Здравствуйте, товарищи!

В селе Нарынкол Раимбекского района Алматинской области разгорается скандал вокруг памятника казахскому советскому поэту и писателю Мукагали Макатаеву.

В честь 90-летнего юбилея со дня рождения Мукагали Макатаева в селе был установлен 7,5-метровый бронзовый монумент, который вызвал бурю негодования своей непропорциональностью. И действительно, внешне памятник вышел крайне неказистым, что не выражает никакого уважения великому человеку.

Что действительно повергло пользователей сети в шок, так это сумма, потраченная на эту «поделку» — 62 миллиона тенге! Согласитесь, за такие баснословные деньги можно было бы отлить действительно великолепный памятник, который с честью украсил бы посёлок и был бы достоин памяти Мукагали Макатаева. В районном акимате поспешили объясниться, что на установку памятника потратили 61 миллион 826 тысяч тенге, а авторами выступили ныне покойный архитектор Акмырза Рустембеков (среди его работ торговый комплекс «Silk Way» в г. Алматы, проект монумента «Астана-Байтерек» и др.) и скульптор Кадырхан Какимов (монумент «Символ Любви» в г. Тараз, памятник султану Бейбарсу в г. Атырау и др.). В пресс-службе также заверили, что в связи «учётом последних замечаний со стороны общественности сейчас создана комиссия».

Это не первый случай, когда в Казахстане устанавливают непропорциональные памятники историческим личностям. В октябре 2020 года Казнет буквально взорвался от известия, что в селе Баканас Балхашского района Алматинской области по частной инициативе собираются устанавливать памятник советскому партийному и государственный деятелю, первому секретарю ЦК Компартии Казахской ССР, члену Политбюро ЦК КПСС, трижды Герою Социалистического Труда Динмухамеду Ахмедовичу Кунаеву. И дело не в том, что в Казахстане, который яростно освобождается от «совкового» прошлого, кто-то решил поставить памятник коммунисту — нет, Динмухамеда Ахмедовича почитают даже наши национал-патриоты. Дело в откровенном уродстве памятника, которым в первую очередь были возмущены родственники Кунаева. В Управлении культуры, архивов и документации Алматинской области сообщили, что заказывал памятник общественно-благотворительный фонд имени Кунаева «Сауап» и Балхашский районный фонд «100-летие Кунаева», финансировали проект спонсоры. Благо, что данное мероприятие вызвало общественный резонанс и памятник демонтировали, отправив на доработку.

Возвращаясь к истории с памятником Мукагали Макатаеву, вспоминается, как в феврале чествовали поэта — новостные заголовки буквально пестрели хвалебными одами, все учебные заведения наперегонки бравировали тем, что поэт-то не забыт. А какие слова писали в честь поэта — президент Токаев у себя в Твиттере написал следующее:
«Поэзия Мукагали отражает в себе все бытие казахского народа. Его проникновенное творчество затронуло сердца широкой читательской аудитории. Глубоко символично, что юбилей поэта совпадает с 30-летием нашей Независимости. Это знаменательное событие для всех казахстанцев».

Видимо достойные памятники в очередной раз будут устанавливать Елбасы или алашординцам, но никак не деятелям советского периода истории Казахстана.

Источники:
1. https://ru.sputnik.kz/regions/20210810/17825489/Pamyatnik-po...
2. https://www.nur.kz/society/1880732-kazahstancy-raskritikoval...
3. https://tengrinews.kz/kazakhstan_news/tokaev-napomnil-o-yubi...

Данная статья относится к Категории: Отдых и релакс

«В распределении своёго рабочего времени, умении создать все условия, которые помогали ему работать с полной отдачей, Черчилль был гениальным организатором.

Уже в Первую мировую войну он сделал для себя мобильный кабинет. Куда бы он ни ехал, его сопровождали сотрудники, средства связи и передвижная «комната карт». Черчилль всегда заботился о том, чтобы и в поездках иметь по возможности приятную и, главное, практичную и эффективную рабочую обстановку. Например, во время Ялтинской конференции в феврале 1945 года его режим дня был нарушен. Совещания со Сталиным и Рузвельтом об устройстве Европы после окончания войны проходили с полудня и до поздней ночи. После них Черчиллю приходилось заниматься административными вопросами, поступавшими из Лондона.

Из-за этого он очень поздно ложился спать, а значит, и вставал поздно, так что его штабу пришлось на месте приспосабливать свой распорядок работы к его потребностям. Изменили даже время еды. Черчилль считал, что самоорганизация имеет решающее значение для выполнения почти превосходящей человеческие возможности организационной и руководящей задачи во время Второй мировой войны.

Примечательны упорство и последовательность, с какими Черчилль заботился о создании и сохранении наилучшей рабочей обстановки. Наилучшей - то есть соответствовавшей его личным духовным и физическим потребностям, а не требовавшей от него приспособления. Полноценный сон для Черчилля был так же важен, как хорошая еда и отдых, желательно в кругу семьи.

Хотя Черчилль всегда настаивал на быстрой работе, сам он не любил спешить. Наоборот, всем были известны его неторопливость, его спокойное отношение ко многому, в том числе и ко времени, из-за чего он часто опаздывал на публичные встречи. Может быть, в его опозданиях виновато было то обстоятельство, что в своёй работе Черчилль следовал чётким привычкам. Правда, по сравнению с привычками других руководителей они были чрезвычайно эксцентричны.

Во время Второй мировой войны Черчилль по большей части ночевал в помещениях этажом выше подземных комнат, где располагался военный кабинет. По утрам, ещё в постели, он прочитывал примерно девять газет. Он не доверял ни одному помощнику отбор новостей, всегда делал это сам. В семь часов с минутами он, в своём знаменитом утреннем халате, заходил в комнату карт и знакомился с положением дел на сегодня. Потом принимал ванну. После обеда - дневной сон, от часу до полутора часов. Нередко, проснувшись, он принимал ванну второй раз. Время, проведённое в ванной комнате, Черчилль, как правило, использовал для диктовки памятных записок. […]

Даже во времена, когда на нем лежала тяжелейшая ответственность, он заботился о том, чтобы иметь свободное время, которое мог полностью потратить на себя и отдохнуть. Каким бы деятельным и энергичным, каким бы инициативным он ни был в работе, каким бы неутомимым человеком ни казался, сам он очень тонко чувствовал, на что у него хватит сил. Он знал об опасностях, скрытых в его организме. Несмотря на свой во многих отношениях нездоровый образ жизни - он каждый день выкуривал восемь сигар, употреблял алкоголь, причём в немалых количествах, любил хорошо и много поесть, - Черчилль хорошо чувствовал реакцию своего организма. Он плавал, позволял себе вволю поспать, вообще делал то, что хочется. Черчилль также знал, что может положиться на свою изобретательность и энергичность только в том случае, если будет реагировать на опасность «перегорания», на сигналы усталости, а лучше всего - не допускать их появления.

Особенно важным источником силы был дневной сон. Даже с июля по сентябрь 1940 года, в сложнейшее время воздушной битвы за Англию, в час труднейшего испытания, он не захотел отказаться от дневного отдыха. Слова самого Черчилля позволяют сделать вывод, что именно в те дни величайшей опасности он нуждался в этом источнике сил: «Когда началась война, мне необходимо было спать днём, ибо это был единственный способ справиться со свалившейся на меня ответственностью». Черчилль привык отдыхать днём ещё во времена своёй журналистской работы на Кубе. Он, неукротимый сгусток энергии, заметил: короткий сон днём давал ему такие силы, что он мог без труда работать до поздней ночи, а иногда и до утра, не испытывая физической или моральной усталости. Поэтому Черчилль писал: «Не думай, что сделаешь меньше работы, если поспишь днём. Это - дурацкое мнение людей без воображения. Наоборот, ты сможешь сделать больше»».

Хельге Хессе, Принцип Черчилля: стань личностью – добьёшься успеха, М., «Текст», 2011 г., с.172-173 и 198-199.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительный материал

ТВОРЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ / УМЕНИЯ / НАВЫКИ — плейлист из 19-ти видео

Изображения в статье

Сэр Уи́нстон Леона́рд Спе́нсер Че́рчилль — английский государственный деятель. Премьер-министр Великобритании в 1940-1945 и 1951- 1955 годах / Public Domain

Image by congerdesign from Pixabay

Данная статья относится к Категории: Публицистика

«Дмитрий Сергеевич Лихачёв жил, работал в полную силу, работал ежедневно, много, несмотря на плохое здоровье. От Соловков он получил язву желудка, кровотечения.

Почему он сохранил себя полноценным до 90 лет? Сам он объяснял свою физическую стойкость «резистентностью». Из его школьных друзей никто не сохранился.

«Подавленность - этого состояния у меня не было. В нашей школе были революционные традиции, поощрялось составлять собственное мировоззрение. Перечить существующим теориям. Например, я сделал доклад против дарвинизма. Учителю понравилось, хотя он не был со мною согласен.

Я был карикатурист, рисовал на школьных учителей. Они смеялись вместе со всеми. Они поощряли смелость мысли, воспитывали духовную непослушность. Это всё помогло мне противостоять дурным влияниям в лагере. Когда меня проваливали в Академии наук, я не придавал этому значения, не обижался и духом не падал. Три раза проваливали!» Он рассказывал мне: «В тридцать седьмом году меня уволили из издательства с должности корректора. Всякое несчастье шло мне на пользу. Годы корректорской работы были хороши, приходилось много читать.

В войну не взяли, имел белый билет из-за язвы желудка.

Гонения персональные начались в семьдесят втором году, когда я выступил в защиту Екатерининского парка в Пушкине. И до этого дня злились, что я был против порубок в Петергофе, строительства там. Это шестьдесят пятый год. А тут, в семьдесят втором году, остервенели. Запретили упоминать меня в печати и на телевидении».

Скандал разразился, когда он выступил на телевидении против переименования Петергофа в Петродворец, Твери в Калинин. Тверь сыграла колоссальную роль в русской истории, как же можно отказываться! Сказал, что скандинавы, греки, французы, татары, евреи много значили для России.

В 1977 году его не пустили на съезд славистов.

Членкора дали в 1953 году. В 1958-м провалили в Академии, в 1969-м - отклонили. Ему удалось спасти в Новгороде Кремль от застройки высотными зданиями, спас земляной вал, затем в Питере - Невский проспект, портик Руска.

«Разрушение памятников всегда начинается с произвола, которому не нужна гласность». Он извлек древнерусскую литературу из изоляции, включив её в структуру европейской культуры. У него ко всему был свой подход: ученые-естественники критикуют астрологические предсказания за антинаучность. Лихачёв - за то, что они лишают человека свободы воли. Он не создал учения, но он создал образ защитника культуры.

Он рассказал мне, как, сидя в Академии наук на заседании, разговорился с писателем Леоновым о некоем Ковалёве, сотруднике Пушкинского дома, авторе книги о Леонове. «Он же бездарен, - сказал Лихачёв, - зачем вы его поддерживаете?»

На что тот стал его защищать и всерьёз сказал: «Он у нас ведущий учёный по леоноведению». Они слушали доклад о соцреализме. Леонов сказал Лихачёву: «Почему меня не упоминают? Соцреализм - ведь это я».

Рассказывая, Лихачёв добавил: «Жаль, что он не сказал: «Людовик Четырнадцатый - это я» - и тогда всем стало бы ясно». […]

Проблема личности и власти - это проблема не только интеллигенции. Это проблема всех порядочных людей, из каких бы слоев общества они ни происходили. Порядочные люди нетерпимы не к власти как таковой, а к несправедливости, исходящей от власти.

Дмитрий Сергеевич вёл себя тихо, пока его мнение не имело для общества и для власти особого значения. Он работал, старался быть незаметным и беспокоился о собственной совести, о душе, желая максимально уклониться от любого, даже малейшего участия в контактах с властью, тем более - от участия в её неблаговидных делах. Спорить с властью, действовать публично на пользу общества Лихачёв начал практически сразу, как только получил достаточный общественный статус, как только почувствовал свой вес, понял, что с ним стали считаться.

Первыми замеченными в обществе его поступками стали его выступления о переименовании улиц и городов, в частности выступление на Ленинградском телевидении. Пермь была Молотов, Самара - Куйбышев, Екатеринбург - Свердловск, Луганск - Ворошиловград и т. п. Телевидением у нас тогда руководил Борис Максимович Фирсов, по-моему, весьма умный и порядочный человек. Выступление Дмитрия Сергеевича было вполне корректным по форме, но по сути - дерзким вызовом власти. Оказалось, что Лихачёва за него наказать было трудно, ибо - неудобно. Кара постигла Фирсова. Его уволили, и это было большой потерей для города. Таким образом, проблема «выступать - не выступать» против власти совершенно неожиданно приняла для Дмитрия Сергеевича другое измерение. Выступая в газете или на телевидении, он подвергал риску не только себя, но и тех людей, кто предоставлял ему возможность выражать свои взгляды, обращаясь к обществу, к массовой аудитории.

Второй жертвой власти в связи с Лихачёвскими выступлениями стал главный редактор «Ленинградской правды» Михаил Степанович Куртынин. Его уволили после статьи Лихачёва в защиту парков. Куртынин, так же как и Фирсов, был хорошим редактором, и это событие также стало потерей для города. Понимал ли Лихачёв, что в результате его выступлений могут пострадать другие люди? Может быть, и понимал, скорее всего, не мог не понимать. Но не мог промолчать. Разумеется, в обоих случаях и Фирсов, и Куртынин и сами хорошо осознавали, что идут на риск, но, видимо, ими двигало то же, что Дмитрием Сергеевичем, - совесть, порядочность, любовь к родному городу, гражданское чувство.

Отмалчиваться или выступать, не считаясь с опасными последствиями, - это вопрос непростой не только для Лихачёва, это и для меня непростой вопрос. Такой выбор рано или поздно встает перед каждым из нас, и здесь каждый должен принимать свое личное решение.

Как бы то ни было, но Лихачёв начал выступать. Что, собственно, произошло для него в результате? Он вышел из убежища. К примеру, проблема Царскосельского парка формально не являлась проблемой Лихачёва как специалиста. Он вступал в конфликт с властью не как профессионал, специалист по древнерусской литературе, а как деятель культуры, общественный деятель, - во имя своих гражданских убеждений. Существенно, что на этом пути у него могли возникнуть не только неприятности личного свойства, но и помехи для научной деятельности. Так и случилось: он стал невыездным. Не выходил бы за рамки литературоведения - ездил бы за рубеж по различным конгрессам, встречам. Его деятельность - редкий пример в академической жизни. Чаще люди выбирают молчание в обмен на расширение профессиональных возможностей.

Но если считаться с такими вещами, то нужно закрывать всякую возможность выражения своих гражданских чувств и строить отношения с властью по принципу «чего изволите?» Это - вторая проблема, с которой пришлось столкнуться Дмитрию Сергеевичу, и он также решил её в пользу исполнения своего общественного долга».

Гранин Д.А., Рецепты Лихачёва / Причуды моей памяти, М., «ОЛМА Медиа Групп», 2011 г., с. 90-93 и 98-100

Источник — портал VIKENT.RU

Изображения в статье

Дмитрий Сергеевич Лихачёв — советский и российский филолог, культуролог, искусствовед, Автор фундаментальных трудов, посвящённых истории русской литературы и культуры, около 500 научных и 600 публицистических трудов / CC BY-SA 2.0

Image by Colin Behrens from Pixabay

Image by Sergio Cerrato from Pixabay

Image by Free-Photos from Pixabay

Продолжение . Первая часть тут Европейские деятели искусств с пятном на репутации. Часть 1.

Эзра Паунд (1885 — 1972): поэт для дуче.

Поэт - модернист и критик родом из США  с 1925 г. жил в Италии. Паунд считал фашистов Муссолини врагами «ростовщиков» и заступниками честных трудяг. Поэт пропагандировал идеи фашизма на английском языке, обращаясь к американским войскам: он жестко критиковал СССР, США и евреев, призывал к войне против коммунизма на стороне Третьего рейха.

Эзра Паунд оставался верным фашизму даже после смерти Муссолини. В США поэта обвинили в измене. Его арестовали в Генуе в 1945 г., осудили и посадили в тюрьму в Пизе. Там у него начались проблемы с памятью и помутнения рассудка. Через три года Паунда перевели в психиатрическую лечебницу в Вашингтоне, где он продолжал заниматься переводами и критикой, общался с другими литераторами, пока не был помилован и выпущен в 1958 г. До конца своих дней Паунд жил в Италии, отказавшись от какой-то бы то ни было публичной деятельности.

Габриэле д’Аннунцио (1863 — 1938): драматург-фашист.

Итальянский поэт, драматург и писатель активно занимался политикой. После Первой мировой войны этот правый интеллектуал вошел в число вождей националистов и сторонников Муссолини. В то время Италия претендовала на соседствующие с ней бывшие территории Австро-Венгрии. В сентябре 1919 г. Д’Аннунцио возглавил военизированную группу, которая захватила «вольный город» Риеку (он же порт Фиуме), на власть над которым претендовали Италия и Югославия.

Там драматург назначит себя «команданте» — диктатором. Он стремился сплотить многонациональный город под итальянским знаменем и возродить культуру древнего полиса. «Команданте» использовал фашистские методы и символы: военно-патриотическая пропаганда, парады чернорубашечников, древнеримский салют. Самопровозглашенный город-государство получил от д’Аннунцио Конституцию, гарантирующую множество гражданских прав и свобод. Но реализовать их не получилось. Антанта решительно протестовала против захвата Риеки и давила на правительство Италии. Из-за этого в декабре 1920 г. д’Аннунцио и его соратники оставили город.

При режиме Муссолини за поддержку дуче д’Аннунцио получил титул князя, солидную пенсию и стал главой Королевской Академии наук. Он славил колониальные амбиции дуче, а в остальное время продолжал творческую работу и издавал свои книги. Муссолини, однако, не допускал д‘Аннунцио к политике, и писатель не смог удержать дуче от дружбы с Гитлером, в котором он сам раньше многих успел распознать «свирепого клоуна».

Источник : https://diletant.media/articles/45287050/?utm_medium=kartote...

В бурные 1930-40-е гг. многие запятнали себя сотрудничеством с худшими мира сего, даже люди с хорошим вкусом. Некоторые деятели искусства поддержали фашизм.

На стороне Муссолини, Франко или Гитлера оказались не только художники второго и третьего разряда, но и творцы с сильным художественным даром. Вспомним пятерых из этого числа.

Лени Рифеншталь (1902 — 2003): придворный режиссер Адольфа Гитлера

К моменту прихода Адольфа Гитлера к власти Рифеншталь была уже довольно известной. Она могла последовать примеру многих деятелей киноискусства — эмигрировать и неплохо чувствовать себя в Голливуде, но предпочла купаться в лучах славы в Третьем Рейхе.

Берта Хелена Амалия Рифеншталь (полное имя) начала снимать фильмы еще в 1931 г. В фильме «Голубой свет» (1932) она и является режиссером, и исполняет роль Ютты. Картина принесла ей славу и серьезную награду — серебряную медаль на биеннале в Венеции.

Позднее в мемуарах Рифеншталь, конечно, оправдывалась своей аполитичностью, незнанием и отсутствием расовых предрассудков у нее лично, но мир все равно запомнил Лени Рифеншталь как режиссера, прославляющего Адольфа Гитлера. Он сам так и говорил о ней — режиссер «его партии». По заказу Гитлера Лени сняла знаменитые пропагандистские фильмы об НСДАП — «Победа веры» (1933) и «Триумф воли (1935). За документальный фильм «Олимпия» (об Олимпийских играх 1936 г. в Германии) Международный олимпийский комитет наградил Рифеншталь Золотой медалью.

Когда рейх рухнул, Рифеншталь прошла денацификацию как «попутчик» нацистов и продолжила снимать фильмы. «Кроме работы меня ничего не интересует», — говорила Лени в интервью и действительно работала до последних дней.

Пьер Дриё ла Рошель (1893 — 1945): «за всех, кто сам берется за дело»

Французский писатель-радикал жаждал морального очищения Франции. Он видел нечто притягательное в опыте фашистов и национал-социалистов, проводящих политику обновления. «В гитлеровской Германии есть какая-то моральная сила», — так он писал о рейхе в книге «Масштаб Германии». Для него фашизм выступал как течение, призванное разрушить устаревший буржуазный мир. Пьер Дриё ла Рошель имел в виду прежде всего действующий социальный и политический строй во Франции. В чем-то его видение перекликалось с видением Гитлера, который считал французов великой нацией, находящейся в упадке.

Книги «Болотные огни», «Мужчина, увешанный женщинами» и «Мечтательная буржуазия» принесли ла Рошелю славу и признание. Затем последовали самые профашистские работы: «Дневник» (в котором писатель выражает свое раздражение к «зловонной парижской среде» с ее «еврейством, деньгами, развращенным светом, опиумом, левыми». В теоретической работе «Фашистский социализм» Дриё прямо заявляет о своей симпатии к диктаторам: «Я за Сталина, за Гитлера, за Муссолини, за всех тех, кто сам берется за дело». Позднее писатель был разочарован «никудышной» политикой и провалами Гитлера. Не желая «унижаться перед коммунистами», Пьер Дриё ла Рошель покончил с собой накануне поражения фашизма — 16 марта 1945 г.

Сальвадор Дали (1904 — 1989): «Пикассо — коммунист, я тоже нет»

Личность Ф. Франко произвела на Сальвадора впечатление. В целом аполитичный художник даже пошел на разрыв с сюрреалистами на этой почве. В 1934 г. они устроили импровизированный «суд» над Дали и обвинили того в поддержке Гитлера. С одной стороны, Дали эпатировал публику, провоцировал её, когда говорил, что усы Гитлера — тоже свастика, и делал диктаторам комплименты; а с другой — действительно поддерживал режим Франко («величайшего героя Испании») и симпатизировал сильным фигурам в политике. Оправдывая репрессии каудильо, Дали говорил, что Франко делает все необходимое для «очистки страны» от разрушительных сил.

Художник не отказался от интереса к франкизму и после войны. В 1951 г. на конференции в Мадриде под названием «Пикассо и я» Дали прокомментировал нежелание Пикассо вернуться на родину, пока Франко у власти. Сальвадор сказал: «Пикассо — коммунист, я тоже нет».

Справедливости ради, еще до этого Сальвадор делал и антифашистские высказывания. Про Гитлера он говорил, что тот являлся «великим мазохистом, который развязал мировую войну единственно ради наслаждения проиграть ее и быть похороненным под обломками империи».

Источник : https://diletant.media/articles/45287050/?utm_medium=kartote...