ШИШКОБОЙ⁠⁠

Часть 2.

НИКОЛАЕВСК

Начну с каламбура. Моего лучшего друга, друга детства, хохла и просто классного парня звали Николай, и он был из Николаевска. Возможно, деревня была названа в его честь, но более детальное рассмотрение показало, что украинцы образовали здесь поселение еще в 1805 году, Коляна тогда еще не было! Ну, образовали, и ладно, но дело в том, что до сегодняшнего дня это украинская деревня, с украинским языком, с бытом, с обычаями. Никакие годы не смогли перемешать украинцев с другими народностями. Именно там, приезжая со своим другом к его бабушке, проведывать ее, ну, а если точнее - погулять, порыбачить, попить водки и прочее, прочее, прочее… дело молодое, я получил начальные знания украинского языка. Меня поражало уважение, оказываемое мне просто потому, что я приехал в гости к их односельчанину. Когда я подходил к ребятам, они тут же переключались на русский язык, хотя я видел, что украинский был им ближе и привычнее. Так продолжалось, пока один из моих новых знакомых не понял, что я понимаю украинский, но это было, конечно же, не в первый приезд в Николаевск. В будущем, я обязательно расскажу о наших похождениях с Колей в тех местах, о рыбалке, об охоте, но сегодня я заговорил об этом селе из-за Колиной бабушки. Редко встретишь настолько чистого и заботливого человека. Ну, кто я был для нее, просто товарищ внука, ан нет. Когда мы пересаживались на адскую машину, которая повезла нас в Ленинск, свои две машины мы попросили оставить у нее. Конечно, не отказала, но это слабо сказано, она встала в дверях своей хаты и заявила, что никуда нас не выпустит, пока не накормит в дорогу. Представляете, пять здоровых мужиков сожрали все, что у нее было приготовлено на обед. А ей было приятно, она по-людски встретила гостей, пусть и незваных. Глядя на ее посветлевшее лицо, руки изрезанные морщинами, я понимал, не о борще она думала, она была «Человеком», чистым и светлым, вечная ей память…Конечно, было совестно… Но вкуснее борща я в жизни не ел, только моей жене не говорите!

Грохот и лязг гусениц по грунтовой дороге. Пыль, скрипящая на зубах. Нетерпение от любопытства – что там впереди? Ну, конечно, водочка, помогающая перенести «тяготы и лишения», тогда она стоила четыре рубля двенадцать копеек и называлась «Андроповка». Вот основные впечатления от дороги. После моста через Ингоду начиналась Тайга, Тайга с большой буквы! Худая падь находилась в восьмидесяти километрах от ближайшего жилья, то есть от Ленинска. Дороги туда не было, была конная тропа, змейкой извивающаяся среди деревьев, распадков и болот. Если Вы помните, нам платили за прокладку дороги, но прокладкой это назвать было трудно. Нам платили за то, что трелевщик, на котором мы ехали, дойдет до табора в Худой пади, а это примерно восемьдесят километров. Передний нож у тягача стоял, поэтому основную работу делал он, подминая под себя заросли и мелкие деревца, в нашу задачу входило ему помогать. Там, где он не справлялся, бензопилами валили деревья и кряжевали (распиливали) их на чурки, продвигаясь вперед. Когда мы ехали из Николаевска в Ленинск, я считал, что это медленно. Но настоящее «медленно» начиналось здесь. Все это напоминало битву, битву с природой. Тогда это зрелище впечатляло и веселило, сейчас не знаю… Двигались в основном по низинам, деревья там были тоньше. Распадок за распадком подминали мы гусеницами и, хоть медленно, но продвигались вперед. Чавкали болотца и с треском падали деревья, пришел «царь природы» - человек. Наконец, вылезая из очередной ключевины, на небольшом взлобке засветились бело-жёлтыми пятнами кедры с затёсанными боками. Мы приехали.

ТАБОР

Табор представлял собой ровную сухую площадку с землянкой, которую со стороны было сложно разглядеть, настолько плотно она заросла кустарником и вросла в землю. Место, где стояла мельница (приспособление для лущения кедровой шишки), определить можно было безошибочно. Кучи шонора (шелухи) от шишек не давали ошибиться. Все кедры на таборе были затесаны, и некоторые довольно глубоко. Это «лень-матушка человеческая», неохота искать растопку для костра, нащипал щепы и зажёг. С трудом открыли двери землянки, пахнуло сыростью, землянку нужно было сушить, давненько здесь никого не было. Сама землянка оказалась довольно просторной, во всяком случае, наша бригада из пяти человек размещалась свободно, еще и место оставалось, правда, перемещаться по ней можно было только на «полусогнутых», низковатая, зато натопить легко. Сразу за землянкой, в сторону низины убегала тропинка, пройдя по ней, становилось ясно, что благоустроенных санузлов здесь нет. Осмотрели потолок нашего жилья: крыша не пробегала, что уже было хорошо. Затопили железную печурку, чтобы просушить помещение. В воздухе запахло дымком. Смешиваясь с запахом кедровой тайги, дым создавал непередаваемый аромат. Дымок стелился низом, оставляя причудливые клочья на мелких кустах. Установили большую солдатскую палатку – наш продовольственный и вещевой склад, и, наконец, разгрузили наше транспортное средство. Водитель спешил, хотел до сумерек, выбраться из чащи. Попрощались. Трелевщик, взревев мотором, двинулся по своему следу обратно. Увидеться с ним мы должны были через месяц, в конце сентября. Мотор ревел, потихоньку отдаляясь, и вскоре звук исчез, кончился. Переговаривались мужики, обустраивая табор, но эти голоса тонули в легком шуме ветра в кронах огромных кедров. До ближайшего жилья было восемьдесят километров.

Кедровые хребты представляют собой, по большей части, каменные россыпи, заросшие мхом. Моховая подушка настолько толстая, что, идя по ней, проваливаешься по щиколотку, а иногда и по колено. Рядом с табором была такая каменная россыпь. Под камнями была вода. Раздвинув довольно большие камни по сторонам, мы получили колодец с чистейшей ключевой водой. Температура воды была настолько низкая, что из ключа тут же сделали холодильник. Немного мяса, жир, сало, были плотно запакованы в пакеты и уложены в ключевину, сверху придавили камнем. Горел костер, для розжига которого опять нащипали щепы от кедра. Весело трещал огонь, пламя кидало блики на лица пятерых людей. Стемнело, костер очертил круг света вокруг нас, за ним была темнота, но только до той поры, пока не выйдешь из круга. Стоит отступить шаг в темноту, как тьма распадается на деревья, небо и тишину. Кружки с водкой в руках, нарезанное сало, огурчики… С заездом!..