Забайкалье + Путешествия

Пост – продолжение истории про путешествие из Москвы во Владивосток на электричках. В пути мы провели 33 дня, из них – 23 в электричках, мы проехали 6588 км (Чернышевск).

Мы проехали следующий маршрут:
Чита 2 - Карымская
8:20 – 10:36, стоимость 192 руб.
Карымская – Шилка Пассажирская
18:05 – 21:20, стоимость 302 руб.
Ночевка в Шилке, стоимость 930 руб.
Шилка Пассажирская – Чернышевск-Забайкальский
17:54 – 21:12, стоимость 266 руб.
Ночевка в Чернышевске, стоимость 800 руб.

Из Читы в Карымское нас снова везет современный электропоезд. Контролёр в вагоне постоянно использует слово «обилетила», какой-то местный жаргон. В поезд в Чите набивается полу-полные 4 вагона, но все люди быстро выходят в окрестных садах и деревнях. Через 30 минут пути по электричке проходит контролёр и спрашивает: «Никто не оставлял смачный кабачок?». Мы решаем, что это – подарок контролёру. Кабачок так одиноко и лежал еще час на сиденье, пока его кто-то совершенно чужой не забрал его с собой.

Благодаря природе Забайкалья нам снова не скучно сидеть и смотреть часами в окно пока поезд едет. За окном, вдоль дорог много укреплений: срезанных холмов, отводов для ручьев, каменных стенок и железных сеток, накинутых на скалы. Время в электричке стало пролетать очень быстро. Еще в Москве я думал, что хуже: ехать 5 часов в электричке или ждать 5 часов электричку. Теперь, лично для себя я решил, что хуже – второе. А чем дальше, тем больше в нашем пути длинных остановок.

Приезжаем в Карымское. Раньше здесь были земли «Кабинета Его Императорского Величества» и, поэтому, на окружающей земле разрешали селиться только православным. Селились в итоге карымы – крещенные буряты. Когда-то само поселение располагалось у побережья реки, но из-за потопов переехало повыше. Поняв, что в современном посёлке нас встречают однотипные пейзажи, мы отправились в низину к реке. Теперь тут – сплошные луга с коровами и одним ездящим трактором. Даже последние ряды деревянных хибар находятся на возвышении.

Тут мы и провели большую часть времени, спасаясь от палящего солнца и периодического дождя под автомобильным мостом. Кстати говоря, романтика фразы «ночевать под мостом» сильно преувеличена. От наклонного дождя он спасает кое-как, да и спать под ним немного шумновато. На трех столбах подножия моста встречаем чью-то переписку: 1. «Даша, мы тебя любим.» 2. «Спасибо, конечно, только кто это?» 3. «Ты ж наше Солнышко.» Кстати, мата на заборах в Забайкалье стало поменьше, если и пишут, то какие-то восхищения и признания.

Возвращаясь на вокзал, видим, как сцепки по 1-5 вагонов едут по путям сами по себе без локомотива спереди или сзади. На станции стоит сортировочная горка, делящая вагоны на 2 пути и формирующая составы, которым ехать в одну сторону. Когда вагоны скатываются с горки, специальное устройство хватает их за колеса, чтобы затормозить. Все это происходит без видимого участия людей.

Следующие две электрички (в Шилку и Чернышевск) – снова 1-вагонные плацкарты. Рядом едет пара молодых людей, один из которых рассказывает, что нашел работу ночным охранником за 380 рублей за ночь. Не знаю, чему он радуется, потому что 1 кг персиков в этом регионе стоит дороже. Плацкарт немного портит атмосферу электропоезда, так как люди ложатся спать в удаленных друг от друга купе. Кроме того, в плацкартах есть электричество, поэтому большую часть времени тут я работаю. Все это не способствует знакомству и разговорам. Вот и в этой электричке только мы успеваем узнать, что Афина родилась из разрубленной головы Зевса, который предварительно съел беременную Метиду, как попутчики покидают вагон и все расходятся по своим кроватям. Задумываюсь, что из греческих мифов можно сделать отличную киновселенную.

Стоит отметить, что во многие последние электрички нам не продают билеты на вокзалах, и их нужно покупать в самих поездах. При этом если не успеть оплатить карточкой рядом с начальной станцией (пока есть интернет), то придется искать наличные. Заблаговременно снимаем мелкие купюры на вокзалах. Еще из нового – плацкартные электрички иногда не останавливаются на тех станциях, где никто не выходит и не заходит, хотя в расписании они есть.

В Шилке опять ночуем на вокзале. В комнате – 1 розетка на всю комнату. Изначально мы продуманно брали с собой удлинитель, но на Байкале отдали его в Москву за «ненадобностью». Теперь идет конкурентная борьба за розетку. Во время сна кровати дрожат от проходящих мимо поездов.

Сам город повторяет судьбу затопленной век назад Карымской. Здесь, в крайне солнечном регионе России, по всему городу раскинулись огромные не просыхающие лужи – последствия нескончаемых затоплений этими весной и летом. Местные говорят, что такое случается регулярно и пару лет назад тоже все затопляло. Но дамбы, достаточные, чтобы удержать поток, не строят. Судя по новостям, треть затопленных домов признаны нежилыми и людей планируют переселять. «Тут жить нельзя», - комментарий чиновника. Впрочем, куда переселять людей в малых городах, где и строительства то нет – мне непонятно.

Также, интересно как люди вообще выживают после таких потопов. Важной частью хозяйства должно быть земледелие, потому что покупать яблоки по 200 рублей за кг или картошку по 70 в сезон – не каждый сможет. Но огороды в этом году также затопило, а значит – хорошего урожая не будет.

Вечером отправляемся в Чернышевск. Электричка едет нормально почти до Верхних Ключей, потом вдруг останавливаемся. Стоим 5, 10 минут, контролёр говорит, что горит красный и ехать нельзя. Пассажиры пытаются выйти покурить, никого не пускают. Мы довольны тем, что у нас есть связь (одна палочка из пяти) и интернет. Еще через 5 минут поезд трогается и передвигается на 10 метров. Вроде ничего не проехали - но стало сильно хуже. Мало того, что полностью исчезла связь, так и еще и поезд встал под существенным наклоном и бутылка на сиденье стала скатываться. Всего в поле мы простояли 45 минут, кто-то из пассажиров опоздал на машину попутки (по его словам). Дальше трогались и ехали очень осторожно, не уверен, что светофор так и не перестал гореть красным.

На вокзале мы видим мальчика, который с 1.5 метров пытается плюнуть мне в лицо. На этом вечернее знакомство с посёлком Чернышевск заканчивается.

Если Шилку еще можно было найти в ТОП-1000 туристических городов России, то в Чернышевске еще меньше, чего смотреть. Название города произошло от дореволюционного села Чернышёво, которое при советском режиме вдруг переименовали именем революционера в Чернышевск. В честь Чернышевского тут стоит памятник на вокзале и аж три разных улицы посёлка названы его именем (и они даже не нумеруются по порядку). При этом сам революционер никакого отношения к городу не имел: тут не жил, не вел деятельность, а сидел, хоть и в Забайкалье, но совсем в другом месте.

Комнаты отдыха на вокзале нас неприятно поражают – тут, действительно, платный душ (140 рублей), и душевая кабина закрыта на навесной замок. Плюс заведующая комнатами сидит прямо перед ним и бдительно следит. Вообще я и раньше видел этот пункт в прейскуранте РЖД, но обычно душ находился где-то далеко и особо не охранялся. Этот архаизм с запретом на использование воды - большой минус компании РЖД. Мы и так платим за ночлег достаточно много в сравнении с условиями, которые нас ожидают в комнате.

В целом замок на душе нас не остановил и мы пробрались в него бесплатно, но обнаружили там только холодную воду. Про себя порадовались, что не пришлось хотя бы за это удовольствие отдавать 280 рублей на двоих.

На этом мы выезжаем дальше, впереди станции посёлков Аксёново-Зиловское и Ксеньевка без надежды на ночлег даже на вокзале (во всяком случае Google о комнатах отдыха ничего не знает). Что самое интересное, ни одно из известных мне описаний путешествия из Москвы во Владивосток не содержит этого куска пути. Даже корреспонденты Московского Комсомольца «потеряли» билеты от Чернышевска до следующих станций и не описав их как-то сразу оказались в Могоче. Но надежда, что надежда умирает последней, умирает последней. Может нам и повезёт.
Фото:

Вид на Забайкальскую электричку:

Вокзал Карымская:

Окрастность посёлка:

Очень хорошо видно, как тени облаков падают на холмы и затемняют их. И луга цветут.

Вот те устройства справа захватывают колеса скатывающихся с горки вагонов, чтобы их затормозить.

Видео вагонов, которые едут без локомотива:

Шилка. Этой деревянной церкви больше 100 лет, возможно именно благодаря ей город попал в топ 1000 туристических в России.

На местном памятнике объединены сразу две войны - Великая Отечественная и Гражданская. Рядом табличка гласит, что из 7450 человек, которые ушли не вернулось 5155. Чтобы понимать масштаб трагедии - в Шилке живет 13 000 человек, а во всем районе - 33 000.

Памятник самолету на главной площади города.

Стоял сильный ветер и самолет на нем немного покачивался. Возможно, он просто нервничает перед взлётом.

Один из домов Шилки, видимо, в нем живет две семьи.

Следы потопа. Вообще, Чернышевск, как и Шилку, вроде тоже затопляло.

Вокзал Чернышевска и памятник Чернышевскому.

Одна из улиц Чернышева. Остальные выглядят точно также.

Местная церковь

У нее очень необычные часы в виде алфавита. Он - на старословянском (например, нет буквы б), но при этом с 10 цифры (I) начинаются двузначные букво-числа, а не дальнейший алфавит.

Самая охраняемая часть вокзала. Чистота пассажиров - не про РЖД.

Природа за окном электрички:

Предыдущие посты:
Маршрут: Пост 0
Предыдущие посты:
Пост 1, Москва - Нижний Новгород
Пост 2, Нижний Новгород - Киров
Пост 3, Киров
Пост 4, Киров - Пермь
Пост 5, Пермь - Екатеринбург
Пост 6, Екатеринбург - Тюмень
Пост 7, Тюмень - Омск
Пост 8, Омск-Новосибирск
Пост 9, Новосибирск-Мариинск
Пост 10, Мариинск-Красноярск
Пост 11, Красноярск-Тулун
Пост 12, Тулун-Иркутск
Пост 13, КБЖД
Пост 14, Иркутск-Слюдянка
Пост 15, Слюдянка-Улан-Удэ
Пост 16, Улан-Удэ-Петровский Завод
Пост 17, Петровский Завод-Чита
Другое в поездке: Об экспериментах

Пост – продолжение истории про путешествие из Москвы во Владивосток на электричках. В пути мы провели 30 дней, из них – 20 в электричках, мы проехали 6197 км (Чита).

Мы проехали следующий маршрут:

Петровский Завод – Хилок

17:17 – 20:24, стоимость 266 руб.

Ночевка в Хилке, стоимость 1100 руб.

Хилок – Могзон

16:40 – 18:38, стоимость 226 руб.

Могзон – Чита 2

18:43 – 21:35, стоимость 266 руб.

Ночевка в Чите, стоимость 950 руб. за ночь.

Официально заявляю, что не согласен с журналистами, плохо описывающими Забайкалье. Мы нигде не встречаем ни криминала, ни угрюмых и суровых людей. Да, в регионе заметна бедность и высокие цены в магазинах, но люди с этим справляются.

А вот что вы точно увидите в Забайкалье, проезжая его на электричке, – это потрясающую природу, которая в нашем личном рейтинге начинает вытеснять с первого места Бурятию. Голубое небо, синие горы на горизонте, ярко зелёные деревья и выгоревшие под ярким солнцем жёлтые поля. Периодически все это многообразие красок еще пересекают реки или небольшие деревушки. Вдоль железной дороги живут люди, даже там, где электричка проносится мимо не пытаясь остановиться.

Еще в Забайкалье электрички пытаются покорить нас своим комфортом: В Хилок нас во второй раз вёз разжалованный плацкарт (снова с одним вагоном), а в Могзон и Читу – едет почти что Ласточка.

Остановившись на ночь в Хилке мы не обнаружили комнаты отдыха на вокзале (хотя раньше она была) и пошли побираться в город. К счастью, гостиница оказалась неподалеку.

Нам так там понравилось спать, что утренняя электричка в Могзон ушла без нас, зато нормально выспались. Вообще, в Хилок мы приехали в день города. На самом деле, все что об этом сигнализировало – множество молодежи на центральной площади и небольшая вывеска на сцене: «С днем рождения, любимый город!». Но вот официальное празднование в центре отменили, видимо поздравлять город теперь можно и сообщениями, как и людей.

Выходя утром с гостиницы, я, действительно, не понимаю, как можно не любить Забайкалье. В 2 минутах ходьбы уже подножие лесистых сопок, на которых более темными полосами отображаются проекции проплывающих облаков. С этих же сопок спускается ветерок, придавая утреннюю свежесть окружению. Рельеф в городе с сильными перепадами высот: даже виадук над ж/д путями с одной стороны города поднимается высоко вверх, а со второй – спускается вниз.

Кроме того, в Забайкалье лозунги к выборам стали какими-то минималистичными. Кандидаты в депутаты уже не предлагают что-то менять народу, а просто пишут громкие фразы: «За Забайкалье!», «У справедливости есть имя!», «За родной город!». Даже вывеска «За БЖД!» у вокзала Читы будет звучать чуть более убедительно, так как будет понятно, с чем человек обещает бороться.

От Могзона до Читы с нами едут очень много людей с походными рюкзаками и 9 велосипедов (и их хозяев). Вокруг все та же природа, но периодически встречается базы лесозаготовок с кучей сваленных бревен. Названия станций в пути стали странными и явно не русскими: Хилок, Гыршелун, Хушенга, Харагун, Тайдут, Могзон, Гонгота, Сохондо, Тургутуй, Кука, Жипковщина, Кадала. Возможно, пора по ним начинать учить бурятский язык (хотя вряд ли мы далеко уйдем в учении за эпитеты о болотах, реках и лесах). На одной из станций по вагону проходит человек с огромным пакетом и тихо спрашивает не нужен ли кому Чабрец. Ему бы навыки презентации у продажников в Москве взять.

Рядом с нами садится довольно колоритный дедушка с походным котелком, деревянной доской в руке и рюкзаком. К нему потом по очереди будут подходить контролёр и охранники поезда и обсуждать вопрос: «Почему за проезд платит 150 рублей, когда он давно дороже?» Дед говорит, что тарифы на 22 рубля выросли, а денег больше не стало. Откуда они эту цифру взяли для повышения? Ясно откуда – в салоне +22 градуса, вот и с этого потолка и придумали. Никто так и не сможет его переубедить, что свои финансы до поездки надо планировать. Он уверен, что комиссия, которая придумывает тарифы пытается украсть у него эти злополучные 22 рубля. На вопрос: «А если еще повысят – что делать будете?», - говорит: «Пешком до Читы ходить. Раньше люди ходили. А если на хлеб повысят – то и есть не буду, голодание сейчас в моде.»

Под конец я узнаю, что деду уже 80 лет, и лично у меня возникает вопрос: «Почему у пенсионеров в Забайкалье не льготный проезд?». Если мы платим 266 рублей, то даже половина стоимости – это меньше 150, которые были у деда.

Контролера уводят в другой вагон с просьбой «убавить громкость пассажиров». Вообще, мы лишь чуть-чуть ощущаем этот разрыв в пригородном сообщении. А вот контролёры ждут его каждый день. Чтобы съездить по маршруту Чита-Хилок-Чита (а других путей и направлений тут нет), то надо встать в 6 утра, а вернуться в 22 вечера. Зарплату им при этом платят только пока едет поезд и стучат колеса, то есть максимум – за 8-часовой рабочий день. При этом их еще и дергают по пустякам все пассажиры, которым не лень.

На вокзале Читы нас встречает загадочная надпись «ЧТЖТ ЗабИЖТ». Не зная, оскорбление это или нет, заблаговременно отвечаем городу тем же. На улице на аккордеоне играют композиции Яна Тирсена. Благодарный слушатель, сидя на корточках, закуривает сигаретку. Быстро темнеет и луна подсвечивает перистые облака. В поисках еды и ночлега мы немного воем на луну, надеюсь никого не будим.

Чита когда-то явно была сравнительно богатым городом. Об этом сигнализируют красивые каменные здания советской и досоветской эпохи на центральных улицах города. Но сейчас Чита не в полной мере справляется с тем историческим прошлым, которое на нее повесили. Какие-то здания, конечно, реконструируют, но больше половины приходят в упадок. Мы увидели явную корреляцию между тем кому принадлежит здание и его состоянием: нормально выглядят практически только те, которые оказались в собственности госкомпаний или государства (министерств и ведомств). Если же историческое здание стало жилым, то оно ветшает. Нормальным было встретить повсеместно опадающую штукатурку, вскрывшуюся кирпичную кладку, мох, проросший в фундамент, выбитые окна, проржавевшие купола крыш или отвалившийся балкон. Очевидно, что у города просто не хватает денег, чтобы реконструировать внешний вид всего центра, а у людей, живущих в домах тем более таких средств никогда не будет.

В Чите нам постоянно встречаются вещевые рынки, что необычно для центра крупного города. На центральных улицах за 20 минут прогулки мы встретили 4 точки с палатками. И это, еще не считая торговых центров, которые, по сути, напоминают тот же рынок, но в здании. Также, в городе бьет в глаза огромное количество постеров с рекламой. Их настолько много, что мы даже не успевали их полноценно читать до того, как начинало рябить в глазах. Даже некоторые таблички на домах с адресом сопровождались сопутствующей рекламой, нарисованной прямо под названием улицы. Когда-то в Москве тоже существовала такая проблема, но ее решили, введя ограничения на размер и цвета вывесок. И хотя все стало однообразно, но теперь не портит исторический облик города.

Сегодня утром мы выдвинулись в дальнее Забайкалье. До следующего крупного города добираться больше недели. Если есть люди, которые знают, чем можно заняться в Шилке, Чернышевске, Зилово, Могоче, и других пунктах пути до Биробиджана, то напишите.

Фото:

Электрички могут выглядеть и так. В отличие от предыдущей - эта и правда едет на электричестве.

Что радует в вокзалах забайкалья - они не однотипные. Хилок:

Вокзал Читы:

Виды за окном:

В какой-то момент за окном даже появилась радуга:

Город Хилок сверху:

Центр Хилка.

И самая старая водонапорная башня, которую мы видели, вроде бы 1904 года постройки.

Круглосуточные магазины в Хилке чего-то боятся.

станция в пути:

Лесопилки

Сразу после Могзона мы встретили базу старых поездов (видео):

Наш 80-летний попутчик с доской.

Красивые здания Читы разных эпох:

А вот что случается с жилыми зданиями в Чите:

Рекламные баннеры вставляют куда только можно. Пусть в магазине не будет окон и будет темно, зато увидят что тут не только Римские, но и рулонные шторы есть:

А это здание вообще как будто облицевали кафельной плиткой.

Панно, очень похожее по стилю на Петровско-Забайкальское.

Еще в Чите у вокзала стоит памятник подстаканнику. Чая в нем нет.

Предыдущие посты:

Маршрут: Пост 0

Предыдущие посты:

Пост 1, Москва - Нижний Новгород

Пост 2, Нижний Новгород - Киров

Пост 3, Киров

Пост 4, Киров - Пермь

Пост 5, Пермь - Екатеринбург

Пост 6, Екатеринбург - Тюмень

Пост 7, Тюмень - Омск

Пост 8, Омск-Новосибирск

Пост 9, Новосибирск-Мариинск

Пост 10, Мариинск-Красноярск

Пост 11, Красноярск-Тулун

Пост 12, Тулун-Иркутск

Пост 13, КБЖД

Пост 14, Иркутск-Слюдянка

Пост 15, Слюдянка-Улан-Удэ

Другое в поездке: Об экспериментах

Часть 10 и последняя.  Начало здесь

ГОЛОД

Осталось только вывезти тонны ореха, что мы заготовили. Время шло, трелевщика не было. Кончились продукты. Не было голода, мы не съели друг друга. Но в животах было пусто, и желудки не довольные этим обстоятельством, рычали громче медведя. Сентябрь прошел, а нашего танка все не было. Продукты закончились. Гораздо страшнее, то, что закончились сигареты, а курила вся бригада. Собрав деньги, у кого, сколько было, снарядили Нанайца в поход к обжитым местам. Парень ушел, но каждый понимал, что это дело не одного дня. Пешком по конной тропе, восемьдесят километров… Грустная математика. Сняли доски с пола землянки, никогда не думал, что там целые залежи окурков. Но и они кончились, закурили чай. Слава богу, он еще оставался. На всю жизнь запомнил едкий дым и гадкий привкус во рту. Витек пытался курить мох, но, по-моему «хрен редьки не слаще». Грибы уже давно отошли, да, если честно, немного их было в этих краях, видимо места не грибные. На орехи уже не могли смотреть, ни на сырые, ни на жареные. Пригодилась мелкокалиберная винтовка, ежедневно кто-нибудь брал ее и уходил на промысел, «Тозовка» оказалась настолько «расстреляна», что попасть из нее нужно было уметь, благо патронов хватало. Целый месяц, мы упорно разгоняли все живое, в округе, стуча по деревьям, а теперь пытались найти, хоть кого ни будь. К вечеру обычно удавалось добыть несколько белок, иногда удавалось подстрелить кедровку. Сварив добычу, мы рассуждали, на что похоже их мясо. Говорю сразу – оно похоже на белку и кедровку. Ситуация была не так плоха, оставался почти полный мешок сухарей, спасибо папе, перед отъездом неделю гонял духовку и скупал хлеб, который давали по три буханки в одни руки ( чтобы люди не кормили им скот, хлеб стоил 12 копеек черный и 22 копейки белый). Но больше не было ничего. Зарядили дожди, работы не было. Каждый из нас мысленно уже был дома, домашним обещали вернуться в конце сентября, а уже был ноябрь. Всерьез похолодало. Лес, после того как опала листва, стал прозрачным и не уютным. На таборе царило уныние. Самое плохое, что нельзя было ничего сделать, ничего узнать. Сотовых телефонов тогда не было. Просто ждали. Хотя, не помню, кто из философов сказал, что умение ждать – одна из высших добродетелей.

ТРЕЛЕВЩИК

У всего есть свой конец, свое завершение. Ближе к обеду, появился едва слышный звук мотора. Звук рос, усиливался, и наконец, материализовался, в довольную физиономию Нанайца и угрюмое лицо водителя. На вопрос: Что и как? Получили односложный ответ:

-Сломался.

И не было смысла уточнять, кто сломался, трактор или водитель. Глядя на опухшую физиономию нашего танкиста, все было ясно без слов. Нанаец привез сигареты, немного водки и покушать, как он объяснил:

- В магазине лесхоза отоварили в кредит.

Большие запасы нам были не нужны, планировали выходить на следующий день. Витек и его товарищ оставались, у них были другие планы. Был вечер у костра, ночь и настало утро. Утром нас ждал «подарок» – первый снег. Выпало его около пяти сантиметров. Хорошего мало, но надо выбираться. Решили идти по снегу, ждать, когда растает, смысла не было. Ореха получилось довольно много, места в кузове почти не оставалось. Долю Вити и Нанайца мы должны были выгрузить у их доверенного лица в Ленинске, там же надо было оставить для них расчет. Перекурили, и с «Богом, двинулись»! Домой шагалось легко, каждый думал о том, какой он молодец, и как будет классно, когда он доберется домой. На ровных участках подсаживались в кузов, так что перемещались довольно шустро. Оставалось несколько километров, и за бродом через болото, появятся «Куцоны». Несколько больших пятистенных хат, где в сенокос жили люди. Наш водитель решил немного срезать угол, и полез на довольно крутой косогор, ему виднее. Мы не спеша двигались вперед, В низине показалось болотце, за которым были видны следы машин у брода. Раздавшийся сзади треск, заставил обернуться. Этот болван, перевернул трелевщик! Каким-то чудом машина на косогоре, зацепилась передним ножом за мощную лесину и зависла под углом. Мешки с орехом лежали на земле, порванных мешков вроде-бы не было.

Ситуация была сложная. Перед нами было болото, через него мог пройти только трелевщик. Трелевщик висел сзади нас на своем ноже, и его дальнейшая судьба нас не волновала, водитель реально «достал». Обсудив ситуацию, закинули по полмешка ореха зятю и его товарищу за спину, и отправили за техникой. Орех в этой местности являлся валютой. За орех, как за деньги, можно было купить все. На удивление, быстро, на той стороне болота появился лесовоз и радостное лицо зятя, вытаскивающего из кабины целый ящик водки. Выхода не было, нужно было закинуть пятидесятикилограммовый мешок на спину и перенести его через болото к лесовозу. И так много раз. Воды в болоте было примерно по колено. Так как это было подобие брода, то на дне лежали жерди, и уложены они были качественно, без щелей. Несложная математика: воды по колено, плюс снег – уже по пояс и безвыходная ситуация. Ходить пришлось много, водка привезенная зятем, оказалась как нельзя кстати. То один из нас, то другой, сделав очередной рейс с мешком, прикладывался к бутылке.

Мы сделали это! Понятия не имею, почему никто из нас не заболел. Лесовоз уехал в Ленинск, нам в нем места, конечно, не было. К вечеру мы добрели до Куцонов, зашли в дом. Обстановка не богатая, но голые панцирные сетки кроватей казались нам перинами. Спали почти двое суток.

Что дальше? Дальше был Ленинск, была заготконтора, где получили расчет. Получили полностью, при Советской власти не обманывали. Был Егорыч, который звал нас в гости, и к которому мы завалились переночевать. Все было хорошо… Лежа на матрасе в доме у Егорыча, засыпая, я думал о том, что мы выбрались, кедрач позади, подступали мирские заботы. А потом был сон: шумела от ветра тайга. Бурундук, нагло ухмыляясь, тащил шишку с нашего табора. И лапа (ветка) кедра, раскачиваясь на ветру, звала назад. Звала вернуться…

Часть 9  Начало здесь...

КОНФЛИКТ

Без них не бывает. Там где собирается людей больше одного – конфликт будет. В тот вечер закончили работы пораньше, и, добравшись до табора, поужинали, перекурили. До ночи времени было довольно много, и Витек предложил заняться перетаскиванием шишки с «сайбы» на табор. Отец поддержал его, зять был категорически против. Он считал, что надо отдохнуть. Я довольно рьяно поддержал отца с Витей, что не удивительно, они были моими «кумирами», и я поддержал бы их в любом начинании. Возможно, сделал это излишне горячо, высказав зятю,

- Мы сюда работать приехали.

На что зять пошутил:

- Иваныч ( это мой папа) у нас как Шерхан, а ты тоже из сказки «Маугли». Есть там такой персонаж – шакал Табаки. Бегаешь и потявкиваешь.

Было обидно, хотя со стороны может так оно и выглядело. Я поймал взгляд отца, он внимательно смотрел на меня. Я видел, что он хотел вмешаться, но не стал. И я был благодарен ему за это. В свои 19 я был уже большим мальчиком. Зять остался на таборе вместе с поваром, глаза которого красноречиво говорили, как бы он хотел пойти с нами. Перетаскав хороший объем шишки, сели у костра, уставшие, но веселые. А дальше был шок. Зять, человек длинный, ну или как он говорил – стройный, худой, ну или, по его мнению – «прогонистый», доел остатки ужина. Остатки – это больше чем половина десятилитрового ведра толченой картошки с тушенкой. Натаскавшись, все были не прочь покушать. На вопрос зять ответил просто:

-Я проголодался. Думал, если поужинали, значит, никто не захочет, ну и перекусил немного.

Куда только влезло? На таборе чувствовалось напряжение, но потихоньку разговорились. Масла в огонь подлил наш повар. У него с собой была мелкокалиберная винтовка, и зашел разговор, что из нее попасть ни во что не возможно. Пробовали стрелять и по шишкам, и по белкам, промахивались. Обиженный повар достал «Тозовку», приложился, и без проблем попал в рукоятку ножа, торчавшего из бревна метрах в десяти от костра. Спору нет – выстрел был хороший, но вот мишень… Я сам трепетно отношусь к ножу, в тайге он часто первый помощник во всех делах. А это был нож Вити. Витька «порвало». Он высказал все, что думает об обладателе винтовки.

- Ни одного убитого рябчика на таборе не вижу! Стрелок… Далее шли непередаваемые обороты речи.

Вечер был испорчен. Все засобирались спать. И только отец тихонько встал, пошел и подобрал остатки ножа. На следующий вечер он подошел, и протянул Вите нож с новой рукояткой, весьма симпатичной (Когда успел сделать?). Я видел глаза Витька, на тот момент папа для него был самым уважаемым человеком, да и на меня, волнами наплывала гордость за своего отца. Перед сном Витя подсел ко мне у костра, и сказал:

- Тебя с отцом я бы взял в свою бригаду. - Наверное, это была самая высокая похвала от него.

После этих слов, я улыбнулся, на душе было тепло. И боясь растерять это тепло, боясь растерять уважение двух, самых важных, на тот момент, для меня людей, я пошел спать. Жизнь продолжалась!

МЕЛЬНИЦА

За все время я так ни разу и не выбрался, посмотреть, что за хребет «Фокино». И при случае, увязался с Витей за компанию. Хребет как хребет, ничего особенного, а вот на обратном пути, в сумерках, состоялась встреча. Выйдя из-за поворота, Витя внезапно остановился, в зарослях кустарника был виден силуэт, точнее не силуэт, а очертание чего-то большого. Сумерки уже основательно размывали края предметов, и было непонятно, как стоит медведь (а это был он), головой к нам, или попой. Это не остановило моего друга, сорвав одностволку с плеча, он начал прицеливаться. Пытаясь его остановить, я зашипел на него как проткнутое колесо. Дело в том, что затея явно была обречена на провал. Во-первых – одностволка! На перезарядку нужно время. Во вторых – непонятно как стоит зверь, если к нам задом, его и из карабина не пробьёшь. В это время года, активно наедая жир на зиму, готовясь к спячке, Миша активно лазил на кедры кушать шишку. Поднимаясь и спускаясь по дереву, он опирался на свою попу. К попе липла смола и прочий хлам. В конечном итоге на заднице у косолапого образовывался настоящий щит из смолы и мусора, пробить который, было весьма сомнительное занятие. Не знаю как, но убедил. Витя опустил ружье, и, хрустнув веткой, смотрел, как его враг растворяется в зарослях.

Сезон подходил к концу. Пора было начинать переработку ореха. Процесс переработки представлял собой, очистку ореха от шелухи. Папа всегда брал с собой ножовку, топор и стамеску. Мельницу он предпочитал делать сам. Из чурки подходящего диаметра, при помощи стамески, он делал вытянутую зубчатую шестерню, укладывал ее в короб, доски для которого везли с собой. Описать сложно, но машинка, получавшаяся у отца, была малопроизводительна и конечно имела только ручной привод. Для любительского хребта полностью подходила, а вот на нашем объеме не знаю... Хотя, «Сила есть…», дальше сами знаете…

И опять в дело вступил Виктор. Мы были в шоке, когда он, взяв лопату, задумчиво походил по табору, выбирая место, и начал копать. Шелуха подавалась легко, и скоро в яме, которая образовалась, показалось нечто. Это был мотор от мотороллера «Вятка», металлическая мельница и даже запас бензина в канистрах. Все это было заботливо укутано полиэтиленом, и хранилось, как я понимаю, с прошлого года. Еще раз вспомнил решение отца, принять Витю и Нанайца в бригаду, умное решение! Продолжая копать в разных местах, Витя как фокусник извлекал из шелухи грохот (крупное сито) и мелкое сито, канистру с маслом, станину от мельницы. Мельница приводилась в работу приводом от двигателя мотороллера. Это существенно облегчало нашу жизнь, и вселяло надежду на успешное завершение нашего предприятия.

Началось строительство цеха по переработке шишек под открытым небом. Установили станину, закрепили мельницу, подсоединили двигатель. Мотор, недовольно чихнув, завелся, и на всю округу раздался его мерное рычание. Мельницу обслуживал один человек, в его задачу входило засыпать шишку в короб. Размолотые шишки попадали на «грохот», крупное сито. Там орех с мелкой шелухой падал вниз, а черешки от шишек и чешуйки откидывались в сторону. На расстоянии примерно пяти метров, из брезента натягивался «экран», куда совком бросали орех. Совок очень напоминал совок из магазина, для сыпучих продуктов, только был одет на довольно длинный черешок. Пока орех летел до экрана, мелкая шелуха и пустой орех падали вниз. Таким образом, до экрана добирался орех только высокого качества. Орех затаривался в мешки, мешки зашивались и складывались в штабель укрытый брезентом. Вес одного мешка составлял примерно пятьдесят килограмм. Запланированный объем мы набирали, а это означало одно – все было не зря! Сезон закончен!

Часть 8  Начало здесь...

БУРУНДУК

Осень все больше входила в свои права. Утренний иней на траве становился все белее, воздух прозрачнее, а листья в распадке, пожелтев, раздумывали:

- Сейчас, упасть на землю? Или еще повисеть?

Поспевала брусника. Эта ягодка до холодов радует глаз красными огоньками на склонах таежных сопок. Чем сильнее она замерзает, тем становится темнее и вкусней. Все готовились к зиме, и только вечнозеленый кедр, продолжал радовать глаз насыщенной зеленью своих иголок. На таборе, бурундуки активно занимались заготовкой нашего ореха, но в своих нуждах. Их полосатые спинки то и дело деловито мелькали в куче принесенной нами шишки. Зачем лезть на дерево или ждать паданки, если вот – целая куча? Бурундук, забавный, маленький зверек. За полоски на спине, его в шутку называли забайкальским тигром. Добродушное и доверчивое создание. Настолько доверчивое, что если сидеть спокойно, может подойти прямо к тебе, с целью выяснить:

- А нет ли чего вкусного?

Запасы на зиму бурундук хранит в земле, и хранилище довольно просторное. Однажды раскопали его сокровищницу и достали, почти два ведра чистого ореха. Сам не видел, но говорят ограбленный бурундук, если поймет, что после ограбления, сделать новых запасов не сможет, кончает жизнь самоубийством, повесившись в развилке веток((.

В детстве мы ловили бурундуков, и даже зарабатывали, сдавая их в зоомагазин. Добродушное создание легко привыкало к людям. Поймать его не сложно, Вырубалась палка, по типу удилища, на конце делалась затяжная петля из лески, вот все приспособление. Губит полосатика любопытство, если не делать резких движений, он будет сидеть на ветке, смотреть на тебя, и ругаться, треща на своем бурундучьем языке, пока не поднесешь петлю к самой голове.

За всеми моими отступлениями, создается впечатление, что мы забыли о работе. Заготовка не останавливалась ни на один день. Куча шишки на таборе росла, и приятно радовала глаз. Пропущен был только день, когда мы объедались мясом, ну и конечно дожди. Вести заготовку даже после маленького дождика, было не возможно. После дождя, ждали, пока ветер обдует кедры, иначе, при ударе колотом, получали такой живительный душ, после которого смело можно было идти на табор сушиться. В дождливую погоду занимались срубом, стены потихоньку поднимались. Именно тогда я получил уроки изготовления сруба от своего папы. Умение это помогло мне в жизни не один раз. Папа разошелся, и решил сделать не только зимовье, а зимовье и баню под одной крышей, с одной общей перегородкой. Бревно ложилось на бревно, сруб «рос». Я помню звуки топора и запах свежей щепы. Глядя на своего отца, я понимал, он был «Мастером». В нашу задачу входило только изготовление сруба. Глядя на то, что получалось у папы, появлялась зависть. С нашей землянкой, возводимый лесной домик, конечно ни в какие сравнения не шел. Завидовал тем, кто будет тут жить после нас, когда все будет доделано. Забегая вперед, хочу сказать, после нас, из-за созданных нами удобств, в этот хребет больше наемников не пускали. Место стало комфортабельным, а соответственно интересным, и сотрудники лесничества завозили сюда своих стариков, для отдыха, и «подработать». Все таки «Лучшее – враг хорошего». Из-за нашей стройки, Витек потерял свои угодья. Но на тот момент он смотрел на то, что получается и довольно улыбался, видимо предвкушая, как здесь будет классно в дальнейшем.

«МАМКИ»

Если Вы помните, так называют старый, толстый кедр, который сложно раскачать, и сбить шишки. Именно такой кедрач нас ждал на дальней «стрелке». Носить шишку на табор становилось все дальше, и это всерьез тормозило работу. Выход предложил Витя. Оказалось, что это предусмотрено. Он показал, где в тайге стоит «сайба». Это сруб из бревен, примерно 3х3 метра, высотой чуть ниже пояса, промежуточное хранилище шишки. Добытая шишка сначала высыпалась сюда, а позже, вечерами или в небольшой дождь, перетаскивалась на табор.

Бить толстые кедры решили «на вожжах». На ударной стороне колота, делались затесы (канавки). Колот, обвязывался парашютной стропой, а два свободных конца проносились с двух сторон дерева. Двое на стропах, один на колоте, удар получался значительно мощнее. Делалось это по команде забойщика:

-И рааааз! И два! И три!

Важно было поймать ритм, и приложить усилия одновременно. Конечно, время тратилось больше, чем на тонком кедре, где забойщик переходил от дерева к дереву, не ожидая пока сборщики соберут шишку. Но «мамки» компенсировали потерю времени, большим объемом шишки. Товарищ зятя, в очередную смену, встал на место забойщика. Я и зять стояли на стропах. После очередного удара, я почувствовал, что колот повис в воздухе, и его никто не держит.

- Тяни стропу! Прижимай к дереву! - закричал я зятю.

А после того как он это сделал, кинул ему свою стропу, и оббежал дерево. Наш забойщик, держась за лицо, катался по земле, корчась от боли. «Любопытство сгубило кошку», это про него. Он додумался, спрятавшись под колот после удара, выглянуть и посмотреть:

-А как падает шишка?

Учитывая высоту старого кедра, шишка при падении набирает серьезную скорость, и летит со свистом. Вот такой свистящий снаряд и попал точно в цель. Вместо лица была ссадина, шишка пропахала борозды ото лба до подбородка. Слава богу, обошлось! После обработки раны на таборе, убедились, что жить будет! Но до окончания сезона человек ходил с физиономией «боевая раскраска индейца».

Часть 7

ИЗЮБРЬ

Красавец, ближайший родственник благородного оленя, достигающий двухсот пятидесяти килограмм веса. В сентябре, у изюбря «гон». Огромные быки вызывают на бой конкурентов, доказывая, что только он должен быть продолжателем рода. Говорят, что бои изюбрей впечатляют, ничего сказать не могу, не видел. Но я слышал. Слышал трубный зов, раздающийся над хребтами. Папа сделал из бересты рог и, имитируя рев изюбря, частенько получал ответ. Но, так как был в другой весовой категории, до боя дело не доходило. (Рассказ об охоте на Изюбря на солонцах, готовится к публикации под названием: «Бурят по имени Ендон»).

Вечерком, услышав зов изюбря, звучащий над распадками, Егорыч взял дробовик, открыл замок и поднеся ствол ко рту, издал звук, ничем не отличающийся от того который мы слышали перед этим. Изюбрь не ответил, видимо помешал ветерок, дувший в нашу сторону. Дед хитро улыбнулся чему-то своему, и отложил ружье. Эта сцена повторилась и на следующий вечер, ветер был боковым и гораздо слабее вчерашнего. Изюбрь ответил, он принял вызов! Проверив, крепко ли привязаны собаки, повторно протрубив в ствол, и убедившись, что ответ прозвучал гораздо ближе, старик подхватился и заспешил вниз по распадку. Егорыч не возражал против моей помощи, и я пошел с ним вооруженный Витиной одностволкой. Как я понял, место будущей схватки он присмотрел заранее. Поставив меня за ствол дерева, изрек:

- Ты, паря, раньше то на зверя ходил?

И услышав мой отрицательный ответ, добавил:

- Стреляй только тогда, когда он выскочит на полянку.

И пряча смеющиеся глаза за кустистыми бровями, что то пробормотал. Я не разобрал, что именно, но то, что там были слова: «Горожане» и «на.уй не годны», это точно. Сам отошел немного в сторонку и снова потрубил. Я вздрогнул от неожиданности, ответ прозвучал внезапно громко, зверь был рядом. Пока мы устраивались на позициях, олень времени не терял, и искал своего противника. Еще раз, сердито рявкнув в ствол, Егорыч поднял толстый сук, валявшийся под ногами, и стал ожесточенно тереть его о ствол дерева. Сумерки очень быстро сгущались, темнота наползала из распадка, и мне казалось, еще немного времени, и я просто не увижу того, в кого надо было стрелять. Старик опять взялся за палку, но шаркнуть он успел только пару раз. Сбоку и сзади от меня, родился звук. Звук этот ширился и нарастал. Трещали кусты, казалось, ураган прорывался через подлесок, сметая все на своем пути. Появление оленя не с той стороны, откуда я его ждал, выбило меня из колеи. Когда огромная черная масса пронеслась от меня в десяти метрах, я просто забыл о том, что у меня в руках оружие. Старый охотник не растерялся. Раздались два выстрела, они практически слились в один. Отойдя от оторопи, я кинулся к старику, и опешил, наткнувшись на тушу добытого Егорычем оленя.

Раздался шорох кустов, и из темноты вынырнула собачья морда. Старик потрепал собаку по голове.

- Все-таки отвязалась, шельма!

На таборе услышали выстрелы, немного погодя послышался звук шагов, появился Витя с моим отцом, ведя в поводу лошадь. На мой вопрос:

- Витек, ты как узнал, что добыли зверя? Лошадь притащил, а если бы мы промахнулись?

- Егорыч… Промажет? – Витек, от души рассмеялся.

Пока разделали, пока погрузили на коня, наступила ночь. Вернувшись на табор, обмыли удачную охоту, и конечно закусили еще теплой печенью. Не нужно говорить, на следующий день был выходной, все мы с удовольствием уплетали свежину, тушенка порядком уже поднадоела. Егорыч наварил ведро чаю, и строго настрого запретил после свеженины пить сырую воду. Свое требование он мотивировал:

- Паря, слушай! В верховьях Ингоды, с двумя горожанами рыбу добывали. ( Как я понял, «горожане» у старика, было матерным словом). И так ловко сладилось, что на старом солонце с сидьбы, козенку стрелил. Говорил, дуракам, не пейте сырую воду после свежины! Нет же! Два дня окрестные кусты обс.рали, ладно бадан нашел, отпоил. (Бадан это растение, очень хорошо помогающее от поноса, его заваривают, как чай, но горькииий…). Засохшая палочка бадана, в Забайкалье, была почти в каждой семье, особенно с маленькими детьми, лучшее средство от поноса. Во всяком случае, в своем детстве я помню, как мама строгала стружки от корня и заваривала их кипятком.

На следующий день, с утра, Егорыч начал собираться домой.

- Мясо добыл. Чего без дела валандаться?

Погрузив стегна мяса в сумы, взял повод верной лошадки, и растворился в распадке. Вроде как его и не было. Напоминанием о нем, был запас мяса на таборе, стойкий запах его крепчайшего самосада, и кружка с остатками чая, сиротливо остывающая возле костра. «Чай остывал, значит, становился плохим».

Часть 5

КОЛОТ

Кедр бьют каждый год, и каждый год он плодоносит, но не каждый год одинаково. Считается, что особо урожайным бывает один год из четырех. Восемьдесят четвертый был таким годом. От постоянной обработки колотом, на кедре набивается «морда» (пятно на стволе, где кора содрана ударами, это место затекает смолой, и видно его далеко). Опытные лесовики считают, что битье кедра стимулирует урожайность, дерево начинает давать больше шишки, но сам я в этом разобраться не пытался. Смотреть по сторонам особо некогда, молотобоец наносит три удара, втыкая колот рядом со стволом, несколько секунд пауза, пока сыплется шишка и переход к следующему стволу. Иногда в массиве кедра попадается лиственница, на ней так же набита «морда». Год от года ей достается за то, что имела неосторожность, вырасти в кедровнике, разбираться некогда. Такое дерево радует работника обильным падением сухих сучьев и мусора и вызывает улыбку, обычно кто- нибудь из ребят обязательно прокомментирует это событие, съехидничав насчет того, что будем ветки вместо шишки собирать. Задача сборщиков собирать упавшую шишку. Сбор идет в фартук- небольшой мешок, привязанный веревкой к талии, у кого она имеется. Одной рукой держишь собранный в руке мешок, а второй безостановочно его пополняешь. Набрал – вываливаешь в лантух, при этом Витя требовал, чтобы обязательно трамбовали шишку в мешке, залезали внутрь и прыгали. Как он говорил: «Нечего воздух таскать!». Хочу попробовать описать, что чувствует человек с колотом после трех ударов. Во-первых, бить надо быстро. Если замешкаешься-попадёшь под град падающей шишки, а это не совсем приятно. Хотя у молотобойца есть возможность спрятать голову под колот, но по спине и плечам прилетает довольно сильно. После первого удара кедр вздрагивает, предчувствуя неладное, второй удар, догоняя первый, заставляет дерево встряхнуться уже сильнее. Начинает падать спелая шишка. Третий раскачивает вершину уже всерьез и шишка начинает падать. С крупного кедра мы насчитывали более сотни шишек, поэтому падение похоже на сход лавины, но лавины очень быстрой, заканчивающейся звонкими и глухими ударами. Бывает, шишка впивается в мох у подножия дерева так, что залазишь по локоть, чтобы ее достать.

Вообще существует несколько способов сбора кедрового ореха. Первый я вам описал, второй – человек залазит на ствол с помощью проволоки, ремня, или монтажных когтей электрика. Одного из таких «электриков» нашли в Ададае (это любительский кедровый хребет), поднявшись на вершину дерева, он стал сбивать шишки, и по какой-то причине не удержал равновесие и опрокинулся на спину, вниз. Он был одиночкой, поэтому, когда его снимали с дерева, это был уже почти скелет, птички постарались. Одному богу известно, сколько он провисел со сломанными ногами, пока не скончался. К сожалению, бывает и так. Тайга не любит самоуверенных людей, и шутить с ней не рекомендуется, прощать она не умеет. Но вернемся к сбору шишки. Оставшийся метод заготовки – это весной по снегу собирают паданку. Паданка- это полностью созревший орех, а поэтому самый вкусный. Делают черпачок из проволоки на длинной ручке, и, проходя у подножия кедров, ищут лунки, показывающие, куда упала шишка. Увидев такую ямку, остается только погрузить в нее черпак и вытащить шишку. Есть еще методы сбора шишки. Видел как в Горекацане (хребет, где кедрач очень старый, толстый, и из-за этого промыслового значения не имеет) солдатики, заготавливающие шишки под руководством офицера для кого-то из своих начальников, били кедр прямо БТРом, били так, что вершины отлетали. Не свое-не жалко.

НОЧИ

Географически хребты довольно высоко над уровнем моря, там чистый прозрачный воздух. Создается иллюзия, что небо проникло в тебя, медленно вливая свою прохладу, слегка покалывая лучами своих звезд. Небо рядом, оно в тебе. Легонько шумит ветер в кронах кедров, пищит беспокойная мышь, устраиваясь на ночь. Тишину ночи нарушал только звук радиоприемника. Зять не мог жить без цивилизации. И мы, лежа у костра, вслушивались в таинственный и запрещенный голос диктора радио «Свобода». Навсегда врезались в память слова:

-Афганские партизаны обстреляли колонну Советских войск.

А дальше перечисление, сколько советской техники подбито и сколько уничтожено личного состава.

Тишина не вечна, в следующий вечер было шумно, шумело все: вода, потоками падающая с неба, шумел ветер, в попытке согнуть и переломать все вокруг. В землянке полы были застланы досками, было сухо и тепло. Усевшись в кружок, в свете свечи поиграли в 1001, потравили байки, и,наконец, угомонились. Заснули, вслушиваясь в буйство погоды, творящееся снаружи. А утром проснулись от рева бензопилы. Первый вопрос, кому надо пилить дрова, если они были заготовлены? Выползая из землянки и щурясь на свет как мыши, мы увидели весьма странную картину. Отец валил лес, он спиливал все кедры на стоянке, пара стволов уже лежало на земле и Витя рубил сучья. Радовало, что если папа сошел с ума, то не в одиночку. Только оглянувшись, мы нашли объяснение происходящему. Кедр, стоящий у костра, тот самый, который любезно поставлял щепу для розжига, лежал на земле. Ветром его сломало как раз по тому месту, где строгали щепу. Буря промахнулась немного, полметра вправо и кедр похоронил бы нас в землянке заживо.