на дверях возникали невесть откуда взявшиеся навесные замки, засовы, один раз я даже видел полностью заваренный дверной проем. Но вот посторонние уходили, я оставался один, и стоило мне отвести взгляд или хотя бы моргнуть – замки и засовы исчезали, словно их и не было, а намертво сваренное железо вновь чудесным образом разъединялось. И дверь открывалась.

Уже не помню, сколько дверей я прошел. В блокноте почти кончились страницы, но на самом деле он мне нужен теперь все меньше – я научился искать такие двери самостоятельно. Я могу их чувствовать. Да, звучит странновато, но… Интуитивное ощущение, какое не описать словами; наверное, нечто подобное испытывали дуэлянты на Диком Западе за долю секунды перед тем, как ратушные часы начнут отбивать полдень. Ощущение возникало спонтанно, но я знал: вот эта самая дверь, что закрыта на замок и едва виднеется сквозь шумную толпу на улице, приведет меня совсем не в гараж и не на склад. Дожидаюсь ночи, когда «посторонние» разойдутся, подхожу ближе – и дверь покорно приоткрывается, предлагая мне в очередной раз наплевать на законы физики и войти в неизвестное.

И я шел вперед. Хотя это не всегда был «вперед». Направление перехода всегда было непредсказуемым, как я ни пытался напрячь свою интуицию.

Может, это придет с практикой?

А может, я и не должен это знать.

Акт шестой.

Блокнот все так же лежал в моем кармане, но я его почти не открывал. Повинуясь обретенному чувству, я шагал по миру все дальше и дальше, но однажды любопытство толкнуло меня пролистать последние страницы с адресами. Ничего нового (все оставшиеся двери я уже нашел сам), но последняя страница блокнота вдруг заставила меня затаить дыхание.

На ней был адрес. На странице, которая всегда была пустой, был аккуратно выведен новый адрес.

Он знаком едва ли не до боли. Совсем рядом с моим маршрутом, коим я возвращаюсь домой с работы – тот же небольшой проулок, тот же поворот на оживленную улицу, через который я проходил бесчисленное количество раз и где всегда поворачивал налево.

Лишь однажды я повернул направо. Когда подобрал чужой блокнот.

Я подобрал его на этом месте и теперь, проходя здесь снова, чувствую, как блокнот выскальзывает из кармана куртки, будто подхваченный невидимым карманником. Я не препятствую ему. Так и должно быть. Долгое время блокнот вел меня вперед, его записи научили меня видеть, но теперь, мой неживой приятель, мы с тобой пойдем разными дорогами. И я не замедлю шага, когда ты выпадешь из кармана моей куртки. Аккуратненько так выпадешь…

Второй раз в жизни я стою здесь. В прошлый раз я гнался за прохожим и уперся в каменный тупик, но сейчас я один. И совершенно точно вижу дверь. Ее темное дерево искусно вделано в серый кирпич стены, а из узких щелей и из замочной скважины – впервые за все время моих путешествий - льется свет.

Чувство внутри меня грохочет набатными колоколами, но я не ощущаю опасности. Наверное, потому что так и должно быть. Потому что подсознательно я всегда знал, что эта сумасшедшая дверная чехарда должна чем-то закончиться. Теперь блокнота у меня нет, я не знаю куда попаду, но…

…глядя на теплое сияние, льющееся из глубин приоткрытой двери, я понял, что готов рискнуть.

* * *

- Парень! Эй, парень, стой!

Крепко сжимая в руке только что подобранный блокнот, мужчина поспешил во двор. Повернул, открыл было рот, чтобы позвать еще раз, но замер в нерешительности.

Перед ним была глухая кирпичная стена.

Продолжаем изучение античных фейлов, на очереди - древнеримский сайт vitaestercore.ro, смотрим:

1.  Спросила у авгура, что мне готовит будущее. Тот покрутил плошку с водой и описал жуткого мужчину, который скоро появится в моей жизни.

Он видел в воде моё отражение.

Vitaestercore.

2. Мой друг работает в Колизее арт-директором. Он хвастался, что идеально выдрессировал льва. Когда я решил проверить и подошёл к клетке, мне оторвали руку по локоть.

Это был другой лев.

Vitaestercore.

3. Став весталкой, я дала обет целомудрия, но случайно об этом забыла. Меня застукал понтифик.

Понтифик: ой-ёй. Нарушаем клятву? Теперь по правилам тебя надо казнить. Хотя нет, казнить мы тебя не можем, ты же неприкосновенная весталка...

Неужели пронесет?

Понтифик: ...но, с другой стороны, если мы тебя закопаем в пещере заживо, то формально казни и не будет.

Бля.

Vitaestercore.

4. Работаю императором. Сидели в Колизее, я жестом показал слуге налить мне ещё вина. Гладиатор на арене посчитал это сигналом добить поверженного противника.

Я, конечно, аплодировал вместе со всеми, но неудобно пиздец.

Vitaestercore.

5. Завидев меня, жрица любви судорожно сглотнула и сказала: "Для тебя цена утраивается".

Я просто шёл мимо за хлебом.

Vitaestercore.

6. Я сенатор. Всегда гордился своей профессией. Все-таки сенатор - звучит достойно и респектабельно... во всяком случае, звучало до тех пор, пока один император-сумасброд не посадил в Сенат свою лошадь.

Vitaestercore.

7. Если когда-нибудь почувствуете себя глупо - мой император решил объявить войну Нептуну, поэтому я получил приказ...

...драться с морем.

Vitaestercore.

8. Одна друидка нагадала Диоклетиану, что он станет императором после того, как убьёт кабана.

От имени всех римских кабанов я хочу спросить - что за ебанутая избирательная система? Придумайте уже другие конкурсы, полудурки.

Vitaestercore.

9. Я легионер. Иду по своим легионерским делам, задумался и случайно свернул с via Praetoria на via Deribasovskaya.

С нахальным "пару сестерциев не найдется?" меня окружили пять галлов. Но я не растерялся. Прикинул - вон того левого заколю пилумом, главаря забью мечом, а потом убегу, пока остальные не очухались.

В общем, били меня долго и со вкусом. Даже сандалии сняли.

Vitaestercore.

10. Жил в Помпеях. Отказывался переезжать.

Vitaestercore.

11. Так, значит. Я полководец этрусков, с успехом захватываю римские земли. У меня за спиной - армия воинов. Чтобы пройти дальше, мне нужно захватить Свайный мост, который защищает всего один человек.

Думаете, у меня получилось? Нет, фурия меня раздери. Эти вкаченные одиночки с божественным донатом меня уже задолбали.

Vitaestercore.

12. Сабиняне осаждали Рим, я открыла им ворота изнутри. Потребовала с них в уплату "всё то, что они носят на левой руке" - браслеты, кольца и прочие цацки.

Они убили меня, завалив тяжелыми щитами, которые держали в левой руке.

Концептуальненько.

Vitaestercore.

Бонус из комментов:

"xxx: седьмое жизненно! лол кек

yyy: опять гребаные кекальщики. Куда ни плюнь, везде эти "лол кек" и "кек лол". Откуда вы лезете?

xxx: что не так, братюнь? Это шутка просто

yyy: для тебя шутка, а кто-то относится к этому серьёзно и с ума сходит

xxx: лол кто к слову "кек" будет относиться серьезно???

yyy: тот, кого зовут Кек! Разрешите блять представиться - я Кектус Максимус III, и я вас, комментаторов, ненавижу! Vitaestercore, suqa!"

......

Первая часть - https://pikabu.ru/story/quotzhizndermoquot_podrevnegrecheski...

Вторая часть - https://pikabu.ru/story/quotzhizndermoquot_podrevnegrecheski...

Схватка была нешуточной. Силы рыцаря стремительно заканчивались, но он снова бросался в бой с яростным криком. Кто был его противник? Неясно - на прозрачном стекле часов Времени одновременно мог проявляться только один образ, и сейчас это был образ атакующего рыцаря.

- Зачем он это делает?

- Что?

- Сражается. Зачем? Он раскручивает над головой меч и с силой его опускает, на его сияющих доспехах виднеется кровь поверженных врагов, он побеждает, но зачем?..

Вопрос остался без ответа. Черноволосая и светловолосая, Хранительницы Времени стояли бок о бок у часов и наблюдали за вихревыми движениями острой стали. Казалось, они были поглощены смертельным танцем воина и совсем не обращали внимания на нижнюю секцию часов... куда только что упало несколько песчинок.

- Он такой странный. Его жизнь невероятно коротка, но он вновь и вновь испытывает ее на прочность. Неужели ему действительно так нравится боль и смертельная опасность?

- Это вряд ли.

- Мне это тоже кажется ненормальным, сестра, но альтернативы я не вижу. Какое живое существо будет добровольно подвергать себя такому риску, если не желает его? Нет, ты только взгляни!

Рыцарь пошатнулся. Отступил на шаг. Прижатая к пробитым латам рука окрасилась кровью...

...и песок, до этого падавший в нижнюю секцию часов Времени легкими крупицами, вдруг ринулся вниз. Хлынул рекой.

- Его время уходит, - печально констатировала Хранительница, - и мне трудно жалеть его, ведь он сам выбрал путь самоуничтожения. И все-таки, зачем?..

Сестра снова промолчала. Пусть Хранительницы были зеркальным отражением друг друга, только черноволосая вечно задавала вопросы. Вторая всегда отвечала - ответила и сейчас, но не словами. Она протянула руку к часам Времени и легонько коснулась прохладной поверхности.

Образ изменился. Кроваво-серебряный силуэт рыцаря растворился в другой картине - залитое солнцем поле, среди желтых колосьев под присмотром матери играет маленькая девочка. Щурится от яркости дня, неуклюже плетет венок из одуванчиков. Улыбается.

- Вот и ответ, - послышался тихий голос светловолосой. - Он скрыт в этой маленькой девочке. В той горе песка жизни, которая ей предназначена. Песок ее жизни убывал бы гораздо быстрее, если бы рыцарь не пожертвовал ради нее своим.

Светловолосая убрала руку. За стеклом часов вновь показался воин в серебристых латах - неведомо как найдя в себе силы, он приготовился к контратаке. Он перехватывал меч, отводил его на замах и совершенно точно не мог слышать шепот по ту сторону реальности.

- Бейся, рыцарь, - тихо говорила черноволосая. - Бейся до последнего.

Песок падал. Бой продолжался.

1. Я влюбилась в Зевса, но о нас узнала его мстительная жена. Прихожу к громовержцу, прошу как-нибудь помочь мне скрыться от Геры. Зевс подумал, почесал бровь, сказал: "Не вопрос".

И превратил меня в корову.

Ну спасибо. Кто-нибудь, объясните этому дебилу, как работают программы по защите свидетелей.

ζωήσκατά.

2. Увидев, как спартанцы с мечами наголо тычут в меня пальцем и кричат "Смерть предателю!", я понял, что меня, скорее всего, раскрыли. Они почти поймали меня, но мне пришла в голову гениальная мысль. Я забежал в храм Афины, который по правилам древнегреческих салок является "домиком".

"Ой, поглядите-ка, я в храме. Здесь меня нельзя арестовать или казнить. И что вы теперь сделаете?"

Они замуровали меня в храме.

ζωήσκατά.

3. Когда я пыталась скрыться от сексуальных домогательств Посейдона в храме Афины и просила богиню помочь мне, Афина превратила мои волосы в гнездо змей.

С храмами в этой стране определенно какие-то проблемы.

ζωήσκατά.

4. Я философ. Из-за хреновых панчлайнов меня выгнали с площади, и теперь единственным слушателем моих просветительских речей является лев.

ζωήσκατά.

5. Этот философ меня уже достал. Его отовсюду прогнали ссаными тряпками, и теперь он задвигает мне про спор Платона и Аристотеля.

Ну чего ты до меня докопался? Я просто лев, мать твою!

ζωήσκατά.

6. Это уже ни в какие ворота. Победить в сражении и потерять почти всех воинов - еще одна такая победа, и я вообще останусь без войска. У всех победы как победы, и у одного меня победа как поражение. Шо то, шо это. Нахуй надо.

ζωήσκατά.

7. "- Подвиг - дело благородное. Ладно, благословляю, иди. Как будешь плыть назад, смени черные паруса на белые, чтобы я понял, что ты жив. Только не забудь сменить! А то чего доброго наложу на себя руки."

А теперь угадайте, что я забыл сделать.

ζωήσκατά.

8. "- Вы с Ариадной любите друг друга? Это прекрасно. Очень рад. Только есть одна маленькая проблемка. Как бы помягче... В общем, оставь Ариадну на острове. Мне ее в жены назначили боги, так что брось ее на острове со мной и вали подальше".

Именно с этими словами Дионис отжал у меня невесту.

ζωήσκατά.

9. Врачевал болезни, да так навострился, что мог не только спасти человека от смерти, но и вернуть его к жизни. Впору бы обрадоваться, да не тут-то было - нагрянула проверка от божественной антимонопольной службы, и хороший удар молнии объяснил мне, что больше воскрешений быть не должно.

Зевс, в следующий раз лучше начни со штрафа.

ζωήσκατά.

10. Меня зовут Пандора, и мне выпал самый неудачный лутбокс из всех возможных.

ζωήσκατά.

11. Осаждаем Трою. Закупили у оптовика несколько осадных орудий, собирали строго по инструкции, но в последнем вместо катапульты получился огромный, сука, деревянный конь.

Икеа, что с тобой не так? Одиссей, конечно, решил проблему, а историки потом наврут, мол, так все и было задумано, но КОНЬ!

ζωήσκατά.

12. Я наяда, дух воды. Казалось бы, сижу в реке, никого не трогаю, что со мной может случиться? Со мной случился Геракл, который захотел очистить Авгиевы конюшни.

И он, паскуда, даже не пытался попробовать сам или вызвать мистера Пропера, он просто слил сотни кубометров бычьего говна в мою реку.

Была духом воды - стала духом дерьма.

ζωήσκατά.

Первая часть - https://pikabu.ru/story/quotzhizndermoquot_podrevnegrecheski...