Непростые качельки
Вроде б качельки как качельки...
... но если б знали вы, "на чем она вертится"
... и еще крупней:
вот, что значит: "я твою качель на ...ую .вертел" ))
Противоречиво. Как исказилось восприятие изображений за 90 лет.
В наши дни такую картинку поймут превратно:))
Зашёл в детскую, а там...
Человек-графоман-интроверт
Бывает, что от мыслей в голове аж тесно. И вообще там миры красивые, яркие, интересные. А делиться ими...(Интроверты меня поймут) Не можется, хотя иногда очень хочется, положа руку на сердце. Но ты начинаешь бояться непонимания, думать "а надо ли оно ему?", или просто не хочешь быть в эпицентре (сложно представить, но для меня это действительно катастрофа) внимания. А тут - отличный вариант: сказать можешь всё, что хочется, а услышат только те, кому хочется.
Итак, все мои внутренние диалоги (ах да, забыла указать в заголовке шизоида) отныне будут монологизированны и увековечены в ТЫРНЕТАХ! Восславим небо за майских жуков в моей голове!
Сижу, слушаю пантеру и думаю, с чего начать, чтобы вы сразу поняли, кто я и о чём... Лучшее, что приходит в голову сейчас:
" И вот сижу я, положив ноги на стол и **й на приличия, и лукаво смотрю на сидящего напротив.
- А ты пошлая?
- Хм...знаешь, о степени моей пошлости можно судить хотя бы потому, что некоторых представителей одомашненных грызунов я с двух лет называю не иначе, как ХУЕЧОК)"
Пистонов и воробушки.
Детсадовский охранник Пистонов ненавидел детей, а так же их родителей, зато обожал дежурство с пятницы на понедельник и профсоюзные здравницы времен СССР.
«Все для народа было, бесплатно, во пиздатые времена…» – вздыхал начинающий пенс и типичный чоповец. Субботу и воскресенье, сад был в его полном распоряжении.
Очень пиздато например выпив водки, кататься ночью с горок, испытать силушку на снежной бабе, оставив от ребячьих трудов груду жестоко отпижженого снега. Или добавить желтого румянцу Деду Морозу, а намерзнувшись, бегом назад – плескаться в парном лягушатнике; без справки, шапочки и труханов, а после греть кости в сушилке.
«Куяльник блядь! Мацеста нахуй! Спа и свежий воздух, и все на халяву! – радовался сам себе спа - отельер Пистонов, аккуратно вешая на крючок крошечный махровый халатик, которым напоследок отер ревматичные ступни, – словно пушинку, снял с капюшона лобковую пружинку: «Пойду-ка, сделаю себе коктейль «Секс на посту»…
Довольно сморкнувшись в другой свежий халатик, отправился жрать водку и дрочить...
– Чтоб вам провалиться, пидарасы! Вместе с вашими опарышами! – шипел Пистонов под нос. Благоухающая чесноком котлета застряла в сухой глотке. Подальше от чужих глаз, он привалился к шахте кухонного лифта пропахшего тушеной капустой и жевал котлету и зверел.
Еще бы! Пятничный вечер воспоминаний, выпадавший по графику лишь два раза в месяц, пропадал! И вот, – котлеты пошли всухомятку, бутылка одиноко стынет в сугробе. Сало, кильки, вареные яйца – все, что так согревает душу под диск с Кадышевой и Антоновым, лежит мертвым грузом.
«Птерадактели хуевы! – ругал Пистонов виновников несчастья – группу «Воробушки». Уже шесть вечера – сад опустел, и только эти птицы в группе и достать их оттуда не могут – заперто изнутри. Возле дверей сумятица из родителей и паника, самые впечатлительные высыпали на улицу и пляшут танец масаев – прыгают как заводные, пытаясь заглянуть в окна второго этажа – увидеть успокоительные детские трупики.
А дело в том, что днем, в дошкольное учреждение, подло как фашист – без объявления войны, вторглась вакцинация.
Воспитатель Сирануш Тевосовна, шпарила воробушкам Карлсона на языке оригинала (акцент не оставлял в этом сомнений), когда по саду пронесся рев подстреленного мантой бизона – это кричала в медкабинете Варя из соседних «Аистят». А доктор только-то и успела улыбнулась ей: «Как тебя зовут, мышонок?»
«А-а-а!» – взревел мышонок, предупреждая все стадо. Взорвалось несколько ампул с французской вакциной, с рябины за окном, грушами осыпались контуженные снегири, а доктор раззявила рот, как учил папа-подводник.
Сирануш кинулась узнать, кого это ампутируют от головы, без наркоза и кажется даже согласия на вмешательство. Когда вернулась, дверь была заперта изнутри…
– Что еще за хуйн...чушь! – удивился лысый папа. Он только что прибежал за ребенком и с ходу не поверил глупым родителям. В пакетах из гастронома у него звякало-булькало, и он охуенно спешил изъять дитё – так страшно соскучился к вечеру пятницы. Он осатанело крутил ключом в скважине и дергал дверь: – Закрыто…!
– Ясен хуй! – дружно поддержали его.
За дверью царила гробовая тишина. Подоспел еще один папа с пакетами...
Отложив пакеты, две папы налегли, и дверь немного отворилась – изнутри не пускала баррикада из тяжелых лавок, стульчиков, столов. Как воробушкам достало сил? Кто пробовал отцепить от качелей пятилетнюю, хорошо кормленую девочку, тот не удивится.
– Дети! Быстро сюда! Лиза, Костик! – визжали в щель перепуганные мамы. В ответ тишина, – лишь слышны короткие перебежки, шепот, бульканье и бряцанье – что-то затевалось…
– Дайте-ка я! – с видом прожженного педагога, худой папа-активист отодвинул всех, и просунул в неизвестность ясно улыбающееся рыло.
Все безропотно расступились – какой еще долбоё… любитель ребятишек, станет играть Деда Мороза, Бармалея, заливать горки, окучивать кусты, руководить родительским комитетом и гоняться за блядскими взносами, почище чем Жеглов с Шараповым за неуловимой Черной кошкой?
– Чик! – щелкнул под самым его носом взведенный курок.
У забаррикадированной двери сидела на полу вся шайка, так потом утверждал несчастный. На самом деле их было всего трое – все девочки, и все вооружены.
– Чик! – крошка в очках холодно спустила курок.
– Бац! – колотушкой по мясу, шарик впиздячил активиста в добрый глаз.
Воскликнув: «Ах!» он осел и был подхвачен десятком рук.
Не ожидая такой подлости от воробушков, бормотал: «Девочка… из ружья! Не знаю чья…» – хотя прекрасно знал всех в лицо, а очки носила лишь одна – его целкая дщерь.
– Ну я их! – страшный в своей ярости упитанный папа, оставил раненого на попечение дам и вцепившись в косяк и дверь наподобие Геракла ортодонта, щупающего за челюсть льва, попытался увеличить проем.
Позже рассказывали, что была стрельба очередями и даже взрыв.
Не берусь утверждать, но едва грузный папашка надавил, как раздался треск пистонов – десятки шариков нашли большую, удобную мишень – лицо.
– Блядь! – папа отпрыгнул дебелым хряком, – неловко, совсем по-граждански, за что поплатился. Бумажный пакет шлепнул его по голове и взорвался, окутав всех мукой. Второй лопнул в гуще перепуганных родителей. Следом брызнули струи из водяных пистолетов.
В панике все шарахнулись прочь от двери, малодушно бросив раненого, который добавил в репертуар роль одноглазого мельника на смертном одре. Недолго думая, вскочил и наутек.
Ослепленный дедушка, сдернул с запорошенного лица бесполезные очки и облизал губы: – Гипс! Это гипс! Откуда, черт?! – тревожно щелкал он глазами в ореоле розовых кругов на белой роже. Ну чистый филин! Но было не до смеха!
– Откуда?! – остервенело отряхивала кофточку чья-то мама, видимо только что белившая потолки по всем трем этажам и в подвале. – Мы им купили наборы для отливки зверушек, блядь! Там, в комплекте – гипс. Много! – сурово пообещала она затяжную компанию.
«Боже, боже!» – восклицали женщины, оглядывая себя и теребя прически, – гипс, смешанный с водою неумолимо застывал сосульками.
Возбужденно расхаживая за углом, не веря в происходящее, деморализованные родители держали совет.
– Надо разом навалиться и выпороть мерзавцев! – горячилась мама со свежим мелированием, вместе утрешнего за пять тысяч. – Я сама всех выдеру! Дайте мне! – хрипела она и тянула ремень из холщевых порток штукатура. Пять минут назад, это были итальянские шелковые брючки тона топленого молока с отливом.
– Нельзя наваливаться, они под дверью. Перемнем! – простонал раненый с шикарно заплывшим глазом. – Потихоньку надо. Дайте воды, братки, пересохло.
– Этого не может быть! Ущипните меня! Я сама педагог, но это…! Ущипните же! Что вам, жалко?! – бабушка тёрла запорошенные виски и истерично хватала всех за руки, безумно заглядывая в перемазанные рожи – старуха тронулась.
– Не может?! – воскликнул толстый папа. – А это, что?! – схватил себя за паклю на башке. – Хорошо глаза на месте! – тут он обратился ко всем. – Слушай меня, товарищи! Надо их свиньей атаковать!
Мамы скинули каблуки, папы свалили пиджаки в угол. Сдали обезумевшей бабушке паспорта, бумажники, дедушка – орденские планки. Подумал, и, сунул в руки пенсионное удостоверение и узелок с заначкой.
«Пригодится…» – сказал бабушке и утер скупую слезу.
Сцепившись руками, согнувшись как можно ниже, они составили клин – натурально получилась свиньей. Хрюкнув: «Пошли!», толстый папа пустился грузной рысью, увлекая товарищей в атаку.
Клин вырулил из-за угла, подбадривая себя истерическими воплями: «Ну щас мы зададим! Смелее, это только дети!», пыхтя пробежал три метра, ступил на унавоженный водой и гипсом участок и без посторонней помощи рассыпался пиздец стремительными кеглями.
Родители разлетались как по льду, стукались о стены. Неловкий дедушка запоздало воскликнул: «За Сталина!», и распластался как шкура медведя – вставная челюсть шайбой выскочила прочь. «Ой! Ай!» – слышалось со всех сторон.
Из проема полетели горшки, пластилин, игрушки, брызгала вода, лопались пакеты с гипсом! Ад царил на поле сражения!
Толстый папа в треснувших на заду брюках, без одного рукава и ботинка, стоял как скала среди барахтающихся товарищей, ну или как бесстрашная курица-бройлер над циплёнками.
В него стреляли, поливали, а он в ярости отыскал в аду свой башмак и воскликнул, потрясая балеткой: «Я вам ноги повыдергаю, черти! Запорю!» Игрушечный микрофон стукнул его в лоб и захрипел: «Вместе весело шагать…».
Самым опытным проявил себя стреляный немцем дедушка. Он страшно ловко перекатился под самую дверь – в мертвую зону, и, прикрыв голову горшком-каской, вздрагивал, как в сорок первом под бомбами.
Меж тем, Пистонов исходил на посту на гавно – страшно хотелось покоя, расслабляющих спа-процедур, и въебать.
Вдруг его осенило. Из груды сумок, вороха одежды, он извлек чей-то телефон и анонимно позвонил в полицию, призывая приехать скорее, пока детей не угробила группа наркоманов и фанатиков неизвестного толка.
Счастливый, он выбежал на улицу и вернулся с ледяной бутылкой за пазухой.
Едва отряд ОМОНа проник внутрь сада, как сразу был обнаружен, – наглый террорист переодетый в чоповца отнял от губ бутылку «Московской» и потянул руку из кобуры. Его выключили по-тихому – электрошокером. Стиснув бутылку, подонок рухнул и забился в конвульсиях, поливая себя и все вокруг водкой. Из кобуры запрыгала по полу редиска…
Бесшумно миновав пост охраны, люди проскользнули наверх – откуда доносился шум схватки…
Вскоре все разъяснилось. Детей отшлепали, тут же расцеловали всех без разбору и еще отшлепали. На радостях, все благополучно позабыли про несчастного охранника…
– С этим что?
Дежурный врач равнодушно оглядывал бесчувственное тело в форменной одежде при пустой кобуре.
Медсестра взглянула в бумаги: – Охранник. Указано, поражение электрическим током.
– Потому от него пахнет водкой… – покачал головой врач. – Ох, Россия, Россия, что охраняем, то и тащим, ёб твою мать…
– Написано, из детского сада.
– Так - таак…Это уже интересно. – доктор недобро прищурился. – Ему детей доверили, а он мудак водку жрать!
– Свинья! – сказала Мария.
– Хуже! – поддержал доктор. – Что будем делать, Мария?
– По назначению?
– Неет, Маша. По назначению, его помоют и спать положат, а значит, зло в очередной раз посмеется.
– И?
– Клистир. Каждый час. Нет, каждые полчаса! Слабительное, промывание зондом! Весь спектр. Чтобы завтра, падла на карачках уполз домой!
– Сделаем.
© Bolдырев
Как-то двусмысленно
- Тебе нравится на лицо?
- Да. Мне нравится куда угодно.
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Детский сад( с любовью)
Когда я ходил в дет. сад мне нравилась одна воспитательница. И вот когда был сончас она садилась к тем кто не мог уснуть(к слову я хорошо спал, но симулировал чтобы она села ко мне). И вот каждый раз когда она садилась я старался расположить свою руку таким образом, чтобы она села прямо на неё и я мог пожамкать её за задницу..Вот такой похотливый самец рос в девяностые =)