Ответ на пост «Любимое место в автобусе»
Любимые автобусы в далёком детстве.
И конечно любимое место было в "гармошке"
Любимые автобусы в далёком детстве.
И конечно любимое место было в "гармошке"
Пpoчитaл тyт иcтopию, кaк aвтop ceбя пoчyвcтвoвaл нaкoнeц-тo взpocлым, взявшиcь зa пopyчeнь и вcпoмнил cвoё пpиключeниe, кoгдa ceбя пoчyвcтвoвaл взpocлым.
B 98м гoдy 13 aпpeля exaли в MO c дaлёкoгo югa. Koгдa oттyдa выeзжaли, шёл дoждь и былo +15, кoгдa пpoexaли гpaницy, пoшёл cнeг и cтaлo oкoлo нyля. Пaпa зa pyлём нaшeй жиги 2106, дo дoмa кaкиx-тo 10 км, oбъeзжaeм cнeгoyбopoчнyю мaшинy и в пpинципe, дo дoмa yжe двa пoвopoтa. Tyт нa ближaйшeм мaшинy нaчинaeт зaнocить и cдёpгивaeт c дopoги. Maмa кpичит, cxвaтившиcь зa мoй пoдгoлoвник, бaбyшкa мoлчa впивaeтcя в cпинкy cидeнья, oтeц- в pyль, a я - в peмeнь. Двa paзa мaшинa пepeвopaчивaeтcя чepeз кpышy и вcё зaмиpaeт. Oтeц глyшит движoк и пoлнaя тишинa. Toлькo paзбитыe cтёклa лeжaт в cнeгy.
Пoчeмy-тo взpocлыe впaли в cтyпop, a я кaк в фильмax нa aдpeнaлинe - oтcтёгивaюcь, вылeзaю из мaшины, пpиcтaвляю cтёклa - лoбoвoe и зaднee нa мecтa чтoбы нe нaмeлo cнeгa в caлoн, зaлeзaю пo oбpывy нa дopoгy и мaшy pyкoй вoдитeлю cнeгoyбopoчнoй, кoтopaя тoлькo дo нac дoпoлзлa.
Cпacибo мyжикaм - cpaзy пoняли, чтo чтo-тo нe тo. He мoжeт пaцaн в кeдax, pвaныx джинcax и мaйкe cтoять пoд cнeгoм и пo пpикoлy мaxaть pyкoй. Ocтaнoвилиcь, выбeжaли, мнe нa xoдy кинyли кypткy тёплyю и тoлькo cпpocили: "Bce живы?" Kивнyл. Пoбeжaли c oбpывa вниз - вытaщили oтцa, eгo к ceбe в caлoн, нaм плeд зaкинyли и cкaзaли ждaть. Я впepвыe видeл, чтoбы cнeгoyбopoчнaя мaшинa тaк быcтpo exaлa. Чepeз 15 минyт (мoжeт, и дoльшe, нo пoкaзaлocь, чтo cpaзy) пpиexaл yжe милицeйcкий кoзлик, нac зaгpyзили тyдa, пpицeпили мaшинy и пoтaщили дoмoй.
И вы знaeтe. Boт тoгдa, тpяcяcь в кoзликe этoм, я пoчyвcтвoвaл ceбя взpocлым. И чтo я ycпeл. Зa вpeмя пoкa мы ждaли пoмoщи, нe пpoexaлo бoльшe ни oднoй мaшины. Booбщe. Ecли бы нe ycпeл cнeгoyбopщикoв тopмoзнyть, ктo знaeт, cкoлькo бы мы eщё мёpзли тaм в мaшинe в oжидaнии пoмoщи?
P. S. Bce живы, цeлы, cпacибo peмням бeзoпacнocти. Toлькo мaмa yшиблa бoльшoй пaлeц, кoгдa в пoдгoлoвник мoй впилacь pyкaми.
Дело было летом 97 года, мне было 14 лет. Мы с мамой вошли в рейсовый автобус. Все сидячие места были заняты. Мы прошли в середину салона, так как ехать нам было около 40 минут. Каким-то рефлекторным движением я взялся за верхний поручень. Такого никогда не было и вот случилось! Я ВЗЯЛСЯ ЗА ВЕРХНИЙ ПОРУЧЕНЬ! Не дотянулся кончиками пальцев, не потрогал, а крепко взялся кистью.
Моему счастью не было предела. Я вырос! Я взрослый! Я с гордостью смотрел на людей вокруг, и мне казалось, они с уважением смотрят на меня. В салоне освободились места, мама села и с удивлением спросила меня, почему я не сажусь? Естественно, я не желал садиться. Я хотел ехать стоя час, два, три, но ехали мы всего минут 40. Выходил я с неохотой, не желая отпускать этот миг.
Прошло уже больше 20 лет, но я часто в общественном транспорте, хватаясь за верхней поручень, вспоминаю этот момент. Момент как я стал взрослым!
"Очередной год, очередная серия. То, без чего нас невозможно представить, и еще сложнее понять"...
Год примерно 93-й. Мы с маменькой В ОТПУСКЕ и у нас ПУТЕВКА. Это не кошка по капсу прошлась, это святые слова для ребенка. Где именно и когда, не помню. Где-то, видимо, под Ялтой. Потому что в эту трижды ебучую Ялту можно было доехать. И мы доехали. Погуляли, поели сладкой ваты и я выпросила, наверное, как всегда, невкусной чурчхелы (всегда просила, всегда расстраивалась - но она тупо прикольная и с ней классно просто гулять).
Вечер. Вокзал. Уже много позже мне рассказали про топливный кризис, про то, что остановился транспорт от нехватки бензина. А тогда я в этом оказалась.
Почти полночь. Проданные в кассе билеты не имеют никакого значения. В автобус попадают те, кто платит наличными или громко орет.
Денег у нас не было, а орать маменька не умела. До сих пор учу, кстати, бесполезно. Интеллигентка, хули.
Но она пролезла в автобус и пыталась втянуть меня (прикиньте - никаких "я с ребенком, пропустите", честная битва до капитуляции, крови или смерти).
Кондукторша в этот момент заистерила. И водитель закрыл двери и тронулся.
Я, примерно пятилетняя, висела в двери. Меня прихлопнуло ими - половина там, половина здесь. Башка снаружи - я вижу только улицу.
И автобус медленно тронулся...
Хорошо, что я не помню, что было дальше. Позже мне рассказали, что кондукторша охраняла автобус от излишних набегов и планировала прихлопнуть дверьми маменьку, а не меня. И сама страшно испугалась, и остановила автобус, и заголосила, и возилась со мной всю дорогу. Однако ж... Я этого не помню.
Всю жизнь ненавижу автобусы. Маршрутки? Лан, ок, погнали. Трамвай? Сложно, неудобно, но лан. Троллейбус? Норм ваще. Но простой автобус...
Короче, езжу на такси или метро, в зависимости от финансового положения. Автобусы - самый сложный вид транспорта до сих пор.
Впрочем, вероятно, это оттого, что однажды маменька на моих глазах буквально избила уходящий автобус. Она погналась за ЛИАЗом-луноходом, который медленно и тяжело стартует, и хорошенько напинала ему по жопке. ЛИАЗ она этим не остановила, да и вряд ли даже водитель заметил ее старания; однако, даже при этом она не проронила ни одного матерного слова. Она просто сказала "Ну что за сволочизм, а?!"
В советское время общественный транспорт было наше всё. В метро и автобусе проезд стоил пять копеек, в троллейбусе четыре, в трамвае – три. В салонах наземного транспорта стояли кассы. Куда люди добровольно, без принуждения, кидали монетки и бесконтрольно отрывали билеты. Весь процесс основывался на совести и чувстве гражданской ответственности – легко было смошенничать и заплатить меньше денег за проезд. Или на пяточок оторвать пару-тройку билетов. Как правило, люди добросовестно платили, безбилетников было не так уж много, и они подвергались всеобщему осуждению и штрафу.
Если автобус был переполнен, и пассажир стоял далеко от кассы, он просто передавал деньги на билет. Деньги шли по рукам других пассажиров, передавались тому, кто стоял рядом с кассой, тот кидал денежку, отрывал билет и отправлял его назад тем же путём.
И вот тут-то и появлялась возможность устроить свой маленький гешефт. В основном этим промышляли мальчишки-подростки; нам, девочкам, просто духу на это не хватало.
Схема гешефта была такая: надо было занять место рядом с кассой, дождаться, когда тебе передадут мелочь, а потом часть монеток бросить в кассу, а часть незаметно зажать между пальцами. Скатываясь в железные недра кассы, монетки весело звенели, и надо было ухитриться кинуть их таким образом, чтобы пара монет гремела как полноценная сумма. Тогда никто ничего не подозревал, мошенник спокойно отрывал билет, отправлял его по назначению, а сам, сделав морду ящиком, прятал изъятые ценности в карман.
Кстати, билеты тогда представляли собой длинную бумажную ленту, свёрнутую в рулон. Этот рулон закладывался в специальный металлический бокс сбоку кассы. И этот бокс – вот простодушные времена! – не запирался никаким механизмом, никаким ключом, а просто захлопывался сверху. Более того, когда в кассе заканчивались билеты, водитель, вместо того, чтобы остановить автобус, войти в салон и самому вставить подотчётный рулончик, просто передавал его пассажирам. Ну а те самостоятельно загружали его в кассу.
Самая лафа воришкам наступала в час пик. Вот представьте: пассажир, последним вошедший в двери, передаёт впередистоящему деньги и говорит:
- Один билет, пожалуйста.
Тот берет, добавляет свои, протягивает их следующему:
- Два билета.
Третий тоже вносит свою долю:
-Три билета.
Таким образом, когда горсть мелочи добиралась до кассы, на неё полагалось порой до десяти-пятнадцати билетов. «Кассир», не считая, высыпал всю сумму и отматывал нужное количество билетов. Длинная бумажная лента начинала своё обратное движение, и каждый отрывал от неё положенное ему количество скромных прямоугольничков.
Взрослые не слишком любили роль кассира, всеми силами старались забиться поглубже в салон, ну а нам, детям, возле кассы была лафа – никто не толкал и можно было не тянуться к высоким поручням, а держаться за бока железного друга. Ну и, конечно же, полновесная горсть монет грохотала достаточно убедительно, так что под шумок и при должной ловкости рук можно было зажать копеек пять-десять за раз.
Отлично зная эту схему, я, однако, боялась ею воспользоваться. Хотя очень хотелось. Не ради преступного обогащения, а ради спортивного интереса. Но мне всё время казалось, что меня обязательно поймают за руку. Всякий воришка знает – в этом деле главное уверенность в себе, кураж. Нет его – и всё, ты обязательно спалишься. У меня куража не было от слова совсем. Поэтому я с тайной завистью наблюдала за храбрыми мальчишами-плохишами, на которых уставшие после рабочего дня взрослые не обращали ровным счётом никакого внимания.
Но однажды и мне улыбнулась удача. А дело было так.
Однажды я выполняла функцию кассира. Я уже давно смирилась, что в этой области мне ничего не светит, поэтому покорно принимала мелочь, кидала её в кассу, отрывала билеты. И вдруг одна монетка проскользнула за кассой и упала на пол. Я сунулась было поднять её, но народу было много, меня плотно прижали к кассе, так что присесть или нагнуться не было никакой возможности. Потом подниму, решила я.
Мне продолжали передавать деньги, я продолжала скармливать их равнодушному железному монстру, как вдруг история повторилась. И опять никто не среагировал на это!
На следующей остановке, когда очередная порция пассажиров возжелала быть обилеченными, я, собравшись с духом, уже сознательно бросила на пол крупную монетку. У меня уже была наготове отмазка на тот случай, если кто-то начнёт возмущаться.
- А я тут при чём? – нахально заявила бы я. – Меня толкнули, я промахнулась. Вот народ сойдёт, станет посвободнее, я и подниму, и в кассу брошу, и себе ничего не возьму.
Отмазка не пригодилась – мои махинации остались незамеченными (ну или просто люди не придавали этому значения). Так что когда я присела на корточки, якобы завязать шнурок, я буквально замерла от восторга – передо мной на заслякощенном полу блестела и переливалась целая россыпь сокровищ. Ну, не сверкала, конечно, валялась, почти скрывшись под слоем грязной воды (то ли осень была, то ли зима, не помню), но мне было наплевать.
Я шустро подобрала эти грязные (в прямом и переносном смысле) деньги, зажала их в кулаке и, вся дрожа от страха, выскочила на своей остановке. Мне всё время казалось, что вот сейчас меня схватят за шиворот и отведут в детскую комнату милиции – ничего страшнее этого я и представить себе не могла. Но никто меня не хватал, никто не кричал «Держи вора!», так что я без приключений добралась до дома. Оказавшись в безопасности, в своём подъезде, я пересчитала деньги – кажется, набралось что-то около полутора рублей. Маме я наврала, что нашла кошелёк, но он был такой старый и драный, что нести его домой не было никакого смысла, так что я просто забрала оттуда деньги. Мама поверила безоговорочно, только посочувствовала бедной старушке, которая, небось, оплакивает сейчас свою утрату. (А почему старушке – а потому что они часто ходили с такими потрёпанными кошельками из дешёвого дерматина).
Я еще несколько раз пробовала повторить свой успешный опыт, но правду говорят – новичкам везёт, но именно новичкам. Все остальные попытки окончились провалом – каждый раз какая-нибудь глазастая бдительная гражданка добродушно указывала мне:
- Девочка, ты деньги уронила.
Я мило извинялась, подбирала их с пола и кидала в кассу. Так что я окончательно убедилась: преступный путь – это не мое. И с некоторым сожалением вернулась к жизни праведной.